Collaboration

Чонгуку оставалось сейчас вглядываться в такие же напуганные глаза, в которых отражалось столь сильное волнение, как в своих собственных. Она наполнена переживаниями и паникой, а значит не ждала Чимина. Не искала встречи с ним, не виделась тайно и не разорвёт Чонгука на части, сама того не подозревая. По крайней мере сегодня. Это эгоистично радовало. Он ловил каждый растерянный взгляд, метавшийся по лицу. Каждую эмоцию, что искажала прекрасные черты. Сейчас не самое лучшее время, но думал он об абсолютно других вещах. Такая милая после сна… Эти волосы такие шелковистые на ощупь, их надо распустить… Ты так мило удивляешься, Джи… Она не умела читать Чонгука и поэтому утопала сейчас в панике в одиночку, пытаясь разглядеть в нем ответы на вопросы, которые он сам не знал. Она не придумала ничего лучше, чем подскочить на месте, словно обезьянка и, завалив брюнета на лопатки, перекатиться по обомлевшему телу, придавливая к месту своим весом, и спрыгнуть, спотыкаясь на месте, нестись к двери. И делает всё это так профессионально и быстро, отметая растерянность и шок в сторону, как будто проделывала это уже тысячу раз. Впечатывается спиной в дверь и глядит так, как будто убегает от маньяка. Чонгук, сменивший на лице уже с десяток эмоций, сел на кровати, спустив ноги на пол, и вытянул руки в сигналах и шептал «не открывай». Джи выпучила в ответ глаза, агрессивно жестикулируя, и громко шипела, — Не открою, сам зайдёт! Не тупи! Ее такие явные оголенные эмоции напомнили ему Тэхёна. Он вдруг понял, что они походили друг на друга, как брат и сестра. Такие взрослые дети, умудряющиеся ломать восприятие серьёзных ситуаций и делать происходящее лёгкой и позитивной дилеммой, а не раздувать до размеров колоссального пиздеца. Хоть он и творился на ее лице, до того момента, пока она не впечатала свою грудь в дверь, разорвав контакт со своими глазами. Чонгук подкрался к ней на носочках, уткнувшись в хрупкую спину своей грудью и, кажется, перестал гонять воздух в легких, когда послышался писк разблокировки. Девушка высунула только голову, сильно вытянув шею, дабы не открывать большего пространства для чужого взора. —Ну и чего ты тут вопишь ни свет ни заря? Актриса. Ее голос звучал сонно и умиротворенно, натурально загоняя в голову мысли о прерванном сне. Если бы Чонгук был на месте Чимина, даже он бы поверил. Но Чонгук не на месте Чимина. Чонгук здесь. С ней. Стоит прямо за дверью, впритык к ее телу, смотрит на ее прижатое к двери плечо, закинутую на дверь руку. На шею, которая выглядывала так соблазнительно из-за стыка дверной глади. Появилось желание провести пальцами по затылку, сместиться к шее, слегка сжать и, наплевав на ошалевшего Чимина, втянуть ее в номер, закрыв дверь, и продолжить эту тактильную игру, которая мучила обоих уже несколько месяцев. Переступить черту, чтоб наконец успокоить Цербера внутри, начинавшего скулить, стоило ей появится в поле зрения. —Спишь ещё что-ли, соня? — неизменность в позитиве светловолосого парня столкнулась с её поддельной сонливостью, — Пошли на завтрак, там Тэхён тебя потерял. Чимин двинулся в её сторону и застопорился, когда она прижала дверь еще сильнее. — Чимин, я не одета. Чонгуку не надо быть ясновидящим. Он знал эмоцию, которую выдал следом Чимин. Смотрит на неё в этой нахальной не многозначной улыбке. Интересно, улыбался бы он так, если бы видел, что происходит по другую сторону преграды между ними. Чимин в действительности проявляет дружескую заботу, или у Чонгука крыша просто поехала от ревности? Какой ревности? Ревность? Чонгук не знает, что это. Он ощущал подобные эмоции только в школе, давным-давно, когда готовился дебютировать, и у него тогда были отношения. Тогда что это за неприятные сжимающиеся ощущения в груди, когда она так мило, с улыбочкой врет ему прямо в лицо сейчас? Захотелось стереть с лица ее восторг. Вытворить что-то, что подкосит ее ноги, а глаза распахнутся, и Чонгук с удовольствием бы смотрел в эти карие блюдца. Глаза брюнета сместились на ее спину, обтянутую голубой тканью, на поясницу, которая была чуть изогнула из-за прижатого к двери корпуса. На выпирающие ягодицы. Совсем близко к нему. Стоит немного потянуться, и можно осторожно упереться в идеально натренированные бедра. Он представлял, какие они упругие на ощупь. Рука так и чесалась проверить свою догадку. Глаза замерли на округлостях, которые будто приглашали его слегка придвинуться и прижаться. Пусть поймёт наконец, как ее присутствие влияло на него. Какое колоссальное напряжение росло в нем, стоило им сократить дистанцию. — Стесняешься меня, куколка? Хочешь, помогу тебе скорей натянуть панталоны? Джин там щас всё сметёт на пару с Тэхёном, пока ты тут голышом разгуливаешь. Смех Чимина еще дребезжал эхом. То ли от того, что тот в коридоре, то ли от того, что все мысли заняты совершенно не этим бесполезным трёпом. Она улыбается. Пытается казаться тактичной и повседневной. — Спасибо, у меня есть на это свои руки. О да, у меня тоже есть руки. Он завороженно проезжает пальцами по пояснице, мучительно близко к заветным выпирающим округлостям, собирая край пижамы. Она ощутимо вздрогнула, подогнув ногу в желании отодвинуться подальше от прикосновения. Шибануло моментально. Он почувствовал, притронувшись одной ладонью. —Вообще, я хотел сказать, что ты большая молодец, ты выручила Тэхёна, — Чимин закинул руку за голову, взъерошивая и без того торчащие волосы, смутился, улыбчиво глядя на лицо, которое пыталось сохранять спокойствие, — И мы выступили. Ты совсем неплохо справилась для первого раза. — Ага… Чонгук подавил смешок, закусывая губу, когда из неё вырвались встревоженные звуки. Рука забралась под атласную ткань, комкая ее, без труда получая доступ ко всему, что он хотел. Ощутить мягкость ее кожи, теплоту, податливость. Исследовать сантиметр за сантиметром, без спроса вторгаясь в запретное пространство девичьего тела. Ее кожа отозвалась на прикосновения моментально, вызывая волнообразную рябь. Пьянящее чувство, потешающее собственное самолюбие. Она чувствительно вздрагивает под подушечками его пальцев. Рука съехала вбок захватывая больше участков, а затем к животу, по-хозяйски надавливая пальцами. Она слегка дернулась, хлопая глазами, будто бы сейчас упадет, всё еще смотрела на Чимина, рассказывающего о своих впечатлениях. Парень заметил блуждающую растерянность в её отстраненных глазах. Она старалась цепляться за дверную гладь, сосредоточившись на его рассказе, хотя вызывала чувство, что находится здесь только физически. — Куколка, — брови парня забавно уехали на лоб, — тебе плохо? — Нет, с чего ты взял? — напряженное, поддельное спокойствие. Довольный Чонгук внимательно следит за содроганием ее мышц. Она извивается так, будто это не его пальцы у неё под одеждой, а что-то холодное, словно дискомфортный кусочек льда жалит кожу. Тело пробила мелкая дрожь, которую он чувствовал всего лишь одним прикосновением. Он уловил ее смятение, когда ладонь слегка надавила на живот и тело вжалось в него, сокращая остатки дистанции. Глухой напряжённый вздох вырвался из глотки. Он стиснул зубы, понимая, что ходит по лезвию ножа, позволяя себе непростительные вещи. Она, наверное, бы уже заехала ему по морде. Плевать. Пусть знает, что она с ним делает. Пусть ощутит на собственной шкуре, что играет с огнём, выгибая вот так спину. — Так вот, я просто хотел сказать, твоё выступление… Она пытается слушать, но его рот двигался, а звук был настолько тихим, будто он стоит не напротив, а в соседнем здании. Удаётся только проглотить шок, застрявший в горле, сомкнув свои пальцы на его руке, покоившейся под атласной тканью, беспорядочно надавливающей на кожу. Рука съехала под нажимом вниз, заставляя тело по инерции вжаться в таз. Она ощутила твердость, упирающуюся в свои ягодицы, и держалась из последних сил, чтоб не выпустить измученный стон. Сползая по двери, не удерживая мандраж, она всё еще упрямо смотрела в лицо Чимина, который запнулся на слове, вглядываясь в неё. Дрожащую, очевидно паникующую. — Точно всё хорошо? — Да, да… Я… — сглатывает, удерживая разум на месте, когда чужие пальцы коснулись резинки пижамных штанов, — У меня просто несварение… думаю пропустить завтрак. Мужские пальцы преодолевают преграду, ныряя ниже. — Может, Тэхён тебя заразил? Она начинает кивать, рассеяно смотря сквозь встревоженное лицо Чимина, и стопорит себя, отрицательно качая головой, отдавая все силы тому, чтоб сдерживать руку, пробирающуюся вниз и касающуюся нижнего белья. — Нет, я думаю это вчерашняя рыба, — она распласталась по двери, радуясь, что это видит только Чонгук, — Я немного полежу, ладно? — Да, только успей к тому времени, как… — Чимин говорил это уже закрывающейся двери, провожая исчезающую в номере голову, — Приедет Седжин… — Ты что вытворяешь? — она пытается резко развернуться, но рука, обхватывающая ее, не дала этого сделать, блокируя порыв. Легкие усиленно начали работать, подскочившее давление выбросило в кровь лошадиную дозу адреналина, стоило ей почувствовать дыхание на собственной шее. — Ничего не могу с собой поделать. Снова с этой хрипотцой. Так, как ей нравилось. Так, что глаза закатываются в лёгком приступе эйфории, — Ты такая вкусная. Она сдаётся этому тихому тембру, звучащему около уха, и смыкает веки, поддаваясь слегка грубому порыву, в котором она влетает в закрывшуюся дверь своей грудью. Сдерживать скрипучее дыхание больше не требовалось, и она выпустила скопившееся напряжение, упираясь лбом в дверь, все ещё с силой сжимая пальцы, застывшие на границе резинки трусов. Пальцы Чонгука уперлись рядом с ее головой в прямую гладь, губы беспорядочно поползли по шее, увлажняющейся от его дыхания. Он растянул губы, она чувствует. От ее ощутимого стона, такого мягкого и отзывчивого. Вжал ее в себя, все ещё покоившейся внизу живота рукой. В паху горячо, хотя на них, как ему казалось, толстые слои одежды, он даже представить себе не мог, как будет гореть разрушающая страсть, когда он почувствует ее, избавившись от ткани. —Чон…гук… не сейчас… — он бормочет его имя, давится короткими выдохами от каждого движения на своей коже, пока он вдавливает ее в свои бёдра, увлечённо покрывая шею короткими поцелуями, — Пожалуйста… —Сама виновата, — чужой шёпот ласкает слух между поцелуями, —Ты видела свою задницу? Его пальцы, поглаживающие всё это время кромку кружевной ткани, пробуют сместиться вниз, за границу черты, которую он вот-вот перейдёт. Ее сомкнутые пальцы пропускают, дают некое разрешение, и ему даже потребовалось приоткрыть глаза, чтобы поверить в действительность. Ее зажатость всё ещё присутствовала. Она опять напряжена до предела, закрыта, и ему казалось, что Джи позволяет это с огромными усилиями для себя. В голове крутились глупые мысли о том, что она девственница. Другого объяснения он не находил, учитывая, как сильно ее изводит дрожь, стоило слегка нырнуть в тонкую кружевную ткань, ещё даже не достав до чувственного места. Стало не по себе от собственного эгоизма. Что-то не так. Она слишком зажата, бормочет отрицания и стягивает кожу на запястье. Оторвать губы от ее гладкой кожи было невыносимо, даже болезненно. Он оперся лбом о ее затылок, дышал так рвано, напряжённо и даже разочарованно, взяв себя в руки. Пальцы сместились вверх, и собственные догадки о том, что она совсем не готова, топили разум в оцепенении. Не готова сейчас, или не готова с ним? Или не хочет ни того, ни другого. Он слегка отшатнулся, дав ей больше личного пространства, игнорируя орущее в мозгу возбуждение. Девичье тело наконец разворачивается. Он получает возможность узреть ее лицо. Стало легче от ее этого благодарного вида. Горящие глаза обжигают своей невинностью, он наклоняется к ее лбу, закрывая глаза, не в силах выдерживать сейчас взгляд ее глаз. Ладонью тянется к лицу, прикоснувшись с вселенской благодарностью она шепчет едва слышно. —Спасибо. —Тебе спасибо. —За что? Ее этот удивлённый тон — самое невообразимое в списке милых вещей, которые делает Джи. —За то, что не даёшь мне быть эгоистом. Парень обхватывает личико пальцами, приглаживая выбившиеся из пучка пряди волос и целует ее в кончик носа. —Не могу целовать эти губы, не почистив зубы, — он проговорил это с достаточно довольным видом, а после вынырнул из номера так же быстро, как и появился в нем. Только когда она осталась одна, позволила панике окутать все тело и отойдя от двери, приложила пальцы к груди, в попытке обуздать бешеные скачки под рёбрами. —Так Джи, вдох, — натужно втянула воздух ноздрями, —выдох…

***

Ровно через 6 часов тяжёлого измотанного пути в Сеул Джи сидела напротив Бан Ши Хёка, пытаясь договориться с собой о сбрасывании нервозных импульсов. Но как оказалось, у собственного эго были свои планы на этот счёт. Чонгук, ехавший рядом, незаметно от чужих глаз сжимал ее пальцы своими в немой поддержке, хотя сам пялился в свой телефон или делал вид, что спал. Тэ замучил ее расспросами о самочувствии, потому что она пропустила завтрак, а встретились они только на сборах. Ее смущали камеры, которые крутились теперь рядом, запечатлевая ее настроение, поведение и повседневную жизнь. И ее смущали его взгляды. Чон изменился после проведенной вместе ночи и будто пытался держаться ближе, чувствуя ее переживания и растерянность. Хосок сказал, что она привыкнет и перестанет замечать вторжение записывающих устройств в свою личную жизнь. Чимин, похоже, дул губы, не заговорив с ней больше после случая в коридоре. Она обещала себе поговорить с ним после инквизиции, при условии, что останется жива. Перед дверью в кабинет, где будет решаться ее судьба, Намджун сложил ей руки на плечи и подбадривающе твердил о спокойствии. Да, сейчас бы не мешало успокоиться. Ей и Намджуну, постукивающему подошвой своих кроссовок. Он очевидно нервничал, сбрасывая напряжение через ритмичное постукивание ботинка. Она делала то же самое, отбиваясь пальцами по подлокотнику. Чонгук, сидящий рядом, повернулся к ней и положил ладонь на ее руку, прерывая панические скачки. Девушка отвлекалась на жест, потом на его лицо и поймала в его настрое ту самую поддержку, которая блестела в глубине темных глаз. —Успокойся, — произносят совсем неслышно губы. Бан Ши Хёк, расположившийся за своим столом, ещё пялился в документы и создавал образ занятого человека, излучая слишком подозрительное спокойствие. —Намджун, — нарушил напряжённую тишину сидящий рядом с Ши Хёком Дживон. Парень перестал отбивать ритм ногой и посмотрел на мужчину. —По твоему мнению госпожа Кан поступила разумно, игнорируя наставления руководства, или это больше относится к твоему личному фиаско? Чимин отвлёкся от изучения парочки сбоку, которая, похоже, была больше занята друг другом, чем переживанием за сложившуюся ситуацию. Намджун сдержанно поелозил на сидении, складывая локти на подлокотники, сплетая между собой пальцы. —Джи Су поступила опрометчиво в силу своего амбициозного характера, но уверен, что она преследовала благородную цель. —А именно? —вклинивается Ши Хёк— Не хотела ли госпожа Кан поскорее искупаться в лучах славы и побыстрее заявить о своих правах на хореографию? Тэхён напрягся, хотел возразить, открыв рот, срывая быстрые взгляды от Джи к Шихёку. —Госпожа Кан думала лишь о том, что один из немногих ее близких людей валяется без сознания за кулисами, а концерт на грани срыва. Глаза всех присутствующих уставились на обладательницу слов, гордо выпятившую подбородок. —Кажется, я говорил не с тобой, Джи Су, — обозначился Дживон, с которым у них с самого начала не сложился позитивный коннект, — Твоих объяснений не требуется. —Прошу прощения, — Джи поднялась на ноги, поклонившись, а затем выпрямилась с воинственной эмоцией, —Но прошу вас понять меня. Мне не нужна слава ни одного из этих мальчишек. Я не стремлюсь занять чьё-либо место или испортить репутацию компании. Хотите исключить меня из стажировки, пусть. Запретите дебют, хорошо. Выкинете из агентства или исключите меня из списка создателей хореографии или проектов, пожалуйста, но поверьте мне, — девушка повернулась в сторону Тэхена, удивление которого всегда было таким разным, достаточно очевидным. Джи слегка улыбнулась, вглядываясь в детские эмоции, — Если бы у меня была возможность вернуться в прошлое, я бы поступила точно также. Дживон переглянулся с Ши Хёком, после чего последний устало вздохнул, оглядывая подопечных, на лицах которых плясал откровенный страх за исход напряжённой ситуации. Отложил ручку, закрыл папку с документами и откинулся на спинку стула, смотря на то, как Намджун маячит ей сесть обратно. —Парни, оставьте нас с госпожой Кан наедине. —Хотите выгнать, делайте это в присутствии всех, —пробубнил Тэхён, ковыряющий ногтями ткань на своей коленке, не поднимая глаз. Враждебность Дживона можно было прочувствовать. Она откликалась в подавленном и совсем неприятном жесте. Снимает очки. Хлопает глазами в стол с оскорбленным видом. Поднимает взгляд на парня. —Молодой человек. Тэхён поднимает голову, встречаясь со скрытой агрессивностью, затянутой в галстук. —Вы не забыли, с кем разговариваете? —смерил парня напряжённым взглядом снизу вверх, —Вас попросили выйти. Джин хлопнул глазами. Чонгук вытянул руку и с нажимом сжал пальцы Джи, смотря в пол, искусывая губы. Седжин, стоящий у входа, наклонился к Намджуну, говоря что-то на ухо. Тэхён несдержанно оттолкнулся от подлокотников. В порыве. В удушающем шквале эмоций, который затягивал удавку на шее. Бессилие повисло в воздухе над каждым из мемберов в этой комнате. В глазах руководства так и читалось « вы здесь ничего не решаете», пока те сдержанно смотрели на разнервничавшегося парня, сложив руки на столе. —Она не отходила от меня ни на минуту с того самого дня, когда меня привезли в гостиницу. Не ела и толком не спала. А на сцену выскочила только тогда, когда меня соскребали с пола. Это не доказательство ее преданности своему делу? —Тэхён, не надо, — Джи не смотрит на Тэхена. Вглядывается в пространство, едва моргая, ища причину стычки только в своём необдуманном поступке. —Я не прав? — Тэ поворачивается к ней. К трусихе, которая виновато перемещает глаза на человека, в котором кипели эмоции, незнакомые ей до этого. Намджун поднялся на ноги, сложив ладонь на плечо, уводя парня к выходу, —Тэ, остынь, пошли. Чонгук поднялся следом, заглядывая в глаза девушки, до последнего не выпуская ее влажные от волнения пальцы, и последовал за Чимином, глядевшим на нее так же раздосадовано, как и Хосок, лицо которого она не узнавала. Слишком озадаченный. Слегка ошарашен. И больше не светится позитивом. Дверь прикрыл Седжин, оставшийся в помещении. Хосок оглянулся, встав на месте, как вкопанный и не знающий что делать. Тэ зарылся в волосы, зачесывая их назад и задрал голову, глядя в потолок, пока остальные разбредались по углам коридора. —Тэ, успокойся, — смиренно проговаривает Чонгук, опираясь лопатками о ближайшую стену. —Ты слышал? — Тэхён резко повернулся к другу, вглядываясь в опущенный профиль, — По-твоему это нормально? Она хотела как лучше, а мы просто будем сидеть и молчать? —Ты сделаешь только хуже, Тэхён, — Намджун остановился посреди коридора, засовывая руку в карман, — Не забывай, что ее выходка в SM встала поперёк горла руководству. Дживону не нравится бунт, это нормальная реакция. —Плясать под дудку компании — выход? Так ты считаешь? —А что ты предлагаешь? Наплевать на правила? Разорвать контракт? Пойми уже наконец, это не шутки. Она могла вызвать тонны негатива на наши головы, и это всё будет разгребать не она и даже не ты, — палец лидера устремился за закрытую дверь, где минутой ранее происходила показательная порка, — А вот они. Тэ покорно слушал лидера, опустив обессиленно руки, а за ними и глаза, прекрасно понимая, кто прав. —Мы ни разу не были участниками скандала, а вот она начистила харю главной рэперше герл-группы. Ты думаешь она и там хотела помочь? Хосок подошёл к Намджуну, успокаивающе похлопав по спине, —Ребят, давайте не будем накалять обстановку и просто дождёмся. —Первая умная мысль за сегодня, — звучит от Джина, убирающего волосы с глаз. Даже сейчас хотел выглядеть невозмутимым, занятый собственным самолюбованием. Прошло по меньшей мере около 20ти минут. Все сдержанно томились в ожидании, кроме Тэхена, наворачивающего круги. Юнги следил за его движениями, перемещая глаза вслед за его походкой. —Хватит маячить, в глазах двоится. Тэ остановился, переводя глаза с потолка на Юнги, вздыхая встал на месте. Чонгук отстукивал мелодию по стене, пытаясь занять голову другими мыслями, хотя у самого было желание ворваться в кабинет и унести ее отсюда подальше. После того, как он видел ее слёзы, ему больше не хотелось лицезреть боль на ее лице. Пусть даже не он будет ее причиной. Он даже составлял чёткий план на случай, если ее исключат. Поездки к ней, укутанным в капюшон, с очками на глазах и в маске. Тонны мороженного и крепкие объятия, в которых она будет нуждаться. Он хорошо видел картину, где ее нос зарывается в его ключицу, руки обхватывают его, притягивая к себе. Он будет гладить ее по волосам и рассказывать про концерты или новые съёмки, а она будет слушать. Пусть потерянная для сцены, но не для него. Дверь приоткрылась. Чонгук и Чимин синхронно оттолкнулись от стены, цепляясь взглядом за выходящий силуэт. Тэ резко развернулся, приоткрыв губы, хватая ими воздух. Опущенная голова, смотрящие в пол глаза, припечатанная к груди рука. Она будто бы боролась с панической атакой, не обращая внимания на людей, оцепеневших метрах в десяти от неё. —Джи? Голос Чон Чонгука как всегда выводит из транса, вытягивая ее на поверхность, и дает возможность глотнуть спасительного воздуха. Испуганные глаза устремляются прямо на него, рука опускается, а губы, выпустившие последний неровный выдох, едва дрогнули в тени улыбки. Непродолжительной, краткой, но искренней. —Она…—Тэхён выглянули из-за плеча Чонгука, непонимающе хлопая веками, —Она улыбнулась или мне показалось? —Это она? — Шуга шутливо сузил один глаз, подтянув пальцами веко и вглядывался в силуэт. Чонгук понимает, как его отпускает в тот самый момент. Как шар с гелием, устремляющийся в небо, когда она отталкивается от двери и бежит. Бежит, что есть мочи. Несётся прямо на него, оголяя зубы в широкой улыбке. Летит, не видя ничего вокруг. Он подхватывает ее настроение, улыбнувшись на столь детский порыв и ее тело, вырезающееся в него. Почти запрыгнула, так сильно улыбаясь. Заключив тело в тесные объятия, открывшиеся для неё. Чимин точно уверенный секундой ранее, что она сделает то же самое с ним, а не с Чонгуком, дрогнул в лице, излучая лишь неприятное удивление, срывающее с его лица мягкую улыбку. Руки опустились. Он оглядел Джина и Хосока, удостоверившись, что они не видели, как он тянулся в ее сторону. Напряжённый взгляд искал ответы на полу, пухлые губы сминались, царапаясь о собственные зубы. Он один задавался вопросом, когда она успела сблизиться с Чонгуком? Это никого больше не удивляло? Глаза нашли лицо каждого. Все заняты радостными возгласами. Тэхён светился, как гирлянда на новогодней елке. Хосок тоже. Даже Джин и Намджун в сдержанных улыбчивых настроениях кивали, совершенно не удивляясь их с Чонгуком порывам. Чонгук выпустил ее из рук и можно было даже натянуть радость обратно на лицо, подходя к ней. —Куколка, радуешься, что тебя выгнали? Чимин дружелюбно приобнял ее за плечи, слегка притянув к себе. —Не дождёшься, по крайней мере не следующие лет 10 точно. Она отступает, не вкладывая в жест очевидной, вдруг взявшейся из ниоткуда закрытости. Раньше этого не было. Пак уверен. Паранойя непричём. Чимин глянул на Чонгука, демонстрирующего ровные белые зубы, занятого по всей видимости восторженными горделивыми эмоциями и не замечавшего сейчас ничего вокруг, кроме неё. Давно он смотрит так? Искрится неподдельной радостью, хотя раньше искал пятый угол подальше от неё. Чимин спрашивает себя, что изменилось, хотя стоило спрашивать этих двоих. —Что сказали? Джи вглядывается в лицо лидера, с лица которого испарялась тревога и победно улыбнулась, —Повесили штраф, долго нудили о юристах, завышенных амбициях и сказали, что теперь глаз не сведут с моей косячной задницы. Там ещё что-то было про усиленную вокальную подготовку перед следующим концертом, а Седжин теперь будет докладывать про каждый мой шаг. —За твоей задницей и мы последим, — Чонгук улыбчиво кивнул, засовывая руки в карманы. —Так ты теперь официально с нами? Хосок восторженно подтянул уголки рта, прикладывая ладонь к лопаткам, Тэ так по-детски накинулся на неё, крепко обнимая, чуть приподняв, —Джи-Джи! Это так здорово! —Ви, поставь её, — Джин принялся разъединять обоих, сбрасывая с неё руки, —Она весит тонну, а ты ещё слаб. —Джин, ты нарываешься на грубости, — скрещивает руки, отходя от Тэхена, пока остальные хохочут. Саркастические гляделки в коридоре продолжились под восторженный шумный гам в доме. Стены и стекла так дребезжали от басов, что можно было подумать, что все устроили концерт прямо в апартаментах. Вечеринка в самом разгаре. Маленький журнальный столик завален выпивкой и закусками, а чуть подвыпившие Чимин и Тэхён хлопали в ладоши, раскачиваясь в стороны, сидя на диване, когда уже развеселившая, хмельная Джи пританцовывала, держа микрофон. Джин скрестил руки, заваливая голову на спинку дивана и завыл, закрыв стыдливо лицо ладонями, когда из колонок заиграла Super Tuna, сопровождаемая клипом. Джи почти хохотала в микрофон, напевая песню, и оглядывалась на монитор, пошатываясь пыталась повторять движения Джина в клипе. —Трепещет моё сердце Куда подевалась моя рыбка? —девушка пыталась сдерживать вырывающийся наружу смех, —Восточное море, западное море Где же рыбка моя? — Орала в микрофон расслабленным смеющимся тоном. Ржал даже Юнги, стоящий с бутылкой Соджу около дивана. Джи тянула за руку исполнителя песни, вытягивая микрофон к его лицу, с намёком закончить песню самому. Пока он допевал свой шедевр, отодвинув девушку в сторону, она танцевала, складывая ладони между собой, повторяя движения рыбы. Тэхён, Чимин и Чонгук валялись, надрываясь от смеха, пока парочка веселила своих зрителей. К ним присоединился Хосок, они втроём вопили Chicken Noodle Soup, синхронно и коряво повторяя хореографию из клипа. Джи запнулась о провод, упав на колени, и пьяно ржала, когда не менее пьяный Тэхён попытался поднять ее и завалился сверху. Следующую песню отдали Намджуну. Он исполнил Seoul. Джи даже успела ахренеть от того, что парень не являлся заложником одного рэпа, идеально тянул музыку, пританцовывал, щёлкая пальцами, и идеально попадал в ноты, в отличие от Джи и Хосока. Джи достался припев. Она так старалась не разочаровать лидера, зная его трепетное отношение к своим песням. Намджун хлопал в ладоши, улыбчиво демонстрируя ямочки на щеках и даже не жмурился, когда Джи не успевала за музыкой. —Итак! — Тэхён постучал вилкой по бутылке, привлекая внимание к себе, —Я хочу сказать! —Опять? —застонал Шуга, плетясь к дивану неуверенной походкой, —Я в говно, — икнул парень, прикрывая ладонью губы, — Я завтра не вспомню ниху… —Тссс, — Смеющийся, шикающий слишком громко Чимин дёрнул парня за толстовку, от чего тот завалился на него, начиная гоготать, —Тут девочка вообще-то. —Какая девочка! Она мембер! Мембер BTS! — Шуга завалился обратно на диван вместе с Чимином, до последнего пытавшегося его удержать, — Пардон, миледи, — отсалютовал распластавшийся на Чимине Юнги в сторону ржущей до слез девушки. Пьяное, веселое месиво. Из кристально чистого смеха и неподдельной радости. Джи хохотала, ковыляя к собирающемуся около столика кругу, придерживаясь за такого же ржущего и спотыкающегося Хосока. —Джи-Джи! Я хочу поздравить тебя с мини-дебютом, — парень поднял бутылку в знак тоста, —И с тем, что ты, наконец, стала нашей сестрой! Помещение трещало по швам от громогласного хорового воя и схлестнувшихся друг о друга бутылок. Юнги пытался встать и дотянуться, но не смог. Ржущие ребята опустились к нему, пьяно вопящему и пытающемуся чокнуться своей бутылкой. Алкоголь расплескался на руки ребят. А потом они пили на спор. На скоряк. Джин как обычно подавился, фонтаном выплеснув содержимое из ноздрей, и закашлялся. Юнги проиграл и вырубился на диване. Пока Тэхён пел Inner Child вместе с Чонгуком, Чимин танцевал около дивана, а Джи плясала, размахивая руками, волосами и телом, взгромоздившись на диван, пошатываясь и наступая на ноги развалившегося в пьяном сне Юнги. Джин, сидящий на полу, закатывался, снимая все это на телефон. Уставший Намджун закинул руку на спинку, слегка съехав по дивану и улыбчиво, сонно следил за весельем. Хмельное девичье тело запнулось о собственную ногу и с диким хохотом завалилось в руки такому же ржущему и пьяному Чимину, хлястнув его лицо волосами, от которых он пытался избавиться, вертя шеей в разные стороны. Самый трезвый из всех Чонгук понял, что ситуация выходит из-под контроля, передавая микрофон занятому воплями изрядно выпившему Тэхену, ничего не замечавшему вокруг. К нему притянулся Хосок, закинув руку на шею, хватающийся за любую возможность поучаствовать. Джи так громко смеялась, держась за Чимина, не в силах встать на ватные ноги. Чонгук потянулся к ее локтю, подтягивая на себя. —Так, кто-то в хлам. Смеющиеся повернулись к Чонгуку, Джи выпустила плечи блондина из своих пальцев, и потянулась к Чону, —Чонгукиии…. —Давай ее сюда, отнесу в свою комнату. —Мне на-вер…х, — палец тянется к потолку, она смеётся над собственным опьянением, не держась на ногах. —Ага, мы на пятой ступеньке покатимся кубарем. Поспишь у меня, а я в гостиной, с Юнги. —С Юнгииии, —прыснула Джи, потянувшись рукой к Чону. Чимин вглядывался в лицо Чонгука, пытаясь понять причину такой гиперопеки, не выпуская талию из рук, пока девушка сама не перевалилась на Чонгука, заплетаясь в собственных ногах и падая, смеясь и цепляясь за руки брюнета. —Гукки….— смеющийся голос около уха, закинутые на шею руки и многочисленные попытки встать, —Я пьяная… —Я вижу, —улыбнулся парень, наклоняясь к ней и перекидывая на свою спину подкошенное, повисшее на руках хрупкое тело, —Пошли спать. —Я не хочу спать. Так по детски надула губы, заваливая щеку на плечо. Чонгук подкинул тело на спине, взяв поудобнее, и поплёлся в сторону спален. —Чимин-а! Иди спой с нами! — Чимин отвлёкся от парочки, которая исчезла за углом, глянул на орущего веселого Хосока. Пока она бормотала несвязные вещи, он пару раз подбрасывал ее на себе, потому что она даже не пыталась держаться. Вой в микрофон закончился, как только он закрыл дверь, войдя в свою комнату. Слышался гогот Хосока и неразборчивые возмущения Чимина. Пока он тащил ее тело до кровати, шум снаружи затих. Чон слышал краем уха хлопнувшие двери и неразборчивые голоса, затихающие, погружающие дом в тишину. —Когда ты успела накидаться? — кряхтит, заваливая ее смеющуюся на кровать. —Юнги-хён учил меня правильно пить, —хмыкнула, икнув, —Не научил. Чонгук снимает с неё обувь, пока она хохочет, смотря в плясавший потолок. Приподнимается, просовывая руку под неё, обнимая талию, чтоб переложить на подушку. —Давай, обхвати меня за шею. Она послушно прижимается к сильной груди, закинув руки и выпускает стон, бухнувшись на подушку. Чонгук замер над ней, ожидая, пока она отпустит. Не отпускала. Дышала ему в шею, слишком громко и рвано, отчего дыхание щекотало чувствительную кожу. —Джи, — он начал отцеплять от себя руки, укладывая ее на подушку, приподнимаясь над ней, заглядывая в лицо, —Спать. Умиротворенные серьёзные и даже осознанные глаза светились в темноте, смотря на него снизу вверх. Руки съехали по плечам к лицу, останавливаясь на щеках. Он оторопел, разглядывая ее. —Поцелуй меня, — шепчет совершенно понятно, уверенно, в тонкой приказной, и в то же время молящей интонации, от которой у него сжались все нервные клетки. —Джи, ты пьяная, —Чонгук пытается надавить на ее локти, убрать горячие ладони с лица. Она не даёт, вглядываясь в глаза парня, которые мечутся по ее лицу. Пальцы на миг сползают с его лица под нажимом и, игнорируя его жалкие попытки, возвращаются обратно, плывут по скулам к затылку, надавливая на шею. Она приподнимается, сталкиваясь с сомкнутыми губами, неуверенно ответившими ей. Бороться с ее инициативой он совершенно не подготовлен, хотя старается игнорировать настойчивое, мокрое и увлечённое блуждание по своей нижней губе. —Джи, нет, —Мычит ей в губы, приподнимаясь, пытаясь отодвинуться, —Если кто-нибудь зайдёт? —Пожалуйста… Пожалуйста Сука Чонгук потерялся в ее просящем шепоте, слизывая это слово с ее губ, всё ещё пробовал отодвинуться от неё. Напористые руки вцепились, обняли, прижимая к себе. Она все ещё просила, тихо выстанывая мольбу, существенно ломая его решительность. Комкая и отшвыривая ее подальше, как и рассудок, который притих в гудящем мозгу, стоило ей добровольно подмять собственное тело под него. Перетянуть ближе, позволяя устроиться на себе. Он не простит себе. Она не простит его. Локти уперлись в кровать в очередной попытке встать, колени сдавили талию, не позволяя отцепиться от тела, которое он хотел уже достаточно долго. Он признался в этом себе утром, а эта девчонка, пьяная в доску, похоже, поняла это и умело использовала. Ошеломлённый, потерянный парень пытается бороться с ее напористостью, моргая глазами, и срывается вниз с обрыва, теряя самоконтроль, чувствуя ее страсть на своих губах. Ее влажный язык обжег нёбо, дав ощутить весь спектр алкогольного привкуса. Влажный поцелуй отдался бешеным шумом в ушах и соблазнительными пошлыми звуками в помещении. Она выпустила его из оков, прокрадываясь пальцами по груди к животу, задирая и комкая футболку, в порыве избавить его от лишней ткани. —Джи, —Он сжал девичью ладонь, поймав и припечатав на месте, проговаривая в губы, —Вот что ты делаешь? —Я хочу этого, —выдыхает ему в рот, смещается к шее, выплясывая чечётку на его последней нервной клетке, —Так же, как ты. Чонгук жмурит глаза, стиснув зубы, чувствуя, как она шепчет ему это на ухо, лаская дыханием мочку, спускаясь губами по шее. Мужская сдержанность стояла сейчас на грани срыва и махала белым флагом. Выдержка Чонгука давала огромную трещину, и с каждым ее дыханием, с каждым поцелуем эта невыносимая, блядская трещина становилась только больше. Ему сейчас стоило огромных усилий не перевернуть бессовестную девку на живот, не разорвать ее одежду пополам и не трахнуть наскоряк, забыв начисто о прелюдии и воспитанности. Вдалбливать ее, вдавливая её голову подушку собственной рукой и ловить каждый надрывной писк, исходящий от неё. Неё Той бесстыдницы. Которая откровенно издевается над ним, ловит бешенный ритм артерии на его коже, вылизывая каждый сантиметр. Она игнорирует стопор его пальцев, прокрадываясь к прессу, настойчиво пробуя кожу ладонью. Поглаживая, пробираясь выше, игнорируя натягивающуюся ткань, исследуя каменные мышцы, слегка постанывает сквозь истошное, гулкое дыхание, сводившее его с ума. Смещается к кадыку, вызывая судорожное сглатывание, после которого треснувший контроль рассыпался в прах. Он слышал этот треск. —Блять… Чонгук сорвался в пропасть, в которую она настойчиво тянула своими раскрепощенными действиями. Чонгук отпускает ее руку, которая давно хозяйничала под футболкой. Наклоняет голову, хватая влажные губы, скулу, шею, пробуя на вкус, запоминая запах и мягкость податливой кожи. Быстрые жадные поцелуи смешались между собой. Он забывал дышать, терзая ее кожу, на которой оставались красные полосы от пирсинга и мокрые, прошлые следы. Ее тихий стон ударился в голове, стоило ему спуститься к ключицам, задирая края длинной футболки, оголяя живот. Она приподнялась в попытке избавиться от мешавшей ткани. Мужские руки стянули ее через голову, откинув в сторону. Голодные глаза уставились на грудь, заключённую в кружевную ткань тесного лифчика. Приглашающую жадно припасть губами, высвободить из оков, хватать, обжигать влажностью тёплого языка, посасывать, вылизывать, сминать. Делать неизменно своей. Что он и сделал, стягивая лямки с миниатюрных плеч, стаскивая чашечки к животу. Она профессионально и достаточно быстро избавилась от него, смотря на то, как он приподнялся, стянув с себя футболку и швырнув в том же направлении, что и ее вещи. Девушка без стеснения открыла взору свою небольшую грудь, позволяя смотреть ему на аккуратные розовые затвердевшие соски. И он задыхался, ложась на неё обратно, заворожённо, под гипнозом смотря на идеальные для его ладони формы. Он сжал мягкую кожу сразу, с невообразимым желанием, совместным стоном и удушливой страстью припал к податливой груди, лаская твёрдые соски таким же твёрдым языком. Ее тело отозвалось, выгибаясь навстречу мокрым губам. Пальцы беспорядочно, до боли сжимали чёрные волосы, рука хлестанула по изголовью в поисках спасения, поддержки. Схватилась за стык, сжимая, ёрзая под горячим мужским телом. Все слилось воедино. Стоны, вздохи, тела. До изнеможения вжимающиеся друг в друга. Требующие друг друга. Он больше не чувствовал ее отстранённости, зажатости, страха и плавился сам от мыслей, что она хочет его точно так же. Он мучил ее губы, вкладывая в поцелуй все больше своего томящегося желания. Член давно ныл в тесных джинсах, требуя другой тесноты. Иной. Чон в спешке развязывал шнурок на ее штанах, сдёргивая, оголяя бедра. Так сильно хотелось ощутить ее всю. Ту, которую желал с пристрастием, в тайне от всех, представляя ее податливую, нежную, хрупкую, стоило прикрыть глаза перед сном. Сейчас он безумно ненавидел ее любовь к штанам. Это отражалось в судорожных и грубых рывках ткани с бёдер, которая ещё позволяла ему лавировать на грани рассудка, который вот-вот потеряется. Она приподнимает таз, вжимаясь в него, предоставляя возможность стянуть с ее ног ненужную и такую мешающую одежду. Чонгук отрывается от ее губ, избавляя ноги от оков, опускает глаза, просовывая руку между ними спешно расстёгивает пуговицу, ширинку. Высвобождает напряжённую пульсирующую плоть, которой касается ее. Джи ощутимо вздрогнула, почувствовав прикосновение пылающей плоти между ног. Дыша так громко, глубоко и испуганно, вглядываясь в глаза, поднимающиеся на неё. Он приподнялся на одной руке, напрягаясь. С таким болезненным видом толкается в тесное тело. Неспешно. Осторожно. В глазах поплыло от сдавленного девичьего возгласа. Самая невообразимая музыка для собственных ушей. Он даже не думал, что собственный стон может быть таким ощутимым и громким. Граничащий с рыком. Двигаться в ней осторожно и медленно ему удавалось совершенно не долго. Стоило заглянуть в глаза, просящие, умоляющие, потерянные, смиренные. Отдавшиеся полностью ситуации. Ее брови хмуро напряглись от ощутимых ритмичных толчков, которые унесли ее за грань понимания реальности. Она обхватила таз крепче, дёргаясь в набирающемся ритме, хватаясь пальцами за шею, заткнув обоюдные стоны поцелуем. Искажаясь от колоссального напряжения, выливая всю тяжесть в отражающейся эмоции. Уверенные толчки сотрясали обоих вместе с кроватью. Она вжалась в него, разорвав поцелуй. Лоб почти бился об его мокрый висок, а мучительные возгласы выворачивали естество наружу, заставляя парня приближаться к жалящей волне, которая зарождалась с каждым рывком в ней. Слишком быстро приближающемуся концу, от которого в сознании взорвется цветной фейерверк. Так долго он ее хотел, что слишком быстро сдавался этим удушливо-приятным скользящим, пошлым ощущениям, мысленно повторяя себе, какой он слабак сегодня. Во всем. Чонгук отчаянно и глубоко дышал, сгребая в охапку тело, покрытое испариной. Тело, которое неистово дергалось под ним. Ее пальцы впились в лопатки, она бормотала его имя в висок, пока он держался из последних сил. Которые она отняла своим громким стоном. Он даже не успел сообразить ничего, с остервенением вдалбливаясь в дрожащее тело, испуская крайне тяжёлое рычание в ее плечо, замирая в напряжении, которое отдавалось подрагивающей пульсацией внутри девичьего тела. А потом он расслабился, пригвоздив ее к кровати под своей тяжестью. Шлепнулся на землю, слетая с облака. Он не мог сейчас разлепить подрагивающие веки, чтоб посмотреть на неё, хлопающую глазами. Будто отрезвевшую. Пришедшую в себя. Его нос упирался в шею, он все ещё глубоко захватывал воздух губами. Его пальцы вяло поглаживали бедро. —Чон? Он запоздало выдавил из себя подобие ответа в тяжёлом мычании, все ещё не открывая глаз. —Я завтра тебя убью, — улыбчиво хмыкает девушка, догадываясь, куда ушла вся мужская разрядка. Он положительно угукнул, сгребая тело рукой, поворачивая к себе боком, притягивая пальцами как можно ближе к себе.