Collaboration

Сладкое послевкусие сна. Явное ощущение привычной ломоты в теле. Такую тяжесть чувствуешь, когда обессиленно валишься с ног прямо в зале. Изнашиваешь и растягиваешь деревянные мышцы, и они горят жгучим огнем. Насквозь прошибает разочаровывающая реальность, когда пальцы собирают под собой больше мягкой ткани. Крадутся по складкам постельного белья. Исследуют, тянутся. С будоражащим для себя интересом и чтобы замереть, не нащупывая даже подушки. Удалось только дотянуться до одиночества. Тэхён открывает глаза, лёжа поперек кровати на боку и медленно смаргивает привлекательную сонливую дремоту. Не просыпался бы вовсе и оставался бы там, в своём выдуманном мире. В котором она такая податливая, теплая, нужная, взаимная… Его Её глаза горят, кожа полыхает вожделенными искорками, в которых плавился сам Тэхён. Он даже позволил себе представить ее, лежащую рядом, заглядывающую ему в лицо. Какая она после сна? Какие тайны томятся в её расслабленных глазах? Что она первым делом делает? Вытягивает руки и потягивается, или выстанывает возмущения в подушку из-за раннего пробуждения? Он никогда не обращал внимания, пьёт ли она кофе или терпеть не может, как Ви. Сколько ложек сахара она кладет, какой рамён ей больше всего нравится. Поёт ли она в душе, чистит ли зубы, держа кружку в руке, нравится ли ей танцевать перед телевизором? Перед тренировкой сначала разминка или растяжка? Пиво или Сожду? Классика или Оверсайз? Чёрное или белое? Во что ты влюбился, Тэхён? В её заботу, когда она спала рядом, приткнувшись к твоему плечу, пока ты исходил жаром? Тэ, всё будет хорошо, слышишь? Тогда, когда шептала, уткнувшись совсем близко, трогая его влажный, горячий лоб. Едва всхлипывала и жмурилась так сильно, насколько позволяет выдержка. Как сильно она тогда боялась за него. В ее волнующий взгляд, когда она пряталась за дверью и ждала, пока ты договоришь по телефону с родителями? Глядела своими напуганными глазами, когда ты отчитывался за своё состояние. Тэ, всё хорошо? Стоит, мнётся на входе, сжимает пальцами полотно двери в его комнату. А в глазах целый мир отражается, мир, в котором крутилась забота о нём. Тогда, да? В её заинтересованность, когда ты показывал фото Ёнтана? Придвинулась ближе, выхватывала телефон и вопила от умиления. Сказала тогда, что хочет такого же Ёнтана, а ты с глупой улыбкой уже обдумывал мысль побежать, и набрать ей целую корзину таких Ёнтанов, лишь бы снова она так завороженно глядела на тебя своими блюдцами. В её улыбку, когда она только замечала тебя в многочисленной толпе персонала перед очередным шоу? Помнишь, как она махала тебе крохотной ладошкой, соприкоснувшись с тобой взглядом? Задорно и мило. От неё исходил уют и спокойствие. Она тогда бегала в своих незамысловатых ярких панамках, потому что тебе нравились, и примеряла твои береты, смеясь перед зеркалом. Она больше не улыбалась. Ты содрал с её лица любые позитивные проявления собственными руками. Её взгляд потух, а цветастая гамма праздничных нарядов превратилась в траурную черную дыру. Наверное, так нравится Чонгуку. Во что ты превратил её, Тэхён? Во что ты превратил вас обоих? В твоих снах она стала той, какой ты её считаешь? Развязной похотливой выскочкой? Той, что смотрит на тебя, плотоядно исходясь слюной? Ты поехавший, Тэхён? Парень присел на кровати, тяжело вздохнув, щурит один глаз, смотря на идеально ровный ковёр. Оглядывает окружение светлой комнаты, себя самого. От вчерашней одежды исходил тонкий запах костра и никакого намёка на ее запах. Она пахла летней вишней. Сочным оттенком спелой душистой ягоды, в сочетании с ореховым миндальным нюансом. Потёр злостно лицо, отгоняя сонливое наваждение, поднимаясь на ноги.

***

— Открывай, паровозик уже мчится в депо, — Джи улыбчиво преподносит палочки к губам Чонгука, пока тот терпеливо поглядывает на нее, пытаясь не смеяться. Зато смеялся Джин. Так заразительно и надрывно, что Чимин уже сложился в судорогах, практически упав со стула. — Прекрати, — посмеивается брюнет, краем глаза улавливая бешеное настроение напротив. — Ну давай, — кусочек рыбы уткнулся в плотно закрытые довольные губы. Она не сдаётся, игнорируя истерику напротив. — Такая вкусная, а мы вчера даже не попробовали. Открывай ротик. Ей остаётся включить первоклассную актерскую игру, раздосадовано надуть губы и обидчиво хлопать ресницами. — Джи, я готов открыть своё депо, если хочешь. Девушка повернулась к Чимину, утирающему слёзы, пока с палочек выхватывается несчастный кусочек жареной рыбы. — Обойдёшься, — счастливый макнэ вещает с видом победителя, закинув руку на спинку стула девушки. — Она скажет тебе то же самое, когда полезешь к ней целоваться, — Пак зыркнул на Джина, взрываясь очередным приступом хохота, пока девушка передразнивает его ироничную манеру с особой миловидностью над всеми подшучивать. Чонгук подпер свой телефон, организуя подставку из кружки, включая какое-то ненавязчивое шоу, расположив так, чтобы девушка могла тоже смотреть. Тэхён зашел на кухню, расправляя челку ладонью, уткнувшись напряженным взглядом в спины сидящих. — О, Ви! Чимин поднял пальцы вверх, заметив застывшую в немом одиночестве фигуру. Чонгук повернулся с набитым ртом, махнув рукой. Она нет. Даже не посмотрела. Не считала нужным обозначить для себя важность его присутствия. Сидит, ковыряется в тарелке, уткнувшись в телефон, из которого вылетали громкие диалоги и неясный наигранный сумбур. Там интереснее, да? Уязвимое эго встрепенулось, понесло ноги дальше по направлению к ней. Обходит стол, поглядывая на нее, отстраненную, далекую, холодную. Застывает напротив этих двоих, глядя на их совместную идиллию. Стоит, вглядываясь в нее, жующую, держащую палочки в руке. Глаза опущены, всё внимание там, в маленьком гаджете. Она поглощена своим миром, закрыта в нём и больше не ждёт Тэхёна. Который в собственных снах испускает дух и возрождается снова и снова, шепчет ей о своих чувствах, сходит с ума от её искусительной взаимности. Чонгук, активно набивающий рот, первый поднимает взгляд, вопросительно глядя на стоящего, бросая свой интерес на девушку и снова на него. Когда ты прозреешь, Чонгук? Ты также смотришь на неё. А потом посмотрела она. Снова снизу вверх, как вчера. В правдоподобной иллюзии. Проползла ореховыми радужками по фигуре и замерла, перестав жевать. Его окатило ледяной водой. Он даже вздрогнул слегка, смотря в бездушные глаза. Она не смотрит так, как смотрит на Чонгука. Она не смотрит так, как смотрела прошлой ночью. Она не смотрит так, как смотрела раньше. Взгляд пустой и напряженный, вытряхивает из проснувшегося душу. Лучше бы он спал. Там, во сне, в глубине этого взгляда разгорались искры. Здесь же безликое, апатичное презрение. Он отчетливо видит вопрос «Что тебе опять надо?» Ты знаешь Она уводит взгляд в тарелку, показательно игнорируя парня, чем притягивает к себе интерес остальных. Чонгук усиленно проглатывает ком из еды, кивнув. — Ви, ты чё, не разделся даже вчера? Ох, Гуки, я и её вчера раздеть не успел. В своих сраных фантазиях. Тэхён опустошенно падает на стул, принимая злобную действительность. Противно от самого себя. — А он походу думал о том, чтобы раздеть кого-то другого, — Джин активно гогочет, ослабляя тэхёнову стену из порочных прямых вглядов, которые ускользают в сторону. Он хмыкает себе под нос, пока Джин продолжает бренчать на нервах девушки, которая едва сдерживает утробный кашель. — Ну что, когда следующий заход по душевым? Еда встала в горле, теряя вкус. Джи тяжело кашлянула, встретившись с яркой ироничной похотливой искрой в глазах Тэхёна. — Надеюсь, что в скором времени, — довольно тянет парень, кидая многозначительные взгляды на парней, игнорируя нервные импульсы напротив. — Это не та горячая штучка, что убегала через черный вход после банных процедур? — Глаза Чимина практически заплыли от улыбки, пока девушка, единственная из всех, буравила напряженным взглядом тарелку. — У меня появилась погорячее, — противно улыбается, пока у Джи аппетит испаряетсяя. —Ломается, строит из себя девственную чистоту, но совсем скоро я это исправлю. Джи встала на ноги, бросая палочки в тарелку с недоеденной едой, игнорируя всеобщий смех, превращающийся в недоумение. Чонгук снова перестал жевать, подняв на нее свой детский, чистый взгляд, Чимин всё еще улыбался, глядя на неё, а улыбка медленно сползает с его лица, Джин наклонился к тарелке, будто и не заметил ничего, в самый последний момент оглядев остальных, уставившись на нее. А Тэхён почувствовал, как сердце пропустило удар, замирая на месте. Встретился с её раскалывающимся на части терпением. Она наполнена злобой, глянув прямо, прошибая всех насквозь своей неясностью. Утонченная ненависть. Яркое недовольство. Обжигает его и обжигается сама, прощаясь с железной выдержкой. Ты такая красивая Ты такой мудак И во взгляде, взаимном, притягательном, понятном только этим двоим, стрелы. Бьют насквозь, вонзаются в кровоточащее мясо, задевая каждый нерв так, что приходится морщиться. — Джи? — Чонгук слегка наклонился, для лучшего обзора, заглядывая ей в лицо. — Сколько можно нести ахинею? — в ее голосе все сдерживающие факторы, предупреждающие о зарождающемся конфликте. — Когда ты научишься уважать людей, находящихся рядом? Тэхён смотрел. Так громко и остро, насколько мог смотреть в эти наполненные яростью глаза. Смотрел и молчал, позволяя вклиниваться ее недовольству в самое нутро. Жжет жилы от её агрессивной вспышки. Она воспламеняла окружение вокруг себя, обжигая присутствующих. Испепелила самого Тэхёна, проделывая в нём дыры насквозь. Это ты ведь её научил так смотреть. Ты смотрел на неё так же. Она пыталась дышать ровно, удерживая на месте бушующие возмущения. Тяжело вздымала грудь, расправляла ноздри, ненавистно разглядывая бывшего лучшего друга. Ее нервы очевидно шатались в разные стороны, и она не собиралась больше их удерживать в лживом равновесии. — Джи… — Чонгук растерялся, бросая свои озадаченные взгляды вокруг, хватая девушку за руку. Она отдергивает ладонь, вводя его в еще больший ступор, не сводя вклинившегося взгляда в человека напротив. — Защищать его вздумал, Чонгук? — Джи Су не медлит, зыркает своим испепеляющим огнем в сторону стушевавшегося парня, затаившего дыхание. Она хлопает ладонями по идеальной глади, перегибаясь через стол, вываливая всю отвратность на Тэхёна. Кривится в мерзкой манере, смотря в застывшие на ней глаза. Дьявольский взор заставляет Джина слегка отклониться, недоверчиво переползая взглядом к Тэхёну. Внешне спокоен, а внутри шторм, который вот-вот потопит дрейфующую лодку, в которой мотыляет полуживого Тэхёна. Гадкий побочный эффект от ее этого выражения. Смотрит, а у него ногти в ладони впиваются. Смотри, до чего ты довёл. Чтоб она смотрела так. Нравится? — Если ты думаешь, что тебе дозволено всё в этой жизни, только потому что ты популярная марионетка одной из компаний, то ты глубоко ошибаешься, понял? Нихрена в тебе нет, кроме смазливого личика, которым ты умело торгуешь и высокомерного говна, что валится через края, как только ты открываешь рот, таких как ты дохрена и больше, так что сними корону, — Джи отталкивается от стола, провожаемая повисшим в воздухе ахуением, разворачивается, стопоря на месте свою несдержанность. — Ах да! И убери эту мерзопакостную мину со своего лица, смотреть противно. — Джи Су! Стой! Тэхён провожает взглядом подрывающегося с места Чонгука. Хочет следовать за ней, спотыкаясь о ножку, нервозно двигая стул. Бежит за ней. Переживает. Любит. Юнги, застывший на выходе из каморки звукозаписи, стоял молча, следя за сценой, скрестив руки. Ему не надо объяснять. Он и без того всё знает. Доброе утро, Тэхён. Грёбаное доброе утро. — И чё это было? — Джин нарушает тишину первым, глядя на Тэхёна, всё еще смотрящего в одинокую пустоту коридора, куда упорхнул Чонгук в своей этой панической манере. — Ви, — слегка кашлянул Чимин, пытаясь унять зародившуюся в пространстве напряженную атмосферу. — Вы в ссоре, что ли? Тэхён не отвечает на очевидность. Ви думает, что они в глубокой заднице. Чонгук возвращается один. Недовольный, взволнованный и дёрганный. Как умело она выкручивает нервишки каждому, кто смог дотянуться до её внутреннего мира. Падает на стул, обессилено хлопнув ладонью по столу, швыряя все напряжение прямо в Тэхёна. — Что между вами произошло? Она даже говорить о тебе не хочет. Тэхён вертит вопрос в своей голове, пытаясь обозначить весь смысл слов без особого для себя урона. — Просто я умею говорить сразу то, что думаю, не умею врать, знаешь ли. — Спокойно произносит Тэхён, отстраненно разглядывая очевидно нервного друга. — Тебе бы тоже научиться делать также, дружище. Последнее утверждение кольнуло где-то под рёбрами обоих людей, но Чонгук воинственно держится, игнорируя жирные намеки и едва заметную усмешку. — Не всегда то, что ты думаешь, обязательно знать ей, — голос макнэ звучит вкрадчиво и тихо, словно путешествие по минному полю, требует максимального спокойствия, — Она, если ты забыл, девочка, в ее присутствии не стоило отпускать озабоченные шуточки. — А кто сказал, что я шутил? — натурально удивляется Тэхён. — Её в любом случае это не касается. Да? Уверен? — Боишься, что она ревнует? — Что? Напряжение в пространстве скакануло до максимально горячей точки. Разрезало пространство между людьми, словно металлическое лезвие. Тэхён дразнит Чонгука своей надменностью, что поселилась в черты уже достаточно давно, а тот оторопел, словно не поверил ушам. Напряг брови, разглядывая умысел в нейтральной мимике друга. — Ребят, завязывайте, — Джин тяжело вздыхает, отъезжая стулом, поднимаясь на ноги. Нервное напряжение скомкалось в маленьком ядовитом диалоге, перешло в тягучее и изощренное сражение взаимных взглядов. — Опять хуйню несёте с утра пораньше, вместо того, чтобы собираться? — Шуга ковыляет до кухни, игнорируя созерцательную бойню. — И правда, сколько время? Ребята из TxT уже вроде там, — Чимин встаёт, отряхивая футболку.

***

В гримёрке напряжение не унималось. Трое людей сидели с одинаковыми лицами, пялясь каждый перед собой. Шуга читал какую-то книгу, растянувшись на диване, Намджун слушал музыку в наушниках, выстукивая ритм ногой. Джин любовался своим образом в гримерном кресле, а Хоби и Чимин ржали, смотря полную версию минувшей премии. Джи игнорировала любые предпосылки, когда Чонгук пытался начать разговор. Словно нашкодивший ребенок, в попытках попросить прощения за шалости. Тэхён закатывал глаза, стоило тому, с присущим себе воздержанием, как-то смягчить ее нрав. Прикоснуться, развеселить дурацкими шутками или напеть ей строчки своим ангельским голоском. Чонгук считал себя виноватым? Тебе нравится, когда его мир крутится вокруг тебя, Джи? Она словно слышит ядовитые мысли Тэхёна, сдаётся под гнётом очарования и делает его центром вселенной. Выделяет его из общей массы, жмётся ближе, мимолётно прикасается, начинает смеяться над его дурачеством и, казалось бы, уже забыла о стычке утром. На площадке было достаточно душно. Много народу, смех и явное смущение девушки, стоящей в сторонке и неловко обнимающей себя руками. Парни из TxT — озорные весельчаки, напоминали ей её мальчишек. Тогда она совершенно их не знала. Когда они только пробовали карьеру на вкус, на пике своего юношеского максимализма. В моменты, когда Чимин, с озорным смехом и явным дружелюбием, приобнял Бомгю, когда Намджун улыбался так широко, приобняв Субина, она вдруг поняла, что означает слово «семья». Большая семья, куда её приняли, невзирая на всю её проблемность, всю её воинственность и вспыльчивость, не указывая на массу недостатков, надеясь лишь на ее талант. — Воу, так это вы из SM? — Субин дружелюбно поклонился, на пару с Каем, улыбаясь широченной улыбкой. — Здравствуйте, — девчушка в белоснежном летнем платье смущенно поклонилась. — Как вам у нас в агентстве? Парни не обижают? — Субин казался тактичным молодым человеком, поправляя ворот рубашки, чем приятно удивил девушку. — Нет, совсем нет, мне очень нравится с парнями. Мысли Джи застопорились на месте, пока она активно моргает куда-то в сторону, прекрасно понимая, в каком направлении могут мыслить молодые парни вроде этих. Просто замолчи сейчас, Джи. — Она сама кого хочешь обидит, — Чимин, появившийся из толпы стафф, закинул руку на плечо девушки, активно посмеиваясь. — Думаю, вы бы смогли обуздать нрав нашего Ёнджуна в таком случае, у нас места предостаточно, — Кай с долей сарказма глянул на сжавшуюся девушку, опускающую глаза на свои туфли. Парни синхронно и дружелюбно засмеялись, пока девушка ковыряла пол своим смущением и краснела, как помидор. — Ей есть, чей нрав обуздывать, парни, максимум согласны на разовую акцию совместного коллаба, — Чимин всё еще сияет, пока девушка наклоняется ближе. — Меня для начала спросить не хотел? — истерично шепчет девушка, прикрываясь ладонью. — И куда делась наша дьяволица Джи? — девушка замерла с приоткрытыми губами, хлопнула ресницами в своем миловидном удивлении. — Стоит тебя смутить кому-то другому, и в свет выходит девчонка, которую я не знаю, милашка Джи Су. Чону повезло. Чимин подмигивает и улетучивается, оставляя девушку с волнами мурашек по бледной коже оголенных плеч. Субин и Кай ретировались следом, предварительно поклонившись. Работа впервые казалась не такой изнуряющей. Вспышки камер, позитив людей вокруг, торшеры с бокалами и качественная съемка. Она даже смогла немного отвлечься. Тэхён держался подальше, не разъедал ее прямолинейностью, потому что не мог позволить себе большего, чем скользкие смазанные взгляды. И стало легко. На мгновение, но всё-таки стало. Она чувствовала себя центром маленькой вселенной, сидя на реквизите, в своем воздушном платье, демонстрируя женственность и окрыленность. Даже вечные фразочки фотографов не выбивали из колеи так, как критика Сона в танц-зале. Ей поправляли платье, выделяющееся светлой гаммой на фоне парней в черных костюмах, подкрашивали губы, укладывали волнистые локоны, устраивая их более гармонично. Повернись, сложи руки вместе, расслабь плечи, сядь прямо. Всё это не так сильно напрягало опустошенную душу, пока… — Джи, приткнись ближе к Тэхёну, Тэхён, сядь к Джи. Слова вылетали из говорящего рта, но она совершенно не слышала их. Сжала платье пальцами на собственной коленке, пока парни меняли положение. Машет рукой, держась за фотоаппарат на стойке, она упорно смотрит вперед перед собой, чувствуя садящееся рядом тело. И этой маленькой декорации стало мало. Помещения мало. Вселенной. Спина мгновенно напряглась, когда она почувствовала, как он оперся рукой сзади нее, слегка наваливаясь на плечо девушки. Упорно не смотрела, когда чужие, мертвецки холодные пальцы коснулись ее шифонового материала, придвинув слегка к себе. — Вот, замрите так, снимаю. Вспышка озаряет лицо, слепит до слезящихся глаз. Она и правда замерла, даже сердце, бултыхающееся под ребрами. — Джи, — фотограф слегка хмурит брови, приложив пальцы к подбородку. — Положи руку Тэхёну на плечо, повернись к нему, кажется, что ты немного зажата. Джи озадаченно глядит на фотографа, чувствуя, как каждый взор в помещении устремлен на нее в ожидании. Она хочет посмотреть на Чонгука, найти его в толпе, своими этими глазами, утопающими в панике. А он там, за спиной, сидит и смотрит на неё. Она уверена, что смотрит. — Твою мать, — одними губами шипит, против воли придвигаясь к центру вселенского зла, складывает руку ему на плечо, следя, как сжимаются его пальцы на коленях. До побеления в костяшках. Отпускает тот ироничный факт, что напряжена в маленьком пространстве не только она. Далеко не только. — Настолько неприятен тебе? Мне казалось, тебе нравилось там, в туалете. Выразительный шепот в ответ, пока яркие вспышки освещают пространство. Глухой и удрученный, будто от ответа зависело всё его дальнейшее существование. Она молчит, снова упёрто игнорирует его, концентрируясь на щелчках затвора. — Как ловко тебе удаётся делать из Чонгука дебила, когда он даже после того, как узнает наш маленький секрет, наивно поверит тебе, — хищно улыбается Тэхён уголком рта, не забывая о привлекательности своей модельной позы. — Буду аплодировать стоя. Джи Су позволяет ему впитать весь свой спектр воинственного настроя, вводя в ступор юношу. Повернулась слегка к нему, улыбаясь своим потайным настроем, который еще не совсем ясен юноше. Ее профиль освещается холодным бликом, совсем медленно вырисовывая приятные изгибы лица. И он будто бы застыл в пространстве, где нет гула или смеха, нет указаний фотографа или шуршаний собственной одежды. Есть только ее ледяной шепот и нетерпеливый огонь в ее горящих глазах. — Ты будешь делать это, стоя на коленях.

***

Она не сказала больше ни слова за прошедший месяц. Прошел очередной концерт, интервью, подготовка к фансайну, запись нового трека в студии, а от нее ни слова. Ни единой эмоции в его сторону, ни одного взгляда, по которому Тэхён успел изголодаться. Парни игнорировали молнии, летающие по округе, стоило ей появиться в одном помещении с Тэхёном. Так сказал Намджун. Не затевать ненужных ссор, не выяснять отношения, не сеять раздор, и разберутся сами. Всё это он говорил с пиздецки важным видом, загибая пальцы. А у Тэхёна разрасталась тьма в душе. Удушливый мрак, который действительно ставил на колени, когда он видел их совместные танцы с Чонгуком. Демонстрировала свой талант вертеть задницей, как он когда-то сказал. Ржали на всю студию, когда она случайненько падала в случайненькие объятия Чонгука, обнимая его за шею. Очередной цирк. Думал Тэхён, пережевывая батончик, смотря на их лобызания с убийственным выражением на лице, проезжаясь глазами вбок, цокая в пустоту. Тэхён радовался только один раз, ликовал своей прогнившей гордостью, когда стафф сделали им замечание по поводу тактильности. Отрывали друг от друга, разгоняя по разным углам. Даже там, сидя в своём углу, она недвусмысленно глядела на Чонгука, поджимающего губы, ждущего окончания дня, чтобы засадить ей поглубже походу. Сидя в темноте, у себя в комнате, включая и выключая яркий свет экрана телефона, парень отсчитывал минуты до начала эфира Чонгука вместе с ней. Нервозность скребется в душе, когда прилетает такое ненужное уведомление, которое он нажмет, чтобы увидеть ее ненужную нежность в нужных глазах. Он смотрел на неё, излюблено поставившую подбородок на колено, читающую комментарии. И ему казалось, что она смотрит именно на него. Сейчас. Сидя в студии агентства, рядом с человеком, которого, как она считала, любит. А любит ли её Чонгук? Если бы она узнала, как на самом деле он её любит, смогла бы верить в искренность его чувств? — Ты ничего не знаешь, дура… — отстраненность разрезает комнату тяжелым голосом. Глаза смотрят только на нее, пока Чонгук маячит на фоне, с улыбочкой от уха до уха. Экран потухает, растворяя одиночество в плотной темноте. Месяц казался одним продолжительным днем, в котором менялась только одежда безликих людей вокруг. Круговорот мрачной стабильности, в которой утопал Тэхён. Она не здоровалась, проходя мимо, он сжимал кулаки в карманах, удерживая желание схватить ее за руку и дернуть к себе. Она спала на коленях Чонгука, в комнате отдыха, надув свои пухлые губки и казалась только тогда умиротворенной. Когда ее глаза не были устремлены в Тэхёна. Тогда ее лицо было расслабленным и спокойным, а в его хрупкой душе снова оживали те самые бабочки. Те, что щекочут низ живота, непроизвольно сжимая мышцы в мелкой эйфорийной дрожи. В очередное утро Тэхён сидел, с вялым интересом наблюдая, как готовит кофе Юнги. Запустил пальцы в волосы, подперев голову, так же заторможено кивая на приветствие Чонгука, выходящего из спорт-зала с полотенцем на плече. — Ты без Джи? Завтра дождь пойдёт, — Хоби смеется, поднимаясь с дивана. — Она c менеджером своим в танц-зале, прилетел ни свет ни заря, — Чонгук озадаченно смотрит в телефон, падая рядом с Тэхёном, — Парни, какой ресторан лучше? La Seine или Flavors? — В Flavors вкуснее, но народу там постоянно дохрена, а что? — Юнги садится напротив, подвигая вторую кружку кофе Чонгуку. Тэхён опускает глаза в свою кружку какао, с пресными эмоциями размешивая шоколадную жижу ложкой. — Да народ не проблема, сделаю бронь на весь ресторан. — Ты настолько социопат, даже больше, чем я? — Юнги посмеивается, щурит свой кошачий взгляд. — Я настолько романтик, — радостный Чонгук откладывает телефон в сторону, удосужившись поднять взгляд, полный кричащего позитива, — я Джи на свидание позвал. Слова гремят в ушах, словно отбойник, Тэхён боязливо бредёт взглядом по профилю Чонгука, потеряв равновесие в руке, тряхнув головой. — Официальное свидание? — Хосок вытягивает лицо в ступоре, активно моргая, застыв на подходе к столу. — Оно самое, хочу официально признаться ей. — Диспач не дремлет, Чонгук, уверен, что это нужно делать сейчас? Юнги пробует взывать к разуму окрыленного парня, у которого давно затуманен рассудок. — Сейчас самое время. В Тэхёне в этот самый момент что-то безвозвратно надломилось. Уязвлённая гордость это? Трепещущая ревность? Или полная осознанность собственного краха. Хоби дружелюбно и поздравительно хлопает макнэ по плечу, Юнги смотрит на Тэхёна, и ,наверное, Юнги понимает, что Тэхён хочет хлопнуть Чонгука. Лицом об стол. Но держится. Ведь Тэхён знает его много лет. Ведь Тэхён любит Чона и хочет ему счастья. Ведь Тэхён настоящий друг, правда же? Тэхён ничего не может с собой поделать. Встаёт, плетётся, шаркая бетонными ногами по полу, якобы в туалет. Полюбилась ему привычка все свои столкновения с ней сводить к тому, чтобы поссать. Чонгук не пойдет за ним, ведь всё также предпочитает верить в то, чего нет. В искреннее и чистое добродушие. Все для Чонгука должны быть рады и невзъебенно счастливы, всё в этом мире так просто для него. Он действительно идет поссать, действительно хочет принять расслабляющий душ, действительно хочет остаться наедине со своими мыслями. Но стопорится около приоткрытой двери в танцевальный зал, невольно вслушиваясь в тихий диалог, наполненный смехом и радушием. Тэхёну так не хватало её этого смеха, не хватало мелких тычков этими маленькими кулачками и больших искрящихся позитивом глаз. Он заглядывает в дверную щель, смотря, как она улыбается, сидя на полу рядом с этим мужиком в пиджачке. Наверное, он ей очень дорог. Она смотрит на него проникновенной радостью, вызывая своим утренним видом улыбку в его строгих чертах. — И что, пойдёшь на свидание? Не боишься? — Он сказал, что это очень важно, — девчонка раскачивается из стороны в сторону, сгребая ноги под себя, смотрит так, будто ждет одобрения. Тэхёна скривило. Он оперся спиной рядом с дверью, по-детски передразнивая ее, закатив глаза, бубня себе под нос. — «Он сказал, что это очень важно» — И что планируете делать дальше? Ши Хёк будет в курсе в любом случае, — мужик поправляет очки на переносице, открывая папку с документами, и выглядит очень нелепо, сидя на полу в своем этом костюмчике. — Я бы хотела тебя кое о чем попросить, — мнется, стискивает края своей пижамы, опуская озорной взгляд в пол. — Ты для этого позвала меня ни свет ни заря? Могла же просто позвонить. — Ну… В общем это не так просто устроить, но я надеюсь, что ты сможешь договориться с Седжином, вы вроде сдружились, — Тэхён хмурит брови, возвращая пытливый взгляд к щели, ловя ее волнительный взгляд. — Деточка, давай говори уже, я слишком долго тебя знаю, кого убить? Ён иронично смотрит на мнущуюся девушку, и эти двое даже не подозревали, что в ожидании задержал дыхание еще один человек. — Можешь попросить в агентстве отдельное жильё для нас с Чонгуком? Тэхён оцепенел, боясь хлопнуть ресницами, игнорируя сухую резь шокированных глаз. — А это вас чем не устраивает? Много лишних глаз? — Ён расплывается в двусмысленной улыбке, глядя на свою подопечную без особого удивления и смеется, как только ему в плечо прилетает толчок ладонью. — Так сможешь или нет? — Нет, — отрезает всё с той же иронией мужчина. — Ну Ё-ё-ён, — прислоняет ладони в мольбе к своему лицу. — Пожалуйста, умоляю. Нам хотя бы маленькую квартирку, можно ближе к агентству. — Ай, да всё, прекрати, — Ён хмуро отбрасывает ее мелкие ручонки, смеясь, — Когда ты так делаешь, я не могу тебе отказать. — Сонбэ-э-э, прошу-у-у. Мужик цокнул под мелкие ликования девочки, прислонившей кулачки к лицу в ожидании. — Ничего не обещаю, но попробую, — палец уткнулся ей в лицо, в предупредительном жесте. — И только после того, как ты поедешь с такой же физиономией мириться к отцу. Она почти запрыгнула с визгами на него, обнимая так, что он почти упал. Тэхён наконец-то моргнул, чувствуя, как с грохотом падает собственная душа в пятки. Обрывается безвозвратно вся надежда, всё то, что сдерживало в Тэхёне бурлящую желчь. Он почти потерял равновесие в ногах, опираясь рукой о стену, дыша надрывно и больно. Выдыхая скребущуюся боль, хватаясь за ткань своей футболки. Сжимает так, что слышится треск ткани. Тэхён оттолкнулся от стены, замирая в коридоре, когда воодушевлённый менеджер этой девки вышел из зала с папкой, прижатой к боку. — Тэхён, здравствуй, — мужчина слегка кивает оглушенному парню, проходя мимо, ничего и не замечая. Ноги всё еще тяжелые, всё еще трепещущие адреналином, несут его в зал, где она в одиночестве, сидит лицом к зеркалу и тянет руки вверх. Он встал на входе, разглядывая ее, требуя своими ментальными возгласами сказать, что она просто пошутила. Всё это просто неудачная шутка. Он сделал несколько несдержанных шагов в ее сторону, притянув к себе внимание девичьих глаз. Она повернулась, в немом недоумении, встречаясь своим напуганным взором с его карим морем, что выплёскивало напряжение в разные стороны. Встала, опираясь ладонью о пол, поднявшись на высоту своего роста, пока злые глаза провожают каждое ее действие. Терпеливо и беззвучно. Молчание, так давно повисшие между ними, закончилось на ее тяжелом вдохе и небрежном ковылянии в сторону выхода. Не хочет находиться наедине. Раньше стремилась к этому в постоянстве. Идёт ближе к стене, опустив глаза на свои цветастые тапочки, трется плечом о ровную поверхность, лишь бы не соприкоснуться с повисшей в воздухе аурой. Чтоб ненароком не запачкаться. Её останавливает рука, припечатанная к стене. Не позволяет уйти, не позволяет себе остаться одному. Она запнулась на месте, мучительно долго удерживая свои темные глаза в одиноком пылающем пространстве. Он вынуждено ковыряет ее пытливым взглядом, не отводя глаз. В ожидании ее реакции, первой за долгий месяц. Посмотринаменя.Посмотринаменя.Посмотри. И она смотрит. Ползёт своим убитым взглядом, отторженно с неким высокомерием вклиниваясь в лицо. «Да как ты заебал» читалось в некогда любимом взгляде, где осталось место только бунту и открытому разочарованию. Она хочет спросить своё раздражительное «Что», но он опережает ее, выдавая первую за столько времени фразу, обращаясь к ней без многочисленных камер и наигранного дружелюбия. — А ты когда-нибудь задумывалась о том, что он еще больший урод, чем я? — Что ты мелешь? — скрещивает руки, осознанно закрывается, всем своим видом шлет к черту. — Я задаю совершенно обычный вопрос, это у тебя привычка сводить все к трагизму, — Тэхён снова играется, вытаптывая ее храбрость своим лицемерным и мрачным спокойствием. — Тэхён, он твой друг, что ты, блять, несёшь? Слово «друг» вызывает в подавленном гневе новые яростные вспышки. Тэхён вздохнул несдержанно, ударив ладонью по ледяной стене. — Вот именно, он — мой друг. Друг, блять, идиотка! — повысил голос, от которого она слегка вздрогнула. Ты снова пугаешь её, имбицил. Ты снова делаешь это, хоть она и не показывает. Смотрит прямо, злится в ответ. — Я виновата в этом?! Я не имею права на чувства? — шипит прямо в лицо, создавая спазм внутри скрученных органов. — К нему — нет. Его короткий уверенный ответ вызвал горький смешок в сторону, обрывая всю уверенность в собственных словах. Её вид злил, её напускная храбрость раздражала, а он обессилел. Раздавлен той реальностью, в которой живет рядом с девкой, что льет ему на голову расплавленное железо. — С чего ты решил, что можешь диктовать мне..? Она затыкается, выдавая больше очевидного испуга, потому что он наклонился ближе, теснее, сокращая расстояние между ним, уверенным во всем, что говорит, и ней, зажатой, но все ещё стоящей вполоборота. — А дальше-то что? — калечит тяжелый нервный тембр, пока она злобно вытягивает лицо, смотря прямо перед собой. — Что твоя тупая башка выдумала себе? Семья? Дети? Большой дом и собака? Все счастливы и довольны? — Почему нет? Как же я? Хочет спросить, но не решается. Он стал бояться её жестокого равнодушия, он нужен миллионам и не нужен ей. Она злобно смотрит. Любовь не бывает такой. — Потому, — вырывается из задетой, раздавленной души осипшим сорванным шепотом. Потому что устал, потому что слабак. — Готова терпеть всю жизнь его публичное обожание? Готова мириться с его звездной болезнью? Готова терпеть тот факт, что помимо тебя на его члене хотят поскакать миллионы? Слова бьют невидимым хлыстом, причиняя новые ожоги. Расчесывают раны, которые она старательно старалась зализывать в одиночестве. — Так интересно, судя по всему, у тебя либо биполярка, либо ты сам течешь как сука, только неясно, от кого. От него? От меня? С тобой ведь было бы то же самое, и про всемирное обожание, и про звездную болезнь, которой подвержен, кстати, не только он один. Но знаешь, чего ты не учитываешь? — кидает взор на него, истерзывает в ответ, дерётся обессилено, вгрызаясь в жестокую душу клыками. — Хотят миллионы, а скачу я одна, представляешь? Тэхён держит лицо, запугивая её неизменностью своего лика, хотя крошится на кусочки, в которые она скорей всего плюнет и разотрет. Не видит, как ему больно, не чувствует, как ему плохо. Не хочет. — Уверена, что ты одна? — дикая усмешка режет глаза. Девушка хмурится, выдавая с потрохами свою задетую гордость. То, что позволяет размазывать сейчас по холодному бетону. — Закрой свой рот, — Джи кропотливо собирает остатки спокойствия, надламываясь от услышанного, не успевая переварить действительность, в которую толкает её Тэхён. Тот же, необузданно, наигранно и гадко, хватается за её злость в блеске глаз и питается ею, словно давно ждал этого. Хоть какого-либо проявления от неё, задетой и униженной. — Почему же? — все с той же усмешкой, потому что видит, как растоптал гордячку. Видит, как разрушительно действуют на неё собственные слова. — Это мерзость, ясно? — отрезает, словно ошметки разлетаются по помещению. Всё, что остаётся от Тэхёна. — Течёт здесь только одна сука, понятно ведь какая, да? Глаза жадно пробегаются по её телу, исследуя томящейся похотью, отвратными кричащими эмоциями каждый сантиметр её шелка, будто она вовсе голая. Вторая рука ложится на стену, загоняя её в капкан, в котором она очевидно нервничает, сжимаясь, отстраняясь от вынужденного соприкосновения. Поворачивается лицом, а глаза поднять невыносимо, потому что страшно, тоже больно от свалившегося на голову понимания. Тэхён мучает её, потому что сам мучиться заебался. — Ещё слово, и… — задыхается, сдается, отодвигаясь назад, упираясь спиной в преграду. Дальше некуда, дальше тупик, а впереди всё тот же звериный оскал и беспросветная тьма. Ей предоставили выбор, либо нырнуть во тьму с головой, либо она затянет сама, потому что бежать некуда. Ты снова осталась одна из-за своей трусости и любви к черствой оболочке. Флешбек из прошлого тормошит всю уверенность, а взглянуть страшно. Ведь она снова рискует столкнуться с чудовищем. — Пожалуешься, наконец, Чонгуку? — она поднимает взгляд на жестокий оскал, которым он скорей всего способен разорвать ей молочную шею и наблюдать предсмертные конвульсии. С приторным удовлетворением, утирая кровь рукавом. — Ябедничать, к сожалению — удел таких уёбков, как ты, — храбрится жертва, отмеряя расстояние между ними, готовясь к тому, что оно может сократиться. Не его губами, нет. Его цепкими пальцами, которыми он уже посмел ворваться в личное пространство, лишая нужного кислорода. — Прикоснешься ко мне, и я за себя больше не отвечаю, усёк? — Когда это я ябедничал, малышка Джи-Джи? — он натурально удивляется, шумно выдыхая свой ядовитый тон. — А как же наш приятный уединенный разговор на вечеринке? Ты была даже не против, чтобы я прикасался, понравилось? Скажи, что понравилось, я чувствовал это. Он наклоняется, сгребая ее плотнее, прикладывая локти к стене, нависая и заставляя разрывающееся паникой тело слегка съехать вниз. А он всё шепчет. Мягко, обреченно, так, чтобы она поверила в то, что произносят дрожащие губы. — Ты целовала меня сама, боже… — выдержка Тэхёна трещит по швам, она испуганно взглянула ему в лицо, видя, как жмурятся глаза, как давление собственных слов опьяняет, как сдерживает себя с огромным усилием. — Я почти трахал тебя… — Это была случайность, ясно? Между нами ничего не было, прекрати, я прошу тебя… Прошу Не проси, не хочу этого слышать Тэхён распахивает глаза. Дыша, как загнанный зверь, ища подтверждения, хоть какого-то намека на сомнения. Сомнений нет, она смотрит с убеждением на разбитость юноши, и он понимает в эту минуту, в ту самую секунду. Она рада тому, что не было. Рада, что больше не придется лицезреть ломающегося на части человека, и готова оставить его в одиночестве в своих придуманных руинах. Ослеплённый своим едким гневом, не успев подумать, он наклоняется, с томящейся надеждой, что не встретится с холодом и безразличием, что она снова ответит. Как все те разы, когда отвечала. Ответит, впуская его в себя, впуская ближе, хватая губы сочными своими. Ответит и… Резкая боль в паху от острого колена умерила трепещущий пыл, убавив всю уверенность на -0. Тэхён тревожно кривится, испуская тихий вопль, смотря в нее, в холодную, отрешённую, провожающую его своим безликим отчуждением, не меняя эмоций в своей бесчувственной ауре, убежденную, что это необходимо. Брюнет съезжает вниз, роняя голову ей на плечо. Падает на колени еще ниже, к ногам, сжимая руку между ног, всё еще держась другой рукой за стену. Она обрывает мелкую связь с ним, отбрасывая последнюю преграду в виде руки, своим вырывающимся телом, а его собственное согнулось в выразительной пульсирующей боли и тихих смешливых всхлипах. Всё-таки поставила на колени, как и обещала. — За это… — выдыхает смеющийся голос, в попытке унять сильное болевое послевкусие. — Я поставлю на колени и тебя… — распластывается по холодному полу, не сдерживая тяжелых хрипов, упираясь в гладь лбом, — Чонгук…

***

Весь следующий день ребята провели на съёмках Рана, без Тэхёна. Он не выходил из своей комнаты, а Намджун проходящий мимо, после посещения тэхёновского мирка, махнул рукой с посылом «И не спрашивайте». Никто и не спрашивал, хотя повисший в воздухе вопрос нехило щекотал нервишки девушке. Может перестаралась? Тэхён давно нарывался. Стоило ему ответить и он бы отстал? — Что ты несёшь? — тихо спрашивает у себя девушка, прикладывая пальцы к переносице. — Чего? — вопросительные глаза уперлись в ее макушку, пока обнимающий ее на перерыве Чон жевал свой бутерброд. — Ничего, — Джи притянулась к раздутой от еды щеке, чмокнув парня, расплываясь в своей этой незатейливой улыбочке. — Сегодня в семь? Дресс-код имеется? — Я бы предпочел самый минимум одежды на тебе, но учитывая обстоятельства, полагаюсь на твою элегантность и утонченность твоего вкуса. — Джи, футболка и джинсы, — Чимин напротив вытягивает большой палец вверх. — Во, я тебе говорю. — И бита. Молодые люди синхронно уставились на на первый взгляд отсутствующую ментально фигуру Шуги, спящую за столом, сложившую голову на руки. Он приоткрыл один глаз, обозначая для себя всю непонятливость иронии в людях. — Ну, это чтобы от фанаток отбиваться, что, не поняла что ли? Парни тихо хихикают, пока девушка обессиленно закатывает глаза, устраиваясь поудобнее на любимом плече. Совсем скоро не придется отбиваться от кого-то. Совсем скоро не нужно будет отбиваться от Тэхёна. Будет только Чон. Всегда такой приятный, воодушевленный, нужный… Она скажет Чонгуку о том, что готова к переезду. Она уже предвкушает его ликование и тесные сжигающие объятия. Идиллия совсем близко, Джи, дождись семи часов и сказка станет реальностью. С этими мыслями она поднималась в собственную обитель, упакованная в черную юбку, струящуюся облегающей приятной тканью, с глубоким вырезом на бедре. Ее такой же черный топ обхватывал тонкую шею, плотно прикрывая грудь, но оголяя тонкие нежные плечи. Дом казался пустынным, ведь главные нарушители спокойствия, Джин, Хосок и Намджун отсутствовали, а Чимин пускал слюни в диван, лёжа в гостиной перед включенным телевизором. Шуга выставил большой палец вверх, когда она проходила мимо, закидывая орешки в рот. Тэхёна не было видно, и видеть, честно говоря, его не хотелось совсем. Входя в свою собственную комнату, она замерла, упираясь взглядом в сидящую фигуру, небрежно закинувшую скрещенные ноги на стол. Уродливые мысли просачиваются сквозь ясную голову, затягивая постоянный узел на шее. Он кажется невообразимым творением. Самым будоражащим бездушным чудовищем, в такой яркой привлекательности. На нем брюки и хлопковая цветастая рубашка без изъянов, словно он старательно выглаживал каждую стрелку и основательно подошел к своему образу. Смотрит в дисплей своего телефона, поднимая на гостью игривый взгляд. Девушка играть не намерена, замыкая свою позу скрещиванием рук, выказывая всё недовольство его нахождением здесь. — Что ты здесь забыл? Он слегка закидывает голову, разглядывая внешний вид с усиленным вниманием. Цепляет взглядом каждую деталь, каждую мелочь в ее умопомрачительном облике, ползет неуютным взглядом, с усмешкой, замечая, как она сжимает пальцы на голых предплечьях. — Ты такая… — Кто? Шлюха? — воинственно отрезает, не давая промурлыкать свой желчный яд, отсекая попытки договорить, унизить, растоптать в очередной раз. По-другому он не умеет. — Красивая… — договаривает неспешно, тянет слово, что застает ее врасплох, всё еще разглядывая ее во всех неприличных деталях. Словно высоковольтными проводами бьёт ее у самого солнечного сплетения. Она даже дёрнулась, не подготовленная к нежному проявлению этого каменного, но поистине прекрасного человека. Гнилой внутри, сладкий снаружи. Как переспелый фрукт. В нем черви, много. Жрут его внутреннюю оболочку, хотя внешняя пышет сногсшибательным очарованием. — Мне повторить вопрос? Выметайся, сейчас придет Чонгук. Её растерзанная гордыня выливается в изломанную, но твёрдую интонацию. Она нервозно ждет, пока вальяжный юноша только поудобнее устраивается на стуле, опуская глаза в свой смартфон. — Ладно, — безудержно нервничает девушка, хватаясь за дверь, чтобы выйти, захлопнуть за собой, оставив его наедине. Бороться с болезненной мглой в одиночку. — Хрен с тобой. Теперь только так. Эта точка поставлена. Он давал ей шанс. Он давал себе шанс. — Прежде чем ты совершишь глупый поступок, хочется немного открыть тебе глаза, — Тэхён судорожно что-то ищет в своем телефоне, перелистывая файлы, кидая небрежные взгляды в ее сторону. — Мы ведь друзья, да? А друзья всегда говорят правду друг другу, не так ли? Она почти ступает за пределы пространства, различая в атмосфере неясный гул из динамика. Гул, хохот, неясные обрывочные фразы из которых выделяется чистый, любимый смех. К которому прикипела. Который слышала много раз и изучила вдоль и поперек. — Помнишь наше первые интервью, посвященное тебе, как только тебя утвердили? — голос звучит совместно с динамиком, покрытый ледяной крошкой. Уверенный, жестокий, злой. — Сколько времени прошло, как ты официально присоединилась к нам? Месяца три? — Ну где там организатор, я заебался ждать уже. — Куда-то торопишься, Гуки? К нашей новой принцессе? Смех Чимина приклеил ноги к полу. Она медленно повернулась, встречаясь с сарказмом, что отражался в жестокости красивого юноши. — Не твоё дело, куда я тороплюсь, и вообще, не понимаю, какого черта мы тратим время на обсуждение этого идиотизма, решение уже всё равно принято. Первый выдох выбил весь томящийся в легких воздух. — Тебе не нравится, что к нам взяли восьмого участника? Да ладно, Гуки, она вроде ничего. Второй она сделала, ступая вглубь комнаты, не отрывая многозначительного взгляда с горящего экрана, на котором Тэхён разглядывал себя, проводя пальцами по подбородку. Те же декорации. Та же одежда. Тот же Чонгук, что будет небрежно жать ее миниатюрное тело к полкам. Там, в каморке, несколькими часами позже. — Боже мой, ты её видел? Таких, как она, в агентство из постели продюсеров вытягивают, привозя сюда в надежде пропихнуть Третий застрял в зудящей глотке. Она сглотнула, хмуря лоб, вглядываясь в происходящее за спиной Тэхёна, повернувшегося к парням. — А что с ней? Не твоего поля ягодка? Тэхён смеется в экране, но не смеется в реальности, разглядывая лицо, опускающееся рядом. Прикованное лишь к одной единственной важности в доме. К той, что неумолимо ставит на колени. — Тех, что я видел раньше, хоть тщательнее выбирали, а это, …это пиздец просто, ни кожи, ни рожи, страшная, убогая, а голос, будто сигареты изо рта не вынимает лет с пяти. Тэхён слышит, как с затаившимся дыханием разбивает сердце. Трепетное, родное и умирает в самых страшных муках, выявляясь побочным эффектом в виде покрасневших глаз. — Так помоги ей изо рта вынимать что-то другое Джин толкает Чонгука, заливаясь смехом со всеми остальными. Тот только активно вертит головой, морщится, отрицая, будто они сейчас говорят о заразе, которой предлагают заболеть. — Боже упаси, если только с доплатой, и если на голову пакет наденут, представляю это, и мне кажется, что на Ми Рэ не встанет. — О, Чон, мы как раз о тебе говорили. Экран потух, но она упорно смотрела в него, будто продолжала видеть крах собственного бытия. Тонуть в глубоком отчаянии, захлёбываясь, мотыляя руками, и тонуть…тонуть…тонуть… — Кстати, всё хотел спросить, так с кем лучше, с Ми Рэ или Джи Су? Помнится мне, ты вдоль и поперек опробовал и ту, и другую. Джи поднимает взгляд на застывшую в дверях фигуру. Ту, что уже успела стереть яркую улыбку в диком мандраже. В этот самый момент Джи осознает. Принимает тот факт, что тонуть не страшно и не больно. Зависни над бездной, уходя на дно, не мотыляй ногами. Утопай в жгучем холоде ледяной толщи воды. Утони, захлебнись. Она утонула, сморгнув соль со своего карего океана.