Наследие древних.

Дамблдор переговаривался с Фаджем, их голоса словно слившиеся в шепот, который передавался по воздуху, как еле уловимая мелодия. За ними, тащась с видом человека, которому обещали подвиг, а дали топор, шел палач. Его взгляд был скучающим, словно он заранее знал, что никакого веселья в ближайшее время не предвидится. — Они идут! Надо… — прошептал Гарри, делая порыв выскользнуть из укрытия, но моя рука молниеносно пресекла его путь. — Подожди! — шепнула я, — Нас заменят. — Пусть Фадж увидит Клювокрыла, а то решит, что это Хагрид его освободил, — подала голос Гермиона, вскинув брови так, как будто для нее это было очевидно, а мы — просто не улавливали тонкости вселенской магической логики. Мы заметили крысу в окне хижины Хагрида, и всё, что было человечным в Гарри, на мгновение исчезло, оставив чистую, холодную жажду справедливости. Гарри сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели, а глаза его сверкнули таким огнём, что любой, кто бы посмотрел в этот момент, вполне мог бы подумать, что мальчик, переживший столько невзгод, готов уничтожить половину планеты. — Здесь Петтигрю, — прорычал он сквозь стиснутые зубы, сжимая руку в кулак так, словно она сама по себе могла бы сокрушить предателя. Я быстро накрыла его кулак своей ладонью, чувствуя, как его гнев буквально пульсирует сквозь кожу. — Не надо, Гарри, — прошептала я, в отчаянной попытке остудить его пылающий гнев. Но это было все равно что пытаться остановить грозу зонтом. — Он предал моих родителей, — прошипел Гарри, его голос дрожал от гнева и боли, — Нельзя просто сидеть и смотреть. Он кинулся к окну, и я едва успела перехватить его за локоть. Гермиона тоже не теряла времени и схватила его за предплечье. Вместе мы потянули его в укрытие, спрятавшись за самую большую из тыкв, роскошно возвышающуюся посреди разбросанных плодов. — Гарри, нельзя! — почти выкрикнула Гермиона, глаза её метались между окном и ним, будто она пыталась найти хоть одно разумное объяснение происходящему, которого не было. Я прижала его к тыкве и заставила себя посмотреть ему в глаза. Глаза, которые, несмотря на их голубизну, сейчас казались словно омутом гнева и боли. За его злостью скрывалась такая глубокая печаль, что я чуть не позволила себе утонуть в этом. — Послушай, Гарри, — прошептала я, ощущая, как мир вокруг замирает, — Мне тоже хочется изменить прошлое. Но мы не можем вмешиваться. Люди могут пострадать. На секунду перед моими глазами всплыл образ Сейджу, как далёкое, горькое воспоминание. Я сглотнула, гонимая мыслями о нём, но быстро отвела их в сторону, словно закрывая дверь в сердце. Гарри продолжал смотреть на меня, в его взгляде боролись гнев и сомнение. Я видела, как он разрывался между желанием отомстить и необходимостью остановиться. Его боль была такой ощутимой, что казалось, она могла разорвать его на части. И тут до нас отчётливее начали доноситься голоса. Мужские, холодные, полные авторитета. — Фадж идёт. А мы не уходим… — Гермиона нервно посмотрела в сторону окна Хагрида, и я почувствовала, как внутри меня снова нарастает волна тревоги, — Почему мы не выходим? С долей промедления она взяла в руки камень, который так и манил её к действию, как будто это был не просто камешек, а ключ к разгадке всех мировых тайн. Выдохнув, она прищурилась и, с выражением лица, достойным профессионального квиддичного отбивающего, метнула его прямо в окно. Звук был немедленным и вполне предсказуемым — что-то внутри хижины с грохотом разбилось. Пронеслась в моей голове мысль, ясная как день: если она разбила вазу... Следующий камень прилетел прямо в затылок Гарри, с такой точностью, что любой гоблин-снайпер мог бы гордиться. — Ай, больно! — Гарри схватился за голову, кряхтя, как будто его только что приложили древней реликвией, а не простым камнем.  — Прости, — быстро пробормотала Гермиона, явно не ожидая такого поворота событий. Я, не удержавшись, осторожно погладила его по голове, словно стараясь сгладить нанесённый ущерб. Но что-то подсказывало мне, что ни это, ни будущие походы к мадам Помфри тут не помогут. Гарри смущенно отвел глаза, гнев больше не застилал ему взор. Дамблдор и двое мужчин вошли в дом попутно разговаривая о каких-то цветах. — Мы выходим через заднюю дверь. Бежим, — воскликнула Гермиона, метнувшись в кусты. Мы рванули вглубь леса, прячась за деревьями с такой решимостью, как будто вся судьба волшебного мира зависела от нашего навыка маскировки. Притаившись за толстым стволом, я оглянулась на тыквы, за которыми укрывались наши прошлые версии. Тогда мне это не казалось безумием, но сейчас, я подглядывая за собой из кустов. Гермиона выглянула из-за дерева, окинув взглядом наши прошлые версии. — Это так мои волосы сзади выглядят? — тихо, но явно возмущённо прошептала она. — Ай! — я инстинктивно схватилась за ладонь, почувствовав жгучую боль, когда случайно скользнула рукой по шершавому стволу. И тут на дереве, прямо на том месте, где я дотронулась, возникли странные рубцы — будто дерево только что поцеловал разъярённый огнедышащий дракон. Я уставилась на свою руку, потом на дерево, потом снова на руку. Какого черта? — Всё в порядке? — спросил Гарри, подавшись вперёд, что, естественно, завершилось тем, что он наступил на сухую ветку. Треск ветки разнёсся, как мини-взрыв в тишине леса. Наши прошлые версии немедленно обернулись, и до меня дошло, что я тогда почувствовала. Мы замерли, вжавшись в дерево, и, дождавшись, когда они уйдут дальше, наконец направились к гиппогрифу, оставив за собой ещё больше вопросов, чем ответов. Я с Гарри медленно подходили к Клювокрылу. Вороны путались под ногами Гарри с такой наглостью, что казалось, будто они вот-вот потребуют расписку за каждый шаг, сделанный в их присутствии. Эти птицы обладали уникальной способностью выглядеть одновременно деловито и абсолютно бесцеремонно.  Они топтались возле его ботинок, словно у них была повестка дня, и каждое его движение воспринималось как личное оскорбление их вороним планам на вечер. Один особенно нахальный ворон даже бросил такой взгляд, будто ждал, что Гарри подаст ему заявление на разрешение двигаться дальше. Темноволосый топнул ногой, убавляю их наглость. Мы оба неспешно поклонились гиппогрифу. Надо сказать, у Гарри получилось на этот раз идеально — лучше, чем в день их первой встречи. Клювокрыл склонил свою могучую голову в ответ, и это означало, что все шло по плану. — У тебя всё выходит лучше, — заметила я с лёгкой улыбкой. — У меня есть прекрасный пример, — ответил Гарри, его губы чуть тронула улыбка, и, клянусь, на мгновение я потерялась в его взгляде. Эта улыбка, мягкая и теплая, словно летний вечер, заполнили меня странным ощущением, но безумно приятными. Гарри тем временем подошёл к цепи, прикреплённой к столбу, и с лёгкостью её снял. Он потянул за неё, как будто освобождал не магическое существо, а старого друга. — Так, Клювокрыл! Ты свободен! Пойдём с нами. Пошли, — он позвал, но слова ушли куда-то ему в перья. Так как животное не сдвинулась ни на дюйм. — Скорей! Пошли! — повторил Гарри с отчаянной попыткой придать своим словам хоть какой-то вес. Но гиппогриф стоял, как воплощение пассивного сопротивления. Неужели он не понимает, что мы его спасаем от верной смерти? Я присела возле него, вытянув здоровую руку. Да, было бы разумнее отойти, но в ситуации, когда разум явно отказывается принимать участие, действовать приходилось иначе. Упрашивать его — нет времени. Это опасно, но была не была, — мелькнуло у меня в голове, погладив его перья, и позволила тонким струйкам магии медленно проникнуть в тело зверя. Донести слова, которое он старательно игнорировал. Гиппогриф посмотрел на меня с неожиданной внимательностью, словно наконец задумался о том, что происходит. А затем резко поднялся, так что я едва не ахнула, захваченная его внезапным порывом. — Как ты это сделала? — Гарри глядел на меня, словно я только что заставила гиппогрифа танцевать вальс. — Магия, — бросила я невозмутимо, как будто это был мой повседневный ритуал. Хотя, надо признать, ощущалось это так, будто я заставила корабль взлететь. К нам подбежала Гермиона, увешанная тушами животных, как какая-то древняя охотница. — Это… зачем? — я подняла брови, бросив взгляд на мясной арсенал. — Его по дороге кормить, — кратко ответила Гермиона, как будто таскать за собой мешки с тушами — это неотъемлемая часть любой операции по спасению магических существ. Только мы стали осторожно уводить Клювокрыла прочь, как дверь хижины резко распахнулась. Из неё вышли Дамблдор, Министр, палач с топором и замыкающий Хагрид, который был мрачнее тучи. Мы замерли на месте, будто превратились в часть декорации. Дамблдор, к счастью, увлечённо вещал Фаджу что-то про цветы, указывая на поляну, противоположную нам.  — Дай бог здоровья тому, кто посадил эти цветы, — пробормотала Я себе под нос, глядя на странный способ отвлечения внимания. Я осторожно подтолкнула Гарри в бок. — Уходим, — шепнула я, надеясь, что он осознает всю глубину важности тихого отступления, пока Дамблдор продолжал свою лекцию о флоре и фауне. Мы рванули в глубь леса так быстро, как только позволяли наши ноги, а за нами по тропе тихо ковылял Клювокрыл, явно не торопясь, словно его освобождение было делом сугубо второстепенным. Наконец, остановились на небольшой поляне, с которой прекрасно просматривалась Гремучая ива, качающаяся на ветру, как фехтовальщик, которому не хватает оппонентов. Профессор Люпин поднял палочку, и она вспыхнула в сумерках дня. Несколько коротких слов — и ветви ивы замерли, словно кто-то сказал дереву, что настало время обеда и можно, наконец, перестать драться с собственными листьями. — Серьезно? Есть заклинания для усмирения этой зловредной ивы? — пробормотала я, прикидывая, сколько синяков я могла бы избежать, если бы знала об этом раньше. — И Снейп идёт, — прошептала Гермиона, всматриваясь в тень, где профессор пробирался сквозь ветви. В его тёмной мантии он сливался с ночным лесом так, что различить его было сложнее, чем найти иголку в стоге волшебных ёжиков. — Надо ждать, — мрачно заключил Гарри. Гермиона села рядом с Клювокрылом, который лениво терзал остатки туши, а мы с Гарри опустились у корней дерева. Тишина ненадолго воцарилась между нами, но я чувствовала, как в воздухе висит вопрос. — Может, расскажешь о… — Гарри неуверенно махнул рукой, как если бы пытался поймать невидимую тему разговора. Я бросила на него вопросительный взгляд, а потом быстро скользнула глазами по Гермионе, которая, казалось, занята налаживанием душевной связи с гиппогрифом, словно бы он был просто необычно пернатым щенком. — …о том щите? Как ты это сделала? — шепнул Гарри, понизив голос до такой степени, что его можно было бы принять за змеиную шипящую телеграмму. Я надеялась, что недавние события настолько его захватили, что вытеснили мой маленький секрет из его памяти. Но, увы, память у Гарри оказалась цепкой, как у гиппогрифа, если его не покормить вовремя. — Эм… — протянула я, нервно обдумывая, с чего бы начать. Как объяснить что-то, что сама до конца не понимала? В голову не пришло ни одной стоящей идеи, разве что сбежать вглубь леса и стать затворницей. Глубоко вздохнув, я подбирала слова, как если бы подбирала ключи к запертому сундуку, полному мозаичных головоломок и древних проклятий. — Я владею древней магией.