Collaboration

Во взаимном созерцании двух людей не существовало больше ничего. В полумраке звенящей ночной тишины она отчетливо видела заманчивый проблеск мрачных глаз. Стоило их взглядам зацепиться, как затопленный паническим морем разум прекратил все попытки барахтаться у самой поверхности. Стихли вопящие мысли, и даже голоса, доносящиеся из дома. Он не шевелился. Застыл на месте, словно красивая мраморная статуя с горящими живыми глазами. Смотрел напряженно, даже странно. Он никогда не смотрел вот так. Дребезжащая тоска так очевидно проглядывалась в ярких глазах. Тоска, помноженная на пустоту. Ее сердце задохнулось точно так же как она сама. Голосовые связки словно задубели, не в силах произнести что-то еще. Она встаёт. Губ касается непринужденная улыбка. Совсем не правдоподобная. В пепельнице тонет ее окурок, она делает шаги в его сторону, мужественно смотря прямо в лицо стоящей фигуре. Этого не было. Ничего не было. Ты слышишь? Всё должно быть как раньше. Джи усиленно прячет грусть за своей фальшивой радостью и выстраивает новые попытки соприкосновения, старается смягчить его своим восторгом и радостью. Делает еще шаги, неспешные, пробные. Улыбается, глядит своими большими глазами, оглаживая его волосы, прямой нос, скулы. Останавливается на расстоянии вытянутой руки, глушит в себе всё волнение, запихивая трусость в самый дальний угол нутра. — Прическу сменил? — голос дрогнул, но она всё еще давит подобие улыбки. Протягивает руку, чтобы прикоснуться, чтобы точно поставить точку на никому не нужной вражде. Показать ему, что она всё еще с ним, с тем самым близким ей Тэхёном. Тянет пальцы в свете полумрака. — Тебе очень идё… Чужие пальцы хватают запястье. Останавливают тянущуюся руку. Она не успела договорить, стягивая с лица наигранный восторг. Вздрогнула от его мертвецки холодного прикосновения. Начинает дрожать от оглушающе-пронизывающего взгляда. Воздуха всё меньше. Нет, пожалуйста. Не будь таким. Она хочет сказать это вслух, но у неё получается выдавить лишь подобие его имени. Совсем не разборчиво. Взгляд Тэхёна забирается под кожу. Жалит, и она отчаянно сражается с ним, проигрывая. Потому что собственные глаза режет и она начинает моргать. Потому что он не смотрит больше с трепетом, как раньше. Не озаряет ее лицо своей уникальной улыбкой. Не шепчет по-детски свои приятные комплименты. Только втягивается финальной затяжкой, сосредоточенно щурит глаза от едкого дыма и стреляет фильтром сигареты в сторону, выдыхая ей прямо в лицо. Конечно же специально. Пустой внутри. Как раньше уже и не будет. Хочется расчесать лицо до кровавых ран под столь пристальным взглядом каменных зрачков. Мотать отрицательно головой и вопить, не в силах проглотить ядовитый взор напротив. Злобный. Недосягаемый. Черствый. Не надо так. Пожалуйста. Только не ты. — По…пожалуй… — отчаянно шепчет рваный голос. Он ступает ближе. Она затаила собственное дыхание. Взгляд мечется по нечитаемому лицу высокого парня, в следующую секунду он наклоняется. Абсолютно точно склоняется, еще держа тонкую руку собственными пальцами. Она пытается вырвать скованное запястье, поддаваясь очевидному страху. Не может. Она как птица в клетке. Неустанно бьётся крыльями, теряя перья. Он сомкнул пальцы сильнее, другой рукой обхватывая ее, пуская ледяные стрелы своим прикосновением по тонкой спине. Шелест собственной куртки слышен слишком очевидно. Она напряглась каждой жилой. Натянулась, словно струна, неосознанно отстраняя тело от причиняющих боль касаний. Пусть и через одежду. Она ощущала на интуитивном уровне, что в жест вложена подавленная полыхающим разумом агрессия. Воздух окаменел в легких, оседая тяжелым грузом на дне дыхательных путей. Его соприкосновения выгрызают глубокие дыры. Метят в сердце. Совершенно точно хотят забраться под ребра и выпотрошить её. Вывернуть наизнанку своими жестокими действиями. Тесная близость обхватила горло и душила, заставляя тэхёнову любимую куклу запечатать своё жалкое тельце на месте. Подчиняться, надеясь на нереальный благоприятный исход. Легкие Джи окончательно заблокировались, пока все действия юноши наконец-то вылились на подобие обжигающих объятий. Он совершенно точно обнял ее. Девушка чувствовала подбородок скользнувший в районе плеча. В ту же секунду совершенно точно сделала судорожный выдох. Пальцы собирают спадавшие с плеч волосы, что подействовало на нее абсолютно оглушительно. Еще одна попытка выдернуть руку. Неудачная. Жалкая попытка прийти в себя. Привести его в чувство. Её пробрала колкая дрожь от ощущения теплого воздуха за ухом. Чужая ладонь собирает волосы, нос совсем близко к уху, но касается ее лишь теплым паром. Ей больно от сдавленных прикосновения к руке. Так сильно стискивает, вдыхая ее, собирая носом пряди и слегка зарываясь в шелк. Она отчетливо слышит, как он тянет воздух. Удары сердца причиняют дискомфорт в черепе. Пока она моргает, боится. Он чувствует. Девушка вкладывает определенный интимный смысл в жест и колышется дрожью, словно последний лепесток на твердой ветке японской сакуры. Затаился. Попробовал в полной мере ее запах на вкус. Он отчетливо остался там на кончике языка. — Ты воняешь… — проговаривает в районе уха, всё еще плотно стискивая кожу вокруг запястья, так же, как ее сердце. Оно колышется сейчас в его руке, изливаясь густой красной массой под тяжестью нажима. Трепыхается, хватаясь за последнюю нить хрупкой надежды, отстукивая в руке болезненным ритмом. Уже точно знающее, что рискует быть раздавленным. — Им… — Мне больно, — враждебно. В пустоту за его плечом, дергает рукой. — Мне тоже. Всё так же безжизненно, зло, насмешливо. Не обращая внимания на ее попытки пихнуть его или вырвать пульсирующее болью запястье. — Тэхён, — строго шепчет девушка, соскребая с пола раздавленную им самооценку. — Отпусти немедленно. — Он вытрахал тебя в каждом углу блядского дома, оставляя на тебе свой ебаный запах, или втрахивал в один единственный матрас все эти дни? — невесомо, на выдохе, дергаясь за ее рукой. Она в красках представляет, как он делает финальный нажим и раздавливает пульсирующий сердечный орган, упиваясь кровавым видом его скорой кончины. — Отпусти, или тебе прилетит по роже. — А на кухне? Было? — фыркает с дикой улыбкой, игнорируя ее очередной животный страх. Она отшвыривает его, со всей грубостью толкая в грудь. Он отшагнул, а она отвернулась. Дверь открылась через секунд тридцать. Она попыталась восстановить дыхание, смотря в звенящую пустоту. Раздосадована. Раздавлена. Снова. — Эй, ребятки, вы тут не околели? —вопрос Чонгука врезается ей в лопатки. Она трещит по швам, собирая куски своего только что разорванного естества, поворачиваясь, смахивает выступившую слезинку. — Мы уже закончили, — Тэхён недвусмыленно улыбается, не вселяя в глаза ни капли восторга, что тронул его губы. Очевидно давит своим созерцанием. Ну давай же. Скажи ему. Прям сейчас. Пусть он сделает то, что ты только что клялась сделать. Жалкая, ничтожная, малодушная слабачка. Сможешь? Она не смотрит больше. Делает шаг к Чонгуку. Чувствует, как глаза зверя провожают ее. Не смогла. Опять. Она не знала, как ему хочется получить по роже. Прочувствовать на себе глухие удары, которые совершенно точно помогут унять этот вой, убивающий в нём остатки разбитой души. Её вид выкручивает в нём суставы. Её бездонные и наивные глаза, надеющиеся на что-то, бьют не хуже кулака в челюсть. Он морально ощущает послевкусие этой колючей боли, стоило ей опять посмотреть на него, так и захотелось понестись в комнату и перевернуть к чертям стол. Врезать по бетонной стене кулаком, лишь бы вырвать из себя её. Избавиться. Он не хочет это чувствовать. Не хочет болеть этим. Не хочет видеть эту довольную физиономию Чонгука, который, блять, ослеп и не видит ничего дальше своего носа. Глупец. Тэхён заходит в помещение, становится сразу душно. Идёт прямо в направлении спален. Запал кончился, а наблюдать ее тонущие в печали глаза — самое противное чувство. На сегодня с него хватит. С них обоих. — Ви! Выразительная дружественная интонация Чонгука бьет прямо в спину, заставляя чуть ли не запнуться на месте. Тэхён против воли поворачивается через плечо, встречаясь с приторным восторгом в глазах Чонгука, что подтянул к себе плечи той, которую он только что растоптал. — Мы давно собирались сказать. О, нет, дружище, не утруждайся. Тэхён переводит внимательный взгляд на нее, изучающую пол. — Мы, в общем, вместе, — с долей волнения произносит парень, а эта изворотливая сука давит из себя улыбку. Что? Не можешь? смотри на меня, когда вдалбливаешь мне в череп эту новость. Она будто слышит его воспаленные мысли. Поднимает бессовестные глаза и жмется ближе к Чонгуку. У Тэхёна внутри взрывается сотый снаряд, перемешивая куски раненной душонки, от которой остались одни ошметки. Наблюдай это. Видишь? Это не я сломал тебя, а ты Меня. — Да, Джи Су уже говорила. Рад за вас, отлично смотритесь вместе. Тэхён сейчас ей преподает актерскую игру. Тот самый чистейший талант, от которого у неё стынет кровь. Она даже ошарашенно уставилась на него, словно ей послышалось. Здесь только он хорошо меняет маски. Учись, деточка. Отворачивается, на лету сдирая с себя всю наигранную радость и замораживая леденящий, густой и жуткий мрак в чертах собственного лица, скрипнув челюстью. — Когда ты успела рассказать? —Чонгук радуется как ребенок, разглядывая девушку. Треплет по волосам и лыбится, как полоумный. Она ему улыбается. Хватает за пальцы, жмется. Парни делают вид, что ничего не происходит. Ебаный цирк. Тэхён проследил за этим, заворачивая за угол и скрываясь в собственной спальне. Нужной сейчас крепости. Залетел, сражаясь с собственным желанием хлопнуть чертовой дверью. Впечатал ладони в письменный стол, набирая обороты тяжелого дыхания. Пропитанный яростью мозг рисует тошнотворные картинки с участием их сношений. Хочется вырвать это из себя. Выскоблить собственными пальцами ее сущность. Она плотно засела там внутри и не собирается выметаться. Двуличная сучка. Скалит свои зубы Чонгуку, смотрит на него, как на ёбаный светоч. В ножку стола прилетел носок тапочка. Еще раз. Еще. Сильнее. От бессилия. От злобы на самого себя. На неё. Пошла вон. Просто пошла вон. Смотри, что ты со мной делаешь. Я превращаюсь в психа по твоей вине. Так что несчастный стол ходил ходуном, сотрясаясь от гневных срывов. Занёс ладони, прикрывая лицо и резко разворачиваясь. Он не слабый. Он не позволит ей делать всё это с ним. Уже позволяет. Совершенно точно позволяет ей проникнуть в самую глубь, туда, где у него зияла такая уютная, потрясающая пустота. Под закрытыми веками появляется ее образ. Чистая добродетель. Он нехотя возвращается в то время когда она была. Просто была. Ни его и даже ни Чонгука. Опускала голову ему на плечо, прикрывая веки, погружаясь в сон. Они смотрели тогда Хваран. Она смеялась над его игрой, а он позволял. — Кто из актёрского состава тебе нравится? — глаза друга горят искорками надежды. Он мило сжал кулачки перед собой, встречаясь с её задумчивым видом. — Мммм, — Джи подняла глаза к потолку, действительно обдумывая ответ, вжимала свои ручки в поджатые под себя колени, — Пак Со Джун. — Чего? — брови парня упали на глаза, хмуро вытягивая лицо. — Ага, — Джи кивает, восторженно оголяя белоснежную улыбку. — Он красавчик. Тэхён обнял себя руками, наигранно надув губы и откидываясь на спинку дивана. А она хохотала, дергая его за локоть. — Тэ-э, я знаю что вы дружите, познакооо-ооомь, — стонет, как маленькая, дёргая за ткань домашний пижамы. — Отстань! — вырывает локоть, смеется. Лучше бы ей действительно нравился Со Джун. И Тэхён был действительно тогда уверен, что она смотрит сериал ради него. Тэхёна. До покрасневших глаз, зевоты и тяжелых век. Она жалась ближе, а он приобнимал ее за плечи, позволяя уютно устроиться на груди. И это ничего не значило для неё. Она рассказывала о доме, о матери и отце, лежа у него на коленях. Вытягивала пальчики, рисуя немыслимые силуэты в воздухе. А он слушал, подперев щеку кулаком. Ему до одури хотелось огладить мягкую щеку костяшками, вглядываясь в миловидные черты. Но он всегда устанавливал рамки, четко следовал запретам. Отдергивал руку когда надо, не позволял себе большего. Верил, что она делает так же. Это она всё разрушила. Это только её вина. Трёт яростно лицо ладонями. Убирайся

***

— Эй, голубки! Девушка вздрогнула, резко отрывая голову от подушки, стирая слюну с щеки. Дверь сотрясалась от негромкого стука. С усилием разлепила один глаз, щурясь на дверь, — Хоби, чего орёшь? — Вставайте! Пора ехать! — Поезжайте без нас! Джи плюхнулась обратно на подушку, причмокивая губами. — Ха-ха, очень смешно! Даже Чимин уже собрался, поднимайте свои задницы. Недовольный стон прервала татуированная рука, нагло закинутая на неё. А потом и нога. И всё его тело. Он почти перевалился на нее, подмяв под себя хрупкое тело и целуя в шею. — Чо-он? — Ммм? — Это, вообще-то, моя комната, а у тебя есть своя. — Не спорю, малышка, — улыбается, еще не открыв глаза, ведет носом по ее щеке, переваливаясь в сторону выхода. — А ванная всего одна. Он вскочил на ноги, оставляя обманутую жертву в одиночестве, убегая к двери. Джи подскочила следом, слетая с кровати и спотыкаясь, несется за ним. — Стоять! Чонгук слетает со ступенек, перепрыгивая несколько разом, чуть не сносит Хоби, вжавшегося в перила лестницы и несется в сторону ванной. Чимин застыл с бутербродом у рта, провожая сначала одного, гогочущего на весь дом, а потом и следующую. Смеющуюся, пытающуюся ухватиться за пижаму впереди бегущего. Тэхён вынырнул из-за угла, провожая летящего Чонгука взглядом, закидывая полотенце на плечо. В следующую секунду в него влетает смеющееся тело. Её тело. Совсем на секунду он обхватил ее рукой, почувствовав долю эйфории. На сраную долю секунды позволил ей прижаться. Она распахнула глаза, так ошарашено посмотрела. Так неожиданно-испуганно-загнанно. Интуитивно схватилась за плечи. Растрепанная. До невозможности красивая. С этими дрожащими приоткрытыми губами. И он замечает, как ее лучистый смех превращается в подобие испуга. Слетает с лица, оставляя неприятное послевкусие от столь быстрой перемены эмоционального фона. — Тэ… Он не даёт ей договорить. Не позволяет произнести собственное имя. Оно звучит из ее уст слишком по-родному. Так, как не нужно ему. Запихни себе в глотку свою наигранную заботу. Подавись ею. Отталкивает. Грубо. Так, что она влетает плечом в стену. Опускает глаза, делает шаг прямо. Словно она преграда, мешающая пройти. И этот жест почти невесомый. Даже не заметный для чужих глаз. Он предназначался только для нее. — Съеби, — беззвучно. Безучастно. Так, чтобы слышала только она. Исчезает точно так же, как и появился. Чувствует, как она ковыряет потухшим взглядом его лопатки. — Лю-би-ма-я! — орёт из приоткрытой ванной Чонгук, облокатившись на дверную ручку. —Ты идёшь? Тэхён даже запнулся на месте, впитывая слухом это прозвище. Осознав единственный факт. Она совершенно точно подчинила Чонгука себе. Сделала из него подобие тошнотворно-приторной марионетки, готовой растекаться перед ней если потребуется. В глазах Чонгука только сердечек не хватает. Готов прискакать к ней на четвереньках, поджать лапки и служить, вываливая язык. Мерзость. И всем абсолютно точно как бы между прочим насрать на случай полугодовалой давности. А она и не знает. Как легко ей навешать первосортной лапши. Верит каждому слову, буквально заглядывая в рот Чонгуку. Она продолжает свой путь к ванной, оборачиваясь. Будто ищет спасения. Какого-либо намека на сострадание. Его силуэт уже скрылся за углом. Он даже не смотрел. Со скрипом отодвинул стул, уселся, закидывая ногу на ногу и бросая бесцветный взгляд на Джина, делающего зарядку перед телевизором. — Они в душ вместе пошли? —хихикает Хоби себе в ладонь, поглядывая на присоединившегося Тэхёна. — Ты сама очевидность, — Чимин подходит к столу, хватая яблоко и откусывая кусок. — Экономия воды, все дела, — Хоби посмеивается так, что Тэхёну сводит желудок. — Весело будет, если руководство узнает, что она трет спинку нашему золотому мальчику между концертами, — цедит Тэхён, бросая небрежную усмешку в пустоту. Гнетущее пустое ничего. Чимин разглаживает свой белоснежный свитер, будто стряхивая грязь, глядит на Хосока, чье веселье заморозилось в собственном лице. Переглянулись и уставились на Тэхёна. —Ви? — осторожно спрашивает Хоби, опуская руку. — Ты же не собираешься..? — Хосок поёрзал на стуле, быстро моргая, будто подбирая слова. — Просто Джи… Её же могут исключить, да и Чону достанется, и нас тоже прижмут. Они вроде счастливы. Они счастливы. — Вы что? Конечно нет. Как я могу? Талант Тэхёна сейчас как раз кстати. Он улыбается, мотает головой, как будто Хоби сморозил полнейшую глупость. Выкинуть её со скандалом? Слишком просто. Слишком обычно. Тэхён не умеет обычно. Не предоставит ей такой роскоши. Он хочет увидеть в её глазах осознание. Прозрение. Презрение. Если я опущусь на дно, то только с тобой.

***

Тэхён вёл себя обычно Только этим обычно она могла довольствоваться только тогда, когда включается свет и камеры. Будто возвращался из далекого ниоткуда и озарял улыбкой всех и каждого. Вступал с ней в диалоги, наклоняясь. Выглядывая из-за Чонгука, чтобы невзначай кинуть какую нибудь дружелюбную фразочку. Непринужденно вступая с ней в поддельные диалоги. Она цепенела. Совершенно впадала в ступор от любого такого взаимодействия. Вглядывалась в темноту его карего моря, вертя на языке один единственный вопрос. Почему. Она уже не понимала, где он играл роль. Все эти пол года? Или сейчас. Почему сейчас? Они готовили вместе. Он шутил. Как раньше одарял ее неправдоподобной улыбкой. Помогал с овощами и аккуратно нарезал капусту. Смешил ее, награждая ускользающими взглядами. Пусть и такими. В них не витала бессовестная жестокость, под натиском которой сжимались рёбра. В них не пульсировала скрытая ярость, стоило им остаться наедине. Тот славный, любимый ею и трепетно хранящийся в душе словно выбрался обратно из густого мрака. Пришел к ней, когда она так тоскливо умоляла вернуться. Она даже смогла расслабиться за такой долгий и тяжелый съемочный день. Чонгук держал себя в руках. Минимум взаимодействия сказывалось на нём самым напряженным образом. Вскользь он всё-таки позволял себе прикоснуться к ней. Пальцами, ладонью. Положить ей подбородок на миниатюрное плечо. Позволить облокотиться и даже приобнять. Джи, между делом, бросала напряженные взгляды в сторону Тэхёна, с легкостью для себя отмечая, что ему абсолютно наплевать. И невидимые тиски слегка отпускали, давая шансы на свободные вдохи. Адский котёл, приготовленный для неё самим Ким Тэхёном, только начинал разгораться. На подходе к служебному автобусу, она ждала пока он проследует к своему месту. Дверь захлопнулась следом. Ее лоб впечатался в стекло, а пальцы приложились к больному месту. — Оу, — Тэхён ошарашенно -фальшиво-грубо вынырнул, открыв резко дверь, слегка задев ее еще раз, — Джи Су, я не заметил тебя. — Ага, как же, — пробубнила девушка, растирая покрасневшую кожу. Не заметил, когда, конечно же, совершенно случайно облил её белый худи газировкой на следующий день. Не заметил её ногу на практик-хореографии перед предстоящей АМА. Дважды. Не заметил, что его собственная нога послужила подножкой во время танца. Она рухнула на пол, падая на колени и врезаясь ладонями в пол, всматриваясь со всем недовольством в ехидное лицо. Поддельный. Наигранный. Жестокий. Смотрит как вокруг нее наворачивают круги Чимин и Чонгук, поднимая под руки. — Прости, не очень больно? — Тэхен упирается ладонями в бока, устанавливая зрительный контакт с недобрыми искрами в её взгляде. Млеет от того, как меняется её взгляд. Вот так. Злись. Давай. — Всё нормально, — Джи отряхивает колено, разминая ногу в суставе, делая небольшой круг. Смотрит на Тэхена, улавливая приевшуюся едкую ухмылку у углу губ. Нихрена у тебя не нормально. Лживая сука. Она подавляла в себе всякие порывы. Пыталась оправдать все эти неслучайные случайности. Стечение обстоятельств. Не фальш. Тэхён не мог. Он мог. Невзначай сегодня утром толкнуть ее в плечо. Конечно же заметил, но упорно проигнорировал ее резко разворачивающуюся от кухни с тарелкой рамёна. Толчок был такой силы, что тарелка опрокинулась на свитер, запачкав яркими оранжевыми брызгами мордочку миловидного зайчика на белом свитере. Рухнула на колени. Обессиленная жестокими играми. Соус растекся по полу, неизбежно уничтожая ее белую рубашку торчащую из-под свитера, колени и подол юбки. Он сверлил ее опущенную макушку взглядом. Она знала что в очередной раз этот взгляд холоднее январской стужи и равнодушнее, чем любой другой взгляд серийного убийцы. Он думал в этот момент, о ее ногах, поджатых под себя, коленках на которых сияли оранжевые пятна. О том, что она надела юбку. Нет, это не сценический образ, а повседневная миловидная наигранность. Для Чонгука. Чтобы зажать её где нибудь и она будет позволять шарить у себя между ног. Брезгливо скривился. Он не поведется на её этот нелепый хвостик и на эти детские рисунки на одежде. Надела белое, хотя совершенно точно ее душа покрыта плотной копотью. Девушка поднимает медленно глаза с перевернутой чашки, упираясь ладонями в лужу из несъеденного обеда. Уткнулась своей решительной пронзительностью, протыкая насквозь. Её взгляда оказалось так много. У парня перехватило дыхание. Он чувствовал это, рестекаясь словно масло на раскаленной сковороде. И чувствовал ,как ее собственный плотный, неприкрытой злостью взор, вонзается в него и растекается по телу, подобный той усталости и злости, которыми переполнен сам Тэхён. На её забрызганном остром колене красуется фиолетовая отметина. Она упала вчера именно на него. Дважды. Он испортил ей одежду. Дважды. Причинил ей телесную боль несчетное количество раз. Моральную — не сосчитать. Он похоронил их дружбу. Единожды. — Зачем ты это делаешь? — глухо. Сыро. Всё еще одаривая своей прямой враждебностью. — Я случайно, — равнодушно склоняет голову вбок, играя с ней в ядовитые гляделки, в которых понятен лживый посыл для обоих. — Прости, Джи-Джи. Она упорно смотрит, сминая свои мягкие губы. Сдерживается и наполняет свои глаза озлобленной водой. — Вот, значит, какой ты? Так ты поступаешь с близкими людьми? — ее заключение заставляет решимости Тэхёна отступить. Она слишком уязвима. Он слишком перестарался. Закатывает глаза, чтобы она и подумать сейчас не могла, как его рвут на части невидимые канаты, растягивающее в разные стороны. От одного ее жалкого вида его скручивает в узел. Он присаживается перед ней на корточки, блуждая металлическим взглядом по ее коленям, разводам на одежде, в конечно итоге устанавливает контакт с наполненными горечью и жидкой яростью глазами. — Ты сама виновата, — тянет пальцы к повисшей на воротнике лапше. Тянется, чтобы прикоснуться и совершенно точно сдохнуть. Расклеиться и показать ей, какой она обладает властью. Мимо этой грязи, к лицу. — Я шёл мимо, а ты, похоже, ослепла. И не видишь как изводишь меня. Не видишь как я хочу. Тебя. Не видишь как я люблю… Сжимается, отклоняясь назад, заставляя пальцы застыть на пути к желаемому объекту. — Не прикасайся ко мне, — горько шипит девушка, отбрасывая его руку, резко поднимаясь на ноги и вытирая рукавом сбежавшую первую дорожку, — урод. Урод? Он смотрит на разводы на полу и слышит как она несется в ванную, ощущая на языке чужую ненависть, хочет повторить слово за ней. Оно так странно звучит из ее уст, оно так больно калечит, и парень стискивает другой рукой свою собственную коленку, лишь бы размыть эту въедающуюся боль, сильными пальцами. Всё-таки сам не сдох. Убила.

***

— Ты водишь, — Чонгук идёт к ней, держа в руке черную повязку. —Почему я-яя? — Джи оглядела остальных, взмахивая руками. — Потому-уу, — веселится Чимин, сидящий на полу танцевального зала, скидывая кеды. — Тебе с какой точки зрения ответить? С физиологической или логической? — Джун разглядывает свои ногти, опираясь плечом о косяк. Джи бросила на него многозначительный взгляд, недовольно поворачиваясь к Чонгуку спиной. Брюнет укутывает ее в темноту, бережно положив руки на плечи и наклонившись к уху, улыбаясь, шепчет. — Попробуй найти меня, любимая, — чмокает в щеку и исчезает в пространстве, оставляя за собой шлейф приятного запаха. Звуки шуршания стихли и превратились в мелкие подозрительные колебания в разных углах большого помещения, как только любимые ладони перестали сжимать плечи. Она неосознанно потянулась пальцами к темноте, делая осторожные шаги, пытаясь уловить хоть какие-то намеки на присутствие рядом с собой. Шла на ощупь, как слепой беззащитный котенок. Тэхён не хотел сейчас играть с ней. Наигрались уже. Вечно пишущие устройства и бетонные обязательства выше всех его хотелок. Поэтому он распластался на полу, подперев стеной спину, и наблюдал за вялыми движениями неуверенного игрока. Конечно же, он знал, кого она хочет найти. Им дай волю, они бы тут вдвоем справились блестяще. Эта её желанная находка, дёсны сушит из другого конца зала, так, что можно ослепнуть. Не смотри. Не смотри. Отвел глаза в сторону. Так проще. Шуга расплылся по полу, следя, как она проходит мимо, Джин перекатывался с ноги на ногу, делая широкий шаг, потому что она была в опасной близости. Подскользнулся, неуклюже съезжая носком по глянцевому полу и был пойман за свитшот, удерживающий его от падения. — Это, — девушка восторженно похлопала ладоняни по широким плечам и слегка лохматой голове, бережно хватаясь за пухлые щеки, —Сокджин, да, точно, это Джин! Парни восторженно похлопали, пока поверженный игрок удаляется с поля боя с недовольными стонами. — Че за хрень! — Твоя неуклюжесть, — заржал Юнги, присаживаясь и заражая смехом остальных. Джи втянулась, игриво ступая, как кошка, резко разворачиваясь на месте. Тянула свои тонкие пальцы впереди себя, пока остальные совершали попытки удалиться от ее неминуемого приближения. Все, кроме Тэхёна. Он сидел на одном месте, согнув одну ногу и наблюдал за ее весельем. Она больше не светилась так, когда смотрела на Тэхёна. Стоило сделать попытку поймать ее взгляд, она опускала ресницы или отводила глаза. Сейчас она осторожно ступает навстречу, и смотрит прямо на него через плотную повязку. Парень наполняется ее взглядом, пусть и через тонкую ткань. Чувствует на себе ее темные зрачки и рискует ощутить лезвия под кожей. Стоит ей только посмотреть и они рассекают пульсирующие жилы глубже. Пусть поймает его и прекратит его мучения. Он пойдет, не дожидаясь конца детской игры, уляжется на кровать и заткнет уши какой нибудь классической мелодией. Наблюдать глупое выражение Чонгука не придется, когда она найдет свою главную цель. Ищи. Она делает осторожный шаг по направлению к Тэхёну. Словно слышит его зов. Умница Ещё шаг. Крадется, словно кошка, изучая пространство ногой вокруг себя. Ощупывает воздух подушечками. Холодными. Тогда на кухне они были безжизненно ледяными, когда она стискивала его запястья. Пыталась оторвать его от себя, а сейчас делает всё чтобы найти. Тэхён, для видимости, пополз по стене спиной, прекрасно понимая, что слепая девушка услышит. Сосредоточенно смотрит ей в упор, едет ладонью по стене, еще раз надеясь на ее слуховые рецепторы и наивность парней в разных углах огромного зала. Она уловила подсказку, преодолев резко расстояние между ними, хватаясь за футболку в районе груди. Стиснула пальцами, препечатав к стене. Тёплыми. Они оба оцепенели. Он так выпучил на неё испуганные глаза, пытаясь прожечь дыру в плотной повязке. Всё потому, что она улыбалась. Протянула вторую руку, угодив ладонью в изгиб его шеи. Его ударили сотни отбойных молотков, образуя тяжелый нервный комок внутри солнечного сплетения. Парень задержал дыхание, чувствуя как теплые пальцы поползли вверх, к волосам, которые она так хотела потрогать месяц назад. Прикоснуться, чтобы раздавить Тэхёна окончательно. Фактически швырнуть его в муки агонии своим примирительным жестом. Коснулась, зарываясь пальцами в мягкость его собственных волос, он воинственно держится, чтобы не закатить глаза. Хлопает глазами, ждёт пока осознание обрушится на неё словно лавина, сметающая всё на своём пути. Её улыбка померкла, когда она выпустила футболку из пальцев, прикладывая ладони к лицу юноши. Изучающие и исследующие каждый изгиб. Линия челюсти, нос. Большой палец очерчивает губы и замирает. Подушечки задрожали и оборвали телесный контакт, словно она обожглась. У него лицо полыхает, а она делает судорожный выдох, отступая назад, на своё безопасное расстояние. — Это Тэ… — сглотнула, всё еще держа колеблющиеся мелкой дрожью пальцы перед собой. — Это Ви! Тэхён пользуется её слепотой и ретируется в сторону. Чонгук хмурится, наблюдая за двумя людьми, словно их обоих шибануло током и отшвырнула друг от друга непреодолимая, едва ощутимая сила. Понятная только этим двоим. Словно впервые прозрел.