Невыносимый холод Неж-Глясси

      Эрза любила север за его вечные снега и молчаливые горные хребты, окружающие западную – непроходимую и необжитую часть Неж-Глясси – прелестного снежного городка в нескольких милях от северной столицы Фиора. Спрятанный в горах, как в коконе, крохотный городок скорее походил на селение, где все знали о соседях больше, чем они сами о себе. Ночами здесь нескончаемо шёл снег, изредка, в моменты ленности, он демонстрировал чёрные лоскуты неба с сияющими крупинками звёзд – а под утро дома утопали в белоснежной плотной пене, что приходилось вставать в самые заморозки поутру и орудовать лопатами до шестого пота. В удачные бесснежные ночи домашний свет уютно золотил сугробы и за резвой метелью угадывались улыбки детей, озорные тени предпраздничных огней и шелест согревающего меха.       У подножья гор теснился хвойный распушившийся лес, откуда местные жители добывали дичь, меха и редкие северные травы. Из-за единственной и труднодоступной дороги в условиях зловещей вьюги почта, туристическая упряжка и обмен товарами со столицей происходил пару раз за месяц, благодаря чему жители ощущали себя обособленными от мира и порой забывали, что являются частью не то что какого-то королевства, но ещё и континента – в своих мыслях и утеплённых домах они были предоставлены сами себе и своим ремёслам.       Эрза рассматривала спокойную запорошенную снегом улицу из окна экипажа с тихим снисходительным выдохом, за которым скрывалась смесь интереса и утомлённости после сложного задания. Она с трудом смогла добраться в такую даль в оговорённые сроки, но уже знала, что не пожалеет. У неё и в привычке не было жалеть о своих поступках. Разве что о каких-то особенно личных. Но в этот раз ребята выдумали новую идею – превосходную, как казалось Эрзе, которую довольно сильно тянуло к друзьям после столь длительного отсутствия. В последнее время в пределах Магнолии заданий становилось всё меньше и меньше, а после они и вообще сошли на нет. Приходилось брать что попало: бегать за кошками, следить за шкодливыми детьми, исследовать наличие призраков в старинных поместьях и наказывать шарлатанов, притворяющихся ведьмами и колдуньями. Вознаграждение соответствовало заданию, и в итоге каждый уважающий себя маг задумался о дополнительном доходе. Жутко тёплые, алые мериносовые варежки с вышитыми аккуратными узорами, которые спасали руки Эрзы при катастрофической минусовой температуре – работа рук Джувии. Люси снова пропадала в издательстве, Венди половину дня проводила у городского лекаря, перенимая навыки классического врачевания, а Нацу и Грей выполняли одно простенькое задание за другим с присущим им запалом соперничества, в надежде наткнуться на что-то серьёзное и опасное. Они давно не собирались вместе, всем друг друга не хватало, как вдруг Люси предложила внезапный отпуск. Уютный горной курорт, где они могли бы почувствовать себя свободнее, прокатиться на санях, лыжах и сноубордах, подняться на снежные склоны, полюбоваться северными оленями и насладиться вечно спящим хвойным лесом. Но самым главным, тем, что подгоняло Эрзу сильнее, чем усиливающийся снегопад, было желание вновь увидеть друзей и провести время так же беззаботно и безбашенно, как в старые добрые времена. Люси писала, что Венди и Джувия, возможно, не смогут присоединиться из-за участившихся случаев заболеваний, но сама Люси, Грей, Нацу и Хэппи воодушевлены поездкой до такой степени, что она уже забронировала номера в уединённом местечке в горах, где Нацу с Греем могли оторваться без привычных ограничений и правил. Разумная мысль, учитывая историю окончания каждого без исключений задания.

***

      Ветер свиристел, как ужаленный соловей. Эрза пересела с одного экипажа на другой ещё полтора часа назад. За окном проносились дома, окружённые белоснежным саваном, мелькали местные жители, укутанные в дублёнки и утеплённые меховыми шапками, встречались ледяные фигуры с карамельками вместо глаз и оленьими рогами – сухими ветками, – ярмарки и обвешенные гирляндами магазинчики, таверны и даже один довольно крупный ресторан с огромной ледяной свечой, расположившейся у парадных дверей и обвитой золотистой змейкой дождика и крохотных фонариков.        Постепенно оживлённые улицы сменились пряничными жилыми домами, почти вплотную прижатыми друг к другу. Первое впечатление постепенно укладывалось на подкорке сознания, и Эрза стала чувствовать, как заиндевели ноги, да и кончик носа теперь чувствовался так слабо, что появились сомнения был ли он вовсе. Она вдруг отчётливо услышала суровый свист северного ветра. Сиреневое небо с трудом проглядывалось через плотный снежный поток, но и то уже заметно потемнело. Внутри экипажа не было света, только огрызок свечи и пустая пачка спичек. Извозчик кутался в свою шаль и мрачно подгонял пару оленей. Двое попутчиков тоже молчали, смотрели в окно и выглядели покрасневшими и обмороженными. Эрзу согревали только мысли о скорой встрече с друзьями и тёплом очаге. Холод забивался под куртку, щекотал затылок, свист усиливался. В отдельных домах стали зажигаться вечерние огни, где-то над лесом замер протяжный волчий вой. Дома сменились лесом, снегопад усилился и вскоре Эрза скорее почувствовала, чем увидела, что сугробы стали возвышаться над ними, словно сверкающие горные пики. Выше были только пушистые кроны и почерневшее небо в белом бесноватом тумане из снега и ветра.       Неожиданно послышался треск и Эрза прогнала дрёму, навеянную долгой поездкой. Это возница распахнул дверь, с трудом и тихим кряхтением.       — Ну вот мы и приехали, — оповестил он хрипло и помог Эрзе и молчаливой девушке выбраться, мужчина неопределённых лет с красным от мороза лицом выбрался сам. Он выглядел совсем недовольно и печально. В таком же молчаливо-трагичном духе он принял свой багаж, таким же медленным и унылом кивком попрощался, и с таким же безучастным видом обернулся на ссору между возницей и девушкой в шубке с медовым мехом.       — Где вы видите здесь гостиницу? Я что, должна идти по этим сугробам пешком? — возмущалась она тихим упругим голосом, скрепя зубами от холода и распирающего её гнева. Эрза увела взгляд от своих двух чемоданов, которые были вынуждены стоять прямо на дороге и покрываться слоем снега, и попыталась рассмотреть что-то в миле от себя, но действительно сбоку зияли тёмные ветки леса, по другую сторону возвышалась заваленная снегом часть горного хребта, и путь лежал только вперёд – по узкой тропинке, где ни проглядывались признаки жилых зданий и даже намёки на путеводные огни. — Да я ни за что не пойду в эту темень с этим тяжеленным чемоданом. Может мне ещё и самой его тащить?! Вы же мошенник! Вы должны были довести нас до самой двери, чёрт возьми! Куда это вы собрались?!       — Дальше не проехать. — Заметила Эрза без выражения, когда девушка прервалась на кашель и поправила шарф, пряча лицо от яростных шлепков метели.        Утром определённо всю дорогу завалит, кажется, придётся расчищать ещё и дом. С друзьями это должно быть весело. Мысли оборвались перед шквалом болезненного сурового ветра. Незнакомка обернулась, сверкая двумя глубокими чёрно-синими зрачками, и обвела Эрзу тяжёлым яростным взглядом, вся дрожа и едва удерживаясь на ногах.       — Вам бы поторопиться, — громко посоветовал возница. — Ещё заметёт... к... — ветер завыл так несчадно и страшно, что на мгновение у всех заложило уши.       Возница в считанные секунды занял своё место, игнорируя протесты и тревожные крики девушки в медовых мехах хотя бы помочь донести чемоданы, и умчался в обратном направлении, торопя оленей местной бранью. Снегопад яростно проглотил силуэт экипажа. Девушка с неподдельным удивлением глядела в заметённую даль, как будто не веря, что тот уехал восвояси, но Эрза в этот момент думала о скорой встрече с друзьями, и едва двигала кончиками пальцев под варежками, пытаясь вернуть им чувствительность. Некоторое время стояло непривычное молчание, нарушаемое лишь шорохами беспокойного леса и воем лютой вьюги. Ничего не оставалось, кроме как взяться за свои чемоданы и двинуться в сторону пока ещё заметной змейки, петляющей в сугробах.

***

      Народ в Неж-Глясси отличался сплочённостью, присущей людях объединённым единой проблемой – вечным холодом. Лишь летом снега лежали небольшими кучками, как просыпанный мимо чашки сахар. Суровый климат сталкивался с чудом рождения, и дома заселяли люди добросердечные и милосердные. Туристам их алые широкие улыбки приветствия на грубоватых острых лицах казались чем-то вроде насмешки, но местные быстро показывали обратное, охотно приглашая гостей в свои дома, рассказывая о своих традициях и даже делясь секретными местами, где можно было поесть вкусно и дешево, закупиться сувенирами или применить кодовое слово-скидку. Особенно в канун Рождества город расцветал во всём своём величии магии запахов, веселья и хмеля.       Поскольку Эрза шла впереди, она первая заметила появившийся в воздухе сияющий шар, который вскоре приобрёл очертание стеклянного фонаря. Навстречу, запыхавшийся, весь разодетый и обвешенный шарфами, спешил, увязая в сугробах, мужчина внушительных лет, до невероятности круглый, и румяный от мороза. Увидев наконец своих постояльцев, он издал звук, похожий на ликование смертельно умирающего человека, выкрикнул приветствие на местном наречии и махнул рукой, призывая идти за ним.       — Да что за здесь за мужчины такие! — не выдержала девушка в медовой шубке и проскрипела зубами, борясь с застревающим в сугробах чемоданом. Эрза плохо её слышала из-за свиста, а печальный мужчина так вовсе отстал и тащился где-то позади едва заметным силуэтом, поэтому высказывание осталось без ответа и затерялось в белоснежной предвечерней буре. Тем более уже через пару минут показались и другие огоньки, а затем из белоснежного затуманенного зарева выскользнуло внушительное сооружение из двух соединённых переходом шале с широкой террасой и двустворчатой деревянной дверью, на которой висел тёмно-зелёный рождественский венок с алыми переливающимися лампочками. Утопающий и в тоже время крепостью выходящий из завалов снегов нижний фасад предусмотрительно состоял из камня, резко переходящего в крепкий массивный брус из тёмного дерева на двух верхних этажах. Снег скапливался и легко соскальзывал с покатой крутой крыши, терраса была укрыта под продолговатым навесом из тонких деревянных пластин с резными краями. Сугробы возвышались завитушками вокруг юных елей, как шапочки безе.       В просторном холле, избавляясь от куртки в приятном тепле, Эрза наконец пришла в себя после странного дремотного состояния навеянного усталостью после задания и долгой поездкой с пересадками, и пёстро-однотонными пейзажами гор и деревенской беззаботной радости. Она приняла тапочки из овечьего меха, предоставленные постояльцам свистящим и пыхтящим незнакомцев, который указывал им путь. Тот как раз разделался с двумя яркими шарфами и повесил их себе на плечо, сияющими от восторга глазами разглядывая новых постояльцев.       — Господа! Я было решил, что вы потерялись в этом урагане, — оповестил он с широкой улыбкой и движение руки велел всем следовать за ним. — Мда, намело сегодня и не говори. Эти проныры извозчики никогда не доезжают до крыльца, так и знал, что снова высадили бог знает где, — его голос стелился, как уютная сказка, пока неприметный холл не упёрся в крепкую лестницу рядом с деревянной полкой, усеянной крохотными выемками. — На счёт снега можете не волноваться, я с утра всё очищу, дело простое, к вечеру точно выйдете в горы, если кто хотел. Так, так, так... — уставившись на три мутных стёкла выемок, пробормотал он. — должно быть... хм.       — Извините, я так понимаю, вы здесь хозяин? — выудив момент молчания, наконец спросила Эрза, превозмогая онемения губ после мороза. Язык двигался лениво и голос получился приглушённым и нечётким, словно она приложилась к нескольким бутылкам рома. Хозяин, казалось, совершенно не удивился, но теперь Эрза понимала, почему молчит дамочку в шубке, с волосами цвета нежного персика, и унылый мужчина, который в мягком свете люстр оказался совсем юным.       Старичок отвлёкся и на секунду его черты приобрели вид крайнего недоумения, но затем он то ли закашлялся, то ли засмеялся, приводя всех присутствующих в невольное волнение по поводу его здоровья.       — Ей богу, с этими извозчиками и бурями совсем забыл о приличиях! Я дядюшка Волёр. Волёр Перри, я действительно здесь хозяин и ваш добрый слуга. По всем вопросам можете обращаться к экономке, Улве, она сейчас готовится накрывать стол, и позже я вас познакомлю. Ко мне же обращайтесь всегда, и в печали и в радости. Печали обещаю искоренять, как смогу. — Его речь сопровождалась шумным дыханием, но была произнесена с добрым чувством и вызвала у Эрзы лёгкую улыбку. Оказавшийся по природе всегда пунцовым и торопливым, он быстро достал из-за пазухи свой журнал посетителей и сверился с данными в столбике. — Вы, — указал он на грустного мужчину, который, казалось, так и хотел уже убраться восвояси, — господин Поизон, очевидно. Госпожа Скарлетт?.. — Эрза коротко кивнула. — госпожа Лост.       Разобравшись с личностями постояльцев, Волёр выдал каждому по витиеватому пронумерованному ключу и сердечно попросил всех одеться как можно уютнее и теплее. А так же в обязательном порядке заглянуть в комод. Ночи в Неж-Глясси даже внутри утеплённого помещения отличалась сквозняками и мерзлым горным воздухом. Хозяин принялся хлопотать над ожившими после мороза гостями и горячо извинялся перед возмущённой, но удовлетворённой океаном извинений и комплиментов госпожой Лост. Эрзе же не терпелось узнать, прибыли ли остальные в полном порядке. Она отметила, что все ячейки, кроме тех трёх, что им выдали только что, и ещё одного, одиноко виляющего хвостиком из лунки, были пустыми, что означало почти полное заселение. Номеров было всего восемь, и это частично настораживало, но вполне возможно, что Грей и Джувия могли заселиться вместе. Или девочки приняли решение жить отдельно в тройном номере. Увлечённая размышлениями, Эрза только сейчас заметила, что хозяин с двумя постояльцами удалились за чемоданами, и решила для начала разместиться и привести себя в порядок, а после уже спросить, в каких номерах остановились друзья.

***

       Душ здесь был самый обыкновенный, общий на этаже, но собственные махровые полотенца с изображение оленя со зрачками-снежинками и тюбики в форме ёлочных игрушек здорово подняли настроение. Пол в комнате поскрипывал, но сама отделка и оформление было продумано до малейших деталей. Плетённое кресло, крепкая тумбочка со старинным латунным бра у изголовья, шерстяной пуф и комод с длинным фигурным зеркалом. Эрза осталась довольно пуховым одеялом из множества пёстрых лоскутов и двумя перьевыми белоснежными подушками. Даже на пороге она почувствовала исходящий от них аромат горной свежести и душистого мыла. В комоде она обнаружила свёрток, перевязанный бечевкой, и прочитала прилагающуюся к нему записку с просьбой воспользоваться комплектом одежды для сохранения общего духа и порождения гармонии между постояльцами.       — Забавно, — пробормотала Эрза с улыбкой, разглядывая тёплые мягкие колготки, приталенное бардовое платье с ремешком и отделкой из кружева, и безразмерную тёмно-изумрудную кофту на пуговицах на случай особых заморозков. В приподнятом настроении она порылась в пакете в поисках шапки для завершения образа зимнего эльфа и разочарованно выдохнула, так ничего не обнаружив. На задворках сознания шевелилась какая-то шальная мысль. — Угадал ли он с размером Венди?..       Переодевшись, Эрза спустилась к хозяину и нашла его кабинет под лестницей возле холла. На вежливый стук ответил приглушённый звук кашля от неожиданности, а затем Волёр распахнул дверь, приветствуя гостью доброжелательной хитроватой улыбкой. Он времени зря не терял и натянул на себя вельветовые штаны с красными подтяжками, испещрёнными белыми точками. В этом образе его грузная фигура стала ещё круглее, а густые нависшие над веками брови, делающие его взгляд мягким и старчески спокойным; тщательно причёсанные волосы серебрились благородством прожитых лет.       — Извините за беспокойство, я хотела кое-что уточнить... — начала было Эрза, но была прервана возведёнными в суровую стойку бровями хозяина гостиницы.       — Ну что, что вы! Для вас я всегда свободен. По любым вопросам, помните? — пожурил он, как неразумное дитя. У Эрзы невольно появилось желание идти искать друзей самостоятельно. При всём внешнем уюте соискательность Волёра крайне её смущала. Он напоминал Ичию, только более спокойного и менее уверенного в своём превосходстве. Во всяком случае аура от него исходила похожая, что от одного взгляда по телу пробегала дрожь. — Госпожа Эрза, — протянул он, тем временем довольно обводя её фигуру взглядом. — вас совершенно точно к лицу. Держу пари, вам к лицу даже мешок из-под картошки! Поверьте моему опыту, в свои годы я был тем ещё ловеласом.       — Можно узнать номера моих друзей? — спросила Эрза с натянутой улыбкой. — Они должны были заселиться сегодня-вчера.       — Конечно, конечно, — старичок отошёл от двери, и та хлопнула прямо перед носом Эрзы. Послышался неловкий кашель, и Волёр вернулся уже с журналом посетителей и горой дежурных извинений за свою нерасторопность, от которых Эрза отмахивалась со всей присущей ей стойкостью. — друзей... как говорите, их величают?       — Люси Хартфилия, Нацу Драгнил, Грей Фуллбастер и...       Волёр нахмурился и взглянул на Эрзу с таким странным вопросительно-неопределённым выражением, что она на мгновение сама растерялась и стала судорожно вспоминать, не перепутала ли чьи-то имена и фамилии.       — Люси, как говорите? — уточнил Волёр, снова пробегаясь взглядом по списку аккуратно выведенных имён, дат и номеров комнат. — Может, это прозвище? — прощебетал он задумчиво. — У нас таких не заселялось. Ни вчера, ни тем более сегодня.       — Хартфилия. Люси Хартфилия, — напряглась Эрза, чувствуя что-то неладное. — это точно. Можно мне самой взглянуть?       Хозяин, начинающий перенимать беспокойство постоялицы, озадаченно качал головой и непрерывно крутился на месте, не находя себе места, пока Эрза не испустила вздох полный негодования. Ни одно из шести имён в списке не было ей знакомо. Собственная красиво выведенная фамилия напротив пятого номера несуразно и нелепо глядело на неё с молчаливой насмешкой, как бы спрашивая, каким образом такое могло произойти? Она было стала нащупывать походную сумку, чтобы ещё раз взглянуть на письмо и сверить все данные, да и чтобы просто убедиться в его реальности, но встретила только уютную шерсть, холод ремешка и опустила голову, судорожно думая.       — Вы записываете имена тех, кто бронирует ваши номера? — с надеждой спросила Эрза.       — Увы, — покачал голой старичок, сделавшийся в секунду неловким и не то чтобы неуверенным, но уж крайне обеспокоенным и нервозным. — может это было бы и верно. Но вы не представляете сколько человек бронирует и сколько в самом деле приезжает! Ей богу, если я не дорожил этим старичком, как памятью о былом, то закрылся бы давным-давно, — он тараторил своим сказочно-тёплым голосом и мял корешок журнала, быстро-быстро бегая по потолку взглядом в поисках решения. — Знаете, госпожа Эрза, возможно это прольёт свет на правду, три дня назад Улва передавала мне, что отменились сразу два номера. Четвёртый и седьмой, если не ошибаюсь. В один вселился ваш попутчик сегодня, а другой мне удалось заселить ещё вчера. Гостями могли быть ваши друзья. Правда, это значит, что они предусмотрительно отменили номера, зная, что не приедут заселяться. Но знаете...       Он продолжал болтать, но Эрза толком ничего не запомнила. Она стояла в узком коридорчике, слух улавливал разговор мужчины и женщины в большой гостиной, но слова таяли, не обретая особого смысла. Камин отбрасывал в коридор расплывчатую тень пламени, дом окружали безмолвные суровые горы и шумный густой лес. Она добиралась сюда два с половиной дня, по условиям столь неприспособленным к получению писем, что ответ напрашивался сам собой. Вероятно предназначенные ей письма с передвижение отпуска до лучших времён остались в месте её последний остановки, за тысячи миль отсюда, или прозябали где-нибудь в коробке ожидания своей очереди уехать в такую глушь.       — Да, письма приедут сюда, когда меня и след простынет, — горько усмехнулась Эрза, проглатывая комок неудачи.       — Мне очень жаль, что так получилось, — осторожно начал Волер, переминаясь с ноги на ногу. — Вы огорчены, но не спешите с решением. Позволю себе заметить, что ни один мой гость не уезжал отсюда – ей богу – тьфу-тьфу-тьфу – недовольным! Здесь такая благодать, и все мои гости это приличные и крайне интересные люди! Вот увидите, скоро мы рассеим вашу тоску и вы заречётесь новыми полезными знакомствами. В этот раз кого только нет! Менестрель, так-так... — его добрые глаза превратились в светящиеся щёлочки и он смешно гаркнул, припоминая. Эрза невольно улыбнулась, хотя сейчас она ощущала только разочарование, жгучий голод и желание наконец отдохнуть в этой непосильно длинной и местами сложной жизни. — парфюмер, кулинарный критик, важный джентельмен и ювелир. Так-так, госпожа Эрза, вы, собственно, чем занимаетесь?       Эрза некоторое время молчала, погружённая в свои понятные только ей мысли.       — Я дизайнер. Большая часть моей одежды выполнена по моим эскизам, — ответила она наконец. — Извините, я поднимусь к себе до ужина. Устала после трудной дороги.       — Конечно, ужин обычно в восемь часов, но допускается погрешность в полчаса. Перекусывать можете когда душе угодно. Вы же, я так понимаю, приняли решение остаться?       — Я пока не уверена, — честно ответила Эрза. — Время покажет. До ужина, господин Волёр.       Старичок расплылся в ласковой улыбку и чуть наклонил голову в прощании, провожая гостью задумчивым рассеянным взором, ещё раз напомнив ей про ужин и крайне занимательную компанию из неординарных, до чёртиков творческих и вольных душой и телом личностей, которым посчастливилось остановиться и столкнуться друг с другом именно в его счастливой гостинице!

***

      В коридоре Эрза так глубоко ушла в процесс осознания степени своего разочарования созданными обстоятельствами (приятными, что кололо куда больнее, если бы здесь был заброшенный горный барак), что едва не столкнулась с унылым молодым человеком, недавним – воистину! – занимательным попутчиком, господином Поизоном. Он одарил её ленивым полусонным взглядом и на извинения едва пожал плечами. Признаться, он сам почти заснул на ходу и едва не сшиб Эрзу, которая проплывала по коридору невидимым призраком собственных мыслей. Но обстановка так или иначе оказывала своё влияние. Гротескные картины в позолоченных рамах вперемешку со старинными изображениями оленей, торжества и зимних пейзажей чем-то трогали сердце Эрзы, позволяя ей наслаждаться царящей атмосферой переплетения флёра древности и таинства. Складывалось ощущение, что это Рождество может остаться в памяти как что-то ценной и особенно памятное. Счастье любит прятаться за маской неудач.       Когда Эрза в тот вечер прикрыла дверь своей комнаты и спиной прислонилась к прохладной стене, напряжённая, встревоженная, серьёзная, но уже завороженная этим местом, она и подумать не могла, что окажется права.