Наследие древних.

Повисло молчание. Оно, как правило, висит себе спокойно и особо не мешает, но в этот момент его вес ощущался так, словно кто-то решил повесить на нас все библиотечные книги по магическим дисциплинам разом. — Древней... магией?! — выдохнул он наконец, с таким выражением, как будто я только что сказала, что умею превращать тыквы в драконов. Я поведала всё, что знала о своей силе, при этом понимая, что объяснять древнюю магию — всё равно что пытаться уложить шторм в бутылку. Древняя магия — это не просто мощная ветвь, забытая волшебниками к XIX веку, словно старый свиток, пыльный и непрочитанный. Нет, она никуда не исчезла. Она продолжает тихо, но упрямо пульсировать в воздухе, как слабый гул в далёком лесу, или скрытую реку под каменными мостами городов. Эта магия повсюду, и лишь немногие умеют её чувствовать. Но есть места, где она сильнее — словно сама земля там бьёт копытом, напоминая, что под ней скрыто могущество. Обнаруживать и использовать эти скрытые источники — редчайший дар, дар, который даже самые могучие волшебники рассматривают с опаской, но при этом так жаждут заполучить. О голосах я не решалась ему сказать, с него и так потрясений хватает. Я еще не отменяю, того факта, что у меня слуховые галлюцинации. — Ого… Никогда не встречал древнюю магию, — протянул Гарри, словно это была диковинка вроде той самой живой шляпы. — Ха-ха, не встречал? Да ты её носишь в себе, — я ткнула его пальцем в грудь с таким видом, будто объясняла что-то очевидное, вроде «вода мокрая» или «ночь тёмная». Гарри недоумённо уставился на меня, словно я только что сообщила ему, что он — на самом деле шоколадная лягушка, и скоро его укусит Рон. — Твой свет. Гарри опустил глаза, и в них отразился серебряный свет луны, смешавшийся с глубокой печалью. Этот свет, казалось, тянул за собой тень того, что он потерял и чего никогда не сможет вернуть. Я мысленно дала себе подзатыльник — ну конечно, выбрала момент, чтобы выпалить именно это! — и поспешила отвлечь его. — Эм…  кстати… Я не успела закончить предложение, да и не знала, как его вообще завершить. Но Гарри внезапно перебил меня вопросом, уж которого я точно не ожидала. — Какой он? Я уставилась на него с выражением абсолютного недоумения, пока несколько обескураженные извилины моего мозга, пытались найти ответ. Его взгляд был ясным, наполненным надеждой, словно он ожидал чего-то великого и важного. — Ну, это сложно объяснить, — начала я. И тут в мою голову ворвалась, распахнув двери и пнув их ногой, одна совершенно безумная идея. Я потянулась к его руке, и Гарри, понятное дело, озадаченно на неё уставился, словно я предложила ему съесть жабу. — Доверься мне, — произнесла я с таким же спокойствием, как тот, кто вышел усмирить волну голыми руками. Фух, надеюсь, получится.  Я заключила его руку в свои ладони, прикрыв веки, сосредотачиваясь. Как там говорил Дамблдор? «Прислушайся к своей магии». Ну, почему бы и не попробовать. Я позволила свету наполнить меня, его мягкая, обволакивающая сила растеклась по моему телу, и я направила её обратно в Гарри. Ощущение было таким, словно каждая клеточка его тела отозвалась на эту энергию, тепло разливалось по нему, как какао в зимний вечер. — Вот так… — прошептала я, чувствуя, как связь между нами становится крепче. Свет накрыл его, как материнские объятия — такие нужные, но такие недосягаемые, словно воспоминание, которое всё ещё греет, но уже никогда не вернётся. Это было всё, что я могла ему предложить. Не ответы, не спасение от тяжёлой судьбы, а лишь этот краткий момент покоя, который так ему был необходим. Сияние рассеялась, оставив после себя мягкое, почти осязаемое тепло. Я распахнула глаза и посмотрела на Гарри, который всё ещё держал мою руку. Его голова была опущена, и он словно пытался спрятать лицо от мира, но не смог скрыть от меня тихий голос, в котором слышались подступающие слёзы, как в далёкой грозе, ещё не готовой обрушиться: — Спасибо… — выдавил он, и это короткое слово прозвучало так, будто ему оно стоило целой вселенной. Я лишь крепче сжала его ладонь. Мы наслаждались тишиной, которая была как старая книга — приятно потрёпанная, с немного скрипящими страницами. Но тишина, как водится, редко остаётся тихой: из леса с внезапным шорохом вылетела стая летучих мышей. Я вскрикнула и, в лучших традициях трусливого кролика, пригнулась, надеясь стать как можно меньше и незаметнее. Гарри, как водится в таких ситуациях, едва сдержал смех, и придвинулся ближе, словно собирался прикрыть меня от этой зловещей, крылатой угрозы. — Не смешно, — пробурчала я, всё ещё сжавшись в комок. — Они не кусаются, — произнёс Гарри с таким тоном, как будто пытался развеять миф о злобных летучих мышах. Я фыркнула в ответ, как если бы только что услышала старинную шутку, которую все знают, но никто не смеется.   — Все кусаются, — сказала я с ноткой смиренной правды. — Я, кстати, тоже. Смех Гарри подхваченный прохладным ветром растворял грусть, что только недавно посещала его небесные глаза. — Буду знать, не подставлять тебе шею, — ответил он, и его голос был полон веселого изумления, будто он только что обнаружил, что мир на самом деле гораздо более странный и занятный, чем казалось на первый взгляд. Тем временем Клювокрыл радостно вскочил и принялся ловить летучих мышей, как маленькие летающие закуски. В общем, каждый развлекался по-своему. — Рада за него, — вздохнула Гермиона, глядя на гиппогрифа, который, казалось, соревновался сам с собой в ловле летучих мышей. Как только летящая опасность миновала, я выпрямилась, стараясь отряхнуть с себя невидимые следы позора, как если бы летучие мыши специально оставили на мне метку страха. — Знаете, — начал Гарри, его голос был одновременно полон решимости и уверенности, — На озере, когда мы там были с Сириусом... Я видел человека. Ты его тоже видела? — Он посмотрел на меня с таким взглядом, будто ждал какого-то подтверждения или, может, чуда. — Да, — кивнула я. — Это он заставил дементоров уйти, — продолжил Гарри, взгляд его был всё настойчивее, как будто именно в этот момент все кусочки пазла должны были сложиться. — С помощью Патронуса, — подхватила Гермиона, как всегда, верная справочным фактам. — Снейп сказал Дамблдору, что на это способен только по-настоящему могущественный волшебник. — Это был мой отец, — тихо, но твёрдо произнёс Гарри, словно ставил точку в каком-то давнем споре. — Это мой отец использовал Патронус. Гермиона прищурилась, явно не согласная с его выводом. — Но, Гарри, твой отец... — начала она, но Гарри перебил её, словно все эти сомнения были невыносимы. — Умер, знаю! — рявкнул он, но его голос дрожал, будто внутри всё ещё шёл спор между надеждой и реальностью. — Но я его видел и не один. Не хотелось его расстраивать, но я не верю, что дух может произнести заклинание. — Может, это был не он, — сказала я, осторожно подбирая слова, как если бы пыталась поставить сложный алхимический эксперимент, где ошибка приведёт к взрыву. — А кто тогда? — Гарри поднял брови так, что они почти взлетели на лоб. — Пойдемте, — сказала Гермиона с таким тоном, как будто это было единственным разумным решением во всей этой запутанной истории. Мы поднялись, стряхивая с себя грязь, будто сбрасывали с плеч груз последнего часа. Я всматривалась в наши прошлые, призрачные фигуры, тёмные силуэты, стоящие там, как тени самих себя, окутанные ночной дымкой. — Видите? Сириус разговаривает со мной, — сказал Гарри, с энтузиазмом, как будто это был непреложный факт, который мог бы быть опубликован в любой волшебной газете. — Угу, — протянула я. Гермиона, как всегда, пыталась понять всё до мельчайших деталей, её взгляд был сосредоточен на нас. В свете тусклой луны её фигура казалась почти растворённой в тенях, как будто сама ночь замерла в ожидании. — Он предложил мне пожить у него, — Гарри произнёс это с таким светом надежды в голосе, что казалось, сам воздух вокруг него на мгновение стал теплее. Слова были наполнены долгожданным ожиданием того, что его жизнь наконец-то изменится, и это наполнило его решимостью. —Это замечательно! — поддержала я, искренне улыбнулась ему. — Здорово, — добавила Гермиона, не скрывая своей поддержки. — Мне больше не придётся возвращаться к Дурслям, — в его глазах вспыхнула радость, как у человека, который только что сбежал с необитаемого острова. — Мы будем жить где-нибудь в деревне, где небо всегда ясное. Сириусу это наверняка понравится… после Азкабана он, наверное, отвык от хорошей погоды. Люпин начал превращаться, и всё происходящее выглядело так же, как и в тот раз... но только ещё хуже. До нас доносились крики Сириуса, разрывавшие ночь на части: «Бегите!» Это звучало как приказ генерала, отправляющего свои последние силы на отступление. — Пошлите! — скомандовал Гарри, и что-то в его тоне заставило нас мгновенно сорваться с места. Мы поспешили вглубь леса, перепрыгивая корни и уворачиваясь от низких веток. Где-то впереди, возле ивы, блеснул яркий белый свет. Прошлая я отгоняю оборотня. А это значит… — Бежим! — крикнула я, и этот призыв был куда более живым, чем раздумья о волшебстве. — Но… — начала Гермиона, явно желая выразить свою претензию на тему импульсивности бега. Она не успела договорить — сзади послышался топот. Оборотень, судя по всему, принял участие в лесном кроссе. Мы обернулись и столкнулись с диким взглядом профессора. Его огромные лапы рассекали воздух с пугающей уверенностью, и явно ему не понравилось моё световое шоу. Гарри схватил меня за руку, и мы втроём рванули, не разбирая дороги. Лес разлетался в стороны, как будто бы сам уступал нам путь. После неплохого спринта мы решили укрыться за толстым дубом. Привалившись к коре, мы затаились. Гарри по-прежнему держал меня за руку, как будто это была волшебная палочка. Каждый шорох казался громом, и когда слева послышался треск веток, мы начали медленно отступать вправо. Но тут меня пронзил ледяной холод, и в голове возникла пугающая мысль: «Только не говорите, что он сзади…» Мы обернулись, и да, именно так. Морда профессора Люпина, в свете луны, с острыми, как мечи, зубами, оказалась прямо перед нами. Гарри, как настоящий герой, встал передо мной и Гермионой, словно надеялся, что его решительность может отвратить оборотня. Тот зарычал и замахнулся, готовясь к удару, а я уже была готова применить магию, она вибрировала в кончиках пальцев. Я чувствовала один порыв, и она вырвется необузданным огнём. В душе я молилась, чтобы никого не поранить. Но тут, словно с небес, на него обрушился Клювокрыл. С яростным хлопаньем крыльев и когтями, сверкающими в свете луны, он прогнал оборотня, словно тот был обычной ночной бабочкой. Я вздохнула с облегчением. Хорошо, вторую лекцию по древней магии на сегодня я точно не готова проводить. — Я так сильно испугалась, — призналась Гермиона, опустив голову на плечо Гарри, который, не раздумывая, обнял её одной рукой, как человек, который ещё не вполне понял, что делать с бурей эмоций, но уже инстинктивно пытается её укротить. — Спасибо, — тихо сказала я, обращаясь к Клювокрылу, который величественно стоял неподалёку, словно ждал аплодисментов. Я бросила взгляд на Гарри и Гермиону — и что-то неприятно кольнуло меня в ребро. Наверное, это было ревнивое ощущение. А может, просто неправильное положение внутренних органов. Однако боль в ладони быстро взяла верх. Я сделала пару шагов в сторону, глядя на свою руку, которая, судя по всему, решила устроить небольшой кипятильник в месте раны. — У профессора Люпина сегодня явно тяжёлая ночь, — заметил Гарри, явно намекая на факт, что превращение в оборотня не входит в список его любимых вечерних развлечений. Темноволосый посмотрел на меня, с тем самым взглядом, каким обычно смотрят на людей, которые говорят, что у них "всё хорошо", а у самих кровь течёт. — Всё в порядке? — спросил он, его взгляд был пристальным, как будто он замечал что-то большее, чем просто царапину. — Эм, да, — поспешила я ответить, убирая руку за спину с такой скоростью, словно скрывала не рану, а украденную карту сокровищ. В это время Клювокрыл взмахивал крыльями и явно нервничал, что его великому величию помешал какой-то корень. — Он застрял, — заключила Гермиона, приближаясь к гиппогрифу. — Ему нужна помощь. В этот момент холодный ветер принес с собой тревогу — такую знакомую и такую… ледяную. Дементоры. Мы подняли головы и увидели, как по небу ползут тени, похожие на рваные облака, которые решили, что они способны на большее, чем просто заслонять луну. — Сириус… — прошептал Гарри, взгляд его искал хоть какой-то выход из ситуации, которая становилась всё мрачнее. Тем временем Гермиона отчаянно пыталась освободить цепь, но корни держали гиппогрифа мёртвой хваткой, а возмущение самого Клювокрыла росло, как грозовая туча. — Идите, я справлюсь! — крикнула Гермиона, не останавливаясь в своих попытках освободить его. — Бежим! — закричал Гарри, хватая меня за руку — похоже, привычка у него уже выработалась — и мы рванули в сторону озера, где, как всегда, нас ждала ещё одна порция приключений и чуть меньше шансов пережить эту ночь. Когда мы добрались до озера, нас встретила картина, которая, пожалуй, заставила бы даже безумие усомниться в своей адекватности. Там, на берегу, прямо перед нами, сидели... мы. Я сидела на корточках, отчаянно пытаясь закрыться магическим щитом, а Гарри рядом был не лучше: его лицо выражало смесь усталости и ужаса. — О боже, — вырвалось у меня. Да уж, жизнь научила меня многим странным вещам, но видеть себя, сражающейся с дементорами? Это уже за гранью. Одно дело — подглядывать за собой из кустов (не то чтобы я этим занималась регулярно), и совсем другое — наблюдать, как твоя прежняя версия пытается выжить в смертельной битве с существами, которые, казалось, решили сыграть в массовую депрессию. — Не волнуйся, сейчас появится мой отец. Он использует Патронус, — с уверенностью произнёс Гарри, словно это был не просто план, а расписание Хогвартс-экспресс. Я глубоко сомневалась в этом. Между тем, дементоры не спешили прекратить своё настаивание на том, что радость — это выдумка. А вот спасительный отец всё не появлялся. — Ещё минуту… вот сейчас. Ты увидишь! — продолжал настаивать Гарри, как будто Патронусы по какому-то загадочному графику задерживались на пару минут. Прошлые версии нас стали белыми как полотно, или, вернее сказать, как студенты перед экзаменом по заклинаниям. — Гарри, никто не придёт, — сказала я, ощущая, как леденящий страх заползает под кожу. Я шагнула вперёд, осознавая, что надежда — штука капризная. — Он придёт, придёт! — упорно твердил Гарри, будто сдерживая двери, за которыми пряталась правда. Но воздух вокруг нас становился всё холоднее. От наших дыханий начали исходить облачками пара, а земля под ногами покрывалась тонкой коркой льда. Хрипы Сириуса доносились с теми звуками, которые внушали мысль, что вот-вот всё кончится. Магический щит, который возводила моя прежняя версия, тускнел и начал осыпаться, как песочные часы, у которых внезапно закончился песок.  — Мы умираем, — тихо сказала я, голос больше напоминал усталый шёпот. И в этот момент Гарри вдруг кинулся вперёд, взмахнул палочкой и произнёс то самое заклинание, которое, как мы все знали, могло спасти нас от абсолютного мрака: — Экспекто Патронум! Яркий свет вырвался из его палочки, пронзая тьму и мгновенно отгоняя дементоров. Белые лучи буквально резали пространство, и воздух вокруг нас задрожал от магической силы. Это было настолько красиво и мощно, что на мгновение я даже перестала дышать, чтобы не испортить этот момент. Свет рассеялся и я подбежала к Гарри, который, тяжело дыша, смотрел на озеро с видом человека, только что сделавшего что-то невероятное. — Это было потрясающе, Гарри! — выдохнула я с восхищением, и, признаюсь честно, впервые за долгое время ощутила ту самую редкую смесь страха и восторга, которая обычно появляется, когда чудо всё-таки происходит.