Вместе до конца – Книга первая

Несмотря на всеобъемлющее чувство торжества после успешного розыгрыша, Ремус не мог поддаться ему так же, как это сделали его друзья. Он по-прежнему чувствовал себя ужасно глупо из-за того, что довёл себя до изнеможения и потерял сознание. Всю ночь ему снились путаные кошмары, и наутро невыспавшийся Ремус встал в ворчливом настроении. Его друзья всё ещё были на седьмом небе от счастья, поскольку за завтраком только и разговоров было, что о розыгрыше. Весь Большой зал гудел, и о случившемся даже напечатали небольшую заметку в газете. Джеймс одолжил у одного из старшекурсников номер "Ежедневного пророка", чтобы её прочитать. Заметка состояла всего из одного абзаца, и в ней говорилось, что в Хогвартсе кто-то наложил летучемышиную порчу на целый класс. Всего пострадало двадцать восемь человек, включая преподавателя, и Министерство подключилось к поискам виновников, хоть и заверило, что речь идёт об обычном школьном розыгрыше. — Нам надо раздобыть этот номер, — прошептал Джеймс после того, как вернул газету старшекурснику. — Думаю, можно написать в редакцию и попросить пару экземпляров без оформления подписки, — сказал Сириус. Джеймс решил, что так и сделает, и после защиты написал письмо, приложив к нему, как он надеялся, достаточно денег. Поскольку больше заняться им было нечем, друзья отправились в совятню вчетвером. Ремус надеялся, что никто не заметил, как сильно заволновались совы при его появлении. Стоило Джеймсу зайти внутрь, как к нему тут же спорхнул его филин с таким важным и напыщенным видом, какой мог перенять только от хозяина. — Годрик, сегодня очень важное поручение! — Джеймс привязал письмо к лапе филина. — Главный офис "Ежедневного пророка". Пулей! — Мальчики проводили глазами Годрика, который вылетел из совятни. Ремус часто читал на ходу, чем неизменно забавлял своих друзей. Обычно его острых волчьих чувств хватало, чтобы не натыкаться на стены, но иногда он так сильно погружался в историю, что совсем переставал обращать внимание на всё вокруг и во что-то врезался. Когда они вышли из совятни, Ремус достал роман, который недавно начал читать, и последовал за друзьями, уткнувшись носом в книгу. Их болтовня влетала ему в одно ухо и тут же вылетала из другого. Так они преодолели два этажа, пока Ремус не врезался во что-то. Точнее, в кого-то. Перед ним, ухмыляясь от уха до уха, стоял Сириус. — Тебе стоит чаще смотреть по сторонам. — Я с-смотрел, — возмутился Ремус. — Ты почему остановился? — Хотел проверить, насколько ты внимателен, — Сириус скрестил руки на груди и приподнял бровь. — Как оказалось — ни насколько. Я наблюдал за тобой, и ты только что чуть не врезался в статую. — Да, но не врезался же... — Ремус нахмурился. На него снова нахлынуло странное ощущение, как в тот раз, когда Сириус спас его от падения с лестницы и после сказал, что приглядывает за ним. Ремус вспомнил моменты, которые ему показывала Фаули, и решил наконец всё выяснить. — Ты шёл впереди меня. Как ты мог за мной наблюдать? — О! Я использовал удивительную технику! Она называется... готов? — Сириус повернулся к Ремусу спиной, а затем посмотрел назад. — Оглядываться через плечо. Классно, правда? — Стоявшие чуть поодаль Джеймс и Питер покатились со смеху. Ремус нахмурился ещё сильнее. — Допустим, но почему ты это делал? — А? — Сириус снова повернулся к нему лицом. — Почему я приглядывал за моим другом, который не смотрит по сторонам и постоянно во что-то врезается? Уж прости, но я за тебя волновался?.. У Ремуса внутри что-то оборвалось. Он не мог упомянуть склонность Сириуса "наблюдать" за ним — это было бы слишком странно. — Те-те-тебе не— не нужно за мной при-приглядывать. Я не ребёнок. Н-ну, то есть, технически, на-наверное да? Двенадцать лет — это ещё ребёнок? Но— но это неважно. Не надо этого делать. Сириус откинул волосы со лба. На лице у него застыло нечитаемое выражение. — Да ладно, ладно. Боже. Ну прости-и-и. — Он решительным шагом направился к Джеймсу и Питеру. Питер шёпотом спросил, что это было, на что Сириус так же шёпотом ответил, что не знает. — Я просто пытался ему помочь... — Как обычно, они понятия не имели, что Ремус мог их слышать. — Никогда не знаешь, из-за чего он вскинется, — заметил Джеймс. Ремус снова уткнулся в книгу, хоть больше и не думал читать. Вскинусь? О чём он? Я же не нагрубил Сириусу, так? Я просто— просто не хочу— чтобы он за мной наблюдал. Что в этом такого? Внезапно Ремус замер на месте как вкопанный. Он что, имел в виду, что я сумасшедший? Он по-прежнему так думает?.. Могло ли такое быть? До того, как они подружились, именно Джеймс настаивал на том, что у Ремуса не все дома. Неужели Джеймс... всё ещё считал его чокнутым? Где-то глубоко внутри? Он к этому клонил? Вскинусь и начну нести бред? Ремус медленно двинулся вперёд, борясь с тошнотой. Я себя накручиваю. Конечно же, он больше так не думает. Но внутрь уже закралось сомнение. Оно поселилось в той части его сознания, которая извечно напоминала ему, что он был чудовищем и отличался от других людей. Точно коварный червячок, сомнение точило его сердце, выпуская побеги страха и тьмы. Прошло уже так много времени, ну почему он до сих пор не мог справиться с этими мыслями! Мы дружим уже... Ремус быстро прикинул в уме и вновь остановился. Пять месяцев. Мерлинова борода, мы дружим уже почти пять месяцев! Он смотрел в спины друзьям, гадая, знают ли они. Если он скажет им, почувствуют ли они ту же искорку восторга? Вряд ли. Скорее всего, просто посмеются над его странностями. Сириус тоже остановился, а затем лёгкой трусцой вернулся к Ремусу. — Ты в порядке? Нет. Наверное. Я не знаю. Был бы, если бы знал, что имел в виду Джеймс... Но спрашивать Ремусу не хотелось. — Ага. Сириус улыбнулся и закинул руку Ремусу на плечо. — Пошли, найдём каких-нибудь слизеринцев и заставим их спотыкаться. — И он утянул Ремуса обратно в компанию. Ремус последовал за ними, изо всех сил стараясь задвинуть подальше мерзкие мысли, задвинуть подальше слова Джеймса— нет, то, что он в них вкладывал. Нельзя было подозревать друзей всегда и во всём, но и полностью довериться им он тоже не мог. Если бы Джеймс и правда считал Ремуса чокнутым, то не стал бы с ним дружить, так ведь? Значит, Джеймс либо очень хорошо притворялся, либо всё-таки не держал его за сумасшедшего. Ремус всё-таки склонялся ко второму варианту. Джеймс был так сильно зациклен на себе, что не стал бы прилагать столько усилий ради кого-то другого (разве что ради Сириуса). Или рассуждать таким образом было несправедливо? Вот бы я владел легилименцией. Ремусу хотелось знать, что у них на уме, что они на самом деле о нём думают. Переживают ли они так же сильно из-за каждого разговора, как это делает он, просчитывают ли все возможные исходы наперёд, как это делает он... Ремус (вроде как) спросил Сириуса, почему тот всегда за ним наблюдает. Может, стоило спросить и Джеймса?.. И чуть позже ему представилась такая возможность, когда Сириус и Питер пошли на кухни, чтобы раздобыть немного еды, а Ремус и Джеймс остались в тайном проходе, где мальчики прятались ото всех. Джеймса, похоже, абсолютно не смущало, что они были наедине, он выглядел спокойным, и это было хорошим знаком... так? Несколько минут спустя Ремус собрал в кулак всю свою гриффиндор-скость и задал волнующий его вопрос. — Эй, Джеймс? Эм. Я— я тут думал... — Ремус поёрзал. От страха у него замирало сердце, но идти на попятную было поздно — Джеймс смотрел на него с любопытством. — Ты— ты-ты-ты— ты думаешь, что— что— — Тебе нехорошо? — спросил он, когда Ремус умолк, не в силах продраться сквозь заикание. — Я чокнутый? — выпалил Ремус. — Чего? — Джеймс застыл с приоткрытым ртом, высоко вскинув брови. — Наверное. А кто из нас нет? Ты, я, Сири и Пит — мне нравится думать, что во всех нас есть здоровая частичка безумия. — Эм... — Ремус сглотнул, теряясь, как понимать такой ответ. — Нет. Я про другое. Я тогда услышал твои слова. Про... про то, что я вскидываюсь... мы ещё были наверху?.. Я просто— не уверен. Что ты имел в виду. — О. — Джеймс потёр шею. Выглядел он пристыжено и очень неловко. — Прости. Эм, я не имел в виду, что ты сумасшедший. Я хотел сказать— иногда тебя очень легко расстроить, и я не понимаю, почему это происходит... Мне показалось, что ты сорвался на Сириуса без причины. Ремус вжался в стену, пытаясь казаться ещё меньше, чем был. Ему хотелось провалиться сквозь землю. — Мне— мне не нравится, когда за мной наблюдают. Это— жутко. То есть— я благодарен, что он пытался мне помочь, но это тоже жутковато. — Да, есть такое, — покивал Джеймс. На его лицо медленно возвращалась привычная улыбка. — Иногда Сириус—, — он быстро оборвал себя и закашлялся. — Надеюсь, они скоро вернутся— — Иногда Сириус что? — Нет, ничего— — Ну же, скажи мне. Пожалуйста? Джеймс со вздохом вытянул ноги. Проход был настолько узкий, что подошвы почти доставали до противоположной стены. — Он беспокоится за тебя. Мы все в каком-то смысле беспокоимся, но он особенно. За тебя вроде как легко переживать. Ну прости! — добавил он, когда Ремус уставился на него неверящим взглядом. — Просто ты такой маленький! И больной! И довольно рассеянный. — Неправда! — Ещё как правда, — рассмеялся Джеймс. — Ты как персонаж из того комикса, "Заботы занятого зельевара", который постоянно так поглощён книжками и уроками, что не замечает происходящего вокруг? Ну правда ведь! — он потянулся и задрал штанины Ремуса, обнажая носки — один белый, один чёрный. Ремус надулся и подтянул ноги поближе к себе. — И дело не только в одежде. Ты всегда такой... потерянный. Словно мыслями ты где-то далеко, и у тебя на уме полно вещей поважнее, чем то, что происходит вокруг. "Так и есть", — подумал Ремус, но прежде чем он успел за себя вступиться, Джеймс продолжил. — И я прекрасно понимаю, ты через многое прошёл. — На этих словах у Ремуса перехватило дыхание, и его насквозь прошил ужас. Но Джеймс говорил дальше, не заметив, что его друг запаниковал. — Твоя мама болеет, и ты иногда тоже. Так что да, всё логично. Но. Ты правда рассеянный. Между ними повисла тишина. Ремус пытался переварить сказанное. Он— не то чтобы он мог это отрицать. У него на уме и правда были вещи поважнее одежды и всякого такого. — Но мне всё равно не нравится, когда за мной наблюдают, — наконец пробормотал он. — Или когда за меня волнуются. Я прекрасно могу сам о себе позаботиться. — Ну да, ещё бы. Ты хоть заметил, что ничего не съел за обедом? Ты так увлёкся книгой, что только тыкал вилкой в тарелку и не съел ни кусочка— ну, по крайней мере, Сириус так говорит. Они отчасти поэтому и пошли за едой. Так вот почему мне так есть хочется... — Эм— и всё-таки... — Ты наш друг. Почему тебя так беспокоит то, что мы о тебе заботимся? Ремус не знал, что на это ответить. Он не хотел, чтобы они уделяли ему слишком много внимания, наблюдали, замечали что-то. — Потому что... Наверное, для меня беспокойство слишком близко— слишком близко к жалости, а я не хочу, чтобы меня жалели. Ремус одёрнул штанины — ему всё ещё казалось, что они задраны, хоть это и было не так. Больше ему было нечего сказать. Он выяснил, что хотел, а заодно ответил на вопрос Джеймса. Ремус знал, что его друг был не в восторге от этого разговора. Джеймс избегал обсуждения чувств и эмоций как чумы, и Ремус очень ценил, что он уделил этому так много времени, не переводя разговор на более подобающую (мерзкую) тему вроде спорта. — Далеко мы ушли от "Ты считаешь меня чокнутым?" — пошутил Ремус, и Джеймс усмехнулся. — Я так не считаю, — заверил Джеймс, похлопывая его по плечу. — Чутка безумный, как и мы все. В хорошем смысле. — Может, нам стоит назваться Безумными шляпниками. — Ремус покосился на Джеймса, но тот явно не понял, о чём речь. — "Приключения Алисы в Стране Чудес"? Нет? Ну ладно, неважно. — Это книжка какая-то? — Да, маггловская. — А. — Джеймс слегка поморщился. — Понятно. К тому моменту, когда Сириус и Питер вернулись, на душе у Ремуса полегчало. Он поблагодарил Сириуса, который бросил ему на колени целый пакет сэндвичей, настаивая, чтобы Ремус поел. Пока все набивали животы, Ремус извинился перед Сириусом за то, что сорвался на него. Сириуса это, похоже, не задело, и он отмахнулся от извинения, как от пустяка, хоть Ремусу и показалось, что он остался доволен.

***

Вместо того, чтобы обрушить на Снейпа шквал мести, друзья изводили его по капле. Всякие мелочи, одна за другой, пока им в голову не придёт что-то стоящее. Утром в среду Снейп размешивал кашу, и она внезапно забурлила, выползая из тарелки и заливая ему колени, а заодно стол вокруг и тарелки сидевших поблизости слизеринцев. Затем в его стакане с соком обнаружилась дыра. Во время обеда он чуть не сломал зуб, когда вся его еда внезапно превратилась в камни. Снейп злобно зыркнул в сторону гриффиндорского стола и встал, чтобы положить себе что-то ещё, а когда сел обратно, то намертво приклеился к скамейке, и ему пришлось оторвать от мантии кусок, чтобы выбраться. За ужином друзья, вдохновившись идеей Лили (и её трансформацией лапши в червя), превратили еду Снейпа в жуков. За слизеринским столом раздались крики ужаса и возмущения, когда вылезшие из тарелки Снейпа тараканы и прочие ползучие твари разбежались во все стороны и ринулись на блюда с едой. Конечно, вмешался Слагхорн. Он привлёк и Макгонагалл, а та, в свою очередь, пошла прямиком к двум безобразникам со своего факультета, которые уверяли, что не имеют к этому никакого отношения. Она всё равно отвела их к себе в кабинет, прихватив заодно и Ремуса с Питером в надежде, что кто-то из них сознается. Обычно Ремус робел под строгим взглядом декана, но в этот раз он всё ещё злился на неё за ситуацию с языком. — У вас н-нет никаких доказательств кроме того факта, что мы враждуем, — сказал он. — И прежде в-вы ясно дали понять, что— что это недостаточно веская причина. Или это пра-пра-правило действует только в отдельных случаях? Макгонагалл едва заметно вскинула брови, поджимая губы. Ремус смотрел на неё в ответ, не отводя взгляда. В конце концов она отпустила их всех, не скрывая своего раздражения. Джеймс, Сириус и Питер шёпотом восхитились его блестящим ответом, но Ремус не чувствовал себя достойным восхищения. Он чувствовал лишь злобу. И усталость. Смертельную усталость. — Давайте уже перестанем ему мстить, — попросил он. — Но мы ведь ещё ничего толком не сделали! — возмутился Сириус. Ремус лишь вздохнул. — Пожалуйста? — Ладно, но план с пауками всё ещё в силе, — проворчал Джеймс. Когда на следующий день во время урока зельеварения Снейп полез в сумку за учебником, из неё выбежали полчища пауков. Он завопил и отшатнулся назад, упав со скамейки на пол. А паукам всё не было конца — они копошились повсюду, заползая и на Снейпа. Другие ученики завопили и повскакивали на скамейки, а Снейп катался по полу, размахивая руками и пытаясь стряхнуть с себя пауков. Ему на помощь пришёл Слагхорн, который заклинанием смёл их всех в кучу и поджёг её. Воздух наполнил запах горелых насекомых. Слагхорн повернулся к Джеймсу и Сириусу, которые делали вид, что испуганы не меньше прочих. За это им двоим всё-таки влетело, но друзьям, казалось, было всё равно. По крайней мере, они согласились на этом покончить с местью. Ремусу хотелось большего — по его мнению, Снейп этого заслуживал, — но в то же время ему хотелось оставить произошедшее позади. К тому же, на горизонте маячили вещи поважнее, а именно — триместровые экзамены. Со временем разные члены учебной группы начали всё чаще пропускать собрания. Только Лили, Сильверлок и Крафт неизменно появлялись все те разы, когда приходил сам Ремус, а остальные бывали лишь время от времени. Но с приближением экзаменов — какими бы пустяковыми они ни были — группа исправно начала собираться полным составом. В четверг вечером Питер спросил, нельзя ли и ему прийти, и Ремус с радостью взял его с собой. Ни для кого не было секретом, что Питер звёзд с неба не хватал, и когда он робко подошёл к столу, прячась за спиной у Ремуса, Твайкросс и Крафт — двое местных зазнаек — наградили его презрительными взглядами. Ремус был готов отстаивать право Питера быть на встрече. В итоге тот почти не участвовал в обсуждениях, только слушал всех с выпученными глазами и судорожно строчил заметки. По пути в башню Питер сокрушался, каким глупым он был по сравнению со всеми остальными. Ремус шёл между ним и Лили (которая, к счастью, не винила его за инцидент с пауками), а Твайкросс держалась немного впереди, и, судя по тому, как яростно раскачивался из стороны в сторону её светлый хвостик, была явно недовольна присутствием Питера. — Ты справишься, — Лили изо всех сил старалась звучать ободряюще. — Ты разве не получил "О" за последнее эссе по истории? — Д... да... — пискнул Питер, опуская голову. Ремус даже не заметил, что и сам потупился, сгорая от стыда. При одном взгляде на него Лили вздохнула. — Ремус, это ты его написал? Твайкросс резко остановилась и повернулась к ним лицом. — Ты не должен делать домашнее задание за других! Это жульничество! — Я не делал! — настоял Ремус. Питер покраснел. — Я— я— я ему только помог. Ну... почти со всем... — строго говоря, писал эссе Питер. Ремус просто предлагал ему идеи... и заодно формулировки... но написал всё Питер... Твайкросс презрительно фыркнула и быстрым шагом ушла вперёд, что, как ни посмотри, не было большой потерей. Особенно в глазах Ремуса. Она его по-прежнему чем-то настораживала, он только не мог понять, чем именно. Да, Твайкросс была заносчивой зазнайкой, но ведь и Крафт тоже, и от него у Ремуса по спине не бежали мурашки. — Лили права, ты справишься, — сказал он, когда Питер снова начал стенать. — Как бы мне не хотелось этого признавать, Джеймс и Сириус в чём-то правы... То есть, экзамены и— и правда важны, но мне кажется, что ты слишком сильно на себя давишь. — Вот именно! — поддержала Лили. — Это же наш первый год. — И дальше будет только сложнее! — воскликнул Питер и чуть не уронил книги, которые держал в руках. — Готов поспорить, я стану первым, кого исключат из школы из-за бездарности. Ремус открыл рот прежде, чем успел подумать. — Вообще-то, если верить "Истории Хогвартса", было несколько учеников, которые прова—, — он понял, что совершил большую ошибку и умолк, когда Питер уставился на него в полнейшем ужасе. Упс. — То есть такое уже было?! — голос Питера сорвался на писк, слова в котором были едва различимы. — Он шутит, только и всего, — Лили отвесила Ремусу лёгкий подзатыльник. Питер продолжал таращиться на Ремуса, и тот быстро закивал. — Просто шутка, — соврал он, пытаясь улыбнуться так же, как это обычно делал Джеймс. Но, судя по всему, вышло у него что-то ближе к гримасе, потому что Питер расплакался. Он уронил книги, осел на пол и начал рыдать, повторяя, что его выгонят из школы. — Ну и зачем ты его напугал? — прошипела Лили, сверля Ремуса гневным взглядом. — Я не-не-не хотел! — Ремус упал на колени и приобнял Питера. — Эй. Эй, послушай. Никто не исключит тебя за плохие оценки. Ты— у тебя есть талант. — Нету! — потряс головой Питер. — Я гожусь только на—, — он на секунду замолчал, а потом разрыдался пуще прежнего. — Ни на что! Я ни на что не гожусь! Только быть подопытной свинкой, и всё. Питер, подопытная свинка. Я больше никак не помог с— — Эй, перестань! — быстро перебил его Ремус, подозревая, что друг собирался упомянуть летучемышиный розыгрыш. Он в отчаянии посмотрел на Лили. Ремус понятия не имел, как утешать других! Но судя по её выражению лица, она и сама не знала, что сказать. Ремус пораскинул мозгами и вытащил палочку Питера у него из кармана, после чего насильно вложил её ему в руку и вытащил из сумки довольно увесистый учебник. — Подними его в воздух, — сказал Ремус. — А? — Питер шмыгнул носом, смаргивая слёзы. — Ремус, — начала было Лили, но он не обратил на неё внимания. — Ну же, — Ремус вгляделся в мокрое от слёз лицо Питера. — Помнишь печенье, которое мама прислала мне на день рождения? У меня ещё осталась одно. Если сможешь поднять этот учебник, оно твоё. Питер сел ровнее, утёр нос рукавом и взмахнул палочкой. — Вингардиум левиоса! Книга поднялась в воздух. Не безукоризненно, но она зависла в футе от пола, слегка подрагивая. — Вот видишь? — Ремус хлопнул в ладоши. — Ты смог поднять в воздух что-то тяжёлое даже несмотря на то, что плакал! — Эм. — Питер опустил палочку, и учебник шлёпнулся на пол. — Очень сложно творить волшебство, когда ты расстроен, — заметила Лили, пока Ремус помогал Питеру подняться на ноги. — Ну... у меня п-получилось, — Питер шмыгнул носом и снова утёр лицо. — Но только потому, что ты пообещал угощение, — горько добавил он. — И что? — Ремус начал подбирать книги Питера. — Если награда помогает тебе сосредоточиться, то кому какая разница? — Ты не думаешь, что это жалко? — Нет, — хором ответили Ремус и Лили. Питер ещё раз шмыгнул, но плакать наконец перестал. Ремус вернул ему книги, и троица двинулась дальше. — Но ты же д-дашь мне то печенье, правда, Реми? Ремус улыбнулся и снова приобнял Питера, игнорируя Лили, которая хихикала над его прозвищем. Дрянь. Оставалось надеяться, что она никогда не будет им пользоваться. — Конечно, Пити. Оно твоё.