Благие намерения мне никогда не помогали

      Благо тропинка нашлась быстро, даже слишком быстро. Ну хоть раз повезло. Хотя…       Так, при разговоре с Мику или Машей? Она вроде предпочитает, когда её называют по японскому имени. Ладно, так и сделаю. Мику. Микуська. Хе, забавно.       Впрочем, чего это я? Мы с этой девушкой не друзья. Нечего так называть людей, с которыми только познакомился. Даже, если звучит мило.       Микуська, Славушка, Леночка… Тааак!!!       Удар по лицу хорошо освежил мои мысли. Видимо, гормоны я не смогу контролировать, даже в мысли уже проникло физическая потребность в интересе в противоположном поле. Кошмар…       От таких действий невольно задумаешься о том, что любовь — это действительно не чувства, а всего лишь способ прикрыть красивым словом простую вещь, из-за которой появляются новые члены общества.       Опять копаюсь. Надо прекратить. Тем более, вон и музыкальный клуб.       Я ещё раз посмотрел на здание клуба, потом на бегунок, потом опять на клуб, потом на бегунок.       Ладно, пора идти. Да только мне опять не повезло. Почему? Да опять дверь влетела в меня, но на этот раз в руку. Я успел руку напрячь, поэтому она пострадала не так сильно, как около часа назад. Обидно, что книги уронил. Я не Женя, но мне захотелось убить нарушителя целостности порядка этих книг.       На улицу вышла янтарноволосая Алиса Двачевская, собственной персоной. С шокированным лицом. Неудивительно, чуть меня не убила. Нужно будет меньше раз её благодарить. — Извини. Я не хотела. Ты… Ты в порядке? — девочка волнуется.       Девочке неудобно. Девочку надо… — Нет. Я не в порядке, потому что ты сегодня будешь есть отбивную. — Какую ещё отбивную? — Из меня, Алисёнок. Если будешь быстрее двери открывать.       И тут она поняла, что я опять издеваюсь. Резко изменилась в лице, погрустнела. — Ну и шутки у тебя. — Да-да, знаю. Неудачные. Ладно, беги уж. В КГБ жалобу писать не буду.       Я прошёл мимо неё и увидел, как она с округлившимися глазами посмотрела на меня. — Какую ещё жалобу? — Как? — я состроил максимально серьёзное лицо. — Нападение было. Орудие преступления — дверь музклуба. Пострадавшему, то бишь мне, следует написать жалобу на нападавшего, то есть на тебя.       Алиса заволновалась. — Но я же ничего не сделала. — Вот именно. А об ерунде думаешь. Ты, как тот чиновник из Чеховского рассказа. Пострадавший уже забыл, а ты всё: «извините, извините».       Помню, в том рассказе второго чиновника так сильно достал первый своим «извините», что в конце рассказа он наорал на него.       Алиса будто поняла, что я прав, поэтому, опять вернув себе обычное расположение духа, ушла по тропинке в сторону выхода, лишь только дав пинка себе самому в подсознании, конечно, я заставил себя не смотреть на неё сзади.       Так, зайду. Распишет Мику листок, и я практически закончу обход. Да и книги занести в дом надо. И подготовить… Меню? План готовки, тогда уж. Его подготовлю, и тогда-то уделаю Ольгу Дмитриевну. А все повара мужчины скажут мне «Complete!».       Мечты-мечты…       Помещение музыкального кружка мне очень сильно напомнило наши кабинеты музыки в начальных классах, также инструмент большой. Здесь это был рояль. Знаменитые музыканты или композиторы на стенах, но, к своему стыду, я не узнал ни одного. Впрочем, я музыкой не занимаюсь. На другой стене зелёная доска с нотами, а подле ударная установка с электрической гитарой, в углу между стеной с портретами и доской полка с книгами. Да и само помещение было светлое, с большими окнами.       Но самое великое украшение клуба — это его хозяйка. Или начальница. Не знаю, как правильно.       Мику сидела за пианино и играла какую-то мелодию. Я долго вслушивался, и тут же понял, что это за мелодия. — Suteki-na mirai kara no koe…       Мику пела, да пела так, будто душу вкладывала в это. Читая книги и смотря фильмы, я не понимал почему некоторые люди так заворожённо смотрели на тех, кто хорошо поёт, а теперь я их прекрасно понимал. — Kokoro no naka de kikoeru…       Я смотрел на то, как эта лазурная девушка своем пением погружает меня в давнюю грусть. Грусть, которая заставляла грудь пылать адским огнём, ведь эта песня — о великом прошлом.       Прошлом, которое мы не застали. Когда дети мечтали о многом и большем, а ничего не получили, а эта песня оттуда, наполнена их надеждами.       Но такое чувство будто со временем эта песня, будто хорошее вино, изменило вкус.       Добавив к чувству приятного ожидания будущего грусть из-за понимания того, что это так и не случилось. Дети, что поют эту песню уже старые и не добились своих мечт.       А ещё я понял, что я был слишком сильно загипнотизирован, так как я смотрел на девушку, даже после того, как она начала смотреть на меня.       Мику прекратила играть и смотрела внимательно на меня. Молчание становилось слишком тягостным. Надо это исправлять. — Это прекрасно. Прекрасная песня, и прекрасное исполнение.       Мику улыбнулась. — Только вот я понять не могу, оригинал же на русском. — Ну, так. Я и русский, и японский хорошо знаю. Переделать песню для меня несложно.       Девушка была довольна. Неужели я первый, кто похвалил её? Да ну, бред какой-то. Такой девушке надо не только похвалу давать, но и комплименты.       «Цветы в студию!». — Ты очень красиво переделала. Молодец. — Спасибо, — японка посмотрела на мой обходной и на кучу книг в моих руках. — А ты для подписи сюда пришёл? — Нет. С тобой вот почитать захотел, — кошмар, она спросила очевидную вещь.       Зачем мне с собой носить обходной по другой причине, если не обходной? Тем более сама сказала, что я единственный, кто не сделал обход территории. Значит, должна знать о моём приходе, а вообще, чего я возмущаюсь? Деловая колбаса… — Со мной читать? Я думала ты обходной пришёл подписать…       Мику… Ох… Ну, хоть информацией не грузишь. — Хотя, если ты почитать пришёл. Я не против, чесно-честно. Мне же тоже надо хоть как-то отвлекаться от одного и того же занятия, а то развиваться с помощью только музыки…       Мику… Зачем… — Ты втираешь мне какую-то дичь… — А? — Мику замолчала, видимо, она не услышала, что я сказал.       Вот и хорошо. Мемы десятых годов 21 века тебе знать не нужно. — Нет, Мику. Я пришел подписать обходной, а эти книги — поварские. Я буду готовить сегодня на вас еду. Наверное… Вот и решил подготовиться.       Ну да, подготовиться. Надеюсь, ингредиенты искать не придётся. — О, так ты молодец. Приготовишь наверняка что-нибудь вкусное. А то уже давно…       Опять тысяча слов. Ладно, главное ничего не упустить. — И ты ведь обещал сыграть на флейте. Так что…       Она удалилась куда-то с громким шумом, а я понял, что опять пропустил очень много информации. По крайней мере, я так думал, так как оказалось, что она всего лишь напомнила мне о моём обещании поиграть. Это я могу, никаких проблем.       Сыграю ей одну мелодию, думаю больше, и не нужно, наверное.       Она вышла с радостным видом, да только на одном из её длинных хвостов я заметил прозрачную нить паутины. Она подошла ко мне поближе, держа в руке деревянную флейту. — Вот… Дима, ты чего?       Я знаю, выглядело страшно. Большой человек тянет руки к груди, но я не грудь трогал, а убирал паутину с волос. Мику смутилась, однако, когда я убрал с её волос нити и показал ей, она успокоилась. — А, так ты не щупать… Ты паутину убирал… Спасибо.       И тут она поняла, что ляпнула. Покраснела. — Я, это…       Так, надо ей помочь, а то и слова не скажет.       Я отложил книги, положив их на рояль, а сам взял флейту в руки. Пальцы сами закрыли нужные дырки, и я начал играть.       Помню, в детстве я очень любил смотреть Советские мультфильмы. У меня было несколько сборников «Союзмультфильм». Практически постоянно их пересматривал. И был такой мультфильм «Падал прошлогодний снег». Пластилиновый, и очень забавный. История про мужика, который просто хотел сходить за ёлкой для празднования Нового года, которая превратилась в сюрреалистическую сказку.       Весело, но вот концовка, с той грустной мелодией под флейту. Она меня всегда печалила. Ей я и сыграл. Не потому, что она мне нравилась. Просто, это была единственная мелодия, которую я мог сыграть на флейте, но я об этом никому не скажу. Я закончил играть мелодию и отдал её обратно руководителю кружка. Мику радостно хлопнула в ладоши. — Это красивая мелодия. Хотя и грустная. — Да. Я рад её тебе исполнить, но, Микуська, пожалуйста. Распишись здесь, — я дал ей обходной.       Мику засмеялась. — Микуська? Ты, как старушку, меня назвал.       Язык мой — враг мой… Сказанул, не подумав. Одно радует, она не обиделась. — Ну, так ты медлишь. Не подписываешь. Вот я и делаю тебе намеки. — Остроумно, — умное слово от японки. — Ладно, сейчас.       Она достала ручку и расписалась в обходном в свободной строчке, а после посмотрела на меня. Так, знаю о чём она скажет. — Мику, нет. Я не музыкант. Я только одну мелодию знаю. Давай лучше так. Если у тебя что-то случиться — обращайся. Я буду прибегать и помогать. Но вступать не могу, извини.       Я-то думал Мику обидится, а она только улыбнулась. — Прибегать и помогать? И как часто? — Да когда хочешь, но потом, сейчас обходной надо мне закончить. Да сгрызть что-нибудь, а то я уже всерьёз думаю каннибалом стать. — Только меня не ешь, — Мику продолжала шутить. — Ты маленькая. Тобой не наешься.       Ну не маленькая, ей же наверняка уже есть 17, но вот, что касается сравнения, то по сравнению со мной она маленькая, не в плане возраста, а роста.       Я развернулся и пошёл из клуба музыки. О, как. На этот раз роспись я довольно успешно получил. Отлично. Последняя строчка. Второй клуб в лагере.       Так, это прямо к самому выходу. Но горн на обед уже давно прозвучал. Ладно, я не голодный африканец. Потерплю чуть-чуть, тем более скоро я сам тут начну готовить.       Я уже подошёл к зданию, как заметил группу ребят. Наверное, младший отряд, по крайней мере, на значках у них был не Ленин, как у меня, а портрет какого-то мальчика. Октябрёнок. Будущий пионер, лет через 5.       Дети сидели на бордюре и жевали что-то зелёное. Так-с, надо разобраться, а то вдруг какую-то гадость нашли. — Так, детишки. Смирно… — я сказал спокойно, да только голос опять был слишком громкий.       Дети встали прямо по стойке смирно. Интересное ощущение, так вот, что чувствовал сержант в армейке, когда нам командовал. Мне нравится. Дети боязно смотрят на меня. Я внимательно осмотрел их. — Так-с. Что делаем здесь, ребятишки? М-м-м? — Ничего… Ничего мы не делаем, — самый высокий, видимо, лидер, ответил мне на мой вопрос.       Остальные только трусливо кивнули, будто подтверждая это. Кажется, они напугались. — А что здесь жуём? Гадость какую-то? — Нет, — все быстро начали махать головой. — Это щавель, товарищ.       Товарищ. Ха, забавно меня назвали. Мальчуганы показали свои руки, в них были зажаты пучки щавеля, который они с аппетитом поедали. Помню, в детстве обожал щавель и корень ревня. Жаль, в будущем их вкус перестал быть для меня приятным. Одно радует — из щавеля можно… — А где здесь можно щавеля много сорвать?       Мальчишки показали рукой в сторону сзади себя. Я внимательно посмотрел за их спины, и действительно, сзади росло много кустов щавеля, а это значит одно — что готовить я знаю. Я испеку печенья с щавелем. — Ладно. Ешьте спокойно, — я пошёл мимо них в сторону здания, мальчишки вернулись к посидению на бордюре и поеданию щавеля. Интересное времяприпровождение. Я вошёл в здание кружков и сел на один из тех стулов, что мы вернули после свечки, так как в здании никого не было. Была абсолютная тишина, а шариться по зданию я не хотел.       Радует, что есть чем заняться — книг-то у меня 5, хоть я и уже нашёл блюдо, но ради общего развития можно и почитать.       Начал с кухни народов Средней Азии. Плов, как обычно. В любой Азиатской стране мира плов — обязательное блюдо, потом был способ приготовления лагмана. Помню, я такой плов, уйгурский, ел во время командировки в Чите. Острый очень, но мне понравился. — О Дима, доброго дня. Ты чего тут? — я закрыл книгу, положил её сверху остальной кучи книг и просто протянул источнику голоса обходной лист.       Так как уже по голосу определил, что это был Шурик. — Обходной, как видишь… — А-а-а. Без проблем, — Шурик взял листок, нацепил очки на нос и, найдя ручку на одном из своих столов, расписался в листе. После чего дал его мне, положив ручку обратно на стол, юный ученый приступил что-то паять с помощью своего паяльника. На меня он внимания не обращал.       Судя по всему, Шурик был сильно занят, раз даже не предложил мне вступить в клуб, как это делала Мику. Ну и хорошо — его не отвлекаю, а сам быстрее обход закончил.       Я вышел из помещения и, ещё раз убедившись в наличии всех 5 подписей, направился к домику Ольги Дмитриевны. Операция «Бегунок» закончилась наконец. Хвала и слава героям.