Латте на банановом молоке или как сделать русого счастливым.

— Ванюш, ну я же говорил, что ты заболеешь, — шепотом проговаривает кудрявый, сидя на кровати однокомнатной квартиры. — Отстань, — мямлит русый, завёрнутый с головой в одеяло. Сейчас он похож на маленького ребёнка, которого хочется оберегать и заботиться. Зелёные глаза выглядывают из-под мягкого одеяла, чтобы встретиться взглядом с глазами напротив. Его тёмно-карие омуты Ване нравились больше всего. Он будто в душу смотрел, осматривая и прорабатывая все закорючки в голове. — Хочешь кушать? — шатен улыбается так по-доброму, не может он не умиляться этой картине. Бессмертных ничего не отвечает, лишь головой слабо кивает в знак согласия и следит за дальнейшими действиями. — Хочешь куриного бульончика? Я могу приготовить его сам, — так гордо и твёрдо. — Герой, — прыскает в кулак русый, но после добавляет. — если его приготовишь ты, то я готов есть его каждый день на завтрак, обед и ужин. Это так… Приятно? Да, определённо приятно слышать подобное от объекта своего воздыхания. Кудрявая макушка умещается позади Ивана, укладывая руки на тонкую талию и прижимаясь ближе. У Бессмертных дыхание спирает от такой неожиданности. Нет, ему не противно и всё в этом духе, но что-то щемит в груди. Непривычно? Да. Странно? Да. Приятно? Определенно да. — Серёж, — мямлит русый дрожащим голосом. — я кушать хочу. — Прости, — Пешков сразу же подрывается с кровати и не смотрит на Ивана. — сейчас всё сделаю. Вылетает из комнаты быстро, Бессмертных даже не заметил, как тот испарился. Наверное, ему стало неловко. Ну конечно, Ваня, грубо говоря, его отшил. — Блять, — шепчет зеленоглазый и почти сразу же проваливается в сон.

***

— Солнышко, вставай, — вновь шепчет темноволосый на ушко. Иван глаза не успевает открыть как чувствует на своей шее обжигающие поцелуи с несильными укусами. Дыхание вновь спирает, руками пошевелить невозможно, что это? Верёвка? Боже, да он привязан к изголовью кровати. И кто это? Это Серёжа? Господи, что он творит? Кудрявая копна волос ведёт дорожку поцелуев вниз по оголённому торсу. Странно, Иван ведь засыпал в футболке. Непроизвольные стоны вырываются из уст зеленоглазого. Руки чувствуются везде: на шее, плечах, груди, боках, бёдрах. Бессмертных опускает взгляд вниз, чтобы рассмотреть картину поподробнее, зря. Именно в тот момент, когда Иван смотрит вниз перед его глазами предстаёт Сергей, который облизывает головку, вбирая всё больше и больше. Ваня хочет плакать, кричать, всё, что угодно. Но не может. Что-то мешает ему это сделать. Что же это? Кляп? Нет. Это чувства, которые он испытывает к данной особе. — Быстрее, пожалуйста, — тихо стонет Иван, закатывая глаза и прикусывая нижнюю губу. Пара глубоких движений ртом и зеленоглазый кончает, обильно и долго. Тёмно-карие омуты устремляют свой взор на парнишку. — Ваня. Русый пытается отозваться, но у него ничего не выходит. Слова вдруг потеряли смысл, а тело потеряло всю энергию. — Ваня, — требовательнее. Зеленоглазый ничего не отвечает, только смотрит. — Ваня, блять! Глаза распахиваются, дыхание сбито, а по телу бежит холодный пот. Это был сон? Боже, приснится же такое. — Вань, всё в порядке? — Пешков смотрит так жалобно глазёнками своими огромными. — Кошмар? — Ах, если бы кошмар, ты так прекрасно отсасывал мне во сне, я даже просыпаться не хотел, — пролетает в голове у Бессмертных, но он этого, конечно же, не озвучит. Щеки заливаются краской и он прикрывает личико длинными пальцами. — Ванюш, ты чего? — обеспокоено. — Всё в порядке, мне нужно в душ, — проговаривает быстро, с запинками, но лучше чем ничего. Вылетает из комнаты прямиком в душ, в надежде, на то, что кудрявый не заметил мокрого пятнышка и внушительного бугорка на домашних спортивках. А Сергей заметил, слышал ведь, как русый во сне стонет, проговаривая: «Быстрее, пожалуйста…», но он тоже об этом не скажет, пусть это будет его маленькой тайной.