Поляморя

Мужчина стоял посредине холла, оглядывая свои владения. Их можно было назвать и царством бардака и нескромными харомами. Дом Мортиса — роскош в мире людей и волшебных существ. На каждой стене обязательно были швы, расползающиеся в рисунки. Всюду висели роскошные старые картины, ковры и даже гобелен, спизженый вероятно хозяином давным давно у какого нибуть знатного рода. Камин, кресла, диваны и кофейный стол были выполнены в классическом темном стиле. В общем, выглядело добротно, но не особо со вкусом, казалось хозяин дома годами тащил внутрь все, что выглядело в его понимании достойно, но совсем не вдавался в детяли и связь одной вещи с другой. Но и не смыслящему человеку в дизайне интерьера было достаточно золотых вставок в ручках кресел, серебрянных ложек в сервизе на столе и большой дубовой алой двери, чтобы убедиться в положении хозяина кладбища. В гостевой зал могла вполне поселиться добрая сотня людей. Поэтому Мортис выбрал именно эту часть дома для проведения всяких сборищ. Второй и третий этажи приходились жилыми комнатами и не особо… ухаживались? Большое количество комнат пустовало, обрастало пылью. Ни Вампир ни его сосед редко бывали в этих частях. Оглядев зал в десятый раз и убедившись в его презентабельности, Мортис вышел в санузел, пройдя в маленькую дверь, ведущую в подвал. Здесь не было ничего криминального, но старый вампир все равно никого сюда не пускал, работая там совершенно один. Он был своего рода танатопрактик, реставрировал тела умерших чтобы презентовать их на похоронах родственникам, эксперементировал и, в его странном понимании, развлекался. Вряд ли жители читают условия договора траурных церемоний, где в середине маленьким шрифтом прописано условие на проведения ритуальных услуг трупного тела, если оно того требовало, конечно. Но кто запрещал Мортису самовольничать? Иногда родственники умершего получали совершенно новое лицо в гробу, одетое и уложенное. А на их вопросы Кто это, черт возьми, такой и где наш отец?! Мортис хмурился и тыкал пальцем в документы, очень много болтая и ругаясь, сбивая с толку итак расстроенных людей. Люди в трагедии были податливые, от того он часто пользовался их положением, если попадал в невыгодные ситуации. Тело умершей женщины лежало на кушетке, уже перекрашенное и одетое в непримичательный наряд, который отдали родственники. Это стремное платье, скорее всего, было взято с её же каталога, который она продавала на ярмарке, другого объяснения этой безвкусице Мортис не нашел. Он обошел труп, осматривая буквально каждую мелочь, затем сел напротив и открыл лабараторные заметки, присланные его старым знакомым. Совершенно один, с мертвым телом в собственном холодном подвале дома, мужчина погрузился в чтение. Под ранний вечер стали приходить люди. Фрэнк уже принес в зал гроб со всем знакомой бедной Веей и раставил столы, подкладывал еду и посуду. Это было быстро, безмозглый Фрэнк ходил с книжечкой по сервировке между столами и раставлял все, как того требовали в инструкции. Хозяина дома опять нигде не было видно, от того зомби и принимал гостей и готовил дом один. Люди заходили и начинали плакали, только глядя на черную достчатую коробку, они просили у Фрэнка платок, разговаривали с ним, к его счастью, к таким вещам он был совершенно равнодушен. Не потому что был сукой бездушной как его сосед, а потому, что уже давно не был способен что-то глубокое чувствовать. Эмз стояла у входа и оглядывала прохожих. Девушка не жила на кладбище, она была уже студенткой первого курса и переехала в общежитие. Её саму пригласили не как родственника или знакомого умершей, а дядя позвал помочь и желал провести время с семьей. Она решила этим воспользоваться в иных целях. Мортис появился в гостиной. Он сразу заметил свою племяшку и подошел к ней, с трепетом и забавой взхлохматив ей волосы, на что она сердито отмахнулась. Он спросил:       — Не поможешь Фрэнку?       — А сам? Он уже все сделал и прогнал меня, дядь. Не вижу смысла. Мортис оглядел зал. Его безмозглый сосед скрывался за людскими фигурами, невероятно занятой.       — Дорогая, ты кого-то потеряла? Эмз совсем вяло и заторможенно повернулась наконец к нему.       — Нет, дядя, он просто ещё не пришел.       — Кто «он»?       — Мой спаситель, — почти блаженно вздохнула она, скрепив пальцы рук. Мортис замялся, переваривая услышанное. В нём зародилось неприятное подозрение.       — Это тот жалкий гитарист? Эмз покрылась румянцем, но нахмурилась.       — Дядя, Поко милый и добрый, а ты обсираешь его просто так! И нет, я не его жду. Мортис закатил глаза.       — А кого тогда? Я всегда искренен с тобой, и говорю, что этот парень просто смешон! Но я же не запрещаю тебе с ним общаться… — Он почти показушно пожал плечами, указывая на очевидные только ему одному вещи. — Он просто совершенно бедный и бесперспективный. Будь умной, послушай меня хоть раз.       — Ты его совершенно не знаешь! И я устала тебе повторять, он будет гастролить и разбогатеет.       — Откуда такая уверенность?       — И вообще, это неважно, при деньгах он или нет. Тебя только это беспокоит.       — Меня будущее твое заботит, безмозглая ты, — устало выдыхает вампир и ставит руки по бокам, вставая в перевернутую букву V, — если он такой прекрасный, не клянчи у меня денег на твои девичьи пренадлежности и другие карманные расходы. Эмз надула губы, разозлившись на дядю.       — Ты обещал меня обеспечивать, сам говорил и убеждал, какой ты правильный, а теперь отрекаешься как только тебе не понравилось с кем я общаюсь! Ты сноб и жалок, дядя! А еще врун. Наврал мне обо всем.       — Так а ты веди себя достойно, чтобы претензий к тебе не было! И в чем это я тебе вру, скажи на милость? — изумляется он, — я тебе честно говорю, твой гитарист — ничтожный остолоп.       — Тебя вообще никто не спрашивает, старпер! Все уйди, надоел. Только настроение портишь, — отрезала девушка и отвернулась, тем самым показывая, что развивать дальше разговор она не собирается. Внутри Мортиса поднялось раздражение, но он только ляпнул короткое Алебидерчи и умчался. Ещё не хватало спровоцировать байкот у девушки из-за этого её нелепого паренька. В гостевой, среди прочего народа очередная женщина билась в истерике, склоняясь над гробом. Он был скромно украшен, весь в черно-белых цветах и худ, лаковый материал блестел от огней люстры, а перьевые подушки бледнели, почти впитывая в себя труп, который лежал на них. Морщинистое серое лицо жертвы укрывалось в складках, казалось, она просто спала, уставшая после тяжелых торгов на ярмарке. Её веки впали и посерели, пальцы казалось совсем похудели и мертвой хваткой скрепленные лежали на животе. Мортис внимательно оглядывал сей вид, оценивал свою работу и размышлял. Для него смерть — было лишь словом, возможным осязаемым объектом, которое казалось он все-равно никогда не поймет и полностью не прощупает. Даже если притронится к нему, впитывая все остатки и воспоминания умершего. За долгие годы жизни он успел привыкнуть к этому, как раз за разом уходили из жизни его близкие люди, как точно так же ссыхали их лица и как он собственно ручно закапывал их глубоко под землю. Сей процесс он мог бы назвать сансарой, когда уходил его близкий друг, он словно умирал вместе с ними, но вновь перерождался, не чистейше новый, а словно перешитое чучело, внутри которого все равно оставались гниющие остатки прошлого. Их сожаление, печаль и привязанность. Вдруг кто-то подложил букет полевых цветов, привлекая внимание вампира, внутри маленького букетика между цветочками смешно затерялась сорняковая трава. Нелепо. Плачущие люди за столом вытирали свои слезы и сопли о салфетки, заранее подложенные при сервировке, а после использования кидали их на стол, хватая все новые и новые. От этих жалких видов Мортис вышел совсем вон из дома. Он был в раздраженнии, все эти люди вели себя невежественно и отвратительно, капали на нервы. Он с каждыми похронами убеждался в том, что новые поколения людей совершенно бестактны. Они не знали ни в чем приходить на столь щепетильные цермонии, ни как себя вести, ни что говорить! Ещё и племянница весь вечер канючит. Он надеялся, что втроем, после похорон, они будут праздновать его юбилей, но в итоге все всё забыли, а Эмз вовсе позвала какого-то знакомого, чтобы провести вечер с ним, а не с родными! Мортис решил проветриться, отличный способом отдохнуть и подумать, не видя чужих соплей. На крыльце он чуть не споткнулся, громко выругавшись, поэтому почти сразу же спустился, опасаясь непредвиденных казусов. Свежий воздух забрался в легкие, стало тише и спокойнее. Тут никого не было, все в траурном вайбе сидели внутри, кроме кого-то одного. На краю, где заканчивалась тропинка из щебенки, перед грядками, стояло существо. Оно было спрятано за красным плащем, глядя куда-то в даль. Мортис без раздумий направился туда, прежняя раздражительность куда-то улетучилась и что-то велело ему проверить этого подозрительного человека. По аккуратным шагам его сразу же распознали, развернувшись, на него смотрело лицо с большими желтыми глазами, розовыми пухлыми губами и полностью покрытая зеленой чешуей кожа. Это была на удивление вампира девица, и вовсе не человек, только затем Мортис увидел в её руках старую пожелтевшую бумагу, когда как её выразительные черты лица очень сильно выбивались в тени капюшона. Он узнал в её руках миниатюрное изображение Старрпарка.       — Я приятно удивлен, что вы меня так скоро заметили, — заговорил с ней вампир. Девушка скептически оглядела его, и вернулась к своему занятию.       — Естественно, вы бы еще по стеклу прошлись, тогда точно бы распугали всех.       — Боюсь, по стеклу будет опасно гулять в лакированных туфлях, — он воспринял слова незнакомки слишком буквально, на что она закатила глаза. — Можно поинтересоваться, что вы ищите в вашей старой карте? Незнакомка со вздохом отлипла от рассматривания окрестностей и ответила:       — Озеро, тут оно где где-то должно быть. Видите, — она ткнула пальцем в лист, только сейчас Мортис увидел какие у неё были ласты вместо привычных пальцев. Ноготь упирался в маленькое голубое пятнышко. — Мне нужно к нему. Зачем ей к этому озеру, думает вампир и решает не сразу выкладывать ей точное расположение, желая сначала узнать её намерения.       — Я осведомлен где оно находится. Это Жемчужинка, так её называют в простонароде.       — Странно, здесь нет названия, — девушка ещё раз посмотрела на свою карту, но затем заинтересовано прищурилась, осматривая мужчину, — Можете показать где оно? Мортис облизнул губы, пробежав глазами вокруг.       — Зачем же мне это делать? Рыбье личико мгновенно напряглось. Она сложила карту и сунула внутрь своего дырявого плаща.       — А в чем, собственно, проблема?       — А в том, что я не имею ни малейшего представления кто Вы и зачем Вам нужно это озеро.       — Вам необязательно знать кто Я, — перефразирует его слова незнакомка и хмурится, — если не хотите, не тратьте мое время! Она развернулась, намереваясь уйди.       — Смею предположить, вы хотите там что-то найти, — девушка замерла. — Но, учтите, если хозяева вдруг заметят пропажу чего-либо на озере, у вас будут проблемы. И не думайте, что сбежите и скроетесь. Я свидетель. Мортис победно улыбнулся, встретив разгневанное лицо напротив. Ах, приятно доводить других, после того как довели тебя.       — Слушай ты, жалкое млекопитающее, — вдруг зашипела незнакомка, переходя на шипящее ты. Сжав показавшиеся из-под плаща кулаки, её лицо побагровело, поплыв пятнами. — Ты можешь идти дальше психовать, вероятно схлопатавший от очередного лошка на этих дерьмовях лицемерных вечеринках, где каждый вытирает сопли друг о друга, в том числе и об тебя, но не стоит выводить из себя совершенно незнакомую тебе амфибию, и передавать все то дерьмо, которые ты копишь в себе. Иначе я могу разодрать тебе твое расфуфыриное личико и глазом не моргнуть! Мортис занервничал. Надо же, как о многом эта особа осведомлена. Он сделал шаг назад.       — Довольно глупо угрожать и расглагольствовать столь не льстивые грубости хозяину этого места, не находите, земноводная? Девушка мгновенно растаяла, её лупоглазые зрачки выпячились и за метались от лица вампира к дому. Она ощутила неловкость.       — Так это вы что-ли этот… дядя Эмз?.. Чтож, теперь опешил вампир.       — Так Вы знаете мою девочку? — он оценивает её, посчитав слишком взрослой для Эмз, хотя той самой, которая жила уже полторы столетия, было предостаточно.       — Типо того.       — Тогда же почему Вы тут, а не с ней? — может быть племянница ждала именно эту лупоглазую? Чтож, хоть не глупых оболтусов, думает он.       — До неё я ещё успею дойти. Теперь, ЕСЛИ можно, я все же пойду. И ниче я красть не собиралась с вашего жалкого озера!       — Я Вам не верю, — спокойно ответил Мортис, сохраняя провокационную невозмутимость. — Поэтому Вы пойдете под моим присмотром. Незнакомка сделала кислое лицо, но нерасторопно пошла за двинувшимся мужчиной, все еще смущенная и недоверчивая. Анджело и Эмз сидели в светло-сиреневой комнатке. Девушка рассказала, что здесь она раньше жила. В углах лежали плотные слои паутины, те же нити свисали с люстры и хаотично подрагивали. Большой синий шкаф был наглухо заперт, так же было с окном, тумбой и выдвижными ящиками белого (уже серого) туалетного столика. Казалось, сюда не заглядывали целый год. Анджело высказал последнюю мысль вслух.       — Ну, в прошлом году я действительно убиралась тут в последний раз, перед тем как уехать, — пожимает Эмз плечами. — Сейчас уже плевать. Дом дяди, пусть делает с этим что хочет. Анджело заметил пассивную неприязнь к упоминанию о родственнике. С того момента как он с Виллоу пришли на кладбише, Эмз была не в духе.       — Ладно, что там. С чем тебе нужна помощь? Он решил перейти сразу к делу, снаружи его вроде как ещё ждала подруга. Эмз расцвела, полезла в свою сумочку на плече и достала от туда маленький белый квадратик. Резко запахло чем-то сладко-приторным как только она щелкнула замочек на сумке. Это была фотография.       — Слушай, купидончик, — почти промурлыкала она, глядя на фото в руках. — Насколько я поняла, ты влюбляешь людей в друг друга? Это реально работает?       — Я делал это, когда еще был богом. Но тогда у меня были лук и стрелы, с помощью которых я вселял любовь. Сейчас их у меня нет.       — Без стрел это не сработает? — с нажимом и надеждой спросила перебинтованная. Анджело замялся под её взглядом.       — Я не уверен… Эмз вдруг всунула ему фотографию.       — Слушай. Обещай только, что ничто из этой комнаты не выйдет в свет. Ясно? — В воздухе повисло легкое ощущение любопытства. Анджело впервые узнает чей-то секрет. Полукомар заглянул на фото, там было запечатело довольное забавное желтоватое лицо, если его можно было назвать таковым. Анджело это напомнило совершенно голую часть головы, которая оставалась от человека после того, когда он засыпал навсегда и долго лежал на одном месте. Череп, вспомнил он наконец анатомию людей. У лица не было ни носа ни губ, на месте глаз оставались черные впадины, лишь где-то изнутри, словно зрачки, блестело белым. Парниша без привычного человеческого лика был в мексиканской милой шляпке и пиджачке. — Это Поко… Мы познакомились недавно, но мне уже кажется, что это судьба, понимаешь?       — Милашка, — невинно говорит Анджело и возвращает фото назад. Естетсвенно, он понимал. В воздухе вокруг витали знакомые нотки любви, которые он чувствовал, когда стоял между влюбленными. Там всегда были примеси привязанности и похоти. От Эмз несло больше умилением и желанием.       — Вот, как думаешь… Это взаимно? Чтож, стало довольно тихо. Анджело раздумывал, не потому что не знал ответ на вопрос девушки, а потому что он снова вернулся к тому, от чего вроде как бежал с небес. От работы. Судьба опять пыталась заставить его влюблять, и это разачаровывало, опьяняло и связывало руки. Он осторожно почесал подбородок, вдохнув зловонный запах духов. Эмз очень много пшикалась.       — Я не могу сказать, его здесь нет. С фотографии сложно понять, что он чувствует… Эмз поникла, но все же задумалась.       — Он сейчас у себя дома, у них там намечается день рождение подружки… А если мы вместе как-то будем, ты скажешь?       — А ты не пробовала узнать какими-нибуть другими способами? — бывший купидон решил препятствовать врожденому таланту.       — Конечно! Я к гадалке ходила, но та мне наплела про какие-то сложности, в общем если это правда, то кошмар! — она всплеснула руками, обиженно поджав губы, — я не хочу сложностей.              — Что за «гадалка»?       — Ох, ну тетка такая, типа такой же волшебницы. Она предсказывает твое будущее. Это было интересно. Сколько же волшебных существ было в этом городе?       — Эмз, — он обратился к девушке, сложив ногу на ногу, — не могла бы ты показать мне место, где она обитает? Эмз кивнула, слегка расстроенная.       — Конечно, комарик. Встретимся после? Я еще подумаю, как вас с Поко свести… Он довольно… ну не в тусовках, понимаешь? Хороший мальчишка. Она хихикнула, пряча фото в сумке. Анджело заулыбался, понимающе кивнув.       — О, у меня еще фотки с ним есть, посмотришь? Путники шли через кладбище. Надгробья проплывали и утопали с собственных тенях вокруг, земля вся почернела и блекла в лунном свете. Виллоу было довольно жутко идти непонятно куда, не пойми с кем. Названный дядя Эмз был выше её, одетый в выглаженную одежду. Его шевелюра была зализана назад, а под скулами вились пряди фиолетовых волос. Уши его были такими же странно вытянутыми, какие Виллоу видела на Эмз, утвердившись в их родстве. Её привлек его слегка кривой нос, это выглядело интересно, учитывая что у нее самой совсем нет своего. Слабые морщины вырисовывлись на его лице под лунным светом, но выглядел он статным.       — Можно узнать ваше имя? — заговорил вдруг мужчина. Виллоу опешив, быстро увела взгляд и отрицательно замотала головой. На что мужчина лишь пожал плечами.       — Я Мортис. Все владения вокруг, которые вы сейчас видите, пренадлежат мне. В том числе Жемчуженка. Поэтому мне важно знать, что вы не хотите причинить этому месту вред.       — Да что вашей Жемчуженке мелкая рыбешка, как я, сделает? Как видите, — она молча снова перешла на Вы, держась тем самым от мужчины на расстоянии и поддерживая обоюдное уважение, которое вроде как начал он, — у меня с собой ни ведра ни лопаты. Только карта, я просто хочу глянуть. Мортис воздержался от высказываний на счет её этого странного и непонятно «глянуть», но кивнул.       — Все же, вы могли меня просто прогнать, раз все-е это — ваше. Почему не послали? На вопросе задумались, мужчина пробежал глазами по иссякающей желто-оранжевой полосе на горизонте.       — Вы были правы, когда высказывались о похоронах. Я решил изначально выйти проветриться, и, затем мне просто стало скучно. Поэтому я вас не «послал» куда подальше. Пока ещё нет.       — Ясно, — бурчит амфибия, смущенно вспомнив что говорила ему в тот момент. Между прочим, он сам её вывел из себя!       — Хочу осведомить, с вашего позволения, что ужасно неуважительно говорить те вещи, которые вы высказали в сторону умершего, — Мортис посмотрел ей в лицо с укором, — вы показали грубость по отношению к нему, родственники бы вас не простили за такое. Виллоу поморщилась, но отмахнулась:       — Это мое дело, что-ли, кто там у них сдох? — вообще-то её, так как к смерти этой рыжей женщины, ставшей чуть ли уже не занозой в заднице, был причастен Анджело, он то и дело ходил все дни поникший, казалось, вернулся в самое первое время, после того, как она нашла его в болоте. Очень не хотелось, чтобы он снова продолжал светить кислой миной. — Люди каждую минуту умирают, у меня слез не хватит каждого оплакивать. Мортис поправил ворот своего плаща, хмыкнув. Наконец они остановились перед небольшим скоплением деревьев и скалой, слева виднелся сплошной черный лес, и чуть правее от него светился город. Насколько помнила Виллоу, за тем лесом было море.       — Видите, от Жемчуженки идет невысокая скала. Это пещера. — Виллоу не видела ровно ничего, за высокими, но редкими деревьями вырисовывались только черты скалы, но озера не было видно. — Часть озера уходит во внутрь этой мертвой и холодной дыры, у вас довольно старая карта, поэтому этого вовсе на ней нет. Девушка быстро достала свою полюбившуюся бумажку и открыла. Действительно, ни пещеры, ни деревьев перед ней не было. Ну и бред. Она со злобой смяла карту, но спрятала в карман. Мортис хмыкнул, забавившись таким поведением. Они зашли за высокие деревья, здесь пахло чем-то сладким и сухим, Виллоу с нетерпением направилась дальше. Не успела она отличить ветвь от тени дерева, как та шлепнула её по морде. Она болезнено ойкнула, схватившись за глаз.       — Сука, — искренне шипит девушка, рядом появляется Мортис.       — Что с вами? — он отлично видел как та упоролась на ветвь, но не посчитал необходимостью ринуться мгновенно помогать. Только позднее осторожно коснулся её локтя.       — Глаз поцарапала, наверное… Виллоу тоже отлично видит, в особенности под водой, где проходимость света минимальная, но она слишком воодушевилась тем, что хотела увидеть на Жемчуженке, а потому стала невнимательной.       — Он видит? Глаз больно пульсировал и слезился, Виллоу попробовала его открыть и только больше расплакалась. Она со злости пихнула Мортиса рядом и зашагала дальше.       — Терпимо, пошли. Они сразу же вышли на песок, здесь косилась длинная жесткая листва, камни и озеро. Ах, если бы Виллоу видела лучше, она бы в действительности расплакалась. Но не от боли. Гладь водоема была серебристо-зеленой, тихонько булькающая и сверкающая, над озером склонилось отражение пещеры, словно прожорливая пасть алигатора, поджидающего жертву. Озеро впадало внутрь «пасти», чернело и пугало. Стоило посмотреть что там, но рядом был этот ухажер, назвала его про себя Виллоу, не совсем понимая смысла этого слова. Она просто считала его всем таким манерным и ухоженным, нетипичным для особей мужского пола, которых она знала. Взять в пример свиноту Анджело…       — Как вам? — заговорил Мортис, оглядываясь вокруг, в его глазах играли блики, хотя почти все лицо было спрятано в тени. Свет луны падал только на воду. Ахуительно, прекрасно, красиво. Виллоу молча подходит ближе и смотрит на свое отражение. Она умела отличать водоемы по запаху. Кто-то скажет, что иметь превосходное обоняние — проклятье, но амфибия живет с этим всю жизнь. Озеро действительно казалось сухим, но приторным. Словно песок сахара рассыпленный по земле и смешанный с грязью, мокрой землей. Загляденье. Мортис не оценил её молчание, но не спешил его разбавлять. Все таки он вроде сам хотел отдохнуть. Глянув на наручные часы, он высчитал еще минут дватцать до того, когда начнут захоронение, а пока можно было отвлечься.       — Посмотрели что планировали? — спрашивает Мортис через некоторое время. Девушка сидела на кортах и гладила кистью по воде. Легкие волны отплывали от неё. Перед взором на бликах воды вырос силуэт мужчины, он смотрел выжидающе. Виллоу раздражается, закатывая один глаз, но поднимается, встряхивая свою руку.       — Ну что?       — Пора уходить, — почти строго говорит он, на что Виллоу нервничает, но быстро справляется и спрашивает.       — Слушайте, Мортис… Я могу сюда еще приходить? Он непонимающе смотрит. Хотелось сказать нет и развернуться, спонтано её расстроив и побесив. Он оглядывается вокруг.       — Как хотите. Но чтоб я знал, когда вы приходите. Рыбье лицо Виллоу расцвело. Она впервые улыбнулась, показав свои клыки… Такое у рыб бывает?       — Фух, — она вдруг вытянула руку для рукопожатия — Я Виллоу, кстати. Мортис осторожно ответил на рукопожатие, легкое омерзение пробежало по его лицу. Рука Виллоу была мокрой и горазно холоднее его самого. Затем он почему-то тоже улыбнулся, Виллоу проследила за носогубной морщинкой, проскочившей на его лице. Лунный свет озарил все его бледное лицо. Что-то внутри неё на эту приятную мимику вдруг затрепыхало.       — Пойдем тогда уже, амфибия Виллоу, – Мортису показалось уместным и забавным сейчас её так назвать. – Мне ещё труп хоронить.