Чужаки

Известие о подрыве арсенала Дивизиона стало достоянием общественности далеко не сразу: лишь на следующий день достигло оно ушей жителей Стрейнджтауна. Столь медленная реакция объяснялась использованным каналом распространения информации — старым как мир сарафанным радио. Использование сарафанного радио было обусловлено банальной и вместе с тем незаурядной причиной: в городе начисто пропала сотовая связь. Генерал Грант работал в испепеляющем жаре пламени — и в метафорическом смысле, и в буквальном. Новость о взрыве он получил по рации, находясь в это время между Дивизионом 47 и Стрейнджтауном, так что был вынужден круто развернуться, на всех порах понёсшись обратно на военную базу. Генеральский чин, в мирное время предполагающий просиживание штанов за достойный оклад, в кризисные ситуации становится крайне неблагодарной работой. Это совершенно не искусное дирижирование и опрятный менеджмент: сейчас генерал Грант носился как угорелый, выкрикивая направо и налево приказы так, словно бы работал не с армией, а с бригадой гастарбайтеров. Его подчинённые тоже вполне соответствовали отведённым ролям: сейчас они таскали кирпичи, носили вёдра с песком, забрасывали землёй огонь над обломками здания. — Сколько мы потеряли? — спросил Грант у подбежавшего к нему офицера. — Оружие почти не уцелело, но, поскольку метеорит был небольшой и падал с низкой скоростью, задело только арсенал. Из личного состава погибло три человека, в том числе каптенармус, пятнадцать человек получили ранения разной степени тяжести, — доложил офицер. — Будут дальнейшие указания, сэр? — Проследите, чтобы раненым в лазарете оказали медицинскую помощь. Свяжитесь с родственниками убитых и помогите им организовать похороны. Уцелевшую амуницию проверьте на повреждения, в случае её исправности… отправьте её на хранение в наш отдел на экономической зоне. — Есть, сэр! — отсалютовал офицер, поспешив чеканным шагом направиться раздавать распоряжения. Грант тем временем удалился в чудом уцелевший штаб командования, чтобы связаться с федеральным командованием. Однако там его ждал ещё один неприятный сюрприз: прервалась телефонная связь. Эмпирическим путём Грант выяснил, что она заглушена на всей территории Дивизиона 47. Отправив нескольких солдат вдоль Шоссе-в-Никуда до Стрейнджтауна он убедился также, что она отсутствовала и над этой местностью. Устало протирая виски, генерал приказал отправить ремонтную бригаду на починку телеграфных столбов, раздал оставшиеся поручения офицерам и, снова сев за руль, взял курс на Стрейнджтаун. Грант отказался брать бронированный автомобиль и даже личную охрану, чем, по мнению других старших чинов, подвергал себя серьёзной опасности, но сам он был уверен, что угроза над ними нависает куда более серьёзная — одним его трупом Смит явно не удовольствуется. Через час генерал Грант оказался в стенах городской мэрии, свободно вышагивая по её кулуарам так, словно бы занимал здесь важную должность. Де-факто так оно и было: мистер Уилкс, мэр Стрейнджтауна, в своих речах и своим почерком в документах лишь озвучивал указания генерала. Это понимали и нижестоящие чиновники, а потому, едва завидев в коридорах своего владения Гранта, спешили поскорее уступить ему дорогу. Поэтому Грант оказался в кабинете мэра без тормозящей процесс бюрократической волокиты и какого-либо возражения со стороны политиков. Мистер Уилкс, пятидесятилетний блондин с сухим землистым лицом, встретил генерала как старого друга. Уилкс расположил на столе два стакана бренди, прекрасно зная, что Грант не пьёт: второй шот тоже достанется мэру. — Итак, Уилкс, полагаю, вы слышали об инциденте, произошедшем в Дивизионе? — начал Грант, расположившись в кресле напротив мэра с идеальной осанкой, но вместе с тем какой-то наглой небрежностью. — Да, генерал Грант. Я выражаю соболезнование вам и вашим войскам в связи с этим событием. Армия Стрейнджтауна потеряла верных и опытных солдат… — начал говорить Уилкс словно по бумаге. — Избавьте меня от этой патетики, — грубо прервал его Грант. — Перейдём сразу к делу. Помимо взрыва на складе злоумышленники также постарались заглушить мобильную связь в районе Дивизиона, Стрейнджтауна и, возможно, некоторых других населённых пунктах. Насколько мне известно, телевещание также было приостановлено. До починки линий необходимо наладить коммуникацию с жителями Стрейнджтауна имеющимися средствами. Громкоговорители в городе ещё работают? — Э… Кажется, в последний раз ими пользовались лет двадцать назад, но в теории, они всё ещё должны работать, — ответил мэр с некоторым промедлением. — Хорошо, задействуйте их, а также радиоприёмники. Через громкоговорители потребуйте граждан настроиться на волну городской радиостанции. В общении с администрацией и воинскими подразделениями можете использовать рацию — у вас должна иметься таковая. Следующий вопрос, который нужно обсудить, — Грант скрестил пальцы, пристальна глядя на мэра. — В городе нужно объявить военное положение: усилить охрану на въезде и выезде, патрули на улицах, возможно, ввести комендантский час. Это необходимо для пресечения возможных беспорядков и упрощения поимки преступника или преступников. — Генерал, не слишком ли радикальные меры? Вы даже не позволите уехать из зоны конфликта гражданским? — Уилкс отпил бренди из стакана. — Вместе с гражданскими город могут покинуть и зачинщики конфликта, — возразил Грант строго. — К сожалению, это невозможно. — Простите за скользкий вопрос, но… как вы собираетесь усиливать охрану, если у вас взорвался склад с вооружением? — вкрадчиво спросил Уилкс. — За счёт оставшегося оружия, которое нам удалось сохранить и которое экипировано на солдатах постоянно. В конце концов, Стрейнджтаун достаточно маленький, чтобы справиться с усилением охраны минимальными усилиями и ресурсами. — Что же, — Уилкс попрыгал маленькими, как у крота, глазами по сторонам, вторым глотком опрокинул остаток спиртного. — Полагаю, в этом есть смысл. Мне нечего вам возразить, но я бы попросил у вас, генерал, выслушать одно предложение. — Говорите. — Общегородское собрание. Чтобы успокоить местных жителей и как-то сплотить их против общей угрозы. Можно провести его завтра вечером, часов в шесть или в семь… Разумеется, не в доме собраний — сейчас он не вместит в себя нынешнее число горожан, да и в свете недавних событий выглядит не самым привлекательным местом для массовых мероприятий. — Если считаете нужным, займётесь организацией сами, — кивнул генерал. — Я не возражаю. — Благодарю, генерал Грант. Обсудив ещё несколько актуальных вопросов, мэр и генерал распрощались. Оставшись один в своём кабинете, Уилкс вновь наполнил стаканы и переместился с одним из них на обитый плюшем диван, до того нажав на кнопку в ножке стола. Через пять минут к нему явилась секретарша, уже немолодая, но всё ещё выказывающая претензии на сексапильность женщина. Закончив стопку, Уилкс улыбнулся ей и, вернувшись к столу, изъял из его ящика бутылку вина и один фужер. — Вы не выпьете со мной, господин мэр? — спросила она с мурлыкающей интонацией, крутанув широкими бёдрами. — Я умудрённый опытом человек, Лиз, а потому знаю, что нельзя смешивать алкоголь, — он вновь приторно улыбнулся секретарше, после чего взял второй стакан с бренди. — Но я всё равно составлю тебе компанию. Но сначала закрой дверь. Не хочу, чтобы нам кто-то помешал. — Подрубился я, значит, к этой городской радиостанции, а там такой бардак! Сначала одна передача: там ура-патриотическое дерьмо толкают, призывают смотреть в рот президенту и любить Америку так, чтобы рёбра трескались. Потом вторая: там откровенные расисты толкают телегу о том, что всех зелёных нужно изловить и приставить к стенке. Окей, сразу за ними леваки — они прям кипятком от восторга писают, рассказывая, как у Дивизиона арсенал подорвало: «О да! У прихвостней диктатуры одна дорога — в могилу! Давайте разбомбим вообще все оружейные запасы, а ещё разбомбим ядерные бомбы — они угрожают нашему существованию! А пришельцы — хорошие ребята. Давайте сделаем им квоту в правительстве, будем учить их историю в школе и делать с ними детей», — в красках пересказывал Мануэль. Сейчас они с Ингве направлялись к Дарвеллам — нужно было проверить, не закололи ещё этих зелёных парней, да и просто не мешало бы провести время в приятной компании, когда под окнами разворачивался апокалипсис. Как обычно, открыл Мэтт: пока что целый и невредимый. Он радостно обнял обоих музыкантов и провёл их внутрь, в гостиную, где уже велась бурная дискуссия. Помимо Микаэля здесь присутствовали Лола Кьюриос и невесть как оказавшаяся здесь Селин Триаль. — Привет всем! Мы к вам на банкет, если не возражаете, — помахал им Мануэль, расположившись рядом. — А ты здесь откуда, Селин? — уточнил Ингве: неожиданная встреча обездвижила его на пороге гостиной. — О, это вопрос замечательный, Ингве! — проворчала девушка. — Я приехала по делу к Мэтту, и я не планировала оставаться дольше, чем один день. Но по причине того, что дорогу закрыли, я не могу отсюда уехать! — Ситуация отвратительная, — согласился Мальм. — Нужна с чем-нибудь помощь? Пожалуйста, не стесняйся просить, если что-то нужно. — О, нет, Мэтт уже этой помощи предложил с три короба. Но ни ты, ни Мэтт не сможете управлять моим бизнесом, — Селин шумно выдохнула. — Надеюсь, Рауль имеет достаточно ума, чтобы взять мою часть работы тоже. Здесь и связь пропала… — Не переживай, красотка, устроим вместе детокс в тихой провинции — попытался утешить её Ману, но, по ощущениям, вызвал лишь ещё большее раздражение девушки. — Э… Окей, а ты, Лола, как здесь оказалась? — Я вообще пришла поговорить с Микаэлем, но тут развернулась какая-то вечеринка, — брезгливо вымолвила инопланетянка. — Теперь приходится на широкую публику пояснять, с какими потенциальными трудностями мы можем столкнуться из-за того, что этот старый мудак уронил на Дивизион метеорит. — Так-так, кажется, мы с Ингве пропустили кое-что интересное. Можешь повторить для новеньких? Лола сердито хмыкнула, но всё же пересказала содержание предшествовавшей беседы. Она была всецело уверена, что падение метеорита — это дело рук мистера Смита. Возможно, что это был ответный удар на провокацию Гранта — о сути этой провокации Кьюриос предпочла не распространяться, — но вместо того, чтобы сначала поговорить с генералом, объяснив, чем чреваты такие нападки, он сразу перешёл к наступательным действиям. Лола также совершенно прозрачно обозначила свою позицию в этом конфликте: со Смитом она не хочет иметь ничего общего. — Ты же со мной, Мик? — спросила она, обратившись к младшему Дарвеллу. — Если мы не станем третьей стороной в конфликте, решив сражаться против всех, то да, Лола, я с тобой, — ответил Микаэль, приобняв инопланетянку за плечи. — Так, я сейчас не понял, вы типа… — Так, следующий вопрос на повестке дня, — спешно перебила его Лола. — Мы собираемся идти на завтрашнее собрание? — Возможно, там будет что-то интереснее программы на радиостанции, — высказался Ингве. — Не будет лишним сходить. — Э… Селин? Тебе всё это интересно вообще слушать? — Раз сейчас я здесь застряла на неизвестное время, то это не будет лишним, если я буду участвовать. — Вроде с этим разобрались. Раз уж мы здесь собрались, давайте куда-нибудь сходим вместе? — предложил вдруг Мэтт, до того особенно не принимавший участия в дискуссии. — Чёрт, вспомнил, что хотел предложить вам как-нибудь сходить в бассейн, но сейчас, раз мы так случайно собрались, не вариант. А жаль: я обожаю плавать! — Ни за что! — вскрикнул Ману где-то посередине реплики Мэтта, не сумевший удержать охвативший его ужас. Впрочем, он сумел быстро совладать с эмоциями, вновь вернувшись к повседневной обаятельной улыбке. — Туда же дети мочатся! — А часто ты моешь руки после туалета? — язвительно уточнил у друга Ингве. — Нет, лучше не отвечай… Но на текущий момент времени идея и вправду сомнительная. Нужно придумать что-нибудь ещё. Из нескольких вариантов различной степени абсурдности компания всё же остановилась на боулинг-клубе, недавно открытом в здании кинотеатра, куда они и направились почти тотчас же. Странным образом свободное время всех пятерых совпало в той точке-моменте, где никакие развлечения не выглядели уместными. Но в эпоху чумы аристократы устраивали пиры в своих загородных поместьях, а их далёкие потомки по боковым линиям в ситуации объявленного военного положения шли играть в боулинг. Почему бы и нет? Если всё катится в бездну, то почему бы не катать шары в это время? — Что, ребята, готовы вкусить горечь поражения? — с театральной торжественностью изрёк Ману, на глаз выверяя траекторию на дорожке. — Ману, боюсь, ты недооцениваешь соперников, — предостерёг южанина Мэтт. — Очень может быть, что Селин тебя размажет по дорожке. — Эта малышка? Её же боул перевесит. Эта маленькая издёвка стала casus bellum для Селин и, кажется, им же задумывалась Мануэлем. Пока сильные мира сего там, снаружи, злобно зыркают друг на друга, потирая вспотевшие кулаки, простые смертные под их исполинскими ногами уже зачали ожесточённое противостояние. Шаркнув потрёпанной туфлёй (кажется, детской модели), Селин заняла позицию за возвратником, ожидая своей очереди — своего звёздного часа. — Заметил, как эти двое сейчас напоминают Гранта со Смитом, выясняя, у кого больше яйца? — обратился Ингве к Микаэлю: эти двое сразу предпочли отсесть подальше от поля битвы. — Так во всём нашем человеческом обществе: бодаются как шваль в боулинг-клубе, так и министры в своих кабинетах. По-умному это называется гомологией. — А как называется ситуация, когда взрослые люди испытывают невыносимое желание продемонстрировать своё превосходство в совершенно бесполезной деятельности? — Комплекс неполноценности. Это уже из сферы психоанализа. Зал наполнился оркестром разнокалиберных звуков: громыхание опрокинутых кегль перемежалось с насмешками оппонентов друг над другом, стуком шаров в возвратнике, кряхтением встающих на свой фрейм и звоном стаканов с отвратительно-тёплой кока-колой в зоне отдыха. Действующие лица суетливо перемещались по сцене, перекрикивались на расстоянии в несколько метров и старательно путались друг у друга под ногами. Скоро у этой картины нашлись зрители, причём не самые доброжелательно настроенные. В очередь Селин к оставшимся в зоне отдыха обратилась группа перезрелых мужчин пролетарской наружности. Содержание их испещрённой обсценной лексикой речи сводилась к следующему: им крайне неприятно наблюдать за тем, как пришельцы, сбросив метеорит на Дивизион и повредив телефонную связь, со спокойной совестью играют в боулинг вместе с людьми. Обстановка накалилась до такой степени, что напитки комнатной температуры по ощущениям начали закипать. — Я вижу, вы очень осведомлены о текущей политической ситуации и теориях относительно неё, — огрызнулась Лола, по обыкновению переключившись на журналистский лексикон в порыве гнева. — А теперь подумайте логически: раз ваши «пришельцы» способны творить такие разрушения, что они могут сделать с вашей скромной компанией, господа? — Вот-вот! — подтвердил Мануэль, прихлёбывая пиво. — Эти двое вам головы поотрывать могут одной силой мыслей. Ребят, правда, советую не нарываться! — Так давайте мы вас армии сдадим! — предложил один из мужчин так, словно бы предлагал гениальное в своей простоте решение проблемы. — У меня тут как раз рация завалялась. А ну-ка… — Эй, мужик! Может, не надо? — Вы хотите, чтобы мы отсюда ушли? — уточнил Микаэль и, получив в ответ угрожающие кивки, добавил, делая вид, что уходит. — Тогда пошлите, ребята. Предлагаю сейчас в «Ночной вой» — там как раз счастливый час и крошка Энни на смене. На удивление, эта глупейшая уловка сработала: недружелюбная компания моментально засуетилась и уже сама начала поглядывать в сторону выхода, подталкивая друг друга локтями и уже потеряв всяческий интерес к новоявленным террористам. Последние недоумённо переглянулись со своими сателлитами, но достаточно быстро догадались подхватить тон и тоже принялись вставать с мест. — Нет, мутанты, туда вы не пойдёте, ясно? Если увижу вас в баре — набью вам рожи, усекли? — А, чёрт, — притворно сокрушался Мануэль, слишком уж драматично плюхнувшись обратно на диван. — Ладно, сегодня тогда без выпивки. Давайте что ли ко мне? Ребята дружно покивали головами, продолжая создавать иллюзию спешных сборов, но едва только компания пролетариев покинула зал, они вернулись на свои места, в унисон выдыхая. Сдерживаясь всё время до того, Мануэль залился звонким смехом, граничащим с истеричным: — Фу-ух, пронесло! Не хватало ещё снова в гости к этим солдафонам тащиться, — прокомментировал ситуацию Ману. — Мик, такой актёрский талант пропадает! Смачно ты их! — Не называй меня так, — буркнул пришелец, насупив густые брови: того гляди пару волосинок с них непременно бы попали в глаза. — Лола, а почему ты просто не загипнотизировала их? — решил осведомиться Мэтт. -Это требует концентрации… Не хотелось бы впустую тратить силы, — ответила она не очень уверенно, но парадоксальным образом настойчиво. — И вообще, Мик слишком быстро вмешался, я просто не успела среагировать. — Так, а почему Лоле можно называть тебя так, а мне нет? — Потому что к тебе кредит доверия низкий! — Господа, как понимать это? Селин вернулась лишь под конец представления, едва не сотрясаясь от негодования. Остальные синхронно опустили головы, отводя взгляд. Ману, как всегда в меньшей степени тяготившийся чувством вины, принялся пересказывать эпизод их стычки, прибавляя где надо и где нет красочные подробности и экспрессивную метафорику. На каждый ударный слог (а испанский акцент и индивидуальная манера речи Мануэля допускали большое их количество) Селин моргала по два раза, каждый раз всё со всё большего расстояния раскрывавшихся в немом ужасе глаз. Ману, видя, как впечатлилась девушка, по-свойски похлопал её по плечу, намереваясь, видимо, передать свою беспечность через физический контакт: — Да ладно тебе, Селин, выпутались же! — Не ладно! Ты говоришь так, будто вы попадаете в лапы армии каждый день. — Ну… мы с Ману за эту осень раза два, — отозвался Ингве. — Эти трое тоже захаживали к ним. Здесь это в порядке вещей, Селин. Даже когда солдаты наставляют оружие, они всё ещё не представляют никакой угрозы. Складывается впечатление, что автоматы у них игрушечные, купленные где-нибудь на окружной ярмарке. — Так, а почему никто не сказал мне, что сейчас моя очередь?! Игра продолжилась. Странная компания всё ещё привлекала к себе немалое внимание, но сейчас всё обходилось без эксцессов: дело ограничивалось косыми взглядами, перешёптыванием и нацеленными на их кучку указательными пальцами. Но одновременно с этим у компании появилась куда более лояльная аудитория, привлечённая не на дюжину ожесточившимся соревнованием между Селин и Мануэлем. Они замечали на себе чужое внимание и с удовольствием его принимали. Мануэль обаятельно подмигивал улыбавшимся ему представительницам прекрасного пола всех возрастов. Селин каким-то невидимым напряжением мышц сохраняла элегантную позу, словно бы она не разбегалась, опускаясь в полуприсед, грубо и не слишком привлекательно, а танцевала. Ингве с досадой обнаружил, что не он один внимательно наблюдал за этими движениями, а потому поспешил отвернуться. — Давай, поднимай свою костлявую задницу и иди на свой фрейм, — подтолкнул его Мануэль через какое-то время. — Это так уж необходимо? — вяло уточнил он, ещё плотнее вжавшись в диван, показывая всем своим видом нежелание поднимать свою пятую точку. — Ну не я ж за тебя это делать буду! А то, чего ради, обгонишь Лолу по очкам, а она тоже вон как старается — видел, как она только что страйк забила? А ты всё время гаттербол бросаешь. Давай, пошли! Ингве флегматично пожал плечами и прошёл к дорожке. Ману ехидно потёр ладоши, готовясь созерцать грандиозный провал своего товарища — и не ошибся в расчётах. Как и в прошлый раз, Ингве чуть не навернулся на разбеге и пустил шар вдоль по желобу, повторив аналогичную процедуру на втором броске. Проводив взглядом шар, он вновь пожал плечами и вернулся на своё место под громогласные аплодисменты и хохот. Селин, когда он сел рядом, всё же заглушила смех и положила ему руку на плечо в знак поддержки, не преминув, однако, заметить: — Извини, Ингве, но я правда не понимаю, как ты умеешь делать много руками и при этом не можешь выбить ни одной кегли. — Ничего из вещей, мне подвластных, не требует катать по полу тяжеленные шары, — ответил парень, старательно игнорируя гогот своего друга, вызванный услышанным, как ему казалось, эвфемизмом. — Ты не любишь боулинг? — Не люблю. — Тогда почему ты согласился сюда пойти? Ингве в третий раз проделал всё тот же жест, но сейчас особенно скованно. Он поймал на себе взгляд Селин, полный разочарования. Взгляд, знакомый с детства. Таким же вознаграждала его мать за ребяческие проделки — в момент, когда он сам уже сознавал свою вину. Чего ради наказывать таким демонстративным пренебрежением, когда провинившегося уже начала экзекуцию выуженными пыточными клещами? — Ингве не понимал это ни тогда, ни сейчас. Стыд за прегрешение перед Смотрящим уже наказывал его за прогулянную воскресную школу, смущение за своё слабоволие уже грыз его за конформное соглашательство — чего ради наказывать ещё сильнее этим молчаливым, а потому тем более тяжким, недовольством? — Эй, ты в порядке? Я сказала что-то не то? Ингве пригляделся к ней повнимательнее. Этого ужасного взгляда больше не было — он словно бы и никогда не существовал. Может, это игра мнительного воображения, изваявшая разочарование в лучшем случае из простого раздражения глаз? У Селин они густо выкрашены — того гляди, ресничка-другая или те блёстки попадут под веки. В таком разе впору устыдиться ещё сильнее за приписывание другим такого пристального внимания к своей персоне, дозволяющего в ней разочаровываться. «Серьёзно, чтобы она во мне разочаровалась, ей нужно изначально быть настроенной ко мне как минимум участливо. Сейчас нет оснований полагать даже это — она у любого может справиться о самочувствии», — рассуждал про себя Ингве, вслух же отвечая, что он в полном порядке. Селин кивнула и пересела к вернувшемуся Мэтту, заведя с ним беседу не совсем понятного для Ингве содержания. «Как я и думал», — подвёл он итог своих мысленных рассуждений. — И-и-и… Страйк аут! Я выиграл! — победно выкрикнул Мануэль, едва не пустившись в пляс. — Пусть страна знает своих героев в лицо! Селин, ты была достойным соперником — надеюсь, когда-нибудь ты сможешь меня обыграть. — Чёрт, ты обогнал меня всего на три очка! — разгневалась девушка. — С гандикапом я бы даже выиграла! — Ну, ну, ты сама хотела чистое соревнование, без гандикапов и всяких этих приблуд. Умей проигрывать достойно, дорогая! — цокнул южанин, победным маршем возвратившись в зону отдыха, на ходу пригубив остатки пива. — У меня сейчас две идеи. Во-первых, я очень хочу есть — давайте закажем пиццу. Во-вторых: как насчёт того, чтобы проигравший оплатил счёт выигравшего? — Сам за себя плати, — отрезал Ингве: хоть здесь он мог проявить волю, уверенно отказать в вызывающей наглости. — Ой, смотрите, как в позу встал! А когда я за свои кровные нас в кафе кормил, когда бесплатно наливал тебе в баре.? — Прямо-таки супружеские споры из-за денег, — покачал головой Микаэль. Лишь спустя час или два генерал Грант смог обосноваться в своём кабинете, каким-то чудом уцелевший после взрыва в соседствующим с ним складе. Оттуда он продолжал верховодить армейским подразделением, сейчас, правда, больше напоминавшим строительную бригаду. За входящими и выходящими офицерами не успевали закрываться двери, некоторые из подчинённых заходили по нескольку раз и с каждым визитом всё дальше отходили от уставной формы общения с вышестоящим, опуская длинные обращения и долгоиграющую последовательность телодвижений. В непродолжительных перерывах между посетителями Грант хлопал себя по щекам, пытаясь взбодриться. — Сэр, ремонтная рота произвела техосмотр телефонных столбов и не обнаружила никаких следов механических повреждений. Вышки сотовой связи также внешне исправны. Мы не можем понять, в чём дело, — отчеканил очередной из вошедших военных. Грант стиснул зубы и сжал кулаки, но постарался ответить подчинённому хладнокровно — так, как полагает генералу. Если механических повреждений на столбах и базовых станциях нету, то это вызывало тем больше беспокойства. Ситуация становилась неопределённее, но подозрения — яснее. «Ну конечно, это чей-то злой умысел, но реализацией занимался явно не человек. Кому бы это было выгоднее больше, чем прохвосту Смиту?» — раздумывал Грант, продолжая держать зрительный контакт с подчинённым. — Сэр, жду дальнейших указаний. — Вольно, лейтенант Харрис, — ответил ему генерал, не предваряя свой приказ никакими содержательными. Харрис несколько смутился, но всё же с зычным «есть, сэр!» взял под козырёк и с маршевым топотом удалился из кабинета — к облегчению и Гранта, и своему собственному. Грант положил голову на руки, силясь придумать, как можно восстановить телефонную связь и, в перспективе, потушить зачинающийся военный конфликт. Как назло, в голову ничего не шло. С какой-то вероятностью и предыдущие вопросы, более близкой перспективы, он решал с пустотой в мыслях, автоматически, как робот. Но, в отличие от робота, вещи жуткой и опасной для человеческого благополучия, зато лишённой недостатков этого кожаного мешка… В отличие от робота, Гранту всё ещё требуется тратить по нескольку часов на бездеятельный сон и проседать в эффективности из-за депривации этого сна и множества других вещей. Ещё до взрыва он был выбит из колеи, вещью, которая, наоборот, должна была давать ему душевное успокоение. Семьёй. Она никогда не была источником животворящего покоя. Её вообще никогда не было. Они существуют отдельно друг от друга, сам Грант, Танк, Рипп, Бак и те несколько женщин, заменявших ему бывшую жену. Они пересекаются или могут пересечься потенциально, да, но между ними нет и никогда не было крепких уз. Они живут друг с другом словно бы против своего желания, по внешнему принуждению. Так оно, в общем-то, и было. Лайла, как и он сам, не хотела этого брака. Рождение Танка было определено волей его деда, Рипп и Бак уже пришли в мир, где помимо них существовал ещё один конкурент за отцовское внимание. Джессика, Долорес… Только у них, пожалуй, и была возможность выбирать, участвовать во всей этой драме или нет. Одному Смотрящему ведомо, зачем они соглашались. Никаких привилегий от связи с генералом они не получали — и, в общем-то, не могли получить, не навредив его репутации. Фотопортрет Лайлы на прикроватной тумбочке зорко следил за тем, чтобы они не пресекали черту. Чтобы как-то унять стресс, Грант решил убраться в шкафчиках письменного стола. Кипы бумаги, тонны документов, бесконечные копии договоров, куча рапортов и отчётов, ворох личных писем солдат, бездна чеков и пару коробок в придачу. Тонны переработанной древесины в древесине отёсанной — где-то в Апачи-Ситгривс сейчас огромный пустырь, усеянный подгнившими пнями. Нужно сложить их в одну большую кучу и вручить Танку — генерал, ратующий за экологию, будет выглядеть фриковатым хиппи, но его сын — ответственным и сознательным молодым гражданином. Грант бездумно брал в руки бумагу, пробегался глазами по тексту в ней и чаще всего кидал её в сторону, к остальным таким же бесхозным бумагам, пока в потайном отсеке его рука не коснулась чего-то твёрдого. Снова дерево, но теперь нашедшее по-настоящему важное применение. Кольт Питон, нестареющая классика, блестел как новый. Ему повезло выжить в этом хаосе. Грант инстинктивно зарядил револьвер, покрутил в руках. Лучше держать оружие при себе — кто знает, что может случиться дальше? А стоит ли ждать этого дальше? — судя по всему, там не предвидится ничего хорошего. Кисть согнулась под тяжестью револьвера, точно была на шарнире. Теперь ствол покоился прямо у виска. Грант почесал его дулом, всё ещё держа палец на спусковом крючке. Пара движений, совершенно невесомых для жилистых рук, — и всё это закончится. Можно не держаться за рукоять так крепко — отдача уже не будет иметь значение. «Нет, ни в коем случае!!!» Грант с ужасом откинул револьвер в сторону и, услышав его жалобный стук об пол, забеспокоился ещё сильнее — это же нарушение всех возможных правил безопасности! Он аккуратно поднял его с пола, извлёк патроны из барабана, полностью разобрал и, убедившись, что все части исправны, собрал обратно, вернув его в ящик стола от греха подальше. Маленькой искры хватит, чтобы зажечь порох. Ещё одной маленькой заминки будет достаточно, чтобы Грант окончательно лишился рассудка. Нет, сейчас этого ни при каких обстоятельствах нельзя допустить. Кто, если не он, будет защищать город от нависшей над ним угрозы? Теперь даже самые скептичные жители осознают всю серьёзность проблемы. Нужно продолжать, даже если всё идёт прахом, даже если шансы на благополучный исход призрачны. Жителям Стрейнджтауна нужно мирное небо над головой, небо, где не будут летать метеориты и лучащиеся тарелки. Троим его сыновьям нужна жизнь без постоянной нужды, без тревоги за будущее. Задвинув ящик стола, Грант вышел из кабинета, раздав оставшиеся указания пойманному на ходу адъютанту, и сел в личный автомобиль. — Сэр, я должен узнать, куда вы направляетесь, — осторожно спросил солдат на охранном посту у выезда: кажется, его сильно мучила ситуация выбора между неукоснительным исполнением своих обязанностей и слепого подчинения генералу армии. — В Стрейнджтаун, лейтенант Морган, — коротко ответил Грант: для лейтенанта эта информация оказалась исчерпывающей, так что, далее не уточняя подробности, он поднял шлагбаум перед генеральским «Электролом». Если половину жителей маленького городка собрать в одном месте, то последний покажется мегаполисом. Мануэль, натренированный опытом работы официантом в юношестве, умело маневрировал в толпе людей, ведя за собой друзей как предводитель альпинистской группы — разве что тросами выступали руки, положенные на плечи идущих впереди. Наконец, компания обнаружила сравнительно свободный пятачок земли, который она поспешила застолбить. Большинству в ней мероприятие разонравилось уже в первые минуты: Селин раздражённо разглаживала смятый подол платья, ворча себе под нос что-то на родном языке, то и дело повторяя «paysan». Лола крутила поднятым средним пальцем как священник кадилом, отвечая на недоверчивые взгляды горожан. Микаэль держался рядом с ней, атакуя, в противоположность, на короткой дистанции — отталкивая приблизившихся к ним слишком близко. Ингве отошёл на самый край людской массы и закурил — не перечь ему совесть, он и не стал бы удаляться от толпы, заставив их вдыхать табачный дым в душном воздухе. И только Мэтт и Ману чувствовали себя как рыбы в воде: старший Дарвелл с блаженной улыбкой всматривался в каждое лицо в толпе, всякий раз находя в купленной на блошином рынке одежде людей неповторимый стиль. Ману взгромоздился на крышу вагончика, где торговали хот-догами, и, перекрикивая толпу, то пел, то рассказывал анекдоты. — Тебя сюда клоуном что ли наняли? — крикнул ему Микаэль с низин. — Да ты посмотри, как тут скучно! — заорал ему Ману в ответ. — Они просто галдят, но делают это без прикола! Никто не выкрикивает лозунги, никто не дерётся! — Эй, парень, а ну слез с моего фургона!!! Собрание всё никак не начиналось: трибуны для выступающих высокопоставленных лиц продолжали пустовать. В толпе зрело возмущение: над головами собравшихся гулко разносились имена Смита, Гранта и Уилкса. — Агнцы потеряли своих пастухов, — прокомментировал Ингве. Наконец, когда в скоплении людей уже посеялся ропот, а отдельные из них начали творить беспредел, на трибуне появился Уилкс в сопровождении нескольких телохранителей. На благо, народ пока не стал лезть за ограждения, отделявшие выступающих и недовольную публику. От гнилых помидоров и оскорблений забор не спасёт, но по крайней мере ничьи потные руки не будут тянуться к нему. Двое попытались преодолеть преграду, но посланные Грантом солдаты быстро скрутили их. Да, всё же генерал был прав: здесь было необходимо усилить охрану. Но, к слову сказать, где сам Грант? — Здравствуй, Стрейнджтаун! Я рад находиться рядом с вами, мои земляки, в этот непростой момент! — возгласил Уилкс, подняв кверху руку. — Ближе к делу, придурок! — Где Смит и Грант?! — Тут пришельцы!!! Уилксу неудержимо хотелось поскорее завершить свою речь и уехать подальше от этого сброда. А лучше улететь, на большом вертолёте, который поднимет кучу пыли над их головами и перемолет парочку-другую меж лопастей. Жаль, что по статусу ему не полагается вертолёт. Хорошо, наверное, генералу: он в свой Дивизион добирается по воздуху. Да, в этом захолустье можно комфортно жить лишь с пятью звёздочками на погонах. Мэр здесь — всё равно, что конторский бухгалтер. «Ненавижу эту дыру», — подумал Уилкс, но вслух изрёк ещё пару патриотичных лозунгов для проформы. — Итак, дорогие граждане! Как вы знаете, накануне произошёл вопиющий инцидент: на территорию Дивизиона 47 упал метеорит, нанёсший колоссальный ущерб базе. Помимо этого, на всей территории агломерации пропала сотовая связь. Мы все напуганы и одновременно возмущены этой ситуацией и обоснованно подозреваем, что это произошло по чьему-то злому умыслу. Метеориты не могут бить так точечно, равно как и телефонная связь не может пропасть без видимой на то причины. — Это точно пришельцы! — Дамы и господа! Будьте уверены, что проблема уже активно решается силами нашей третьей армией, дислоцированной в Дивизионе. Сохраняйте спокойствие и будьте рядом с близкими людьми в эти тяжёлые дни. Вместе мы справимся с этой проблемой! Спасибо, Стрейнджтаун! Спасибо, что собрались здесь все вместе, как в те славные времена на заре нашего государства… Дальше Уилкис всё глубже уходил в историю, геополитику и откровенное словоблудие. В какой-то момент из-за баррикады всё же полетели непригодные к пище продукты: те же помидоры, тухлые яйца и даже сгнившие яблоки. Уилкис брезгливо поморщился, но всё же смог вновь натянуть на себя торжественную величавость, отвесив своим недоброжелателям учтивый полупоклон. Шестеро приятелей откровенно скучали во время речи мэра. Не обнаружив для себя ничего интересного, они уже подумывали уходить с собрания, как вдруг на их пути образовалось препятствие в виде дуэта людей с камерой и микрофонами. Журналисты — даже почти лишённые возможности транслировать потом, кровью и наглостью добытую информацию, они не опускают руки и снуют в каждом сколь-нибудь крупном скоплении людей, выбивавшимся из привычной рутины. — Пожалуйста, не уходите! Можете ответить на пару вопросов? — крикнула им одна из журналисток, девушка с абсолютно незапоминающейся внешностью. — Да хоть на десять. Обожаю давать интервью! — обольстительно подмигнул ей Мануэль, протиснувшись поближе к камере. — Э-э… Давайте вы потом. Мы хотим опросить… ну… пришельцев из вашей компании. Кто-нибудь, пожалуйста… Дарвеллы и Кьюриос обменялись многозначительными взглядами: первые, было очевидно, не испытывали особого желания помочь незадачливым журналистам. Но Лола всё же вышла вперёд них, едва не вырвав из микрофон из рук заурядной девушки. Корреспондентка смутилась ещё больше, но приняла навязанные негласные условия и сама потянулась поближе к Лоле, чтобы голос её прозвучал в динамике. — Итак… Как вы считаете, какова роль представителей инопланетного сообщества в произошедшем инциденте? — Давайте будем говорить без эвфемизмов, раз уж вы решили специально обратиться к тх’гирвке, — с неприятием хмыкнула Лола, уверенным жестом откинув волосы на лоб. — Хотя господин Уилкис, как человек разумный, предпочитает сглаживать углы и избегать обвинений в адрес кого бы то ни было, сейчас ходит слух, что метеорит сбросил кто-то из пришельцев. Вы имели в виду это. Я в свою очередь могу сказать вам, что у земных тх’гирвцев не существует никакой организованной группы — сектантской, террористической, тайноправительственной и любой другой. Поэтому нам троим просто не может быть известно ничего о причастности пришельцев к взрыву, кроме того, что сами мы не имеем к нему отношение. Пусть это не расценивается как попытка оправдаться, а будет восприниматься как ответ конспирологам, которые всё ещё наивно считают, что тх’гирвцы хотят колонизировать Землю. Лола разогналась не на шутку, так что их группка, как и днём ранее в боулинг-клубе, постепенно начала привлекать внимание публики. Дошло до того, что Уилкса, всё ещё продолжавшего свою тираду, и вовсе перестали слушать. Лола, почувствовав возросший интерес публики, возвысила голос и прибавила в свою обличительную речь побольше цепляющих лозунгов. Видимо, сказывалась тоска по загубленной карьере. Вдруг со стороны сцены разнёсся чей-то громогласный голос, мало напоминавший тон мэра. Все обернулись в сторону трибун, обнаружив с удивлением, что теперь там находился бритый мужчина в милитари-прикиде — в общем, гражданский, отчаянно подражавший военным. Девушка-репортёр, внезапно набравшись храбрости и наглости, взгромоздилась на плечи своего коллеги с камерой наперевес, поспешив зафиксировать на видео происходящее. Лола скептично изогнула бровь: ничего хорошего выступление этого ритора не обещало. — Конечно, если вы спросите пришельцев, взрывали ли они склад на Дивизионе, они будут отнекиваться! Но с какого перепугу мы должны им верить?! — мужчина, как Уилкс до того, взвёл правую руку вверх, как дирижёр, но на сей раз это движение привело толпу в оживление: в ней раздались одобрительные крики. — Слишком часто на нашу землю падают метеориты, чтобы списать всё это на случайность и космические силы. Нет, дорогие, уже давно доказано, что пришельцы замечательно умеют бросаться метеоритами с неба! Вспомните ещё и то, как удачно он упал прямо на оружейный склад, не задев почти ничего вокруг. И я почти уверен, что им не составило труда обрубить телефонную связь: ведь это ужасно удобно, отрезать Стрейнджтаун и Стоун-Пит от связи с внешнем миром, чтобы Дивизион не смог запросить поддержку. Пришельцы ударили в крысу, а теперь делают вид, что не при делах! — Вы говорите так, словно пришельцы состоят в сговоре и решили все вместе организовать теракт! — крикнула ему в ответ разгневанная Лола. — А как ты докажешь обратное, инопланетянка? Это же тебя с твоим зелёным другом свезли в Дивизион под конвоем, а потом вытурили из мэрии? Да, слухи в Стрейнджтауне разносятся слишком быстро. Всеми силами Лола старалась скрыть от соседей эту компрометирующую деталь, но каким-то образом информация о её задержании стала достоянием общественности. Она теряла самообладание, титаническими усилиями удерживаясь от того, чтобы не взять вшивое тело этого зазнавшегося скинхеда под контроль, сотворив с ним что-нибудь одновременно больное и постыдное. Нет, это даст ему фору и ещё больше сторонников. — Заткнитесь вы оба! — крикнул кто-то в толпе. — Когда будут Смит и Грант?! Словно бы по щелчку собравшиеся вспомнили об этом моменте. Раздался ропот: все как один подхватили этот вопрос, едва не кидаясь на всё ещё находившегося на площади мэра с требованиями показать им главных подозреваемых. Уилкс старательно и максимально туманно оправдывался какими-то важными делами, занявшими генерала и старого пришельца: в действительности он сам понятия не имел, где они сейчас находились. Звонок в дверь заставил мистера Смита содрогнуться всем телом. Интересно, если притвориться отсутствующим в доме, незваный гость примется выламывать дверь? Окольными путями Смит выяснил, что о нём в городе ходили самые пренеприятные слухи. Ну конечно, на кого ещё повесить всё необъяснимое, как не на пришельца, который видится людям всемогущим волшебником? В целом, Смит был согласен с версией о тх’гирвском вмешательстве, но какой тх’гирвец помимо него мог проделать такую непростую манипуляцию? Только тх’гирвец со стороны — а он внушал ещё большие опасения, чем вся армия вместе взятая. Дженни, ощутив беспокойство мужа, сама прошла в коридор и заглянула в дверной глазок, пытаясь определить, кто к ним наведался. — Кто там? — прошептал ей над ухом мистер Смит. — Я никогда не видела этого человека, — еле слышно ответила ему жена. — Но ты можешь посмотреть сам… Я не видела у него оружия. — Если у него оружие, он бы мог тебя выстрелить, — покачал головой Смит и всё же придвинулся к глазку. — Надо же… Сквозь линзу он увидел щуплого мужчину в очках и тростью в руке, который совершенно не походил на военного, но страшно напоминал вполне конкретного человека. Минуту-две раздумий Смит всё же решился впустить мужчину внутрь. Тот, кивнув в знак признательности, сразу, без приглашения, прошёл внутрь, стуча тростью. — Здравствуйте, мистер Новак, — поздоровался с ним пришелец, жестом предложив присесть в гостиной. — Зачем вы пришли? — Слышал, вы очень гостеприимны, — ответил Джеффри с не очень опознаваемой иронией. — Я пришёл к вам с предложением. — Вы можете мне что предложить? — Будучи пришельцем, вы очень хорошо интегрировались в человеческое общество, в роль пожилого человека. Настолько, что мне было затруднительно связаться с вами иначе, чем вживую, — начал Новак издалека, поглаживая трость сухой рукой: на лице его играла отстранённость, словно он находился где-то далеко за пределами дома Смита и говорил сам с собою. — Поэтому я решил навестить вас лично, осознавая все риски. — Кто вы такие? — спросил Смит с неумело изображённым недоумением: сам он прекрасно знал, с кем сейчас беседует — об этом знании догадывался и Джеффри. — Человек, за которым вы через третьих лиц установили слежку, — невозмутимо произнёс Новак, всё ещё глядя куда-то в сторону. — Довольно неумело, надо заметить. — Ты будешь мне учить, хлюпик? — обозлился старик: его кожа опасно зарябила. — Я сейчас не в том положении. Хотя, не будь у меня никакого влияния на вас, я бы не стал к вам приходить. В сущности, я хотел обсудить это влияние, — Новак сделал драматическую паузу и наконец приблизился к кульминационному моменту. — Я слышал, что у вас имеются некоторые разногласия с правительством вашей родной планеты, так что вы решили эмигрировать на другую. Любопытно, насколько серьёзны эти разногласия… — Ты что говоришь?! — Вижу, вас такое положение дел уязвляет, — Новак прокашлялся, упокоив руку на сердце. — Значит, интересы у нас пересекаются… Вам будет невыгодно, если тх’гирвские спецслужбы узнают о вашем текущем местонахождении, мне, как патриоту своей страны, будет неприятно, если, отправившись на ваши поиски, тх’гирвцы всё же организуют нечто вроде уэллсовской войны миров, случайно разрушив по пути город-другой или спровоцировав местное армейское подразделение на ожесточённое сопротивление. Согласитесь, это не то, что нам обоим нужно. — Как ты сметь меня угрожать? — вскрикнул Смит, приблизившись к расслабленно сидевшему в кресле Новаку, безуспешно пытаясь поймать его взгляд. — Простите, но я не очень люблю удерживать зрительный контакт с собеседником, особенно когда он может посредством него воздействовать на моё сознание, — всё так же спокойно возразил ему Джеффри. — Я вам не угрожаю, мистер Смит. Как я говорил в самом начале, я пришёл к вам с предложением, но позвольте объяснить ещё один момент. Сейчас в городе ходит слух, что это вы сбросили на оружейный склад Дивизиона метеорит и одновременно с этим лишили район сотовой связи… — Это неправда, я клянусь! — воскликнул Смит в искреннем негодовании. — Сейчас это не имеет значения, как вы понимаете, — вздохнул Новак, опустив глаза. — Что будет иметь значение — это осведомлённость генерала Гранта о том, в каких отношениях вы состоите с Тх’гирвом. Хрупкий мир между тх’гирвцами и людьми Стрейнджтауна держится всего на одном наивном и ложном убеждении генерала относительно того, что вы можете в любой момент вызвать на Землю десант ваших сородичей. Если же он каким-то образом получит доказательства обратного, то как человек умный всё же переменит свою позицию. Что будет потом.? Может, он даже не побрезгует связаться с правительством Тх’гирва, чтобы попросить его разобраться с нелегально проживающими в Стрейнджтауне тх’гирвскими преступниками и их семьёй… Почему и с семьёй тоже? Если не ошибаюсь, на вашей планете запрещено обучаться ментальной энергии нечистокровным тх’гирвцам. А вы с таким рвением к их образованию того глядишь и собственную школу откроете… — Что ты меня хочешь? — просипел Смит, совершенно напуганный своим болезненным собеседником, которого ещё недавно планировал изловить и как следует выпороть за чрезмерное любопытство. — То, что обычно нужно людям — немного денег, — повёл плечами Новак, едва заметно улыбаясь. — И кое-какого действия от вас, хотя это скорее будет в ваших же интересах — можете считать за совет, а не условие договора. Вам необходимо отвести от себя подозрения в совершённом теракте на кого-нибудь другого — желательно, тоже пришельца, чтобы вы звучали более убедительно. Будем честны, сейчас у вас в городе очень шаткая репутация. — На кто отвести подозрения? — Думаю, подойдёт тот, кто, как и вы, вызывает у армии недоверие и пристальное внимание. Вы угадаете?.. Нет, пожалуй, что нет: кажется, вы незнакомы… Хорошо, дам подсказку: присмотритесь повнимательнее к учёному из научного института при Дивизионе по имени Паскаль Эверби. Он очень интересная персоналия, если узнать его получше… И давайте тогда сразу обсудим денежный вопрос… Для учёных из научной лаборатории катастрофа на Дивизионе 47 вылилась в недельный оплачиваемый отпуск. Доход, конечно, шёл по базовой ставке, но рассчитывать на большую плату в такой кризисной ситуации было бы чёрной неблагодарностью. Так что сегодня Лазло Кьюриос мог позволить себе наконец-то провести время дома, с семьёй. Вероятно, он несколько идеализировал эту форму досуга, ибо каждый раз его идилличная картина рушилась перед неприглядной реальностью: Деннис мало льнул к папе и большею частью вопил во всю глотку, а Кристал, в длительных перерывах между краткими визитами к сыну, вела задушевные беседы со своими подругами по телефону в соседней комнате. До Лазло этим двоим словно бы не было никакого дела. Довольно неприятно, но их можно понять: Деннис сейчас обеспокоен лишь собственными, самыми примитивнейшими нуждами, а Кристал ещё не до конца отошла от послеродовой депрессии, из которой её с большим успехом вытянут девочки — они всегда хорошо разбираются в делах душевных. Да и Лазло было, чем заняться: наконец-то у него появилась возможность вернуться к своим личным научным изысканиям, не отвлекаясь на скучные плановые, совершаемые словно бы для галочки — едва ли они были нужны даже заказчику. Надев очки с линзами потолще, Лазло склонился над микросхемой с паяльником в руках. Пальцы его, хотя толстые и короткие, ловко управлялись с ювелирной работой. Мужчина насвистывал себе под нос мелодию из какой-то рекламы, полностью погрузившись в процесс, пока за спиной его не раздался голос жены — дрожащий, едва не переходящий в плач. — Эй, родная, ты чего? — спросил Лазло с волнением, прижав её к своей широкой груди в попытке успокоить. — К нам пришёл генерал Грант и требует тебя. Что, чёрт возьми, ты успел натворить?! Лазло озадаченно почесал затылок, обрабатывая полученную информацию. Сам он тоже не до конца понимал, с чего он так понадобился генералу, но уже начал прикидывать свои промахи и неосторожные действия. «А, точно, наш союз спасения… И вот угораздило же меня туда пойти», — вспомнил Лазло, отчего на лбу у него проступила испарина. Он нервно озирался по сторонам, пытаясь, видимо, выискать уличающие его вещи, пусть он и не помнил, чтобы такие держал. Кристал застыла в недоумении, не понимая, что ей делать с Грантом на пороге и растерявшимся пуще неё мужем. Наконец, Лазло, пробормотав короткую молитву, угрюмо поплёлся в коридор, встречать генерала. — Здравствуйте, генерал Грант. Чем обязан таким визитом? — вежливо поинтересовался Кьюриос, встав от гостя настолько далеко, насколько позволяла длина вытянутой руки, державшей дверь пред ним. — Не будем говорить на пороге, — сказал Грант, проходя вовнутрь. — Миссис Кьюриос, можете оставить нас? — Д-да, конечно, — сбивчиво ответила она, юркнув в детскую — Деннис как нельзя вовремя поднял крик. К удивлению Лазло, генерал не стал проводить розыск в их доме, ограничившись кухней. Кьюриос осторожно сел напротив него, перебирая в голове возможные ответы на скользкие вопросы и варианты путей отступления. Ещё юношей Грант отвешивал ему добротные тумаки, а сейчас у этого юноши появилась лицензия на оружие и генеральский чин в придачу — казалось бы, о чём сейчас беспокоиться? — У меня к вам просьба, — вкрадчиво начал Грант: его глубокий бас жутко вибрировал в полушёпоте. — Что вы хотите, генерал? — уточнил Лазло, пытаясь скрыть сильное недоумение: разве может сам командующий армией что-то у него просить? — У вас есть наработки и опыт их применения. Я хочу, чтобы вы помогли мне связаться с пришельцами на родной планете Смита.