Чужаки

— Не-ет, Смотрящий, нет, твою мать! — простонал Рипп, пытаясь отползти от фигуры в армейских берцах. — Да, Рипп! Наконец-то нашёл тебя, мудила! — Танк присел на корточки перед братом. — Знаешь, как ты мне, сука, жизнь подпортил?! Знаешь, как подпортил жизнь отцу? — Не меньше, чем вы мне оба! Танк рывком поднял Риппа на ноги, незаметно ударив его в живот. Даже такой отбитый, как он, понимал, что лучше не заниматься мордобоем в стенах школы, у всех на виду. — Остальное — как домой вернёмся, — объяснил он, уже, кажется, со страстью предвкушая это недалёкое будущее. — Хер я куда вернусь, сука! — Рипп снабдил свой ответ ещё пару нецензурных выражений, за что предсказуемо получил по губам. Хорошо хоть, не кулаком бил: после такого можно было остаться и без пары зубов. Двух премоляров Рипп уже лишился — больше совершенно не хотелось. — Эй, отпусти его, урод! — послышался женский голос где-то в конце коридора. Рипп уже однажды слышал его при схожих обстоятельствах. Это кричала Лана, как и тогда, объятая праведным гневом и исполненная воинской решимостью. С разбегу девушка оттолкнула Танка, зарядив ему пощёчину. Он попытался дать отпор, но Лана ловко увернулась, ударив его по коленям, чем чуть не сбила Гранта с ног. Если два отбитых человека зачинают драку, то они уже теряют всякие остатки здравомыслия. Как и ожидалось, их заметил учитель — преподавательница симлиша миссис Эндрюс. За разделявшие их пять метров она успела пропотеть насквозь и, как кажется, ещё сильнее оттого рассвирепеть. — Гранты, Гарди, немедленно к директору!!! О, а вот это уже что-то новенькое. Обычно учителя не рискуют отводить их на трибунал высших инстанций, предпочитая игнорировать проступки грантовских отпрысков. Но коль скоро ситуация изменилась, скорее всего, она не сулила ничего хорошего. Если мистер Стивенсон сумеет каким-то образом пригласить на банкет их отца, то из не сулящей ничего хорошего она станет катастрофической. С другой стороны, оставаться сейчас в компании брата у Риппа тоже не было никакой охоты. Бьют эти двое примерно одинаково. Опасения Риппа подтверждал удивительно спокойный вид Танка, точно он знал наперёд ход процесса и был свято уверен в том, что для него он пройдёт благополучно. Рипп всё же старался убедить себя в том, что брату страсть как понравилась директорская кушетка. Абсурдно, но чем ещё глушить леденящий страх? Мистер Стивенсон, как всегда, находился где-то за пределами своего феода. Миссис Эндрюс усадила их на диван (против воли задержанных) и встала неподалёку конвоиром. Впрочем, Лане и Риппу она нисколько не мешала отпускать едкие комментарии по поводу произошедшего и происходящего сейчас: — Как думаете, где сейчас мистер Стивенсон? — Ну, сейчас так не скажешь, но если он вернётся, а от него будет сигаретами пасти, то, наверное, он сейчас где-то курит, — предположил Рипп, пытаясь совладать с подводящими голосовыми связками и затуманенными мыслями. — Ох, миссис Эндрюс, можете позвонить директору и сказать, чтобы он употребил жвачку? Мне становится плохо от табачного запаха, — продолжила в той же манере Лана. — Перестаньте валять дурака и лучше объясните, что вы учудили! — рявкнула на них учительница. — Танк решил меня отмутузить, пришла Лана и попыталась его от меня отцепить, — пересказал Рипп ход событий, несколько смущаясь, правда, выставлением себя грушей для битья. — Он сбежал из дома и две недели где-то шлялся! Когда я увидел его, то решил задержать и проводить его в класс под своим присмотром, чтобы после уроков отвести его домой. — Смотрящий, — прошамкала Эндрюс, устало прикрыв веки. — Ты что придумаешь, Гарди? — Я согласна с версией Риппа, — она несколько обеспокоенно взглянула на Танка, но вновь вернулась к абсолютной непоколебимости. — По-моему, он здесь жертва. — Но Руперт действительно прогуливал занятия эти две недели? — Чёрт, только не надо меня называть по полному имени, — скривил лицо средний Грант. — Так прогуливал или нет? — продолжала напирать миссис Эндрюс. — А чего спрашиваете, если знаете ответ? Их перепалка продолжалась до прихода директора. Заняв своё кожаное кресло, на покупку которого наверняка ушли годовые сборы со всех классов в совокупности, он деловито нацепил на нос очки и взглянул из-под их линз на трёх нарушителей спокойствия. — Всё те же, — скорбно заключил он, придвигая к себе стопку бумаг. — Вы как будто всеми правдами и неправдами хотите, чтобы вас исключили из школы. — Бред, — бросил Рипп небрежно. — Школа у нас в городе она. У нас с Танком отец — генерал, а у Ланы мама — лейтенант полиции. Ничего ведь не сделаете. — Не факт. Можем проверить, — ответил Танк, коварно склабясь, точно что-то задумал. — Можете позвонить нашему отцу, мистер Стивенсон. Стало быть, опасения Риппа подтвердились. Мистер Стивенсон непременно упомянет в рапорте Риппа, а значит, отец выйдет на его след, и тогда… Парень даже не хотел об этом думать. Директор, немного удивившись, всё же последовал рекомендации, принявшись мучительно медленно сначала искать номер генерала в анкете одного из братьев, а затем набирать его на телефоне. Такие же медленные гудки — и вот по ту сторону послышался хриплый отцовский бас. Риппа даже передёрнуло. Он не мог разобрать, о чём они говорят, поэтому оставалось лишь ждать, какие итоги подведёт мистер Стивенсон. Столь же долго. — Итак… Руперт, Танк, вы можете идти, — подытожил директор, повесив трубку. — В смысле просто идти? — воскликнул Танк поражённо. — Кхм… ваш отец сказал, что он разберётся с этой проблемой сам. Я… доверяю его в этом отношении, — ответил мужчина с явственной неуверенностью в голосе. — А что насчёт моего брата? — Ну… Мистер Грант не давал никаких указаний на этот счёт… Пожалуйста, идите… И вы тоже, Гарди. — Так зачем меня сюда звали, если вы даже не стали лишний раз звонить моим родителям? — с иронией спросила Лана, грузно поднявшись на ноги. — Ну… потому что вы тоже там были. Пожалуйста, идите, — промолвил мистер Стивенсон, окончательно смутившись. Рипп не мог сдержать улыбки, наблюдая, как лицо его брата исказила шоковая гримаса. Видимо, он ожидал чего-то совершенно противоположного. Вместе с тем возникал и закономерный вопрос: что пошло не так, почему отец вдруг решил не разбираться с проблемой? Может, не хотел рисковать репутацией, но сильно много бы он потерял, просто навестив их бравую компанию, точно Рипп всё время исправно посещал занятия и жил в отчем доме? Юноша отбросил этот вопрос как слишком трудный, сосредоточившись на другом: как тайком улизнуть от брата после уроков? Эта проблема выглядела куда более решаемой: прямо здесь, в одной с ними комнате, находился человек, который мог всё организовать. Когда они покинули кабинет, Рипп потянул за руку Лану, побуждая её ненадолго задержаться для разговора с глазу на глаз. Сара возвращалась домой в смешанных чувствах, среди которых всё же доминировала подавленность. Возвращение Риппа не принесло ожидаемого облегчения, напротив, только сильнее раздосадовало. Идти домой в таком состоянии духа — явно не самая лучшая идея, но там хотя бы можно растянуться на кровати, наконец провалившись в гарантирующий временное забвение сон. Если только отец вновь не решит что-то учудить. Либо он проигнорирует её поздний приход, либо закатит истерику — тут как повезёт. Она повернула ключ в ржавом замке и открыла металлическую дверь с громким скрипом. Сразу отсюда, с порога, можно было оценить обстановку — и сейчас она не обещала ничего хорошего. Отец сидел на диване с бутылкой крепкого пива в руках и ещё несколькими неподалёку. Нет, в этот раз спокойно поспать не удастся. — Опять бухаешь, чертила? — устало спросила девушка, заходя внутрь. — Ах, явилась, шлюшка? — мужчина встал с дивана, едва не упав, и пошаркал по направлению к ней нестройной походкой. — Где шлялась? — Тебе-то какое дело? — огрызнулась Сара, пытаясь обойти загородившего ей путь отца. — Какое дело? А знаешь, какое дело? Знаешь, какое дело?! — заорал он, хватая дочь за плечи. — Знаешь, где сейчас твоя мать?! — Да хрен её знает. Отпусти лучше. — Твоя мать — такая же шлюха! Т-ты представь себе… представь себе… она решила в-взять и свалить! Свалить от нас, понимаешь? Понимаешь?! — Да понимаю я, не глухая. Отцепись! — брезгливо поморщилась девушка, пытаясь вырваться из отеческой хватки. — О нет, ты не понимаешь! Она только родила. Родила… знаешь, кого она родила? — Да срать мне, кого она родила, жрать-то сначала одинаково будут. — Она родила индуса… Индуса, чёртова шлюха!!! — заверещал отец: словно бы движимый звуковой волной собственного крика, он навалился на дочь, сначала пытаясь сохранить равновесия, а затем — с вполне прозрачным намерением отыграться на ней за неверную супругу. — А чё ты хотел-то, блин? Если бы ты не бухал без продыху и фигни б не творил, она бы не стала с другими мужиками спать, — ответила ему Сара с удивившим и саму её безразличием: она и не подозревала, что может настолько равнодушно относиться к своей матери. — Она трахалась с каким-то индусом! Она… она… — не зная, похоже, как продолжить мысль, отец сменил пластинку. — Где ты шлялась? — Гуляла я, блин, отвянь от меня! — Врёшь! Ты… ты такая же шлюха, как… — Ты заткнёшься или нет, мудак? — вспылила Сара, предприняв попытку прописать живительный удар. Но даже в некондиционном состоянии отец оставался сильнее её. Алкоголь придавал ему если не сил, то хотя бы прыти. Острая боль зажглась под ребром, затем у ключицы, на предплечье… Сейчас разумнее бежать и баррикадироваться у себя в комнате. Всё-таки пробить туда дверь у него ещё не выходило. Решившись, Сара пнула отца по коленям — ахиллесова пята с трудом стоящего на ногах человека — и пулей метнулась к двери её с братьями комнаты. Ожидаемо уже закрыта. — Шон, Джордж, это я! Откройте! Несколько секунд, длившиеся целую вечность — после короткого щелчка дверь приоткрылась на небольшое расстояние. Сара юркнула внутрь, быстро заперев её обратно. Девушка облегчённо вздохнула, плюхнувшись на свою кровать. Братья смотрели на неё с понимающей сопричастностью. У каждого тоже было по паре ярко-красных синяков. Сейчас нужно будет на время притаиться, пока отцу не надоест разносить дверь. — Я щас не догнала. Мать, значит, родила от какого-то другого мужика, а потом свалила непонятно куда? — обратилась к ним Сара, когда грохот по ту сторону двери стих. — Она сбежала, когда папа приехал в роддом и увидел ребёнка. Он чуть не разнёс палату — охранники вывели его наружу. Потом мама ушла, — рассказал Шон, время от времени шмыгая и вытирая кровь с губы. — Чё, прям из роддома? — Ну, — старший брат стыдливо отвернулся. — Я привёз ей туда необходимые вещи. — Наверное, я плохо поступил. Как предатель… — Нормально поступил. Этот ушлёпок бы её убил, вернись она сюда… А что, в роддом копов не вызывали? — Вызывали. Штраф за порчу имущества, — разъяснил Шон. — Круто. Следующий месяц будем жрать воду, — Сара утомлённо растянулась на койке, из того же положения принявшись стягивать с себя ботинки. — А чего мамка твоего Олина не впряжётся, раз у остальных ментов жопа вместо головы? — Ну… я не говорил ему. — Как не говорил? Он вообще хоть о чём-нибудь в курсе? — Ну… Сара пристально посмотрела на брата. О, этот придурок будет до последнего сохранять гордый вид, отказываясь от любой помощи и даже не давая никакого повода о такой помощи задуматься. Она ему не нужна: Шон счастливый человек, его беспокоят лишь рядовые житейские трудности, с которыми он успешно справляется. У него в брюхе зияет дыра размером с дыню, а он доверительно обнажает свою дырку в заду. — Почему не расскажешь? — пробурчала его сестра, заложив руки за подушку. — Я не хочу, чтобы он об этом знал, — Шон прикусил кровоточащую губу. — Он может откреститься от меня, если узнает. — Шон, извини, что так грубо, но ты и так на бомжа похож, по тебе видно, что ты не в королевской семье растёшь. — Да, но… это другое! — раздражённо воскликнул он, затем стих на пару минут: отец приступил к штурму двери. — Одно дело — жить просто в бедной семье, совсем другое… — С отцом-алкоголиком и свалившей из дома матерью, — Сара горестно усмехнулась. — Ну да: Олин, если просечёт, побежит со всех ног сдавать анализы на гепатит, а старуха Гарди схватит не один инфаркт, а два: за то, что… — Да хватит уже! — недовольно прервал её брат. — П-пож… пожалуйста, пер…перестаньте! — всхлипнул Джордж, младший, до того испуганно прятавшийся под одеялом. — Ох, прости, Джорджи, — старший Кетил заботливо погладил брата по голове. — Ты как, держишься? Скоро всё пройдёт, обещаю. Папа отоспится и придёт в себя. — Я… я… — Думаю, тут уже никакой логопед не поможет, — сделала неутешительное предположение Сара. Поговорив ещё с какое-то время, сибилинги отправились по кроватям, стараясь абстрагироваться от шума водосточных труб и несмолкаемого бурчания отца за дверью. Одно хорошо — на сей раз он быстро сдался и не стал донимать их стуком всю ночь. Скоро послышался и его громкий храп. Отвратительный звук, но всё же самый лучший из тех, какие потенциально может издавать он сейчас — значит, в ближайшее время он не станет чинить им козни. Открыть дверь, чтобы пройти в ванную почистить зубы, Сара всё же не решилась: мало ли, проснётся в самый неподходящий момент. Только сейчас она могла вновь вернуться к своим мыслям, но именно сейчас они были самыми неутешительными. Порушенная дружба, сбежавшая мать, побои от отца, перспектива голодовки, упрямство Шона… С этим придётся считаться: охмурять нового благодетеля, искать укрытие на случай, если всё станет совсем плохо. Сладкие шестнадцать в их реальном воплощении оказались худшим периодом в жизни. Может, она проснётся уже лет в двадцать, в собственной уютной квартире, в идеале с дипломом на полке, осознав, что всё это был лишь затянувшийся ночной кошмар? Проснётся не на жёсткой койке, а в огромной пушистой постели, на груди у… О да, это можно было воспроизводить целую вечность. На контрасте с ирреальным теплом объятий было особенно холодно, но если отходить от действительности с концами, то можно как следует понежиться в этих мечтах. Сара мечтала дожить да того момента, когда годы юношества станут источниками баек и влажных сантиментов. Ради этого стоило существовать дальше — умри она сейчас, никогда бы не узнала, как можно жить в относительном благополучии. Когда-нибудь этот кошмар закончится, всенепременно. А пока — на мгновение уйдёт из памяти, заместившись приятным сном, стоит ей выбросить навязчивые мысли из головы подобно тому, как люди с размаху кидают мусорные пакеты в контейнер. Посещать школу второй день подряд — это героическое, но в общем-то бестолковое достижение. К чему нужна эта идеальная последовательность? Поступить в колледж всё равно не выйдет, а закончить школу выйдет даже в отсутствие на то желания. Сара решила остановиться на пустующем школьном дворе, чтобы потянуть время до пятнадцатиминутного опоздания на занятия. Присев на проржавевшие качели, она выверенным жестом изъяла пачку мятных сигарет из потайного кармана в сумке. Наверное, не стоило начинать курить — уже сейчас она не могла выйти без неё из дома. Сара оттолкнулась от земли, приводя качели в движение, и тут же пожалела о содеянном, когда её шарниры застонали оглушающим скрипом. Она решила затормозить: тем более, что от движения начало подташнивать. Теперь можно было прикрыть глаза и ненадолго расслабиться. — Чёрт, ты здесь… Сара обернулась на знакомый до зубового скрежета голос. Снова Рипп. Она плотно сжала губы, не в силах осыпать его потоком бранью. В случае с Риппом это перестало выходить. Юноша подошёл ближе: Кетил выставила перед собой руку, защищаясь непонятно от чего. Вдруг досада на лице юноши сменилась испугом. Сара вопросительно взглянула на одноклассника, по инерции подаваясь назад и рискуя в любой момент упасть на землю спиною вперёд. — Твоя рука… Рипп едва осязаемо взял её за локоть, оттянув рукав её куртки и теперь разглядывая свежую ссадину. Из-под его толстовки тоже виднелся синяк. Сара проделала аналогичную процедуру, положив пальцы чуть выше расцарапанного участка кожи, какой возникает при ударе о грубые поверхности, навроде кирпичной стены. Теперь их сложенные руки соприкасались увечьями. Они единовременно подняли глаза друг на друга, оба с одним и тем же вопросом: — Кто тебя бил? Сара усмехнулась, тихо и печально, открыв обзору другую царапину — ту, что на ключице. Пальцы Риппа, холодные и шероховатые из-за содранной на подушках кожи, скользнули вдоль неё, почти подходя к кромке раны. Сдвинутые к переносице брови парня выражали горькое сожаление. — Это отец. Он обычно не дерётся, но вчера отмечал уход нашей матери. Нажрался, — объяснила Сара, для чего-то конфузливо опустив глаза. — Что?! — воскликнул Рипп обескураженно: его плечи вздрогнули. — Твой отец? Уход твоей матери? Сара коротко поведала о событиях минувшего дня: чем больше она говорила, тем сильнее бледнел Грант. Всё это время они держали друг друга за руки, а ладонь Риппа оставалась на сердце девушки. Когда Сара закончила рассказ, Рипп вдохнул через зубы, словно его шрамы окатило прежней болью, и крепко обнял девушку, опустив ей голову на грудь. Сара робко погладила его по согбенной спине, затем — по макушке, перебирая отросшие волосы. — Тебе не страшно за маму? — спросил утробным голосом, вибрация которого разливалась по солнечному сплетению девушки. — Должно быть? — промолвила она неуверенно. Вздохнув, Рипп отстранился от неё, но голова его всё так же оставалась опущенной. Сара ощутила лёгкую тяжесть на своих плечах, словно бы снимаешь неудобные туфли, но наоборот — этот зуд, это воспаление требовало надеть их обратно, чтобы вернуть потерянный комфорт. — Я потерял маму в десять. Эти шесть лет я думал, что она просто ушла от нас и сейчас у неё новая жизнь, всё хорошо, — Рипп стиснул зубы: его лицо исказила гримаса боли. — Недавно я узнал, что она умерла. Умерла здесь, в Стрейнджтауне. -Ох, чёрт, дерьмово слышать… Ты, наверное, всё это время думал, что она вас просто динамит, а тут вот какая срань, — Сара не на шутку перепугалась от известия. — Блин, Рипп, у тебя жизнь — это реально как тот сраный бычок. Прости, что только сейчас догнала… Вообще за всё прости. Пожалуйста. Я как мразь себя вела. Риппу было неуютно слушать эти извинения — в этот миг Сара казалась ему самым непогрешимым человеком в этом бренном мире. Увидев тот ушиб на руке подруги, он, не задумываясь, уже простил её за все нанесённые и ещё не причинённые обиды, услышав её историю он уже сам почувствовал на себе всю тяжесть вины за их разлад. Это единственный человек, способный его понять — потому что Сара сама страдала от тех же проблем. Она идёт той же дорогой, дорогой скорби, и сейчас уже почти догнала его перед широкой пропастью. — Я тоже. Хрен с ним. Я сейчас боюсь, что с твоей матерью может тоже что-то случиться. Сара задумалась и сразу пожалела об этом. Известие об уходе её мамы словно бы прошло мимо неё вчера, но сейчас Сара наконец осознала всю его тяжесть. Даже если бы она действительно не любила её, Шона и Джорджи, разве не была человеком, который реально заботился о них все эти годы, когда отец, ударяя кулаком в грудь, изображал из себя эталонного отца, помыкая своими домочадцами так, как ему взбрело в голову, как, по его убеждению, выглядела правильная семья. Правда она была такой слабой, что всё это время умудрялась быть какой-никакой матерью под непосильным давлением тирана-отца? Правда она была такой слабой, что осмелилась уйти от ненавистного ему мужа? — Да… теперь реально стало страшно, — промолвила Сара, кусая губы. — То есть, она, конечно, как тварь поступила, но раньше она с братьями правда нас покрывала как могла. Сейчас сломалась, но, когда батя где-то шлялся, с ней дома прям было… Спокойно? Думаешь, с ней может стрястись что-то?.. — Нет, извини, это… как же его… Паранойя. — Точно? — недоверчиво покосилась на друга Сара. — Да, определённо… Я скажу ещё кое-что, но это ты вообще никому не должна говорить, — Рипп прочистил горло, собираясь с мыслями. — Я узнал об этом, когда увидел призрак мамы на кладбище дома у Офелии. Мне кажется, она умерла где-то там. — Твою ж… Сначала зомби, теперь призраки… Ты считаешь, что Офелия… — Надеюсь, нет. Хотя, когда это произошло, я сначала на неё подумал. Чуть не задушил… До сих пор стыдно… Боюсь, это могла быть её тётя. Нехорошее о ней говорили… — Но она уже умерла, верно? — Да. Плохо скажу, но меня это успокаивает. И всё-таки, пожалуйста… Свяжись как-нибудь с матерью и скажи, чтобы она переехала в другой город, если решила уйти с концами. — Э… окей. Я только не вдупляю, чего ты так о матери моей печёшься. — Я не знаю её. Я пекусь о тебе, — сказал Рипп тихо, почти шёпотом. — Не хочу, чтобы ты в такой же луже дерьма плавала, как я. — Мы с тобой в одной лодке, чувак. Значит, лужа дерьма у нас на двоих тоже одна. Захочешь детективное расследование замутить, чтобы узнать убийцу — я в деле. Захочешь заняться некромантией, чтобы маму оживить — я за компанию. — Стоп, откуда ты… — воскликнул Рипп ошарашенно, но тут же осёкся. — А, это шутка. — Нифига не шутка! — с обидой возразила Сара. — Если ты реально хочешь замутить такой движ, я только с радостью. Нет, серьёзно, вспомни хотя бы этих зомби! Это тако-ой экшен был! А если, ты говоришь, ещё призраки существуют, то мы, блин, обязаны их увидеть! — Да, но мы как бы будем рисковать задницей ради женщины, которую ты даже не знаешь. — Ну да, мне-то она не сдалась. Я о тебе пекусь, — повторила Сара уже со своей стороны. — Так что давай не куксись, быстренько помиримся, подостаём физичку и пойдём некромансить. Мир? — Мир, — хотя Риппу неудержимо хотелось расцеловать подругу, он ограничился скрещиванием мизинцев. Пусть это будет нормальный мир — по собственному опыту он знал, к каким военным преступлениям можно прийти, преступив границу дружбы. — Представляешь, я своими глазами видела, как Рипп и Танк встретились в коридоре и просто прошли мимо! До этого Танк почти каждый день приходил к нам в класс и спрашивал, где его брат — с таким лицом, будто хотел убить его, — делилась Эбби, едва не сияя от восторга. — Я думала, сегодня Танк просто разорвёт его на месте. — Он и пытался, но вчера, — пожала плечами Лана. — Пришлось их разнимать. — О, значит, он уже успокоился… хотя нет, непохоже… Подожди, неужели ты его приструнила? — Ну, не героизируй меня, — скромно промолвила Лана. — Мы просто договорились. Гарди и сама не знала, отчего вдруг согласилась помочь младшему брату своего одноклассника. Он толком и не объяснил, отчего Танк так на него взъелся. «Прикрой меня» — и всё тут. Лана верила, что в неё вмонтирована карта моральных ценностей, которым она следует с кропотливостью туриста, страдающего топологическим кретинизмом. Одно из главных правил — защищать слабых, независимо от всяких обстоятельств. Этот радикализм, вероятно, немало вредил как ей, так и её протеже: из мести громила может превратить до того просто неприятное существование жертвы в сущий кошмар и, больше того, наточить зуб на её праведного защитника. Живое свидетельство таких издержек стояло рядом с Ланой. Стоило ей однажды помочь Эбби, как её стали травить ещё сильнее, а сама Лана обрела крайне неоднозначную репутацию якшающейся с изгоями. — Ты… ты подралась с ним? Зачем? Зачем ты опускаешься до его уровня?! Да и сама Баркер подчас действовала ей на нервы своим навязчивым пацифизмом. Весьма досадно получать упрёки в жестокости, когда жестокостью этой, как щитом, Лана укрывала девочку. Налицо семейное влияние: как и полгорода, Лана слышала много неоднозначных вещей о родителях Эбигейл — удивительно, что в таком разе она сама не стала сектанткой и даже поступилась парой культивируемых в семье принципов. — Кто до кого опускается, Эбби? — лукаво ухмыльнулась Лана. — Я слышала, как ты вчера Кетил морали учила. На самом деле, здесь она вполне следовала духу своего проповедника-отца, но выражения подобрала куда более хлёсткие. Лану эта новость неслабо удивила, отчасти даже восхитила, но просчёты Эбигейл были налицо. Только совсем глупая может озвучить Кетил в лицо то, что говорят о ней за спиной, только последняя идиотка сделает это из ревности, из желания избавиться от соперницы на пути к сердцу человека, который даже тогда не обратит на неё никакого внимания. Отсутствие всякого результата очевидно: вот мимо них прошли Рипп и Сара, весело перешучиваясь, словно бы между ними и не было никаких разногласий. Даже на километровом расстоянии можно было увидеть, как сильно это взбесило Эбигейл. — Я не понимаю, как он вообще может с ней общаться! — озлобленно прорычала Баркер, когда друзья прошли мимо них. — У них общие интересы: курить за школой, подкладывать бомбы в унитазы и прожигать жизнь, — философски изрекла Гарди. — Я бы на твоём месте перестала клеиться к Риппу. Пропащий человек. — Но он буквально самый адекватный парень в школе! — Ищи за пределами школы или не забивай себе этим голову, занявшись учёбой, что тут сказать, — хмыкнула Лана. — Мне как-то и без всей этой романтики хорошо живётся. — Да ну? По-моему, ты лицемеришь. Противопоставляешь себя плохим парням, говоришь, что нужно думать об учёбе, а сама гуляешь с Танком. И она туда же. В этой школе правила игры похлеще дворцовых интриг. Стоит попытаться прояснить ситуацию, как тебя обличают во всех смертных грехах — от местных задир до безмолвных изгоев, набравшихся храбрости, едва только они на минуту почувствуют себя в безопасности за чужим хребтом. И сильные, и слабые — все они одинаково малодушны. — Поменьше слушай сплетни и побольше думай своей головой. Если я с тобой по-человечески общаюсь, это не значит, что нужно вести себя как мразь, — с этими словами Гарди подобрала рюкзак с пола и отчалила, оставив знакомую в разверзнувшем рот недоумении. — Привет, Дженна… Как дела в школе? Девочка лукаво глядела на Паскаля Эверби, успев накрыть стол со скромным, но вполне аппетитным ужином. Она уселась за стол, слишком для неё высокий, и жестом предложила отцу присоединиться. Помыв руки, Эверби уселся напротив. — Думаю, после такого плотного контакта с туповатыми детьми я буду самым стрессоустойчивым учителем, — ответила девочка, закатывая глаза. — Устроил бы меня в ту частную школу в Стоун-Пите, хоть немного бы повеселее было… Ой, я знаю, что ты сейчас скажешь: «Мы, на секундочку, живём на съёмной квартире». Я читала: туда принимают на бесплатное обучение по результатам конкурса. А я же у тебя юное дарование, не так ли? К тому же, дети сотрудников Дивизиона там в приоритете. — Деньги всё же имеют значение, если не при поступлении, то после него, — парировал Эверби. — Школьная форма, сборы на экскурсии, дополнительные занятия, деньги, чтобы заниматься демонстративным потреблением для поддержания статуса. А ещё мне не очень нравится идея, что ты будешь на виду у солдат и учёных Дивизиона. — Да ладно, Паскаль. А сам туда зачем пошёл, за казённым оборудованием? — Тебе даже не нужно быть тх’гирвкой, чтобы читать мысли. Не то ты взаправду вундеркинд, не то телепатия сильно переоценена, — с лёгким налётом сарказма ответил ей Паскаль. — Кстати о тх’гирвцах. Может, снимешь маскировку хотя бы дома? Эверби задержался в нерешительности, косясь на стены комнаты, словно бы где-то там могла быть вновь припрятана камера. Затем он всё же расслабил плечи и закрыл глаза, открыв их уже полностью чёрными. Так действительно удобнее. — Ну так… что там со школой? — Стоит тебе уменьшить бдительность в одном месте, как ты становишься подозрительным в другом, — двусмысленно сказала Дженна, всё так же иронически улыбаясь. — Как там говорят дети… «Нормально». — Очень лаконично. — А то. Узнала из первых источников. Не нужно разыгрывать пьесу, чтобы мимикрировать под кого-то. А если по существу, то как обычно. Два грантовских сынка сцепились, дочка соседей наших со своей одноклассницей, нашему изгою в рюкзак помочились. А, ещё видела сегодня дочь Гарди. Ланой, кажется, зовут. Не знала, что вы знакомы. Паскаль отвёл взгляд, почувствовав себя неловко. Для Дженны Лана остаётся — и должна оставаться — лишь шапочной знакомой. Паскаль познакомился с девочкой сильно позже того, как впервые встретил Лану, так что Дженна не могла заметить никакого подозрительного сходства, но может с лёгкостью распознать неоднозначную реакцию на упоминание имени старшеклассницы. — Я знаком с её матерью. — Ах, точно, твои визиты вежливости к лейтенанту Гарди, — усмехнулась девочка, подперев рукой щёку. — Смотри поаккуратнее с нею. Будешь строить глазки её дочери — так лейтенант с тебя три шкуры сдерёт, и вылетишь ты из её протекции. — Дженна! — Покраснел! — хихикнула девочка издевательски. — Закинуть бы тебя обратно в Оазис Лэндинг… — …да только ты и в свою родную деревню вернуться не можешь. Вот ты и наигрался с путешествиями во времени: теперь они переиграли тебя, — заметила Дженна ехидно, впрочем, тут же помрачнев. — Но раз мы здесь, придётся интегрироваться в местное общество. Тебе — быть хомячком Дивизиона, мне — приобщаться к шедеврам детской мультипликации. Но мы справимся, а, пап? — Справимся, родная. Паскаль выдавил слабую улыбку, но тут же она исчезла с его лица: он широко распахнул глаза с чёрными склерами, хватаясь за голову. Дженна испуганно подбежала к мужчине, встряхнув его за плечи. Через минуту Паскаль выпрямился, придя в себя, но страх всё ещё сохранялся в выражении его лица, а рыжеватые волосы на покрывшихся мурашками руках всё ещё стояли дыбом. — Что случилось? — обеспокоенно спросила девочка. — Что-то произошло на Дивизионе, — произнёс Эверби. — Если я это чувствую, то это что-то очень нехорошее и явно нечеловеческое. — Дорогая, похоже, у нас незваные гости, — известил Локи Бикер, разглядывая на экране картинку с наружной камеры наблюдения. — Вот же ж чёрт! Гими, домой! Цирцея Бикер торопливо отключила от аппарата неизвестного назначения, но крайне угрожающего вида неопрятного мужчину балканских корней. Тот, наконец высвободившись, сам со всех ног помчался по лестнице, ведущей в подвал. Дождавшись его, женщина ударила по кнопке на ограждении по периметру «ямы». Ступени поднялись вверх, исчезнув в кромке стены, как трап самолёта, а брешь посреди лаборатории затянулась белой плиткой. Эта хитроумная конструкция всё ещё вызывала подозрения: чего ради держать за изгородью огромный белый квадрат? Локи, человек весьма творческий, предложил вмонтировать в «откидную крышу» механизм, который вытягивал бы над ней маленькую оранжерею, чтобы в их аскетически-унылом офисе было что-нибудь красочное. Локи тем временем отключил все работавшие приборы, задвинув в их корпуса все подозрительные инструменты: скальпели, электрошокеры, кушетки для испытуемых… Теперь их лаборатория снова выглядела как отдел научной лаборатории Дивизиона для рядовых сотрудников с белой картой авторизации. Цирцея сняла халат и перчатки, сложив их в металлический шкафчик. — Что за гости? — наконец-то спросила женщина, закончив со всеми приготовлениями. — Походу, моя сестрёнка. Как обычно: приходит раз в сотню лет и в самый неподходящий момент, — вздохнул Локи, поправляя крутой зачёс на лбу. — Что, дорогая, сыграешь заботливую хозяюшку, пока я изображаю гостеприимного хозяина? — В следующий раз сам будешь на кухне стряпать, пиявка, — пробурчала Цирцея. — Ну хоть в дверь позвонила, а не вломилась просто так, мелкая дрянь… Пошли встречать её что ли. Локи открыл гостье дверь с умело сыгранным восторгом. Сжав сестру в объятиях, он тут же осыпал её лавиной вопросов о дальних родственниках, её собственной жизни и последних новостях. Девушка, безоговорочно веря игре брата, с тем же пылом воодушевления делилась с ним скучнейшими сплетнями, пока Локи обходительно усаживал её за стол. Цирцея, уже ожидавшая их на кухне, встретила гостью улыбкой не столь обаятельной, как у мужа, напоминавшей больше оскал маньяка. — Привет, Эрин! Как я соскучилась по тебе, — проворковала Бикер, повернувшись к золовке. — Сейчас сварю нам чаю. — Спасибо, Цири, это очень мило, — ответила Эрин, не переставая по-детски улыбаться. — Я так давно вас не видела! Простите: слишком много работаю, да и вас — ни в коем случае не упрёк! — не всегда встретишь дома. Почти нету времени встретиться с братиком… — Ничего страшного, Эрин, — добродушно успокоил её «братик». — Видишь ведь: и мы с жёнушкой тоже работаем… Ну не дёргайся, родная, Цири сама всё накроет. — Ох, хорошо, большое спасибо… Кстати, а где тот парень, который был у вас… на пансионе? Мне бы хотелось повидать его. — А, ты про того студента? У него получилось поселиться в общежитии Стоун-Пита, так что теперь он благополучно заканчивает колледж и собирается поступать в университет. — Ох, очень жаль, — Эрин выглядела очень огорчённой. — А у вас есть его номер телефона? Правда, мне бы очень хотелось познакомиться с ним поближе! — Чего нету, того нету — извини, сестрёнка, — проговорил Локи с артистичным огорчением. — Но, быть может, вы ещё когда-нибудь пересечётесь. Буду на это надеяться! — Спасибо, Локи! Когда Эрин впервые увидела так и непредставленного ей парня в доме брата, она влюбилась в него с первого взгляда. От этого тощего долговязого человека веяло какой-то мистикой, чем-то потусторонним — в общем, тем, к чему Эрин питала слабость. Сейчас, навещая брата впервые за несколько лет, она подспудно надеялась встретить его ещё раз, но сейчас, его не обнаружив, едва сдерживала печаль. Подав на стол чай и угощения к нему, Цирцея присоединилась к родственникам и без всякого на то желания присоединилась к их светской беседе. Может, незаметно подсыпать этой кукле мышьяку в чай? Цирцея едва отговорила себя от этой мелкой пакости, вновь натянув уже жавшую со всех сторон улыбку. Правда, пусть в следующий раз этим занимается Локи: у него этот оскал гиены словно прилип к лицу. Но Цирцее она даже нравилась: с нею её супруг походил на обаятельного психопата. Вдруг Локи оставил женщин двоих, отвлёкшись на телефонный звонок. Перед Цирцеей возникло новое, ещё более трудное испытание — остаться наедине с золовкой. На благо, Эрин очень подсобила своей словоохотливостью и заинтересованностью недавними событиями, так что пустилась в деталях (пусть и не будучи свидетелем) описывать недавнее нападение зомби, о котором Цирцея слышала уже раз двадцать. Она справится: нужно всего лишь периодически кивать головой и вставлять к месту и нет простейшие междометия. Вскоре, к огромному облегчению Бикер, вернулся её муж. Выглядел он, однако, несколько растеряно, в тяжёлых думах сжав выступающий подбородок. Если в замешательство приходит сам Локи, значит, дело серьёзное. — Что такое? — Цирцея подняла на мужа вопросительный взгляд. — Сейчас звонил один мой друг из штаба Дивизиона, — Локи поднял вверх указательный палец, подчёркивая важность своей следующей реплики. — Пожалуйста, не спрашивайте, откуда у меня такие друзья, сейчас это не имеет ни-ка-кого значения. Что имеет значение — так это один донельзя странный инцидент. Мне сообщили, что на арсенал Дивизиона упал метеорит. Рвануло там знатно, почти как от ядерной бомбы. И сдаётся мне, его бросил туда наш милый старикашка мистер Смит.