Вечное прощение и вечное прощание

Локи с отвращением наблюдал за тем, как царь Королевства Золотой долины брал пухлыми пальцами маслянистый кусок мяса и с чавканьем отправлял в рот. «Похож на Таноса своей фиолетовой грубой кожей, — думал принц, с деланой улыбкой смотря на расплывшегося в подушках царя, — только на жирного и тупого Таноса». Больше недели Локи находился на дипломатическом приёме у правителя одного из богатейших миров — царя Даратонга. Вот уже пятьсот лет он был бессменным правителем Королевства Золотой долины, которое прославилось своим неиссякаемым золотым рудником, найденным после восстановления Вселенной, и было теперь главным поставщиком драгоценного металла во всех девяти мирах. В былые времена государство величалось Бесплодной долиной, и едва ли о нём кто-то слышал в Асгарде. Но теперь, когда камни бесконечности были разрушены, а пыль от них разлетелась по галактикам, стали ходить слухи о спонтанных всплесках энергии, о путниках, что непостижимым образом переместились с одной планеты на другую, и даже о воскрешениях. За пару лет, прошедших с тех пор, как Танос был разгромлен, таких необъяснимых чудес накопилось столь много, что в ходу стало популярным мнение о том, что частички пыли, оставшиеся от камней, сталкиваются друг с другом и приводят в действие свойства, которые раньше принадлежали камням. Иначе нельзя было объяснить невероятное обогащение когда-то бедных земель, в которых драгоценного металла раньше не было и быть не могло. «Камень нужно облицовывать золотом!» — с таким требованием выступил совет старейшин, который учредил Тор, чтобы быть в курсе настроений, преобладавших среди асгардцев. Народ желал видеть Асгард в былом обличии, которое внушало трепет перед его величием не только асам, но и жителям других миров. И так как на новой асгардской земле золотых залежей не было, требовалось наладить поставки с тем государством, у которого они имелись. Локи был против союзнических отношений с Королевством Золотой долины: его жители не отличались политической образованностью, а уровень культуры находился на самом примитивном уровне. Кучка дикарей, возомнивших себя властелинами Вселенной — так называл их Локи. «Почему мы не можем просто убить их, а рудниковые шахты взять под свой контроль?» — спрашивал он брата со всей серьёзностью, когда речь зашла о дипломатической миссии. «Потому что мы обязаны сохранять мир и баланс во всех мирах, такова наша судьба, Локи, — отвечал Тор, — как царь я не могу допустить геноцида одной расы во имя процветания другой. Советую и тебе придерживаться этого курса, брат, если однажды мне будет суждено сгинуть, и ты взойдёшь на трон. Не забывай, в чём предназначение Асгарда, асгардцев и царя. И ещё кое-что, Локи, и это важнее всего: проще — не значит лучше. Это касается не только политики. Даже не столько политики, сколько взгляда на жизнь вообще. Ну же, чего тебе стоит? Не ты ли так яростно защищал подобный сорт людей, когда Асгард только-только восстал из пепла, а?» Локи эта затея виделась бессмысленным и неоправданным предприятием, на которое он совсем не желал тратить своих ресурсов. Он пытался уверить Тора, что совет старейшин — «кучка идиотов, которую давно пора разогнать». Многие решения совета он находил крайне нерациональными и лишними в реальных обстоятельствах, ему казалось неразумным восстанавливать моральный облик параллельно с внешним, ему думалось, что этим с лёгкостью можно заняться тогда, когда дом асов восстановит свою независимость и мощь. Тор был согласен с братом лишь отчасти, осознавая, что в погоне только за «рациональным» и «полезным» можно упустить кое-что действительно важное, то, что может жить в асгардцах вне материального воплощения Асгарда, а потому деликатно настаивал на продолжении проводимой им политики. Тор был уверен, что Локи как никто сможет выгодно провести переговоры, а потому ратовал именно за его участие. А Локи не мог себе позволить подвести брата и потому ужом извивался перед царём Даратонгом, усердно подавляя отвращение и презрение. Он наблюдал за царём, сластолюбиво поглаживающим брюхо и смотревшим на танцы наложниц, и чувствовал, как к горлу подступает тошнота. «Он принял меня в своём замке, завалил развлечениями и увеселениями, но так ни разу и не спросил о поводе визита! Неужели ему это безразлично? Неужели важно лишь щегольнуть неконтролируемым расточительством перед представителями других государств? Безрассудно и глупо, только врагов наживать, которые были бы не прочь завладеть всеми этими богатствами. Я уверен, однажды так и случится. Гибкие тела прекрасных дев в шелках ему интереснее, чем причина прибытия на его планету асгардского принца — его крах предрешён, «золотой век» будет даже слишком быстротечным». — Прелестницы, прелестницы! — воскликнул царь Даратонг, наблюдая за изящно гнущимися танцовщицами. — Жаль, что наши женщины не так прекрасны, как заморские наложницы. Они похожи на кочевых кобылиц, — он громко рыгнул. — Вам когда-нибудь доводилось предаваться плотским утехам с кобылицами, принц? — Не доводилось, — скривив рот, ответил Локи, — разве что в мидгардских мифах древних скандинавских народов. — А вот нашим мужчинам приходится, потому что с другими расами мы не можем воспроизводить потомство, — сокрушался царь, — благо, вместе с золотом нам стали доступны какие угодно красавицы со всех уголков Вселенной! Белокурая девушка, крутясь подобно волчку, подлетела к Локи на сильных пружинистых ножках, игриво окутала прозрачной красной вуалью, провела ладонью по его лицу и вернулась к остальным наложницам. Её чувственные заигрывания не вызвали в нём никаких эмоций. Но светлые волосы, каскадами лившиеся по плечам красавицы, заставили сердце биться так часто, что Локи на мгновение выпал из действительности: прикрыл веки и поплыл по рекам воспоминаний, пытаясь ухватиться за пленительный воздушный образ. Сжав пальцы, он вновь почувствовал нежную кожу тонкого запястья. «Больше никогда», — её голос завывал в его сознании подобного ледяному северному ветру, пустив мороз по коже. Больше никогда. Локи открыл глаза и с безразличием уставился на золотую массивную царскую корону, украшенную крупными драгоценными каменьями, и на лоснящиеся немытые волосы Даратонга, который от удовольствия ухал, как филин, жадно пожирая выпученными глазами полуобнажённые тела. «Это совсем не то, чего я хочу», — пришло ему на ум. — Ваше величество, — торопливым голосом начал Локи, — я премного благодарен за Ваше радушие, за безмерную щедрость и гостеприимство, но позвольте поведать о целях моего визита в Королевство Золотой долины. — Опять дела, — промычал царь, — у всех ко мне какие-то дела, просьбы, подношения — я так устал, честно сказать, едва нахожу время на отдых! Локи вновь потребовалось усилие, чтобы подавить саркастическую усмешку. — Вам нужно золото, принц, — царь с трудом поднял с живота толстую руку, чтобы придать красочности своим речам, — оно всем нужно. Но что Асгард может предложить? У вас ничего нет. — У нас есть великие знания, технологии, которыми мы могли бы поделиться. Асгардцы всегда слыли лучшими воинами, а вы, как я успел заметить, при ваших несметных ресурсах совсем не занимаетесь армией. — С защитой прекрасно справляются наёмники из других миров! Поверьте, у нас достаточно средств, чтобы позволить себе наёмную армию. — Поверьте моему опыту, великий владыка, — Локи склонился к уху царя, — ни одна армия наёмников никогда не сравнится с горсткой преданных своему повелителю солдат. Идея — свирепее любого меча. А ваши люди Вам преданы, — вкрадчиво умасливал он, — вот только они не смогут защитить Вас и то, что им дорого, если в том будет нужда. Наши военачальники могут обучать ваших солдат, и в итоге это будет выгодно всем, ведь в случае глобальной угрозы можно будет положиться на сильного союзника. Прозорливость и предвидение, Ваше величество — качества всех великих правителей, и я уверен, что и Вы ими обладаете. Итог переговоров был почти кабальным для Асгарда: пара скудных золотых рудников в обмен на шестерых лучших военачальников асгардской армии в качестве наставников и право для жителей Королевства Золотой долины на поступление в Асгардскую военную академию без вступительного испытания. Обучение предполагало затрату как материальных, так и людских ресурсов, и Локи счёл такой исход крахом и полной неудачей проведённой им дипломатической кампании, однако Тор и совет старейшин, напротив, видели в соглашении несомненный успех принца, восхваляя его дипломатический талант. Вернувшись в Асгард, Локи не поддержал предложение Тора устроить небольшой праздник в честь удачной сделки. Едва он сошёл с космолёта и отчитался о завершении переговоров, как направился в царские сады. Торопливые дрожащие ноги несли его почти против воли, желудок завязался тугим узлом, все мысли покинули сознание, кроме одной — свербевшей, неуёмной, пугающей своей бескомпромиссностью, ужасающей своей чистотой. На горизонте зачинался рассвет, расплескался пламенем по угрюмым перистым облакам; прощально мерцали далёкие звёзды, прохладный тяжёлый воздух становился суше с каждым вздохом, а с деревьев лились утренние птичьи трели. Под ногами хрустели тонкие ветки, а сырой тёмно-зелёный мох послушно проседал под подошвами сапог. Влажные травинки — цепкие лапки — намочили низ плаща, и на мокрую плотную ткань стал собираться мелкий сор и пыльца от уже раскрывшихся цветов. Всё кругом источало свежесть, и Локи хотелось вобрать её всю, смыть неприятный горький осадок, осевший в подкорке. Пышный розовый куст, горевший зеленью листьев и белизной нежнейших лепестков, остановил потерянного бога. Локи с улыбкой удовлетворения на устах приблизился к кусту и, не раздумывая, сорвал благоухающий снежный цветок. Настойчивый, непрекращающийся стук разбудил Беллу, уснувшую в гостиной с ноутбуком на коленях. Откинув покрывало, она прошла на кухню, чтобы умыться, а затем с недовольным видом посмотрела на часы, висевшие над кухонным шкафчиком — без четверти семь. «Кого чёрт дёрнул прийти в такую рань? Жаль, что Финна с мамой нет, наверняка их знакомые, ко мне так рано никто не ходит». Комната за ночь остыла, и Белла озябла от холода. Схватив со спинки дивана мамину кофту крупной вязки, она как следует укуталась и пошла встречать незадачливого утреннего гостя. — Здравствуй, Изабелла. Она была готова тотчас вспыхнуть, но его тихий и бесхитростный голос удержал её на пороге, не позволил немедля захлопнуть дверь. — Ты, кажется, забыл о моей просьбе, — не глядя на него, произнесла Белла. — Пожалуйста, выслушай. — Нам не о чем говорить, Локи. И я не хочу тебя видеть. Уходи, — и затворила дверь. — Прости меня. Его робкий шёпот раздробил прочную каменную стену, за которой покоилось её сердце. Время остановилось, умерло в глубинах её растревоженного сознания, тишина затаилась в углах маленьким хищным зверьком, мягкосердечие скреблось изнутри, а нежность стремительно растекалась по венам. Солнечный свет пролился в окна, скрав последние следы ночного мрака. С нерешительным скрипом вновь отворилась входная дверь. — Прости меня, Изабелла, — твёрдым и решительным тоном повторил Локи и протянул ей дивный цветок. — Не люблю мёртвые цветы, — негромко вымолвила Белла, разочарованно глядя на маленькое чудо природы, которому суждёно было увянуть. — Теперь я буду знать, Персефона, — ответил Локи, и тень улыбки коснулась его уст, — к сожалению, в моём царстве мёртвых нет ничего живого. Изабелла нерешительно вытянула руку и сжала мягкий прочный стебель: спрятавшийся под листом шип хищно вонзился в подушечку большого пальца. Белла одёрнула руку и, сведя брови, посмотрела на палец, по которому потекла тёплая алая струйка, а затем поднесла его к горячим губам. «Какая хрупкая, — с сожалением подумал Локи, наблюдая за безуспешными попытками Изабеллы остановить кровь, — и жизнь её — всего-навсего жалкое мгновение, биение сердца…»  — Очень больно? — обеспокоенно спросил он, надеясь отогнать завладевшую разумом ужасающую, крамольную мысль. — Я не хотел. — Просто царапина! — отмахнулась Изабелла и вдруг — засмеялась. — Вот, смотри. Она простодушно протянула ему ладошку с отогнутым влажным раненым пальцем, который тут же вновь запачкался кровью. Нервно сглотнув, Локи стал бережно вытирать подёргивающийся палец, опутанный тонкой красной растекающейся сеткой. Белла с непосредственностью и интересом наблюдала за его усердными движениями и не переставала улыбаться, пытаясь за улыбкой скрыть смущение и волнение. — У меня на кухне есть полотенце, — сказала она ему с нежностью, — не стоит так беспокоиться из-за маленькой царапины. Ты всё равно не сделаешь больнее, чем сделал восемь лет назад, — приглушённо добавила она, аккуратно подняла упавшую на пол розу и направилась в кухню. — Проходи в дом, не стой на пороге. Неуверенными шагами Локи вошёл внутрь и стал с интересом и удивлением оглядывать убранство дома. — Ты будешь кофе? — крикнула Белла своему гостю, зажимая полотенцем палец. — Никогда раньше не пробовал, — ответил Локи, — поэтому да.

***

«Отлично, и принц тоже был там. Надеюсь, видели все. А, может, папаша этого хрупкого цветочка занимает видное место? Или богат? На сей раз удача обязана мне улыбнуться. Будь я проклят! Имени-то её я так и не спросил. Хм. Что же, будет прекрасный повод для визита, как раз всё смогу разведать. Геройство нынче дорогое удовольствие». Торговец-шакал по имени Эрланд — беспринципный делец, известный каждому богатейшему купцу. Он называл себя асгардцем, но не походил на аса ни манерами, ни образом жизни, ни внешностью, а потому один из имевших с ним дело торговцев прозвал его Эрландом — «чужестранцем», так это прозвище к нему и пристало, став его кровью и личиной. Устав от торговли и бесконечных скитаний, Эрланд решил, что было бы неплохо осесть в Асгарде, но при этом главной его целью было заполучить «влиятельное место», неважно где, лишь бы иметь авторитет и занимать выгодное положение в обществе. Во всём, что он делал, основной движущей силой было жгучее желание комфорта, стремление к обладанию и власти. А потому, завидев «красавицу в беде», Эрланд, тщательно оценив риск, бросился на помощь Изабелле, благополучие которой его интересовало в самую последнюю очередь. «Миленькая, — подумал он, когда она подняла голову и явила своё перепуганное лицо, — неплохой бонус. Если не заимею выгоды, то хотя бы смогу немного развлечься». Общество блюстителей закона и порядка уже объявило ему благодарность за «беспримерное мужество и отвагу во благо народа Асгарда», а это означало, что начало положено.