Collaboration

С Юнги спокойно. Он не лез с неудобными вопросами, не ставил в неловкое положение, не кривлялся, как дурачок, у которого в одном месте играет переходный возраст. Юнги — тот человек, с которым уютно помолчать, сидя в раскладном шезлонге, укутавшись в плед, и думать о своём, в очередной раз затягиваясь никотиновым ядом. Этот человек умел молчать в нужный момент, и ей казалось, он также виртуозно умел оказывать поддержку, когда она необходима. Он не требовал объяснений, не подшучивал, лишь бы занять мысли неуместным юмором. Его нахождение рядом оказывало нужный, такой правильный эффект, которого не хватало. Она наконец поняла, что требовалось ее мятежному духу. Одиночество. Которое так любил Юнги. Иногда он садился дальше всех в гримерке, а иногда был в центре событий, весело хохотал и дурачился с мемберами. Он мог не прийти на завтрак, предпочитал иногда есть в одиночестве. Порой он слушал музыку в наушниках, отсутствуя в реальности. В последней трансляции Юнги играл на синтезаторе, не сказав при этом ни слова. За него всё сказала его музыка. Чуткая, проникновенная, живая. Те приятные ноты, складывающиеся в ласкающую слух мелодию. Такая музыка могла собрать по частям израненную душу. Могла натолкнуть на мысли о том, что выход есть даже из самой сложной ситуации. Она накладывала невидимый пластырь на душевные раны и гнала тревожность из груди. Это чувствовала Джи, когда смотрела его эфир, ожидая на улице. Юнги почти не смотрел в камеру, наверное, он не любил прямых контактов с аппаратурой, которая связывала его в этот момент с сотнями, с тысячами людей. По-своему смущался, казался чуть отстранённым, но всё ещё любезным и милым. Они расположились по соседству, глядя в танцующий огонь, от которого отделялись горящие искры, подобно светлячкам устремляясь к звездному небу. — Юнги? — Нарушает тишину девушка, глядя на пламя в костре, не пытаясь найти лица собеседника. Парень копался в костре палкой, не поворачивая головы. Горящие блики волнообразно покинули своё пристанище, в попытке найти и зацепится за новую поверхность, дать ей новую жизнь, опаляя молодым огнём. В глазах отражается игривый оранжевый блеск, полностью заполняя чёрный омут глаз притягательным светом. Он плясал задорно в глазах, гипнотизировал спокойствием и нарушал тишину лишь потрескиванием поленьев. — Звезда может сгореть в лучах собственной славы? Парень пожал плечами. — Не знаю, спроси у Гон Ю. — Рука неспешно волновала огонь палкой, заставляя подчиняться законам физики и разгораться сильнее. — Не считаешь себя звездой? — Глаза блеснули в сторону в самом натуральном интересе. — А ты? Утомлённый взгляд направился обратно. — По сравнению с тобой, меня можно назвать никем. — В этом и проблема. Пока ты считаешь себя никем, ты и остаёшься никем для всех. —Парень помедлил, откладывая орудие в сторону, задумчиво глядя в языки пламени, отражающиеся тёплым светом на холодных чертах. — Я считаю себя человеком, несущим смысл через музыку, а то, как меня воспринимают, это другой вопрос. Джи неприятно поёрзала на месте, пытаясь сместить дискомфортные ощущения в расслабленную позу. — Вас воспринимают богоподобными, непостижимыми идеалами. — Выдыхаемый никотиновый дым испарился вверх. — Да брось. — Почти с сарказмом шикнул, протягивая ей стакан с горячим чаем. — Ты не видела комментарии в V Live о том, что я эмоционально ограниченный? Девушка озадаченно приподняла веки, вглядываясь в его очертания, застыв с вытянутой рукой, и ощутила жалостливый укол под ребром, удивленная его откровенностью. — Скажи ещё, что ты не слышала, что я давал бесплатные концерты и продавал свои песни за гроши, чтоб было, что пожрать. — Он коротко глянул на замороженные эмоции онемевшей собеседницы, хмыкнув в сторону. —Ты точно из Кореи? Такого Мин Юнги она не знала. Показывающего чувственную сторону, позволяющего проникнуться той потайной частью, которая доступна отнюдь не многим. Джи гордилась им. Способность темноволосого парня оставаться невозмутимым, говоря иногда пугающие вещи, вызывала в ней животрепещущую горделивость. Такой черты не хватало многим окружающим людям. Холодная прямолинейность Юнги — очень редкой дар. Как говорится, талантливый человек талантлив во всём. — JK и V вынуждены вечно терпеть сомнения в гетеросексуальности, Чимина обзывают бабой, Хосок и RM в топе рейтинга самых страшных из BTS, Джин старается прятать пальцы и терпеть насмешки, что его взяли за красивую рожу. Мы периодически получаем угрозы расправой, обвинения в плагиате, а ты «никто», потому что мыла посуду в забегаловке? — Есть рейтинг самых страшных в BTS? Какой имбецил это придумал? Парнишка задорно и беззвучно посмеивался низким тембром своего голоса, улавливая ее неподдельный возмущённый интерес, отпечатывающийся на лице. — Это лучше, чем быть обладателем прозвища «эмоциональный импотент». — Высказался молодой человек и отпил горячего чая. — Я обладатель прозвища «Танцующая поломойка». — Ее ресницы опустились, девушка с неприязнью вспоминала прошлое. — Ничего из того, что я ставила, придумывала, осуществляла, мне не принадлежало. Всё, что мне досталось от шоу-бизнеса — это дерьмовая репутация, депрессия, и угрозы расправы от фанатов группы, где я собиралась дебютировать. Это в прошлом уже, не будем о грустном. — Девушка махнула рукой, стараясь сменить течение мыслей. — Кстати, по поводу гетеросексуальности Чонгука. —Джи Су притормозила, изучая цепким взглядом его профиль, он бросил всё внимание на ожидание продолжения, повернувшись к ней. Ответ, к которому скорей всего не готов Юнги. Она вдруг решила, что вещь, которую хотела доверить кому-то, ещё не способна уложиться в голове, даже такого немногословного, тактичного парня. А он, наверное, поймёт. Кивнёт самому себе, оповещая ее, что понял, и, скорее всего, не удивится. А может быть, он скажет, обдумав свою монотонную мысль о том, что затея была обречена на провал с самого начала. Она будет солидарна, грустно вглядываясь в очаг. Мин Юнги можно верить. Джи обладала хорошей интуицией и была уверена, что этот парень не навредит ей и не расскажет доверенный секрет. Не потому, что он проникся тёплом или дружелюбием к ней, а потому что меньше всего хотел причинить вред братьям. — Ничего. — Отпивает из кружки согревающую сладость. — Ты хотела сказать о том, что тоже заметила, что он ведёт себя, как идиот? — Это не повседневное его поведение? — Морщит нос, хмурится, подлинно удивляясь. — Конечно нет, — улыбается сам себе, — он такой придурок только в твоём присутствии. — Чимин тоже придурок только в моем присутствии? — Чимин придурок всегда. Они взаимно ухмыльнулись, смотря на чарующий огонь. Потрескивание дерева нарушил звук оповещения, по всей видимости пришедший на телефон Шуги, потому что тот лениво начал отбивать по карманам своего жилета, ища гаджет. — Тэхён написал, — глаза задумчиво вглядываются в дисплей, — говорит, что Джин накидался самым первым. — Кажется, завтрак будет состоять из бульона. — Девушка смотрит в свою кружку, наблюдая за испаряющимся дымком, игнорируя всплывшие из ниоткуда мысли о Чонгуке. Чонгуке, который вырядился, как на блядки, уходя в обнимку с Чимином, громко обсуждая между собой будущий «улов». Чонгуке, который вылил ведро своего парфюма себе на голову, неся за собой едкий шлейф своего персонального запаха. Ее отторгал этот запах. Он против воли заполнял собой рецепторы в носу, заставляя мозг болезненно запомнить аромат. Это кажется духи «Bvlgari Omnia Paraiba», но она очень хотела ошибиться в выводах, чтоб ненароком в магазине не искать их на витрине. — Фотку прислал, сказал, что ему без нас скучно. — Он облокачивается на подлокотник Джи Су, показывая экран телефона. Селфи, на котором Тэхен, застывший с фирменной секси-мордочкой с двумя пальцами у лица. На фоне застолья за его спиной красовались Чонгук, раскинувший руки вдоль диванчика, он по всей видимости шептал что-то на ухо девушке, повисшей на нем, Чимин, на колене которого сидела длинноволосая барби, и J-Hope, со своей презентабельной улыбкой во все белоснежные зубы, машущий так активно, что ладони получились смазанными. Ей стало тошно. Она убеждала себя, что случившееся — чистая случайность, и, конечно же, ни о каком продолжении речи быть не может. На кону его и ее карьеры. Их такие разные жизни. Джи точно уверена, что у них нет ничего общего. Она не была истинным ценителем его внешности, но являлась поклонником таланта. Ей, черт возьми, всё равно тошно. Тошно от того, что прошли сутки, а он позволяет виснуть на своём теле жертве пластического хирурга. Ну потому что такие мячики не существуют в природе. Да плевать. Хочет жевать силикон, флаг в руки с попутным ветром в лопатки. Меня не касается. Плевать. Ты слышишь? Плеваааать. — Просит селфи прислать. — Юнги прислонился плечом к плечу, подняв телефон. — Иди, сфоткаемся, а то весь мозг вынесет шуточками на тему, чем мы занимались в огромном доме вдвоём. Чимин этого не вынесет. Джи саркастично сжала губы, глядя на парня, наклоняясь ближе, и подняла руку, дружелюбно показывая два пальца. Пара щелчков запечатлела двоих слегка улыбающихся людей. Джи вдруг поняла, что это первая ее живая фотография. С неподдельными эмоциями, без света прожектора, софитов, без напыщенности и высокомерия. Из aespa ей никто не предлагал совместное фото. Джи мало интересовали причины. Она слишком была занята проектами, умирая в студии от духоты и ломоты в теле до самой ночи. Папа бы сказал, что Юнги — хороший парень. Папе бы он понравился как человек, не позволяющий себе ничего лишнего. — Надо добавить тебя в общий чат кстати. — Говорит объект ее мыслей, копошась в телефоне. — Попросим Намджуна завтра. — Кстати о завтра, не пора ли нам спать? — Девчонка сладко зевнула, прикрывшись ладонью. Юнги ее понял. Он без лишних комментариев затушил костёр водой и сложил плед, неся его в дом вслед за плетущейся полусонной фигурой. На входе девушка поблагодарила парня за проведённый вечер и направилась в душ, смыть с себя дневную усталость. Юнги подметил, что примет душ утром, пока шестеро алкашей будут до обеда приходить в себя. Дом укутала полуночная тьма. Джи вышла из ванной, затягивая потуже пояс махрового халата, и поплелась в гостиную, закидывая полотенце на плечо. На входе в помещение нога запнулась и перестала издавать шаги. Тихое хихиканье, шёпот и мерзкие смешки звучали в тусклом помещении, освещаемом настенными лампами. Из-за спинки дивана вынырнула голова. Его лицо приняло более серьёзный вид, улыбка сползла, он приподнялся, как оказалось, с источника бесячих звуков, что подскочила, выныривая из-под него. Взгляд Джи несколько секунд лавировал из стороны в сторону, пока давящую тишину не нарушил противный мультяшный голос. — Извините, вы уборщица? Мы разбудили вас? — Она приподнялась на колени, складывая руки на плечи шикарного мужчины, смотрящего на неё вполоборота. У Джи чесались руки взять это недоразумение и выволочь на улицу за волосы. Су даже не скрывала сарказма во взгляде, показательно закатив зрачки. Господи, Чон, почему она? — По-твоему уборщицы спят в туалете и бродят по ночам? Идиотка Кукла с большими глазами. Она не была известной, Джи не узнавала ее. Но факт, что Чонгук позволил себе вольности привести ее в дом, кувыркаться посреди гостиной, очень сильно раздражал нервную систему. — Милый, может уединимся в спальне? — Ее ладонь легла на щеку парня, отрывая его замороженный взор от Джи. — Люди могут не понять. — О нет, ребят, где тут люди, продолжайте. Я всего лишь пустое место. — Джи несдержанно срывает полотенце с плеча, с видом, как будто сейчас достанется всем и каждому в этом помещении. — Гостиниц в округе мало, Чонгук? Он перехватывает женское запястье, опуская руку, глазами врезаясь по всей видимости в единственное, что его интересовало. — Иди, третья дверь справа. Я догоню. — Она сестра твоя что-ли? — Шепчет так, как будто не слышно. — Или кого-то из парней? Джи усиленно втянула щеки, прикусывая внутреннюю сторону, осознавая факт того, что спустя месяц она даже не знала, какая по счету дверь в его комнату, а ещё ее шаткая нервная система ходила по лезвию ножа, похоже он видел, как ее колошматило, и его забавляло это. — Иди, я разберусь. — Не задерживайся. — Девушка игриво целует его в щеку, неприятно скрипя диванными подушками из-под коленей, встает и размашисто направляется в сторону спален, поправляя край платья не бедре, едва прикрывающего пятую точку. — Кстати, захвати нам шампанского в спальню. — Пищит та, подняв руку в воздухе, почти повернув за угол. Нам в спальню Джи захотелось задохнуться собственным бессилием, все, что она сейчас могла — это убийственно провожать взглядом объект раздражения, вернуть глаза к лицу брюнета и телепатически желать ему импотенции. — Хёны разрешили тебе приводить проституток? Его тело, чуть покачиваясь, начало подниматься с дивана. Он обходит преграду, как хищник, мягко, беззвучно цепляясь за подушки пальцами, покрытыми громоздкими кольцами, сияющими в тусклом свете. Они молча смотрят друг на друга с такими разными эмоциями на лицах. Она с вызовом. Он с интересом. Ведёт пальцами по обшивке дивана, делая к ней неспешные шаги. Она не шевелится, лишь тонкая, почти неощутимая тревожность пробежала по ее мимике, которую он скорее всего поймал и насладился ею, растягивая сухие губы. Они не выглядели припухшими, как после долгого поцелуя, а она сама себя раздражала за внимание к деталям, которые ее не касались. — Как провела время с Юнги? — Шаг навстречу. — Тебя научили отвечать вопросом на вопрос? — Шаг назад. — Извини, я забыл, что ты сказала, наверное, полную чушь. — Ёрничает, делая ещё пару шагов, пальцами зачесывая волны из волос. — У меня прекрасный наставник. Он шумно хмыкает, вальяжно приблизившись к собеседнице. Девушка улавливает запах алкоголя, парфюма, враждебности, в одном лишь человеке, который нагло вторгся в личное пространство, и пытается задержать дыхание, отступая назад. Тупик. Наконец гнев сменился на мягкое подрагивание ресниц, на бередящие душу мысли о том, что парень изрядно пьян, и лучше не стоит его провоцировать. — Не подходи ко мне. — Жалко шепчет женский голос, спина наткнулась на ровное полотно, разочарованно отводя глаза в сторону. Его правая рука легла на стену, он наклонил голову, пытаясь заглянуть с неким любопытством в глаза. — Что ты там спрашивала? — Голос тихо шепчет в районе переносицы. Он явно перебрал. Ласкающий лицо выдыхаемый им воздух наполнен сильно проспиртованным шлейфом. Джи Су поморщилась, вздёрнула мятежно подбородок, не в силах посмотреть на него, уперлась затылком в стену для того, чтоб быть хоть на сантиметр дальше. Он думал, какая она недоступная и какая она красивая вблизи. Она не знала этого, но он хотел, чтоб она знала. — Я не имею ни малейшего желания вступать с тобой в диалоги. — Пальцы уперлись в грудь на стыке расстёгнутых пуговиц рубашки. — Иди, тебя ждут. Тело дёрнулось в строну, пытаясь выпутаться из угла, в который дала себя загнать, и наткнулось на другую руку. Он впечатал ее в стену, опустив глаза на руку, пытающуюся разорвать близкий контакт. — Убери руки от меня. Она несдержанно выдохнула шокированную эмоцию вбок, всё ещё не вступая в зрительный контакт. —Я… Убери руки? — Я спросил, — она нервно вцепилась в расслабленное лицо бегающими зрачками, когда пальцы взяли ее за подбородок и повернули почти против воли к себе, — как прошёл вечер с Юнги? Он наклонился. Она запретила себе дышать. Холодный нос коснулся щеки, Джи напряжённо выпустила скопившийся воздух из лёгких, желая лишь одного — раствориться в твёрдой глади стены. Кажется, он закрыл глаза, кажется, она сошла с ума, боясь его толкнуть. Ладонь смещается к горлу, она чувствует жалящее прикосновение метала на шее, большой палец нежно проводит по выступу скулы, деликатно вырисовывая прикосновение. Девушка несколько раз хлопает ресницами, ощутимо толкнув его, волнообразно дёрнувшись и влетев обратно лопатками в свою ловушку. — Что, противно? — Едва слышно шепчет в районе уха, перехватывая ее запястье, с нажимом опуская ее руку. Она обещала себе умереть завтра за то, что стояла там, размазанная по стене, когда этот идиот минут 5 назад лежал сверху на той шаболде. Стояла, прижатая к стене, хотя могла уже накинуться на него, орать, кусать, сопротивляться, пытаться убежать, забив на то, что перебудит весь дом. Делать хоть что-нибудь в этой ситуации, кроме как буровить взглядом куски его одежды или рук. — Чонгук, ты пьян, мы стоим в коридоре, сейчас придёт твоя силиконовая подруга, или в любой момент забредёт кто-то из парней и …. — Она шумно сглотнула, запнувшись на слове, чувствуя, как невесомые мягкие губы коснулись мочки уха, как тёплые ровные зубы слегка прикусывают нежную кожу, отравляя тело мурашками с головы до ног. Голова наклоняется в сторону, пытаясь разорвать столь интимное прикосновение и упирается в ладонь. Все мысли вылетели из головы в одно мгновение, заставляя поддаваться инстинктам, вжиматься в стену с мыслями о том, как было бы неплохо, если там сейчас окажется пустота, и она не раздумывая нырнёт туда, послав его к черту. — И что? Продолжай. Делает ещё один грубый толчок в каменную грудь, сильно сведя брови к переносице, пытаясь игнорировать мандраж, зародившийся внизу живота. Чон ухватился пальцами за ее подбородок, задрав ее лицо, в которое всматривается взглядом голодного зверя. Их тела волнообразно отшатнулись и вульгарно влетели обратно в стену. Она испустила стон, от которого у него пополз холод по коже. Рука уперлась в стену, загораживая ей путь к отступлению, а другая беспардонно заставляет смотреть прямо в глаза. Чон слышит ее мятежное, недовольное дыхание, и видит, как она мечется испуганными глазами по убийственно спокойному, чертовски красивому лицу в свете тусклых ламп и действительно не понимает, что он нахрен вытворяет. — Мне тоже противно после Чимина и Юнги подбирать объедки. — Ее взлетевшие вверх брови вызвали у него неконтролируемый приступ тихих рваных смешков. — Как ты смеешь лапать его на моих глазах после… Гостиную поразил треск. Он вывернулся от тяжёлой пощечины в сторону, ухватываясь за горящую щеку, и ошарашено упёрся взглядом в мрачное лицо. — За кого ты меня принимаешь? А? — Она с тяжёлым рваным вздохом лупанула ему в грудь. — Сам припёрся с какой-то шлюхой, жмёшься со мной по углам и говоришь это, ты кто вообще такой? Как ты смеешь? Ещё один толчок, он перехватил руку, пытающуюся ударить его в третий раз, она выдернула запястье, всем своими видом искажая лицо в противной эмоции, вкладывая всю злость в свой шёпот. — Ненавижу, тварь. Он оставил небрежные попытки схватить ее, отрезвляясь ментальной пощёчиной, от которой теперь горело не только лицо, но и душа. Парень замер на месте, глядя перед собой, и дышал в унисон со своими скачущими эмоциями, разрывающими черепную коробку. Она ушла, громко сотрясая пол под тапочками, и хлопнула дверью где-то наверху.

***

Он стучался утром. Она открыла дверь после третьего стука, встретившись на пороге с изрядно потасканным от похмелья парнем. Он хотел что-то сказать, она не хотела слушать. После его попытки произнести нелепое «извини», она закрыла дверь перед его носом, совершенно не желая видеть его больше двух минут. — Я вёл себя, как идиот, дай сказать, черт. Джи молча игнорировала стуки, уткнувшись спиной в дверь, и нервно перекатывала челюсть, размышляя о сумме неустойки. — У меня с ней ничего не было. — Проваливай со второго этажа, пока я не доложила на тебя Дживону. — Открой дверь. — Иди к черту. Он саданул по двери сильнее, чем в предыдущие разы и, уткнувшись лбом в дверь, сильно жмурил глаза, пытаясь унять собственную неприязнь. Через несколько минут стук в дверь повторится, она дёрнула несдержанно ручку. — Что тебе, блять, надо?! Тэхён ошеломлённо дёрнулся от столь агрессивных порывов, оглядываясь неуверенно назад. — Я поесть принёс, ты пропустила завтрак. Его руки растерянно протянули тарелку с токкпоки, на которые она опустила виноватый взгляд. — Прости, показалось. — Что-то произошло? Вы с Юнги поссорились? Джи забрала тарелку из рук парня, отрицательно мотая головой, облокачиваясь на край двери. — Просто кошмар приснился. Спасибо, как, кстати, вечеринка? Парень заметно приободрился, улыбнувшись. — Джина пришлось тащить на себе до самой спальни, мы все вернулись под утро, кроме Чонгука и Чимина. Чон уехал с одной из Стафф, Юнги сказал, что вставал ночью в туалет, Чонгук выпроваживал ее недовольную за дверь, наверное перебрал. Чимин, кажется, ещё не вернулся. Парни уже перемыли макнэ все кости, он, кстати, вроде спускался, когда я шёл из туалета, вы разве не виделись? Хоть у Чимина хватило мозгов! Одолжи у него! — Нет, я не слышала стук. — Откровенно и неправдоподобно врет, надеясь на некую тупость парня, у которого похмелье забирает все мысли, не давая выстраивать логические цепочки. — Значит, мне показалось. Сегодня выходной, будешь торчать весь день в комнате? — Есть предложение получше? — Конечно есть, поиграем в гольф? Парень так дружелюбно выглядел, что не скажешь о том, что он полночи опустошал бар на вечеринке. Джи нервозно провела пальцами по волосам, зачесывая их за ухо, и буркнула про полчаса, закрывая дверь. Дверь захлопнулась на его словах о том, что они будут на лужайке за домом. Она не хотела на лужайку за домом. Она хотела домой.