Поляморя

Раздался звонкий стук по дереву. На крыльцо вломился робкий ветер, попавший в эту мертвую степь случайно. Утреннее солнце пробивалось сквозь мрачные серые тучи и слабо освещало особняк. Виллоу разглаживает складки на одежде, оттягивая плащ или поднимая стопу, желая проверить обувь на наличие какой-то случайной грязи. Она стучала уже около минуты, постепенно изнуряя от ожидания; изнутри доносилась мелодичная музыка, которая скорее всего и мешала амфибии достучаться до хозяина дома. Терпение её иссякло, и она попробовала постучать по двери носком туфель, получились довольно громкие и сильные толчки. Ей даже показалось, что от таких попыток одна из дверей могла сорваться с петель. Наконец дверь открыли. Мортис первоночально с напряжением и недоверчивостью отворил щель, затем расслабился, видя, кто перед ним.       – Ох, неужели я смог дождаться вашего визита.       – Эм... Здравствуйте.       – Доброе утро, – из-за спины мужчины уже четче играла мелодия, Виллоу было наплевать на это, единственное, чего она не поняла, кто вообще слушает музыку утром? – Как у вашего потребительского компаньена дела? Он оперся о раму, поставив согнутую ногу так, что его халат немного открылся. Сей картиной растрепанных волос, заспанного лица и легкого халата на сегодняшнем хозяине кладбища амфибия не смогла сполна насладиться, услышав смысл вопроса. Неприятный червячок запозл ей в голову, она с сомнением и подозрением задумалась. Какое ему вообще дело до её друга? Она вяло вспоминает, что было вчера. Анджело пришел совершенно пьяный и радостный в хижину, уронил стол и сдернул с двери ткань, которая закрывала выход, долго с чего-то смеялся и лез обниматься, а затем уснул, словно младенец, ютясь в постели девушки. Виллоу обещала себе отмудохать это пьяное чучело как только она получит такую возможность. Единственное, что её интересовало, разрешилась ли проблема с долгом? Но вчера она так и не получила четкого ответа.       – Жив, здоров. Только говорит она, на что Мортис зевает, пряча открывшийся рот за ладонью.       – Знаешь, я подумал, что тебе необязательно каждый раз окликать меня чтобы пройти на Жемчуженку. Эти слова почему-то оказали на девушку сильное впечатление.       – Хотите сказать, я теперь могу беспрепятственно ходить?       – С этого дня – да.       – Но... – она сминает край плаща, пряча руку внутри. Разве это не отличная новость, но с другой стороны это же значит, что она вовсе не будет заглядывать в особняк. – А, я же смогу спокойно оттуда что-нибуть своровать!       – Как пожелаешь, – Мортис вяло оперся на локоть, приставленный к внутренней части рамы двери. – я ранее убедился, что там нет ничего занимательного. Помимо тех пахучих водорослей, которые ты, ясным образом, находишь драгоценными, остальное просто мусор. Виллоу молчит, не находя, чего ещё добавить. Равнодушный голос Мортиса в этот момент её ранил. Она не могла поверить, что ему было настолько наплевать... На что? На то, что она желает проводить больше времени с ним? Виллоу желает? Ха! Да за кого она себя принимает? Чтобы ей было на кого-то не наплевать? Сжав челюсть, она улыбнулась. Убеждать саму себя в своем собственной пофигизме на розовые сопли кажется трудноватым, и она не понимает от чего. И прежде чем она собиралась развернуться и уйти, Мортис вспоминает:       – Поинтересоваться, кстати, хотел. Вы никогда не находили в своем друге-полукупидоне некоторое особое поведение?       – Это какое?       – Допустим... – Мортис отлепился от двери, задумчиво покачиваясь на месте. Его бледные ноги скрылись за подолом домашнего халата. – Проявлял ли он черты, присущие таким особям, которые имеют слабость к... садомии? Виллоу в непонимани корчится, словно ей зачитали предложение из научной энциклопедии. Вампир поясняет:       – Слабость... я имею в виду, к однополой близости.       – А, – Замолчав и осознавая намек Мортис на нетрадиционную ориентацию Анджело, Виллоу помрачнела. К нежеланию, в воспоминаниях всплыли все моменты, где характерные признаки пидорства в поведении парня заставляли девушку усомниться в его правильности. Да, она бы стерпеть не смогла, если бы полукомар оказался одним из этих... Отец с детства указывал им, что заднеприводность – это ужасно. Отвратительно и богохульно, в особенности если он был богом! И плевать, что Виллоу неверующая.       – Ничего такого, – кое-как говорит она, сохраняя лицо в натянутом спокойствии.       – Ясно, почему ты его с собой не берешь на озеро?       – Ну, не хочу я, нельзя что ли!? Ей было непонятно и неприятно, что Мортис задавал одни лишь вопросы о её друге. Зачем он вообще это делал?       – Понято, просто поинтересовался. Удачного улова!       – Стой... вы...разве не пойдете со мной? Она похлопала глазищами, придерживая некий предмет под боком и желая оторвать собственный язык за случайно вылетевший вопрос. Только после него Мортис наконец увидел, что девушка держала в руках. Это была желтая чаща в форме какого-то животного, на её округлой спине с золотыми пятнами была нацеплена ручка с розовой подкладкой. Своеобразная сумка была крупной и с вырезанными глазами, словно статуэтка. От неё очень слабо исходили звуки плескания воды, Виллоу старательно пыталась держать руку с сумочкой прямо, изредка касаясь дна подушечками пальцев свободной руки.       – Зачем же? – он не понимает, но с интересом рассматривая золотую диковинку. Таких раньше он никогда не видел. Интересно, это семейная реликвия?       – Я... ээ... мне понадобится помощь! Громко ляпнула она, резко вытягивая руку со своей золотой сумкой и указывая на неё. Та под характерные звуки затряслась, что-то внутри словно ударилось о стенки и бултыхалось. От сумки воняло рыбой.       – Ну, – вампир кинул взгляд в дом, где-то в дальней комнате храпел его дружище Френк, из гостиной играла музыка, а из планов, которые на сегодня он себе придумал было: перебрать один из своих шкафов с гардеробом и выгладить каждую вещь, затем попробовать испечь эклеры, которые он хотел отдать Эмз. Та уже несколько дней не отвечала на его смс, в чем, он стал подозревать, лежит ребятческая обида. – Секунду... На озере как обычно стояла тишина. Виллоу и Мортис стояли под низкой плакучей ивой, от которой росла высокая болотисная трава, песка здесь было мало.       – Чем же я могу помочь? Мортис облакотился о дерево, прячась в тени, его шляпа и воротник черного плаща закрывали половину лица, не давая девушке читать его эмоции. Хотя Виллоу постоянно желала знать, что у мужчины на уме. Но тот с нечитаемым бесстрастием ожидал обратных действий.       – Видите это. Сегодня с собой я принесла Златую Ракушку, так мои предки называют это семейную безделушку.       – Разве твои предки умели разговаривать?       – Ну, – она сконфуженно смотрит на вампира, – ну да!       – Ох, – Мортис усмехнулся, – прошу прощения, я почему-то верил, что у рыб нет голосовых связок. Виллоу растягивает губы, в непонимании, но затем отмахивается, возвращаясь с Златой Ракушке. Для неё это был немного напряженный момент. Серьезный. Ведь она не рассказывала о такой личной вещи даже Анджело.       – Она пустая обычно, хотя предки раньше хранили там всякие драгоценные штучки, но я их выбросила.       – Ты – что? Мортис отлип от дерева, ошарашенно встряв.       – Хрень всякая. Мне говорили, что это все несет удачу и благополучие для всего рода, но бред. Бесполезно, – Виллоу кладет бултыхающуюся Ракушку на землю, проводя ладонью по крышке. Та была вычерчена головой маленькой жабы. Да, сумка была в форме собрата своей владелицы. Ткнув пальцами по задней части, и вцепившись по краям крышки, Виллоу открыла её. Раздался щелчок. Мортис нагнулся, желая поближе рассмотреть что внутри. К его скорому разачарованию, он обнаружил внутри мутную воду и плескающихся рыб. Это были маленькие бледные мальки.       – Это мои малыши... Виллоу отложила крышку в сторону, следом наклонившись к чаше. Мортис задумчиво поинтересовался:       – Так это ты их сама...       – Нет. Виллоу мгновенно отрезает, видя под шляпой напротив растущую улыбку. Вампир снял её, только чтобы нагнуться в шуточном поклоне.       – Зачем же они тебе?       – Это особенные создания. Не те, что люди выкладывают на витрины в своих бездушных ярмарках, – Виллоу опустила руку внутрь чаши, зачерпавая одного из мальков. Затем вдруг улыбнулась, её лицо стало походить на озлобленный оскал, из под пухлых губ сверкнули клычки, – очень полезные, между прочим, когда вырастают. Очень.       – Чем же они отличаются от обычных рыб? – Мортис присел на корточки, откидывая плащ за спину. После того, как он всмотрелся, увидел по мокрой чешуе розовые жилки. Они слабо пробивались сквозь склизкую кожу. Рыбка дрыгалась на ладони хозяйки, выпучив свой сиреневатый глаз.       – Узнаешь, – осторожно выпустив рыбицу обратно, амфибия поднялась на ноги. – Их нужно выгулять в твоем озере.       – Я не буду даже пальцем этого касаться. Мортис брезгливо тычет в открытую Златую Ракушку. Рыбки были интересные, но омерзительные. Виллоу пожала плечами и зашагала к воде, ей не привыкать держать в руках всякую живность. Зачерпнув ладонью, она вытащила первого питомца, опустила к воде, лодочкой отправляя малышку на волю. Малек с плеском нырнул и зарезвился, начиная накручивать круги. За ним последовали остальные.       – Ты не боишься, что они уплывут? Бросят тебя? – Мортис с открытым неодобрением смотрел за играми маленьких рыб, хотя доля интереса все же оставалась. Виллоу было неприятно от его каверзного вопроса, но она бестрасно ответила:       – Хах, они даже если сильно захотят, не смогут этого сделать. Мы связаны.       – Чем же?       – Я отдаю часть себя в их создании, поэтому они меня слушаются каким-то образом.       – Так ты действительно икрой мечеш...       – Нет!! – Она кинула на вампира свирепый взгляд, желая заткнуть ему рот, – Вы, люди, только так и думаете! Узколобые. Но все происходит совершенно не так. Виллоу надула губы, опуская руку в воду. Между её пальцами маленькие рыбки, надумав себе небольшую игру, метались, стараясь перегнать друг дружку. Теперь рассказывать ему о рождении её детишек расхотелось. Хотя, и не то, чтобы она была готова поведать какому-то могильщику о том, каким особенным образом она создавала этих детей. На её памяти, столь странные подробности вызывали у тех, кому она решалась рассказать, искренний шок и недоумение, затем постоянные шутки и насмешки. Мортис же продолжил наблюдать за её действиями, амфибия казалась ему странноватой и вспыльчивой девчушкой, но вызывать у нее смущение было намного забавнее. Когда же Виллоу начала чувствовать огромный дискомфорт под чужим взором, она заговорила:       – Кстати, у них есть имена.       – И почему я не удивлен.       – Это Сиса, – Виллоу ласково произнесла имя малька, который был самым крупным, после чего Мортиса пробило на смешок. Не обратив внимания на это, она продолжила – эту, с крестом на брюхе, зовут Черешня. А эту – Опухоль. У Мортиса аж глаза слезятся, он старательно пытается зажимать рот, но выходит плохо, и из него вырывается короткий смешок. Девушка встала, грозно глядя на вампира. Он что, смешинку сегодня словил?       – Чего такого? – Она тут делится своим секретом, детей знакомит, а ему хоть бы хны!       – Прошу прощения, хех. Что за, пхах, имена безприметные такие? Почему черешня?       – Я её никогда не ела просто.       – А опухоль?       – Я слышала, что это слово значит паразит, Опухоль как раз ведет себя словно с лишней занозой в жопе, не усмирить. Мортис улыбается, не желая раскрывать наивной амфибии подлинное значение этого слова. Её версия даже звучала забавнее.       – Ну а самый крайний? В стороне от остальных маячила самая маленькая рыбка, неприметная и круглая. Виллоу со скептисом посмотрела на неё.       – Не знаю, этой я еще ничего не придумала. Она недавняя.       – У меня есть идея для этой малышки.       – Ну и? У Виллоу внутри затрепыхал интерес, она желает услышать его ответ.       – Кабачковая икра. Мортис сложился пополам, взрываясь со смеху с собственных слов, ему казалось, кличка для последней рыбки шла ей как нельзя лучше. Через продыхи, он попытался объяснить то, что рыбы как бы тоже мечутся икрой, на что Виллоу посмотрела на него как на идиота. Все те люди, с которыми ей доводилось разговаривать, ВСЕ, без прикрас, хоть раз пытались пошутить про икру, это невероятно тупо и несмешно. Она отвернулась, отмахиваясь от поднимающегося желания врезать порозовевшему вампиру, и принялась сгонять рыб обратно в Златую Ракушку. Дети достаточно нагулялись на новом месте. На обратной дороге к особняку Виллоу окончательно расстроилась. Она даже не понимала, от чего и почему. Мортис продолжил рассказывать какие-то идиотские анекдоты, и она с тоской наблюдала за его мимикой. Его слегка выгнутый нос мило приподнимался каждый раз, когда рот скалился в улыбке после очередных нудных слов. Глаза все-равно щурились, не смотря на то, что он был полностью в тени шляпы, и он всячески опускал голову, лишь бы шляпа не скатывалась назад и солнце не попадало на лицо. Вампир был рядом, шел по левую руку, но совершенно запретный. Горбатый, но высокий, громко смелся, но голос его был с низкой и красивой ноткой, глупо шутил, но между тем вел себя галантно, проводя девушку аж до конца кладбища. Объяснением этого он дал лишь короткое: куда я могу отправить леди одну, дела подождут(учитывая, что их вовсе не было). В конце Мортис грустно усмехнулся, насколько же он сейчас нуждался в живом общении.       – Надеюсь, бого-насекомое не заскучало без тебя, хаха.       – Его имя - Анджело, между прочим... – говорит Виллоу и окончательно падает духом.       – Само собой, всего хорошего!