Вечное прощение и вечное прощание

Бледное солнце жидким золотом струилось по волосам Изабеллы и смеялось над Локи, шедшем позади и с грустью смотревшим на её затылок. Задор, с которым он искал Изабеллу, медленно таял, и Локи осознал, что не может найти слов для разговора. Непривычное, несвойственное ему чувство растерянности. Невидимая стена, которой отгородилась Изабелла, ощущалась почти физически. Совсем не так он представлял себе эту встречу! Внутри разгоралось пламя обиды, потихоньку перераставшее в злость. Ведь он скучал, места себе не находил! Как она может быть столь неприветлива? «Сначала написал, а теперь ещё и сказал, что до смерти соскучился. До смерти. Что за нелепость! Но разве… разве не так?» Изабелла ускорила шаг, и Локи, задумавшись, рисковал потерять её в толпе. Рефлекторно вытянул руку в надежде поймать, приблизить, не отпускать. Растопырил напряжённые пальцы, ещё чуть-чуть, и кончиками дотронется до обнажённого розоватого локтя. А Белла будто напрочь забыла о существовании Локи: не оборачивалась и не произнесла ни слова. Неожиданно остановилась у палатки торговца оружием и с интересом принялась изучать прилавок. — Я чем-то обидел тебя? — прошептал Локи, склонившись к самому её уху, и Белла вздрогнула. — Господи, ты ещё здесь?! — зажмурилась, приложив ладонь к груди. — Вот дурень, чего пугаешь так? — Я не… — Слушай, я рада, что с тобой всё в порядке, но ты не вовремя, — в её голосе не было раздражения или презрения, лишь отстранённость и безразличие, что гораздо больнее. — Юную леди интересует оружие? — глаза торговца зажглись удивлением и предвкушением. — Выбирайте, у меня на любой вкус: режущее, колющее, огнестрельное, бластеры — лучшее в Девяти мирах! Локи скептически усмехнулся, и Белла неодобрительно смерила его взглядом. — Меня интересуют кинжалы, — мягко оттолкнула плечом Локи и склонилась над лежащими в ряд ножами всевозможных форм и размеров, грозно сверкающими лезвиями, — хочу уметь постоять за себя, — деловито заявила она. — Знаешь, а клинки — моя стихия, — в груди Локи вспыхнул огонёк, глаза зажглись азартом. — Могу научить пользоваться. — Обойдусь, — отозвалась Изабелла, рассматривая один из ножей так, будто понимала, что ей нужно. — Это не так легко, как может показаться: метание кинжалов — настоящее искусство, — чуть не пел Локи, — чтобы и впрямь зарезать кого-то, нужна хорошая практика. Изабелла резко развернулась и, бешено сверкая угольками распахнутых очей, приставила к его горлу остриё: — Думаешь? — губы сложились в хитренькую лисью улыбочку. От неожиданности дёрнулся, горделиво задрав голову. Зелёные глаза восхищённо глядели из-под опущенных ресниц, а рот медленно растягивался в скалящейся ухмылке. По телу стремительно разливался жар, дыхание оборвалось, в висках пульсировало, а на языке змеилось, щекоча, вероломное «хочу тебя!». Мучительно сглотнул, и его кадык коснулся кончика ножа. — Хороший выбор, леди, — загоготал торговец. — Рукоять слишком длинная и тонкая для такого лезвия… — Хах, однако же, оно у твоей шеи, умник, — самодовольно прощебетала Изабелла. Локи обхватил её предплечье, одним ловким движением высвободил кинжал и театрально подкинул его в воздух. — Показушник, — с притворным неодобрением закатила глаза и снова повернулась в сторону прилавка. Локи с досадой смотрел, как торговец предлагал Изабелле всякую дрянь с немыслимыми и дремучими украшениями из драгоценных камней. Длинные пальцы плавно прошлись по всем товарам и остановились на неприметной паре маленьких серебряных кинжалов с чёрными рукоятками. Покрутил в руках — в меру лёгкие и молниеносные, с прекрасной балансировкой и классической формой шестиугольника. Для новичка самое то. Обратив внимание на черен¹, где было выгравировано одной плавной линией минималистичное изображение рыбы, улыбнулся: — Знаю этого мастера, — очертил пальцем рисунок, — каждый его нож — произведение искусства. Жаль, он погиб в прошлом веке, и больше у него ничего нельзя заказать, только искать по галактикам. В моей коллекции остались всего три пары, сделанные им. — О, прекрасный выбор! — торговец потёр ладони и чуть сгорбился. — Берите то, что советует господин, не пожалеете. Белла недоверчиво взяла предложенные оружия. — Почему рыба? — поинтересовалась она. — Потому что «настоящий кинжал должен быть юрким и скользящим, как рыба». — Это он так сказал? Тот, кто сделал их? — Много лет назад, — кивнул, — когда я тоже спросил о том, почему его печатью стала рыба. — Ладно, — сдалась, одобрительно улыбнувшись, — беру. Всё равно никто не разбирается в убийствах так, как этот плут. — Изабелла полезла в кисет за деньгами, но когда торговец огласил стоимость, со вздохом положила товар обратно на прилавок. — Извините, но сейчас я не могу себе их позволить. — Дарю, — не раздумывая, вмешался Локи. — Нет, — резко оборвала она, решительно подняв руку. — Не нужно. Я не приму. — Ну, что вы, леди! Грех отказываться от щедрого подарка благородного господина! — лицо торговца исполнилось мольбой, со взмокшего лба сорвалась капелька пота: весь день он проторчал в своей палатке впустую, а теперь ещё глупая девчонка не желает принимать подарки от этого явно состоятельного ухажёра. — Благодарю вас, — учтиво поклонилась торговцу, а затем повернулась к Локи: — Не ходи за мной, у меня встреча с друзьями, и ты будешь лишним. — У тебя появились друзья? Белла отчётливо расслышала нотки… ревности? Нахмурилась, не поверив своему предположению. Конечно, всё это глупости, ей показалось. Определённо показалось. — Не веришь, что у меня здесь могут быть друзья? — Я не в том смысле. Просто у тебя столько времени не было друзей, и вдруг… — Ты ничего обо мне не знаешь, Локи. До свидания. Безапелляционный тон, тот же лёд, что на заре их знакомства. Но почему? Локи судорожно перебирал в памяти события дней, предшествующих походу, мысленно прокручивал разговоры и свои действия, но не находил ответа: они расстались тихо и трогательно, его кисть до сих пор хранила воспоминание о ласковом прикосновении её ладони, а в голове звенел заразительный смех, которым она смеялась в таверне, когда он пел ту ужасно пошлую песнь. Он с горечью смотрел, как Изабелла уходит, не подарив и крупицы нежности, на которую он надеялся и которую воображал, какая ему снилась в неглубоких беспокойных снах, проведённых на студёной земле под угрюмым чернильным небом. Её лик рисовали буйные языки пламени вечернего костра, её улыбку складывали далёкие мерцающие звёзды. Локи воображал, как посмеет обнять её при встрече, позволил себе надеяться, что Изабелла соскучится не меньше него. Он дерзнул представить, как прикоснётся губами к её виску, ощутит гладкость кожи и мягкость волос. — Отправьте эти кинжалы в царский дворец, — не считая, вывалил на стол ошарашенного торговца мешок золотых монет, — для принца Локи. — Ваше высочество?.. Разинув рот, торговец начал что-то говорить, но Локи уже не слышал: стиснул зубы и хищной поступью направился следом за своей добычей, шныряя по закоулкам, прячась за прохожими и проезжающими мимо повозками. В конце концов, использовал иллюзию, приняв облик одного из встречных горожан, и спокойно следовал за Изабеллой, сохраняя безопасную дистанцию. Она вышла на центральную площадь, прошла мимо питейных заведений и остановилась у театра, открывшегося в отсутствие Локи, следом за ипподромом. Чуть поодаль от входа её ждал Эрланд: в тёмно-бордовом стёганом колете, расшитом серебряной нитью, кожаных штанах, с напомаженными и убранными в высокий хвост волосами. «Ну и вырядился, — фыркнул про себя Локи, — моя Изабелла терпеть не может франтиков». — Эрланд! — неприлично громко крикнула она и энергично замахала рукой, подлетела стрелой и крепко поцеловала в щетинистую щёку. — Белла, все же смотрят, — сконфуженный глухой смешок, — а ты кричишь, как дикарка. — Я и есть дикарка! — захохотала, схватилась за подол и покружилась. Сердце Локи заныло, подскочив до самого горла. Инстинктивно прижал ладонь к груди и с силой надавил, стиснув пальцами кожаную ткань дублета. Это с ним она должна громко смеяться, перед ним с детской непосредственностью кружиться, его целовать в щёку! А этот чужестранец снова украл её — украл его Изабеллу! Потянулся к кинжалу, спрятанному в сапог — ладонь обжёг холод железной рукояти. «Убить тебя — и дело с концом. Но тогда она меня совсем возненавидит, окончательно и бесповоротно». Скрежетнул зубами, сомкнул веки, подавляя звериные порывы, и стал делать глубокие вдохи. Чуть не упустил момент, когда Белла с Эрландом прошли внутрь. Заняли одни из лучших мест, рядом с царской ложей, отделанной красным бархатом и золотом — с намёком на парадные одежды Тора. Вернув своё обличие, Локи вошёл в царскую ложу и, спрятавшись за тяжёлой гардиной, сел у самой балюстрады, чтобы видеть и слышать Изабеллу с Эрландом. Сегодня была громкая премьера, постановка любимого произведения Локи — «Расколотого мира пожирателя звёзд». За жизнь он повидал их немало, и почти все были очень разными: творение большое и эпическое, поэтому каждый постановщик адаптировал его по-своему, охватывал те моменты, которые лично ему казались наиболее значимыми. Но ещё ни одна из интерпретаций не удовлетворила взыскательного поклонника романа целиком и полностью, хотя у Локи имелись свои фавориты. На сей раз адаптация наделала особенно много шума, так как постановщик делал её на манер мидгардского реализма, который для большей части здешней публики был в новинку. До разведывательного похода Локи мечтал попасть на это представление, но сейчас, сидя во мраке роскошного зала, не мог думать ни о чём, кроме того, что делалось в соседней ложе. Белла стояла, облокотившись о балюстраду, и жадно смотрела на сцену, попеременно показывая на что-то Эрланду и восторженно привставая на носочки. Эрланд делал вид, что слушает, всё ближе склоняясь к её лицу и спуская руку со спины на талию. Она не противилась, но и не предпринимала ответных действий. А когда рука Эрланда сползла ниже пояса, Изабелла, извиваясь, высвободилась из его объятий и засмеялась. «Тише, Белла, ну, неприлично же», — вновь попытался снисходительно угомонить её. «Вот заладил! — запротестовала она ещё громче. — Тише да тише! Ворчишь, как старикан, — и, прыснув, развернула его лицо в зал. — Лучше посмотри, какие они красивые», — затаила дыхание: главный герой целовал свою возлюбленную, которую вскоре должен будет отвергнуть, дабы она не мешала претворять в жизнь его неуёмные властные амбиции. В этот момент Локи обратил взор на сцену и, замерев, любовался реальностью, слившейся с разбушевавшейся фантазией: вместо ведущего актёра он видел себя, отчаянно и страстно целующего Изабеллу. — Ты права, я люблю тебя, но это ничего не значит, — произнёс главный герой с показным равнодушием. «Я люблю тебя, — шевелил губами Локи, — больше ничто не имеет значения».