Вместе до конца – Книга первая

Утром в понедельник Хоуп развернула настоящую кампанию, чтобы убедить Ремуса не возвращаться в Хогвартс. Позже, оглядываясь назад, он был не так уж удивлён. Она готовила Ремусу сытный завтрак и рассуждала об угрозах, безопасности и необходимости прятаться. Днём она между делом спросила, не проще ли ему будет остаться дома? Ремус держал оборону и в ответ восторженно рассказывал о занятиях, о своих оценках и грядущих экзаменах, в которых он, без сомнения, будет лучшим (не считая защиты и зельеварения). А ещё Ремус без конца расписывал, какой чудесной была хогвартская библиотека. — Ты бы только видела. Она гигантская! — Ремус раскинул руки, не обращая внимания на то, что Хоуп недовольно нахмурилась. — Я знаю, что у меня никогда не будет и крупицы всех этих книг, но они всё равно воодушевляют. За ужином мама изо всех сил начала давить на чувство вины. Она говорила о том, как ей одиноко, когда Лайалл уходит на работу, как она скучает по Ремусу и хочет видеть его бегающим по дому каждый день. И это почти сработало. Почти. Но Ремус слишком сильно любил школу. Да, ему было стыдно. Он хотел поддержать маму, понимал её отчаяние... вот бы ещё она понимала, как важно ему было получить образование. — Эй, а как бы вы назвали группу мальчишек, которые постоянно устраивают розыгрыши? — спросил он, когда Хоуп поставила на стол десерт. — Проказники, — сказал Лайалл. — Хулиганы, — шмыгнула носом Хоуп. Ремус потыкал вилкой пирог. "Крутоганы", — подумал он, стараясь сдержать смех. Если Ремус что и понимал в этой жизни, так это то, что такое могло прийти в голову разве что Сириусу. Пытливые проказники звучит неплохо. Но всё равно было что-то не то. Ему лично импонировало Братство чего-нибудь, вот только он не знал, чего именно, да и сомневался, что остальные поймут отсылку. "Из Джеймса с Сириусом вышли бы неплохие Мерри и Пиппин, — размышлял Ремус, — хотя Сириус с его аристократической красотой скорее похож на эльфа". Он гадал, кем были бы они с Питером. Питер внешне очень походил на хоббита. Для Ремуса самым подходящим вариантом были урук-хай — в конце концов, он тоже был монстром (хоть, в отличие от них, и маленьким). Вернувшись в комнату, Ремус завалился на кровать и взял в руки своего плюшевого пса. — Что думаешь, Гвишги? — он поднял игрушку над собой. Хотелось бы ему иметь достаточно гриффиндорской смелости, чтобы взять Гвишги с собой в школу, но Ремус знал, что не вынесет насмешек. — Пытливые проказники неплохой вариант, но не думаю, что им понравится. — Он прижал игрушку к груди. Из мыслей его вырвал внезапный стук в окно. На Ремуса тут же нахлынул давний тошнотворный ужас — он уже давно гадал, почему так сильно боялся по ночам собственного окна. Сжимая в руках Гвишги, Ремус встал с кровати и медленно подошёл ближе. Должно быть, прилетела сова. Если да, то она точно была не Сириуса — его злобная птица обычно колотила по стеклу так, словно у неё были с ним личные счёты. — Ой, привет, Какао. — Ремус открыл окно, улыбнувшись при виде маленькой серой неясыти Питера. Какао задрожал, отцепил от лапы письмо и, уронив его к ногам Ремуса, тут же скрылся в ночи.

2/04/72

Дорогой Ремус, щасливой Пасхи! Надеюсь тибе весило. Мама с папой прислали мне кучу Над зачёркнутым на несколько раз словом "шакалата" было подписано "шоколада". Ремус не сдержал улыбки. кучу шоколада и конфет. Но не такую как у Джеймса. Ты бы видел гору у ниго на столе! Но они с Сириусом так быстро с ней расправляюца что к твоиму приезду ничево не останица. Когда ты вирнёшся они навернае будут в больнишном крыле. Они говарят што это я ем много конфет но я их хотя бы ни размазываю по лицу и прастыням. Ну может нимного по лицу но не так сильно как они сигодня утром! Вобщем я очень жду когда ты вирнёшся Тут почерк менялся на каллиграфическое письмо Сириуса. ЭЙ РЕМУС! Пит тут тебе пишет и я подумал что добавлю и от себя потому что ты мне так и не ответил??? или Флибустьер улетел не дождавшись пока ты напишешь ответ? значит Артур тогда уже в пути? если пасхальные каникулы такой отстой то о летних я даже думать не хочу. они будут КОШМАРОМ! А здесь подключался уже Джеймс. И никаким не кошмаром если вы ПРИЕДЕТЕ КО МНЕ!!! Я тут пытаюсь уломать Сириуса поговорить с родителями чтобы они его отпустили. Ремус ты тоже должен! Мне ПЛЕВАТЬ если придётся отменить в последнюю минуту. Мы всё поймём! Вероянтность вироястность вер шанс увидеть тебя это лучше чем ничего. Мы знаем что ты часто болеешь и не накинемся на тебя все такие МЕРЛИНОВА БОБРОДА БОРОДА РЕМУС АХ ТЫ ПРЕДАТЕЛЬ!!!!! Снова почерк Сириуса. Сириус Блэк торжественно заявляет что мерлинова боброда теперь официальное ругательство. И, наконец, Питер. они дирутся из-за мерлиновой боброды ха-ха я типерь точно буду так говарить. хотя бы штобы позлить джеймса ему это не нравица. но это круто! до скорова! Питер Ниже Джеймс подписался простым "Джеймс" и, наконец, Сириус завершил всё с "МЕРЛИНОВА БОБРОДА ДОБРА И БОДРА!!!!" и мастерским рисунком бобра в остроконечной шляпе. Ремус изо всех сил давил хохот, спрятав лицо в подушке. Немного успокоившись, он сел за стол. Похоже, друзья были намерены слать ему письма вне зависимости от того, отвечал он на них или нет, так что лучше было написать в ответ, чтобы не вызывать подозрений.

3/04/72

Дорогие Джеймс, Питер и Сириус, спасибо за ваши пожелания и поздравления! Вам всем тоже счастливой Пасхи. Надеюсь, вы отлично проводите время в Хогвартсе. Сколько всего вы уже успели натворить? Сколько отработок получили? У меня всё как обычно. Заняться особо нечем, разве что мама развела бурную деятельность в саду, так что я ей помогаю. К вечеру я ужасно устаю, и до этого сил вам ответить совсем не было. Зато у меня есть хорошие новости! Мы с мамой совсем не болеем! Папа переживает, что мы так усердствуем в саду, но, думаю, свежий воздух идёт нам на пользу, хоть и выматывает. Мне на Пасху подарили чудесное шоколадное яйцо. Я съел уже явно больше, чем стоило, но какая разница? Шоколад для того и нужен, чтобы его есть! Но по простыням я его всё-таки не размазываю (Джеймс, мне очень любопытно, как ты умудрился! Ты что, сел на него?) Можете не отправлять мне ответ, я очень устаю. Увидимся в субботу. Ремус. P.S.Прошу, не забрасывайте своё домашнее задание! Ремус привязал письмо к лапе Артура. — Когда отнесёшь его, можешь остаться в Хогвартсе, — сказал он, поглаживая птицу по голове. — И отдохнуть. — Артур мягко ущипнул его за палец и вылетел в окно.

***

Оставалось ещё четыре дня тоски. Ремус на несколько раз переделал все эссе, а потом часами сидел с книгой у окна, глядя на дождь за стеклом. Вот бы в волшебном мире было что-то вроде телефонов — ему так хотелось услышать голоса своих друзей, пусть и лишь на несколько мгновений. "У Лили должен быть телефон, — внезапно подумал Ремус, садясь ровнее. — Может, я смогу звонить ей летом". Но тогда она захочет позвонить в ответ, и ничем хорошим это не закончится. Ремус рухнул обратно в кресло. — Что-то не так? — спросил Лайалл, шурша газетой. — Ничего. Просто скучно. — Почитай тогда. Ремус посмотрел на книгу, которую держал в руках. Читать не хотелось. Хотелось— хотелось побегать где-нибудь на улице или устроить розыгрыш. — Я хочу погулять. — Там дождь. — Я не могу заболеть. — Лайалл опустил газету. На лице у него застыло хмурое выражение, и на Ремуса тут же накатила волна стыда. — Ну. Правда ведь, — пробормотал он, жалея, что упомянул свои оборотничьи способности. Родители всегда расстраивались, когда он это делал. Лайалл встряхнул газету и снова скрылся за ней. Ремус, склонив голову, прочёл один из заголовков в уголке. Что-то про кровь и законодательство. — Что это там? Про кровь? Лайалл перелистнул газету на первую страницу, чтобы понять, о чём речь. — А, понятия не имею. Опять кто-то пытается пропихнуть закон в пользу чистокровных. Как будто у них и без того прав мало, — Лайалл закатил глаза и вернулся на прежнюю страницу. — О. — Ремус подтянул ноги к груди и, устроив на них подбородок, посмотрел в окно. От дискуссий о чистоте крови у него по коже всегда бежали мурашки. Они его... пугали. Ремус вытянул руку и потёр ладонью плечо, думая о своей запятнанной крови. — Как думаешь, это когда-нибудь изменится? — Что? Чистокровные? — Нет. Да. Ну. — Ремус посмотрел на вены, по которым бежала оборотничья кровь. — То, как они к нам относятся, — едва слышно проговорил он. Ему хотелось, чтобы отец его успокоил и сказал, что всё будет хорошо. Лайалл опустил газету на колени. — Нет, — отрезал он, заставив Ремуса вздрогнуть. — Не раньше, чем найдут лекарство. — Думаешь, его когда-нибудь найдут? — Лекарство-то? Конечно. Иначе и быть не может. Однажды мы сможем тебя исцелить. — Помимо решимости в голосе Лайалла звучали мстительные нотки. — Нам надо на это надеяться. — Но что если его никогда не изобретут? Что если я останусь таким навсегда? Что если— — Прекрати, — оборвал его Лайалл, возвращаясь к газете. — Что за глупости. Обязательно изобретут. Ремус прижался лбом к стеклу, глядя на дождь за окном и едва сдерживая слёзы.

***

Наконец пришло время отправляться. Ремус упаковал всё ещё в пятницу вечером и наутро в субботу проснулся в таком предвкушении, какого сам от себя не ожидал. Он попрощался с отцом и всю дорогу до Лондона старательно пытался скрыть свой восторг от мамы. После прибытия на вокзал она то и дело всхлипывала, обнимала его и целовала. Мама взяла с него обещание писать им, быть осторожным и не лезть на рожон. Ничего нового. Ремус всё пообещал и быстро запрыгнул в поезд, пока не появилась Лили. Он переживал, что она может подойти к ним с мамой, но подруги пока не было видно. Ремус без труда нашёл пустое купе, устроился поудобнее и лишь после этого позволил губам расплыться в широченной улыбке. Он ждал, в нетерпении подёргивая ногой, и надеялся, что вскоре Лили найдёт его. Может, ему самому стоило её поискать? Вдруг она тоже ждала его в другом купе? Поезд должен был вот-вот тронуться... Ремус прождал до самого отправления, а потом взял рюкзак и двинулся по коридору, пока не уловил запах Лили. Он шёл по следу, игнорируя голосок в голове, который твердил: "Ты выслеживаешь её как животное". Наконец Ремус нашёл дверь, за которой, как он думал, была его подруга, и осторожно постучал. Дверь отъехала в сторону, и за ней показались ярко-зелёные глаза. — Ремус! — воскликнула Лили и, толкнув дверь в сторону, стиснула его в объятиях. Ремус обнял её в ответ. — Лили! Я так— так рад тебя видеть! Лили затащила его в купе и закрыла дверь. — С тобой всё хорошо? Что-то случилось? — Н-нет? — Ремус опустился на одно из сидений. — Т-то есть, да. То есть. Со мной всё— всё хорошо, ничего не— не случилось. П-почему ты спра-спрашиваешь? Лили села напротив, подбирая под себя ноги. В светло-зелёном платье с цветочным узором и с такого же цвета ленточкой в хвосте она выглядела точно маленькое весеннее божество. — Ты заикаешься. — О, эм, наверное по-потому, что я так долго пробыл только— только с родителями, — пробормотал он, гадая, в чём было дело. Возможно, это складывалось из мелочей — той ужасной книги, Джеймса, который назвал его другом прямо перед мамой, и прочего. — Как— как прошли каникулы? Лили начала рассказывать, как провела время с семьёй. Она радостно говорила о родителях, об охоте на яйца, которую организовали в её городке (Лили участвовала в ней, но специально не слишком старалась, чтобы малышам досталось побольше). Говорила о еде и домашней работе — обо всём что угодно, кроме сестры, и Ремус тоже не стал её упоминать. Когда Лили спросила, как всё прошло у него, Ремус ответил, что всё было замечательно и они с мамой совсем не болели. При этих словах Лили вскинула брови. — Правда? — спросила она. — Д-да? — Почему она была так удивлена? — Мы хорошо провели время. — Я рада за вас, — сказала Лили, но в её глазах по-прежнему читалось замешательство, словно она так и не поверила ему до конца. Ремус поёрзал. Ему хотелось спросить, что в этом было такого удивительного, но в то же время не хотелось лишний раз привлекать внимание к— к своей болезни. — Ты занимался чем-нибудь интересным? — Не особо, в основном помогал маме в— в саду. Много читал. И делал домашнюю работу. Мне надо будет переписать все эссе, как только я доберусь до библиотеки. — О, мне тоже! — Лили перекинула хвостик через плечо и вытянула ноги на сиденье. — Я, вроде, неплохо справилась, но хочу убедиться, что комар нигде носа не подточит. — А ты не хочешь?.. — Ремус указал на рюкзак, и Лили тут же схватила свою сумку. Они вытащили эссе и учебники и начали сравнивать работы, строча заметки прямо на полях, вычёркивая предложения и добавляя новые. Друзья занимались этим всю оставшуюся часть дороги и договорились встретиться в библиотеке на следующий день после завтрака. — Я так переживаю из-за итоговых экзаменов, — сказала Лили, когда поезд начал сбавлять ход. — Я тоже, — признался Ремус. — Весь остаток года буду заниматься изо всех сил. Лили протянула руку и сжала его ладонь. — Я уверена, ты блестяще со всем справишься. Ну, кроме зельеварения. — Вот спасибо!— Ремус подчёркнуто закатил глаза, а затем улыбнулся, чтобы показать, что не обиделся. Лили хихикнула. — Ты тоже всё великолепно сдашь, ты такая умная. — Спасибо. — Она прикусила губу и, когда поезд остановился, выглянула в окно. — Я знаю, что многие люди так не считают. — О чём ты? — Ремус поднялся с места и взял рюкзак. — Я магглорождённая. — Оу. — Ремус закинул лямку на плечо. Иногда он напрочь забывал, что Лили была не из семьи волшебников, но упоминать об этом вслух ему показалось слишком грубым. "Если бы люди знали, что я такое на самом деле, они были бы обо мне того же мнения", — хотелось сказать ему. Он знал, что большинство людей считали оборотней безмозглыми чудовищами (Дидьен явно была из их числа). Если бы люди не содрогались от ужаса и отвращения при одной только мысли о том, что оборотень может оказаться в школе, они бы восприняли это как уморительную шутку. — Это неважно, — наконец сказал Ремус. — Ты самая умная среди первогодок. — Нет, ты. — Они покинули купе, сошли с поезда и вместе последовали за старостами, которые провели их через платформу к каретам. В них были запряжены всё те же существа, которых Ремус изо всех сил старался игнорировать. Они с Лили забрались в карету и закрыли за собой дверь, чтобы им больше никто не помешал. Когда друзья снова остались наедине, Лили повернулась к Ремусу. — Можно спросить у тебя кое-что личное? — Э-э, д-да, конечно? — Шляпа... Шляпа упоминала для тебя какие-то другие факультеты? — спросила она, когда карета покатилась к школе под стук копыт существа. Ремус припомнил, как чувствовал себя во время и после сортировки, особенно когда Спиннет сказал, что Шляпа его пожалела. — Да. Рэйвенкло. А для тебя?.. — Не совсем. Она просто сказала, что я гриффиндорка. — Лили теребила кончик хвоста. Её явно что-то мучило. — А я... не согласилась. — Правда? — Я хотела быть в Слизерине вместе с Северусом. — Оу. — Ага. Шляпа только что не рассмеялась мне в лицо. Сказала, что я ни за что там не выживу. Наверное, она была права. Потом она добавила, что могла бы отправить меня в Хаффлпафф, но моё место в Гриффиндоре. — Но твоя сортировка прошла так быстро. — Ремус помнил, что Лили провела на табуретке от силы секунд пять. — Быстро, — согласилась она. — Но иногда я совсем не чувствую себя гриффиндоркой. Я знаю, что магглорождённых часто распределяют в Хаффлпафф... — Шляпа предложила его не поэтому, — быстро вставил Ремус. — Ты верная. Очень верная. И трудолюбивая, а ещё невероятно добрая. Это главные черты хаффлпаффцев. То, что ты магглорождённая, тут не при чём. — Спасибо. — Лили прижалась к его плечу. — Я просто— увидела кое-что на каникулах в "Ежедневном пророке" и никак не могу выкинуть это из головы. — Ту статью про чистоту крови? — спросил он, и девочка кивнула. — Я её не читал, только заголовок видел. Но это бред. Чистокровки те ещё придурки. — А Поттер и Блэк разве не чистокровные? — Ну да? И они придурки. — Это заставило её рассмеяться, и на душе у Ремуса потеплело. — Но если серьёзно, то не думаю, что Джеймсу есть дело, магглорождённый кто-то или нет. Да и Сириусу тоже. — Ремус всё ещё помнил, с какой мукой на лице Сириус признал, что назвал Стразерса тем словом на "г", не зная его полного значения. — Значит, только слизеринцы? — с хитрецой спросила Лили. Ремус поджал губы. — Большинство слизеринцев. Но не все. Снейп же твой друг. — Он не чистокровный. — Серьёзно? — этого Ремус почему-то совсем не ожидал. Лили выглядела расстроенной. — Прошу тебя, не говори никому! Он сказал мне по секрету... хотя я не думаю, что это такой уж большой секрет в Слизерине. Кажется, там все знают, кто кого зачал. — Я никому не скажу, — пообещал он. Снейп не чистокровный? Тогда понятно, почему он подружился с магглорождённой. — Слизеринцы— впрочем, я полагаю, почти все чистокровки неплохо разбираются в том, кто из какой семьи. — Твоя мама маггла, так ведь? — Да... Зато род Люпинов довольно древний. Но наши предки довольно часто сочетались браком с магглами и магглорождёнными, так что даже если бы папа женился на чистокровке, вряд ли их ребёнок сошёл бы за чистокровного. — Лили снова прижалась к его плечу, и Ремусу стало неуютно. С одной стороны, ему нравилось сидеть с ней вот так, вплотную, и чувствовать её руку своей рукой. С другой... — Ну, я мало об этом знаю. У нас дома речь об этом как-то никогда не заходила. — Это кажется такой глупостью... — едва слышно сказала она. — Так и есть, — ответил Ремус, и Лили вздрогнула — она не ожидала, что он услышит её. — Магия есть магия. И неважно, кто ты по крови. — Ремус посмотрел на свои руки, думая о том, что по его венам течёт волчья кровь, которая создаёт непреодолимую пропасть между ним и остальными волшебниками. Между ним и Лили. Его рука лежала на колене тыльной стороной вниз, и Ремус даже не успел сообразить, что происходит, когда Лили сжала его ладонь в своей. Она держала его за руку. Ремус сглотнул и бросил на неё взгляд, но девочка с грустным видом смотрела в окно. — Что такое? — Ничего. Врёшь. Ремус не стал этого говорить, а только крепче стиснул её ладонь. Лили придвинулась к нему вплотную и опустила голову ему на плечо. Через мгновение ему на руку упало несколько слезинок. — Лили... — Всё в порядке. — Карета замерла на месте, и Лили села ровнее. Она утёрла глаза рукавом и отпустила руку Ремуса. — Правда! — Девочка выдавила довольно фальшивый смех при виде беспокойства на его лице. — Идём, я умираю с голоду! Ты можешь со мной поговорить... Ремус выскользнул из кареты вслед за Лили и пошёл за ней в замок мимо старост, которые следили за тем, чтобы все добрались до школы. Уже в Большом зале Лили ещё раз сжала ладонь Ремуса, сказала, что увидится с ним позже, и поспешила к Колгейт и Инквуд. Чуть дальше Джеймс и Питер отчаянно размахивали руками. Сириус забрался прямо на лавку, сложил руки рупором и, к ужасу и стыду Ремуса, заорал. — ЭЙ! РЕМУС! А НУ ТАЩИ СЮДА СВОЮ ЗАДНИЦУ! — МИСТЕР БЛЭК! — осадила его Макгонагалл, которая наблюдала за студентами, заходившими в зал. — Следите за языком! — ПРОСТИТЕ, ПРОФЕССОР! Ремус ухмыльнулся, подтянул висевший на плече рюкзак и тоже поспешил к друзьям.