Новая жизнь

POV. Author Эва едва сдерживала нервный смех. Прямо сейчас ее глаза неотрывно следили за картиной, рисующейся у нее на кухне. Ее мама, которую Эва не видела уже достаточное количество времени, статная и утонченная женщина в белоснежном, невероятно стильном брючном костюме и в узких туфлях-лодочках на тонком каблуке с невозмутимым видом колдует над чашками, разливая по ним свежесваренный кофе, отстукивает каблуками по темной плитке, подходя ближе и подавая горячие напитки ей, Эве, и, мать его, чертовому Кристоферу Шистаду собственной персоной, восседающим на стуле за кухонным островком с непроницаемым, но располагающим к себе лицом. «Кто-то не очень смешно пошутил?» Когда Эва с Крисом отлипли друг от друга и переключили внимание на миссис Мун, удивленно взирающую на секунду назад придававшихся чувствам молодых людей, воцарилась неловкая тишина. Эве потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать происходящее и наконец кинуться к матери с счастливыми объятьями. Та приняла их сразу же, расплывшись в облегченной и не менее радостной улыбке, но заинтересованно сщурила глаза, глядя на растерянного Криса. Он наблюдал за воссоединением семьи, с любопытством в глазах рассматривая такую в очередной раз новую Мун. Она снова совсем не выглядела самоуверенной стервочкой и маленькой занозой в заднице, скорее просто — маленькой. Маленькой милой девочкой, которая искренне соскучилась по матери. Маленькой милой девочкой с трепетом обнимающей ее прямо сейчас не в силах оторваться. Маленькой милой девочкой, без опаски демонстрирующей самые сильные чувства. Он не заметил, как едва приподнял брови, а улыбка медленно завладела его губами. Как его глаза не спеша рассматривали предмет своего обожания, стараясь запомнить и отложить в памяти каждую мелочь. Он не заметил, зато заметила старшая Мун. Заметила и шепнула что-то на ухо дочери, тут же отреагировавшей обреченным шумным вздохом, отстраняясь и еще более заинтересованно посмотрела на парня, наконец поймавшего ее взгляд, и загадочно склонила голову. — Здравствуй… — Крис. Кристофер Шистад, мэм, — быстро отозвался Крис, сделав пару шагов вперед, тем самым выходя из тени коридора. — Моника Эйбрамсон-Мун, — с легкой улыбкой представилась женщина, протягиваю руку своему неожиданному визави. Крис не растерялся, мягко принимая рукопожатие. Он, в отличие от Эвы, не застыл в немом вопросе после реплики миссис Мун, потому что банально не знал, чему удивляться. А Эва знала. Знала привычку матери представляться двойной фамилией только в особых случаях. Для деловых партнеров и других малозначимых знакомств она всегда была строго Моникой Мун, женой Дэниеля Мун, успешной бизнес-леди и серьезным конкурентом во многих смыслах, но для тех же счастливчиков, которые имели все шансы войти в ее ближний круг — Эйбрамсон-Мун. «Какого черта здесь творится?» Послав дочери невинный взгляд, миссис Мун снова обратилась к Крису: — Не желаешь чашечку кофе, Кристофер? Эва едва не поперхнулась от услышанного. Но Крис выглядел все таким же спокойным: — С удовольствием. Не то, чтобы он так представлял первое знакомство с родителями Эвы, — да он вообще его еще никак не представлял, — но отказывать миссис Мун не хотел даже потому, как на это все реагирует его стервочка. Снова оказавшись в центре его внимания после того, как Моника удалилась на кухню, Эва выглядела чуть ли не шокированной. Стараясь выглядеть как можно более естественно, Крис лениво подошел к ней, обвил ее талию рукой и прошептал: — Отомри и улыбнись, Эва-а-а, — манерно растягивая ее имя выдал он. — Этот день оказывается полным сюрпризов, тебе не кажется? Увидев его насмешливо-заискивающий взгляд, в глубине которого отражалась теплота и… — «боже мой» — растерянность, Эва выдохнула. Она остро поняла, что момент был нервным не только для нее, но Крис, мастерски пряча от нее свое собственное волнение, без раздумий пошел успокаивать ее в своем стиле. Чтобы отплатить тем же, она чуть привстала на носочки, обхватывая его лицо ладонями, и поцеловала парня в губы. Отстранившись, Эва почувствовала его шумный выдох, после которого он почти обыденно на пару секунд уткнулся носом ей в шею. — Мун, хватит влиять так на меня. Эва замерла, услышав его слова, полное отражение которых на протяжении нескольких дней вертелись в ее голове. В груди разлилось тепло, демонстративно показывающее, кто еще на кого больше влияет, а пальцы прямо-таки покалывало от желания прикоснуться к нему и не отпускать как минимум пару часов. «Стоп» Ей кажется, или она только что призналась в том, что не хочет отпускать Кристофера Шистада? Если не кажется, то почему она не чувствует ни капли паники и страха? «Боже, помогите кто-нибудь» Они медленно сходили с ума и не знали, что с этим делать. Крис, видимо, сам не ожидал, что именно эти слова вырвутся из его рта, потому что напоследок поцеловал Эву в шею, обворожительно улыбнулся, так, как умеет только он, и ушел по направлению к кухне. Оставшейся еще на пару мгновений, чтобы перевести дух, Эве вскоре пришлось последовать за ним. «Мне это снится?»

***

— Кристофер… напомни, пожалуйста, свою фамилию? — попросила Моника, украдкой посмотрев на дочь. Эва быстро пришла в себя и стала сама собой, но Моника видела растерянность на ее лице, что в свою очередь волновало ее. Она поняла, что этот молодой человек многое значит для Эвы, как и она для него, что она отчетливо увидела в его взглядах, обращенных на Эву, но Моника также слишком хорошо помнила, чем закончились первые серьезные отношения дочери. Она считала Эву взрослой, полностью самостоятельной и вмешиваться в ее личную жизнь совершенно не желала, но она ужасно волновалась за нее. Наученная собственным горьким опытом она понимала, что не может полностью обезопасить дочь от всех невзгод, но она будет делать все, что в ее силах. — Шистад, — коротко ответил Крис. — Ты родился в Осло, Кристофер? — Да, здесь же родились и мои родители. Несколько лет моего детства мы прожили в Стокгольме, но никогда не переезжали на совсем, — Крис вдруг показался отрешенным, словно погрузился в воспоминания. — Ох, Стокгольм, — отозвалась Моника, немного запрокидывая голову и прикрывая глаза. — Моя семья родом из Стокгольма. Все детство прошло на улочках этого чудесного города. Набережные и старые здания… — Женщина довольно зажмурилась. — Поначалу я была поражена, узнав, что Хлоя, моя сестра, собирается оставить город, чтобы переехать в Осло. Я была искренне возмущена. Правда, полностью поняла ее, когда мне самой пришло время переезжать в Лондон. Эва понимающе хмыкнула и улыбнулась. Она помнила о любви матери к родному городу и помнила причину, по которой обеим сестрам Эйбрамсон суждено было покинуть его. Две такие причины, поочередно вскружившие им головы. Сначала старшей сестре — Хлое, почему на свет через пару лет появился ее вредный братец Макс, а потом и младшей — ее маме, которая до последнего упиралась отправляться за отцом в Лондон, но потом сдалась характерному для носителей фамилии Мун очарованию. — До сих пор не проходит ни полугода, чтобы я не вернулась хотя бы на пару дней… — Миссис Мун замолчала, а Эва отчетливо поняла, что в Стокгольм мама чаще всего ездит только по работе. Порой у нее не остается даже времени проведать родителей. Эва тяжело вздохнула, вспомнив о родных. Бабушку и дедушку Эйбрамсон она не видела больше года, в то время как раньше она навещала их вместе с братом раз в два месяца. Из-за операции бабушки, она не смогла преодолеть расстояние на самолете даже… чтобы попрощаться с Алексом. Дедушка же боялся оставлять ее одну. Родители мамы были неотъемлемой частью ее детства. Они приезжали «понянчиться» с внуками до тех пор, пока этим самым внукам не исполнилось по пятнадцать, а после этого грозились как-нибудь сделать сюрприз и забрать Эву и Алекса из школы, достаточно хорошо сыграв на публику строгих предков, если они не будут навещать их как минимум раз в месяц. — Какой толк от твоих денег, если мои внуки не могут показаться мне на глаза один раз в тридцать дней? — причитала бабушка. — Миссис Эйбрамсон, Алексу и Эве нужно учиться. Я могу отплачивать им билеты туда-обратно хоть каждую неделю, но Алексу осталось всего ничего до выпускного из школы, а потом и поступления в университет, у Эвы старшие классы, мало свободного времени, вы действительно хотите, чтобы его стало вдвое меньше? — отец все еще отстаивал свою точку зрения, которая при всей любви к бабушке, в общем-то, отражала и мнение детей, но Эва чувствовала, что Алиса Джулия Эйбрамсон на финишной прямой к победе. Что-то подсказывало, что даже если отец согласится с ее «условиями», бабушка все равно изменит их на более лояльные два месяца, но лишний раз почти в шуточной форме поставить мужа дочери на место — дело святое. — Ну что ты, Мун, я вот уверена, что мои внуки — маленькие самоуверенные гении, которым не нужно напрягаться, чтобы очаровать даже всяких зазнавшихся докторов наук в твоей этой школе, — пропустив мимо ушей обреченное «Сколько же можно, это не моя школа», бабушка продолжала: — А вот то, что ты не веришь в собственных детей, Мун, это катастрофа. Я конечно понимаю, что их воспитанием целиком и полностью занималась Моника, но ты мог хотя бы притвориться! Наблюдающие за спором из-за угла те самые дети и та самая Моника чуть было не выдали свое положение, с трудом удерживая смех. Все понимали, что бабушка просто любит выносить мозг «самодовольному болвану в дорогом костюме», будто показывая ему, что право кричать и командовать он оставил на выходе из своего офиса, а теперь будь добр послушай других. Папа тоже это понимал, поэтому из раза в раз он демонстрировал уровень своего терпения и стойкости, поражая Эву своим самообладанием, но выдержать до конца ему еще не разу не удавалось. Ее любимой частью было то, как эти двое всего через пару минут объединялись в шутливой войне против мамы, действуя как настоящая команда. — Миссис Эйбрамсон, вы и сами знаете, что все наше свободное время мы вместе с Моникой стараемся посвящать детям, поэтому и воспитали мы их вместе. Наблюдатели из-за угла синхронно тихо шлепнули ладонью по лбу. «Он попал» — Ох, свободное время? А сколько у вас этого свободного времени? Оба проводите на работе столько времени, что вас дети скоро в лицо перестанут узнавать! Построили, знаешь ли, империю, а дети что? Сами с собой играть должны? — Ну какой «играть», им уже не семь лет. — Ах не семь? Молодец, хоть это помнишь. Или ты специально так сказал? Что, уже забыл, сколько твоим детям лет?! — угрожающе спросила бабушка, а хмыкнула: — Ну и кто из нас старый? И тут папа не выдержал: — Моника Мун, помоги мне, ради бога! — обреченно взревел один из самых успешных бизнесменов Лондона, которого снова обставила собственная теща. — Прячешься за религией и женской юбкой, Мун? Похвально, ничего не скажешь. У Эвы всегда оставался один вопрос: «Как бабушка успевает устроить такой разнос еще и в семье Локас?» Она очень по ней скучала, но не могла навестить ее даже после серьёзной операции той. Она привыкла ездить к бабушке с дедушкой с Алексом, и эти визиты пополнили список Эвы «Маленькая Эва Мун, никуда без брата». Она чувствовала вину перед родными, но верила в то, что они ее понимают. Она надеялась на это. Вынырнув из своих мыслей, Эва услышала, как мама отвечает: — Ох, прости, я не знала. Эва в растерянности переводила взгляд с невозмутимого Криса на вмиг погрустневшую маму и не понимала, что она пропустила. Переспрашивать было бы верхом нетактичности и грубости, но Крис все понял и без этого. Хмыкнув, он повторил, смотря ей в глаза: — Я сказал, что не совсем люблю Стокгольм, потому что причина, по которой мы были вынуждены жить там не приносит мне радости. — Он замолчал, чуть прищурив глаза, обдумывая что-то, а потом добавил: — И нет, я не сказал, что это за причина. Краем глаза Эва заметила удивленное лицо матери, но та быстро перевела тему. Остаток времени они были заняты светской беседой, разве что более искренной, но Эва не вступала в разговор. Ее мысли были заняты Крисом и его словами. Она время от времени кидала на него задумчивые взгляды, стараясь не слишком выдавать себя, однако по насмешливым выражениям лица любимой мамочки и самодовольного Криса Эва поняла, что выходило у нее не ахти. Она сама не заметила, как через некоторое время Крис вежливо попрощался с «миссис Эйбрамсон-Мун», а мама сказала ей проводить Кристофера. «Вот же… черт» Идя вслед за Крисом, Эва вдруг подумала, что хотела бы узнать о нем намного больше, чем те крохи, которые доступны ей сейчас. Она уже знала кое-что о его родителях, но не знала, почему он живет один. Она уже знала, что он главарь Пенетраторов, но не знала, с чего это началось. Она знала, что он не любит Стокгольм, но не знала почему. Она также была уверена, что у Криса секретов за спиной не меньше ее, и ей отчаянно хотелось быть тем человеком, кому он их раскроет. «Буду ли я этим человеком, Крис?» Похоже, она действительно сошла с ума. Боится ли она? Да. Жалеет? Нет. — Я начинаю переживать за тебя, Мун. Тебе стоит только сказать — я позвоню своей матери, и она устроит тебе лучший приём в ее кабинете с бежевыми стенами. — Крис склонил голову, изучая ее, наверняка непривычно тихую и задумчивую, а потом растянул губы в победоносной улыбке. — Или ты притворяешься? Все-таки не терпится познакомиться с моими родителями? Придётся немного подождать, сейчас у меня дела, а доверить твоему милому — так не скажешь, что стерва — личику очаровывать мою маму в одиночку я тебе не позволю. Нетнетнетнетнетнет. Эва, кажется, пропустила все его слова мимо ушей, потому что к горлу подступила… обида? «Что?» — Родителями? Шистад, умерь свой пыл и вали уже, куда тебе нужно, — раздраженно выдала она, обходя парня и демонстративно кивая на дверь. Снова этот изучающий взгляд. «Я тебе что, экспонат?» — Не хочешь меня отпускать, Мун? Знаю, не отвечай. — За долю секунды он прижал Эву к холодной поверхности двери, прожигая Мун странным взглядом, после хрипло прошептав: — Я тоже не хочу. Кто-нибудь может унять это глупое сердце? Если нет, оно сейчас разорвётся на части. «Повтори» — Прямо сейчас это меньшее, что мне хочется сделать — отпустить тебя. Но мне нужно разобраться с одной известной тебе проблемой, а тебе провести время с мамой. Надеюсь, тебе хватит оставшегося дня. Очень надеюсь. — Да ты безнадёжен, Кристофер. — Плевать, что не хватает воздуха, она манерно растягивает слова. Так, как он недавно. И он это понимает. Понимает, смотрит, облизывает губы и усмехается. — Я знаю, стервочка. Неприятно чувствовать это одному, веришь? Он специально не касается ее, раставив руки по обе стороны от ее лица. Он улыбается, но в глазах серьёзный вопрос. — Не хочешь разделить это на двоих?