Collaboration

Ещё раз тряхнуло. По мышцам и костям пробежала достаточно ощутимая вибрация. Пальцы вцепились в подлокотник, девушка плотно сжала веки и откинула голову назад, ожидая конца полета. В животе скручивается спазм из страха, колени трещат, а ладони покрываются едва ощутимой влагой. Джи не любит полёты. И она знает, что её жизнь связанна напрямую с этой антипатией. Ко всему прочему Джи опять плохо спала, круговорот мыслей не приносил усталому телу расслабления. В голове противоречивый хаос. Настоящая бойня за здравый смысл и запретное, но такое пиздецки желаемое чувство. Джи с треском проигрывала собственным порывам. Лавировала на грани и даже понимала, что уже по уши в дерьме. Этот мужчина по-хозяйски забрался ей в голову и наводил свои порядки, а она с каждой минутой, лёжа в своей постели понимала, что заведомо проиграла в этой битве. В голове кавардак, а она повержено испустила тяжелый стон в подушку, желая себя ею задушить. Они ведь как школьники крались вчера ночью по собственной территории. Хихикали, забавно перешептывались, шикали друг на друга и держались за руки. Чонгук сказал, что это необходимо, ведь она может потеряться. Она уже потерялась. В собственном бессилии. Поняла это, когда уже было собиралась рвануть наверх, а он дернул её за руку и улыбчиво чмокнул на прощание, а она опять не оттолкнула. Лишь ухватилась пальцами за его кофту, смотрела в район подбородка и желала спокойной ночи. Ночь не была спокойной. Ни в этот раз, ни в любой другой. А утром на неё снизошло озарение. Она больше не боялась этих тонких, многозначительных взглядов. Она ловила их и целенаправленно пропитывалась интересном к себе. Стоило темным омутам застыть в её стороне, как эйфорийный туман полностью застилал хрупкое девичье сознание. Она чувствовала шквал мурашек. Они ползли волнообразно и концентрировались удивительным легким теплом в районе груди, как только эти притягательные радужки оказывались в поле зрения. Он сел рядом с ней за завтраком, она ела хлопья, а теплая рука бесцеремонно легла поверх ее колена, стоило ему приземлиться на стул в расслабленной позе. Она замерла. Слегка приостановила работу челюсти и блеснула глазами в его сторону. Он даже не смотрел на неё, перекинувшись парой фраз с Намджуном, сидящим напротив, занятым лишь утренним прочтением новостей о какой-то намечающейся выставке. Глаза осторожно опустились вниз. Рука как будто сигналила своим мягким нажимом пальцев — ничего не бойся, никто не видит. Секундное оцепенение сменилось яркими вспышками тока на кончиках собственных пальцев, когда девушка просунула руку под стол, положив ее поверх его, при этом Чонгук уткнулся в собственный телефон со скучающим видом. Он дарил тепло, она согревалась. Но длилось это всего миг. Секунду, которую так хотелось растянуть на вечность. Стоило помещению заполниться утренним смехом со стороны спален, и они возвращались с небес на землю, болезненно разрывали столь желаемый для обоих контакт. Рука сползла в пустоту, мужские пальцы успели на прощание ухватиться за мизинец. Проклятая коленка пульсировала весь день, изнывающая и напоминающая о нужности еще одного прикосновения сильных пальцев. Джи, казалось бы, чувствовала потребность в телесном контакте с этим человеком и потихоньку убеждалась в том, что сходит с ума. Прикосновение показалось ей настолько интимным и волнительным, что она летала в облаках весь остаток дня, а под вечер носилась по комнате, сбрасывая вещи в чемодан. Тэхён, лежащий на её кровати и хрумкающий чипсами, с важным видом устремлял палец к вещам, напоминая о той или иной забытой вещице, полностью игнорируя её недовольные взгляды. И вроде бы даже отпустило к вечеру. Дела сдвинули навязчивые мысли о губах и руках Чонгука с мертвой точки, но стоило увидеть эту самую фигуру, элегантно тащившую свой чемодан к выходу, в голове образовывалась каша из неконтролируемого потока комплиментов. Она молчала, глазела на него с таким горделивым видом, что даже не обратила внимание на вездесущие GoPro, которыми ей тычут прямо в лицо почти уже каждый день. У Чимина застряло колесико чемодана на выходе из дома, и он агрессивно и безрезультатно выдергивал его из оков, наполняя дом матом. Чонгук смеялся, бросаясь ему на помощь, и Джи слегка зависла, разглядывая его ровные зубы, эту яркую, идеальную улыбку, блестящие уложенные волосы и чертовски стильную одежду. Она сделала пару шагов назад, завороженная этой искрой, исходящей от него, что запнулась и чуть не слетела с крыльца вместе со своей сумкой. Тэхён ухватил её за локоть, вопросительно разглядывая лицо подруги, которая, между прочим, игнорировала его утренний допрос насчёт поездки. —…а в обед у вас съёмки в Японских забавах, — от ощутимой турбулентности Ён чуть покосился в сторону с видом, как будто ничего необычного не произошло, выровнялся на сидении и продолжил тыкать ручкой в расписание, которое она не смотрела, — Потом ужин в Якини… Якину… ки Дайя… да тьфу блять, в общем в каком-то пафосном японском ресторане. Вас немного поснимают, потом гостиница, оттуда утром в Нагоя, завтра с утра у тебя прямой эфир с Намджуном по подтягиванию английского, — мужчина мельком глянул на нее и опустил листы, — Эй, ты слушаешь вообще? Ён легонько толкнул одеревенелый локоть, устремляя взгляд на профиль зажатой девушки, — Трясешься, как кленовый лист, как собралась лететь в Калифорнию на АМА? А Гремми? —С божьей помощью, —Джи выдохнула и начала промаргиваться, отшвыривая мысли об авиакатастрофах в самый дальний закоулок сознания, тихо матерясь на свою способность обладать достаточно богатой фантазией. —Ну как маленькая, скоро приземлимся. Ён выдохнул, слегка поправив воротник своей белой рубашки и похлопал по руке девушки, вцепившейся в подлокотник мертвой хваткой. Глаза мужчины пробежались по салону в поисках стюардессы и уперлись в сосредоточенное лицо Чонгука, сидящего напротив. Парень будто бы сконцентрировал весь свой взгляд на мужчине. Кажется, если бы этот взгляд мог воспламенять, то место, куда он смотрел, давно бы уже тлело, оставляя после себя угли. Точнее этим местом было лицо менеджера. Леденящие глаза заставили Ёна немного скукожиться под тяжестью сего посыла, он с абсолютным негодованием отзеркалил свою эмоцию и Чонгук, будто понимающий вопрос, поспешил обозначиться, скользя взглядом туда, где был ответ. Ён проследил за ним, ловя причину такого явного напряжения. Причина проста. Рука Ёна лежала сверху на руке Джи. Косясь, мужчина убрал руку, наклонившись к отсутствующей в реальности девушке. —На меня тут волком смотрят, не объяснишь, в чем дело? — Джи приоткрыла глаза, перекатывая голову к менеджеру, а затем направила прямой взгляд к Чонгуку, который потерялся, под гнетом ее резкого внимания и спасительно уткнулся глазами в планшет Тэхёна, сидящего рядом и смотрящего фильм. —Не обращай внимания, — Джи поелозила на месте, устраиваясь поудобнее и снова прикрыла глаза, поправляя подушку на шее, —Он только с виду такой душка. —А я смотрю ты осведомлена о его внутренних настроениях? Джи ткнула в улыбающегося менеджера локтем, растягивая губы в ответ, —Отвали а, мы просто друзья. Мы.просто.друзья. И в каждой букве гвоздь, забивающийся в самолюбие парня. Чонгук оттягивает щёку языком, явно разволновавшийся от таких простых слов, ощущает легкое давление в голове и неприятное послевкусие после сказанного. Опускает глаза к рукам, разглядывает свои татуировки и ненавидит слово друзья, где бы оно не было теперь использовано. А ведь она даже не поняла, что он вслушивался в их перешептывания и не поняла, какое влияние имела на него любая её фраза. Вот так, в одно мгновение она могла всколыхнуть его настроение, даже не подозревая об этом. Её слова не хуже ножа, режут каждой буквой. Её ироничная улыбка, адресованная в этот момент менеджеру, допинала израненную надежду и швырнула её к ногам Чонгука. Он смотрел перед собой, задаваясь вопросом, какого тогда это было? Почему ответила на поцелуй? Почему тогда не отрывалась от него после? Почему тогда проявляла инициативу в машине своими короткими улыбчивыми поцелуями в щеку по возвращению домой? Посмеяться хотела? Считает, что такие люди, как он не могут чувствовать? Поиграть решила? А она даже не замечала, как слова поменяли его душевный настрой, отразившийся полностью на лице. —Плохо выглядишь, может поспишь? —Ён старался говорить полушёпотом, улавливая уязвимость со стороны паникующей девчушки, —Щас свет отключат, и мы все будем слушать твоё пыхтение в темноте. К Ёну подошла стюардесса, которую он подозвал пальцами, слегка наклонилась и приветливо улыбнулась, — Чем могу помочь? —Будьте добры, пару пледов для меня и госпожи Кан. Девушка слегка кивнула, — Через три минуты включится ночное освещение, пожалуйста позаботьтесь о том, чтобы ничего не мешало другим пассажирам отдыхать. Молодая бортпроводница явно намекала на излишнюю эмоциональность мужчины, громкие интонации и шелестящие бумаги, лежащие на его коленях. Вогнала в краску и так же улыбчиво продолжила следовать по ряду, проверяя безопасность давно спящих пассажиров. Ён проводил ее взглядом и скорчил гримасу прямо ей в спину, передразнивая манерность дамочки. Джи выпустила неконтролируемый смешок, поднимаясь с места, — Ты как малолетка, ей богу. —Слышь, взрослая, ты куда намылилась? —В туалет, — Джи помедлила, глядя на забавное лицо мужчины, —пойдешь со мной туда обсуждать расписание на год вперед? —Ой господи, иди с глаз, зануда, — Ён махнул рукой, вытягивая наушники из чехла около подлокотника. Холодная вода была спасением. Набрала полные ладони и плеснула в лицо, выпрямляя спину перед зеркалом, не спеша убирать отрезвляющие руки. Стояла бы так до конца рейса и думала лишь о твердой земле под ногами, а не о бездне под парой метров парящего железа. Прошлые рейсы ей давались проще, она в основном спала. Сейчас спят все, кроме неё. Парадокс. Всё осложняют мысли о Чонгуке. Они, как едва слышный, но достаточно раздражающий и одержимый писк оттуда, где сам не понимаешь. Вертишь головой и ищешь источник. А источник ты сам. Джи скомкала пару бумажных полотенец, выбросила их в ведро и постаралась договориться с собой о желанном спокойствии и пустой голове хотя бы эту ночь. Она даже завидовала парням, для которых перелёты стали подобны поездкам на машине. Они привыкли и мирно сопят на своих удобненьких местах. А ей как спать, если он напротив сидит? Такой недосягаемый и до невозможности красивый. Выдохнула скопившийся в горле стресс, похлопала себя по щекам, и вытирая мокрые пряди с висков, толкнула дверь, столкнувшись нос к носу с причиной своего хронического перенапряжения. Она не успела даже отреагировать, потерянная и до ахуения удивленная затолкалась обратно в маленькое пространство под напором высокого тела. Он оглянулся по сторонам и вынырнул из полумрака навстречу ей, чуть подтолкнув в грудь. —Чонгук, ты что… —снова этот истеричный тон, вылупленные глаза и пылающие краской щеки. Чонгук доволен. Он вызвал у неё эмоциональный шквал, едва появившись. —Тише, кто-нибудь услышит. Он запредельно спокоен, а она набирала в легкие как можно больше воздуха, уже заполняя маленькое пространство своими тревожными вздохами. —Вот имен… —Тсс… —Вот именно, —на пару тонов ниже шипит, слегка успокоившись, — Ты чего? Ей интересен ответ. Она полна энтузиазма и вглядывается в лицо напротив. Ему интересна лишь её эта сраная пуговица, застёгнутая по самые гланды на клетчатой рубашке. — Не хочешь объясниться? — он с усилием отрывается от гипноза пуговицы и переводит глаза на нахмуренное лицо. Её губы замерли в неозвученном вопросе. Он облизнул свои, в попытке контролировать желание попробовать этот вопрос на вкус, — Друзья, да? — мужской тихий и дрогнувший голос, самое невообразимое и прекрасное открытие для собственных ушей. Пока загнанная в очередной угол жертва обдумывает свой ответ, рука уже тянется к ненавистной пуговице, вожделеющая высвободить эти пару сантиметров кожи из оков. —Что по твоему я должна была сказать? — Чонгука даже забавляет её отстраненность от происходящего. Он расстегивает пуговицу, чувствуя облегчение, она занята серьезным монологом, — Мне надо закричать в рупор? Выйти на площадь и вещать о том…о том… Он кивал и даже подстраивал лицо под эти возмутительные эмоции, кривлялся и отзеркаливал этими прямыми издевательскими взглядами, создавая видимость заинтересованности. Она всё шептала, шептала, он кивал, кивал и совершенно не слушал, занятый лишь достижением цели. — Мне что, пойти растрезвонить обо всём на весь самолет? Мне надо кричать об этом на сцене? Мне…блять… да что ты делаешь? Она ухватывается за его пальцы, возившиеся с третьей пуговицей, и это было ошибкой. Потому что молодой человек отреагировал молниеносно на эти наигранные сопротивления и наконец-то заткнул всё ещё гудящую девушку своими губами. Набросился на уста, как изголодавшийся зверь, и не оставляя шансов на свободный вдох или нелепый протест, сминал по-хозяйски эти непослушные губы. Злостные нападки очень быстро перешли в мокрые скользящие звуки поцелуя. Она гудела что-то, он не обращал внимания. Наверное, опять хочет поиграть в правильную девочку, а у него уже кол в штанах, стоило прикоснуться к ее языку. Вобрать его в себя и подумать о том, что он так привык к этому неумелому рту. Она всегда была неуверенной. Никогда не вкладывала в поцелуй напор или вульгарность. Чонгук вторгался, она позволяла. И пусть он был эгоистом, пусть она в очередной раз права, он думал лишь об одном, терзая её рот. О том что, она отвечает. Шевелит этими мягкими зефирными губами и сводит с ума. Он прижался к ней. Желание стиснуть её в объятиях было всегда непреодолимым. Сколько бы он себе не позволял, ему было всегда мало. Спустить пальцы от талии к бедрам, слегка надавить, потребовать, и её шаткая выдержка рассыпалась в труху. Её бедра упёрлись в край раковины, а тело уже билось в лихорадке. Губы с пошлым звуком разорвали влажный поцелуй и поползли по её шее, он ухватил её за затылок, слегка оттянул в сторону, подставляя нежную шею под поцелуи. —Чонгук… — мольба, измученный просящий шепот. Она всё еще пытается, хотя он уверен — она сомкнула свои веки и впитывала каждый его несдержанный поцелуй, граничащий с укусом, — Пожалуйста… Пожалуйста. Это её произношение. Просит поверженный разум проснуться от летаргического сна, сама не осознает того, что он уже не способен на это. Чонгук не доволен. Пока шёл сюда, был уверен, что вдоволь наиграется с ней, потребует объяснений, а она будет хлопать этими своими шоколадными омутами, а он будет млеть от каждой её эмоции. Стоило увидеть ее слегка приоткрытые губы, и он споткнулся, рухнул к её ногам, а она даже не знала, что способна его растоптать в этот момент. Способна вырвать его главный орган, качающий кровь, а он просто может стать марионеткой в этих изящных руках, измазанных его собственной кровью. —Чонгук…— собственное имя всколыхнуло сердце на пару десятков увеличенных ударов, она выстанывает его имя, наклоняясь назад, под прессом его тела, почти упирается головой в зеркало. От падения ее придерживает мужская рука, всё еще обхватывающая затылок и собирающая под своими пальцами волосы в протесте. Она мучительно стонет в ответ на легкое оттягивание за волосы, и Чонгук понимает, что болезненные позывы в паху надо срочно унять. Он жмется к ней ближе, впритык. Позволяя ощутить всё, что она с ним делает своими стонами и вздохами, да и вообще своим присутствием. —Чон… —Замолчи, —требует в районе уха, задыхающийся ароматом ее кожи. Боже. Запах этой шеи. Она неумолимо растаптывала его терпение, особенно после того как он видит, как поблескивает ее кожа после тщательного вылизывания, как пульсирует жилка, манящая прикоснуться к себе губами, и как преобразуются красные полосы после раздражения кожи металлом. Губы переползли к дрожащему рту и набросились на него с новым требовательным порывом. Пальцы, всё это время держащие бедра, сместились к ребрам в желании ощутить больше. Чонгук повёл руками вверх, собирая заправленную в джинсы ткань под своими ладонями. Этот её излюбленный стопор изрядно раздражал парня. Она задержала пальцы на его предплечьях, обхватывая посильнее, будто умоляющая, просящая не совершать опрометчивых поступков. Разум Чонгука давно отключился, он хотел всеми своими действиями толкнуть девчонку в это же бездну. Раствориться в ней вместе. Он слегка отстраняется, в резком порыве разворачивает податливое тело спиной к себе. Девушка впечатывается ладонями в раковину, едва слышно пискнув, прочувствовала, как твердая плоть упёрлась в ягодицы. Новый виток нахлынувшей дрожи смешался с неконтролируемым густыми мурашками, расползающимися вслед за блуждающими по телу руками. Он слегка надавливает пальцами на живот, вынуждая поясницу выгнуться навстречу пульсирующему жару в его бедрах. Его другая рука неспешно крадется по сантиметрам тела, покоящимся под тонкой тканью, пальцы слегка сжимают округлость аккуратной груди, но им нужно не это. Они ползут к ахуительно манящей шее, к таким притягательным скулам. Которые характерно сжимаются от этого интимного, немного грубого прикосновения. Чонгук наблюдал за её подавленной панической возбужденностью, отражающейся в зеркале. Он слегка надавливает, заваливая девичью голову себе на плечо и прислоняется губами к уху. — Чувствуешь, что делаешь со мной? — с некой игривостью пронизывает ее слух своим хриплым шепотом, потирается пахом о ягодицы, слегка прикусывает ухо, заставляя смотреть на них обоих через отражение в зеркале, удерживая пальцами в районе подбородка, — Чувствуешь? Он казался ненастоящим. Таким недосягаемым и прекрасным творением этого мира. Его глаза светились пылающими возбужденными искрами в полумраке, он мучил ее ухо своими губами, расстегивал неспешно пуговицу ее джинсов, ныряя ладонью вниз, всё еще прикованный взглядом к её лицу. Ему приносило огромное удовольствие наблюдать, как лицо девушки очевидно искажалось болезненными эмоциями. Она сдалась. Он понял это по её хныкающей интонации и по подкосившимся на месте ногам, стоило ему коснуться ее в самом сокровенном месте, так по-хозяйски. Её внутренний барьер треснул по швам, она закатила глаза, чувствуя неспешные движения в зоне сосредоточения всех нервных клеток. По телу разнеслась томящаяся густая вожделенная волна от мягких выписывающих кругов по клитору. Он уткнулся лбом ей в изгиб шеи и надрывно дышал, стаскивая пальцы вглубь жаркой и такой влажной промежности, ноги свелись вместе, блокируя движения пальцев. Она потерялась в собственном стыде, подаваясь назад, уверенная в том, что это поможет прекратить невыносимую пытку. Ягодицы плотно вжались в мужские бедра, вызывая у него задушенный стон. Они слегка качнулись от неконтролируемого отклика тела. —Ты такая мокрая, — тихо прокрадывается в голову своим полустоном, с усилием проталкивая пальцы вглубь нее. Её унесло. Она едва всхлипнула, подавляя просящийся наружу вой, чувствуя проникающие внутрь движения. Из головы вылетели мысли о здравом уме. Она опустила голову, ловя взглядом блуждающую руку и просто задыхалась. Умирала в этот момент от желания утонуть в этой ласке. Пальцы не требовательные и не грубые. Они слегка ритмично проникали, растягивали, будто проверяли готовность к тому, что он хочет с ней сделать. Её тугие джинсы сковывали движения движущихся пальцев, на которых уже ощутимо оставалась влага. Господи боже. Ему нужно больше, ей тоже. Она посылает сигналы, он ловит каждый её стон, каждое подрагивание её неустойчивых ног, каждую сладкую пульсацию вокруг своих пальцев. Чонгук выныривает из блядских неудобных джинсов, сковывающих движения, а она моментально реагирует, поднимая голову, смотря через плечо своими сонными глазами и сталкивается с губами. Такими разгоряченными от собственного дыхания, такими искусанными, пухлыми и сладкими. Потрясающий вкус для Джи. Она наслаждается губами. Отвлекающими, манящими, постанывающими прямо в её собственные, пока он мельтешит рукой между телами, развязывая шнурок на поясе своих неизменных спортивных штанов. Чонгук отстраняется, вглядываясь смазанным зрением в непослушное движение собственных трясущихся пальцев и приятно удивляется тому, как ее собственные руки сдергивают с себя джинсовые оковы. Он победил. Нет. Она проиграла в еще не начавшейся битве. Изнывала от желания ощутить то приятное давление еще раз. Пульсирующее, ритмичное, и только этот человек понимал, какое именно. Она прогнулась, ощущая надавливание на поясницу, и опустила голову, вцепившись в края раковины, судорожно завопила сквозь сжатые зубы, пропуская в себя такой явный, ощутимый, сильный и желанный, блять, такой желанный толчок. В себя. — Блять, — едва слышно ругнулся, где-то сзади. У неё не было сил поднять глаза и увидеть его в этот момент. Нельзя. Либо она расплавится в ту же секунду. Растечется по этой блядской каморке от тлеющего на глубине души стыда. Дала себя трахнуть в туалете самолета. Молодец. Тело дернулось, связки жгло от вырывающихся всхлипов. Они натужно замычали в унисон, пытаясь подавить подозрительные звуки. Его рука, такая горячая, такая грубая, впечаталась больно в бедро, оставляя после себя отметины, рывками насаживая тело на тугую плоть. В нём нет выдержки, она это понимает по грубым и быстрым скачкам ей на встречу. По громкому удушливому рычанию. По ногтям, впивающимся в её бедро, царапающим, кричащим о том, кому принадлежит каждый сантиметр ее кожи. Её тело плавилось под каждым грубым толчком, в который он вкладывал свои еще невысказанные обиды. Он будто кричал своими врывающимися движениями о том, что заявляет на неё свои права. Душит свои стоны, опуская глаза на стык их содрагающихся тел, ловит этот открывающийся вид и просто, блять, не верит в то, как каждый сантиметр исчезает в ней столь сильно, столь настойчиво, унося их обоих за грань понимания. В другую вселенную, где они совершенно другие, не скованные обязательствами, душат друг друга страстью в постели. Пальцы слегка надавили на девичий затылок, она в беспамятстве подчиняется, упираясь лбом в зеркало, судорожно вбивается в раковину своими бедренными косточками. Чонгук запрокинул голову, прислушиваясь к собственным ощущениям, собирающимся внизу живота и вбивался в такое тугое, мокрое и до безумия вожделенное тело. Его разум полыхает, в нем зарождаются искры из таких ярких цветных ощущений, пронизывающих собственные мышцы и сухожилия, и концентрирующихся в одном месте. В самом низу, там, где он неистово сильно доказывает ей, кому она принадлежит. Она испускает сорванные стоны, отпечатывающиеся на зеркале, прислоняется щекой к приятной холодной глади, создающей преграду к тому, чтобы не рухнуть вперед. Она давно рухнула. Еще тогда в комнате. В ту самую пропасть, в которую он ее толкал. Сейчас. Грубо. Эгоистично. Жадно. Он тянул, она послушно следовала и падала, падала, падала. Вместе с ним. В лапы бессовестной и такой манящей безнравственности. Её усилившиеся рваные постанывания довели его до точки невозврата. Он напрягся всем телом, заставляя девушку вжиматься в стык раковины и с большей силой дергал её трепыхавшееся дрожью тело в себя. Как можно ближе. Как можно сильнее. Пальцы надавили на кожу бедер, он испустил стон, пульсируя вокруг сжимающей его кожи. Интенсивность увеличивается, он погибает, захлёбываясь в ощущениях, боится спугнуть нарастающую дрожь, иглами простреливающую собственное тело. Он плавится. Рассыпается под действием усиленного спазма, нахлынувшего так резко, что последние толчки были сопровождены рваными движениями, от чего девушка сползала по стеклу лицом, с дикой сладостью закатив глаза, наслаждаясь его финальным мычанием. Подавленным, сдержанным. Существующим только для неё одной. Он будто окаменел, а следом нахлынула волна дикого и такого явного расслабления. Рука сползла с затылка к лопаткам, а следом за ней и девушка, придавленная к зеркалу. Он смог припасть лбом к щеке, прикрыв подрагивающие веки. —Это тебе за то, что сбежала из моей комнаты, подруга. Джи разомкнула веки, ловя его рваные фразы, которые причинили такой же дискомфорт, как его отстранение бедер, хотя лоб еще вжимался в ее сжавшуюся челюсть. По ощущениям он натягивал белье, штаны, а после слегка чмокнул ее в щеку, высвобождая тело из собственных оков. Джи, всё ещё гоняющая воздух в напряженной груди, отклонилась от стекла, изрядно запотевшего от ее дыхания. —Тебе обязательно всё портить сейчас? Её голос, подобно ледяному расплавленному железу, осел в его затуманенном разуме, он поднял глаза, вглядываясь в отражение девушки, смотрящей в раковину, — Что? —Зачем ты так? —Поднимает глаза, устремляет взор прямо на него, через зеркальную связь, — Ты ведь прекрасно понимаешь, что я не могла иначе. Он секунду помедлил, разглядывая ее лицо, резонирующее с тем, что случилось, протянул руку, разворачивая к себе, другой рукой вытягивая бумажные полотенца из держателя, вкладывая ей в руку, —А ты зачем так? — Джи хмурит брови, Чонгук издаёт смешок, — Сначала позволяешь целовать себя, потом отталкиваешь, потом снова повторяешь всё это по кругу, ложишься со мной в постель, потом сбегаешь. Ты хоть раз задумывалась, что чувствую я? —И ты решил меня показательно унизить? Чонгук устало вздохнул, прислоняясь губами к ее лбу, — Я решил показательно тебе дать понять, что со мной это не работает. —Что это? —Все эти твои игры. Мы не друзья, ясно? И никогда ими не будем, прими уже это, хорошо? —И как ты, черт возьми…. —Тсс…—Прислонил палец к ее губам, победно улыбаясь. —И как ты, черт возьми, себе это представляешь? — она так по-детски отпихнула его палец от губ, опухших от многочисленных поцелуев и злостно шипела, вызывая у него приступы умиления. —Обсудим это в туалете? Ее злит его ирония. Её злит его это умение находить веселье там, где оно не уместно. —Хочешь под камерами? —Я не против, —пожал плечами. —Чонгук. —Хорошо, тогда после концерта, у меня в номере, —короткий чмок в губы. Она не успела отреагировать, как он выскользнул за дверь, предварительно выглянув во мрак темного освещения. Оставляя ее одну. С бумажными полотенцами в руке. С явно побитой самооценкой и израненной гордостью. Выходила она на ватных ногах. Снова кралась, как рысь, и оглядывалась на каждый шорох. Парни давным-давно сопели на своих местах. Шуга свернулся калачиком, накрывшись пледом по самую голову. О том, что это он, напоминали лишь платиновые волосы, выглядывающие из-под покрывала. Джин так и уснул в сидячем положении, даже не удосужившись опустить кресло, закинул голову назад и спал с открытым ртом. Намждун лежал на своём локте, с выставленной рукой, и сопел в этих директорских очках, как называла их Джи. Ён так и заснул в своих наушниках, из которых писком доносились звуки классической музыки. Джи прокралась мимо него, останавливая взор на Чонгуке, у которого скатилось одеяло, он сопел как ребенок, с расслабленным лицом. Таким милым. Он действительно походил на зайчонка. Джи даже не подозревала, что его сравнение с таким милым пушистым зверьком действительно уместно. Когда он не спорит, не ругается, не хмурит брови и не таращит свои глаза. Глаза. Такие красивые глаза. Смотрящие на неё через зеркало и вожделевшие каждый её сантиметр кожи. Глаза, которые покоились сейчас под веками и видели десятый сон. Надо же, отрубился как все мужики, сразу после секса. Девушка чуть слышно хмыкнула, поправляя одеяло повыше, и позволила себе слегка нависнуть над ним, разглядывая его приятные черты. Рука произвольно потянулась к челке, упавшей на глаза. Тэхён, спавший рядом, казалось бы, ощутил ту пылающую энергетику, излучаемую девушкой, слегка приоткрыл глаза. Совсем незаметно, и узрел её тонкое, бережное касание к волосам Чонгука, её заботливое укладывание пледа на его плечи и едва заметную ухмылку. —Кролик, — полушепот на грани звучания, заинтересованная улыбка окутывает её лицо. Она отходит к своему месту, укладываясь. Тэхён не следит за ней. Тэхён еще какое-то время смотрит туда, где она стояла.

***

Отключать чувства куда проблематичнее, чем кажется на первый взгляд. Приходится изощряться и тихо ненавидеть себя за неспособность забыть о произошедшем. Даже под прицелом записывающих устройств. Где бы он ни был, чтобы он не делал, всё равно притягивал к себе её взгляды. Тонкие, едва заметные и такие нужные. Она заставляла себя думать о записи шоу, но получалось только лишь о его пальцах, сдавливающих бедра до синяков. В раздевалке, переодеваясь в нелепый, цветастый костюм, она оглядывала синюшную кожу, выглядывающую из-под резинки трусов, проводила пальцами по четкой круглой синеве, и ноги снова теряли равновесие. Джи Су, расслабься. Просто. Расслабься. Развлечения японцев для неё — это что-то с чем-то. Она вдоволь насмеялась на шоу, где им давали немыслимые задания. Парням задавали вопросы о японской культуре, и за каждый неправильный ответ отдувалась Джи. Её привязали к огромному круглому стенду и раскручивали после каждого провального ответа. Чимин утирал глаза, искрящиеся слезами, как только Джи застывала боком или вверх ногами. Следующий аттракцион в этом адовом шоу был проще — засунуть руку в коробку и потрогать предмет на ощупь. Пять коробок — пять сердечных приступов. Хосок визжал точно так же, как и Джи, едва прикоснувшись к лягушке. Чимин сдерживал позывы к истеричному смеху, ощупывая кастрюлю с крышкой. Шуга достаточно сдержанно и более тщательно исследовал предметы и угадал почти все, заслуживая аплодисменты импровизированного зала с массовкой и наблюдающей со стороны кучки бантанов. Чонгук закусывал губу и храбро блуждал на дне каждой коробки и даже угадал три предмета из пяти. Все звонко смеялись, включая ведущего. Хотя бы один свободный глоток воздуха, когда почти постоянно теперь нечем дышать. Стоило ему едва коснуться её, проходя мимо, или говорить что-либо устремляя глаза в её сторону, и мир переворачивался с ног на голову. Джи медленно, но верно сходила с ума. Она в точности помнила мягкость его губ, твердость его пирсинга, настойчивость его глаз, которые смазано смотрели на неё после случившегося. Крыша ехала, она точно это поняла, когда заставляла легкие набрать больше воздуха и запечатывать его запах, стоило ему пройти мимо на съемках. Джин мучил пальцами мягкого плюшевого зайчика, лежащего на дне коробки с таки лицом, как будто его сейчас стошнит. Зайчик. Джи глянула в сторону Чонгука, погрузившегося в процесс и раскачивающегося непоседливо из стороны в сторону. —Как я раньше не замечала? —Что? —Тэхён, появившийся в поле зрения и закрывающий вид на профиль Чона, смотрел с таким интересом, что выдернул Джи из собственных размышлений с корнем. —Прическа тебе очень идёт, говорю, — девушка засмеялась, отвлекая парня от подозрений и слегка разлохматила ему миндальные волосы. —А мнее? — Чимин, сидящий с другой стороны, улыбчиво наклонился к девушке, подставляя свои уже изрядно потемневшие волосы под ее пальцы. — И тебеее. Всё еще улыбаясь, она позволила себе еще один короткий взгляд в его сторону. Не смелый, достаточно незаметный, ведь ее лицо еще расплывалось в улыбке для Чимина, а глаза еще искали человека, который овладел ее мыслями. Круги ада не закончились. Джи изрядно наскучили камеры. Держать планку и не зыркать в сторону Чонгука слишком часто было слишком непостижимым запретным удовольствием. Чем больше она не смотрела, тем больше хотелось, чтоб смотрел он. И когда это происходило, она медленно подходила к точке кипения, к той плотно засевшей мысли о том, что этот человек безвозвратно разломал стену, которую она строила между ними. Сидя в ресторане ближе к Шуге, она подперла голову рукой, ковыряя палочками суши, которые совсем не умела есть. Её как назло усадили в самом приметном месте, во главе стола, как единственную девочку. Спасал лишь тот факт, что помещение снято только для группы. Дежурившие на входе фанатки так пищали, что у нее до сих пор гудело в ушах. Настроение упало на самую нижнюю отметку. Джи устала, а черное японское кимоно, в которое ее нарядили стилисты, слегка сдавливало в районе рёбер. Скучающий взгляд метнулся в тарелку Юнги, который точно так же неумело ковырял рыбу, а потом и на него. Она едва слышно вздохнула, опуская глаза. —Чего грустишь? Парень, не поднимая глаз, всё еще пытается ухватить палочками кусок рыбы. —Думаю, что останусь голодной на сегодня, как вообще это есть? Шуга игриво зыркнул на неё, слегка отодвинул тарелку и, оглядевшись на остальных, занятых поглощением пищи и рисовой водки, наклонился в её сторону, подзывая пальцами. Джи повторила за ним, заинтересованно глядя в ехидное лицо блондина. —А я думал, это потому, что Чонгук сидит на другом конце стола. Че? Джи Су хлопнула глазами, вглядываясь в улыбчивое лицо. —Что? — Джи нервно выкашливает смешок, косясь на сидящего рядом с ним Хосока, на лице которого уже были написаны ответы на все вопросы, — Что за бред? Какая мне разница, где он сидит? Хосок придвинулся ближе, толкнув Юнги в локоть своим, оголил белоснежные зубы и сказал то, от чего у Джи перехватило дыхание, — Походу ты был прав, она не расколется. Джи выпустила очередной, достаточно неправдоподобный смешок, оглядывая помещение. Парни, изрядно выпившие, развалились на своих стульях и разбились на кучки, обсуждая что-то между собой. Чонгук закинул руку на плечо Тэхёна и громко смеялся, смотря сырые кадры со снятого днём шоу, Чимин пил с Джином на брудершафт, а потом они ржали над маленькими японскими рюмочками. Намджун занят едой. Джи, всё еще криво улыбаясь, смотрела на Шугу, вид которого явно был недоверчивым. —Ребят, я не понимаю, о чём вы, мне нет дела до мистера «Я всё могу лучше вас всех», — девушка откровенно врала, сминая пальцами шелковое полотно своего кимоно на коленях. Парни переглянулись, Шуга вытянул ладонь из-под стола, смотря на девушку с таким пиздецки спокойным видом, пока разочарованный Хосок доставал 100 баксов из внутреннего кармана своего пиджака и вкладывал их в вытянутую руку. Что происходит?! Джи хочет спросить, а разве был смысл, когда точенные и точно что-то знающие взгляды ковыряли её, выдергивая правду по ниточкам на ментальном уровне? —А мне казалось, в туалете так мало места, — Юнги растягивает губы в мерзопакостной улыбке, — Как вы там поместились? Хосок хихикнул. Блять…. Нет! Джи вытаращилась на бронированного Юнги и остервенело начала шикать, заткнув ему рот ладонью, оглядываясь по сторонам. нет, нет, нет, нет Очередной пиздец свалился на голову. Катастрофический, просто, блять, чудовищный пиздец. Джи вглядывалась в смеющиеся глаза, выглядывающие из-под ладони и готова была провалиться на месте. —Вы конспираторы хреновы, —сияющий Хосок шепчет, наклонившись к столу, ближе к очевидно паникующей девушке, — Вообще-то другие люди тоже могут ходить в туалет по ночам, это вам на будущее. —Щас просто замолчи, — Джи ткнула пальцем в Хосока, высвобождая Юнги из оков своей ладони, глядя на них по очереди с убийственным выражением и злостно шипела, —Уже всем растрепали? —Да угомонись ты, —Юнги махнул рукой, оскорбительно скорчившись, —Мы, по твоему, придурки вообще? Просто будьте осторожнее и не палитесь так очевидно, вот и всё. —Давно это у вас? — Хосок не унимался, сложив руки на стол, придвинувшись как можно ближе и расплылся в максимальной иронии, на которую только способен, — Тэхён знает? —При чем здесь Тэхён? — Джи морщит лоб, всё еще пытаясь утрамбовать истеричную панику на дне своей потрясенной души. Доигралась… —Ну да, логично, знал бы Тэхён, знал бы и Чимин, а этих двоих уже давно бы порвало от шуток про Джигуков, — Юнги сам себе кивает, откидывая салфетку на тарелку. —Кого? —Джи продолжает хмуриться, резонируя в эмоциях, отражающихся на их лицах. —Ну Джигук, Джи и Гук, ты че, комменты не читаешь? Хотя я там вроде и Джихён видел и, по-моему, даже Юнсу, — Хосок так ярко улыбается до момента, пока не получает толчок в бок, а Джи прикрывает веки, в сотый раз сгорая от стыда и бессилия. Всё.Финиш.Приехали.За-На-Вес. —Ай, да успокойся уже наконец, —Юнги подбадривающе похлопал поникшую девушку по плечу, откидываясь на спинку стула, —Кому какое дело? Ты кайфуешь рядом с ним, он кайфует от тебя, че ты так паришься? Намджуну не скажем, не ссы, это ваше дело. Девушка помедлила, подбирая слова, и выпалила достаточно горькую для себя правду, — Я всё же думаю, что это нужно прекращать, я ведь подставляю этим всю группу. —И что? А он нет? И зная все риски, всё равно выбирает тебя? Джи запнулась, вглядываясь в лицо, которое не трогает больше ни одна эмоция. Шуга рассудителен и достаточно откровенен. Как и всегда. —Кого это касается кроме вас двоих? Может, ты неправильно воспринимаешь слово «контракт»? Мы тут все не без греха, одна ты у нас — мать Тереза. Джи опускает глаза, не торопясь отвечать. Да и ответить было нечего. Боясь запятнать свою благодетель, она вдруг осознала, что до этого нет дела, по крайней мере парням. Ползущий по коже холод сгоняет подмигнувший ей Хосок. -Так просто да? Всё проще, чем ты себе представляла? —Я… —девушка запинается, бегая глазами по столу и слегка мотает головой, — Я не знаю. —Судя по звукам из туалета, ты давным-давно всё знаешь, — Джи разгромлена в пух и прах. Всё что ей остаётся, это скорчить мину, опустить веки и обтекать на месте. Щеки полыхают, уши тоже, а пальцы уже давно свело от того, как сильно они вцепились в атлас своего платья. —Слушай, чего ты боишься? — Юнги не унимался, видимо вошел во вкус. Даже его изрядно холодные черты были тронуты мелкой заинтересованностью. Он будто переживал за что-то важное для себя и не понимал её. Снова наклонился, дернув головой в сторону пьяного зрелища, — Открой глаза. Джи проследила за его эмоцией, переводя глаза на мемберов, которых заботило сейчас собственное пьяное веселье. Джин пьяно шатался в медляке, положив голову на плечи миленькой официанточке и вальяжно вёл её в танце, при этом закрыв глаза. Чимин активно флиртовал с еще одной, закинув руку на спинку соседнего стула. Эти его улыбочки и взгляды. А та ведётся, демонстрирует ему все свои 33 белых, а может быть и 32. Джи не видела из-за того, что девушка стояла к ней практически спиной. —Будет же проще, если вы перестанете прятаться по углам, а мне и Джею не придется прикрывать ваши задницы, дежуря у входа в туалет. Джи блеснула недовольством в сторону парня, — Вас вообще-то никто не просил, на секундочку. —О чем шепчи…ши…чесь? Пьяный Тэхён — очередное произведение искусства и милое открытие Джи. Опирается рукой о спинку стула девушки, улыбается от уха до уха и с интересом кидает заторможенный взгляд на образовавшийся кружок. —Так мы о… —Хосок глянул на Джи, которая умоляюще смотрела на парней, едва мотая головой. Она не хочет говорить это близкому человеку так, и тем более не хочет, чтоб ему говорил кто-то другой, кроме них с Чонгуком. Она не готова, и она знала, что он не готов. —Мы о том, что тебе пора в гостиницу, — Джи приподнимается, улыбчиво придерживая рухнувшего ей на плечо, смеющегося парня. —Джи-Джи, — хмыкает опущенная голова, способная произнести похоже только это. —Джиии, ты такая красавит…ца, — Тэхёна ведёт в сторону, девушка пытается придерживать парня на месте, пока он приподнимает свои ладони и кладет ей на щеки, смотря расфокусированным взглядом ей в лицо. Расслабленная улыбка касается его губ, он хмыкает себе под нос, — Потанцуй со… — икает, всё еще продолжая хмельно растягивать губы, —…мно…й… Юнги закатывает глаза, поднимаясь с места, — Так, пошли. Я с тобой потанцую, —Юнги перекидывает руку парня себе на плечо, практически отрывая того от девушки. —Я не хочу с тобой, — парень пытается вывернуться, следуя заплетающимися ногами в сторону выхода и тянет руку к ней, — Джиии. —Шевели ногами давай. Юнги поволок повисшее на себе тело к черному входу, оставляя на душе довольной девушки облегчение. Она прикладывает ладонь к собственной груди, пытаясь унять умиление, разыгравшееся прямо в том месте, куда легла рука. Первый свободный вдох за последнее время. Первая радость. Такая неподдельная и искренняя. Облегчение. За этот день, за этот разговор. Она, наконец, не скованна давящим на неё грузом. Присела обратно и с такой же расслабленной улыбкой наткнулась на выходящего со стороны туалетов Чонгука, машущего руками в разные стороны, стряхивая воду. Его лоб слегка поблескивал от влажности, волосы тонкими полосками прилипли к коже, а глаза такие красивые. Такие заинтересованные, и смотрят только на неё. Сердце сжалось и забыло как работать. С каждым его шагом непослушный орган выделывал немыслимые кульбиты. Этим ощущениям она точно может дать оценку. Хосок, сидящий рядом, уже все её выводы отразил на своем лице, скрестив руки и наблюдая, как ее глаза прячутся, стоило Чонгуку отодвинуть стул и присесть к ней, поставить локти на стол, сцепить пальцы в замок и смотреть на неё. Всё это он делает идеально и отточено. Хосок хлопнул по коленям, желая не вклиниваться в напряжение, возникшее после появления парня, — Мне нужно выпить, — стул отодвигается, шаги удаляются, а сердце Джи замерло. Будто прислушалось. —А ты не хочешь выпить? Джи осторожно приподнимает взгляд, пробуя установить зрительный контакт с человеком, который не стесняясь таращился на неё. Она ощущает дрожь в коленях, чувствуя себя излишне скованно, будто школьница на первом свидании. Первый за весь день долгий, сосредоточенный взгляд на себе, и она готова на немыслимые вещи, подпитываясь этим сладким интересом к себе. Он слегка подается к ней, тянется к ее уху, после чего ударяет слух пламенным шепотом. —Я хочу кое-что другое. Джи резко дергается, улавливая взглядом его в этот момент. Такого не соответствующего своему шепоту. В этом классическом костюме, с этой смешной бабочкой и до безумия добродушными глазами, в которых проскакивают всё те же искры. Они в первый раз позволяют себе смотреть дольше положенного. Друг другу в глаза. Джи пропускает его взгляд через себя, практически не моргая, пытаясь как можно сильнее впитать его радужки. —Ты прав, — Джи Су позволяет себе сказать правду, признать ее и полностью поверить. Она еще загипнотизировано смотрит ему в лицо, которое слегка меняется в вопросительном жесте, но он молчит, слегка приспуская эту самодовольную улыбку победителя, — Мы не друзья.