Благие намерения мне никогда не помогали

       Как бы я себя не уговаривал, но ужин, точнее полдник, я-таки провёл в зале. Не получилось мне отказаться от запечённой рыбы с гарниром из отварного риса. Ну вот не получилось, и всё тут! Слишком сильно я люблю рыбу. Ещё сильнее мяса. А особенно такую, которую сам готовишь, хе.        Ну, почти сам. Всё-таки я только чистил и резал, готовили рыбу уже повара. Ведь пусть мне и доверяют работу на кухне, да и позволяют мне помогать, готовить на такое большое количество людей мне никогда не доверят, так как люди за то, что дают хорошие обеды детям в лагере, получают зарплату. И если я где-нибудь ошибусь, вряд ли они захотят терять зарплату.        А если они втихаря продукты воруют? Пишут, что добавили одно количество, а на самом деле другое! Да не — бред какой-то. Я бы это заметил. Благо опыт есть — куча командировок и служба в армии. Что там, что там я чувствовал если суп становился менее сытным — когда положенное на его готовку мясо исчезало в карманах начальников продовольственной службы. А их карман — это огромные подвалы, ключ от которых есть только у них. И, поверьте, если мяса положили меньше, чем нужно — это будет прекрасно чувствоваться. А как? Да вот, хотя бы простой пример. Ты ешь, ешь. А наедаться не получается.        И это никак не связано с тем, что солдаты в армии вечно голодные! В командировках во время первых годов работы я такое тоже часто встречал. Ведь такие любители сэкономить на продуктах встречаются в любых заведениях общественного питания. Ну, разумеется, кроме приличных заведений.        Даже забавно. Меньше всего меня обманывали с сытостью в палатках, где продавали мои любимые курники — пироги из слоёного теста, начинка которых состоит из мяса, картошки и сыра. Ну или иногда яичного соуса из Палестины, или как его сейчас называют — майонез.       Интересно, не много- ли я привлёк внимание других пионеров? Ну а как иначе — они ели тульские пряники с кефиром. А я тут устроил пир. Впрочем, ладно, нашёл из-за чего переживать. В этом лагере уже каждая затычка в бочке в курсе, что я помощник поваров.        За этими «важными» рассуждениями я и не заметил, как тарелка опустела. Вот и хорошо. Отдохнул, поел — пора и поработать! Но сначала… — Если хочешь успеть, тогда тебе нужно прямо сейчас делать тесто, а то опоздаешь, поварёнок, — усмехнулась Тётя Наташа, когда я ей рассказал свой план. — Да с этим проблем нет. Благо для готовки печенья из этого теста у вас всё есть, — сказал я, задумчиво осмотрев кухню. — Печь же ломаться не спешит. — А с чего бы ей? Новая, ей всего год.        Такая печь проживёт долго. Даже в моей первой квартире, которая была на пятом этаже, стояла старая газовая плита. И до сих пор рабочая. Это наверняка проработает столько же. Если, конечно, её не разберут мародеры, когда этот лагерь закроют после распада СССР. Вот умели на века в СССР вещи делать. Ну, при условии ухода за ними. А также, если её нынешний хозяин не идиот. А то сломается и такая вещь. А фиксиков в наш мир не завезли, чтобы их чинить. — Вот и хорошо. Тогда я вынужден вновь попросить стол и плиту. — Бери ту, — сказала женщина, указав на плиту у окна. — Она сейчас свободная. В остальных завтрак готовиться. — Понял.        Я подошёл к свободной плите и, пока проверял работоспособность двери, чтобы механизмы закрывания и открывания исправно выполняли свою функцию, заглянул через стекло внутрь других плит. Это было что-то бело-жёлтое. Видимо, творожная запеканка или большие омлеты из большого количества куриных яиц. Неплохой завтрак, действительно неплохой. Жаль только, большая часть откажется от него. Ну и ладно, мне больше достанется. Шучу, хе…       Ну да ладно. Пора приступать к готовке. Во время этого действия мою голову не будут навещать глупые мысли. А для этого нужно сделать важное дело. Надел рубашку, стянул лямки халата, треснул пальцами («Пальцы не сломай» — сказала Тетя Наташа), и, сделав глубокий вдох, начал работу.       Первое, что мне нужно для торта — это печенье. Будем делать песочное, чтобы было вкуснее и легче ломалось. Для песочного теста на кухни есть все ингредиенты. Все, кроме… — Нету, Дима, извини. Не завезли, — сказала Тётя Наташа, когда я поинтересовался о наличии сахарной пудры. — Ну ладно. А есть ступка? — А вот это есть, — сказала тётя Наташа, достав из шкафа мне фарфоровую ступку с пестиком.       Я взял её, после чего добавил туда сахара. После чего начал пестиком толчить сахар, превращая его из маленьких кристаллов в пудру. Таким образом я натолчил около полкило сахара. Отлично. Следующее, что мне нужно — это мука. Но прежде нужно дать сливочному маслу потаять, так как для печенья тесто должно быть мягким, а то его не получится вмешать в муку.       Кусок масла я достал из холодильника, благо его недостатка у меня не было. Теперь продолжим с мукой и пудрой. Их я смешал вместе. Недостаток ванили тоже был решён. Повара достали несколько свежих стручков. Их я разрезал напополам, измазав в их масле руки. Эх, жаль у меня нету времени их засушить, и с помощью кофемолки превратить в порошок. Тогда бы и стебли могли помочь при готовке сладостей. А так — пришлось их выбросить. Но повара их не выкинули — они положили их в сахарницу.       Как я потом узнал — в СССР таким образом давали сахару насытиться ванильным ароматом, и таким образом можно было готовить без ванили. Так как её свойства брал на себя обычный сахар. И этих свойств было вполне достаточно. А я, послушав это, ещё сильнее удивился находчивости жителей Советского союза.       Ну, как бы то не было, я продолжил готовку. В смесь из пудры, муки и ванили я добавил размягчённое сливочное масло, после чего руками начал смешивать это. С трудом, но мне удалось смешать тесто, без потери его большей части на руках. Потом, насколько я помню, это нужно охладить. Да только не в таком состоянии!       Чуть-чуть муки на столе, и это масса из миски оказалась на нём. А я начал руками превращать это нелепое пародие на манную кашу в тесто, буквально вбивая муку в эту смесь. Благо мне это удалось, и тесто получилось прекрасным — плотным и упругим, как и нужно по рецепту. Теперь возвращаем эту плотную массу в миску, накрываем полотенцем и — нет, не настаиваться, а охлаждать. Это же песочное тесто, а не тесто для пирогов. Тем более — я не добавлял дрожжи, так- что это тесто точно не вырастет.       Накрываем миску с тестом полотенцем, и в холодильник на полчаса. А пока тесто охлаждается, начнем готовку крема!       В отличии от той же дембельской каши, здесь крем состоит не только из сгущенки. Нужны яйца. А если быть ещё точнее — белки.       Разбиваем яйцо напополам, белок в миску. А вот желток в другую банку («Пустим их на тесто для печенья»). Потом смешиваем яйца с сахаром. И таким образом, чтобы яйца превратились в пену. А вот здесь мне пришлось помучиться. В своём бы времени я взял бы блендер или миксер. Ну или, на худой бы момент, привинтил бы венчик к шуруповёрту. Его мощности хватило бы для пены. Тётя Наташа опять помогла — оказалось, у них была ручная мешалка. Это мне помогло, хотя и пришлось потратить больше времени, чем если- бы я это делал электрическим инструментом. Но да ладно — зато сделал то, что хотел сделать в детстве, когда увидел такую же мешалку у своей бабушке в доме.       М-да… Какие маленькие мечты были у меня в детстве.       Теперь нужна сгущенка. Её я открыл консервным ножом. Понадобиться именно обычная, а не варёная. Её я начал, ну не я, вливать в пену. Параллельно с этим мешая этот крем ручной мешалкой. Через десять минут крем достиг нужной мне консистенции. А это значит пора заняться тестом, пока крем стоит в холодильнике.       Тесто я размял с помощью скалки, после чего положил его на лист или противень — что так, что так правильно. Или противень? Да какая разница!       И перед тем, как положить его в духовку, я разрезал кусок теста на полоски. Таких заготовок у меня оказалось две. А теперь в духовку!       Пока печенье готовилось я убрал следы от своей работы, после чего ушёл в зал столовой. Там как раз какой-то из младших отрядов начал убирать столовую, чтобы подготовить её к ужину. — Я помогу, — сказал я, отобрав у маленькой девочки подносы с кружками. — Бери чайники.       Минуту опешив, она кивнула. И, как и в случае со Славей во вторник, справились мы быстро. Потом я помог мальчишкам расставить тарелки с рисом и рыбой. — Спасибо, дядя! — крикнула довольная малышня, когда мы закончили с расстановкой еды.       Дядя?! Не, не спорю — у меня есть племянник и племянница, поэтому формально я дядей считаюсь. Но… Я не дядя! Мне всего двадцать ше… Кхм… Семнадцать лет! Я ещё молодой! — Не дядя, а товарищ. Но всё равно — не за что, — сказал я, после чего довольный пошёл к кухне. — Так трудно найти друзей среди своего возраста, что решил к малышне поприставать?       Опять она… Причина моего… Моего… Моего… В общем, моего настроения в этот день. — Алиса… — вздохнул я устало. — Именно, — усмехнулась она. — Решила проверить тебя, а то ты, судя по своим словам, чувствовал себя не очень. Решила извиниться за резкое поведение, а тут ты играешься с малышней. Видимо недостаток общения с людьми твоего возраста заставляет тебя общаться с любым, кто будет с тобой общаться.       Нарывается… — Как жаль, что есть такие люди. Которые готовы трудиться за кого-то, лишь бы начать общаться с другими. А то так на них никто внимание не обратит. Но ничего, тебе повезло что… — Замолчи… — М-м-м-м? — Алиса удивлённо посмотрела на меня. — Ты что-то ляпнул сейчас? — Повторяю для глухих, — я зло посмотрел на неё. — За-мол-чи. Если ты так завидуешь тому, что я, в отличие от тебя, общаюсь со многими людьми, то завидуй молча. Терпеть не могу таких людей. Сама сидишь безвылазно в домике, и только и можешь что других оскорблять. Ну так знаешь, что ДваЧе — не все люди любят, когда их оскорбляют. Я не люблю, и терпеть такое не буду. За**ала оскорблять за просто так!       Я вспылил. Хотя и не слишком сильно. Ну а что? Она меня уже целый день доводит. Так что — сама напросилась. Я не железный робот — у меня есть чувства.       Оставив потерянную Алису, я вошёл в кухню. Тётя Наташа и другие повара уже домывали посуду. Другие повара уже ушли, видимо, завтрак уже был готов, и стоял в духовке, чтобы до завтрашнего утра остыл, но остался тёплым. А в другой духовке уже стояло моё печенье. Я достал его, после чего открыл окно. Чтобы печенье побыстрее остыло. — Дима, мы уже уходим. Ключ на холодильнике. Как будешь уходить, закрой кухню. Ключ оставь под ковриком, под задней дверью, — сказала тётя Наташа, сменив поварскую форму на обычную одежду. — Хорошо.       Дверь, которая разделяла столовую и кухню закрылась, оставив меня в кухне наедине с горячими заготовками печений. Благо ненадолго. Легкий вечерний ветерок быстро остудил печенье. Я начал его доставать, после чего ломал. И это приносило мне удовлетворение. Прям как какой-то антистресс. Наконец всё печенье было переломано и отправлено в миску. В эту миску я залил глазурь. И замешал всё вилкой. После чего утрамбовал и, подставив свободную плоскую тарелку, развернул миску на неё. Масса в миске упала и, когда я убрал миску понял одну важную вещь, торт «Муравейник» был готов! — Если с этим тортом тебя сегодня завалят в постель, то я этому не удивлюсь, — усмехнулся я, убирая торт в холодильник.       Осталось только помыть посуду. И убрать миску и листы на место. Ну и закрыть кухню. А то готовка этого торта будет последним блюдом, что я приготовил в этом храме чревоугодия.

***

— Нет, я не могу, — Серый дрожал, стоя на дороге. — У меня не получиться. Я не справлюсь, я… — Если ты так и продолжишь жаловаться и плакать, то у тебя точно ничего не выйдет, — сказал я раздражённо. — Ты столько лет её добивался, неужели решил отказаться от своей мечты? — Нет, но…       Он договорить не успел, так как из здания библиотеки вышла та самая фигура, которую мы ждём уже такое количество времени. Женя Жукова, собственной персоной. Она глубоко вдохнула ночной воздух, после чего повернулась к двери библиотеки, с явным намерением её закрыть. — Ну вот, теперь ничего не выйдет. Давай повернёмся и притворимся, будто мы здесь никогда и не стояли, — предложил Серый.       Да только уже поздно. Раз сказал мне, что любишь Женю — не жди, что я помогу тебе бежать! — Женя! — крикнул я, после чего прыгнул в кусты.       Серёжа с ужасом посмотрел на меня. — Ты чего творишь? — он бы крикнул, да только близость Жени посадила его голос. — Кто там кричит? — сказала недовольно девушка, после чего я увидел, как она подходит к нам.       Серый, как заведённый, поворачивал голову то на меня, то на неё. А глаза крутились так, будто он сейчас обезумит. Было даже немного жаль его. Но только немного. Больше всего мне хотелось, чтобы его сегодня ждал успех. — Ты? — Женя подошла к Серому поближе, после чего начала его сверлить. — Что ты тут делаешь? Решил мне дальше настроение портить?       Ну и вредина! Как только Серёга в тебя влюбился? Он то ли романтик, то ли дальтоник… Кошмарная дев… Так-с, хватит причитать, Дима. Соберись! Ты тут Серому помогаешь, вот и помогай. Потом покритикуешь его выбор, когда пить вместе с ним будешь, празднуя успех. — Я… Я... — кибернетик еле-еле прошептал что-то похожее на слова, после чего повернулся в мою сторону.       Он смотрел на меня, будто я был его последней надеждой. И лицо его будто просило его спасти. Я сжал руки, после чего разжал и показал ему два больших пальца, тем самым показывая что его ждет успех. И, наверное поэтому он улыбнулся и кивнул. Видимо, он собрался. Женя продолжала с недоумением смотреть на него. — Нет, миледи. Этот раб пришёл, чтобы извиниться за все неприятности, что он вам доставил в течение этих нескольких летних деньков.       Вот это он загнул! — И, в качестве извинений, я прошу вас послушать это. На этот раз поэма вам понравиться.       Женя презрительно усмехнулась, а Серый, видимо, поняв, что Женя не собирается уходить, начал читать стих, будто древнегреческий оратор стоя на площади перед народом.

Я не скажу,

Что ты всегда прекрасна,

Всегда мила, желанна и добра.

Я не скажу,

Да будет людям ясно,

Что ты всегда разумна и мудра.

Я не скажу,

Что ты неповторима.

Что в целом свете лучше не найдешь.

Я не скажу,

Что ты непостижима

И это будет правда,

А не ложь.

Но я скажу,

Не опуская взора

Перед твоими крыльями бровей,

Что ты моя надежда и опора

От первых дней

И до последних дней.

Что лишь тобой живу

На этом свете.

То проклиная в гневе, то любя;

И в грозный час

По вздыбленной планете

Иду на смерть и гибну за тебя.

И потому, наверное, порою

Ищу любви и нежности твоей.

И говорю, склоняясь пред тобою:

— Ты душа моя.

Ты — мать моих будущих детей.

      Вот это он загнул! Да это прям первоклассная наглость! Назвать Женю, девушку, которой только успел признаться, матерью своих будущих детей. А вот Жене от этих слов хорошо. Прям зарумянилась и… Хм-м-м, а она красивая.       А ну стоять! Она невеста Серого, вот он пусть и мучается с ним. Мне такой красоты не надо.       Серёжа, закончив свой стих, довольно поклонился Жене. А она, впав в ступор от стихов, продолжала смотреть на него со смесью шока и удивления. А он, уверенно улыбнувшись, дал её свою ладонь. — Надеюсь этот раб получит прощения от такой прекрасной госпожи. И, если ваш ответ «да», позвольте пригласить вас на прогулку.       Ты, как только Луна взошла оборотнем-обольстителем стал что-ли? Вогнать в ступор Женю. Ну ты даешь. Однако от такого выступления был плюс — Женя положила свою руку на его ладонь и Серый, легко её сжав, начал идти с ней по улице.       Отлично. Он свою часть плана выполнил. Теперь мне предстоит сделать свою.       Что за план? Всё очень просто. Мы с ним договорились Женю выманить из библиотеки. И, пока Серёга её отвлекает, я подготовлю ужин при свечах. Вот вечер у кого-то романтичный будет!       Ладно — нефиг завидовать. Подбежав к двери библиотеки, и убедившись что она открыта, я побежал по траве в сторону кухни. Нужно было закончить то, что начал. И позволить шипперам «Совёнка» обрадоваться, когда они узнают, что Серёжа Сыроежкин и Женя Жукова стали парой.