Поляморя

К тоске, тянущейся в несколько недель подряд прибавилось вдруг что-то ещё. Озорная ленточка, желтая, яркая, вьющаяся из одного угла в другой, будто гоняемая ветром. И нет, не имеется в виду, что у Мортиса ветер в голове. Возможно, что лишь слабый сквозняк... В любом случае, эта ленточка придавала ему некоторого сахара в его, как он считал, пресную жизнь, скрашивала, он все ещё не мог распознать, чем же способствовало появление такого разнообразия. Причем, было не понятно, оно появилось, или постепенно нарастало? Была лишь тоска, тоска, скука... а теперь щемящие чувства нового воздуху в легких. Нетерпение, недоумение, радость... Почти сравнимо с выездом из города на волю деревни. Где кислород, ну очевидно, имел некоторые отличия. Вампир прихорашевался в ванной. Встав позже обычного, что неудивительно: такое могло случаться аж в два часа дня, когда солнце начало в зенит, даже позже! Он был определенно "занят" в ночное время, и ложился поздно. Из-за чего его режим стал походить на "угадай что выкину". На вчерашней прогулке, он так и не решил как назвать эту встречу с амфибией, его подняли рано. Поэтому сегодня он возмещал утраченные часы сна. Смотря в зеркало, Мортис расправил плечи, вытянулся и осмотрел свою фигуру. Многие, такие как, к примеру, тугодумная Виллоу, скажут с недоумением сейчас, что "вампиры же не отражаются в зеркале!", но это сущий бред, суеверие и многовековые укоренившиеся стереотипы. Мортис, как и любой другой человек, без столь прекрасной возможности, как наблюдать свое отражение в зеркале, наверное, убился бы ещё в младенчестве. Ведь как же он будет без возможности лицезреть собственного себя? Потерев розовым пальцем под глазом, вампир нешироко зевнул и наконец взялся чистить зубы. Сегодня в планах было сходить к старому знакомому, наконец, а то, в последнее время, ему часто что-то мешает. Стоя на кухне, он вдохнул запах тепла и жаренного масла, вероятно, сосед Фрэнк орудовал здесь ещё утром. По коридору, из зала и других комнат тянуло холодом и сыростью, поэтому Мортис, ухватив края халата, и, нахохлившись, укутался потеплее, ставя металический ковшик на ножки одной из комфорок газовой плиты. Ненавидеть завтраки, опредленно для него - да! Видимо, это являлось одной из первоначальных причин, по которым Мортис начал вставать позже, пропуская утреннюю пищу. В старом холодильнике ничего не было, в шкафчиках в кухонной гарнитурое тоже.       – Твою мышь, – мычит Мортис, вспоминая когда он впоследний раз вообще ходил за продуктами. На полках не было даже круп, которые, казалось бы, были вечными постояльцами у каждого дома. Нет даже чая, который он мог бы накрыть на стол, если бы принимал гостей. Очень плохо! При всем его нежелании таким заниматься, существовала некоторая вероятность, что его новые болотные приятели могут заглянуть сюда снова. Может, он даже надеялся на такой вариант событий... Фрэнк оставил одно сырое яйцо в тарелке у плиты. Был ли это намек на то, что пора бы старому вампиру выйти в магазин? – Агх, смешно! Мортис прошел мимо металической калитки кладбища, сжимая ручку зонта и думал о еде. Какой дурак, вчера он ничего не ел, забыл каким-то образом. Поэтому в отместку за такую халатность к самому себе ощущал голод и резкую слабость. С этими чувствами внутри поднялось раздражение. Интересно, головастики Виллоу могли бы быть съедобными?       – Ты! Неожиданно раздавшийся окрик заставил Мортиса подпрыгнуть на месте. Он ошеломленно заозирался, выглядывая из под зонта и замечая знакомую фигуру, парящую в воздухе в паре метров от вампира. Анджело глядел сверху вниз, за его спиной что-то жжужало, напоминая ночные комаринные звуки. В молодости, когда у Мортиса была ещё свежая кровинушка, он часто бесился с этих кровосущих тварей, мешающих ему спать. Мортис ощутил теплую тоску, вспоминая древние детские ассоциации.       – Добрый день, мой парящий друг, – здоровается он и с некоторым любопытством осматривает пришедшего. Он вспоминает при каких обстоятельствах видел полукомара последний раз и чувствует укол неловкости. Только затем замечает злость на чужом лице.       – Ты! – Анджело повторяет и приземляется рядом, тыча в вампира пальцем и сжимая кулак. На поясе у него качаются лук и стрела. – Это ты, признавайся, гоблин! Мортис оскарбился и слегка склонил зонт, закрываясь от солнца.       – Это чем же я заслужил такое высказывание в свой адрес?       – Ты знаешь!       – Я не знаю. И, к сведению, гоблины вымерли две сотни лет назад.       – А ты живучий оказался! Прозвучало невероятно колко. Вампира назвали гоблином. Как низко! Но прежде чем он успевает возразить на такую дерзость, Анджело вспылает:       – Я знаю, что ты вчера виделся с Виллоу. Ты ей что-то сделал, из-за чего она вчера пришла совершенно... словно... растоптанная! Очень расстроена и печальна... – парень говорил с детской наивностью и искренним беспокойством. – Она никогда не была такой грустной прежде... Признавайся немедленно, что ты ей сделал!       – Да ведь не было ничего! – Мортис изумляется. Почему он вообще сейчас должен оправдываться перед этим остолопом, а не идти по своим делам? – Я проводил твою принцессу со своего кладбища и мы распрощались. И она была в хорошем настроении! На сколько я помню. Анджело задумался, притих. Он не верил ни единому слову. Более того, Мортис его раздражал. С первой встречи он не вызвал в парне доверия, казалось, вампир любил шутить над другими и потешаться над их недостатками. А сейчас он весь такой невозмутимый, стоит как на иголочке! При параде, когда как полукомар весь уставший, не спавший и вспотевший, словно собака, стоит и выясняет за свою подругу. Ему тут всю ночь пришлось бродить по лесу и городу, между прочим. Поразмыслив, он вдруг вытянул свой лук из-за пазухи и очень быстро натянул стрелу, направляя в оппонента. Мортис вздрогнул. Он вообще не верил, что полукомар это задействует. Но и не верил, что у того хватит ума все-таки выстрелить. Анджело свирепо смотрит из под локтя, поднесенного с натянутой тетевой к лицу, и восклицает:       – Что-то же ты ей сделал? Она меня выгнала из дома! Хотя прежде такого не было, даже когда я рассказал ей о долге, она вела себя снисходительней. А тут вдруг: проваливай, ты мне не друг, пошел вон!       – Спокойнее... – медленно говорит Мортис и замирает, словно статуя, Анджело видит в тени зонта как напряглось его лицо. – Вот к тому, что тебя выгнали, я уж точно не причастен! Эти идиоты с болота втягивают вампира снова в их личные разборки. Возмутительно. Мортис устало хмурится, он голодный и уже на пределе своего терпения. Ему приходит мысль: где же этот парень был ночью, раз не спал дома? Он оглядел чужой внешний вид. Анджело весь грязный, в пятнах и иголках, на его широких шерховатых штанах налипли десятки маленьких пучков, которые он, вероятно, собрал в лесу. Пальцы рук были испачканы, а волосы растрепанные, как-будто ими подметали землю.       – Анджело, ты, наверное, очень устал...       – Да, – вздыхает вдруг полукомар. Рука, которая держала сам лук опустилась и кончик стрелы перестал упираться в грудь Мортису. Он стал походить на мученика. – Мне пришлось всю ночь искать дорогу в город! Я по невнимательности забрел не на ту дорогу и упал в канаву! Мои крылья чуть не сломались. Затем искал дорогу в город и не мог потом и пальцем пошевелить. Там и поесть то нельзя даже... От пережитых воспоминаний Анджело захныкал, показательно и капризно, словно во всех его несчастьях был виноват сам Мортис. Тот покривился, но ни капли сочувствия у него жалкая судьба полукомара не вызвала.       – Уверен, есть более весомая причина такого поведения твоей подружки. Говорит Мортис. Она есть, ты идиот, думает Анджело, вспоминая чувства девушки к вампиру. Он подозревал, что между этими двумя вчера могло что-то проскользнуть, что задело чувства девушки. Что-то, чего сам Мортис не понял. Он как-то высмеял симпатию Виллоу? Оскорбил её рыбью мордочку? Нельзя ему доверять, решает Анджело, возвращая лук в обратно, но тут он вдруг получает толчок в живот. От неожиданности, Анджело, падая назад, отпускает стрелу. Та, с режущим свистом, пролетает в сантиметрах от локтя Мортиса, успевшего отскочить в сторону. Вампир набрасывается на парня, выбивая лук из рук, на что тот с возмущением хватает чужую кисть, державшую зонт. Предмет полетел на землю, раскрывая Мортиса, он был сегодня вовсе без цилиндра и лучи солнца мгновенно начали печь ему лицо и руки. Хозяин кладбища зашипел, мгновенно отворачиваясь к солнцу спиной, пряча лицо и руки. Он попытался зажаться, прижимаясь подбородком к груди и тихонько заскулил.       – Ой! – опомнился Анджело, вскочил на ноги и, подхватив отлетевший зонт, закрыл им вампира. – Ты в порядке? Тот некоторое время сидел на земле, все ещё зажатый, было слышно лишь как он злостно сопит, упираясь носом в колени. Анджело заглянул через его плечо, взволнованный. Он совсем забыл о причуде этих ночных существ.       – Твою мышь, ты, чертов урод... Все НЕ в порядке, – мужчина поднял на него мученеческую гримасу, глаза его блестели.       – Сильно печет? – полюбопытствовал Анджело, обижаясь на обзывательство, он впервые слышал ругань от Мортиса. – Ты первый напал... Мортис, закатывая глаза, отворачивается, и пробует расслабиться, привести дыхание в норму. В тени стало намного легче. Анджело сидел за ним на корточках, держа зонт и следя, чтобы через края не пробирались лучи ультрафиолета. Он видел, как сильно дрожали чужие руки и чувствовал вину. Через долгие минуты тишины, Мортис показательно вздохнул. Взяв свой зонт, он встал и отряхнулся.       – Ревердч принят, – устало говорит он и уходит.       – Я не мстил... – возражает Анджело и следует за вампиром.       – И тем не менее. Чего тебе теперь надо? Я сказал, что не обижал девчонку! Он останавливается, останаваливая за собой встрявшего полукомара. Тот пожимает плечами, пряча лук за спину. Несмотря на раннее недоверие, сейчас он верил мужчине.       – Извини, я сильно погорячился, когда пришел, наверное...       – Действительно! Невиновнного подставил под смертельный удар.       – Но ты же жив сейчас. Мортис аж открыл рот от изумления.       – Ах, а если бы нет!?       – Разве вы умираете от солнца?       – Нет, но это довольно... неприятно. Ещё бы, думает умный Анджело. Мортис с равнодушием продолжил дорогу, крепко обхватывая рукоять зонтика. Давно он не обжигался, последний ожог получил, когда пытался вернуть истеричную племянницу домой. Разозлившись, девочка пообещала разворошить все могилы на кладбище и сбежала, оставляя хозяина и Фрэнка в недоумении, которые взялись за поиски вредного ребенка только через пару часов. Тогда маленькая Эмз наворотила незаконных делов над чужими могилками... Маленькие домики сменились многоэтажными, улицами, знаками, появились люди, суетливые как всегда. Ребята вышли с глиянной тропинки на асфальтированную, теперь туфли не проваливались в мягкую почку и идти можно было с распрастертыми плечами. Как и сделал бы Мортис, если бы не знал о пятне грязи на плаще, которая налипла когда он упал на землю. Все из-за этого проклятого...       – Ты не находишь немножко странным то, что плетешься за мной? Анджело громко вздыхает, подбирая свое оружие к груди.       – Я, правда, не знаю что мне делать дальше. Она меня выгнала, насовсем..       – Как она могла тебя выгнать навсегда без весомой на то причины? – Мортис раздражается.       – Она такая, знаешь, импульсивненькая, но совсем чуть-чуть, – как-то мечтательно говорит парень и снова вздыхает. Вампир обратил внимание на его стрелы.       – Твои стрелы магические?       – Это? Не-ет, хах, самодельная она. Я больше не влюбляю, – хоть и говорит с усмешкой, но лицо его каменеет.       – Как же так?       – Без моего прошлого оружия я не могу ничего сделать... Поразмышляв, Мортис предложил:       – Знаешь, īnfaustus, я иду к своему старому другу, он в... некотором роде владеет магией. И я думаю, что, возможно, он мог бы что-то сделать с твоими причудливыми способностями.       – Маг?       – Смежный маг, – усмехается Мортис. Высокие здания вдруг сменились снова одноэтажными. Кругом была цветущая зелень, у каждого домика был участок, натыканный деревьями с плодами, часть которых уже вовсе валялась на земле. Они прошли несколько улиц под лаи собак, Мортису не очень льстил этот тихий райор, колхоз. Наконец остановились перед одним из домом. Он был квадратный и двухэтажный, с круглым крыльцом и серой крышей, натыканной ржавыми трубами. Окна на лицевой стороне были наглухо закрыты, а дворик перед домом был весь заросший и кривой. Ступени скрипели. Поднявшись, Мортис пригладил волосы на макушке, постукивая по синей старой и ничем непримечательной уродливой двери. Внутри скрипнуло. Глухие шаги приблизились, и с обратной стороны двери щелкнуло щелкнуло. Она отворилась, совсем на чуть-чуть, но этого хватило чтобы проскользнувшее в отверстии бородатое лицо мгновенно пожелало захлопнуть её обратно. Но к некой досаде, проворный Мортис успел просунуть ногу.       – Дружище! Чего это ты так дверь перед старыми друзьями захлапываешь?       – Мортис, проваливай!       – Байрон, не гоже ведь себя так вести.       – И это говоришь ты! Вон от моего дома, повторяю.       – Говорю самые что ни есть элементарные элементы этикета! За дверью забухтели, нажимая на дверь сильнее.       – А я говорю чистым разговорным языком тебе, пошел на-х-рен! Прошлого раза мне хватило чтобы убедиться в законченности нашей дружбы. Думал я, что и ты это уяснил. Туфля Мортиса заскрипела под давлением и он злорадно усмехнулся.       – Прежде чем ты, дружище, надумаешь себе какие-то феерические фантазии по поводу нашей сносной и занимательной прошлой встречи, прошу остановись и посмотри кого я сегодня привёл. Божественное создание. По мнению Анджело, который оставил его при себе, от столь сомнительных слов он бы захлопнул дверь перед носом напыщенного вампира не раздумывая, но человек внутри был, видимо, падок на любопытства. Через недолгие секунды под скрип дверь отворилась и выглянул мужчина; лет 50, старше Мортиса внешне, но крепче телосложением, и хоть угрюмым, но со свежим лицом с белесой бородкой и волосами. Цепкие старческие глаза осматривали полукомара с неким броским первым суждением, словно специалист по ювелирным изделиям проверяет поддельность дорогостоящего камня. Презрительно напыщено и с интересом одновременно. Весь хмурый вид этого человека отталкивал, хотя он казался с чистыми и красивыми чертами лица, как у среднестатестического белого человека, впринципе, обыденно, даже с некой собственной изюминкой, не вызывал доверия.       – Что это? – спросил он наконец, опираясь на раму двери, одной рукой хватая и облакачиваясь на неё лбом. Анджело его заинтересовал, но никакого "божества" он в нем не увидел. Парень оскорбился такому вопросу, словно само слово "это" превращало его в неодушевленный тупой предмет.       – Кто, – указывает Мортис и встает с полукомаром на одну ступень, прихватывая свободной рукой того за плечо. – Нестареющий юноша, желающий вернуть себе свое волшебство. Анджело, это Байрон, бывший какой-то там химик и нынешний агроном! Мужчина помрачнел после последних слов, но все же не потерялся с вопросом:       – Хочешь сказать, он такой же вампир как и ты?       – О-ой, дружище! Скуднее, но так же занимательнее как и с вампирами. Если пустишь, может он поделится с тобой своими хитрыми примочками, выученными прямо на небесах. Рядом с Богом! Ужасно льстили парню слова Мортиса, ведь никакого Бога с ним всю его работу не было. Анджело сам есть - Бог, как и все другие, с кем он царствовал на Небесах. Впрочем, он часто замечал как смертные выводили из всех существующих кого-то одного. Вон как тешали они эго бога Земли, он даже почувствовал себя выше других богов и как то раз тыкнул Анджело в нос за отработанный день, мол как же его способность стала бесполезной. Эгоист и урод, являлся одним из худших воспоминаний Анджело из прошлой жизни. Байрон хмурится, скверно ему было от этого вампира, сующего свой нос куда не надо и наворачивающего ему проблем одними своими появлениями. Но интерес был выше, он прежде не видел у человекоподобного крыльев. Поэтому первым же вопросом он занялся с полукомаром, пока впускал гостей внутрь, был:       – Они рабочие? Анджело конфуженно застревает на пороге, пока Мортис беспристрастно щеголяет дальше, с малой фамильярностью и наигранной озобоченностью оценивая жилье своего друга. Он не признается самому себе, что в дружбе интерьер и бытовое устройство человека когда либо волновали его. Мебель и стены были темных серых цветов, где на креслах появлялись зеленые оттенки, они так же отражались и на посуде: в утыканных чашках по всюду; полу, столу, окну, сервизу, пылющему и грубому в углу гостиной, люстра светилась даже сейчас, днем; окна были зашторенны, всюду лежали исписанные бумаги, ручки и книги.       – Крылья? А, конечно...       – Что же ты такое? Это ведь комар. Двукрылый обыкновенный? Кровососущий? – было не совсем понятно к кому конкрентно обращался Байрон. – Кровь ведь самки сосут, а ты самец.       – Ну, нет, вроде.       – Ты не знаешь кто-ты? Гендер тоже не знаешь? – изумился Байрон, на что обратил внимание на них Мортис с кресла. – Как же так? Это ведь просто, достаточно посмотреть что у тебя между ног.       – Какая вам разница, – злится Анджело, ощущая себя камаринкой под микроскопом. Он то вовсе не знал, почему его обратило именно в это насекомое. – Ну, парень я. Байрон снова хмурится, держа маленькую книжку и постукивая ею по груди. Затем развернулся, словно вовсе потерял какой либо интерес к парню-комару.       – Мортис, зачем ты пришел?       – Погостить. Это проблема?       – Не проблема - это младенец, не способный на предумышленные поступки. У людей всегда на уме то, что они не расскажут окружающим. Мортис скис, скатываясь в кресле словно масло по сковородке. Он не знал как переубедить этого всегоподозревающего человека. Возможно, у него и были какие-то другие мысли по поводу этой встречи, но изначально он просто хотел "перетереть" со старыми лицами. Но слова о желании простого человеческого разговора в кругу взрослых мужчин будут звучать дико.       – На уме у меня только аромат сладкого коктеля и Чайковский.       – Я поверю в твои изысканные вкусы на слово, – усмехнулся мужчина и подошел к кофейному столику, тот был весь завален, но он решает не заморачиваться и кинул книжку поверх. – Ты пил?       – С чего ты взял? – недовольствует Мортис.       – Ты используешь слово "коктель" в сторону алкоголя только после того, как напьешься. Теперь у Байрона появились некоторые сомнения. Может у вампира что-то случилось, что сподвигло его выйти в неравный бой с алкоголем, который он усиленно отрицает, бережливо следя за собой? Анджело с любопытством посмотрел на могильщика.       – Вот ради чего я прихожу сюда, дорогой мой друг, – сладостно говорит вампир и запрокидывает ногу на ногу, а затем кладет локоть на подлокотник и рукой имитирует силуэт придерживаемого бокала, как бы намекая ему налить выпить. – Ты читаешь меня как открытую книгу! Байрон некоторое время глядит усталыми глазами на гостя, но со вздохом покидает гостиную, где уже гремят открывающиеся шкафчики и стучит посуда.       – Вы давно знакомы? – Тихонько встревает Анджело, вставая возле дивана на против, он боялся заморать мебель. Мортис лениво повернул голову к нему.       – Лет 12.       – Для людей это много, – задумчиво говорит Анджело.       – Да. Отними это число из их короткой жизни и оно уже станет короткою ее частью.       – Твое появление в жизни этого человека было весомым? Мортис пожевал губы.       – Естественно. Анджело долго молчит, его задумчивое лицо походило на человека, который не мог совладать со своими мыслями и все его внутреннее открывалось окружающим.       – Виллоу это число будет стоить половине жизни. Вдруг тихо говорит он, но Мортис предпочел проигнорировать это. Зашел Байрон, небрежно держа в руках три кружки. В них был чай. Вампир разачарованно посмотрел в свою.       – Я думал, ты удивишь.       – Ты же не пьешь? Тем более дома ничего нет. Сухари могу дать.       – Сколько им лет, этим твоим сухарям, – вздыхает Мортис и отхлебывает. Голод ощущался не так сильно. Затем Байрон снова обращает внимание на второго гостя.       – У меня есть ванная, правда вода холодная, но ты можешь пойти и помыться. Там шампунь должен быть. Анджело кивнул и вышел в коридор, но вдруг замер на выходе. Байрон подсказал:       – Левая крайняя дверь. И полукомар ушел, услышав из последних слов вопрос Байрона: "Где же юноша измарался?" и бухтение Мортиса о том, что это долгая история.

***

Мортис видит, как Анджело с мягкой улыбкой смотрит на чужие записи, перелистывая и расглаживая страницы, берет осторожно колбочки и потрясывает их, заставляя жидкость внутри плескаться. Мортис был уверен, что этот полубожественный полукомар имел некоторое гомосексуальное пристрастие. В связи с тем, ЧТО вампиру недавно по совершенной случайности пришлось подслушать в туалете бара Барли, теперь он совсем не знал, что делать с этой информацией. Презирать? Ненавидеть? Почему же, даже после раскрытия, возможно, личной тайны, которая его вовсе не касалась, Мортис разговаривает с Анджело, дал суверенитет на Жемчуженку его подружке, пригласил в гости к старому другу? Все это было непривычно и требовало больше времени для размышления. Теперь-то Мортис обдумывает многое, за последние годы отшельничества научился. Но вот его раздумья вдруг прервали: в комнате что-то взорвалось. Резкий звук лопающего стекла резнул воздух, просвистев к потолку. Худая нищая люстра качнулась, на ней задребежали побрякушки. Байрон ойкнул, отпрыгивая в сторону, Анджело с девичьим визгом нагнулся под стол. Мортис же только вздрогнул в кресле.       – Вы там убиться решили или что? Спросил он эксперементирующих приятелей, которые принялись собирать осколки разлетевшейся колбы по полу. Как только Анджело покинул душ, Байрон распросил о его способностях; старика ввели в курс дела и показали лук со стрелами. Сам бывший химик был приятно шокирован и не поверил ни единому слову о прошлой божественной жизнь парня, но попробовать оживить оружие, коим стала цель гостей, показалось ему довольно интересной задачей. Поэтому сейчас, после часовых перебираний книг и старых очерков со страшными и непонятными Анджело записями, они пробовали варить в котелках, специально зарученных Байроном, какие-то зелья.       – Мог бы помочь, – бухтит под столом полукомар, на что Байрон хмыкает.       – Он-то? Да он ни разу за свою бесполезную жизнь палец о палец не ударил. Просиживает штаны только. На чужих шеях. Коротко добавил он в конце. За все время Мортис лишь сидел и комментировал их работу и порядком задолбал. Мортис вспыхнул от возмущения.       – Колбу не я разбил, между прочим! Имейте совесть самостоятельно за собой убираться... И я попрошу не очернять меня в глазах других, старина, – говорит он, обращаясь к Байрону во втором лице. – Я могу заговорить о Вас точно так же! В более худшем ключе, и вы, определенно, знаете, в чем я могу сострить. Байрон помрачнел в лице, подняв ближайший обломок стекла с полу.       – Тебе, гаду, давно стоило оторвать твой "отстрый" язык, чтоб не язвил.       – А тебе следить за приборами, – отворачивается Мортис, заканчивая тем самым начатую перепалку. Анджело в недоумении стоит между ними, сжимая осколки колбы в руке. Они резали.       – Знаешь, паренек, я только что понял какого ингридиента не достает в этом растворе.       – Что же это?       – Корня плакуна - и его у меня нет. И я не видел его в здешних краях... В душе Анджело вдруг загнулся один стебелек надежды. Он печально вздыхает.       – Может все-таки где-то его можно найти? Байрон задумчиво хмурит брови.       – У озер, на берегах. Это вытянутые растения, с вытянутыми фиолетовыми стеблями цветов. Подобие рогоза. Не уверен, что мои догадки осуществлятся с этим растением, но сейчас я здесь бессилен. Анджело смиренно кивает, прижимая кулак к груди. К нему вдруг возвратилось желание вернуть свой лук, которым он влюблял людей, стрелять из него, чувствовать натянутую нить в пальцах, пушок у стрелы и запах, чистый и сладкий, запах золотого дерева, но его тут же отняли. Мортис с кресла заметил его понуренный вид и стал ещё недовольнее на своего старого приятеля.       – Впрочем, возможно мне еще прийдут какие-то идеи. Магия не заканчивается на одном ингридиенте. Ваше заклинание на романтические узы, это ведь чувства, довольно сложное, поэтому мне бы поработать над этим... Да.       – Да, конечно, – отвечает Анджело и улыбается так же мягко как всегда. Он поправляет длинную рубаху, которую ему одолжил бывший химик после душа. Она была ему невероятно велика и выглядела нелепо.       – Поэтому я бы хотел остаться со своими думами один, – намекает Байрон, исподлобья кидая взгляд назад. Анджело смотрит туда же, ожидая чужого ответа.       – А, ох, – удивляется Мортис, не ждущий такого скорого завершения их встречи. Он надеялся просидеть в гостях до ночи, ну, желательно. Он бы так и сделал сейчас, если бы не Анджело, щемящим глазом глядевший на него, словно ожидал команды. – Ну, тогда, мы прощаемся. Проведя гостивших на крыльцо, Байрон коротко попрощался.       – Я верну вам вещи, – заверяет Анджело, придерживая свои старые грязные шмотки, на что тот только кивает и захлапывает дверь.       – Кошмар! – Тут же возмущается Мортис, дергано развернувшись и зашагав вон со двора.       – Я надеялся, что верну свои стрелы...       – Вернешь, определенно. Здесь где-нибуть этих плакунов хоть лопатой загребай, я уверен. Этот старый хныч просто не хотел нам помогать! Анджело молчит.       – Нам следует поесть.