Банановый пудинг

В торговый центр вы в тот день не пошли, поскольку усталость не оставила тебе ни малейшего шанса: ноги буквально дрожали и подгибались, стоило сделать несколько шагов, да и платье было безнадежно испачкано. Хоррор заботливо принес тебя домой на спине, подхватив под коленями, бодро шагая и улыбаясь жутковатым оскалом, будто и не он только что жёстко взял тебя в парке, а потом и в душе, чувствуя себя словно бы наоборот хорошо отдохнувшим. Его сила в очередной раз тебя восхитила, пока ты довольным, расслабленным комочком прижималась к широким теплым лопаткам позади. На удивление остаток выходного прошел очень тихо и мило. Ты приняла душ, в этот раз нормально, умывшись и переодевшись в уютную большую футболку Хоррора, которую тот не носил. Вы вместе обнимались, смотрели фильмы, а монстр кормил тебя вкусностями, стараясь подгадать так, чтобы ты брала их прямо с руки, один раз даже сунув когтистый палец в твой ротик и проведя им по мягкому языку, но не царапая, вопреки грозному виду его рук. В этом Хоррор был до виртуозного бережным и точным, никогда не переступая эту грань намеренно, а если случайно вредил, то всегда быстро залечивал, а во взгляде ярко-ализаринового зрачка клубилось сожаление за причиненный дискомфорт. Эта его черта нравилась тебе до дрожи в коленях... Бесконечная сопричастность ко всему, что касалось тебя и твоей жизни. Стремление сделать её максимально комфортной, уютной и безопасной, словно синдром гнездования, где Хоррор постоянно вил вокруг тебя комфорт... Словно боялся, что ты уйдешь... Но ты так искренне любила его, всей душой, чисто и бережно, что никогда и не подумала бы об этом, просто наслаждаясь его милой заботой, на границе с опекой, перемежающейся с острыми линиями горячей страсти, сплетенной в сети, в которые он ловил тебя ловко и смело. И ведь поймал и в следующий выходной день, упрямо утянув за покупками твое сонное, вяло сопротивляющееся тело. А ты не могла устоять против его обаяния, особенно, когда он ласковой тучей просочился в ванную, пока ты чистила зубы, чтобы поластиться к тебе, нежно утыкаясь в теплую после сна шею, чуть бодая собой в игривом жесте, чтобы ты погладила его по матовому черепу, вызывая вибрирующее низкое урчание его удовольствия. Это действовало лучше любых слов, и ты позволила очередную прогулку, ожидая расслабиться и действительно помочь монстру с выбором футболки и поиском новой одежды и для тебя, чтобы разбавить приевшийся гардероб чем-нибудь свежим и летним. В торговом комплексе было достаточно многолюдно: семьи выбирались по воскресеньям целыми толпами, активно тратя время и деньги на веселое времяпрепровождение. Повсюду переливаются голоса, слышится смех, играет ненавязчивая музыка, а ты сперва растерялась от пестроты окружения: останавливаешься и смотришь по сторонам с потерянным видом, совершенно не зная, куда идти первым делом. Хоррор, замечая твое замешательство, тут же встаёт ближе, надёжной тенью прижимаясь поближе, чуть толкая собой, давая направление. — Куда пойдем сначала? — спрашиваешь любимого, поднимая взгляд на него, отвлекаясь от рассматривания витрины со всевозможными игрушками и шариками. — Пойдем на четвертый этаж, ягодка. Там есть подходящий магазин для нас, — хрипло отвечает скелет, лаконично поднимая вверх остроконечный палец. — Хорошо, идём, — пожимаешь плечами, устремляясь к темным лентам эскалаторов, чтобы попасть наверх. Но Хоррор тянет тебя за рукав в другую сторону, утаскивая к лифтам с такой резкой сменой траектории, что ты едва не падаешь, но скелет красиво перехватывает тебя под спиной, развернув к себе, утыкаясь нос к носу. — Осторожнее, Т/И, — тихо предупреждает монстр, сверкая рубиновым зрачком, казавшимся влажным в таком освещении, невольно напомнив тебе капли воды, стекающие по атласному прозрачному экто-телу такого же цвета, за которым тенями взметывались размашистые силуэты могучих костей. Сглатываешь слюну вместе с этими воспоминаниями, спешно отодвигаясь в смущении и смотря на лифт, упрямо не замечая его довольной улыбки. Ты уже на крючке, Т/И. Лифт плавно закрывается, увозя вас наверх, и ты даже не успеваешь сделать вдох, как тут же тебя прижимают к железной блестящей стене, напористо целуя. Жадно... Алчно... Страждуще... Безпринципно пуская в ход длинный и гибкий язык, нагло вжимаюшийся в скользкое нёбо, пока руки опустились на твои ягодицы, вминая их в его таз резким движением, в которое монстр вложил всё своё влечение и похоть, что он явно сдерживал всё утро. В твоей голове родилось смутное сомнение, касающееся вашего внезапного похода сюда в непривычно ранний час, в который он обычно никогда не выбирался на прогулку. Но мысли стираются жёсткой наждачкой, стоило вдохнуть собой его дыхание: теплое, сладкое и такое родное... Хоррор резко отстраняется, за секунду до того, как двери открываются, выпуская вас на нужный этаж. А ты не соображаешь от слова "совсем", растерянно медля и выходя чуть позади, буравя взглядом его широкую спину, скрытую за черной курткой, которую монстр носил почти постоянно, не зависимо от времени года и сезона. Идешь за ним, словно в прострации, пытаясь унять тайфун в душе, что рождался сиюминутным ответом на любое его действие и взгляд, пуская изнутри волны горячего тепла, греющего до самой глубины. Хоррор сворачивает в магазин, оборачиваясь, чтобы дождаться тебя. Берет за руку большой ладонью, втягивая внутрь, пока ты нервно вздыхаешь. — Смелее, ягодка. Ты чего? — монстр добродушно улыбается, подталкивая тебя к вешалкам с футболками, на которые он сам переключается с неподдельным интересом, присматривая для себя что-то конкретное. И ты успокаиваешься, начиная перебирать ближайшие женские, в надежде, что найдешь что-нибудь любопытное лично тебе. Взгляд хватается за большую футболку с принтом рук скелета на груди, и ты опять невольно вспоминаешь его грубые и напористые касания вчерашнего дня, спешно вешая вещь на место и отворачиваясь к другому стенду, пряча за волосами оттенки смущения. Скелет долго выбирает вещи, намереваясь пойти и несколько из них примерить, мешкаясь с выбором между двумя абсолютно одинаковыми футболками молочно-белого цвета. Тебя забавляет такая придирчивость монстра. Он был чуток к деталям во всем и всегда, словно держать контроль было задачей первостепенной важности для монстра. И не важно, касалось ли дело выбора вещей, покупки конкретной марки любимой шоколадки или милой особенности держать дома небольшую коллекцию зверей из дутого цветного стекла, которую Хоррор показал лишь тебе, трепетно храня ее в спальне в ящике трюмо с большим круглым зеркалом. Однажды ты подарила ему ещё одну фигурку, отчего монстр потом долго сверлил тебя взглядом полным чудаковатой радости. Это было отправным шагом для развития ваших отношений в то время, приоткрыв завесу ваших тайн друг перед другом. Ты увидела его деликатность, а он разглядел в тебе трепетное внимание к деталям, к которым ты относилась с бережным уважением. Это свело вас вместе, разогрев интерес и желание узнать друг друга поближе... От воспоминаний тебя отвлекает голос монстра за спиной и касание его руки к твоему боку: — Пойдем померим, малышка? Скажешь свое мнение, — тихо урчит его голос, и ты оборачиваешься, ловя взгляд его большого яркого глаза, в центре которого чернел точкой самый глубокий омут. Киваешь ему, и вы идете к раздевалкам, что находились в самой дальней части магазина, скрытые за большими бархатными шторами серебристого цвета. Остаешься снаружи, подперев стенку спиной, пока монстр вскальзывает внутрь, закрывая плотным занавесом маленькое помещение, покрытое зеркалами со всех сторон, за исключением потолка. Ты прикрываешь глаза, слушая приятную песню, что играет из колонок магазина, чуть приглушая собой посторонние звуки и чужую речь, делая общую атмосферу ненапряженной, идиллической и способствующей к расслаблению. Сладко потягиваешься, повернувшись спиной к раздевалкам и всматриваешься в калейдоскоп цветных пятен одежды магазина, где лениво перемещались немногочисленные покупатели и парочка консультантов, что то и дело отвлекались на болтовню с кассиром. — Эй, малышка, — зовет голос Хоррора, высунувшегося из раздевалки, и ты оборачиваешься, подходя поближе. — Что? — с любопытством щуришься, поймав его хитрую улыбку, но стоило подойти достаточно, как монстр ловко хватает тебя за руку, втягивая внутрь примерочной и прижимая спиной к холодному зеркалу, ощутимому сквозь тонкую ткань легкой блузки. — Ничего, ягодка, ты попалась, — довольно рычит хриплым голосом тебе в самое ухо, прижимая своим тяжелым телом, что было раздето до шорт, обнажая красоту мраморно-белых ребер, за которыми полыхало пламя души. От его голоса моментально слабнут ноги, и выпрямляется спина, а ты в страхе смотришь за его плечо, словно ожидая, что вот-вот войдёт кто-нибудь и всё увидит, подняв невообразимый скандал. — Хоррор, ты с ума сошел? Это же магазин, черт возьми! — возмущённо шипишь на монстра, пытаясь вырваться и образумить его, но он настойчиво вжимает тебя собой, руками перехватив твои так крепко, что шансов против его огромной силы едва ли не уходили в минус, за отметку ноля... — Да, Т/И, именно... Я схожу по тебе с ума, сладкая, — Хоррор ощутимо кусает за шею, недвусмысленно толкаясь собой пониже живота, ясно давая понять, чего именно хочет, формируя бархатистое полупрозрачное экто-тело, опаляющее кожу лихорадкой похоти, от которой перехватывает дыхание... От его мягкого, требовательного укуса мысли рассыпались словно стеклянная пыль, но стоило зубам сомкнуться сильнее, до боли сминая тепло у горла, ты сдавленно мычишь, ощущая, как вместе с будущим синяком под кожей наливается собственное возбуждение, устремляясь по венам вниз, подогревая изнутри щекоткой с примесью адреналина. Этот убойный коктейль напрочь отключает разум, оставляя лишь анцестральные чувства, нагло берущие руководство себе... Руки Хоррора едва ли не рвут твою блузку, настойчиво раскрывая тебя для ласки. В ход идёт даже его магия, которой он стягивает твои штаны и бельё, чтобы не нагибаться самому, а продолжить череду страстных, влажных укусов, опускаясь к крыльям ключиц. Его собственное напряжение утыкается горячей бороздой в низ живота, покрывая кожу касанием живой пульсации. Такой горячей, что спирает дыхание. Хоррор резко разворачивает тебя, прижимая голой кожей живота и груди, с расстегнутыми спереди чашками лифа к холодной поверхности зеркала. От этого волна судороги проходит по всему телу, в желании отпрянуть, но Хоррор уже напирает сзади, просунув колено между бедер и резко входя в тебя после, едва не заставив вскрикнуть, но рот зажимает крепкая ладонь. — Тихо, детка... Ты же не хочешь, чтобы нас рассекретили? — тихий рычащий голос и первый толчок, такой тягучий и сладкий, медленный, от которого все нутро сводит приторным чувством растяжения. Такого блаженного, что ты рвано выдыхаешь, почти беззвучно мыча от удовольствия, стараясь делать это максимально тихо. Монстр прижимает тебя к себе, чуть отходя от зеркала, чтобы не раскачивать примерочную, но зато открывая вид на ваше спонтанное соитие... Ты видишь, как он толкается сзади, вводя большой багряный неон на всю длину до жилистого основания, в котором мелькает кровоток магии. Пытаешься отвернуться, смущенная этой картиной, но Хоррор подхватывает твой подбородок, настойчиво повернув обратно и чуть замедляясь. — Смотри, ягодка... Смотри, не отрываясь, как я беру тебя прямо в примерочной... Видишь? Как прекрасно... — он вынимает член почти полностью, проскальзывая им между твоих бедер, чтобы ты во всех подробностях разглядела ареол круглой, влажной головки и упругую полупрозрачную длину большого экто-органа, которым он мягко потерся о самое твое чувствительное место, заставив дрожать в его руках. Мышцы спины податливо гнутся от удовольствия, упираясь лопатками в грудные кости монстра, что тяжело дышал позади, сдерживая рычание, оставив вместо него низкий, вибрирующий гул, едва слышимый, но хорошо ощутимый телом. Его руки обхватили твои бедра, вновь вгоняя тяжелый член внутрь, продолжая сладкий ритм опасного секса. Кругом звучит магазинная музыка, мимо ходят покупатели, и иногда ты слышишь голоса, пугливо вздрагивая, и даже Хоррор останавливался, хитро щурясь и кусая за нежные плечи, чуть приспустив с них неснятую блузку, а затем вновь продолжал мягкие, но такие тугие толчки, всем членом ощущая ребристость стенок влагалища. Бедра вздрагивали от истомы в мышцах, особенно когда головка особо сильно впечатывалась в матку, пуская сноп колючих, но приятных мурашек в самом низу, словно все слегка немело от таких движений. И стоило тебе отвернуться от зеркала, как Хоррор опять разворачивал тебя к нему, в конце концов просто держа твой зажатый ладонью рот и толкаясь сильнее, словно в наказание, за то, что ты не смотришь на ваше бесчинство, что отражалось сразу в трёх больших зеркальных поверхностях, показывая все с нескольких ракурсов... Монстр явно желал, чтобы ты закончила первой, опустив свободную руку на низ живота, надавливая, когда сам наполнял тебя до упора, делая ощущение сжатия ещё сильнее, на грани боли, скользя пальцами ниже и сгибая их, чтобы массировать клитор согнутыми круглыми суставами на фалангах, во избежание царапин ощутимо нежной точки. Ты тихо стонешь, ощущая, как в судороге начинает дергаться тело, утопая в волне подступающего падения в экстаз. А Хоррор вторит тебе, несдержанно протягивая: — Да-а, детка, — ускоряя ритм, не выдерживая и опять сильно впечатывая в зеркало, вбиваясь внутрь, не забывая о своей маленькой шалости, от которой ты кончаешь так бурно, что темнеет в глазах, а голову колет иголочками. И если бы не зажатый Хоррором рот, то ты бы точно не выдержала без звука, и даже сейчас тебе пришлось порывисто укусить его за палец, смыкая челюсти в жгучей пульсирующей волне оргазма, вжимаясь в холод зеркальной поверхности, что контрастно обжигает холодом. Следом ты чувствуешь судорожный, грубый толчок Хоррора, что с рыком впивается в холку зубами, вливая внутрь лона горячее бордовое семя, чье количество в этот раз превышает все разумные пределы, вытекая сладкими каплями сиропа на голые бедра и икры, пачкая собой белоснежный пол. Монстр не сдерживается, оглашая маленькое помещение достаточно громким гулом собственного голоса, которое при всем желании не заметить в магазине было бы сложно: слишком громогласно это прозвучало, и ты в ужасе вздрагиваешь, когда слышишь приближающиеся шаги консультанта. Слава вселенной, у девушки, что здесь работала, мысли были совсем о другом, и она просто тактично поинтересовалась: — Сэр, у вас все в порядке? Помощь не требуется? — Н...Нет, мне просто очень нравится этот магазин... Но футболку я куплю в другой раз, спасибо, — монстр по щелчку пальцев переносит так и не примеренную одежду за пределы раздевалки, спешно выходя из тебя и одеваясь в привычную одежду. Девушка по ту сторону забирает одежду и удаляется, а ты недовольно смотришь на Хоррора, который едва не сдал вас с потрохами, хотя сам старательно сдерживал твои собственные рвавшиеся наружу чувства. Это кажется тебе несправедливым, и ты даже немного надулась, обиженно застегивая блузку и натягивая белье с джинсами. — Готова? — осматривает твой помятый вид монстр, и получив короткий кивок, берет за руку и утягивает из примерочной спешно уводя из раздевалки и магазина под подозрительные взгляды сотрудников. Ты успокоилась только на эскалаторе, старательно заарканившись против поездки с Хоррором на лифте. От количества его провокаций на квадратный метр этого торгового центра уже кружилась голова и хотелось поскорее глотнуть свежего воздуха, а большое здание обходить теперь за тридевять земель. Летний день за пределами магазинов действительно показался чем-то сродни утолению сильной жажды после того, что вы умудрились натворить, оставив бесстыдные следы, которые в той злополучной раздевалке даже прибрать было нечем. Тебе казалось, что ты не сможешь пройти мимо не покраснев до кончиков корней волос, стоит лишь увидеть знакомый логотип. Хоррор же, напротив, буквально плыл рядом, излучая волны полнейшего удовлетворения и спокойствия, то и дело поглядывая на тебя пристальностью рубинового зрачка, что, казалось, разлился в черноте глазницы еще сильнее. Он останавливает тебя, всматриваясь в твои глаза с небольшим сомнением. — Ягодка, что-то не так? Почему ты молчишь? — он берет тебя за плечи, чуть поглаживая по ним в примирительном жесте. — Пиздец, Хоррор, нас чуть не поймали с поличным! — взрываешься возмущением накопившегося напряжения и страха едва не случившегося провала. — Но ведь не поймали же, Т/И. Тебе ведь понравилось, я знаю, — монстр отпускает и вновь идет рядом, лукаво расплываясь в улыбке, но ты все равно дуешься, храня молчание до самого дома и размышляя о том, когда успела войти в такое крутое пике грехопадения. Дома ты все так же обиженно ушла переодеться, хотя уже и не сердилась на спонтанную рисковую страсть любимого монстра, больше сетуя на собственную слабость перед ним. Хотелось поддаться ему, быть в его власти и позволять и дальше вытворять подобные выкрутасы, от которых все внутренности завязывались в тугой узел, а душу тянуло вниз сладкой щекоткой. Хоррор же всерьез обеспокоился твоей обидой, повсюду следуя навязчивой, молчаливой тенью, пристально сверля ярким зрачком, ввинченным в твою напряжённую фигурку. Это превратилось в своего рода игру, и ты даже расслабилась, беря из холодильника банановый пудинг и усаживаясь с ним и ложкой на разложенный в гостиной диван, где вы любили валяться просто так, включив кино или ужиная с поставленного на матрас подноса. Ты села, по-турецки скрестив ноги, отправляя в рот первую ложку нежной сладости, пока Хоррор неотрывно следит за процессом, подозрительно замерев без движения. И ты медленно поворачиваешься, крупно вздрогнув от того, насколько монстр близко: едва не сталкивается с тобой носом, совершенно бесшумно приблизившись, хищно горя огромным глазом, в котором плещется что-то совершенно нечитаемое и даже немного жуткое. Хоррор был непредсказуем, но сейчас выглядел до странного пугающим, хотя наверняка таким показаться на самом деле не хотел. Нервно сглатываешь, скользя взглядом по линиям его зефирно-белого черепа. Ложка с пудингом так и замерла около твоего рта, чуть дрожа, выдавая взметнувшееся птицей волнение и страх, но Хоррор замечает это боковым зрением, медленно обхватывая твое запястье и поднося угощение к себе, плавно отправляя его в рот и облизывая блестящую опустевшую ложку после. Душа ёкнула, проваливаясь в самый живот... Что он опять задумал? — Хоррор, что ты... — Тссс... — он кладет палец на твои губы, понижая голос до хриплого рычания, — позволь, я извинюсь по особому, — он придвинулся, перетекая огромной тенью ближе, наполняя своим сладким запахом лёгкие и гипнотизируя взглядом... Он напоминает анаконду, что скользит гигантским телом к добыче, беря в омут немигающего взгляда. Тебе было и страшно, и интересно разом, но что-нибудь сделать не хватало смелости. Он тебя просто не отпустит. Монстр забрал из рук угощение и отставил его в сторону, действуя слишком плавно, словно боясь спугнуть. Ты задышала чаще, когда он стал толкать твои плечи, стремясь уложить, и инстинктивно сжалась, сама не ведая, чего вдруг испугалась. Хоррор ощущая это смятение, пересел вплотную, скользя по твоей щеке своей теплой скулой, доверительно утыкаясь в ухо и обнимая одной рукой. — Не бойся, моя хорошая... Тебе понравится~, — тягуче рычит он, и ты расслабляешься от его трепетной и точной ласки, особенно, когда он мягко тянет зубами твое ухо, вновь толкая на матрас и нависая сверху. — Да ты просто неутомим, — изумлённо отвечаешь ему, сдаваясь в плен очередной его идеи, и Хоррор победоносно усмехается, щёлкая пальцами. Вся твоя малочисленная одежда тут же снимается сама собой, а ты изумлённо пищишь, не ожидая такого расклада. И тем более вздрагиваешь, когда Хоррор внезапно начинает методично обмазывать тебя пудингом, чей холод контрастно ложился на кожу, даря странное волнующее чувство нового эксперимента. Сперва на бёдра, стекая тягучими каплями на их внутреннюю поверхность... Затем на нижнюю часть живота, расчерчивая дорожки с ароматом спелого банана, стекающие возбуждающим холодом на самое сокровенное место ниже... Поднимаясь все выше, рисуя белесые узоры на пупке и грудях, которые на холод лакомства реагируют твердеющими вершинами сосков, на которые так же ложится тягучая сладость, словно снежная шапка на пики гор. И последним движением наполняется ложбина ключиц, волнующе стекая за крутой поворот нежной шеи, плавясь на биении кожи около яремной вены... Твое дыхание тесно сплетается с рокочущим пульсом, что знаменует полный провал твоего самообладания, выдавая вспыхнувшее желание, поражающее тебя саму... Хоррор умудрялся завести любым своим действием, сколько бы странным или необычным оно не было... — Ох, Хоррор, — волнуясь, выдыхаешь, когда он сгибает твое бедро, начиная лакомиться угощением с твоей обнаженной мягкой кожи. Ведёт языком до сладкого во всех смыслах лона, с наслаждением слизывая дорожки плавно текущего пудинга, от чего ты выгибаешься, стоит ощутить его горячий язык там, где только что была прохлада угощения, а затем и ещё глубже, когда проворный язык оглаживает стеночки влагалища, надолго в нем останавливаясь в поисках самой горячей точки, пока ты сминаешь под собой покрывало... Он выскальзывает, поднимаясь выше, сочно поглощая субстанцию с нежного живота, страстно к нему припадая и прикусывая за нежные бока, опаляя своим сбившимся дыханием. Ты изводишься под ним, несдержанно мыча от сладкой тоски по наполненности им, но Хоррор продолжает эту томную ласку, ведя горячий язык дальше, находя им бусину сладкого соска, прижимаясь к нему ртом и тягуче всасывая, отчего ты опять гнешься, хватаясь за широкие плечи любимого, пока он с той же нерасторопностью повторяет всё со второй грудью, сминая первую широкой теплой ладонью. Эти игры с чувствительными горошинками грудей пускают по телу электрический ток, текущий по обнажённому телу вместо кровотока, а желание становится нестерпимым, словно разогретая нутром лава готова излиться наружу, опаляя жаром все, чего коснется. — Хоррор... Пожалуйста... Я не могу терпеть больше, — шепчешь монстру, когда он ласкает твою шею языком, нагло играясь рукой с набухшим от нетерпения клитором. Его собственное вожделение буквально кипело за тканью ставших тесными шорт, и твой почти умоляющий голос сорвал последнюю пломбу, давая скелету зелёный свет. — Раз ты просишь, сладкая, я не могу отказать, — урчит он довольно, ловко избавляясь от нижней одежды, под которой уже мерцала переливами гладкость экто-тела, напряжённого от сводящего его самого томления, отраженного в пульсации карминового члена, потемневшего от переполнявшего его желания. Хоррор чуть поворачивает тебя боком, приподнимая одно бедро, согнув его и медленно вскальзывая во влагалище, сперва приятно ткнувшись мягкой и упругой головкой, раздвигающей нежные линии влажных от его языка и твоего нетерпения складок. Входя неторопливо, полностью погружаясь во влажное нутро с характерным чмокающим звуком, от которого щекочет слух вам обоим. Скелет сипло стонет, крепче обхватывая твою ногу под коленом и начиная медленно и сладко двигаться, даря потрясающее чувство тугого и влажного натирания, от которого хочется закатить глаза в экстазе. Его челюсти утыкаются в сгиб твоего плеча около уха, обдавая дыханием с примесью стонов в такт его возвратно-поступательным движениям, смешиваясь с твоими собственными – глухими и дрожащими от небывалого удовольствия. Мыслей больше не осталось. Были лишь чувства. Дыхание... Каданс соприкасающейся горячей влаги в лоне, наполненном им до краев... Пульс распаленной крови и магии... Вздрагивание влажных от пота тел, что слились в сладострастном ритме секса с привкусом бананового сливочного пудинга... Его руки, сжимающие бедро и твой горячий живот, что чуть растягивается, когда он наполняет тебя своим твердым достоинством... Чувственность в каждом стоне, в каждом напряжённом волокне расплавленных горячностью мышц. — Хоррор... так.... хорошо... — шепчешь любимому, прерываясь от каждого ускорившегося толчка, пока монстр в наслаждении взрыкивает, вдалбливаясь сильнее. Быстрее. Крепче... Вы впервые кончаете одновременно, соединяя обоюдную ритмичную пульсацию, наполненную горячей жидкостью, такой же тягучей и сладкой, как и пудинг, который тебе так и не удалось съесть, употребив его в итоге совершенно не по назначению... — Мммгхххрррр, — почти по-звериному, словно лев, взрыкивает в экстазе скелет, завершая этот чудесный способ извиниться остаточными инерционными толчками оргазма, который тугим кольцом массирует твой, от чего ты все ещё вздрагиваешь в его руках, судорожно цепляясь за пальцы руки, которой он царапал кожу на животе, пока второй держал приподнятое бедро. Его сперма наполняет тебя до краев, опаляя нутро согретой магией, что так приятно горячела в самом животе, добравшись бордовым гейзером наверное до самых глубоких уголков внутри... Так сладко и приятно... — Вишенка... — тянешь в наслаждении, когда монстр отпускает тебя, сладко выскальзывая изнутри с очередным чмокающим звуком, выпуская наружу значительные излишки семени, что тут же пачкают покрывало, на котором теперь кроме капель десерта примешались вишнёвые разводы его любви... Он безусловно был прощён...