Банановый пудинг

Улица и парк встречают вас летним теплом и колыханием свежей зелени густых насаждений, которые мягко перебирал ветер, опускаясь ниже и путаясь в твоих волосах и подоле лёгкого платья, которое ты решила надеть на прогулке. Пахнет прогретой листвой, асфальтом и сладкой ватой. Людей мало: сказывается раннее время и нечастые в этом году теплые дни, приучив всех все чаще проводить выходные по домам. Слышны звуки веселья на местных аттракционах, каруселях и прочих развлечениях, и ты тихо улыбаешься возможности повеселиться в выходные вместе с любимым монстром, который выглядит чрезвычайно довольным, напоминая объевшегося сметаной кота. — Вишенка, давай купим сахарную вату? — поднимаясь на цыпочки, тихо спрашиваешь у монстра, чувствуя неловкость даже за ласковое прозвище, сказанное вне дома. Скелет широко улыбается и согласно кивает, утягивая тебя за руку к ближайшему киоску с лакомством. Выбор был велик: вату можно было заказать практически любого цвета, а то и сразу многих, но ты остановилась на светло-коралловой, со вкусом сливочной земляники, с удовольствием рассматривая процесс ее приготовления в специальном боксе. Хоррор тоже проявлял любопытство, с интересом вперив круглый зрачок удивлённого глаза на растущий круглый шар воздушной сладости. Когда все было готово, ты взяла это пушистое облако на палочке и отошла с Хоррором под тень огромного дуба на лужайке поодаль от всех тропинок, скрытой не только тенью мощного и старого дерева, но и высокими зарослями нескошенного разнотравья. Тут вы уселись, чтобы передохнуть и поесть угощение, которое монстр словно специально сказал взять одно на двоих. Ты начала первая, забавно пачкая нос в липком сахаре, неловко глядя на розово-красный клочок облачка на самом его кончике. Монстр рядом довольно хмыкает, тут же бесстыдно лизнув твой носик, избавляя от одной неловкости и добавляя другую. — Хоррор! — обиженно возмущаешься его дерзости, а он лишь хитро жмурится, берет и тянет твое запястье с угощением поближе к себе, лакомясь сахарной ватой прямо с руки. — Ммм, как вкусно~, — с наслаждением тянет скелет, ощутив, как на языке растворяется земляничная сливочная сладость, и ты улыбаешься, видя его искреннее удовольствие... Действительно большая сладкоежка. Подлавливаешь момент и тоже пачкаешь его нос в сладкой вате, на которую монстр потешно скашивает единственный глаз, а ты смеёшься своей безобидной мести, придвигаясь поближе и приподнимаясь на коленках, чтобы слизнуть угощение, как сделал это он. Хоррор замирает, словно боясь спугнуть, когда твой язычок несмело проходится по гладкой переносице, растворяя собой сахарные ниточки угощения. Но отстраниться он тебе тоже не даёт, цепко обхватив пальцами руки чуть выше локтей и коротко целуя в губы, на которых гуляет вкус земляники. Смущённо тушуешься, садясь обратно и потихоньку доедая лакомство вместе со скелетом, который одним укусом поглощал втрое больше тебя, немного пугая такой жадностью и силой, скрытой в мощных костях, скрытых тканью немногочисленной одежды. Невольно любуешься им, пока он обсасывает оставшуюся от ваты палочку, отмечая, что даже солнце не способно загасить собой яркость его рубинового моря в глазнице. Хоррор замечает твое внимание и поворачивается, буравя взглядом, а ловким щелчком пальцев откидывая деревяшку в высокую стену травы, пока ты снова смущаешься, чуть краснея и переводя взгляд на одуванчики, сиротливо пробившиеся сквозь высокий ковыль. — Ты до сих пор стесняешься? — спрашивает низкий голос, а костяные пальцы касаются твоих, лежащих на смятых травинках под вами. — Хах... Мне отчего-то... неловко... Ты такой... Взрослый, сильный и... проницательный, — смущённо прикрываешь глаза, немного вжимая голову в плечи, когда он придвигается ещё ближе и внезапно заваливает тебя на траву спиной, нависая сверху большой, теплой тенью. — А ты маленькая, мягкая и сладкая, Т/И, — довольно хрипит его голос, и лоб черепа толкает в висок, выдыхая в ложбину над ключицей согретый его глубоким дыханием голос, — я обещал вылечить твое смущения помнишь, ягодка? — Хоррор, но не здесь же? — в панике спрашиваешь его, цепляясь взглядом за мелькающие между мощных веток дуба пятна синего неба, словно оно было способно помочь или дать подсказку. Но оно было глухо к твоей взметнувшейся панике и до того, и тем более сейчас, когда теплая рука скользнула к бёдрам под подолом нежного платья, цвета сладких абрикосов. — Здесь, Т/И... Тебе понравится, гарантирую, — утробный голос пускает электрические разряды по телу, что отзывается на чужую ласку с предательским томлением. Особенно сильно ты вздрагиваешь, когда ловкие пальцы юрко забираются за тонкую ткань белья, чуть оттягивая ее в сторону, чтобы добраться до лакомой сердцевины. Пальцы вскальзывают в лоно, словно ощупывая почву для дальнейших действий, тут же увязая во влаге, что появляется ответом на его манипуляции незамедлительно, напрочь игнорируя твое смущение, будто тело ведёт свою собственную игру, отличную от твоего мнения. — Ты ведь и сама не против, сладкая, я хорошо это чувствую, — тянет он, погружая сразу три пальца достаточно глубоко, отчего ты коротко мычишь, но слишком громко для подобного места, — тихо, малышка, мы же не хотим, чтобы нас услышали? — вторая рука накрывает твои губы, плотно зажимая и не давая кричать или пищать, пока монстр устраивается поудобнее, стянув твое бельё и явно освобождая от темных тесных шорт набухший в желании вишнёвого цвета член, пристраивая его к твоему влагалищу. Ты дергаешься не то в нетерпении, не то в ужасе, что вас увидят случайные прохожие, но не успеваешь даже довести мысль до конца, как Хоррор с глухим рыком наслаждения вводит член до упора, приятно скользя вдоль ребристых и мокрых стенок внутри тебя. — Мммхх, какая же ты узкая, ягодка, — шепчет, глядя в глаза, начиная плавно и размашисто двигаться, вперёд и назад, внимательно следя за твоей реакцией, которая становилась все более далёкой от стыда, уступая место чувству сладкого удовольствия, с привкусом сливочной земляники и запахом свежих дубовых листьев, укрывавших вас своей тенью от любопытных глаз общественного места. Его раскачивание над тобой, которому вторят тугие и мягкие толчки внутри, перемешанные с трущим чувством одежды на тебе и на нем, усиливали возбуждение, отзываясь приятной щекотливой истомой, что ручьями бежала от диафрагмы до пупка и ещё ниже, вынуждая гнуться в пояснице, опираясь на травянистый покров острыми лопатками. — Ммхх, да-а... милая... Тебе нравится? Нравится заниматься непотребством... прямо в парке? — сбивая дыхание гулко и низко спрашивает он, делая особо крепкий толчок, упираясь в преграду матки, вырывая твое мычание в его ладонь, что он совершенно верно понимает, как согласие, нагибаясь и чувственно целуя в сгиб гладкой шеи, продолжая ритмично вталкиваться в твое тело. Снова и снова, с кратким и тихим рыком, напополам со сбитым дыханием, пока ты чувствуешь, как сводит от близкой разрядки бедра, когда он задевает внутри особенно чувствительное место, наполняя тугим членом до последнего миллиметра влажного пространства, добавив к мягкому, но сильному трению приятный звук всей сочности процесса. И тебе вдруг сквозь затуманенный спонтанной страстью рассудок приходит осознание, как это чертовски заводит... Этот внезапный секс с привкусом пряной опасности быть замеченной множеством глаз гуляющих в парке случайных свидетелей, что могли бы увидеть два слитых в любовном сплетении тела. И от этого внутри плавится воском собственная душа, вторя ускорившемуся движению тела, что все труднее сдерживало хриплое мычание наслаждения, готовясь излиться расплавленным золотом горячего семени в пульсирующее от подступающего оргазма нутро. — Т/И... Я сейчас... Кое-что сделаю. Просто верь мне... И не бойся, ладно? — сипло спрашивает монстр, не сбиваясь с ритма, на что ты, едва соображая, киваешь, сильнее стискивая Хоррора голыми коленками. Монстр немного меняет положение, привставая в траве и укладывая ладони на твоё горло под самым подбородком, надавливая длинными пальцами, образовав ими своеобразное удушающее кольцо. И ты было испугалась, но ласковый взгляд монстра, его продолжившийся ритм мягких и скользких толчков внутри и нахлынувшие собственные ощущения не оставили росткам боязни ни малейшего шанса... Чем меньше было кислорода, тем больше приходило ощущений. Мир плавно менял визуальную составляющую на сенсорную, пуская по коже колючий шлейф жара, заполняющий тебя до краев приятными волнами, напоминающими лихорадку, делающую дыхание поверхностным... Кожу покалывает мурашками, а звуки плавно превращаются в странное эхо, словно от морфия. Калейдоскоп взрывов в голове и острота горячих ритмичных движений внутри на контрасте с немеющими кончиками пальцев, вздрагивающих от непривычного удовольствия, что доводят до пика ещё быстрее. И его голос: хриплый, размытый, как и образ, ставший большой тенью со шлейфом багряного глаза, будто пульсирующего на твой собственный удар сердца... Раз... Два... Три... И руки отпускают шею одновременно с твоим завершением, смешивая всё в бешеный водоворот экстаза, эйфории и экзальтации... Глубокий глоток воздуха вперемешку с тихим стоном, пока онемевшие пальцы впиваются в траву, вырывая с корнем сочные стебли, качающиеся от движений Хоррора над тобой. Монстр нагибается, давя собой сверху, с рыком делая несколько мощных толчков... На эмоциях сжимает бедро одной ладонью, впиваясь в нежность матовой кожи остротой когтистых фаланг, по инерции резко толкаясь тазом ещё несколько раз, пока его виднеющееся в просвете приспущенных шорт рубиновое экто-тело извергалось внутрь гейзером чистой магии, наполняя нутро собственной живой пульсацией. Несколькими рывками, подобно афтершоку, что вторят твоему собственному небывалому оргазму, после которого ты до сих пор не совсем пришла в себя, ощущая, как по венам вместо крови бежит кристалльно чистое удовольствие и неописуемое счастье, граничащее с восторгом... Ваше дыхание сплетено воедино... Мешается с ароматом сломанных страстью стеблей летних трав... Шелестом старой дубравы с нотками пряной древесины... И сахарной ваты, чей привкус гуляет в поцелуе, в котором вы слиты, все ещё тесно обнявшись, наслаждаясь последним отзвуком сладкой неги, пока Хоррор ещё не покинул твоего лона, даря мягкое чувство полноты и тепла. — Так приятно, да, ягодка? Тебе понравилось? — отрываясь от тебя и медленно выскальзывая наружу интересуется Хоррор, ловко поправляя шорты на вновь голых костях и подавая тебе твоё белье. — Э... Приятно не то слово... Но... Экстремально, — улыбаешься в ответ, торопливо возвращая трусики на положенное им место и укладываясь поближе к скелету. Он тут же довольно сгребает тебя в охапку и протяжно урчит. — Не так уж и экстремально, Т/И. Здесь почти никто не гуляет, — Хоррор ласково потерся носом о твою щеку, — неподалеку, совсем рядом есть пляж с душем, пойдем туда? Заодно на солнце погреемся, — безобидно предлагает довольный скелет, внимательно ловя твой взгляд, привычно замирая без движения, словно хищник в засаде, увидевший добычу. — Да... В душ я бы сходила, и платье надо почистить, — соглашаешься на предложение, поднимаясь с изрядно помятой травы и отряхиваясь. Хоррор поднимается следом, мягко ведя рукой по спине и ягодицам, под предлогом смахивания соринок... Но уж слишком надолго ладонь задержалась на попке, мягко смяв ее округлость в игривом жесте, тут же отпуская. Беззаботная улыбка и добродушный прищур в ответ на твой недоуменно-смущенный взгляд, а после вы направляетесь в сторону городского пляжа. Людей было немного: все старались занять шезлонги в полутени, чтобы не обгореть на палящем солнце, однако находились храбрецы, разместившиеся на лежаках прямо у береговой линии огромного водохранилища. Живописное место, на противоположном берегу которого вздымались малахитовые холмы красивого парка, окружая водоем, словно огромный хрусталик исполинского глаза, которым был знаменит этот город. Подобно крупному, живому оазису посреди пустынного частокола бетона мегаполиса. Тебе всегда очень нравилось гулять здесь: всегда было чем заняться, вкусно покушать, позагорать или просто посидеть на скамейке, наблюдая за мерным волнением листвы и водной глади под ней. И сейчас, идя рядом с любимым, душа приятно грела изнутри, мелко дрожа от счастья возможности любить такого как он, и быть любимой им. Втягиваться в авантюры с его подачи. Отдаваться чувствам полностью, полагаясь на его до поразительного острую чуткость и внимание к мелочам. Мысли об этом закручивались в бурный водоворот воспоминаний о его действиях, словах и ласке... Вызывая незамедлительный отклик фантомных касаний, что непрошенным гостями всплыли в памяти. Это кружило голову... Заставляло дрожать колени и вызывало внезапное жгучее чувство желания повторить... Это смутило тебя, оборвав нить мыслей, заставляя потупить взгляд в землю, стоило услышать его ответ на твою предыдущую незамысловатую фразу и короткий, но зычный и хриплый смешок. Впереди замаячили скрытые в тени закрытые кабинки душа, напоминавшие небольшие киоски, в которых можно было с комфортом переодеться и ополоснуться, смывая с себя песок и воду водохранилища. Ты поспешила туда, стараясь скинуть с себя минутное наваждение, но оно буквально липло к голой коже на икрах, забираясь по венам выше, заставляя дыхание сбиваться и нервно сминать подол нежного летнего платья. Ты скрылась за дверцей маленького, тесного помещения, в котором автоматически зажигается тусклый свет, оставив немного озадаченного монстра снаружи, даже не дав ему договорить. Горло пересохло, а душа металась за грудиной, посылая по телу волны слабости. Впервые... Ты впервые хотела его так сильно, словно Хоррор стал твоим наркотиком, чья эмоциональная и физическая близость стали важнее воздуха. Он сам стал твоим воздухом, наполняя собой без остатка, делясь собственными чувствами и всецело разделяя общую зависимость друг от друга. Такова была особенность связи с монстром, что создавали пару на всю свою долгую жизнь, влияя на избранника флюидами своих необыкновенных, чистых душ: таких искренних, какие редко встречались у людей... Словно горный ручей талого, морозного снега, в котором нет ни капли фальши. А лишь кристалльность чувств... Честность... Истина... Зеркальное отражение, в котором видишь саму суть эмоций... И теперь это накрывало с головой, стоило тебе перейти на этот новый уровень отношений. Точка, где рождалось безоговорочное доверие к партнеру... Уважение к нему и желание дарить себя не меньше, чем это делал он... Ты рвано дышишь, не зная, что предпринять, загнанная в клетку собственного тела, совсем не ожидая, что можешь испытывать нечто подобное практически сразу после такой спонтанной, но чертовски сладкой близости. — Да черт, гори всё синим пламенем, — говоришь вслух, открывая дверь душевой и осматриваясь. Кругом практически никого нет, кроме недоуменного Хоррора, что с беспокойством подошёл поближе. — Ягодка? Все хорошо? — он взволнованно склонился поближе, озадаченный твоим нервным видом, а ты пользуешься моментом и, схватив его за грудки́, втаскиваешь внутрь тесного помещения, спешно закрывая дверь и молясь всем звёздам, чтобы никто ничего не увидел. — Ого... Т/И, это то, о чем я думаю? — монстр хитро улыбается, опуская голос до немыслимой вибрирующей тональности, оттесняя тебя к стене и опаляя сладковатым дыханием, когда ты упираешься в гладкую, холодную поверхность прогретой солнцем спиной. — Да, Хоррор, — отвечаешь ему, стараясь вложить в голос всю смелость, на которую была способна. — Мое лечение не прошло напрасно, сладкая... Что ж, давай продолжим, — он опускается ниже, добираясь до так любимой им шеи, чтобы легонько прикусить шелковую кожу, пуская по ней щекотливые, сладкие мурашки, убегающие внутрь до самой души. А ты в ответ ловко забираешься под футболку, пальчиками ласково пересчитывая массивные реберные перекладины. Скелет довольно урчит, страстно прижимая собой к стене, напористо целуя в губы, сминая их собой и наполняя рот мягкостью настойчивого языка. Он оглаживает всё, чего коснется, скользя необычными, змеистыми движениями, сладко прижимая собой твой язычок, стоило ему смело скользнуть за линию его челюстей. В то время как горячие ладони сминают подол абрикосового, хлопкового платья, торопливо снимая его через голову, на миг разорвав поцелуй, чтобы вплестись в него с новой силой и ощутить под собой пылающий жар почти обнаженного юного тела. Ты вторишь его энергии, снимая с него любимую белую футболку, что соскальзывает почти под ноги, мягко накрывая лежащее там платье. Прочь летит и обувь... Следом – бельё небрежной, смазанной линией покидает территорию мягких грудей и дрожащих мелкими мурашками бедер, что тут же исследуют длинные когтистые пальцы. — Какая же ты потрясающая, Т/И... В этот раз я возьму тебя грубо, детка... Всегда мечтал трахнуть тебя в душе, — рычит монстр, заведённый и взбудораженный твоей смелостью, толкая под душ, который включает наугад, не заботясь о температуре воды, что тут же накрывает вас обоих мощными струями, заставляя тебя сдавленно пискнуть от внезапной прохлады на контрастно разгоряченной коже, по которой беспрестанно бегали взволнованные, терпкие мурашки возбуждения. Но после вода пошла горячее, наполняя паром тесноту помещения... Хоррор напирает голодным зверем, охваченный пожаром восхитительной страсти, что сформировала полупрозрачное гранатовое экто-тело и крепко стоящий багряный член, вздрагивающий в раскаленном нетерпении. Он жмется к твоему животу приятной тяжестью, сводящей с ума всё нутро, где тут же скрутилась увесистая, тугая пружина вожделения... Хоррор целует, кусает, руками жмёт плечи, сминает бока, царапая кожу, давя на живот, настойчиво разворачивая лицом к стене и без промедления гнет тебя ниже, давя между лопаток сильной рукой. Ты податливо наклоняешься под его одобрительный вздох. Хоррор резко вводит член до самого основания, упираясь им в матку, вызывая болезненный стон. Ставит свои ладони на гладкую поверхность стены около твоих, моментально набирая быстрый и грубый темп. А тебе так хорошо... Так сладко от его напора... Его экто такой большой, что наслаждение идёт на грани с болью, сводя томлением разведённые мышцы ног и ягодиц с каждым ритмичным ударом в тебя. Низкий, дрожащий рык где-то позади, прерывается его укусом, словно за холку, смыкая челюсти на задней поверхности шеи, ощутимо и больно, но всё равно так сладострастно, что ты стонешь от удовольствия. Одна его рука отлипает от стены, хватаясь за нежную грудь, зажимая сосок между длинными пальцами и чуть оттягивая, не прекращая сумасшедший, волнующий каждый нерв ритм... А по телам бежит вода... Смешивает сладкие дорожки вашей любви на твоих бедрах, расчерчивая красноватые линии его магии, унося их с потоком, в который вплелись ваши стоны сладкого блаженства. Спина трётся об атласный рельеф гранатового горячего тела, в котором бежит кровоток искрящейся магии, жмёт собой... Ещё теснее... Ещё горячее... Ещё ритмичнее... — Быстрее, Хоррор, — шепчешь ему, выгибаясь под ним красивой дугой, под его страстное мычание. Раскачивание ваших тел под приятным водопадом, что добавляет ласку, стекая по коже и костям, растворяя своим журчанием влажные звуки любви. Скрывая густым паром постыдное вожделение и напряжение каждой мышцы. Рука монстра скользит от груди на живот, оглаживая и царапая его фалангами. Зубы, наконец, отпускают шею, влажно проводя по следам жаром языка и дыхания, оставляя тягучее чувство метки его обладания тобой. Внутри всё горит огнем, когда ты подбираешься к остроконечной вершине оргазма, туго обжимая стенки лона вокруг свинцовой тяжести члена Хоррора, даря потрясающие волны мягкой податливости. Такой горячей... Такой влажной... Сводящей его с ума, заставляя всем телом содрогнуться, судорожно вжимая твои бедра обеими руками в свой таз. — Да, детка... Аааххх, блядь... Мммм, — Хоррор несколько раз толкается в судороге, обильно изливаясь внутрь тебя винным воплощением пьянящей любви... Эта грубость, какую он прежде не проявлял открыла его с новой стороны невероятно страстного и сильного любовника, легко оставляющего на коже крепкие синяки в форму его пятерни и алые борозды и полумесяцы схлынувшей похоти, чьи капли мешались с парящей водой, магией и кровью. Тяжёлое дыхание... И ты опираешься на монстра спиной, дрожа от усталости и удовлетворения, ощущая, как грубость любимого моментально уступила место привычной бережности и ласке, когда ладонь скользнула на порезы и гематомы оставленные его силой, залечивая теплотой своей магии. — Ты в порядке, ягодка? Не болит нигде? — чуть взволнованно, сипло спрашивает все ещё сбитым дыханием, кладя большую ладонь на твой мягкий, голый живот, всё ещё наполненный им. — Хоррор, ты прекрасен, — шепчешь в ответ, чуть повернувшись, чтобы ласково поцеловать в массивные шейные позвонки и устало улыбнуться. — Ты моя сладкая... Я вымою тебя и отнесу домой, Т/И... После такого стоит хоть немного отдохнуть, прежде, чем делать что-либо ещё, — монстр почти урчит, словно совсем не устал, усилив приятное вибрато, идущее словно из самой души, стоило тебе погладить его по матовому черепу, по которому все ещё струилась горячая вода, оплетающая ваши соединённые тела теплым коконом... — Звучит многообещающе, — смеёшься в ответ, когда Хоррор наконец мягко выходит из тебя, растворяя экто-тело и просто обнимая, развернув к себе и целуя в висок. — Ты даже не представляешь — насколько, ягодка, — хрипло отвечает на твой усталый и довольный вздох, проводя пальцем по линии твоего обнаженного позвоночника...