Смерть — единственный выход для этого хомяка

      Каждый день Цинхуа ощущал, что жить становилось невыносимо: раздражало всё, а присутствие ледяного демона рядом никак не облегчало ситуацию. Было ужасно тягостно наблюдать, как тот постоянно крутится рядом, словно курица-наседка, и носится под боком. Думать от том, что демона никто не заставляет, было приятно. Отчего-то хотелось, чтобы всё это было добровольным актом с его стороны, но правда была жестока и заключалась в том, что демону на самом деле нет никакого дела до бренной человеческой тушки, нагло паразитирующей в ледяном дворце вот уже какую неделю подряд.              Возможно, Мобэя запугал один конкретный демонический лорд, действуя по указке одного конкретного зеленого корнеплода, но были и другие идеи во время поиска причины столь странного поведения короля. Может тот столкнулся с трудностями ведения дел Севера? В любом случае, ему определенно требовался его слуга-секретарь, и он, конечно же, сожалел о поспешных действиях, когда увольнял и не без того бедного человека. Такие мысли невольно заставляли радоваться. Где-то глубоко в душе. Но как бы не было хорошо, всё это можно легко опровергнуть: введенная им система должна прекрасно работать без чьего-либо вмешательства, хотя как ей пользуются эти безмозглые демоны…. За них Цинхуа не ручался, вдруг поломали все его старания и труды? Это ведь было сравнимо с тем, как если Лю Цинге занять должность главы пика Аньдин. Разверзнется новая бездна, и начнется апокалипсис!       Меч, который он получил ранее, вселял надежду на возможность развития третьего сценария: Мобэя никто не принуждал заботиться о Цинхуа. Вдруг, он по настоящему желал помочь? Хотел быть рядом. Неправда. Неправда. Неправда Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Невозможно. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Неправда. Кто угодно, но не Мобэй. Только не он. Наивные мысли. Полный бред. Нелепица.       Каждый следующий день напоминал предыдущий: утром завтрак, время от времени прогулка и часы бездумного созерцания стен, иногда переключающегося на потолок. Демон по-прежнему настойчиво предлагал совместную трапезу, только вот человек продолжал делать вид, будто не слышит его.       Но сегодня было что-то не так, определенно не так. Цинхуа проснулся в холодном поту, внутри все сжималось, а одеяло представлялось непомерно тяжелым, так и норовясь сжать его в лепешку. И это, конечно, только казалось. Метающийся из стороны в сторону взгляд зацепился за дремлющего демона, коий облокотился на собственную ладонь, ютясь в неудобной позе для сна за рабочим столом.       Цинхуа не смог вспомнить содержание собственного сна, лишь дрожь в руках, да едкий и давящий изнутри осадок служил напоминанием.       Было не по себе, все мысли, что он предпочел бы забыть, будто специально вырывались из закаморок разума, одновременно вклиниваясь в голову. И всё это происходило именно сейчас, не давая спокойно созерцать незамысловатые узоры на окнах, что так нежно вырисовывал мороз с обратной стороны рамы.       Цинхуа больше не мог притворяться, что ему все равно, не мог закрывать глаза на странное проявление внимания со стороны демона и окружающих, но все же, демон интересовал его куда больше других. Это вызывало тихий ужас и отвращение. Он и сам не понимал, почему то, о чем мечтал когда-то в прошлом, теперь выворачивало изнутри. Ранее парень лишь надеялся на столь божеское отношение к своей скудной персоне, особенно со стороны любимца и идеала, но теперь… Даже если эти поступки были лишь лицемерными попытками загладить вину, они не приносили никакого облегчения.       Парень испытывал огромное желание задать тысячи вопросов всем одновременно, однако страх перед ответами был подавляющим.

      ***

      На протяжении нескольких часов демон сидел за столом, заполняя гору бумажек, в то время как Цинхуа без стыда и зазрения совести не сводил с того взгляд, наблюдая за всеми движениями рук мужчины. Каждый раз, когда Мобэй поворачивал голову в сторону кровати, взор человека был направлен в потолок. Не сказать, что все эти телодвижения быстрых ретировок и смен позиций парень делал бесшумно, но Мобэй не собирался спрашивать насчет столь странного поведения. Еще с самого утра его человек вел себя необычно… Не так, как должен был ввиду своего подавленного состояния. Слишком активный.       Но, как бы он не игнорировал, долька паранойи проскакивала, когда мужчина представлял, что его человек выжидал идеальный момент для побега. Отмахнувшись от сей чуши, демон продолжил заполнять нескончаемую стопку документов.       Оказывается работать приходилось куда больше, чем когда Цинхуа был на ногах. В одиночку это весьма утомительно, так и хотелось перекинуть кому-нибудь большую часть нудных и повторяющихся бумаг, только вот мужчина прекрасно понимал, что на его безмозглых подчиненных в таком деле лучше не надеяться, и вообще, не стоит рисковать. Его человек был воистину удивителен, ведь то, что Мобэй делал за два часа с лишним, парень успевал за сорок минут. Демон еще раз убедился в превосходстве своего будущего супруга.       Сосредоточившись на работе, он вдруг осознал, что уже давно не слышал шуршания с края кровати, и повернувшись, встретился взглядом с человеком, который стоял прямо перед ним на расстоянии полушага. Как тот подошел так тихо?       – Цинхуа чего-то хочет? – отложив перо, поинтересовался демон. – Этот готов удовлетворить любую просьбу, которая в его возможностях.       Тем не менее, парень продолжать молча стоять, хотя выражение лица выдавало легкую нервозность. Было видно, что он размышляет над тем, чтобы задать какой-то вопрос.       Мобэй не стал подгонять, просто тихо наблюдал, глядя на него в ответ.       По его мнению, Цинхуа выглядел невероятно мило и привлекательно. Его пушистые кудрявые волосы мягко ниспадали на плечи и спину, а челка немного затеняла глаза, успев неплохо отрасти. Желалось осторожно убрать торчащую прядь за ухо, дабы лучше рассмотреть веснушки, рассыпанные по лицу, кои добавляли очарования. Цинхуа слегка прикусил нижнюю губу, проявляя мгновение нерешительности.       Наступила минутная тишина в ходе их взаимных взглядов, пока Цинхуа не отважился заговорить.       – Можем ли мы сегодня… поужинать вдвоем? – с сомнением спросил человек, однако в глазах все еще отражалась пустота. В голосе перестали звучать отголоски былых чувств, что переполняли его раньше.       Прочесть эмоции демона, глядя на его лицо, было также невозможно. Хоть он, пересиливая себя, начал много разговаривать, но мимика все еще требовала доработки.       Его человек наконец проявил желание поесть вместе? Для Мобэя это стало настоящим праздником. Когда Цинхуа согласился на прогулку, радость переполняла его, а сейчас… Сейчас в душе царило ощущение легкости и счастья. Все эти позитивные изменения в состоянии любимого с приятной теплотой отзывались внутри, медленно растапливая ледяные массивы страха, осевшие в самом сердце. Наблюдать, как тот начинает вновь возвращаться к жизни, стало истинной отрадой для демона. Только рядом с Цинхуа он начал открывать для себя доселе неизвестные, но при этом невыносимо приятные эмоции.       Парень неуверенно бросил вскользь взгляд в его сторону, что дало понять — тишина тянулась чрезмерно долго.       – Хорошо, – резко ответил демон, не желая терять времени, – что хочешь? – если он просил, значит у человека были какие-то потребности? Ему было что-то необходимо прямо сейчас? Демон радовал себя мыслью, что, возможно, тот просто хотел провести больше времени с ним, хотя куда уж больше.       Сам же заклинатель ощущал себя очень странно. Бушующие внутри мысли зставляли выворачиваться наизнанку, настолько были неприятны и тревожны. Он не понимал их значения и ненавидел себя за такой абсурд в голове. Раньше было бы легко обрадоваться столь желанному вниманиию и своеобразной заботе, что с каждым днем переходила все черты дозволенного, но не сейчас. Чувства, что Мобэй действовал принудительно, что именно Цинхуа заставлял его так поступать – от них было тошно.       На кого Шан злился больше? Конечно на себя, но ненависть к собственной персоне, как плямя, перебрасывалась на других. Их вина ничуть не меньше его! Они намеренно так поступали, это их ужасное обращение, именно из-за этого… Он создал их. Все же, как бы Цинхуа не пытался отвертеться, вина ложилась целиком и полностью лишь на него одного. Характер, поведение, сюжет, которому подчиняется весь чертов мир, чья рука создала все это? И даже если этот самый сюжет давно отколнился от канона, все что происходит сейчас — это ошибка одного никчемного, никапельки незначимого человека.       – Неважно, – монотонно отчеканил парень, не желая больше смотреть в прекрасные глаза напротив.       Злился ли он… Цинхуа уже сам запутался в чувствах. Все было настолько противоречиво, что хотелось утопиться в ближайшем сугробе, жаль что печки каким-то образом оказались даже в коридоре, где часто стал проходить человек. Раз в неделю.       Парень погрузился в гору мягких подушек, каких прежде не было в этой комнате. Демон искусно обустроил свои покои, предвидя каждую деталь, дабы обеспечить максимальный комфорт этому подавленному хомячку.       Мягкая текстура тканей обвивалась вокруг него, словно объятия нежных снов, а уютное пространство стало прибежищем для размышлений, где тени боли смешивались с яркими вспышками забвения.       Мобэй продолжал внимательно наблюдать за ним, в то время как юноша погрузился в свои размышления и перестал замечать присутствие демона.       Было кое-что еще, что гложило Цинхуа: с того “инцидента” Система не подавала никаких признаков жизни, даже когда парень звал ее. Казалось, та в конце отсчета вкинула абзац текста, попутно озвучивая голосом гугл переводчика, только вот поддавшись своим эмоциям, парень не обратил внимание на голубоватое табло. Теперь он был оставлен на едине со своими мыслями. В результате в голове возникло беспокойное ощущение пустоты. Внутри, из-за отсутсвия дополнительных, а точнее лишних, голосов, раздовалось эхо, усиливающее внутренний монолог до некомфортных частот, заставляя время от времени вздрагивать.       Вскользь их односторонних бесед Мобэй упоминал о пиковых лордах, часть из которых наведывалась в северные владения. Дальше порога те не ступили, ибо раз его человек не желал встречи, они не имели право проходить. Слово его человека закон, даже Цинцю не было дозволенно встретиться со своим “другом”, и это невзирая на угрозы Бинхэ.       Сам демон не сказал бы, что испытывал неприязнь к этим людишкам, но да, испытывал. Ему не нравилось отношение некоторых индивидов к своей будующей паре, особенно не терпел варвара с Байчжаня. Воспринимал его скорее как конкурента, но в какой-то момент Мобэй увидел знаки внимания оказанные не его человеку, а супругу императора Ло, и на душе резко стало легче.       Мужчину радовало, когда его человек отказывал во встрече с боевыми братьями, ибо тогда он убеждался, что его собственная демоническаяя персона никак не напрягала замученного остальными заклинателя. По крайней мере тот не высказывал активных протестов по этому поводу, или вообще хоть каких протестов. Человек попросту большую часть времени игнорировал демона, не обращая никакого внимания на попытки того пробить стену между ними, сделать хоть маленький шаг на встречу.       Пока Цинхуа лежал и думал о насущном, при этом все также глядя с нечитаемым выражением лица в потолок, лишь подушки подмял под ноги, дабы устроиться на постели поудобней, демон успел выйти из комнаты и вернуться обратно.       Через минуту, очнувшись от раздумий, парень удивленно огляделся, понимая, что сидит перед зеркалом, пока все тот же ледяной демон проводил махинации с лохматыми, недокучерявыми из-за долгого лежания, волосами.       Часть волос была изящно собрана в косичку, в то время как остальные струились по плечам, создавая изысканный контур. Одежда, облаченная в темно-синие и серебристые оттенки, напоминала наряды Аньдин, хотя те, по сути, были голубыми. Цинхуа и не заметил, как с самого начала своего пребывания в ледяном дворце его гардероб уже наполнился такими дорогими одеяниями.              Последний месяц парень ощущал себя ужасно, сил не хватало на такие простые действия, как встать с постели, а говорить и подавно. Лишь сейчас, собравшись с мыслями и наконец успокоив буран внутри, он стал проявлять хоть какие-то признаки сдвигов в лучшую сторону. Реабилитация, если это можно так назвать, помогала восстанавливать его разбитую душу по осколкам, подобно мозаике. Но сколько бы времени не проходило, от себя становилось тошно, до горького кома в горле, отчего дыхание распирало, и человек начинал задыхаться в собственной никчемности.       Сейчас в чужих руках он напоминал фарфоровую куклу, безвольную и послушную, покорно поддающуюся искусным манипуляциям хозяина. Мобэй, наслаждаясь процессом, заплетал ему разные прически, тщательно подбирая образы, словно щедро одаривая дарами и бахвалясь этим. Каждое новое одеяние, сверкающее изобилием богатых тканей, было сшито специально по меркам чересчур худощявого для своего статуса человека.       Каждое прикосновение Мобэя сквозило заботой и вниманием, как будто тот стремился выявить внутренняю суть куклы, ее тайные желания и мечты, сокрытые за блеском глаз.       За прошедшие дни Цинхуа ни разу не осмеливался взглянуть на отражение, остерегаясь увидеть леденящую душу картину, еще более ужасную, чем прежде. То, что ему удавалось различить в стекле, обретало лишь форму неясной кляксы, расплывчатого пятна, затмевающего его очертания. В этот зловещий момент он ощущал, как самой сущностью отражения овладевала тьма, погасившая свет и надежды. Так он оставался в плену собственного молчаливого ужаса, лишенный смелости встретиться с темнотой, что затаилась в душе.       Хотелось разбить зеркало вдребезги.       Мысли уходили куда-то не туда: казалось, что жизнь налаживается, люди начинали ставить его хоть во что-то, беспокоится о его состоянии, пусть и не добровольно, но волновались ведь! Хах! В следующее мгновение осознание реальности с звенящей болью врезалось в голову: он бесполезен, он обуза для всех и долго такая идиллия не продлится. Когда пройдет достаточно времени, его снова спихнут в темный чулан, обрезав все нити связи. В жизни никогда не могло быть хоть что-то идеальным. Иллюзии были, но по прошествии времени они растворялись в дымке реалии, показывая настоящую картину сурового существования.       В такие моменты парень невольно задумывался, какой он со стороны? Явно более жалкий, чем был раньше. Взгляд метался в разные стороны, цепляясь за множество трещин. Теперь он наконец присмотрелся и понял, что это были нивкоем случае не потревскавшиеся части стен, там присутсвовал своеобразный ветьиватый узор, что можно было встретить на окнах. Если так подумать, то он также имелся и на шторах, укращающих все коридоры замка.       Плечи мельком дрожали, а во рту было настолько сухо, что противный привкус горечи пронзал язык, обловакивая горло.       Отложив расческу в сторону и оглядев результат своей кропотливой работы, Мобэй мысленно ухмыльнулся себе, подмечая более улучившиеся навыки. Хотя с такими прекрасными волосами как у его человека любая прическа выйдет столь же прекрасной.       На протяжении долго времени Цинхуа сидел ни на что не реагируя, будто находясь в глубокой медитации. Демон успел привыкнуть к столь апатичному поведению парня, но дрожь в плечах настораживала. Накинув плащ на и так теплые одежды, рывком поднял того на руки, выходя за пределы их общих покоев. С недавнего времени Мобэю нравилось считать их общими.       Даже в этот момент Цинхуа не сразу среагировал на резкую смену обстановки.       Слуги, проходившие мимо, странно смотрели на эту пару. Но не подумайте лишнего, никакого отвращения, может, конечно, у единиц, но гораздо больше во взгляде тех присутствовало чистое любопытство. Некоторые уже давно не видели человеческого слугу-советника-почтисупругакороля, а сейчас он был… Глаза были еще мертвее чем раньше, но внешний вид наконец стал соответствовать давно изменившемуся статусу. Находились в коридорах и те немногочисленные демонята, кои смотрели на человека с искренним сопереживанием, один в порыве хотел подойти к проходящей мимо парочке, но его успели одернуть за локоть. Эта небольшая группка всегда напоминала Цинхуа его юных адептов, он часто им помогал, но в какой-то момент те начали избегать человека. Холодный взгляд со стороны Мобэя взбодрил этих тунеядцев, и те быстро скрылись за ближайшим углом, лишь хвостики сверкнули на прощание, окончательное пропадая за изгибом стены.       Пройдя в обеденный зал, демон первым делом посадил уже пришедшего в себя парня на соседний стул. Сидение было заботливо покрыто теплой шкурой серебристого цвета с голубыми переливами. Сам же стол так и валился от еды, будто помимо них двоих сюда могла наведаться делегация из нескольких десятков демонов. Ладно, чуть меньше, двух десятков.       – Этот Король должен признаться, что искренне рад твоей инициативе. – на протяжении последнего месяца он много говорил, что было не столь странно, сколько смущающе для демона.       Все это стало в новинку: открывать свои мысли, делиться ощущениями вслух. Ранее ему казалось, что краткость — сестра таланта, и что Цинхуа, обладая тонким умом, прекрасно осознавал всю кроющуся недосказанность, находящуюся в словах, чуть превышающих своей численностью две-три единицы. Но после всего пережитого… Мобэй выступил слушателем на лекции одного конкретного корнеплода и одной конкретной группы лордов о том, как следует вести себя с человеком. Он с легкостью запомнил, что свои мысли и чувства стоит озвучивать открыто и сразу, избегая недомолвок, дабы не усугубить положение.       Взяв вилку, парень без каких-либо манер начал ковырять еду, некоторую открыто потраша. Иногда дорогой сервиз при контакте со столовым прибором издавал противный звон, на месте которого можно было сразу же ожидать две серебристые полосы. Ранее Цинхуа и не осмелился бы поцарапать нечто ценное, настолько, что и трех зарплат будет мало для покрытия ущерба, даже есть побоялся бы. Про нахождение во время трапезы под боком короля можно было промолчать. Сейчас ему было все равно.       Не обращая внимания на противный скрип, что проехался по чувствительным ушам, демон тоже принялся за еду.       – Приятного аппетита… – донеслось со стороны, заставив сердце Цинхуа дрогнуть.       – «А этого он откуда набрался?» – мелькнула мысль при столь странном пожелании. – Приятного… – глухо отозвался, погружаясь в еду.       Так прошло более двадцати минут, наполненных тишиной, пока Цинхуа не осмелился задать давно терзающий душу вопрос.       – Мой Король… – произнес он, голос прозвучал непозволительно тихо, скомканный, как оставленный на столе обрывок бумаги. Раньше в этих словах звучала энергичнсть и сила, а теперь – только неуверенность. – Зачем вы это делаете?       Демон, поглощенный своим десертом, едва уловил смысл вопроса. Зачем он делает что? Ест? Не в силах понять, о чем именно спрашивают, он замер.       – Не делайте вид, что не понимаете! – резко встал и с силой хлопнул ладонями по столу, отчего посуда едва не подскочила. – Вы носитесь со мной, не отпускаете ни на минуту. Думаете, я этого не замечаю? О нет, я прекрасно все вижу, так скажите мне правду, ведь я и так это знаю! – голос дрогнул, хотя он не повышал его. Не громко. Это была первая яркая вспышка какой-либо эмоции за долгое время.       Цинхуа не нравилось, как молчал демон напротив. Он считал его дураком, глупым идиотом, верно? Могло ли это с самого начала являться гадкой ложью…? С самого-самого начала мог ли Цинцю поспособствовать улучшению их взаимоотношений? Неужели еще тогда он запугал Мобэя при помощи своего чересчур влиятельного мужа… Нет, слишком абсурдные мысли лезли в голову в совсем неподходящий для этого время. Если уж не Система, то Цинхуа сам непроизвольно пытался подбить свое шаткое душевное состояние такими нелепицами, что словно ударами ножа стелились на сердце. Спокойный разговор сразу не удался.       – Пожалуйста. – голос ощутимо притих, казалось, из глаз побегут слезы, но парень не плакал, он лишь стянул в кулаках скатерть, отчего одно блюдце все же встретилось с полом. – Просто скажите уже, я… я правда больше не могу… – плечи передергивало легкой дрожью.       На лице демона читалось замешательство.       – Раз Цинхуа уже обо всем догадался, – Мобэй напрягся после чего последовало холодное молчание длинною в несколько секунд.       – «Тебя заставил Цинцю, это все не взаправду…» – мантрой отскакивало в голове. Цинхуа желал слышать лишь честный ответ, даже если тот будет именно таким. Будет больно.       – Этот Король уже давно, – Мобэй не знал как правильно донести свою мысль, было страшно, что сильно разилось с образом холодного и неприступного короля, – приметил тебя.       – Что? – не особо то и понял Цинхуа. – «Да он издевается!»       Недолго думая демон смог откинуть всю свою гордость и сделать то, к чему готовился уже давно. Но если так подумать, то гордость была откинута уже как несколько лет, когда он начал ухаживать за человеком, при этом следуя человеческой культуре. Да и недавние лекции консорта-Шэня играли свою роль.       – Цинхуа, я тебя люблю. – всего три слова, но как тяжело далось.       Радость демона было не описать словами, настолько было восхитительно наконец открыться своему избраннику, сказав о чувствах прямее некуда. Теперь человек точно убедился во всей серьезности ухаживаний этого короля, ибо раньше тот никак не желал воспринимать их всерьез.       По всем канонам, по крайней мере тех легких романов, Цинхуа, по мнению Мобэя, должен был со слезами счастья кинуться к нему на шею, увещевая о своей давней и глубокой любви, потом объятия и конечно же поцелуй.       Довольный собой, демон прикрыл глаза, ждя дальнейшие действия со стороны Цинхуа, согласно только что придуманному сюжету. Но ни через секунду, ни через три, ничего не последовало. Недовольно открыв глаза, мужчина уставился на человека, чья реакция заставило что-то треснуть в холодном сердце демона. Не последовало ни ответных заветных слов, ни какого-либо признака радости.       Лицо Цинхуа исказила гримаса с кривой улыбкой и через мгновенье от стен зала отразился звучный смех, столь же кривой, как и ломанный изгиб губ. На лице мелькнуло отвращение, а смех перелился в истеричный.       – Хахахаха, да ты издеваешься! – парень уселся обратно за стол, вновь беря вилку в руки, приводя себя в порядок. Он поднял стеклянные глаза. – Любишь меня?       – Да. – демон ничего не понимал. Опять что-то перепутал, сделал или сказал не так?       Человеческая культура была сложной, для его расы уж точно. Зачем эти слова, когда можно было взять силой и держать при себе, пока партнер не полюбит в ответ, а если и не полюбит, то у того не будет и шанса сбежать. Вот у демонов намного проще.       – И как давно вы меня “любите”? – не переставал напирать.       С каждой прошедшей секундой это все больше походило на нелепый анекдот.       Когда Мобэй решился ответить, Цинхуа перебил.       – Ладно, не важно. – продолжил есть, показывая всем видом не заинтересованность в продолжении разговора.       Мобэй ничего не понимал. Сначала Цинхуа молчал и игнорировал его неделями, а когда начал идти на контакт, все вроде как наладилось, но теперь… Успокаивало лишь то, что человеческий лекарь упоминал о возможных скачках настроения, но это все равно не радовало. Совсем не радовало то, что что то подобное происходило с его Цинхуа.       Как и всегда трапеза прошла в глубокой тишине, демон пытался разгадать траекторию мысли человека, а тот в свою очередь убеждался насколько все вокруг отвратительно. Насколько отвратителен он сам.