Вместе до конца – Книга первая

Выходные тянулись бесконечно. Уже в субботу Ремус почувствовал себя вымотанным, а в воскресенье было и того хуже. Он долго не вылезал из постели и встал, лишь когда друзья растолкали его к обеду. Стоило ему показаться из-за полога, как на их лицах тут же проступило беспокойство. Ремус боялся того, что увидит в зеркале, и мысленно вздохнул при виде своего отражения. Он выглядел чудовищно. В этот раз никто бы не поверил его лжи про больную маму — он выглядел так, словно был готов вот-вот рухнуть замертво. — Мы можем принести тебе обед, — сказал Питер, нервно переминаясь с ноги на ногу и переводя взгляд с Ремуса на двух других друзей и обратно. Сириус выступил вперёд. — Да, приятель, ложись-ка обратно, мы принесём тебе что-нибудь поесть. — Я— я в порядке, — пробормотал Ремус, а затем открыл шкаф и в замешательстве уставился на одежду. Он никак не мог вспомнить, зачем она была нужна. Ремус ненавидел полнолуния, длившиеся четыре ночи, они были невыносимо изнурительными. Внезапно он осознал, что Джеймс уже закрывал дверцу шкафа, а Сириус вёл его обратно к кровати. — Да я в порядке! — Но, без дальнейших протестов, Ремус рухнул под одеяло. Трое мальчиков — которых он прекрасно слышал — шёпотом обсуждали, кто пойдёт за едой, а кто останется с Ремусом, и стоит ли им отвести его к Помфри. Вскоре их голоса затихли, и он провалился в беспокойный сон, который позже кое-как сумел перебороть, чтобы поесть, после чего согласился пойти в больничное крыло. Друзья вышли, чтобы он мог переодеться (и собраться сумку), а затем отвели его туда. Уже оказавшись в кровати, Ремус попросил их передать Лили, что он заболел, после чего Помфри выставила их вон. — М-можем пойти прямо сейчас, — сказал Ремус, когда они остались одни. Помфри помогла ему закутаться потеплее и проводила до Изуверской ивы. В доме Ремус моментально уснул и проснулся, лишь когда на небе показалась луна. Он скатился с дивана и начал быстро раздеваться. Надо было принести с собой будильник, почему он об этом не подумал... Луна взошла, и Ремус вскрикнул, когда проклятие вошло в силу. Он успел стянуть с себя рубашку, а вот джинсы, вероятно, не пережили бы трансформацию. Ремус расстегнул пуговицу и сквозь боль попытался стащить их, но тут его ногти заострились, вспарывая ткань и впиваясь в плоть. Тело начало изгибаться, преображаясь, и Ремус едва успел подумать: "По крайней мере, они были старыми", — прежде чем его сознание захватил волк.

***

Наутро Ремус обнаружил на себе всего несколько царапин, но одежда и сумка, которую он не успел убрать, были порваны в клочья. Он в отчаянии уставился на лоскуты и изодранные книги. Ремус поднял клочок бумаги и уронил его обратно, глядя, как он кружась опустился в лужицу крови. Это были старые подержанные книги с бумажными обложками, и всё-таки... Заслышав шаги Помфри в туннеле, Ремус поднялся на ноги и похромал в ванную комнату, радуясь, что у него есть возможность привести себя в порядок. А вот как быть с одеждой, он не знал. Оставалось надеяться, что Помфри сможет сотворить для него пижаму или что-то в этом духе. Когда Ремус вышел из ванной, завёрнутый в большое полотенце, Помфри как раз держала в руках его сумку, пытаясь её починить. Ей удалось залатать самые сильные прорехи, но с плотью и костями целительница явно справлялась лучше, чем с тканью, так что на сумке по-прежнему виднелись следы от когтей. Придётся писать родителям и просить новую сумку... — Похоже, в этот раз всё прошло сравнительно неплохо, — заметила Помфри, бинтуя раны, которые должны были затянуться к обеду. "Интересно, почему, — подумал Ремус, когда она сотворила для него пижаму. — Потому что я так много спал?" Последний раз такое длинное полнолуние было в прошлом июне, и оно ничуть не уступало по жестокости всем прочим. Достаточно ли он тогда спал? Ремус не мог вспомнить. Помнил только, что накануне мама приготовила вкусный стейк, прежде чем проводить его в подвал, где она какое-то время посидела с ним, гладя его по волосам и что-то напевая. Она тоже не выносила такие полнолуния и в последнем письме в основном причитала, что ему придётся проходить через них два раза подряд, "...но хотя бы во время второго ты будешь дома", и— да, ему надо было написать родителям... Они разозлятся. Ремус вернулся в ванную, чтобы переодеться в пижаму, а затем сонно уставился на своё отражение. Я хочу остаться на каникулы в школе. Конечно, вернуться домой было бы легче, и Ремус это знал. Он мог бы сделать вид, что всё это время они с мамой на редкость хорошо себя чувствовали. Но старшекурсники упоминали, что преподаватели обычно задавали кучу домашней работы на пасхальные каникулы, и на этот случай Ремусу хотелось быть поближе к школьной библиотеке. Напишу им. Попытка не пытка.

***

Ремус проспал весь понедельник, не в силах бороться с истощением, которое проникало в самые кости. В какой-то момент от проснулся от звука голоса Помфри, которая громко спорила с Джеймсом, Сириусом и Питером. После этого она суетливо вернулась в комнатку, где Ремус приподнялся и сел на кровати, и предложила как-нибудь пустить их, чтобы доказать, что он действительно был в больничном крыле. При этом медсестра поджала губы так, словно готова была скорее спалить крыло дотла, чем пустить туда друзей Ремуса. Но она всё-таки согласилась разрешить им повидаться на следующий день, если ночь пройдёт хорошо и раны легко можно будет спрятать. В следующий раз Ремуса разбудил визит Макгонагалл. — Я не хотела вас потревожить, — сказала она. — Поппи упомянула, что ваша сумка сильно пострадала, и я подумала, что смогу помочь. Мне заклинание починки даётся несколько лучше, чем ей. — К сожалению, мало что можно было сделать. Макгонагалл удалось подлатать сумку получше, но она всё равно выглядела так, словно её знатно потрепало в драке. Ремусу не хотелось, чтобы кто-то разглядел следы от когтей, так что её определённо надо было заменить. Макгонагалл согласилась отправить за него письмо, и Ремус быстро нацарапал записку для родителей. Почерк у него был даже хуже, чем обычно. В нескольких строчках он неоднократно извинился — его мутило при мысли, что родителям придётся потратить на него лишние деньги. Ночь была облачная, и Ремус, обратившись после полуночи, пришёл в себя уже около трёх часов ночи. На боку у него зияла глубокая рана, но в остальном повреждения были такие же лёгкие, как и в прошлый раз. Он принял душ, перевязал себя и провалился в полный кошмаров сон, свернувшись на диване, где его утром и нашла Помфри.

***

— РЕМУС! Он пошевелился и высунул голову из-под одеяла, сонно моргая при виде трёх друзей, завалившихся в комнатку. Он уже и забыл, что Помфри пообещала их впустить. — Эй, — пробормотал Ремус, осторожно садясь на кровати. Сириус, Джеймс и Питер столпились вокруг, в шоке глядя на Ремуса, который выглядел так, словно находился на смертном одре. Даже в самые худшие дни перед полнолунием и после него он никогда не выглядел так плохо. В конце концов Сириус нарушил тишину. — Если ты не в состоянии принимать посетителей, мы можем уйти. — Ничего, — ответил Ремус. — Всё не так плохо, как обычно. — При этих словах его друзья вздрогнули. Питер сглотнул, уставившись на Ремуса в неверии, словно не мог вообразить, что это — чем бы оно ни было — могло быть ещё хуже. Ремус гадал, что творилось у них в головах, о чём они думали. Возможно, увидеться с ними было плохой идеей? — Так значит, ты постоянно торчишь здесь? — спросил Джеймс, отрывая взгляд от Ремуса и обводя им комнату. — Мы даже не знали, что тут такая есть. — Мне б-больше всего помогает отдых, — сказал Ремус. — А для— для этого лу-лучше быть в тишине. — Мы пойдём, — настоял Сириус. — Нет, о— останьтесь ненадолго. Пожалуйста? Питер достал из сумки горсть конфет и бесцеремонно вывалил их Ремусу на колени. — Тебе же можно сладкое? — Можно, — улыбнулся Ремус и начал разворачивать маленький шоколадный батончик. — Спасибо. Кровать была небольшая, но каким-то чудом они все на ней уместились, сгрудившись вокруг кучки конфет Питера. Джеймс пересказывал Ремусу всё, что он пропустил за последние пару дней, а вот Сириус только смотрел на него, задумчиво сдвинув брови. Вскоре глаза у Ремуса начали закрываться. Сириус тихонько сказал двум другим, что им пора уходить. Они шёпотом попрощались и пожелали Ремусу скорейшего выздоровления, и тот уснул, прежде чем за ними закрылась дверь.

***

Третья ночь прошла плохо, а четвёртая — просто ужасно. Ремус даже не удивился, когда очнулся в окружении кровавых следов и ошмётков плоти. Он попытался пошевелить рукой и вскрикнул от боли — вокруг запястья были глубокие следы от клыков, словно волк пытался отгрызть себе лапу. Ремус не мог пошевелить ладонью, её лишь прошивало спазмом. Используя только одну руку, он кое-как поднялся и на подкашивающихся ногах побрёл в ванную. Все надежды попасть на зельеварение испарились, когда Ремус отключился и проспал обед и всю вторую половину дня. Он проснулся, лишь когда Помфри принесла ему поесть, а затем снова уснул и в следующий раз пришёл в себя уже затемно. Всё тело Ремуса ныло и протестовало, пока он пытался натянуть одежду, которую Помфри каким-то образом раздобыла из его спальни. "Скоро комендантский час, — подумал он, одеваясь. — Придётся поторопиться". Ему каким-то чудом удалось добраться до башни как раз в тот момент, когда пробило семь, хоть на это и ушли все силы. Ремус, громко зевая, назвал пароль и резко захлопнул рот, когда Полная дама отказалась его пропускать. — Этот пароль больше не действует, — сказала она, глядя на него свысока. — О. Н-но— но я же— я гриффиндорец— — Тогда должен знать пароль. Ремус переступил с ноги на ногу, пытаясь вспомнить, не упоминал ли кто-то смену пароля, и если да, то какой он теперь был. — А вы не— не— не могли бы позвать кого-нибудь из башни? — Я занята. Ремус сполз по стене на пол и несчастно принялся ждать, пока кто-нибудь зайдёт или выйдет. Минута... за минутой... он постепенно задремал. Из сна его резко выдернули приближающиеся голоса. Двое шестикурсников. Ремус поспешно поднялся на ноги, игнорируя их взгляды — студентов явно позабавило положение, в котором они его нашли. — Я н-н-не знаю пароль, — признался он старосте, которая поглядывала на него с особым любопытством. Ремус надеялся, что она не станет снимать с него баллы. — Ну лааадно, так и быть, — сказала она. — Но только на этот раз. Ты должен следить за паролем! Его изменили ещё вчера. Как ты вообще накануне попал в башню? — Ремус ничего не ответил. Он молча ждал, засунув руки в карманы. — Паучьи глаза. С приливом благодарности Ремус забрался вслед за ними в проход и хотел было направиться сразу в спальню, как вдруг к нему подскочила Лили. — Ремус! Ты вернулся! Другие сказали, что тебе было очень плохо? — тараторила она, утягивая его к алькову. — Как ты себя чувствуешь? — Эм, в— в основном уставшим, — сказал он, потирая глаза. Зелёные глаза напротив быстро пробежались по нему, окидывая его оценивающим взглядом, который Ремусу совсем не понравился. — Что-то— что-то не так? — Просто переживала за тебя, — мягко ответила Лили. — Ты и правда выглядишь хуже, чем обычно. Тебя не слишком рано отпустили? — Помфри сказала, что— что опасность миновала. — Опасность? — Эм, ну, знаешь, худшее— худшее уже позади, — быстро исправился Ремус. У него не было сил выдумывать ложь, да ещё и вспоминать, что он говорил по этому поводу раньше. — Прости, я очень хочу пойти спать. Она положила ладонь ему на плечо, а затем внезапно притянула в объятие. — Хорошо, — сказала Лили ему на ухо. — Рада, что тебе лучше. — Она отпустила его и отступила назад с широкой улыбкой на лице. Немного помешкав, Ремус отошёл, гадая, что это было. Что-то показалось ему... странным. Выбивавшимся из ряда. Он остановился, развернулся и снова подошёл к Лили. — А у тебя всё хорошо? — спросил Ремус. Вдруг у неё что-то случилось? Может, её опять расстроила сестра? — Странная была неделя, — пожала плечами Лили. — Мне показалось, что тебя не было куда дольше, чем обычно. Понимаешь, о чём я? — Ага. С-спасибо. До— до завтра. — Ремус поднялся в спальню, решив, что у него всё так путается в голове из-за усталости. Ему пришлось вытерпеть приветствия от других друзей, после чего он рухнул в кровать, накрылся одеялом и уснул, не раздеваясь.

***

С начала триместра Ремус уже несколько раз просыпался в слезах с криками, и Сириус всегда приходил его проверить. К счастью, больше никто не просыпался, но Ремус всё равно чувствовал вину за то, что будил Сириуса, пусть тот и сам на это согласился. Той ночью после затяжного полнолуния Ремус проснулся с воплем — ему приснился кошмар, в котором луна никогда не садилась и не шла на убыль. Кто-то приоткрыл полог, и за ним в темноте блеснули серебристые глаза. — В порядке, — пробормотал Ремус, пытаясь выпутаться из простыни. — Я в порядке. — Ты сильно плакал. Ремус прикусил язык, чтобы не огрызнуться. — Я в порядке. — Он оглядел одежду, в которой заснул, и выскользнул из кровати. — Но спасибо, что— что пришёл меня проверить. Ты не обязан. — Знаю, — ответил Сириус, пока Ремус доставал пижаму. — А дома тебе тоже снятся кошмары? — Эм. Н-ну да. — Он почувствовал, что Сириус подошёл ближе, но всё равно подпрыгнул с перепугу, когда обернулся и обнаружил, что друг стоит от него в какой-то паре дюймов. — С-со мной всё хорошо, можешь идти ложиться спать. — Ладно. — Сириус остался стоять на месте. Ремус не знал, что сказать, как поступить. — Что тебе снится в кошмарах? Почему ты спрашиваешь?! Ремус отступил назад и врезался в шкаф. — Н-не важно. Я их всё равно почти не— почти не помню, — соврал он. — Только общие ощущения. — Ага, — Сириус наконец отступил в сторону, давая ему пройти. — Я всегда— то есть, эм, я хотел сказать, что это, наверное, к лучшему. Что ты их не помнишь, раз они так сильно на тебя влияют, — неловко закончил он, словно случайно признался в чём-то, что хотел сохранить в тайне. Почти признался. Ты всегда что? Ремус нахмурился, припоминая, как Сириус сказал Макгонагалл, что ему тоже снились кошмары. Ты хотел сказать, что всегда помнишь свои кошмары? Что ты в них видишь? Ремус кое-что знал о семье Блэков, и у него была пара догадок. Казнь сестры Фаули? Ты там был? И теперь видишь её в кошмарах? Или тебе снится что-то другое? Насколько Блэки были плохими людьми? Тут Ремус заметил, что Сириус был бледнее обычного и под припухшими (не так сильно, как у самого Ремуса) глазами залегли тени. Волчьи чувства подсказывали: Сириус тоже плакал, и совсем недавно, не дольше часа назад. Он уже не спал, когда Ремусу приснился кошмар. Тишина затягивалась. — Ну, тогда спокойной ночи! — улыбнулся Сириус, но улыбка эта была натянутая, и Ремус вдруг осознал, как долго стоял и, нахмурившись, пялился на Сириуса. Как, чёрт побери, странно это должно было выглядеть. — О, эм, п-прости, да, спо— спокойной ночи и, эм, ещё раз спасибо. Ремус вышел из комнаты, чтобы переодеться, но задержался у двери, прислушиваясь. Он услышал, как Сириус тихонько выругался, а затем раздался приглушённый звук удара (по подушке?). Что такое? Ремус смотрел на деревянную дверь, изнывая от желания зайти обратно и спросить. Почему ты плакал? Он зашёл в ванную комнату и замер, почуяв слабый запах дыма. Что? Ремус зажёг свет и оглядел комнату, но ничего не увидел. Только едва уловимый запах витал в воздухе, словно что-то недавно подожгли, а затем затушили. Он прошёл дальше в поисках улик, указывавших бы на попытку сварить зелье, вот только тогда он почуял бы и его. Нет, в воздухе висел именно запах гари. Ремус проследил запах до раковины. Большинство следов было смыто, но он всё-таки заметил несколько пушинок пепла. Кто-то сжёг что-то в раковине, а затем смыл пепел. И совсем недавно. Не дольше... часа назад? Тогда же, когда плакал Сириус? Это сделал Сириус? Пологи на остальных кроватях были задёрнуты, и их владельцы, похоже, не просыпались. Сириус? Ремус протянул руку и стёр влажный пепельный след. Голова пульсировала от боли, так что он включил воду, смыл оставшиеся следы и ополоснул руки. Быстро переодевшись в пижаму, Ремус вернулся в спальню. Сириус лежал тихо, но Ремус мог определить по дыханию, что тот не спал, хоть и пытался делать вид. Сириус дышал чересчур ровно и размеренно, а ещё немного глубже, чем обычно (странно было осознавать, что Ремус знал, как дышали во сне все его друзья; это знание казалось ему слишком уж личным). Ремус прошёл мимо кровати Сириуса, борясь с желанием постучать по столбику и спросить, что не так, попытаться как-то помочь. Но он не знал, как и чем. Ему несколько раз удавалось утешить Лили, но когда до этого доходило дело, Ремус неизменно терялся. Мне жаль. Что бы с тобой ни случилось... Мне так жаль. Он бросил одежду в корзину с грязным бельём и снова забылся беспокойным сном.