La fleur

{ }

      Чимин возвращается домой в то время, когда вечерняя пора только-только опускается на город. Когда та нежно касается цветов, напевая спокойную колыбельную и усыпляя их ласково. Юноша надевает капюшон на голову, пряча под ним свои светлые волосы и совсем ещё прекрасное невинное лицо, утаивая свою сущность ото всех и не позволяя себя увидеть. Он обещает вновь вернуться туда, в мастерскую молодого и чуткого скульптора, ведь он — муза Юнги. При мысли о мужчине в груди разливается приятное тепло и некий трепет, бьющийся под кожей, словно бабочка крыльями столь нежными и хрупкими, совершенно невесомыми. Чимин поднимается по склону вверх, с усердием преодолевая сие препятствие. Путь домой есть непрост и долог, однако юноша не останавливается. Ему отнюдь нечасто удаётся оказаться в городе, но он каждый раз старается вырваться из дома, потому как его несказанно привлекает та особая атмосфера Парижа, та магия спокойствия и неторопливости, которая завораживает каждую клеточку его тела. Иногда юноша мечтает оказаться простым горожанином, чтобы жить в сем городе и быть его неотъемлемой частью. С каждым своим появлением среди французских улиц, Чимин всё более убеждается в том, сколь прекрасен его народ. Он привычно наблюдает людей и их потрясающий дух. Танцуя и распевая песни, проводя вечера в тавернах и толкуя о революции, люди живут хоть и простую, однако столь незнакомую для юноши жизнь. Несмотря на голод и трудности, кои являются частью той самой жизни, никто из них не сдаётся, а глаза сверкают лишь при одном упоминании прекрасного будущего Франции. Пак ими столь сильно восхищается, и ему лишь чаще хочется сбегать из дома в город. Он ступает до дома столь долго и устаёт в дороге. Возвращается только когда на небе зажигаются первые звёзды. Отец просил встретить итальянских гостей в их поместье, но мужчина не знает, что сына не было в его комнате всё это время. Остаётся надеяться, что нужный час ещё не наступил. Чимин совершенно забылся, пока был у скульптора. Лёгкими и осторожными шагами парень пробирается домой. Он глазами оглядывает стол, замечая, что прислуга только накрывает на него, расправляя белоснежную скатерть и ставя посуду с приборами. Юноша выдыхает облегчённо, а затем идёт в комнату, чтобы сменить одежды. Ему нужно хорошо выглядеть, дабы показаться гостям со своей самой лучшей стороны. — Вы были в городе, — произносит прислужник, помогая снять Чимину мантию. — Прошу, не осуждайте меня, — Пак прячет взгляд, смотря в пол. Это его большая тайна. — Я понимаю. Вам хочется немного свободы, — кивает мужчина. — Она нужна мне, словно свежий воздух. А без неё я задыхаюсь. Отец не должен знать, — Чимин просит лишь одного: молчания. Но иногда оно дороже алмазов. — Я не скажу, держу слово. Но господин, я всё же немного волнуюсь за Вас. Если правда раскроется… — Я осторожен. Надену мантию и скрою под ней свое лицо, так никто не сможет меня узнать. Я обещаю, безрассудствие — не мой конёк. — Ах, неужели это того стоит? — глаза прислужника полны и страха, и некого восторга от смелости его молодого господина. — Находясь там, я чувствую себя живым. Там всё иначе, — Чимин в улыбке смотрит в сторону окна. Он лишь немного видит из него тот самый город, где жизнь идёт, кипит… — Господин, расскажите! — просит мужчина, хлопая глазами и смотря на юношу со светлыми волосами с томящимся ожиданием. — Я видел небольшие лавки. Там пекут вкуснейший хлеб, мне удалось его попробовать. Ещё там есть дети с любопытными глазами и резвым смехом. Они играют снаружи и им так весело. — Как здорово, — произносит прислужник на одном дыхании. — Я понимаю, что мне слишком тесно здесь, в этом месте. Дворец, хоть и большой, но всё же так похожий на темницу. Здесь слишком холодно. Моя душа, подобно птице, рвётся к ним. Они так здорово танцуют, пока на улице горят вечерние огни. Чимин улыбается так мягко и трепетно, мечтающе. Словно он сам является неотъемлемой частью этого народа. Его рассказы веют бесконечное тепло и счастье. А юное лицо покрывается румянцем. — Хотел бы я взглянуть на это хоть единственный раз в жизни, — в глазах прислужника заметна грусть. — А я хотел бы Вам всё это показать, но я боюсь, что мой отец, узнав, рассердится. Он добрый и оберегает меня слишком сильно. Словно растит цветок, но не в саду, а под стеклом. Забирая мой воздух и желание быть юным на целые века… — Чимин опускает голову, вздыхая. — Я слышал, господин рассказывал о бедности. О том, как люди теряют свои цвета, смешиваясь в серый. Он говорил, что скоро Францию настигнет настоящая война. И я боюсь… — Всё вовсе не так печально, — Чимин смотрит на прислужника, — я видел, как они живут и променял бы свою жизнь на их лишь день. Вдруг кто-то стучится в дверь. Юноша смотрит на неё и слышит голос своего отца: — Сын мой, спускайся. — Сейчас, я уже скоро выйду, — отвечает Пак, широко раскрывая глаза. Он смотрит на прислужника, осознавая, что опаздывает. — Простите, что не смог послушать. Вам уже нужно быть внизу… — отвечает тот. Пак медленно подходит к окну, снова смотря на город. Он мечтает оказаться там прямо сейчас. Ведь с каждым новым приходом хочется остаться в этом месте на подольше. Темнота совсем окутала своей прохладой, а лёгкий ветер слегка приподнимает шёлковые пряди. Чимина одевают в лучшие наряды. Белая рубаха с манжетами на рукавах и брюки, достающие до утонченных лодыжек. Душат парфюмом с ароматом весенних цветов, но лишь ненавязчиво. Он спускается по лестнице вниз, к отцу, что уже заждался. — Идём встречать карету, — говорит глава семейства, а Чимин кивает кротко. К ним приезжают гости один за другим. Сегодня будет большой праздник, пир. Дамы в пышных платьях с юбками в пол, а ещё в узких корсетах. Мужчины во фраках и с тростями. Это высшее сословие — дворянство. Все они так сказочно богаты и образованы. Чимин кланяется каждому и улыбается сдержанно. Ему так часто приходилось слышать от этих людей: — Il ressemble à un ange… Отец кивал, а Чимин смущался каждый раз. И прятался, чтобы передохнуть немного, ведь щёки тяжелели от румянца. У молодых ещё девиц в руках имелись веера. Они ими взмахивали, раздувая красивые локоны. Чимин стеснялся с ними заговорить, а потому всегда держался Тэхёна. Кузен кивал ему по-доброму и улыбался. Тот понимает всё без слов, особенно когда Чимину совсем неловко. В большой их комнате стояло пианино. А гости то и дело спрашивали, кто из семьи Пак умеет играть на инструменте. Отец поведал им о совершенном слухе сына, вгоняя того в краску пуще прежнего. — И если б Вам, дамы и господа, удалось услышать его голос… Он очень одарённый, — кивает мужчина. А остальные слушают с интересом, — сыграй им, Чимин. — Просим! — гости начинают хлопать, а отец кивает, рукой показывая сыну на инструмент. Чимин проводит рукой по крышке пианино оттенка пудры, а после приподнимает её кверху. Юноша присаживается на специальный табурет и лёгким движением переносит свои небольшие пальцы на клавиши. Из зала льётся нежная и спокойная музыка, подобная приходу тёплых весенних дней. Пак очень лёгок и непринуждён, его глаза полуприкрыты, а нога то и дело нажимает на педаль. Гости замирают в восторге, слушая вступление. Юноша, что играет на пианино, начинает петь высоким голосом. Его звучание похоже на звон колокольчиков: «Прошу позволь мне убежать Туда, где звезды сходят с неба. Лишь только там мы не будем слепы И сможем звёздный вальс застать. Следуй за мной в то место, и Устроим бал мы до рассвета. Но если нам не хватит лета, То снова вспыхнем от любви. Давай мы к звёздам протянем руки. Они рядом, но к ним не прикоснуться. Утром мы снова сможем проснуться, Но не выдержим больше разлуки… » Чимин пальцами перебирает клавиши, касаясь их невесомо. Инструмент подпевает ему, слушается своего хозяина, заставляя трепетать сердце у каждого гостя. Отец смотрит на сына с гордостью. Он растил его замечательным юношей, всегда добрым и рассудительным, прививая ему любовь ко всему вокруг. Мужчина верит и надеется, что его наследник встретит прекрасную девушку из высшего сословия, которая будет подстать ему, и они полюбят друг друга по-настоящему. Он лично позаботится о том, чтобы его сын женился на такой Mademoiselle.