Collaboration

—Снял все сбережения, заморозил счета, — усталый мужской голос ощутимо выдыхает, под пальцами шелестят распечатки с гнетущими фактами, бьющими прямо в солнечное сплетение, — Отправленные ранее денежные средства вернулись на твой лицевой счёт в банке. Джи не торопится отвечать. Вглядывается в тлеющий пепел, подобный маленькому огоньку не самом конце сигареты, и выдыхает ядовитый дым, секундой ранее обжигающий лёгкие и забирающий ещё несколько минут жизни, казавшиеся ей сейчас абсолютно бесполезными. Собственная беспомощность была подобна той микроскопической смоле и тем канцерогенным ядам, неумолимо и так беспощадно впитывалась в душу копотью, оседающей на дне легочной ткани. Она не поднимает глаз, но чувствует чужие, напротив. Ён вглядывается в опущенный профиль из-под приспущенных квадратных очков и чувствует, наверное, то же самое. Только его беспомощность ещё пестрила назойливым желанием изменить ход вещей, ее же выглядела подавленной и смиренной. От такого вида вечно веселого и жизнерадостного человека ползет холод по коже. Ён складывает руки, чуть придвинувшись, будто желая заглянуть в отстраненные и пустые глаза, разрезающие пространство перед собой где-то внизу. —Джи, побесится и успокоится, ты же знаешь. Поддерживающие нотки отскочили от плотной стены равнодушного смиренного холода. Мужчина в очередной раз выдохнул, наклонив голову. —Джи, послушай, мы что-нибудь обязательно придумаем. Объясню ему, что чрезмерный консерватизм вышел из моды, покажу твой контракт и… —Контракт? — Джи выпустила саркастический смешок, заставив мужчину запнуться и хмуро вглядываться в отстраненный профиль девушки, закрывшейся в собственном мирке. Минуты шли, неумолимо тянули за собой сомнения, зарождающиеся в глубине мужской уверенности. Ён не понял её порыва. Джи не старалась переубедить его мысли двигаться в обратном, более безопасном направлении. —А что, если он прав? — девушка поворачивает голову, говорит с досадной проигрышной уверенностью, —На счет распутной девки, может со стороны оно так и выглядит? —Джи, ты говоришь ахинею, прям как твой отец в агентстве. Растерянность лучшего в мире менеджера нехило задевает девушку. В сердце зарождаются новые витки разочарования в себе, в нём, в отце. Его глаза мечутся и ищут причины таких едких высказываний. А она знает. Знает, что подставляет себя, подставляет его, всю группу, своё еще совсем сырое будущее, только начинающее зарождаться в тех направлениях, о которых она могла только мечтать, сидя в своей комнатушке и заучивая уроки. На кону слишком много. В душе слишком пусто. В пальцах внутри кармана сжался телефон, с которого отправлено слишком много сообщений, оставленных без ответа и столько же исходящих одиноких звонков в одну сторону. —Он в праве злиться и в праве считать меня кем хочет, —помедлила, сглатывая скопившийся ком, — Он ведь решил не лезть в мою жизнь, не будем лезть в его. Мои оправдания сделают только хуже. Поверженный глубокий вздох и отведенные глаза. Снятые очки, приспущенный галстук и закинутая в зубы сигарета из мятой пачки. Ён сдается. Джи делает еще одну затяжку. —Вся в мать, такая же упертая, — проговаривает уверенно голос, чиркая зажигалкой около лица. Вся в мать. Папа тоже так говорил частенько, когда Джи спорила из-за каких-то мелочей так, как будто это смысл её жизнь. И Джи, наверное, действительно была в мать, так же как мама, до последнего скрывающая адские мучительные боли, девушка скрывала адски мучительную правду, только лишь бы не волновать папу, а в коридоре взвалила на его плечи очередной невыносимый груз, с которым, к сожалению, человек решил справляться один. —Пожалуйста, присмотри за ним, —всё, что может выдавить из себя тело, рассыпающееся сейчас от гнетущего смирения. Пальцы тушат сигарету и ныряют в черный пуховик. Глаза стремятся к горизонту, —Холодно сегодня, а он наверняка в этой своей тонкой курточке таскает ящики с овощами. —Сама без шапки ходишь, а на отца бочку катишь. Так, — мужчина поднялся со своего места, закрыл папку с документами и с наигранной суровостью глянул на подопечную, — Я поехал за билетами, потом в агентство, а ты если будешь себя накручивать, в Японию восьмым бантаном поеду я, будешь дома лить слезы, есть тонны мороженого и наблюдать мою замечательную мордашку по телевизору, — Ён прислонил ладонь к подбородку, красуясь, и улыбчиво подмигнул. Очередной ее смешок Чонгук впитывает глазами, всматриваясь в окно. —Ну чё там? — Тэхён целеустремленно пытается протолкнуться между Хосоком и Чонгуком, закрывшими вид на беседку, где сидели двое. —Да вроде улыбается, — Хосок слегка вертит головой, вытягивает шею для лучшего обзора, — Отсюда плохо видно, но, по-моему, ее менеджер с ней флиртует. —Бля, отойдите, — Тэхён проталкивается, сильно вытягивая шею, схватившись за плечи Чонгука, — Нихрена не видно из-за вас. Чонгук уверен. Тэхён — волнуется. У юноши озадаченный взгляд и изжеванные губы. Джи закрылась в своих мыслях уже как пару дней и никого в них не пускала. Даже вездесущего лучшего друга Тэ. Похоже, его это волновало больше, чем остальных. Смута среди парней росла, а у Джи стеклянный взгляд и подавленный вид. —Вчера слышал, как Сон отчитывал ее, она все движения в нашей общей партии путает, — Хосок смотрит на Ви с мелкой досадой, читаемой на лице, стоило его настроению слегла упасть. —Хёны, отстаньте от куколки! Ей и так несладко, —Чимин, собирающий мозаику на журнальном столике, не поднимая глаз, скорчил гримасу так, как будто сказать подобное являлось его долгом, —Крепко досталось от руководителя Пак, Сон давит, еще вы тут детективы недоделанные, пусть побудет в одиночестве. Куда ни глянь, одни защитнички. Только вот сделать никто ничего не мог, кроме того, как как торчать у окна и пытаться хотя бы краем глаза уловить самую маленькую долю эмоций от девушки. А она похоже обладала даром, который заставляет интуицию усиленно работать, стоило хотя бы самой маленькой проблеме повиснуть в воздухе. Менеджер покинул беседку. Джи осталась сидеть в одиночестве, опустив голову. Чонгуку потребовалось около минуты, чтобы составить план действий. Он не согласен с Чимином. Оставить ее в покое, значит бросить, и ему плевать, если кто-то воспримет это как навязывание своего общества. Даже если это будет она. Пока он суетливо натягивал свои тяжеленые шнурованные ботинки, Тэхён вслух комментировал своё замешательство. —Она что, уходит? —Такая грустная... —Не могу её такой видеть. Я тоже Ви, я тоже. Дверь захлопнулась, на что обратил внимание сначала только Тэхён. А потом затянувшееся молчание прервал удивленный голос, слегка напугав Тэхёна, всё еще пялившегося почему-то на дверь. —Эй, а куда Гуки ломанулся? —Хосок в своей манере немного выпучил глаза, вытянул лицо и продолжал лавировать головой, чтоб лучше разглядеть происходящее, — Походу за ней пошел, — парень помедлил, всё еще разглядывая происходящее за окном, а потом произнес то, что к стойкому удивлению, не понравилось Тэхёну, — Ви, тебе не кажется, что они в последнее время себя как-то странно ведут? Тэхён слегка вздрогнул, перевел свою исключительно эстетическую озадаченность на задумчивый профиль Хосока, —Ты о чём? —Ну, — парень растерянно глянул в сосредоточенное лицо, долго терпеть сосредоточенность Ви никто не мог, — Мне казалось, что они не ладят, Джи пару раз игнорировала его вопросы и уходила, как только он подходил к ней. Не замечал? —снова глянул на парня, тонувшего в нелепой задумчивости, — Он сейчас так несется к ней, будто они друзья, я думал ты знаешь, в чем дело, вы же близки. Близки. Этот комментарий не остался незамеченным даже со стороны Чимина, провожающего взглядом галдёж Хосока и возвращающего внимание к задумчивой фигуре Тэхёна. —Эй, хватит обсуждать других! —Джин, сотый раз пытавшийся закрыть свой чемодан, набитый вещами, раздраженно начал махать руками, — Идите лучше помогите мне! —Ну чего ты тут орёшь? Опять кучу свитеров напихал? Хосок отошел, переключая внимание на кряхтящего Джина, сражающегося с замком. —В Японии холоднее, чем в Корее, я не хочу задубеть, а потом терпеть нотации от мамашки Джи! —Джин все ещё старается закрыть неумолимый замок, дёргая его пальцами. —Стой, щас сломаешь, что-то мешает, —Хосок наклонился к чемодану, чиркнув собачкой в свободную сторону и немного подвис, разглядывая открывающийся вид на утрамбованные пуховики, джойстики, кучу дисков с играми и кусок плейстейшена, поглядывающего на Хосока своим матовым ребром. Хосок перевел глаза на Джина, сломавшегося сразу же под гнётом удивленного осуждения, которое подвластно только Чон Хосоку. —Ну что ты смотришь так?! Мне что, за неделю там со скуки помереть надо?! Тэхён же остался одиноко стоять у окна, смотря на то, как Чонгук пытается догнать медленно ковыляющую Джи. И в первый раз Тэхён не пропустил брошенные в воздух неаккуратные слова мимо ушей. В этих словах не было вердикта или чего-то оскорбительного, после чего незамедлительно хочется вступиться за подругу, но Тэхён почему-то задумался над ними, будто снимая с глаз невидимую вуаль, которая мешала достаточно хорошо видеть. Ничего особенного. Ви бы сделал тоже самое, не будь он согласен с Чимином насчет потрясений и полезного одиночества. То, чего бы сейчас хотел Ви, делает Чонгук. Ничего особенного, пустяки. Идёт поддержать подругу. Его подругу. Джи нуждается в этом. Пустяковые мысли, которые заставляют обращать пробуждающееся внимание на мелочи. Встряхнув и немного помотав головой, парень отошел от окна, мысленно повторяя себе, что Хосок сказал глупости, а Тэхён умело их переварил, почему-то заостряя внимание на упоминание дружбы. Джи шуршала листвой под ботинками, вглядываясь в землю, и слышала, как за спиной раздается хаотичный топот. Кто-то бежит к ней, она отдёргивает себя в попытке повернуться, потому что наверняка знает, кто это. —Тэхён, не сейчас… Глаза смотрят на сухую листву под ногами, руки томятся в теплых карманах, а в голове уверенность, которая трепещет и мгновенно затихает, стоило девушке мельком глянуть на подошедшего. —А, это ты. Чонгук запнулся, провожая взглядом ее опущенные плечи, прочувствовав болезненный укол тихих слов. Её утверждение сейчас даже сильнее пихнуло его в бок, и достаточно ощутимо задело. —Разочарование века. Джи слышит больше утверждение, чем вопрос. Слегка мотает головой, глядя себе под ноги, и слышит хруст листвы за спиной. Парень шел вразвалочку сзади, не пытаясь поравняться, —Далеко собралась? —Что? — остановилась, слегка повернулась к парню. —Далеко, спрашиваю, собралась? — Чонгук игнорирует ее удивление. Она сама умела не хуже удивлять, причем в плохом смысле, — Нам на самолёт собираться нужно. —Хочу прогуляться немного, у меня есть ещё время. Джи продолжила путь, не ускоряя шаг, шла, втягивая заряженный холодом воздух, возвращаясь к монотонным одиноким мыслям, пока не услышала все тот же скрежет листвы за спиной. Такой же вялый и непринужденный, как минутой ранее. Она остановилась, он тоже. Повернулась, встречаясь с его повседневным спокойным взглядом, не излучающим ничего сверхъестественного. —Так и собираешься тащиться за мной? — бросает на развороте, не выдерживая долгого зрительного контакта. —Я гуляю. —Ага, — съехидничала девушка, продолжая движение, —Как же. Пара шагов и она снова поворачивается, пропуская через себя раздражение и едва промелькнувшее напряжение. —Послушай, Чонгук… Резко развернулась, он встал как вкопанный, вонзает эти свои такие невинные глаза, которыми хлопает и будто бы просит «не прогоняй меня». Уткнулась в него взглядом и замолкла с открытым ртом. Впитывала их такой прямой и достаточно понятный позыв и просто сдалась под прессом их искрящегося блеска. Из лёгких в очередной раз выбился такой нужный воздух, а в мозгу пустота и мгновенная рассеянность. Возразить человеку, который сейчас пытался что-то сделать без лишнего трепа, было выше ее сил. —Почему без шапки? —выпалил парень, протянул руку и накинул ей на голову капюшон. —Чонгук… —На дворе минус, и вообще, что за глупости сидеть на улице и заниматься делами? Не могла его в дом пригласить? Она ещё несколько секунд глазела на него. Всего такого положительного и проявлявшего заботу. Всего такого пытающегося ее отвлечь на подобные нелепости. Всего такого корчащегося в наигранных возмущениях. А потом ее осенило. Он стоит в одной кофте. В тонкой толстовке, засунул руки в карманы, а из-под замка выглядывала такая же тонкая футболка. Его нос покраснел и уши тоже, но он не подавал виду. Даже не трясся и не жаловался. Просто был здесь. —Иди, пожалуйста, домой, ты заболеешь, —тонкий, пропитанный холодом шепот касается его слуха, —Я в порядке. Я не в порядке. Она разворачивается, идет дальше. Куда глаза глядят. Туда, где его нет. Он замерзнет и отстанет. Пойдет домой и не будет нести бред. Просто идти дальше и …и … Локоть сжимают пальцы и тащат за собой в направлении ворот. Джи удивлённо всхлипывает, послушно перебирает ногами, не успевая вынуть руки из карманов. —Чонгук! Не реагирует. Ведет в слепую неизвестность. Уверенно, быстро и без лишней полемики. —Чонгук, стой! Ноги пытаются тормозить. Она оглядывается по сторонам с вытянутым лицом с огромными глазами, пылит, кричит, но идет. Идет за ним совершенно послушно, — Чон Чонгук! Он остановился только тогда, когда они забрели на открытую парковку, где стояли личные авто бантанов и парочка велосипедов Намджуна. Он разворачивается к ней, бегающей глазами и поднимает указательный палец между их лицами, этим самым внушает ей, что он сейчас скажет что-то по-настоящему серьезное и важное. —Значит так, —глаза в глаза, — Сейчас ты принимаешь решение за нас двоих. Джи, завороженная этим его порывом, размыкает губы, но не может выдавить ни единого слова. Было ощущение, что в него вселился какой-то другой Чонгук. Умеющий выбивать дурь из башки, без всех этих розовых прелюдий. Самоуверенный, строгий и трезво оценивающий обстановку. —Либо ты сейчас садишься со мной в машину, забываешь про свою эту хуйню, что происходит в твоей голове, прекращаешь наматывать сопли на кулак и просто доверишься мне, либо возвращаешься в дом и опять всю ночь льешь слезы в подушку и думаешь, что никто этого не слышит, так же продолжаешь отталкивать меня, косячить на репетициях, выслушивать выговоры, плохо есть, проглатывать очередной штраф и снова лить бесполезные слезы, а я буду продолжать мозолить тебе глаза, не отстану от тебя, ни сегодня, ни завтра, и не через неделю, пока не увижу, что ты в порядке. Все это будет идти по кругу раз за разом, пока ты не примешь правильное решение, которого я жду от тебя сейчас, — пальцы отпускают девичий локоть, он замер в ожидании, смотря на ее шокированный вид, —Решай, я жду. Джи судорожно выдохнула, замечая за собой, что пока он говорил, она запретила себе шевелиться и в том числе дышать. Слова, вырывающиеся из него, гипнотической волной проскользнули под кожу и невольно заставляли думать и соглашаться, даже где-то едва заметно кивать. Он ещё не закончил, а она уже представляла себя на соседнем сидении. —Ты не отстанешь, да? —Нет. —И чтоб ты отстал, мне всего лишь нужно поехать с тобой? —Да. Джи закатила глаза, двигаясь к пассажирской двери, —Ладно, черт с тобой. Ты победил. Нырнула в машину. Сжала пальцами ремень безопасности, предварительно пристегнув его, и встретилась с лицом довольного водителя, не пытающегося даже скрыть свой восторг. —Ну, удиви меня, ковбой. —Держись крепче, — Чонгук растянул губы в победной улыбке, и шины засвистели под собой, оставляя след на идеальном асфальте. Сказочный Сеул. Искрящийся жизнью. По ровным дорожкам люди спешили по своим делам. Кто-то сидел на лавочке и лакомился уличной едой, кто-то несся с кипой документов, а кто-то гулял с детьми. Улыбки, смех или флегматичность, серьезность, страх и даже злость смешались воедино и проплывали за окном с ощутимой скоростью. Здесь всё кипит жизнью и суетой. Здесь живет ее отец, в одном неприметном райончике, разгибает спину, бросая тяжеленный ящик с фруктами в ногах и потирает запястьем лоб, устремляет глаза вверх. Он думает о ней. Джи не чувствует себя одиноко в огромном мегаполисе и искренне надеется, что отец простит ей вспыльчивый нрав. Солнце почти село и обдавало высотки, тянущиеся к небу, своим рыжим тёплым светом. Он бил по глазам, но Джи упрямо смотрела. Хмурилась, но смотрела. Разглядывала ту непостижимую даль, забирающую в свой карман яркие проблески света, опускающую город в сумерки. А Чонгук поглядывал на нее исподтишка, незаметно, так чтоб не нарушить ее монотонное течение мыслей и не смутить своим вниманием. Машина затормозила около неприметной и самой обычной одинокой стоянки. Джи развернулась к парню, натягивающему медицинскую маску на лицо и успела выдавить из себя лишь пару неуверенных звуков, пока тот выныривал из машины и попросил подождать пару минут. Пара минут растянулась на пару десятков минут. Джи чувствовала некий мандраж, разглядывая пустынную парковку и высокие ворота, в которые он забежал в быстром темпе. Джи подумала, что ему холодно. Так скукожился пока бежал. —Сам бегает без куртки и ворчит на меня за шапку, —Джи надула губы, откинувшись на сидении, достала вибрирующий уже как минуту телефон из кармана, и глазела в дисплей телефона, —Ну, что случилось уже? Пропущенный от Чимина. Смс от Тэхена, Ёна и Джина. Билеты взял, летим бизнес-классом, виски и хорошенькие стюардессы прилагаются. Не вешать нос, усекла? Джи-Джи, ты в порядке? Куда вас понесло? Далеко укатили, голубки? Учтите, я закрою дверь на ключ, морозьте задницы на улице всю ночь. —Что? Голубки? Захотел умереть, засранец? Девушка цокнула в воздух в ироничном возмущении и слегка улыбнулась. Дверь неожиданно распахнулась, Джи впечатала телефон в грудь, истерично дернувшись, —Боже мой! —Выходи, пошли. —Обязательно появляться из ниоткуда? —Я стою около машины уже минуты как три, ты бы заметила это, если бы не глазела в свой телефон. Девушка выходит, оглядываясь по сторонам пустынной парковки, и делает шаги к воротам, вкладывая в походку скованную неловкость. —Стой, погоди, — слышится из-за спины, она хотела повернуться, но протянутые к лицу руки заставляют замереть на месте. На глаза надвигается плотная ткань, одурманивающая запахом хозяина, до небольшого эйфорийного головокружения. —Шарф? — пальцы касаются импровизированной повязки, —Это точно необходимо? —Доверься мне, —шепчет в районе уха, совсем близко, обхватывает ее талию, вынуждая идти наощупь, —Тут недалеко. —Если хочешь моей смерти, просто объяви на сцене, что я твоя девушка. Джи делает медленные шажки, ориентируясь лишь на пальцы, ведущие ее за талию. Выставила руки немного вперед с повисшими в воздухе пальцами. Послышался тихий смешок где-то за спиной. И этот такой совершенно обычный жест пробудил в ней волну приятных ощущений, разливающихся по телу. Джи была спокойна и сосредоточена на ощущениях, витающих на кончиках пальцев. Тянулась в неизведанную пустоту, ощущая неконтролируемый прилив азарта и интереса. Он остановил ее ровно три раза. И все эти разы звуки напоминали открывающиеся двери. Несколько шагов прямо, один поворот. Джи уже распирало от неясности, она даже втянулась в эту игру, до конца не понимая правил. Шла наощупь, цеплялась за воздух и даже улыбалась. —Осторожно, ступенька. Джи запнулась, ухватившись крепко за руку, которая рванула на пути к ней в поддержке. —Нет, ты точно хочешь меня… Джи зло выговаривала каждую буковку, пока его пальцы развязывали узел, а потом свет ударил а глаза, выбивая весь алфавит из мозгов. Звуки превратились в культурный и тихий шок, вытягивающий ее лицо. —Убить… Белоснежная гладь одинокого просторного катка проникла в зрительные нервы, доносящие информацию по нейронам, которые стремительно учащали сердцебиение. Она подняла глаза к стеклянной крыше, завороженная ярким дневным светом, меркнувшем в настойчивости приближавшегося заката. Она так мило размыкает губы в немом удивлении и плетется послушно за Чонгуком, взявшим ее за руку. —Мы тут одни? Девушка вертит головой, осматривается, все ещё не стягивая с лица громадное оцепенение. —Ну почти. В операторской пара человек, у здания охрана, не бойся, нам не помешают. Парень усадил ее на скамейку, около которой уже подготовлены две пары коньков и принялся развязывать шнурки на ее ботинках. Она смотрела. Наблюдала за его манипуляциями и в большей степени верила, что это какая-то шутка. Разглядывала парня напротив, кумира миллионов, сидящего перед ней на корточках и вертела в голове один вопрос за другим. Вела несуществующий диалог, в котором спрашивала у него обо всем, что ей интересно. В этом выдуманном разговоре она широко улыбается ему, говорит о том, какой же он внимательный и заботливый, красивый, чуткий и… —Чего так смотришь? — Чонгук мельком оглядел ее лицо и расплылся в легкой улыбке, натыкаясь на рассеянный взгляд, смотрящий как будто сквозь него. Она сморгнула пелену и сфокусировала взгляд на неизменно довольном лице собеседника. —Зачем ты это делаешь? Чонгук покрутил ее вопрос в голове, чрезмерно и скрупулезно обдумывая, что она имеет ввиду, он бы даже завалил ее кучей вопросов в ответ по типу «Что это» или «Что ты имеешь ввиду» или съязвил бы ей, сказав что завязывает шнурки, и она бы поморщилась, не позволяя себе большую колкость. —Потому что хочу. Чонгук не врал. Он действительно сказал правду. Ее шок был для него приятным бонусом, и в награду он решил ей говорить достаточно простые вещи. Она заслужила. Чонгук поднялся на ноги, разглядывая результат своих стараний, —Ну вот, готово. —Я не умею кататься, —буркнула девушка, разглядывая новую обувь. —Обещаю не смеяться. Здесь он нагло врал. Он хохотал так, что его смех разносился на всю округу, стоило ее ногам разъехаться, и она заваливалась на колени или на бок. Его чистый, неподдельный смех заряжал ее позитивом. Она хваталась за его руки, совершая попытки встать, ноги неустойчиво тряслись на лезвиях, парализовано ковыляли по ледяной глади, но все заканчивалось одинаково. Она падала, утягивая его за собой. Чонгук проявлял терпимость, держал ее трясущиеся пальцы двумя руками и вёл за собой, одаривая широкой улыбкой. Такой неподдельной и доброжелательной, что невольно хотелось повторять за ним. Пропитываться насквозь атмосферой восторга, излучаемого парнем. В очередной раз она грохнулась, подмяв его под себя и так громко засмеялась, что он замер на секунду. Никогда в жизни она не смеялась так громко для него. Звонко хохотала, вцепившись в его предплечья своими тонкими пальцами и зарылась холодным носом в его грудь, а потом устало перекатилась на спину, раскинув руки в стороны. Одна рука бесцеремонно раскинулась поперек его груди, вторая блуждала по ледяной глади, плавящейся под тёплыми подушечками. Глаза обоих устремились вверх, разглядывая последние уходящие лучи дня за прозрачной крышей. Уют и спокойствие. То, что чувствовали два человека, лежащих рядом друг с другом. Облеплены ледяной пылью, с розовыми щеками, улыбающиеся, уставшие и безумно довольные. Джи понимала в этот самый короткий миг, что значит беззаботное мгновенное счастье. Оно окутывало каждую клеточку расслабленного тела и разносило густое тепло. Окутывало горящее сердце, приятно жгло щечки и самые кончики пальцев. Под рваное уставшие дыхание, разносившееся эхом по объемному помещению, послышался тонкий мотив. — Я слышу звук океана вдалеке… Знакомая до болючих мурашек мелодия забралась в уши и приятно обволакивала душу. Чонгук ещё восстанавливал дыхание, но так тонко и по особому умело рассекал прохладный воздух своим голосом. Так мог только Чонгук. Идеально и слажено. До ощутимого мандража. — Я путешествую через леса снов. Джи повернулась, глянув на парня, напевающего самые прекрасные слова в этой вселенной и продолжала улыбаться ярче солнца. Ярче звезд, загорающихся на темном небесном полотне морозного неба. — И иду напрямую туда, где ярче светит солнце. Возьми меня за руки сейчас. Холодные пальцы, покоившиеся на груди Чонгука, сжались в его руке. Девушка улыбчиво повернулась снова, вглядываясь в его лицо. Он перекатился набок, нависнув над ней, упираясь локтем в лёд. — Ты — причина моей эйфории. Пропел так тихо, заслоняя собой вид стеклянного потолка. Обдал холодное лицо приятным жарким теплом с запахом бананового молока, которым он подкреплялся во время отдыха. Почти прошептал, вглядываясь в улыбку, которую пытался судорожно запомнить, найти ей место в своей душе и поселить на самой высокой полке, чтобы любоваться в нужный момент. Он так смотрел ей в глаза. Так, будто она самое значимое событие в его жизни, заставляя эту лучистую мягкую улыбку сползать с ее лица и растворяться. Она завороженно опустила взгляд на его губы, опустившиеся к ней в попытке сократить расстояние и тут же вернула неуверенный взгляд к его потемневшим зрачкам, а он слегка застопорился, не совсем уверенный в ее эмоциях. Эта томящаяся дымка в глубине его глаз была самым невообразимым открытием за все время знакомства с ним. Так открыто он смотрел лишь раз. Тогда в комнате. Он оголял свои эмоции снова. В этом моменте. Для нее одной. И она хватала их. Пыталась дотянуться. Взглядом. Пальцами на его предплечьях, сжимающими, разрешающими немного сдвинуться ниже. Стоило ему наклониться, податься вперед, разорвать эти застывшие пылающие сантиметры, оглядев ее лицо будто в подтверждение тому, что можно, и коснуться наконец губ, как по девичьему телу рассыпался шквал мурашек. Приятных, тянущихся по атласной коже к самому низу живота, где гуляло трепетное тепло. Как говорят? Стаи бабочек, да? Это не стая. Это — скопище. Табун. Рой. Множество самых разных и самых невообразимых эмоций, зарождающихся на дне ее опустошенной души. Тиски, сдерживающие пьянящие чувства, наконец начали отпускать, стоило ему едва коснуться ее губ. И это было чертовски прекрасно. Самое нежное и невесомое прикосновение в ее жизни. Его рот приоткрылся, выпуская скользящий язык. Осторожный, горячий. Слегка лизнувший ее нижнюю губу, которая в тот же момент начала гореть. Его губы горячие и до неприличия мягкие. Слегка шершавые, в тоже время бархатистые, а холодное кольцо на его губе спровоцировало новую волну приятного тока, пробирающего тело. Она наполнилась его губами. Такими же невесомыми и сладкими, как его мелодия, запечатлевающаяся на ее губах. Млеющий, рвавшийся наружу выдох, плотно проскользнул в чужой рот, в подтверждение тому, что обладатель выпустил скопившееся напряжение. —Блять! Включай! —оператор, наблюдающий картину, толкнул парня, сидящего за пультом, —Он же просил, когда будет подходящий момент, че тупишь?! —А это он? —паренек нахмурился, вглядываясь вниз через стекло, —Не видно нихрена, они там тискаются что-ли? —Включай, говорю! —Да включаю, не ори, — парень ткнул одну из многочисленных кнопок на панели и завёл бегунки вверх. Джи Су вздрогнула, приоткрыв глаза, заставив парня немного отстраниться. На все помещение раздалась музыка той самой песни, нарушавшей идиллию. Секунда для осознания, вторая и третья для принятия, четвертая для взаимного смешка. Пятая для того, чтоб послать все к черту. Чонгук улыбчиво притянул ее к себе снова, вкладывая в жест всю осторожность и нежность. Поцеловал, не боясь больше ее стопора. Поцеловал увереннее и настырнее, ныряя языком в послушный и такой желанный рот. И снова мгновение, в котором он расплывается в довольной ухмылке. В победной улыбчивой эмоции. Ведь она протянула пальцы к его лицу. Take my hands now You are the cause of my euphoria