Пряничный домик в черном городе

/POV Автора/ Бурное течение звенело в воздухе нескончаемым гомоном, слушая который слишком долго, можно было подумать, что где-то на берегу кто-то негромко разговаривает. Словно наваждение или галлюцинация утомленного долгим переходом разума. Струи воды серебрились в свете солнечных лучей, бросая танцующий отблеск на склонившиеся к воде ветви редких деревьев. Тишь и покой береговой линии прерывался лишь движением тени среди деревьев и луга, что уверенно шла вдоль течения, изредка оборачиваясь, чтобы посмотреть на плавный изгиб русла, становившийся все у́же, врезаясь в разрозненные группы скал, между которыми приятно вилась зелень сочной травы с редкими деревьями и короткими пятнами цветущего клевера. Нетронутое место, очень красивое, живописное, словно просящее, чтобы его изобразили самые великие художники современности. Но некому было оценить все великолепие дикой природы, кроме идущего здесь скелета. Даст оглядывался все чаще, словно ждал чего-то неизвестного. Его душа ощущала странное волнение, смешанное со ставшей привычной болью. Она будто рвалась на отдаленный зов, но тут же замирала, неуверенная в том, что слышит и чувствует. Смятение, волнение и боль, мешающая здраво проанализировать собственное "я". И когда это замешательство передалось и на кости, он сбросил тяжелый рюкзак и остановился, впериваясь гетерохромным взглядом в мерцающую поверхность глубокого омута бурного потока. Душа превратилась в компас, упрямо твердя ему, что там есть нечто важное. И монстр хотел было плюнуть и пойти дальше, как вдруг боль пронзила все тело, каждую кость, словно из него наживую выдирали часть его самого. Невероятная агония, плавленным металлом тянущая в воду: противиться этому не было сил... И когда он охнул, стиснув зубы, едва не падая на траву, в воде он увидел едва заметный свет... Смутно знакомый блеск в глубине, будто блуждающий огонек, что забрался в поток реки, и теперь его тянет вниз по течению. Он сам видел такой свет лишь однажды... В душе Брай... Его Брай, которую он потерял в пожаре, спасая ее жизнь и едва не лишившись собственной. Его душа в тот злополучный день была сильно повреждена острым частоколом сучьев, прошедшим навылет через его ребра, и он пролежал в горячей золе почти сутки, лишенный возможности что-либо сделать, так как был без сознания и чудом не задохнулся дымом и угарным газом. Но когда пришел в себя, было слишком поздно. Он даже не знал наверняка живы ли они все... Жива ли она. Чувствуя постоянную боль в душе, словно от потери пары, о которой он слышал лишь из книг, он потерял всякую надежду отыскать их, бесцельно устремляясь вдоль найденной им реки, отчасти полагая, что постепенно и его жизнь угаснет. Его взгляд словно потух, делая тон его глаз значительно темнее, но теперь... Глядя на огонек в воде, его душа странно встрепенулась в страшной догадке, и прежде, чем он смог подумать о чем-нибудь еще, махом прыгнул в ледяной омут прямо в одежде, вытянув перед собой руки, входя в податливую бурлящую поверхность с быстротой подводного обитателя, словно делал так тысячу раз. Думать было просто некогда. Единственной целью было голубоватое свечение, пульсирующее в темноте недостижимого дна, становясь все слабее с каждым миганием. Дасту казалось, что он через воду ощущает дрожание этой души, молящей спасти и вытащить из омута, будучи уверенной, что ее обладатель не сможет перенести это. Она сдалась... Решила, что всё кончено... И все темнее светит этот маяк, постепенно угасая, подобно остаточному свету фонарика, что испускает последнее мерцание погасшей лампочки, которая уже никогда не загорится вновь. Даст подплывает вплотную, касаясь безвольного тела и тут же телепортируя их на берег. Маленькое хрупкое туловище не выглядело живым, кожа излишне бледная, мертвенно ледяная, практически голубеющая от ужасного холода безжалостной свирепой Радны, все в ссадинах, а на виске виднелась значительная рана. Даст припал к ее груди. Ни дыхания, ни сердцебиения, а света души больше не видно. Это была его Брай... Она... мертва? — Нет... Нет! — Даст глухо взрыкнул в бессильной злобе, и нажав на подбородок силой вдохнул в нее воздух два раза, пальцами сжимая нос, начав после делать непрямой массаж сердца, давя чуть скрещенными ладонями на грудину, отчаянно не желая верить, что слишком поздно. Что он не сдержал данного ей обещания. Что потерял ее навсегда, хотя мог попытаться найти. И он действительно пытался это сделать, но не сумел... Раз, два, три, четыре... — Не смей умирать, нет! Не смей! Брай, давай же дыши, черт бы тебя побрал! — Даст почти рычит, яростно вперив взгляд в девушку, стиснув зубы в безумной гримасе, продолжая мысленно считать до тридцати. Снова, чуть запрокидывает ее голову, зажимает нос и дважды вдыхает, наполняя измученные, наполненные ледяной водой лёгкие согретым собой воздухом. И все повторяется снова. Опять и опять, цикл за циклом, минута за минутой, но Брай не дышит, не шевелится... Не откликается... Даст готов был сойти с ума прямо сейчас... — Да, давай же, Брай... Пожалуйста... — В последней надежде, снова нажимая на грудину в ритмичных движениях, он пускает свой магический шлейф внутрь девушки, пытаясь найти душу, чье свечение уже не разглядеть. И находит, тут же обволакивая собой, начиная греть, тормошить, делиться магией, толкать и сжимать, пытаясь воззвать к еще не ушедшей сущности Брай. Последний шанс... Он снова вдыхает на силу, и Брай под ним кратко дергается, начиная надсадно кашлять, отплевываясь от воды, с трудом повернувшись на бок, цепляясь за траву негнущимися от холода пальцами... Тяжело дышит, пытается открыть глаза, но сил совсем не осталось: девушка проиграла течению Радны в жестокой битве. Даст пытается заглянуть ей в глаза, мягко повернув голову и ловя ее разномастный затуманенный взгляд. Она немного фокусируется на нем и одними губами шепчет: — Даст... Снова теряет сознание, но уже дышит... Живая... Такая холодная, побитая, но живая... Монстр смотрит не веряще – у него трясутся руки от ужаса... Он только что был на волосок от того, чтобы потерять ее навсегда. Но эта битва ещё не окончена, и монстр лихорадочно огляделся в поисках своих вещей. Его рюкзак лежал неподалеку, и мужчина поспешил к нему, торопливо вытаскивая оттуда свой второй комплект одежды и тонкое шерстяное одеяло. Он оттащил Брай на солнце и раздел, почти срывая ее испорченную одежду и отбрасывая ее в сторону. Даст отметил, что она похудела за это время ещё сильнее, а на ребрах повсюду темнеют огромные ушибы и ссадины. Он переодел ее в сухую одежду и, уложив на траве, закутал в тонкое, но сухое одеяло, которое использовал ночами вместо спального мешка. Удостоверившись ещё раз, что пульс Брай в норме и дыхание не остановилось, он опять быстро метнулся в сторону, с помощью магии притягивая всевозможный сухостой, где только мог его видеть здесь, чтобы быстро соорудить приличный костер. Его не волновала ни собственная насквозь мокрая одежда, ни что-либо ещё, только цель – как можно скорее отогреть Брай и привести ее в чувство. Как только пламя разгорелось рядом с ее бессознательным телом, монстр воткнул две крупные рогатины по бокам очага, установив перекладину и подвешивая над огнем маленький походный котелок с водой из реки. Теперь оставалось только ждать и верить... Он покопался в рюкзаке, находя там только футболку и шорты, пахнущие дымом, но за неимением альтернатив переоделся в это, разложив мокрую одежду около костра. Все остальное может подождать... Монстр перевел взгляд мерцающих ярче любых звёзд глаз на Брай, чья грудь слабо поднималась и опускалась... /Конец POV автора./ Первое, что я ощутила, это жуткая боль в груди и желание выкашлять свои лёгкие без остатка... Так больно и всё ещё так мало воздуха. Все тело болит от холода, который буквально сводит все мышцы, изрядно побитые об камни. А может это из-за ударов все так мучительно тянет? В ушах стоит гул... Душа снова болит, сильно сдавленная, и я цепляюсь за одежду на груди пальцами, слабо застонав. Чувствую на себе что-то мягкое и теплое... И со спины что-то греет... А ещё на шее чья-то рука, пальцами вжимается в яремную вену... Все такое расплывчатое, включая мысли, что я вообще не сразу вспоминаю кто я, где я и как сюда попала. Голос зовёт по имени: хотя бы его я помню... Снова кашляю, и меня прижимают к себе крепче, уверенно разворачивая на сто восемьдесят градусов, заставляя смотреть в упор... Эти глаза... Нет... Не может такого быть... Я думала, что мне показалось. Что всё это предсмертная агония моего мозга, я ведь... утонула в Радне... Опустилась в ее леденящую пучину кошмара без малейшего шанса когда-нибудь снова увидеть солнечный свет, что слепит сейчас лицо, перемежаясь с красными и синими искрами в глазах любимого монстра. — Птенчик, слышишь меня? Давай, приходи в себя... Ну же, милая, — он слегка встряхивает меня, слабо хлопнув по щеке, что несомненно помогает сосредоточиться и сфокусировать плывущий взгляд на монстре, что лежал около меня, но тут же привстал, нависая сверху. Во взгляде колыхалась злость, досада, отчаяние и страх... Моя душа снова болезненно сжалась, усугубляя и без того постоянное свое мучение. — Даст? Как... Ты действительно жив... Мне... Это не кажется? — испуганно рассматриваю такие знакомые черты лица, которые уже и не мечтала увидеть вновь. — Как ты умудрилась, Брай? Тебе жизнь вообще не дорога? — Даст злился, алое пламя в глазах сгустилось, а из двухцветного зрачка повалил фиолетовый дым. Я села рядом, чувствуя головокружение, но упрямо отвечая на взгляд глаза в глаза, почти вплотную... — Мы переходили по камням. Я подскользнулась... — Ты думала, я умер и сдалась! Я это чувствовал, когда откачивал тебя на этом самом месте. Как ты могла! Я же говорил тебе так никогда не думать! А если бы меня не оказалось здесь? — Даст почти рычал, яростно жестикулируя, но все ещё делая привычные долгие паузы между предложениями. Мне стало обидно. Хотя я понимала, что ему пришлось пережить, как ему самому было страшно, как он наверняка пытался искать, и что он мог чувствовать, когда вытащил меня на берег практически мертвую. Как сам потерял надежду... Но всё равно душе было больно от его слов. — Ты тоже обещал всегда быть рядом, но обстоятельства решили иначе, Даст, — отвечаю чуть жестче, чем хотела, голос плохо слушается, и я снова закашливаюсь, отводя глаза. — Я спас твою жизнь, глупая! Не ради того, чтобы ты рисковала налево и направо. Наша связь едва не разорвалась из-за того проклятого дерева, от которого я и сам пострадал, черт подери! — монстр все ещё меня отчитывал, нависая над моим поникшим силуэтом грозной, рассерженной тенью. Поднимаю на него взгляд и вдруг понимаю, от чего все это время так болела душа. Из-за надорванной связи... Из-за его ранения, что я ощущала почти как собственное. — Так вот почему... я смогла ощутить Кросса в тот день, — вдруг говорю, прежде чем думаю, вспомнив, как он насильно дозывался до меня, желая унять эту муку. В глазах Даста взметнулись настоящие вихри, багряные и действительно жуткие. И прежде, чем понимаю, что происходит, Даст валит меня на траву, выбивая весь воздух из лёгких. — Ну ка, повтори, Брай! — рычит в самое лицо, а руку кладет на шею. — Даст, стой, что ты делаешь? — в ужасе хватаю его запястье, боясь, что он может сделать, неправильно меня поняв. — Я сказал повтори! — он отчаянно встряхивает меня, от чего затылок и висок ноет, напоминая о недавней встрече с подводным булыжником. Паникую, думая, что могу сделать против его аффективного состояния, но на ум ничего не приходит кроме одного возможного варианта – показать через собственную душу. И это кажется таким правильным сейчас, необходимым и даже единственным способом образумить его. Дать понять, что я честна с ним, и что чувствую на самом деле... Обида и сожаление гложет изнутри и душа болит сильнее, когда я опускаю барьер, морщась от этого, словно щит закрывал кровоточащую рану в душе, и теперь она открылась с новой силой. — Посмотри... пожалуйста... — прошу монстра, что буравит меня своей отчаянной яростью, но он прислушивается, запуская шлейф внутрь и беспрепятственно проникая в душу под мой болезненный стон. Даст видит всю память вместе со мной... Мою панику, боль потери и жуткую апатию. Дым в сознании и огонь в душе, сжигающий ее дотла... Темную ночь и Кросса... Вскрытые на руке вены и багряные ручейки моей крови на земле... Панику друзей, удар Киллера... Сон... Видение будущего, объяснения... Тяжесть в душе, постоянную боль и слезы... Желание жить ради них и Даста... Слабая надежда отыскать или умереть без него... Друзья, тяжело переживающие за потерю друга и мое состояние. Наши переходы, ночи... Тошнота и деревья... Голоса. Костер и жуткие лица ублюдков. Яру и ее глаза... Движения Кросса и его ярость в глазах... Мое оружие, вошедшее в горячую плоть... Ночлег и звук воды... Бесконечная утомленность... Река, течение и жгучая боль в лёгких... По щекам катятся слезы, а тело дрожит... Хочу что-нибудь сказать Дасту, но он резко целует меня, ослабляя руку на шее, скользя ей до выпирающих от худобы ключиц, ощутимых даже через ткань плотной мужской кофты. Его магия внутри меня смягчается, начиная оплетать душу ласково, прижимаясь точно там, где было так больно, что я пискнула в поцелуй, но успокаивающее оглаживание не прекращалось, и Даст прижал меня собой поперек туловища, не давая двигаться и чуть отстраняясь. — Птенчик... Прости меня... Прости, Брай... Прости, — его взгляд немного тускнеет, перемещаясь от одного моего глаза к другому, а рука опускается к предплечью, где всё ещё была повязка, скрывающая некрасивый порез до сгиба локтя. Он скользит по ней пальцами, переводя взгляд на эти сбившиеся от воды бинты и щелчком пальцев снимает их с помощью магии, оголяя темную линию попытки самоубийства. Проводит по ней мягко большим пальцем... — Милая... Я никогда себе этого не прощу... — Даст, — прерываю его, вынуждая поднять взгляд на меня, — спасибо... Говорю одно слово, но в этом "спасибо" так много... Он спас мою жизнь, но даже это не главное. Он верил мне, как раньше... Разделил со мной эту боль, наполнив ее собой. Принял мои ошибки и осознал свои, если они и были, но я готова простить каждую. Он не потерял веру, имея ее на нас двоих... Его дыхание выравнивается, монстр успокаивается, явно ощущая, как напряжение и пережитый ужас понемногу отпускает его, оставляя лишь остаточную злость. И мне тоже становится не страшно: даже неушедшая боль по всему телу и в моей душе не мешала мне ощутить весь тот эмоциональный спектр, что сейчас начинал закручиваться внутри вихрем. Счастье, облегчение, усталость, желание успокоить и самой довериться, отдохнуть и больше не думать ни о чем, позволив мыслям течь свободным ненавязчивым потоком, периодически срываясь на бурные водовороты, словно Радна... Жестокая река, вернувшая мне его... И он снова здесь, чтобы продолжить борьбу за жизнь вместе со мной. Спасибо, Даст...