Гроза в сердце

Из ее спальни видно розы, за которыми давно не ухаживали. Они разрослись так сильно, что некоторые ветки достают до окон второго этажа. Каждое утро Гермиона просыпается, распахивает ставни, притягивает к носу розу, которая вытянулась так высоко, что теперь бьется в окно, вдыхает сладкий аромат, жмурится и глядит на горы. После она принимает прохладный душ и уходит на задний двор, чтобы потренироваться, пока Малфой спит. Она приходит, когда цветы вьюнка еще не распустились. А когда уходит после безуспешных попыток пробудить свою магию, стебель уже усыпан розовыми цветами. Затем она завтракает, иногда даже вместе с Малфоем; днем гуляет либо сидит под навесом с книгой. Малфой нашел бульварные романы (те самые, в шкафу) и теперь увлеченно их читает; иногда меряет комнату шагами, а иногда уходит в свою комнату. Что он там делает, Гермиона не знает, да она и не следит за ним. Вечером она спускается в гостиную с корзинкой с вязанием. Она обязательно когда-нибудь возьмется за мамин свитер (и может, даже сегодня), но каждый вечер у нее в руках очередная книга. Малфой в это время обычно тоже сидит в кресле со своей дурацкой книжкой. Поначалу ей нечего было сказать ему, и она только слушала. Она слушала его из чистого любопытства, ведь он всегда был человеком далеким от нее настолько, насколько можно. Самовлюбленный, нахальный, красивый (почти в ее вкусе), чистокровный, он всегда задевал их троицу. И всегда держался высокомерно. Но одиночество сыграло с ними злую шутку. И теперь он постоянно рассказывает о себе. Он с теплотой говорит о друзьях, избегает только говорить про Крэбба, который погиб на их глазах в Адском пламени. И он никогда не говорит о войне. Гермиона не спрашивает его тоже. Они молчаливо решили, что временно сделают вид, будто ничего не было. Они соблюдают нейтралитет, чтобы пережить это время вдвоем. А потом счастливо разойдутся. Малфой ни разу не спросил, почему она не использует в быту магию. Наверное, он просто слишком занят собой, так что даже не замечает этого. Вероятно, если бы он спросил, она бы призналась ему. Если он узнает о том, что она потеряла магию, это ничего не поменяет. Но она не хочет, чтобы он знал. Для нее это слишком унизительно.

***

Днем ее навещают Гарри и Рон. Они не смогут прийти на ее день рождения, потому что их отправляют на задание. Поэтому они пришли поздравить ее заранее. Гарри разговаривает с Малфоем, а Рон демонстративно замолкает, когда тот что-то говорит. Он злится на нее; и явно не может понять, как она согласилась жить с Малфоем под одной крышей. И на Гарри, который все это придумал, он злится тоже. Гермионе это неприятно, и она пытается втянуть Рона в разговор, чтобы поменять обстановку за столом. Малфой хмурится. А потом вообще уходит. Наконец, Рон и Гарри прощаются и аппарируют. И она вздыхает свободно. Вечером Малфой появляется в гостиной. Гермиона сидит на диване и уже достала из корзинки мамин свитер. — Это невозможно, — говорит Малфой, направляясь к дивану. — Что именно? — Быть запертым тут с тобой. — А ты бы предпочел быть сейчас в Азкабане? Или убитым? — Нет, я бы предпочел сейчас… — и он замолкает, приближаясь к ней. — Вяжешь шапочки эльфам? Гермиона не понимает, что с ним происходит. Они ни разу не ругались тут, и Малфой даже куда-то засунул свою надменность и общался как нормальный человек. Какая муха его укусила? А он между тем наклоняется, как будто хочет посмотреть ее вязание, и Гермиона видит его губы. Видит так близко, что в голове мелькает мысль — сейчас он ее поцелует. Она отклоняется машинально. И он отстраняется тоже. Садится на другой конец дивана и молчит. — Где ты был? — спрашивает Гермиона, не выдерживая тишины. — А где ты нашла эту бабушкину кофту? А она вообразила, что он хотел ее поцеловать… — У меня хорошая кофта. — Но страшная. Неужели Уизли нравится эта кофта? — Причем тут Рон? — Вы спали? Она отворачивается, но он не унимается: — Значит, Поттер? — Если тебе это важно, то я собиралась за Рона замуж. Это все, что ты должен знать про наши отношения. Какой глупый и унизительный разговор. Что он себе вообще позволяет? Может, у чистокровных и богатых принято развлекаться направо и налево, то она просто хотела выйти замуж за парня, с которым многое прошла. Ей надо встать и уйти, но Гермиона понимает, что ее держит с ним рядом какая-то сила. И это не имеет отношения к магии. Она пытается вязать, но только путает петли. В ней поднимается досада и злость. Но не на него, а на себя, потому что вспоминает не его злые слова, а тот момент, когда он склонился над ней… Она вдруг ловит себя на том, что весь день ждала вечера. Ждала, когда они останутся вдвоем и снова будут болтать, а он рассказывать о себе. Но ее не разочаровывает, что он говорит о себе, как это было на свидании с Маклаггеном. Нет! Ей нравится, когда он говорит. Нравится слушать его. Нравится его голос. И нравится, что он рядом. А сейчас он молчит, и это даже хуже, чем когда он ее задевал. В груди поднимается волна недовольства. Недовольство растет, и Гермиона даже не пытается с ним справиться. А потом лампочка в люстре гаснет. — Надеюсь, это не генератор, — говорит Малфой. Но они оба знают, что так и есть. — На кухне есть свечи, — отвечает Гермиона. Эльф появится только завтра, а это значит, что эту ночь они проведут в темноте. Без книг, без занятий, со светом свечи и огня в камине. — Почему ты не починишь генератор магией? — спрашивает Малфой. — Завтра придет эльф. У него получится лучше. — Ты предлагаешь нам провести ночь без света? — Это временно. — Нет ничего более постоянного, чем временное, — бормочет Малфой. В комнате полутьма, закатное солнце вспыхивает на металлических поверхностях. Гермиона поднимается с дивана и идет на кухню. Ищет в ящике свечу, пока солнце не зашло окончательно. Находит ее, зажигает спичку и подносит огонек к свечке. Фитиль вспыхивает и гаснет. И когда она берет следующую спичку, Малфой подходит и встает рядом. Спичка падает из рук. Гермиона боится, что Малфой спросит, почему она не использует Инсендио. Но он молчит и терпеливо ждет, стоя за ее спиной. Она берет ещё одну спичку, чиркает. Подносит к фитилю. Фитиль чернеет, появляется огонек — сначала это едва заметное красное свечение, и наконец огонь вспыхивает в полную силу. — У нас есть свет, — говорит Гермиона. — Это хорошо, — отвечает Малфой, наклоняясь над ее плечом. Гермиона замирает, чувствуя, что он касается ее. Скользит ладонью по ее спине. Жест дружеский, но спина горит, а сердце замирает. А потом он берет со стола свечу и спички. — Надо зажечь камин, — говорит он, и звук его голоса чувствуется где-то у шеи. Гермиона не дышит. А он наконец отодвигается. И когда Гермиона находит в себе силы повернуться, то видит, что он идет в гостиную. Драко зажигает огонь в камине. Света всё равно слишком мало, чтобы чем-то заниматься, поэтому Гермиона усаживается в кресло и говорит: — Ты представляешь, как тяжело было нашим предкам? Они не могли принимать душ каждый вечер, а потом лечь читать книжку. Они должны были успеть все за день, ведь вечером света никогда не было достаточно. — Мысль о теплом душе и книжке такая заманчивая. Гермиона даже не подозревала, как сильно ее радовал теплый душ перед сном. — Представляешь, без душа, без света, без книг, — повторяет она. — У Уизли есть и душ, и книги, но он не пользуется ни тем, ни другим, — отвечает Малфой, садясь в кресло. — Непонятно, как ты могла его выбрать? — Рон пользуется душем. Книги, правда, не любит. Я его выбрала, потому что мы многое вместе прошли, и я думала, что он хороший человек и будет хорошим отцом нашим будущим детям. — Тогда зачем ты его бросила? Малфой ударил в самое больное место. Гермиона молчит. Она смотрит, как догорает солнце в горах. А в доме уже темно, и даже если она заплачет, Малфой не увидит. — Это он бросил меня. Ради девушки, которая ему подходит больше. Гермиона поднимает руку и проводит по лицу, стирая слезы, которые так неожиданно льются из глаз. Она и не думала, что ей до сих пор больно и обидно. — Квиддич, куриные ножки… — Именно так. Ей вдруг становится смешно. — Не переживай, Грейнджер, — говорит Малфой, — притягиваются только похожие люди, а вы с Уизли слишком разные. От Малфоя это звучит почти как комплимент. А ей становится легче.

***

Гермиона всё-таки решает принять душ. Свечу она поставила на пол. Этого света должно хватить, чтобы немного постоять под теплыми струями воды, а потом она ляжет спать. Пораньше, раз уж света все равно нет. Свеча горит на полу. Гермиона пускает воду и намыливает мочалку. В темноте она даже не знает, что за средство для душа взяла. Но по аромату, который изучила так хорошо, понимает, что это мыло Малфоя. Она проводит мочалкой по телу, купаясь в ароматной пене, купаясь в запахе Малфоя, чувствуя теплые струи на теле. И снова вспоминает, как он ее почти поцеловал. Хотя, может, ей просто показалось… А когда открывает глаза, в ванной темно — свеча погасла. — Малфой, — произносит она громко. — Драко. Вероятно, он на первом этаже и не услышит ее. Тогда придется выйти из ванной на ощупь… — Малфой… — зовет она наудачу. — Что тебе, Грейнджер? — доносится за дверью его голос. — У меня погасла свеча, ты не мог бы… — Присоединиться к тебе в душе? — Зажечь свечу. Но если ты собираешься смотреть, то лучше не заходи, я выйду так. — И зальешь всю ванную комнату, — отвечает он, — я не буду смотреть. Дверь открывается. Малфой заходит, глядя на свечу в руке. Садится на корточки, зажигает ее свечу от своей. Гермиона проводит мочалкой по телу, размазывая пену. И когда он встает, его взгляд падает на нее. Мгновение, не больше. Возможно, ей показалось. Возможно, все дело в его запахе, который окутывает ее с ног до головы… Он отворачивается и уходит. — Ты пользуешься моим средством для душа, Грейнджер, — звучит из-за двери его хриплый голос.