Золотом за серебро

      Тень раздражала. Любому, кто не проводит всю жизнь с капризными чарами, бурлящими в крови, будет сложно привыкнуть к месту, которое с насмешливой старательностью игнорирует практически все законы природы. Что ночь, что день – они тут все одинаковы. Облака и небо, отвратительно светлое в любое время. Ноа скучала по такой привычной и понятной вещи, как смена суток. Скучала по бархатным синим вечерам Тревизо и звёздам.       Постоянный свет ей не мешал, Ворон могла спать в любых условиях, хоть стоя на крепостной стене под обстрелом. Просто ей так не хватало чего-то знакомого в этом месте, потому она цеплялась за оставшиеся словно из прошлой жизни привычки. Например, просыпаться ещё до рассвета. Никогда де Рива не любила ранний подъём, но учеников-воронят никто не спрашивал, во сколько они желают выбраться из постели.       Она приходит на кухню рано утром и совсем не удивляется, заставая знакомую фигуру в синем у стола. Мастер Луканис был воспитан теми же птицами, что и она, и тоже привык вставать до того, как первые лучи солнца коснутся горизонта. Даже если самого солнца не было и в помине.        Кухню они делили одну на двоих, больше варить свои яды ей было и негде. Делламорте никогда не возражал против её компании. И не подпускал к своим доскам и мискам. Будто ей есть смысл травить собственных напарников. Хотя иногда вопреки логике и хотелось.       — Чай на верхней полке, – Ворон даже не оборачивается, продолжая работать. Она всё ещё не знала, что ей делать с тем, что мастер Луканис хранит в памяти некоторые её склонности характера, будто они давние приятели. Обманываться не стоит, дружелюбие подделать легко.       Однако от чая она не откажется. Ноа тянется к нужной полке, доставая оттуда небольшую жестяную коробочку, вдыхает знакомый сухой аромат. Несколько скептично приподнимает бровь. Судя по чудному букету, намешали туда всего да побольше. Делламорте подаёт ей заварник, подливает кипятка в травы, оставляя смесь на столе и возвращается к своему занятию. Она морщит нос, ловя запах зёрен, что мужчина аккуратно перемалывал в миске. Ссыпая порошок в металлический ковшик и добавляя туда воды, мастер Луканис ставит тот на огонь.       Следующие минут пять проходят в молчании, они оба не любители разговоров. Ноа ждёт, пока чай настоится, поглядывая на другого Ворона, что варил кофе, периодически приподнимая ковшик над пламенем. Сейчас Делламорте немного напоминал ей алхимика. Точные выверенные жесты, задумчивый взгляд, полная сосредоточенность на задаче. Даже странно, что он не занимается готовкой чего-то более смертоносного.              Закончив, он снимает ковш с огня. Ноа берёт заварник, и одновременно они разливают жидкость по стаканам – каждому своё. В готовом виде этот чай вызывал ещё меньше доверия. Настороженно всматриваясь в травяные глубины, она прикидывает вероятность того, что таким ненавязчивым способом её всё же пытаются умертвить.       Делламорте поболтал напиток в кружке, прежде чем сделать глоток. Выглядит Ворон куда более довольным, чем минуту назад. С некоторой долей зависти эльфийка смотрит на мужчину, что наслаждался собственным кофе. Как можно в принципе наслаждаться этой мерзостью решительно выше её понимания. Вино и кофе – национальная гордость Антивы, но Ноа никогда не любила ни того, ни другого.       А ещё гордость Антивы – её внимательные к каждой мелочи убийцы. Впрочем, не требуется особой внимательности, чтобы заметить подобную её нерешительность.       — Признаю, в чае я понимаю не так много, как в кофе. Купил тот, что подороже.       Ноа всё же пьёт из собственной чашки и морщит нос.       — Цена не всегда соответствует качеству.       — Я запомню, – мастер слегка усмехается, глядя на её недовольное лицо. — Просто этот был единственный с мятой.       Он пододвигает к ней фарфоровую плашку, в которой хранился сахар, но де Рива качает головой.       — Такое сладостью не исправишь. Только хуже будет.       Без слов Делламорте достаёт ещё одну кружку и наливает в неё немного кофе. Ловя недоумевающий взгляд, поясняет:       — Пытаюсь загладить вину за чай.       — Нечего заглаживать. И я всё равно не пью такое.       — Почему?       — Не слишком удачное первое знакомство. Один мой приятель предложил как-то выпить по чашке. Я решила, что он пытался меня отравить.       Ворон тихо посмеивается.       — Настолько всё было ужасно?       — Кофе был чёрный, абсолютно, крепкий и горький как… я даже не знаю, как что. Так ещё и без сахара.       Выуживая стеклянную бутыль с полки, мужчина интересуется:       — У меня есть шанс уговорить тебя попробовать снова или это бесполезно?       С тоской глядя на остывающий заварник, она покорно вздыхает.       — Думаю, рискнуть можно. Вряд ли будет хуже, чем это.       Работает мастер методично и быстро, кидая в чашку две ложки сахара и заливая сверху таким щедрым количеством молока, что его можно было бы спокойно пить дня два. Впрочем, жидкость от этого приобретает приятный светлый оттенок, так что де Рива не против.       Заканчивая помешивать напиток, он протягивает ей стакан, на содержимое которого Ноа с лёгким подозрением косится. Делламорте понимающе хмыкает.       — Не отравлено.       — Знаю. Меня травить смысла не имеет, – не касаясь его пальцев своими она берёт кружку. — Только если Эльгарнан не приплатил вам, когда я отвернулась, конечно.       — Если бы он дал мне контракт на тебя, я выполнил его, не используя ядов. В них я разбираюсь примерно так же, как в сортах чая. Да и это пустая трата хорошего кофе.       — Хорошо, убедили.       Она осторожно пробует тёплый напиток. Вкусно.       — Намного лучше, чем прошлый раз, – признаёт де Рива с неохотой. Мастер Луканис довольно кивнул. Улыбнулся – словно бросил ей монетку чистого золота в руки. Почему-то она уверена, что это золото настоящее.       Эльфийка делает ещё один глоток.       — Но чай я всё равно люблю больше.