Банановый пудинг

Дальнейшая жизнь под одной крышей добавила новой пряности в ваши отношения... Ты опять то и дело сходишься в неравной битве с ещё большим смущением, чем было прежде. Стоит увидеть неоднозначный взгляд большого монстра, услышать его двусмысленные намеки, которые хоть и не были пошлыми, но грели кровь до состояния расплавленного олова, что затвердевало в животе тяжёлым шаром, от которого хотелось провалиться сквозь землю. Или увидеть движения его рук, что напоминали тебе о его горячих касаниях... И ещё больше это чувство подогревало знание того, каким стохастическим был его характер. Ожидать можно было любой выходки, и от этого по телу бежала дрожь... Дрожь страха, тесно вплетенного в твое предвкушение. И только новая начавшаяся рабочая неделя дала возможность переключить мысли на труд, что вновь начал выжимать из тебя все соки: работодатели были неумолимы, подбросив на проверку ещё сотни и сотни старых счетов и договоров, что приходилось тщательно пересматривать, пересчитывать и сортировать до поздней ночи, день за днём... Домой ты возвращалась даже позже Хоррора, что встречал тебя неизменно перед входом, удивляя тем, откуда он мог узнать точное время твоего прибытия. Ясное дело, что к концу недели ты была словно выжатый лимон, вернувшись рекордно поздно, чувствуя, как слипаются глаза и совершенно не соображает голова. Ты даже не помнила, как зашла домой вместе с сопровождением Хоррора, что смотрел на тебя с толикой волнения, усилившегося, когда ты не отвечаешь на вопрос. — Т/И? Ты слушаешь? — он чуть касается плеча, когда ты садишься на банкетку, чтобы снять кеды, но задумавшись, замираешь на месте. Поднимаешь на него усталый, расфокусированный взгляд и улыбаешься, сняв наконец-то обувь. — Прости, вишенка... Я устала просто зверски, уже не соображаю ничего. Что ты говорил? — смотришь, как монстр вглядывается в тебя, с пристальным цепким взором, словно сканирует. — Я тебя не отпущу на работу в понедельник, ягодка, хватит с меня твоего убитого вида, — серьезно отвечает Хоррор, опустившись на корточки, чтобы быть с тобой на одном уровне. — То есть как не отпустишь? Работать-то надо, как же я буду... Да брось, нормально всё, — пытаешься бодро отшутиться, но когда монстр кладет обе ладони по сторонам от тебя, со скрипом царапая дерево фалангами, чуть привстав и приблизившись, ты давишься воздухом, увидев в его зрачковой яркой киновари оттенок серьезности. Кажется, он не шутит... Хоррор никогда не тряс воздух понапрасну: если сказал, значит сделает. — Очень хорошо будешь, ягодка... Я ведь немало зарабатываю, — хрипло отрезает он, а ты хмуришься, совершенно сбитая с толку. — Хоррор, ты меня разыгрываешь? Я не могу... — чувство растерянности наполняет до краёв, а его близость в очередной раз путает все карты, нежданно начав игру с козырей. Монстр коварно молчит: улыбнувшись, утыкается в твой лоб своим, окатывая теплым, сладким дыханием, словно топливом для твоего смятения. И ты совсем не замечаешь подвоха, когда он мягко вскальзывает рукой за лопатки, а вторую кладет на твое согнутое колено, не покрытое ничем, ведь ты была в шортах из-за жары. Резкая смена положения, заставляет тебя в испуге пискнуть, когда ты одним ловким движением оказываешься на его руках, тесно прижатая к горячей даже через футболку грудной клетке. Хоррор уносит тебя в гостиную с видом победителя, безапелляционно усадив на диване и всё так же неотрывно буравя взглядом, садясь вплотную. И ты даже не успеваешь ничего сказать или сделать, как он берет подол твоей футболки, начиная задирать ее, едва касаясь пальцами кожи. — Хоррор? Ты... чего... — пытаешься сопротивляться, но монстр склоняется к твоей шее, чуть проводя по ней носом. — Тише... — и в этом вибрирующе-тихом слове всё. Понимание, что лучше молчать и покориться, что бы он ни удумал. Расслабиться, чтобы все прошло гладко... Довериться, ведь он никогда не обижал тебя... Но его действия всегда были такими внезапными, что моментально наступала асфиксия, а сердце пускалось на неуёмный ритм, ощутимый в горле. Ты замираешь в напряжении, снова встрявшем где-то между лопаток, и монстр, почувствовав твою покорность, мягко продолжил, поднимая одежду и стягивая ее через твою голову. Полюбовавшись на почти обнаженное тело, он нечитаемо улыбнулся, уложив ладони на живот, скользя по разгоряченной после жаркого дня коже, устремляясь к напряжённой спине. Нос щекочет его таким близким запахом. А чувство гладкости костей так приятно и трепетно выманивает медленный выдох, который хочется скрыть, но монстр все равно замечает его, ловя ртом в очень коротком и немного диком поцелуе... Белье с щелчком расстегивается и соскальзывает с плеч, бесстыдно оголяя грудь, которую ты тут же хочешь спрятать, прижав к ней ладони. Хоррор тянется за спину и притягивает твою домашнюю большую футболку, что отдал в твоё пользование когда-то сам, надевая ее на тебя медленным, тягучим движением, не позабыв оставить эфемерное чувство новых касаний к голой, нежной коже. Он... Просто переодел тебя, отстраняясь, довольный результатом и хитро щурится, расплываясь в широкой усмешке. Он дразнит тебя... С облегчением вздыхаешь, немного переводя дух от нахлынувшего эмоционального шторма, пока твой взгляд цепляет журнальный столик рядом с диваном, на котором по тарелкам разложены кусочки торта с хрустящим безе и кофейным кремом. Твой любимый... Неверяще смотришь на монстра, что пристально следит за каждой твоей реакцией, скосив огромный глаз, но не поворачивая черепа. — Хоррор! Мой любимый торт... С чего вдруг? — спрашиваешь, охотно беря угощение. И не то чтобы тебя сильно изумлял торт в вечер пятницы: Хоррор не скрывал свою страсть ко всему сладкому. Однако твое любимое угощение он покупал не часто, аргументируя это тем, чтобы вкус лакомства тебе не наскучил и не приелся. — Мне не нужен повод, чтобы порадовать тебя, ягодка, — почти мурлычет он, беря свою тарелку и принимаясь с наслаждением есть. Ты радостно улыбаешься, сидя к нему вплотную, соприкасаясь коленями и уплетая приятную сладость, от которой тут же поднимается настроение. С работой можно разобраться позже, а сейчас — время наслаждаться приятным вечером, компанией и едой перед предстоящими выходными. Безе приятно таяло на языке, оставляя сахарное послевкусие, разбавленное ноткой кофе из крема. Давненько тебе не доводилось есть этот торт, а потому сейчас это было вдвойне вкуснее. Мысли вяло перетекали из одной в другую, толком ни на чем не концентрируясь, и даже включившийся телевизор замечаешь не сразу, запивая еду чаем. В общей атмосфере расслабленности и тишины по венам заструилась новая порция усталости, и не доев свой кусочек, ты откинулась на спинку дивана, невидяще глядя в экран, где шла какая-то навязчивая реклама. Телевизор вдруг заслонила голова любимого монстра, с пристальным огнем зрачка, в сердцевине которого темнел лакричный омут его внимания. Он провел пальцем по твоей губе и облизнул его, рассматривая черты твоей усталости. — Ты испачкалась в креме, сладкая, — хрипит он, смотря на то, как ты облизываешься после его замечания, — давай лучше я, — он наклоняется и проводит языком по губам, медленно и терпко, словно приглашая, и когда ты уже готова принять его игру, он отстраняется, хитро хмыкнув и продолжая с упоением кушать свою порцию. Ты устало хохотнула, чуть толкая его коленом за такую дерзость, и снова отпила чаю. Хоррор в своем репертуаре. Всегда... Спустя какое-то время, ты начинаешь клевать носом, героически терпя это состояние ради монстра, что сидел рядом надежной скалой, всегда готовой укрыть от бед. Скелет твоего рвения не оценил, ловко подхватывая, когда ты практически валишься на подлокотник. — Т/И, ты уже едва сидишь, сладкая... — монстр кладет на ноги подушку и настойчиво утягивает тебя к ней, на свои колени, смотря на тебя, такую доверчивую и сонную, сверху вниз. Его взгляд долгий, немигающий, задумчивый... Ты невольно сама засмотрелась на водоворот алого глаза, но интерес к его вниманию пробивает твою усталость. — Что ты так смотришь? — спрашиваешь и тут же зеваешь, едва ли не до щелчка в челюстях, прикрывая ладонью рот, а в уголках глаз тут же скапливаются теплые слезинки. — Люблю твою уязвимость, ягодка, — хрипит он, удостоив ответом, которого ты и не ждала, и на который улыбаешься, прикрывая в смущении глаза: обратно им открываться уже не очень-то хотелось, — спи, мой человечек, — Хоррор мягко утирает влагу у твоих глаз, накрывая рукой после, надолго приложив ладонь к груди, за которой устало считало свой ритм сердце. Просыпаешься медленно и неохотно, чувствуя, что сон буквально придавил собой, наполняя изнутри приятным чувством уюта и тепла... Но когда начинаешь шевелиться, приходит осознание, что придавил не только сон, но и Хоррор, сладко сопящий рядом и, при твоём шевелении, прижимая собой сильнее. Вы спали прямо на диване, и монстр вжал тебя в его мягкую спинку. Тяжесть его тела на тебе была несомненно приятна, но всё же дышать было трудновато... — Хор...рор... Дышать... нечем, — шепчешь скелету, пытаясь вылезти, но он даже не думает шевелиться, лишь сонно дернувшись и обхватив тебя руками и коленями, словно плюшевую игрушку. Так хотя бы появился доступ к кислороду, и ты с наслаждением вдыхаешь полной грудью, тыкаясь теплым носом куда-то в шею монстру, от чего он что-то довольно бурчит во сне. Он действительно очень теплый, а за грудиной слышен едва различимый необычный гул, привлекающий твое внимание. С любопытством легонько оттягиваешь ворот футболки, стараясь теперь не разбудить любимого и заглядываешь за веер ребер грудной клетки, где заметно слабое свечение гранатовой души в форме перевернутого сердца. Она легонько пульсирует, напоминая настоящее сердцебиение, разнося по телу мужчины волны магии, словно магическим кровотоком, едва различимым в рассветных сумерках... Энергия выглядит глянцевой, гладкой и упругой, маняще поблескивая искрами на изгибах, словно приглашая дотронуться... Приходишь в себя, когда палец пробравшейся внутрь руки уже ведет по гладкому мягкому боку души, вызывая во всем теле монстра моментальную дрожь и протяжный стон сквозь вязкий утренний сон. Его руки резко сжимают крепче, отчего твоя ладонь буквально обхватывает душу, мягко потеревшись о ее гладкость всей поверхностью кожи. На ней ты тут же ощущаешь непривычную, мягкую влагу, будто испачкалась в нагретом сиропе, который плавно стал стекать по запястью, оставляя приятные следы прогретого свечного воска. Пугаешься, боясь, что могла навредить и испуганно отдергиваешь руку; отодвигаешься сама, натыкаясь на пристальный, странно подернутый мглой зрачок проснувшегося монстра. Волна ужаса, леденящего кровь, пробегает от затылка до самых пяток, вынуждая огромную порцию адреналина влиться в кровь и сердце, усиливая его испуганные толчки пониже ключиц. — Хоррор... прости, я... Случ... айно, прости пожалуйста... Я не хотела навредить, прости, прости, — шепчешь в ужасе, не зная, что предпринять, мечась взглядом от пристального урагана глаза до мерцающего за футболкой ало-малинового зарева чужой энергии. На глаза наворачиваются слезы, а руки закрывают дрожащие губы, пока в мыслях вихрем взметнулась паника. "Ему было больно? Он обиделся? Он точно обиделся... Он меня не простит, он разозлится... Выгонит... Наговорит плохого, отдалится" — все эти слова устроили бомбардировку внутри твоей бедной головы, добиваемой его неотрывным изучающим взглядом, который быстро изменился, стоило первой слезинке приготовиться к спуску по щеке. — Тссс, сладкая, всё хорошо~, — хрипит его тембр, чей обладатель довольно улыбнулся, хищно придвигаясь ближе, — смотри, как это делается, ягодка, — его руки разводят твои, а ладонь сильно надавливает на грудину, за которой тут же что-то заворочалось и забилось, вытягиваясь наружу. Пугаешься этому чувству, и сама того не ведая, сопротивляешься, отчего по ребрам бежит электрический разряд боли, вырывая болезненный стон. — Ну-ну, расслабься, Т/И, я не позволю ничего лишнего... Не сопротивляйся мне, — он доверительно гладит рукой по грудине, разнося чувство успокоения под кожей, и ты тихо киваешь, пробуя усмирить поднявшуюся волну страха. Следом за твоей капитуляцией из груди выскальзывает душа искренности небесного цвета, испуганно вздрагивающая от чужих касаний в клетке из острых костяных пальцев. — Умница, сладкая, вот так. А теперь смотри~, — довольно тянет своим рычащим голосом, медленно высовывая бордовый язык. — Что... что т..ты, аахх! — тебя выгибает, стоит ему ощутимо лизнуть душу, бесстыдно надавливая на ложбину сердечка, отчего то тут же напитывается поверхностными соками магии, напоминающей чрево спелого терновника. А по телу бегут импульсы мощного жара и удовольствия, наполняя каждый уголок тела тяжёлой щекотливой томностью. — Видишь, Т/И... Это так приятно... И ты такая вкусная, — он снова лижет душу, едва заметно прикусывает ее за покатый бок, из-за чего ты судорожно и сдавленно мычишь, извиваясь перед монстром от того, что он вытворял с твоей жизненной силой, — Ты первая начала, Т/И. Я научу тебя всему, вот так, будешь знать, как хулиганить без меня, — снова терпкое давление на податливые стенки, пачкающие его язык твоей синевой, отчего, мешаясь с его цветом, она кажется сливовой. — Хоррор... Мммгххх... Перестань, фффмм, — тебя опять красиво выворачивает подобно разведенным плечам лука, упирая животом в монстра, который послушно возвращает душу в тело, что едва помнит, как дышать и дрожит всеми мышцами. Хоррор сгребает тебя к себе, утыкаясь в шею, с наслаждением вдыхая аромат смятения и взбудораженности. Он снова загадочно молчит, мягко разгуливая руками по твоему шокированному телу, словно успокаивая и напитывая своей невозмутимостью, будто сейчас произошедшее – это обычное дело... И ты была благодарна, что он не продолжил, пугаясь необыкновенной, чрезмерно чувственной новизне, которая открылась для тебя случайным образом. — Мы обязательно поиграем ещё, да, милая? — хитро гудит его хриплый бас за ухом, и кожу чуть сжимают зубами, ударяя самое твое слабое место сладкой молнией точного попадания в эрогенную зону, вынуждая ответить севшим голосом: — Да... — Отлично~. Умница... — монстр отстраняется, едва не поглощая огромным зрачком багряного внимания, — идём собираться, Т/И, — внезапный, беззаботный тон напрочь выбивает тебя из колеи, делая внешний вид настолько озадаченным, что ты чувствуешь себя круглой дурочкой, которую только что обвели вокруг пальца. — Чего? Куда это? — спрашиваешь почти с обидой, но вид Хоррора, полный энтузиазма слишком умиляет, чтобы сердиться на большого скелета за его непредсказуемость. — На прогулку, ягодка. Тебе надо больше гулять и чаще менять обстановку, — последние слова он говорит на тон ниже, превращая речь в будоражащий рык, понять смысл которого, тебе пока не удается. Но предложение погулять с любимым тебе очень нравится, поскольку давно хотелось заменить все переживания и рабочую рутину на сладкий, чистый воздух, напитанный летом и солнцем. А в компании Хоррора это будет вдвойне приятнее. С готовностью киваешь и улыбаешься, погладив монстра по голове, от чего он жмурится и гулко рокочет от наслаждения, сгибаясь к ласке поближе, чем веселит тебя до умильного, краткого хихиканья. Собрались вы довольно быстро, буквально на ходу перекусив бутербродами с соком, решив поесть более основательно где-нибудь в парке или торговом центре, куда Хоррор уговорил тебя заглянуть под предлогом заодно купить ему новую футболку, посколько от старой не отстирывается кетчуп... На том и порешили, выходя из дома и направляясь к пышущему зеленью парку. Ох, знала бы ты заранее, Т/И, какую прогулку-свидание задумал этот хитроумный и спонтанный в поступках монстр... Об этом ты думала много раз после, размышляя о том, пошла бы ты, зная его намерения? Определенно да!