Золотом за серебро

      Антива – страна свободы во всём. И в нравах в том числе. Антива известна за свою пылкость, за томные дни и жаркие ночи, но те, кто выросли здесь, знают правду. Учтивость и страсть хорошо маскируют холодный блеск стали, подобно тому, как красавица-куртизанка прячет в широком вырезе ампулу с ядом, а в рукаве нож – любой здесь мог оказаться убийцей с вороньими крыльями за спиной, любая ночь стать последней.       Антива – страна свободы, но даже здесь есть нерушимые чёткие правила. Антиванцы были бы и в половину не так обольстительны, не будь они при этом ещё и галантны. Обходительность поражает сердца так же верно, как и игла кинжала.       Лёгкое прикосновение губ к ладони дамы при встрече, осторожные пальцы на талии – только если уверен, что дама это позволит. Пожимание знакомой руки, дружеское похлопывание по плечу – тоже. А Ноа не была уверена. Она старалась не задевать своими ладонями даже края плаща Делламорте, это может ей дорого обойтись. А платить столь высокую цену она не хотела. Неважно, что он говорит – красивых пустых слов де Рива за свою жизнь слышала предостаточно. У них мало ценности, если за ними не стоят поступки.       Все люди такие. Способны сказать что угодно, лишь бы получить то, что хотят. Берут обманом и хитростью, если силой не могут. Голос хриплым карканьем ворона душит сердце. Не верь ему. И не забывай, где твоё место.       Раньше это было несложно, ей постоянно напоминали об этом другие. Сейчас всё труднее держать в памяти то, чему она научилась, живя среди хищных птиц.       В их мире всегда было так: идёшь, куда нужно, делаешь, что скажут. Не сомневаешься, не задаёшь вопросов – их система проста и понятна, она не терпит ничего лишнего. И не прощает ошибок. Не бывает смягчающих обстоятельств, ты нарушаешь правило, ты платишь цену за это. Ноа переступила через их неписанные законы – пусть по незнанию, оно не дарует тебе невиновности. Один раз ей повезло, за неё заступился наставник. Но дважды испытывать благосклонность судьбы она не намерена.       И всё же де Рива расслабилась. Начала делать просчёты. Позволять себе промахи. Рассеянность, небольшая забывчивость, ей ведь это не было свойственно. Иногда женщина ловила себя на мысли, что в одной оплошности нет ничего страшного. Все ошибаются, верно? Её пугала собственная несобранность, Ворон не должен быть таким.       А ещё Ворон не должен полагаться на кого-то, кроме себя. Даже друг другу они помогали из чистой корысти: твой Дом силён ровно настолько, насколько сильны его люди. А слабый права на фамилию, как и на жизнь, не имеет. Помни о цене. Не верь, что кто-то протянет руку, поднимет на ноги, сделает всё за тебя. Беспечный и мёртвый — одно и то же. Если ты вдруг оступился, упал и не в силах подняться, то вини только себя, она знает это с детства.       Оказывается, так легко забыть все давно выученные уроки.       Они с Делламорте сошлись на какао – что-то среднее между кофе и чаем. Иногда мастер Луканис шутил с ней, будто со старым другом. После особенно удачного боя порой слегка хлопал её по плечу. Вышестоящий имеет право так поступить с тем, кто ниже, наоборот – оскорбление.       А ещё раз за разом он просил – не приказывал, не требовал – звать его просто Луканисом. Раз за разом она отказывалась, держала дистанцию. Общение с людьми ей всегда давалось тяжело. Сражаться Ноа любила куда больше: в битве нет места сомнениям, всё предельно ясно и просто. Твой противник всегда открыт, всегда перед тобой.       За пределами боя понять, кто же враг, а кто нет, куда сложнее.       Вновь возвращаясь в Тревизо, она решает больше об этом не думать и полагаться лишь на дела, что их связывают. Борьба за свободу их родины, за спасение Тедаса. Общие цели, общие интересы, это сцепляет людей куда надёжней, чем понимание или дружба. Вдвоём они остановят Эванурисов и вырвут Тревизо из когтей захватчиков. Неважно, кто пытается подмять Антиву под себя – Антаам, венатори, древние боги из давно позабытых легенд, свой город и свою страну Вороны никому не уступят.       Пока она с Делламорте следует тёмными переулками на самую окраину, чувство чего-то неправильного мерзко зудит под кожей. Тихо. Слишком тихо для обычно столь оживлённых улиц. Они понимают всё за мгновение до того, как их берут в кольцо. Засада.       Ряд тёмных фигур смыкается вокруг двух Воронов. Мастер Луканис глядит уверенно и спокойно. Делая шаг вперёд, прячет её за своей спиной.       Не думай, что он всегда будет тебя защищать. Он уйдёт, они все уходят.       Ноа встаёт рядом, плечом с ним к плечу, доставая кинжалы.       — Da un paso y muere, – дерзко бросает она. Если им хватит глупости напасть, де Рива подкрепит свои слова действием.       Им хватило.       Клинок рассекает воздух совсем рядом с лицом, и эльфийка ныряет влево, на уровне инстинктов чувствуя, как Делламорте делает то же самое. Она кувырком уходит от атаки, резко вскидываясь на ноги и бросая в противника метательный нож. Не нужно даже попадать в голову или сердце – её ядам достаточно и небольшой царапины.       Они действуют слаженно, в точном ритме, будто всю жизнь дрались вместе. Ноа точно знает, когда нужно уйти в сторону, давая ему место для выпада, а мастер Луканис – когда пригнуться, чтобы над головой просвистело лезвие её ножа. Они обходили друг друга по кругу как в танце, меняясь врагами, словно партнёрами. Это похоже на орлесианский вальс. Шаг, ещё шаг, поворот.       Драться де Рива умела, а вот танцевать – не очень.       В какой-то момент её визави это понял. Уклонившись от кинжала, нарушил ритм. Она отшатывается, но недостаточно быстро. Металл разрезает тёмную ткань, которая окрашивается в багрянец. Разбойница, перекидывая оружие из раненой руки, бьёт противника в бок другой. Мужчина отшатывается, но всё ещё стоит на ногах. За его спиной мелькает смазанная чёрная тень. Миг – и её враг падает наземь с перерезанным горлом.       — Mierda, – коротко шипит Ноа сквозь зубы, зажимая порез. — Спасибо.       — Не стоит, – Делламорте быстро оглядывается. — Хорошо бы им не хватило ума использовать яды.       — Не хватило. Я бы уже почувствовала. Да и антидотов у меня всяких разных есть как раз на такой случай, – она похлопывает по тихо звякнувшей набедренной сумке.       — Узнаю почерк Вьяго, – он усмехается, подаёт руку, помогая взобраться на крышу. Она медлит всего лишь на миг, прежде чем принять протянутую ей ладонь. Делламорте сам предложил коснуться его, значит можно. Ворон подтягивает её наверх и там вручает ей небольшой флакончик с целительным зельем. Больше у них не осталось. Нужно будет попросить Эммрика сварить ещё. Мысленно делая эту пометку, женщина глядит мастеру в спину. Прикрыл её – потому что иначе нельзя. А вот отдать ей последнее зелье из собственного запаса что его понудило?       Как же Ноа ненавидит вопросы, на которые не знает ответов.       Раньше всё было так понятно и просто – есть цель, есть задача. Ей был нужен лишь список имён, чьи обладатели должны были перестать дышать до рассвета да верный кинжал под рукой. И никогда не был нужен человек, что подставит плечо. Нет в нём особой нужды и сейчас. Ноа просто хочется, чтобы Делламорте был рядом.       Раньше всё было понятно и просто. А теперь каждый день для неё это попытка удержаться между желанием и долгом, "хочу" и "надо". Однажды де Рива сорвётся.       Вопрос лишь в том, в какую сторону.

***

      Горькая от трав тишина всегда была Ноа самой верной союзницей. Именно яды когда-то помогли ей снискать звание Ворона. Сталь честна, она не обманет, но отрава, бегущая в венах, вернее. Блеск ножа в тени ещё можно успеть заметить, перехватить желающую убить тебя руку, но мало кто мог что-либо противопоставить капле "Объятий Маферата", бесшумно растворившейся в алом вине.       Она поднимает колбу, смотрит её на просвет, задумчиво постукивая ногтем по стеклянному боку. Осадка нет, цвет прозрачный и чистый, запах отсутствует тоже – её яды всегда безупречны. Шум за спиной заставляет оглянуться. Мастер Луканис умел ходить, не тревожа даже пыль на полу, но решил любезно уведомить её о своём присутствии. Безукоризненно вежлив. Как и всегда, впрочем.       Ворон слегка поклонился и взял её руку, но Ноа ловко выдернула ладонь за мгновение до того, как его губы коснулись её пальцев в традиционном антиванском приветствии.       — Не стоит, – эльфийка звонко рассмеялась. — Я только недавно закончила возиться с ядами.       Не стоит относиться ко мне так, словно мы на равных.       Де Рива снимает фартук, тщательно моет руки и только после этого протягивает мастеру Луканису тёмный флакончик.       Ему плохо спится. Точнее, он предпочитает вовсе не спать, и пусть Ноа считала это медленным самоубийством сродни глотку "Тихой ночи", она всё же варила ему зелья, помогающие держаться за сутками сутки. Это тоже нездорово, но хотя бы лучше его мерзкого горького кофе. Её специализацией было травить людей, а не облегчать их муки, но профессиональной гордостью можно и пренебречь один разок. Или даже два.       — Gracias, señorita, – он аккуратно берёт пузырёк, почти не касаясь её ладоней своими и снова кланяясь ей. Ноа чувствует, как мелко дрожат пальцы, когда она сжимает кулак.       Не надо. Прекратите.       Хватит.       Женщина резко отворачивается, принимаясь звенеть склянками. Ждёт, надеясь, что Делламорте сумеет прочесть в её позе то, чего она не посмеет сказать. Уходите. Пожалуйста.       Через пару мгновений раздаются удаляющиеся вкрадчивые шаги. Скрип петель, глухой стук. Странно. Обычно он затворял за собой дверь совершенно бесшумно.       Закончив прибирать со стола, разбойница возвращается к себе, надеясь урвать хоть пару часов сна. Однако заснуть не получается. Проворочавшись, де Рива обречённо встаёт и плетётся в сторону кухни. Это не даст ей покоя, пока она не извинится. Она не хотела быть неучтивой. Ноа стучит, прежде чем толкнуть дверь, нерешительно застывая на пороге и оглядывая комнату. Он должен быть тут. Однако его здесь нет. Она хмурит брови, тревога начинает беспокойно метаться внутри. Мастер Луканис редко покидает свою комнату. Тут что-то не так.       Она выходит наружу, пробегаясь взглядом по площадке. Нигде и следа Ворона. Ноги сами несут её к элувиану, и Ноа даже не может сказать, что подсказало ей этот маршрут: предчувствие, логика, интуиция. Ощущение того, что она вот-вот опоздает и потеряет нечто важное подгоняет в спину. Эльфийка практически бежит по лестнице, спрыгивая с последних ступеней. Настигает его почти у самого элувиана, зовёт, но Делламорте идёт к зеркалу и будто не слышит, не откликается. Это не её мастер.       — Злость, – де Рива внутренне подбирается, готовясь прыгнуть вперёд, — отпусти его. Немедленно.       Без толку. Ещё немного и он выйдет за границу элувиана, и где окажется тогда сказать не сможет никто. Слова здесь не помощники, только действия. Коснуться вышестоящего без позволения – значит его оскорбить.       Она хватает Делламорте за руку, крепко сжимая кисть, не даёт сделать и шага. К демонам приличия. К тому, что захватил тело Ворона, в частности. Ноа искренне надеется, что мастер Луканис поймёт причину и не станет уж слишком сердиться.       Едва только её пальцы замыкают кольцо вокруг мужского запястья, как его глаза проясняются, в них больше не горит фиолетовым нездешнее пламя.       — Ноа? Что…       Он удивлённо глядит на неё и эльфийка тут же выпускает чужую руку из своей будто обжёгшись.       — Lo siento, – де Рива склоняет голову виновато, — no quise ser irrespetuoso.       Просто лучше уж вы будете на меня злиться, чем будете непонятно где.       — No tienes nada por qué disculparte. Gracias, – уходя, он легко касается её плеча. И Ноа не знает, что ей теперь делать.        Верить кому-то – огромный риск. И не факт ещё, что риск окупится.       Ты доверишься ему и получишь нож в спину. Повезёт, если удар станет смертельным, и он не оставит тебя медленно истекать кровью. Ведь всегда так и происходит.       Да, верно. Всегда и со всеми. Только вот мастер Луканис не наказывал за ошибки ни словом, ни делом.       Не смей полагаться на него. Не смей привыкать к этому.       Поздно. Она уже вверяла ему свою жизнь в каждой битве. Уже привыкла, что Делламорте рядом всегда. Ноа вдыхает поглубже, затыкая мерзкий голосок изнутри. Жизнь Ворона неразрывными узами связана с риском, он им привычен.       И возможно, только возможно, де Рива готова рискнуть.