Латте на банановом молоке или как сделать русого счастливым.

— Так мы пойдём? — русый ресницами длинными хлопает, — Пожалуйста, скажи, что мы пойдём, — смотрит так по-щенячьи. — Вань, ты только выздоровел, оно стоит того? — широкая ладонь гладит русую макушку, так бережно и мягко. — Конечно стоит, ну пожалуйста, Серёженька! — капризничает как ребёнок. А Пешков, услышав это «Пожалуйста, Серёженька», устоять не может. Слишком уж умиляет его Бессмертных. Ну как отказать этим зелёным глазкам, что на свету красиво переливаются, отражая всё вокруг. Конечно они пойдут. Вы спросите куда? Завтра планируется масштабная вечеринка на крыше одного отеля. Приглашены все, кто имеет возможность и деньги. Крыша с бассейном, рядом прекрасный русый парень, что может быть лучше? Ничего. Вот и Сергей так думает. — Хорошо, если ты так хочешь, то кто я такой, чтобы отказать такому котёнку, правильно? Иван быстро кивает и бросается в объятия, обвивая широкую спину тонкими ручками. Прижимается щекой к горячей груди и слышит чужое неугомонное сердцебиение. Так приятно осознавать, что у кого-то сердце ходуном заходит от твоих действий. Нет, не у кого-то, а у Сергея, именно у него. Особенно приятно, когда обнимают в ответ, гладят хрупкую спину, кончиками пальцев пересчитывая все позвонки, отчего табун мурашек по телу изящному пробегает. Вечеринка обещает быть интересной, но это завтра. Сейчас парни заказывают еду в доставке, Сергей укутывает Ваню в мягкое одеялко, садит рядом с собой и прижимается как можно ближе, пока русый с красными щеками и бешеным сердцебиением выбирает им фильм на вечер.

***

— Тут так красиво, — шепчет Бессмертных, оглядывая место горящими глазами. Картина изумительна в своём проявлении: крыша здания, на которой находится неглубокий бассейн, звёздное ночное небо и русый мальчишка под боком. Всё так, как себе представлял Серёжа, соглашаясь на эту авантюру. — Не хочешь выпить? — вдруг прерывает тишину Бессмертных и смотрит изучающе. — Вань, ты чего, пьёшь что ли? — Пешков действительно удивляется, потому что не может себе представить этого сладкого мальчика, который от любого взаимодействия краснеет до кончиков ушей, со стаканом какого-то напитка, крепче молока или воды. — Да, тебя это так удивляет? — русый бровью ведёт в непонимании. — Если честно, очень удивляет. — Не удивляйся, потому что я за три года попробовал алкоголя больше, чем ты за всю свою жизнь, — ухмыляется победно. Сергей лишь в кулак прыскает и берёт тонкую ручку в свою, уводя к бару. — Пойдём уже, мой великий алкоголик, — смехом заливается, когда русый по спине хлопает несильно, обидно вообще-то. Берут по напитку какому-то слабоалкогольному и к бассейну следуют. Вокруг людей хуева туча, но парни не замечают никого вокруг, сейчас они отдаются друг другу целиком и полностью. У бассейна людей нет вообще, все столпились у танцпола и бара, так что водяное развлечение сейчас принадлежит только Сергею и Ивану. Кудрявый опустошает бокал за пару глотков, ставит пустую ёмкость на кафель у бассейна и рывком срывает с себя чёрную зипку, а за ней и футболку, оставаясь лишь в шортах. Зрелище завораживает не только Ивана, который смотрит на эту картину и только слюни глотать успевает. Красивое подтянутое тело, широкая спина, дорожка тёмных волос, ведущая от пупка куда-то ниже, выпирающие тазобедренные косточки и… Блять. Ваня просто теряется при виде такой картины, стоит как вкопанный и слова сказать не может. — Купаться идёшь? — интересуется кудрявый. — Не очень люблю воду, — отнекивается Ваня, причина ведь совсем не в этом. — Когда ты под дождём бегал, таких мыслей у тебя, вроде как, не возникало, — посмеивается Пешков и с разбега прыгает в воду, погружаясь в неё полностью. Брызги летят во все стороны, накрывая небольшой волной русого парнишку, что стакан в руке полупустой держит, а ручки-то дрожат. И не поймёшь, от страха или желания. Стоит он так ещё пару секунд, пока копна кудрявых волос не выныривает из-под воды, а позже и голосок чей-то слышен, приторный такой, будто наигранный. — Здравствуйте, молодой человек, — голос явно принадлежит девушке, — не могли бы вы помочь мне спуститься в воду, я сама боюсь очень, — накручивает длинные светлые волосы на палец, кусая нарощенный ноготок. Ваня оборачивается на девушку в паре метров от себя. Светлые длинные волосы, аккуратный макияж, в меру большая грудь, пухлые губки, красивая талия. Привлекательная, ничего не скажешь. — Конечно, секунду, — кудрявый мнётся минуту, но отказать в такой простой просьбе не может. Берёт девушку за руки, аккуратно, чтобы не причинить дискомфорта. Почти сразу понимает, что так её не спустит, поэтому хватается за тонкую талию, придерживая и медленно погружая тело в воду. Девушка всё это время смотрит так влюблённо, руки на плечах сильных умостив, да прижаться ближе пытается. Эмоции русого в этот момент просто не передать словами. Смотрит так злобно, кровь в жилах закипает, лицо краснеет, но уже от гнева. Кончики ушей будто краской багряной облили. Что же делать? Ничего. Остаётся только смотреть, как эти двое словно влюблённая парочка взаимодействуют. А Пешков ведь не просто в воду её опустил, он всё это время за талию нежно придерживает, уронить боится. И смотрит в глаза, пока их лица в паре сантиметров друг от друга. Ваня не выдерживает такой эмоциональной нагрузки, опустошает стакан и бросает его на кафель. Стекло разлетается, а Бессмертных к бару направляется, чтобы заправиться ещё таким же. Желательно, двумя, а лучше — тремя. Четыре будет в самый раз, а пятый будет не лишним.

***

— Прикинь, и за талию её так берёт, будто жена его, — пьяно мямлит Бессмертных, — а она смотрит так, глазёнками своими с нарощенными ресницами, блять, шмара, — Иван опустошает тот самый пятый стакан, который лишним определённо был. — Прости, что я тебе всё высказываю, но ты просто меня понимаешь, я по глазам твоим вижу. Бармен, что уже голову рукой подпёр, сидит и выслушивает бред этот пьяный. Заткнуть парня даже не пытается, у всех случается момент, когда выговориться хочется, а некому. — Боже, какой же он мудак, — Иван глаза трёт. — а ведь он нравится мне сильно. Ебучий Серёжа. — Я заберу его? — голос эхом отдается, знакомый такой. — Сергей? — ухмыляется бармен. — Он самый, — повторяя ухмылку бармена, проговаривает Сергей и поворачивается к пьянющему Ване, укладывая одну руку на талию, — Ванюш, пойдём, с тебя хватит уже, — целует в макушку заботливо. Бессмертных взгляд помутневший переводит на звук и в глаза те самые тёмно-карие омуты бросаются. — Никуда я с тобой не пойду, иди с тёлкой той веселись. Сергей вздыхает устало, хватает тельце одной рукой, заставляет чужие ноги собственный торс обхватить, а руки шею. Русый брыкается, выкрикивает что-то, но сдаётся быстро, прижимаясь телом к чужому, но такому родному. Через пару минут его кладут на мягкую кровать, убирая пряди русые с лица, что покраснело от количества алкоголя. — Ты зачем напился так, дурашка? — улыбается кудрявый, поглаживая чужую макушку. — Тебе ли не насрать. Ты там с девкой той обжимался. — Придурок, — смеётся Пешков, — она поцеловать меня пыталась, но я оттолкнул её, сказал, что у меня есть прекрасный мальчик, и что мне кроме него никто не нужен, — целует во влажный лоб и продолжает. — потом сразу же пошёл тебя искать, возле бара проверить догадался в последнюю очередь, а когда увидел — решил послушать, какую же речь ты изливаешь бармену. Как ты успел так напиться буквально за пятнадцать минут я даже не представляю. — Она тебе точно не понравилась? — Ну, она обычная, среднестатистическая девушка. А ты у меня мальчик особенный, — улыбается Сергей и в щёку розовую целует. — И в чём же я особенный? — смущается Иван, но проговаривает недоверчиво. — Ну как же, у тебя глаза очень красивые, — целует в бровь, — носик маленький и очень миленький, — слабо кусает за кончик носа, — щёчки небольшие и мягкие, — целует в щёчки по очереди, — губки бантиком, покусанные все и очень желанные, — смотрит на губы, затем в глаза огромные, с опаской, боится спугнуть. Сергея опережают, русый сам врезается поцелуем в пухлые губы напротив. Нежно, совсем неумело, но не это ли может быть прекраснее всего? Целует трепетно и аккуратно, пока Пешков всю власть отдаёт в эти тонкие ручки. Губы посасывает поочерёдно, пытается повторить просмотренное в фильмах или прочитанное в книгах. Кудрявый всё же решает взять ведущую позицию, прерывая поцелуй. Хватается за талию хрупкую, на себя сажая, устраивая русого в позу наездницы. Укладывает одну ладонь на чужую щёку, в новый поцелуй втягивая, сминает губы нежно, кончиком языка трепетно проходясь по кромке зубов, пока русый отвечает неумело. На языке чувствуется горький привкус алкоголя, что смешан со сладостью губ напротив. Бессмертных ручки на плечи чужие укладывает, сжимая иногда. Пешков же не ограничился только талией. Одну руку в волосы пшеничные зарывает, а вторую на ягодицу укладывает, гладит и сжимает. Ваня в поцелуй стонет непроизвольно, когда рука в волосах особенно приятно сжимает пряди на затылке. В спине прогибается, отдаваясь полностью во власть этих умелых ладоней. Трётся вставшим членом о бедро чужое, хрипя и скуля. Но его прерывают, нежно от себя отстраняют, переводя дыхание и губы облизывая. — Тебе не нравится? — Бессмертных смотрит так жалобно, будто сделал что-то не так, но эти мысли опровергаются моментально, когда руку собственную на возбуждение чужое укладывают, давая понять, что нравится, ещё как, но… — Вань, я не хочу торопиться, — Сергей снова улыбается той самой обворожительной улыбкой, которая весь мир осветить может, — ты мне очень нравишься, но давай пока остановимся на этом, я не хочу чтобы твой первый раз произошёл в пьяном виде. Ваня кивает согласно, хотя и продолжения очень хотелось, быстро в губы чмокает и рядом укладывается. Боком поворачивается, пока руки сильные со спины обнимают. — Ты тоже очень мне нравишься, — шепчет русый и оба провариваются в сон.