Язык фей

Ливень прошел. Драко высушил одежду заклинанием и отправился в дом: у него было ещё одно дело, которое не терпело отлагательств. Никем не замеченный, он зашел в кабинет отца. Он всегда чувствовал себя здесь неуютно. Возможно, на него так действовали темные артефакты, которых тут было множество, поэтому долго в кабинете отца он не задерживался. Сейчас ему была нужна одна вещь, особенная вещь, — мраморная чаша, величиной с блюдо для фруктов, тяжёлая и очень старая. Омут памяти. Драко нашел чашу и поставил на отцовский стол. Чтобы просмотреть воспоминание, надо просто скопировать его и бросить в омут. Но какое? Мысли, как назло, крутились вокруг Грейнджер. Когда все это началось? В тот день, когда троицу притащили в менор егеря? Драко пощадил Поттера, не сдал его тётке. А вот Грейнджер не так повезло. Он не мог понять тогда, зачем такая жестокость. Он отворачивался, смотрел на стол, пытался не слышать ее вопли. Но слышал все равно. Тетка пытала её Круциатусом. Но сейчас он понимал, что Грейнджер это спасло — она впала в такой бред, что Беллатриса вообще ничего не смогла увидеть в ее мыслях. И не узнала, что они ищут Крестражи. Или все началось позже, когда их взгляды впервые встретились в подвале? Или в ту ночь, когда они остались в его гостиной вдвоем? Не как враги. И не как друзья. Но воздух между ними обжигал, как огневиски отца обжигало горло. В ту ночь она потребовала показать его метку. И Драко ей показал. Он задрал рукав и сунул ей руку с меткой под нос. А когда она ушла, по щекам полились слезы. Говорят, плачут сильные люди. Но он сам чувствовал себя в тот момент слабаком. Она вернулась так некстати, распахнула дверь и увидела его слезы. А потом она сказала, что он хороший. Глупая лесть. Но ему давно никто не говорил, что он хороший. Как узнать, какой ты на самом деле? В ту ночь он обнаружил вдруг, что они с Грейнджер сидят в его гостиной, словно знакомы сто лет. Впрочем, они и так знакомы с детства. И с детства не ладят. Долохов громил малую гостиную в другой части поместья. А для них двоих время словно застыло. А может, посмотреть то утро, когда он ворвался в ее комнату и потащил на улицу. На поляну. Может, во всем виноват поцелуй? Или то, что тогда, на поляне, Драко был счастлив? И поэтому он позвал Гермиону к себе снова. Ведь человека всегда тянет туда, где ему было хорошо. Нет… лучше не бередить эти чувства и посмотреть что-нибудь нейтральное. Он знал, что можно вытащить любое воспоминание. Он сам может не помнить в точности, но все детали события хранятся где-то в подсознании. Он скопирует что-нибудь приятное. В конце концов, он просто проверит, как работает эта штука и как много можно узнать о нем, если кто-то решит посмотреть его воспоминания. Драко приставил палочку к голове. Значит, нейтральное воспоминание… что-то о школе… может быть, первый курс… Перед глазами мелькнул класс, ученики — и среди множества лиц ярко вспыхнуло одно лицо. Пышные волосы, карие глаза… Чувство расплескалось в груди, и память полетела вперед — в воспоминание, которое звучало так ярко, что возникло практически без его участия. Воспоминание намоталось на кончик палочки и скопировалось в виде мутного облака. Драко взглянул на него. Несколько мгновений сомневался, а потом бросил в омут памяти. Туман воспоминаний заполнил чашу, и в серых призрачных образах он увидел девушку. Пышные волосы, растрепанные у лица, которые не может усмирить даже хвост на затылке. Платье горничной. Гермиона стоит с подносом в дверях. Ее взгляд впивается в него — точнее, в его копию из воспоминаний. Она ставит поднос на столик, но уходить не спешит. Его копия отворачивается, чтобы зажечь камин. Драко ничего не чувствует, но он помнит, как холодно было в его комнате в тот день. — Чем ты занимаешься? — спрашивает она. Его двойник кладет палочку на каминную полку. Драко и сейчас не знал, что ей ответить. Выполняю волю Темного лорда? Но она знает это и сама. Пытаюсь спасти твою жизнь и свою тоже? Она продолжает ждать ответ, и его двойник отвечает ей: — Пытаюсь не сойти с ума. — Я думала, твой хозяин доволен тобой. Его двойник дёргается. Драко тоже. — Ты тоже участвуешь в собраниях? — продолжает она. — А ты думала, у меня на руке простая татуировка? — двойник ухмыляется. — В прошлом году я вообще не верила, что она у тебя есть. Думала, что он хороший. — В прошлом году у меня не было выбора. — Всегда есть выбор, Драко, — говорит Гермиона мягко. — Зачем ты вернулся из Хогвартса? — продолжает допытываться она. — Занятия еще не закончились. «Из-за тебя, Грейнджер», — хочет ответить Драко. Но она всего лишь его воспоминание, и она все равно его не услышит. И неважно, что тогда он думал только о своей безопасности и безопасности своей семьи. Он вернулся из-за нее — и этого было достаточно. — Ешь, если хочешь, — предлагает двойник Гермионе. — Спасибо. Я поужинала на кухне. Который час? Двойник пожимает плечами. — Пойду спать, — говорит она. — И не спросишь про Темного Лорда или что еще ты там хотела узнать? Она останавливается. Смотрит на него. Смотрит долго. — Что с тобой, Драко? — Ничего особенного. Наслаждаюсь своим статусом. — Двойник касается метки, которую ненавидит. — У тебя круги под глазами. Ты вообще спишь? — продолжает Гермиона. «Спал не спал — какая разница, — хочет ответить ей Драко. — На той неделе не спал. Не мог, просто не мог. Вздрагивал от каждого звука». Не получив ответ, Гермиона идёт к двери. На полпути она разворачивается и — зачем она это делает? — подходит к его двойнику. И она его обнимает. Маглорожденная Грейнджер его обнимает… Драко помнит, что был этому рад. Взгляд падает на палочку на каминной полке. Он видит на лице своего двойника отчаяние. — Зачем я в это ввязался, Грейнджер? Двойник бросает пиджак, притягивает Гермиону и разворачивает ее прямо к каминной полке. Но чертова Грейнджер ничего не видит. Она стоит, застыв, а Драко вспоминает, как ее теплое дыхание чувствовалось у шеи. — Грейнджер, ты покрылась мурашками, — говорит его двойник и добавляет: — Ты знаешь, что домашние эльфы не могут носить одежду. Почему ты все еще в платье? Она замирает. Драко видит ее затуманенный взгляд. — Ну же. — Двойник притягивает ее к себе, чтобы ей было лучше видно. Она не двигается. И тогда Драко посмотрел на ее губы. Поцелуй на поляне пронесся перед глазами. Драко не забывал то утро. И может быть, может быть, она ждет. Ждет так же, как он, что сейчас все случится так, как не случилось на той поляне. — Или ты хочешь узнать, как это — по-настоящему? — продолжает его двойник. Он скользит ладонью по ее спине, а ее тело выгибается ему навстречу. — Нет, — выдыхает она. — Это заметно, — улыбается двойник, наклоняясь к ней. Целует ее. Она замирает… А потом отвечает на поцелуй. Прижимается к нему всем телом. Опускает руки ему на спину. И обнимает. Драко хотел бы оказаться на месте своего двойника. Он бы хотел снова прижимать ее к себе. Чувствовать ее близко. Его двойник не наблюдал за ней, как в прошлый раз на поляне, и не сдерживал себя. Он не собирался упускать свой шанс. Он поднимает руку, чтобы притянуть Гермиону к себе за шею и держит ее голову так, чтобы было удобнее целовать. И скользя губами по ее губам, он чувствует, что ее рука соскользнула со спины. Значит, увидела… Но Гермиона продолжает вжиматься в него, а потом и вовсе тянет его рубашку и та выскакивает из-под пояса брюк. Гермиона выдыхает, открывает затуманенные глаза и смотрит на его двойника с укором. — Давай же, — говорит тот, — Давай. Камин трещит. Палочка катится по каминной полке. И воспоминание тускнеет и заканчивается. Драко поднял голову из омута памяти. Если его память станут просматривать с помощью легилименции, он может слегка изменить воспоминание. Однажды он вместо Панси показал Беллатрисе Грейнджер — и тетка поверила. Но если они скопируют его воспоминание, то увидят в Омуте памяти все именно так, как было. Он должен быть осторожен. Мутные клубы тумана продолжали крутиться в мраморной чаше. Его двойник продолжал целовать Гермиону. Она продолжала тянуться к палочке. Но все это было просто записью. Запись не может передать настоящий поцелуй. Не может передать все оттенки его чувств. Драко перевернул омут памяти и воспоминание, клубясь, растворилось в воздухе. Тяжёлая чаша заскользила в руках. Он не сумел ее удержать. Грохот раздробил воздух, когда чаша ударилась об пол. Драко подождал несколько секунд, слушая неровный стук сердца. Никто не появился. Он быстро поднял чашу, поставил на место и вышел из кабинета. В ту ночь у каминной полки он притянул к себе Грейнджер только для того, чтобы она могла схватить палочку, но поцелуй — его поцелуй — был настоящим. В отличие от ее.