Ру/На

      В конце концов, с трудом удерживаясь от крика, я начал внушать Селестине, что она хочет меня увидеть. Не хочу с ней разговаривать и постараюсь не общаться как можно дольше. С другой стороны, возможно, так будет легче. Она просто будет знать, что в кабинете её отца есть говорящий кинжал. Подумаешь, она одна его изредка будет слышать. Так, стоп, она испугается и расплачется, терпеть такое не могу. Мало того, её отец может отправить меня на переплавку. М-да, теперь понимаю, что папа говорил насчёт того, как с женщинами сложно.       Интересно, насколько она далеко от меня сейчас? Может ли быть так, что чем мы друг от друга дальше, тем хуже она меня слышит? Я всё равно буду звать, потому что сидеть в полной изоляции невозможно. К такому обычный человек не привыкнет, даже если он нож.       Она долго не приходила. Я звал и звал, упорно не срываясь в крик, это было монотонно и скучно. Казалось, что я сошёл с ума. Может, желание увидеться не такое сильное, чтобы Тина бросилась на мои поиски, но это не важно. Она всё равно придёт, потому что зов не утихнет. Если сейчас ночь, то с моей стороны очень подло так настойчиво звать на помощь, но это единственное, что я сейчас могу делать, ведь уже не о чём думать. И думать не могу, нельзя говорить с ней.       Неизвестно, сколько времени прошло перед тем, как тихонько скрипнула моя коробочка. Я чувствовал себя полуживым, накрытым светом свечи, лежащим на бархате под взором графа и его дочери. Конечно же, в её глазах был виден страх, а в его глаза мне смотреть не хотелось. Мир перевернулся, и вместо бархата коробки стали видны стены и расписной потолок. Ночью кабинет графа кажется совсем уж сказочным, его хочется рассматривать и изучать. Особенно после долгого дня взаперти...       Граф внимательно смотрел за дочерью, а та глядела на меня с нестихаемым ужасом. Успокойся, а то меня переплавят! Как внушить человеку спокойствие, если ты сам паникуешь? Мама меня в такие моменты обнимала, и мы качались вперёд и назад, но сейчас такое как провернуть? Нет, я пытаюсь качаться мысленно, но что-то мне это не помогает.       В итоге я просто махнул рукой, и всё решилось само собой.       Селестина осматривала меня как в первый раз. Она глядела глазами любопытного жеребёнка, опасаясь, будто я могу вдруг подпрыгнуть и поцарапать её. На самом деле это даже мило. И да, я старательно не разглядываю её отца. Я стараюсь глядеть на что угодно, только не на него. Естественно, в этом мало смысла, потому что я вижу не глазами.       Вот Тина уселась передо мной на стул, и я увидел её такой, какой она себя никогда не показывала: обычный ребёнок, с интересом разглядывающий свою новую игрушку. Ей самой странно, что это нож, но это её нож, и пусть и не плюшевый, но он не кусается. Граф не знал, стоит ли забыть обо мне и погладить дочь по голове. Что, тоже ссоритесь с самим собой? Извините, помочь ничем не могу, я сам из такого состояния не знаю, как вышел.       Тина положила руки на стол, на них голову и начала меня рассматривать с таким интересом, что я смутился. В магазине на меня много кто смотрел, а дети, особенно мальчишки, откровенно пялились. Были из них те, кто разве не пускал слюни, ткнувшись носом в витрину. Дети, которые забавы ради хотели помахать ножом и поиграть в войнушку... Очень редко на меня смотрели так, как смотрит сейчас Тина. Стоит ли мне заговорить с ней, чтобы упростить себе жизнь? А вдруг мы не сможем наладить контакт?       Пока я думал, граф сел рядом с дочерью и погладил её по голове. При этом он слегка дёрнул её за ушко, и Тина, как всякий ребёнок, возмутилась, но не серьёзно. Из-за этой милой сцены я вспомнил родителей...       Некоторое время они молча смотрели на меня. Изучали и думали о чем-то своём. Затем граф неожиданно спросил:        - Тебе нравится эта вещь?       Девочка опустила пушистые ресницы, задумавшись, затем снова подняла на меня взгляд и с непонятным выражением лица сморщила носик.        - Не особо.       Что ж, не сказать, что я не хотел услышать обратное, но это было бы странно. Мне самому больше книги по душе. Настоящие книги.       Тина затронула пальчиком жемчужину. Такое чувство, будто я качаюсь на качелях, довольно забавно. У неё очень аккуратные ногти, как и у отца, кстати. Разве только у Тины они длинные, чего обычно не ожидаешь от ребёнка её возраста, ведь с такими неудобно играть.       Мужчина задумчиво смотрел на дочь, не забывая посматривать и на меня.        - Тебе так хотелось рассмотреть его. И что же ты видишь?       Тина подняла ушки:        - Жемчужинку.       То есть, ты хочешь сказать, что это единственное, на что во мне можно вообще смотреть? Граф, почему вы улыбаетесь?        - И всё?       Тина снова осмотрела меня от клинка до рукояти.        - Ручку очень красиво обвязали синей ленточкой.        - Рукоять оплетена окрашенной кожей ската.        - Угу.       Ух ты. А напомнит мне кто-нибудь, что за зверь такой этот ваш скат?        - Папа, а расскажи про ската.        - Это рыба, которая обитает в воде. Но не в речках, нет. Ей нужна другая вода, очень далеко от нашего дома. Разной глубины и чаще всего солёная. Скат прячется на дне, а чтобы там лежать, ему нужно быть плоским.        - Он плоский?        - Да. Глаза у него на спине, а рот и нос на животе.       Тину передёрнуло.        - У него два крыла, - посмеиваясь, продолжал граф. - Но они не из перьев, а из кожи, очень широкие, так что скат похож на треугольник с хвостиком. И некоторые скаты могут дёрнуть током или отравить.       Девочка тут же убрала от меня руки и отодвинулась. Ага, делать мне нечего, кроме как тебя травить.        - Селеста, он не кусается, не бойся.       Вот и я о том же! Как бы вслух не засмеяться. Интересно, что она ещё во мне заметит. У меня должно быть ещё одно украшение, что-то вроде гарды там.        - Хорошо. Что ещё ты видишь?        - Синюю полосу на... Остром клинке.       Звенящая тишина воцарилась в комнате.       Внутри будто всё заледенело.       Всё таки, как бы я это ни отрицал, всё равно остаюсь оружием.       Как бы я ни противился своей участи, всё было бесполезно.       Нет... Не смотри на меня больше. Не хочу быть кинжалом! Не смотри!       Секунда невесомости, и я вижу потолок. Вдруг обзор перекрыл чёрный нос и длинные дрожащие усы. Звук исходил такой, будто сам воздух дрожит. Погодите... Это называется урчанием, да?       Обнюхав меня, чёрная кошка подошла к графу и сама потёрлась о его руку. Мужчина уже хотел взять её и, видимо, поставить на пол, но кошка упала набок и сладко потянулась. Граф махнул на неё рукой.        - Эмилия, забери свою питомицу, будь добра.       К столу подошла полноватая женщина и потянулась к животу котейки. В руку тут же упёрлись лапками и попытались её оттолкнуть, отчего сама кошачья тушка отъехала подальше. Граф улыбнулся и повернулся к Селестине:        - Тебе давно пора спать.       Наблюдая за тем, как Эмилия завернула сопротивлявшуюся кошку в шаль и взяла её на руки, я упустил момент, когда Тина встала, а меня накрыла рука графа. В ужасе я "позвал" на помощь.        - Папа, пусть он стоит здесь.       Граф удивлённо посмотрел на дочь. Я бы и рад не вмешиваться, но я лучше правда тут останусь.        - Почему же здесь?       Тина замялась.        - Не знаю.       Граф посмотрел на дочь тем хитрым взглядом, каким взрослые часто глядят на детей, когда с ними играют.        - Он сам попросил?       Ой, как она мило надулась, щёки красные:        - Не смейся!       Вообще-то, смеяться тут должен я. Потому что так и было.       Граф оставил меня как есть. Конечно, ему всё равно, что я вижу, а чего не могу увидеть. Думаю, он здорово разозлился, и то, что он не убрал меня в стол, уже само по себе хорошо. Что ж, теперь можно оставить Селесту в покое. Я слышу, как захлопнулась дверь, в комнате остался только свет из окон. Он падал позади меня, за коробкой, не особо освещая стены. Так уж вышло, что глазеть я могу только на стул с резьбой и стену за ним. Ну, ещё мне видны два угла по бокам, да потолок. Будь я человеком, не мог бы рассмотреть ничего кругом, но кинжалу слабого освещения вполне хватает, чтобы разглядеть даже маленький узор. Краски искажены темнотой. То, что наверняка должно быть лазурным, сейчас имеет тёмный оттенок. Хотя, облака на потолке вполне себе голубые. Должны быть... Нет, со зрением у человека всё куда проще. Ну, допустим, я смотрю на потолок. Вижу облака на голубом фоне. Я так понимаю, что небо к центру потолка становится ярко-синим, потому что вижу плавный переход от голубого к лазурному. А между стеной и потолком на почти белом фоне жёлтый диск, скрытый лепниной в виде облака. Так потолок, получается, слегка округлили и постарались придать ему объём разными рисунками. Какие-то существа между облаками. У них прозрачные крылья, тонкие руки и ноги, острые длинные уши. Я мифологией не особо интересовался, просто знаю, что это не эльфы. Художник очень старался.       Взгляд цепляется за зелёный лист и опускается к стене. Картина продолжается, видимо, по всей комнате. Нарисованные деревья в углах стен наклонены. Их сместил гобелен и не дал вырасти в небо. На гобелене вышит очень странный рисунок: серый рыцарский шлем на бежевом фоне, обрамлённый какими-то листьями снизу доверху. Листья имеют одну синюю сторону, другую мятную или бирюзовую. Может, это темнота так искажает цвета. Сверху картину закрывают два винтовых рога, один над другим. Ну, в любом другом случае я ожидал бы, что сверху начнёт падать шарик, и мне придётся поднимать эти рога, чтобы выкинуть его обратно. Есть такая древняя игра, о которой почти никто не помнит. Мне повезло с семьёй: никто не выбрасывает старые вещи, когда появляются новые. Оттого на меня и ругались, когда я разбил плазменный телевизор квадрокоптером, но не будем о грустном.       Я так понимаю, что на самом деле пялюсь на семейный герб. Очень интересно и очень красиво, можно ещё порассматривать пару часиков, но не особо хочется. Вроде бы у каждого герба есть своё значение, и для этого люди придумали какую-то науку. Мне и раньше не хотелось этому учиться, а теперь даже и не получится.       Так, погодите-ка. Тут кругом ещё несколько похожих гербов на том же гобелене. Это как понимать? Это зачем? Спасибо, конечно, что нижние я почти не вижу, но мне же теперь это всю ночь рассматривать.       Сначала, конечно, я осмотрю всё остальное. Например, тот самый стул, спинка которого загородила мне низ гобелена. Хотя, только верх этой спинки я и вижу, но впечатления всё равно яркие. Очень тонкая резьба и дорогая красная ткань. Комната светлая и в голубых и бежевых тонах, но мебель в ней тёмная, красная, это даже немного странно. Эти кружева (откуда я вообще такое слово знаю?) на дереве такие мелкие, удивительно, что мастер в процессе работы не наделал ошибок. А вот и первый скол. Но он, скорее, от частого использования, чем от ошибки резчика. По всей спинке идут переплетения листьев и веток, а между ними проглядывают львиные головы, хвосты, глаза и лапы... Как будто эти животные спрятались и выжидают момент, чтобы выскочить. Если я не ошибаюсь, и это точно львы. Я видел однажды марози в зоопарке, а остальные большие кошки мне встречались только в книгах. Хотя, где бы мне встретить большую кошку в городе? О, а тот лев повернулся спиной, и через ветки виден его затылок и ушко.       Ещё какое-то время я пытался выбраться из узоров на ткани стула. Оказывается, туда вплели золотые нити, и собрали их в какую-то невообразимую геометрическую фигуру. Наверное, я в ней часа два плутал. А потом настало время гербов. За окном посветлело, и мне стало легче разобрать многие цвета и детали. Что ж, приступим.       На мятном фоне в форме капли шлем с кручёным рогом на лбу. На шахматном фоне бежевого и синего цветов белая лошадь на задних ногах. Чёрный единорог на белом щите пристально смотрит прямо на меня. И ещё один щит с белым деревом и чёрным рыцарем в латных доспехах. И ещё, и ещё... Все такие разные, кто с лошадью, кто с единорогом, на каком-то есть доспех, шлем или даже рыцарь, а на каком-то нет, где-то есть листва, а где-то целое дерево, и это всё на таких разных фонах, а фоны с такими разными формами...       На стене я вдруг заметил синее пятно. Оно будто светилось. Я попытался понять, что это. Может, витраж? Солнечный свет преобразил комнату до неузнаваемости. Она стала как будто нежной, а красная мебель создавала очень сильный контраст. Это сочетание напоминало йогурт, в который зачем-то закинули острый перчик. Не знаю, нравится ли мне такая обстановка, но она достаточно... Уникальная... Короче, да, это выглядит странно. Нет, подождите, витраж не должен в этой комнате светиться под самым потолком. Ой, пятно замерцало и поплыло. Или мне показалось?       Я ещё не закончил рассматривать, а в кабинет уже зашли люди. Сонный граф бросил на меня удивлённый взгляд. Затем мелькнуло осознание, и сон у него как рукой сняло. Ну, извините. Я же извинился, зачем меня в коробку убирать? Я гербы не все посмотрел... Ай, ладно, и здесь хорошо. Но только пару часов!       Я пытался вслушиваться в голоса, но не понимал даже интонации. Куда же меня спрятали? Снова долгая тишина и какой-то страшный тихий скрежет, снова что-то упало. Чей-то голос, полный возмущения, даже я услышал. Снова тишина, снова кто-то что-то говорит, и так по кругу. Кажется, у меня даже получилось медитировать. Как ни странно, не возникло чувство дискомфорта. Или возникло? Руфус, если не хочешь наружу, то не пудри сам себе мозги, лежи в коробке молча. Очередная попытка медитировать провалилась, захотелось натуральным образом встать и выйти, но нужно держаться. О чем бы подумать? О доме пока нет настроения, о комнате... Надеюсь, увижу её целиком. Тогда о лавке. Как эльфы часто ругались с торгашом из-за того, что их товары он продаёт дешевле гномьих, хотя у эльфийских качество выше... Да, такое было. Наоборот, кстати, тоже бывало. А от зверолюдей ему доставалось чаще всего. По их словам в лавке было очень пыльно, и стоял странный запах. Хоть дядя и прибирался каждый день, но никогда помещение не проветривал. Ему хватило случая, когда кто-то через форточку стащил что-то с витрины. В ту же форточку невероятно легко следом улетела метла. Я так и не понял, как она вообще пролезла туда. Дядя оказался довольно метким и ловким, через пару мгновений он уже заходил в лавку. Естественно, пока он ходил, с той же полки стащили что-то ещё, но я тактично молчал. Человек уже не молодой, после марш-броска сильно устал, а украденное он всё равно никому продать не мог. Он и не заметил пропажу. Точнее, заметил не сразу, а потом просто махнул рукой. И форточку на первом этаже больше никогда не открывал. К слову, запах раздражал только зверолюдей, а обычные люди даже говорили, что в лавке пахнет старым пианино или как в библиотеке. Я этих запахов не знаю, потому мне сравнить не с чем. Я и не думал, что в библиотеке может чем-то пахнуть. Хотя, если эти два запаха похожи на запах чердака у меня дома, где стоит печатная машинка... Он слегка пыльный, не спорю, но очень приятный. И всегда тёплый, солнечный. Там было что-то деревянное, и когда солнечные лучи попадали на дерево и слегка его грели, пахло просто невероятно. Но пианино там не было, так что я всё ещё не понимаю, что покупатели имели ввиду.       Чем только не приходится занимать свои мысли в такие часы. Да, весь этот уют греет душу и даже будто бы её щекочет и гладит, но можно мне наружу? Хотя, каково будет под такие ощущения уйти в транс? К тому же, в комнате снова кто-то с кем-то говорит, и все эти чувства и звуки завораживают.       Спустя какое-то время мне удалось отключиться.