Ру/На

      Не знаю, как долго я лежал в темноте. Как ни странно, звать на помощь не пришлось. Скорее, меня неожиданно достали и вывели из состояния, прохожего на дрёму. Обычно люди злятся, когда такое происходит, но я начал жадно осматривать окружение, как будто до этого мне невыносимо хотелось выбраться. А, может, правда хотелось?       Меня с любопытством изучал... Оливер? Через секунду любопытство пропало, и он разочарованно вздохнул. Ты издеваешься? Меня небрежно завернули в ткань и положили в коробку, громко хлопнув крышкой. Так-так. Шаримся в папиных вещах, значит. А я что? Я сам так делал, потому и молчу. Дальше ориентируемся по звуку. Положил коробку куда-то, затем подвигал её. Правильно, чтобы видно не было, что её брали. Только завернуть меня надо было аккуратно. Да-да, доставай, правильно, заверни тихонечко, вот так. Хоть на комнату посмотрю. Приятно было бы при этом не видеть твою недовольную мину. Правда, я успел всего-то выглянуть в приоткрытое окно и увидеть... Ничего. Наверное, кабинет не на первом этаже. Возможно, даже не на втором. По сути, это всё, что удалось понять из невольной вылазки. Меня снова положили, коробку снова подвигали, затем начали закрывать и дальше, но не до конца. Удаляющийся стук каблуков говорит, что мальчишка убегает. Звука открывающейся двери не было. Значит, он оставил её приоткрытой. Хитро.        - Оливер!        - Отец, вот ты где! Я тебя потерял.       И искал по шкафам и полкам, да? Ещё и меня плохо спрятал.        - И что же ты хотел?        - Я хочу на охоту.       Быстрый ответ! Я всегда попадался именно в этот момент.        - Прямо сейчас?        - Мне хотелось утром.       Оливер так грустно это сказал, что даже я чуть не всплакнул. Это хорошая игра или правда?       Граф Эберих некоторое время думал.        - Хорошо. Раз на охоту хочешь ты, то тебе и собираться. Если что-нибудь забудешь - мы не поедем.        - Я ничего не забуду. Розанна!       И Оливер убежал. Посмеиваясь, граф пошёл в мою сторону. И если он был тих, то зашедший с ним в кабинет гном громко хлопнул дверью и разразился смехом:        - Ты видел её глаза? Девчонка в своей-то работе ничего не смыслит, а он на неё чужую повесил.        - Пусть поработает, ей полезно.        - Да как бы он сам в конюшню не побежал.       Мужчина резко замолчал. Неожиданно меня сильно качнуло, резко подняло, и вот я вижу над собой бледное лицо. Затем... Да зачем вы меня заворачиваете? Положите на стол, что я, глаза сильно мозолить буду? Вообще-то буду, знаю. Ладно, Оливер всё-таки попался. И что дальше?        - Что, шарился он тут, да? Ничего, я в детстве тоже нос в папкины инструменты сунул. Как видишь, кузнец из меня вышел очень даже, - гном прислушался. - А парень твой сейчас всех на уши поднимет с этой охотой.       Я слышу вздох.        - Куда бы тебя перепрятать...       Дяденька, не смотрите на меня так тяжело, клинок через коробку погнётся.        - А возьми его с собой.        - Драгоус!        - Двести лет Драгоус. А если девки твои тоже шариться любят? А все девки очень внимательные, тут хоть где тайник сделай. А за гобеленом даже Розанна невзначай найдёт. Хоть ей и не надо.       Очередной тяжёлый вздох на фоне гномьего смеха.        - Драг, ты не перебрал с вином?        - А у тебя сегодня день открытий, а?       Кажется, графу надоело вздыхать.        - Хорошо. И как быстро ты сделаешь новые ножны для этого клинка?        - Пока твой бегает по дворцу, я управлюсь. Погоди, а старые чем не подходят?        - Как ты помнишь, они ему совсем не по нраву.       Да! Я слышу усмешку в словах графа. Ай, а взгляд гнома в гневе куда тяжелее. Кажется, у меня коробочка треснула. Его голос очень суров:        - Если его величеству не понравились ножны из хрустальных нитей, то мы сделаем такие, в которых он будет словно в этой чудесной коробочке. Из дерева и кожи. Простенько и со вкусом.       Напугал марози курицей!        - Не забудь: его никто не должен смочь достать.        - Да кто его достанет, кроме тебя?       Послышались тяжёлые шаги, и снова громко хлопнула дверь. Я даже не сразу осознал, что задумчиво бормочет граф, открывая коробочку:        - Выгуливать кинжал, ну надо же...       Почему-то мне не понравилось, как это звучит. Я возмущён.       Погодите, ножны из хрустальных нитей? А обычные ножны чем не подошли? И что это за материал такой?       И вообще, вы уже пытались меня "выгулять", почему вздыхаете именно сейчас?       Ах, неважно. Наконец-то я выйду на улицу. Меня даже положили на стол, можно послушать, чем занят граф. И в первую очередь он отодвинул меня в сторону.       Зашелестели какие-то бумажки. Звякнуло стекло, что-то царапнуло о дерево, но звук не показался противным, как это обычно бывает. Наступила тишина. Очень тихо что-то шуршало. Так продолжалось какое-то время. Вдруг отодвинулся стул, затем послышался мерный стук каблуков, и, наконец, что-то щёлкнуло и отодвинулось. В кабинет ворвался ветер и принёс с собой шелест листвы и пение птиц. Я сразу представил, как дрожат тёмно-зелёные кроны деревьев. Вот ветер вошёл во двор, и деревья с поклоном его встретили. Почему-то я представил, что он довольно прохладный, а по яркому синему небу плывут кучевые облака. Воробьи громко зачирикали, будто ругаясь между собой. Где-то вдалеке гавкнула собака. Кукушка, такая редкая птица в моём мире, возвестила о своём присутствии два раза и замолкла. Наругавшись вдоволь, стихли и воробьи. Такое чувство, будто шелест листьев не нарушает тишину, а дополняет её. Обычно в такую погоду я люблю просто сесть у окна и смотреть. Даже не на природу, а просто вдаль и одновременно внутрь себя. Перебирать редкие в такие минуты мысли и понимать, что они однообразно сводятся к красивому пейзажу и приятным ощущениям: тепло от солнечных лучей и мурашки от прохладного ветра, забирающегося под тонкую летнюю футболку. Все проблемы кажутся незначительными. Как будто зря мы их решаем, будто легче их просто не создавать, но невозможно людям жить вечно в согласии друг с другом и каждому с самим собой. Невозможно таким глупым людям...       Возможно, графа посетили те же мысли. Он размышлял, стоя у окна, пока в дверь не постучали.        - Войдите.       Звук открывающейся двери мог бы ударить по барабанным перепонкам, но у меня их нет. Кажется, гном слишком сильно хлопнул ею в прошлый раз. Но никого этот звук не смутил, в кабинет быстрым шагом зашел мужчина:        - Герр Эберих, к Вам приехал маркиз Адельрик Джозеф Клос фон Химмельбург.       Стук каблуков и тишина. Не могу представить себе графа сейчас. Какие мысли крутятся в его голове? Какие эмоции отражены в его глазах, если отражены вообще?        - Он ожидает встречи с Вами.       Граф быстрым шагом вышел из кабинета, совершенно забыв о кинжале на столе. Хлопнула дверь, и я остался наедине с тишиной. Вот только сейчас мне бы хотелось присутствовать на их встрече, а не лежать в тряпке и ждать. Я уже не могу наслаждаться тишиной и звуками природы. После таких новостей покой меня только раздражает. В конце-концов, я тоже обычный человек, который не может жить в согласии с самим собой.       Я уже приготовился к томительным часам ожидания, но мир за пределами коробки, оказывается, очень живой. В комнате что-то зашуршало, а затем с грохотом упало. И ещё один тихий стук. В другом конце комнаты послышалась какая-то очень тихая возня и, кажется, даже тихий писк. Тут же рядом я услышал шипение, а затем топот. Короткая шумная битва и снова тишина. Ах, нет, снова что-то упало и разбилось на фоне шелеста листвы. Даже не знаю... Верните меня в коробку, что ли. Стол дрогнул, качнулся и я. Ткань, застилавшая весь обзор, начала сползать, будто её что-то тянуло. Я испугался, показалось, что меня утянет вместе с ней на пол. Движение прекратилось, стол дрогнул ещё раз, уже сильнее, начало качать и дёргать из стороны в сторону. Клинок что-то подцепило, затем ещё раз, и меня перевернуло другой стороной. Передо мной предстал кабинет со всем своим уникальным дизайном. Как я и думал, в центре потолок становился тёмно-синим, и в почти черной точке посередине как из колодца видны звёзды. Что ж, а тот, кто меня так хотел увидеть, сидит на столе с зажатой мышью в зубах. Бедное несчастное создание проиграло в битве с огромным хищником. Чтобы оно не мешало, кошка положила его рядом и начала меня нюхать. Затем она облизнулась и начала мыть морду. Я же с грустю смотрел, как несчастная мышь... Подглядывает за противником и притворяется тушкой. Кошка тем временем снова посмотрела на меня и придвинула мышку поближе к рукояти. Это что, мне? Сомнительный подарок... Но спасибо. И хоть я знаю, что этот самый подарочек ждёт идеального момента для побега, всё равно приятно. Хотя, наверное, мне радостно оттого, что я вижу перед собой не труп, а живое милое создание, которое втихомолку ко мне принюхивается. Удивительно, но животные, оказывается, воспринимают меня как кого-то живого.       Кошка ещё долго мыла мордочку, затем ей надоело, и час икс настал. Когда она улеглась поудобнее, мышка глянула на неё очередной раз и поняла: пора.       С побегом мыши со стола улетело всё. Но перед этим я увидел на кошачьей морде искреннее удивление, граничащее с шоком. Удовольствие от данной сцены было равно тому, когда у дяди в лавке пытались что-то стащить. Негодование на этих лицах читалось одинаково прекрасно.       Уже лёжа на полу я увидел, как открывается со скрипом дверь, и в неё через длинную юбку и женские туфли пробегает сначала мышка, сопровождаемая женским визгом, а затем и кошка, скользя по мраморному полу.       Юбка кинулась в коридор, столкнувшись в дверях с широкими штанами и тяжёлыми обитыми железом сапогами. Потоптавшись друг вокруг друга под женские вопли, они всё же поменялись местами, и юбка таки убежала в коридор. Гном скромно и грустно крикнул вослед:        - Эмилия, не волнуйся, это же всего лишь мышка... Эх.       Сапоги встали носками к столу, затем как будто напряглись и замерли. Чертыхнувшись, гном принялся меня искать.       Я осматривал комнату с пола. В углу будто дремал неприметный старый камин из светлого камня, в поленнице рядом было пусто. Стул рядом со мной стоял на изогнутых львиных лапах, как и стол. Холодный пол из бежевого мрамора хорошо отражал свет, падающий из окна, и я прекрасно видел на обратной стороне длинной столешницы на непонятном языке выведенное золотом имя, которое почти стёрлось со временем. И год. Его уже не прочитать. Зато что не пропадёт со временем, так это вырезанная лопоухая рожица и непонятная надпись. Скорее всего, там что-то в духе: "здесь был Олли" . Кстати, рядом красовалась похожая надпись с двумя именами. Вряд ли девочки станут лезть под стол. Я бы подумал, что это близнецы, но они пока не умеют писать.       Наконец меня нашли. Гном чертыхнулся, наклонился и потянулся ко мне рукой, громко ворча, а затем вдруг застыл с напряжённым выражением лица. Я не мог понять, в чем дело, пока он не положил вторую руку на поясницу. Затем он облегчённо вздохнул, взял меня вместе с тряпкой и уселся за стол.       Драгоус разложил инструменты и почти готовые ножны, продолжая ворчать:        - Бархатный платок тебе дали, ишь ты.       Для меня это навсегда противная тряпка. В неё заворачивают, чтобы обидеть, положить в коробку и поставить в угол.       Гном поработал над ножнами мастерски. Они подошли идеально, оставались какие-то мелкие детали, но мастер был недоволен. Ему не понравилась своя же работа? Хотя кажется, что сейчас он куда более хмурый, чем обычно. Сначала он тихо напевал себе под нос, быстро и ловко что-то меняя в ножнах. Затем заворчал:        - Маркиз к нему приехал... Жили себе, не тужили, радовались, растили детей, каждый день как праздник, сегодня Олли вон уже на уши всех поднял - охота. Так нет, эта скотина решила приехать к нам снова. Что на этот раз придумал, проклятый сопляк? И Гил... Нет бы меня с собой взять, я всё ж таки старый друг ему, старше в несколько раз, опытнее, мудрее. А он мне: "Драг, я оставил твою работу на столе" - и глядит сурово. Знает ведь, что я хочу помочь, так нет же, выгнал. Что, слушаешь меня, да? Уши греешь? Да какой, нет их у тебя. И как тебе мир за пределами коробки? Ах ты, уже с ножиками разговариваю, старый маразматик...       И если сначала казалось, что он зол, то потом до меня дошло, что на самом деле Драгоусу очень грустно. Мы виделись всего несколько раз, и всегда гном был бодр и весел, и теперь, когда он так печален, мне очень тяжело на него смотреть.       За окном ветру всё также неторопливо кланялись деревья, шелестя листвой. Воробьи в очередной раз что-то не поделили, и их галдёж прервал щенячий лай. Птички похлопали крылышками, и когда они расселись по веткам, продолжили ругаться. Кукушка снова напомнила о себе.       Драгоус наконец вздохнул и улыбнулся с твёрдым взглядом:        - Ничего. И это переживём. Ну-ка, дружок, примеряй.       Я так и не понял, что он исправил в ножнах, но мне как будто стало... Удобнее? Ножику, который ничего не чувствует, стало удобнее, надо же. В этот раз жемчужина тоже была прижата к клинку, но уже довольно интересной конструкцией, похожей на крест. Таким образом мне заблокировали гарду и жемчужину одновременно.       А в них неплохо. Мне наполовину перекрыт обзор, зато никаких солнечных зайчиков и ярких бликов.        - А тебе даже идёт. И сам ты простенький, и ножны тебе нужны без бирюлек. Ну, пойду, пожалуй.       Спасибо, что не назвал бездушной железкой.       Гном тяжело встал и медленно побрёл на выход. Что ж, остаётся только осматривать комнату дальше. Не успел я обратить внимание хоть на что-нибудь, как услышал невыносимый скрип. Гном покачал дверь, задумчиво почесал затылок, открутил пару винтов и... Приподнял её. Я вдруг осознал, насколько сильные руки ловко и бережно делали для меня ножны, потому как Драгоус поднял дверь в ладонь толщиной и в два его роста. Удивление помешало посмотреть и осознать починку до конца. Когда я очнулся, петли уже были смазаны, дверь свободно открывалась и закрывалась, а гном, довольно крякнув, вышел в коридор. Вдруг возникло воспоминание, как он предложил переплавить кинжал, и меня пробрало до дрожи. Пожалуй, стоит отвлечься.       Этот кабинет похож на инсталляцию. Даже, скорее, на один большой арт-объект. Если учитывать, что пол сделан из мрамора, по всем стенам нарисованы деревья, а потолок разрисован под небо с луной, звёздами и солнцем, то становится трудно понять, зачем делать из этой комнаты кабинет. Здесь всё окружение отвлекает внимание на себя. Все эти природные мотивы, волшебные существа на лепнине и витражах, яркая бордовая мебель, невероятная коллекция оружия на стене. Шкафы до потолка с какими-то цветастыми тонкими коробочками на полках, похожие каждый на артефакт из игры про магов - Фолиант трёх Лун. Но то фолиант, а это... Коробки ли это? Странно...       Я снова вижу яркое пятно под потолком и наконец понимаю, что это свет от чернильницы. Солнечные лучи из окна падали прямо на неё, и она послушно отражала их. Даже днём она светилась голубым. А чернила внутри, оказывается, прозрачные. Потрясающе, дома я редко подобное видел.       Пока я любовался окружением, тихо открылась дверь, послышался стук каблуков.        - Мария, свет мой, ответь, пожалуйста: как можно было попасться на такой мелочи?       Граф Эберих закрыл окно, бросил на меня хмурый взгляд и сел за стол.       Напротив устроилась девушка, юная копия фрау Эберих, и красивым глубоким голосом виновато сказала:        - Папа, прости меня. Я не знала.       Граф глубоко вздохнул.        - Что ж... И что изъяли?       Мария быстро обернулась на закрытую дверь и шёпотом начала перечислять:        - Телегу с красным жемчугом, коробку изулий, две дарумы и двадцать слитков чернильной стали.        - То есть, всё?        - Я смогла пронести изулиеву пудру.        - Мази будут слабее... Но будут. Ещё?        - Браслет из семян кувшинок, я его окрасила и спрятала в коробке с изумрудами.        - Хорошо, ещё?        - Ещё я взяла в твою коллекцию водный кинжал, но...       Мария виновато покосилась на меня, а граф Эберих тихо засмеялся.        - Ничего страшного. Это всё?       Мария наклонилась к отцу и прошептала ещё тише:        - Зачарованный шёлк.       На лице графа смешались удивление и восхищение.        - Свет мой... Как?       Мария раскраснелась и опустила ресницы:        - Никто не станет проверять, что у девушки под юбкой: каркас или целый рулон шёлка.       Граф медленно поцеловал дочь в лоб.        - Больше не попадайся, прошу тебя. Ведь можно было обойти Химмельбург стороной.       Мария подняла на отца грустные глаза:        - Папа, меня не было дома целый год. Я так скучала. От моря всего две деревни чужих земель, я наивно, каюсь, поверила в наших людей, в наших коней.        - Наивно, дорогая. Но также ты поступила очень умно. Мы тоже по тебе тосковали. Поверь, то, что ты принесла домой, намного ценнее всего, что попало в лапы маркиза.        - Он ведь не подарит изъятое королю?        - Джозеф не дурак. Он сам жаден до сокровищ, и если бы знал, что упустил, кусал бы сейчас локти. А теперь беги к матери, обрадуй её.       Мария лучезарно улыбнулась, быстрым шагом направилась к двери и вдруг обернулась:        - Папа, всё же ехать от моря через две чужие деревни как-то удручает.        - В самом деле, давно пора бы их выкупить. Весьма неудобно, что одна принадлежит маркизу, а другая королю.        - Мне кажется, если внимательно посмотреть на карту, то земли короля, исключая из них наши и земли маркиза, похожи на дырчатый сыр.       Граф рассмеялся и махнул рукой, Мария выбежала в коридор, тихо хихикая.       Так всё семейство, оказывается, занимается контрабандой, я правильно понял? А нужно ли человеку с таким титулом и статусом провозить в свои земли что-то втайне? Мне всегда казалось, что влиятельные люди могут открыто купить красивую или волшебную вещь, а про семена и говорить нечего. Настолько ли тот же красный жемчуг безобиден, если его могут изъять? Вспоминаю, как граф часто ездил в лавку, и начинаю подозревать дядю-торгаша в страшных вещах. История обо мне это правда? На самом ли деле я был подарен великим героем первому встречному за какое-то противоядие? Стоило ли бежать из лавки, чтобы потом узнать, в каких руках я побывал?       Граф Эберих вышел из кабинета, и, пока я привыкал к ножнам, вернулся переодетый в дорожный костюм. Он задумчиво осмотрел меня со всех сторон. Осмотрел и ножны и, довольно хмыкнув, подвесил их, как в прошлый раз.