Мы – созвездие дураков

      Спустя некоторое время, что тянулось бесконечно долго, им всё-таки невероятными усилиями удалось уничтожить главный метеорит, люди начали постепенно приходить в себя. Они все рассказывали о том, что им снились странные сны, что никогда на территории Мондштадта ещё не было такого, а звёзды, сверкающие на небе, обычным смертным никогда не казались чем-то таинственным и зловещим. Гильдия искателей приключений устраняла оставшиеся осколки метеоритов без отдыха, а рыцари Ордо Фавониус занимались восстановлением повреждённых домов. Постепенно всё возвращалось к привычной жизни, со временем паника и удивление в городских стенах сменились привычной суетой. И вроде бы всё закончилось хорошо, но Мона никак не могла забыть о произошедшем. То ли от мыслей о словах того чудака о «фальшивости» неба, то ли от ощущения, что упускает что-то незримое, но очень важное, истина будто утекала от неё сквозь пальцы. От всех странных мыслей, посещающих воображение астролога, она уже несколько ночей подряд толком не могла сомкнуть глаз, ворочалась по кровати в своей жаркой комнате и всё пыталась принять то, что за словами злого Предвестника может скрываться нечто, во что очень не хочется верить.              Небо застилали густые тучи, и звёзды, наступившей ночью, исчезли с неба, оставив вместо себя темные бездонные пятна, нависшие над городом. Даже луна, и та не пробивалась сквозь занавески в комнату. Ночь казалась необычайно темной. Проворочавшись в постели практически до утра, у Моны так и не получилось заглушить мысли в голове. Раз уснуть так и не удалось, та решила ещё раз осмотреть бывший Колпачный пик, ныне — Риф Маска.              Хоть она и оправдывала это решение желанием помочь гильдии, ведь вряд ли те будут убирать метеориты так далеко от города, на деле же она надеялась на то, что сможет там получить ответы на свои вопросы, что после этого сможет спокойно уснуть. В глубине души ей хотелось осознать, что все идеи Предвестника были лишь просто шутками и желанием поиздеваться над ней и её профессией, но от воспоминаний о прошлой встрече мурашки бежали по телу Моны. Нет, она не боялась Сказителя, она была поражена тем, что не знала, во что ей теперь верить.              На Риф Маска она ступила с первыми лучами солнца, под ногами скрипел мокрый песок, в лицо бил холодный утренний ветер, а перед глазами — густой туман, будто молоко, и ничего дальше вытянутой руки не было видно. Где-то у самого горизонта из-под тусклой дымки на небе проглядывало пятнышко солнца, восходящее из-за моря и утонувшее в тумане. Мона замерла у берега, вслушиваясь в шум прибоя, разглядывая тени, что медленно ползли по песку. Больше не ощущалось той дурманящей и выбивающей землю из-под ног энергии: Мона и её друзья действительно уничтожили главный метеорит полностью, от него даже осколков не осталось. Значит, и повода для беспокойства быть не должно. Однако в утренней тишине откуда-то доносился шорох.              Мона была уверена, что в такое время, как, впрочем, и всегда, на берег, окруженный руинами древней цивилизации и находящийся столь далеко от города, никто не должен попасть. Риф Маска пустовал годами, считаясь очередными развалинами, и привлекал внимание только лишь сумерских археологов из научных целей. Этот остров никогда не был особо популярным местом. Так что же это за шорохи? Слаймы? Любопытство взяло верх и астролог медленно, практически на цыпочках, двинулась к источнику шума. Подойдя достаточно близко, чтобы рассмотреть кто же это, она на секунду опешила, а её глаза округлились, словно блюдца:        — Мерзкий Фатуи! — Если бы у неё был список, кого она ожидала бы увидеть, то его даже в этом списке точно никогда не было бы. Мона вскрикнула и резко выпрямилась, её сонливость и рассеянность моментально исчезли, сменившись недовольством. Она не понимала, почему Фатуи уже столь долгое время в тихую околачиваются под городскими стенами. Их делишки казались невероятно мутными и здорово влияли на безопасность окрестностей Мондштадта. — Колдунья? — Шестой Предвестник в очередной раз явил себя перед Моной. Он ничуть не изменился, лишь казался более раздраженным и недовольным, будто его на Рифе Маска цепями держат и заставляют пакостить людям специально. Он зашевелился, медленно оборачиваясь и вставая с корточек, вновь расплываясь в своей наигранно милой улыбке, в то время как внутри у него крутилась на повторе только одна мысль: «Чёрт! Я опять не ощутил её присутствия! Кто она такая…» Тем не менее продолжил: — Разве можно столь хрупким девушкам так поздно гулять? Мало ли что может случиться, всякие мерзкие Фатуи нападут, например. — Уже скорее рано, чем поздно. Что ты на этот раз замышляешь? И не пытайся заговаривать мне зубы. — Отрезала Мона, чувствуя, как её переполняет раздражение. — На этот раз? Ты и прошлых моих планов не знала. Не забивай этим свою хрупкую головку: морщины на лбу явно девушек не красят. Но вынужден поблагодарить, что «обезвредила» метеориты. Теперь удобно их собирать для исследований. Даже не буду тебя в этот раз называть глупой, колдунья.       Скарамучча развернулся уже было уходить, даже помахал рукой, как его с головы до ног окатило огромным шаром ледяной воды. Он даже вскрикнуть не успел, как внезапно стал мокрым насквозь, даже шляпа не спасла пострадавшее лицо Предвестника, с волос текло так, будто это не волосы, а горный родник. Казалось, будто если отжать одежду, можно затопить остатки этого острова. — Не смей! Слышишь! Не смей со мной так разговаривать! Я — Астрологист Мона Ме… — Не успела она договорить, как Сказитель в один рывок преодолел расстояние между ними двумя и с силой сжал её запястье, занесённое для следующего заклинания. Сожми он чуть сильнее, и послышался бы хруст. Однако, облитый водой Предвестник уже не выглядел так удручающе опасно, да и вообще вызывал своим мокрым скисшим лицом уже далеко не те эмоции, что стоило бы испытывать от номера Шесть. — И всё-таки ты глупая, колдунья. — Его маска дружелюбия спала, зрачки сузились, теперь Сказитель смотрел на Мону будто хищник на добычу, а голос напоминал грозный животный рык. Ей удалось вывести его из себя. — Ты действительно не понимаешь, насколько ничтожна в сравнении со мной? Ты ведь можешь остаться на этом остове навсегда. — Не зазнавайся! Ты… — Он сжал руку ещё сильнее. От боли у Моны помутнело в глазах, но она не то что не подала виду, а лишь сильнее приблизилась, их одежда соприкасалась, холодная влага привела в чувство Мону, он так близко, что ещё буквально несколько миллиметров и можно было бы ощутить её бешеное сердцебиение. Астролог зло сморщила носик, подняла выше голову, не отрывая глаз от его безумного взгляда. — Да ты обычный мальчик с манией величия! — На её лице не было ни доли страха. И, видимо, это ещё больше разозлило Предвестника, ведь в нём на секунду полыхнула вспышка яростной молнии. — Вот теперь ты меня разозлила. — Запястье невероятно болезненно хрустнуло. На лице Предвестника отражалась не злость, а наслаждение от треска вот-вот сломающихся костей. «Интересно, как долго она сможет терпеть?» — эта мысль заставляла его с каждой секундой сжимать запястье астролога всё сильнее и сильнее.       Мегистус не вскрикнула, не отвела взгляд, лишь ухмыльнулась и внезапно резким движением подалась вперёд, укусив Сказителя со всей силы за нос. От неожиданности он расширил глаза так, словно они вот-вот бы вывалились из орбит, и швырнул Мону в ближайший куст. Никто ещё Предвестников не кусал, да и подобный поступок — немыслим, так думал Сказитель, когда его брали в Фатуи. Кому бы такое вообще пришло в голову? Никто даже не огрызается, общаясь с такими, как он! — А ты говорил, я ничего не смогу тебе сделать! — Мона искренне расхохоталась, не каждый день увидишь Предвестника в таком смятении и растерянности, да ещё и с прокушенным носом, на котором теперь красовался багровый след чужих зубов. Того и гляди — шрам останется, и не будет больше Сказитель, при первой встрече с ним, создавать впечатление миловидного парня. Он смотрел на неё, забыв не только как говорить, даже как моргать. «Кто она? Что она о себе возомнила? Этот остров мог стать её могилой! И всё равно дерзила!» — Хм… — Скарамучча склонился над лежащей в кусту Моной, как только приступ хохота у неё прошел, она потерла потрепанную прическу и одёрнула свою порвавшуюся мантию. — А ты забавная… Колдунья… Думаю, мы ещё встретимся. — На твоих похоронах!       Скарамучча громко фыркнул, развернулся и ушёл. Когда мерзкий Фатуи, наконец, скрылся за горизонтом, Мона смогла спокойно расслабиться. На её глазах выступили слёзы, ведь рука теперь неистово болела и начала опухать. Впрочем, оказалось, ничего серьёзного, но синяк ещё долго напоминал Моне о их встрече.

***

      Сказителя начинало всё это раздражать: каждый раз, только он выполнял одно поручение, Педролино придумывал ему новое. Иногда у Скарамуччи создавалось ощущение, будто бы его «милые коллеги» уже давно хотели прикопать по-тихому в Мондштадте, ведь поручения на него сыпались исключительно касающиеся именно этого региона. Его уже тошнило от Мондштата, почему — он не мог точно сказать, просто не нравился этот город. Местные жители, которых заботило лишь выращивание виноградников да поход по вечерам в Долю Ангелов, казались Предвестнику исключительно примитивными. Никакой имеющий хоть каплю мозгов человек не стал бы кусать Предвестника за нос — это же истинное самоубийство. Одни лишь воспоминания об этом вызывали у Скарамуччи приступ раздражения. Поэтому же экспедиция на Драконий хребет была меньшим из зол — там хотя бы не снуют толпы людей, а с хиличурлами всегда разговор короткий, даже занятный.       Но больше чем Скарамучча его отъезда жаждали солдаты — он снился им в кошмарах. Местные деревенщины давно судачили о том, что рядовые Фатуи спят и видят, как побыстрее получить повышение и попасть к какому-нибудь другому Предвестнику под командование., например, к Капитано — его солдаты особо любили, а попасть к нему в отряд считалось самим благословением Царицы. Сказителя же было страшно не то что злить, а даже попадаться ему на глаза. Одного его взгляда хватало на то, чтобы даже у самого обученного Пиро агента с клинками начинали трястись колени. Поэтому в горы он с собой никого не взял, чтобы отдохнуть от раздражающих глупцов, а солдаты же его уверовали сразу во всех Архонтов и молились, чтобы он замёрз во льдах, только бы никогда больше его не видеть.       Драконий Хребет в самом деле оказался жутко безжизненным и опасным местом. Ветер там дул промерзлый и жесткий, а снег не таял уже многие столетия, образовав метровые слои жгучего льда. В окрестностях Хребта бродили люди из Гильдии искателей приключений и отгоняли зевак, что забрели случайно в промерзшие руины когда-то цветущего государства. На самой же горе за каждым углом порой поджидали монстры, приспособившиеся к лютому морозу. Мольбы подчинённых Сказителя могли бы стать явью в тот момент, когда Предвестник зашёл достаточно далеко, начался сильный буран, бивший острыми льдинками по глазам, тут же укутавший собой всю узкую тропинку, по которой шел Скарамучча. Однако тот не отчаивался — если ты не человек, то и замёрзнуть не можешь, но вот стать огромным сугробом — вполне. Поэтому Сказителю пришлось срочно искать какое-либо укрытие, чтобы переждать вьюгу.       Горные окраины в метели напоминали острые каменные штыри, а лед, покрывший их, нельзя было растопить обыкновенным огнём, он заставлял от прикосновения промерзнуть тело до самых костей. Казалось, цивилизация вся умерла, ведь вокруг не было ни души, а все Фатуи скрылись ещё до начала стихийного бедствия (и тут остаётся гадать, под бедствием они подразумевали пургу или Шестого Предвестника).       Ветер был настолько сильный, что приходилось придерживать шляпу, дабы та не улетала. Раздражает. Всё, происходящее в этом месте, раздражало Сказителя. Окрестности Хребта напоминали ему бескрайние просторы Снежной, превратившиеся в развалины. Ведь Предвестник уже знал о том, что руины, окружающие Хребет — это кара тех самых лживых небес. На глаза ему попалась небольшая пещера, уходящая вниз под скалу, извилистая и обитая толстым слоем льда. Заглянув внутрь, Предвестник понял: здесь совсем недавно были люди, но им явно пришлось уносить ноги в спешке, возможно, даже с боем. Всё было перевёрнуто вверх дном: тлели угли, рядом валялся котелок с разлитым и уже замерзающим супом, разбросаны продукты, сломан алхимический верстак. Казалось, будто бы на эту пещерку обрушилось некое бедствие пострашнее метели. Сделав несколько шагов в сторону, Сказитель увидел перед собой заточённую в лёд Цицинку; её лицо исказилось в гримасе ужаса, а рядом с ней валялись закованные в лёд её товарищи-комары. Палатка Фатуи виднелась вдали, значит маловероятно, что тут скрывалась она. Предвестник осмотрелся: здесь ещё кто-то? Чуть поодаль валялась ведьмина шляпа. Сказитель округлил глаза и бросился в ту сторону. Колдунья?       Скарамучча взял в руки эту, уже покрывшуюся коркой льда, шляпу, она действительно принадлежала Моне, но где же тогда её хозяйка? Предвестник сделал несколько шагов вдоль покинутого лагеря и споткнулся взглядом с тем, что повергло его в изумление: из сугроба торчал хвостик с золотой заколкой на кончике. «Глупая колдунья!» — пронеслось в голове Скарамуччи. Когда он вытащил несчастную астролога, её лицо оказалось бледным, губы — синими, а дыхание настолько слабым, будто его нет, на лбу виднелась запёкшаяся кровь, будто красно-багровые кленовые листья, и несколько синяков — видимо, удар был достаточно сильным для обыкновенного Мондштадского жителя. Какие же люди слабые, так легко умирают — Предвестник злорадно улыбнулся, почувствовав, однако, как у него пробежали мурашки по спине. Если бы у него было сердце, оно бы сейчас явно выпрыгивало из груди, однако он откинул эти мысли в сторону.       Спустя какое-то время очнулась Мона уже в пещере. Горел костёр, но рядом никого не было. Она вздохнула с облегчением, ведь думала, что это был её последний день жизни, и даже не заметила, что на ней чужая шуба с вышитой аккуратной эмблемой Фатуи, пока Сказитель не вошёл в пещеру с какими-то тряпками и важным видом. Глаза Моны расширились. Она попыталась вскочить, но тут же рухнула обратно, ноги и руки не слушались и мучительно ныли после обморожения, а тело до сих пор содрогалось от холода. — Тут недалеко была палатка, я её разобрал. Ещё и какое-никакое продовольствие нашёл. Раз уж мы тут с тобой застряли, не на снегу же сидеть. — Спокойным полным равнодушия голосом заключил Предвестник и кинул части от палатки Фатуи рядом с Моной, бережно прикрытой каким-то грязным куском картона. — Ты!.. — Мона не знала, что сказать. Точнее, сказать ей хотелось очень многое, но она понимала, что в закрытой метелью пещере наедине с Предвестником Фатуи это может окончиться плохо, поэтому лишь раздраженно отвела взгляд в пол и потёрла отмороженные запястья. — Помолчала бы. Я тебя спас, но могу вернуть в тот же сугроб! — Он постелил ткани, которые раньше были крышей палатки Фатуи, поближе к костру и переложил на них Мону, после швырнул в неё плед, увидев, как она подавленно на него смотрит. — С-спасибо… — Мона покрылась густым румянцем, ей помог мерзкий Фатуи, но он прав, оскорблять его сейчас — не лучшая идея. — А ты? Забери хоть шубу… — Я не мёрзну. Вот мы и снова встретились, только скорее на твоих похоронах, глупая колдунья. Ты же чуть не умерла! Зачем вообще сюда пошла?! — Продолжал слегка раздраженным тоном Предвестник, усевшись у костра, кажется, более для вида. Руки его ничуть не покраснели на холоде, да и румянца на щеках не появилось. Моне на секунду показалось, что из его рта даже не вырывается дыхание морозным паром, однако астролог спустила это на темноту в пещере. — Взяла задание в Гильдии искателей приключений… За него очень хорошо платили… — Тихо шепнула Мона. И с каких пор его интересуют подробности её жизни? — Ха! Деньги действительно того стоят? — Разочарованно протянул Предвестник. Мона же нахмурилась, она видела, в какие одежды одеваются Фатуи и какие номера снимают в отеле Гёте, да и сколько вина скупают в таверне, из чего сделала вывод, что с деньгами у них всегда очень густо. Особенно у Предвестников. Ещё бы, за такую работёнку по наведению смуты в соседних регионах, вероятно, завидная зарплата. — Тебе не понять… Мне не совсем немного не хватает на новый телескоп! Последняя разработка в Фонтейне — астрограф! — Мона так увлечённо начала об этом рассказывать, будто бы и забыла, что перед ней сидит враг. — В нём вместо окуляра в фокальной плоскости фотопластина, что позволяет сравнивать результаты из разных периодов наблюдения! А ещё скоро время платить за аренду… А в следующем месяце академия Сумеру выпускает обновлённый атлас звёздного неба… — У Моны было ещё около двадцати причин иметь много денег, однако Предвестник прервал её на полуслове: — И ради этого всего хлама ты готова умереть? — Это не хлам! А сам-то зачем сюда пришёл?! — Поручение.       Повисло неловкое молчание. Поручения Фатуи никогда не несли в себе доброго смысла — лишь разрушения и суету. А что было разрушать на Хребте, оставалось непонятным — вокруг уже одни лишь руины. — Чем Фатуи заинтересовал метеоритный дождь? Это вы его вызвали? — Попыталась нарушить тишину Мона, но её просто проигнорировали.       Они продолжали смотреть на потрескивающий костёр, рядом лежала груда деревянных опор от палатки, которые Скарамучча принёс дабы поддерживать огонь. За пределами пещеры явно наступала ночь, потому как небо, укутанное метелью, стало мутно-черным, а вихри сильного промозглого ветра продолжали кружиться вокруг остроконечных скал. Живот Моны заурчал, от чего она прикрыла его руками и вновь залилась краской. — Могла просто сказать, что голодная. — Он протянул несколько закатников. — Я говорил, что принёс продовольствие из лагеря. Чем ты слушаешь, глупая колдунья? — Я не… Спасибо… Почему ты меня спас? — Спросила астролог тихим голосом, но закатники всё же приняла. Ей жутко хотелось есть, она никогда бы не могла подумать, что обычный помятый морозом фрукт вызовет у неё столько восторга. — Не обольщайся. Как только буран закончится — каждый сам за себя. Просто… Ты мне кое-кого напомнила… — Он не моргая смотрел на огонь, будто находился где-то очень далеко. Мона задумчиво попыталась разглядеть его лицо, порой оно казалось совершенно неживым. Нет, неживой Предвестник не может быть таким противным. Как только Скарамучча понял, что сказал лишнее, то повернулся к Моне и прорычал: — Ложись спать! Твой болезненный вид раздражает! Не волнуйся, убивать я тебя не собираюсь.       И правда, с дремотой стало уже очень тяжело бороться, веки, будто свинцовые, сами закрывались. Мона отвернулась к стене, внимательно разглядывая промёрзлые камни пещеры, на которых застыл иней. Постепенно вернулась чувствительность к рукам и ногам. Почему-то присутствие Предвестника, который в прошлый раз чуть не сломал ей руку, сейчас совершенно не пугало, и она прикрыла глаза.       Когда Мона проснулась утром, за пределами пещеры было светло и тихо, блеск солнечных лучей, пусть тусклых и холодных, проникал через дыры в пещере и отбрасывал яркие блики на земле. Мона чувствовала себя намного лучше, отчего сразу принялась оборачиваться по сторонам. Костёр всё ещё горел, перед уходом Скарамучча отправил в него всё дерево, что принёс, а на больной руке Моны виднелась свежая повязка.