Наследие древних.

Я сочувствовала Хагриду. Он вырастил Клювокрыла, и я понимала, что значит потерять животное, которое было тебе дороже всего. Особенно тяжело осознавать, когда теряешь питомца, который вырос под твоей опекой и был верным другом. Вдвойне было жаль гиппогрифа, который не мог знать, что к нему подойдет поверивший в себя болван. Добравшись до своей комнаты, я с некой опаской посмотрела на кровать. Достав браслет из кармана, я положила его под подушку, надеясь, что так смогу поспать. И почти удалось… Лишь под утро тот же таинственный голос снова проскользнул в мой сон, мягко и настойчиво, как лёгкий шёпот ветра. Но прежде, чем я успела уловить его смысл, он также внезапно исчез, оставив за собой только эхо неразгаданной тайны. Первым уроком были прорицания, ведь что еще нужно после кошмаров? Правильно — заглянуть в будущее и увидеть их снова. Вместе с Гарри и Роном мы больше не разглядывали чаинки на дне чашек, а всматривались в глубины хрустального шара. Малфой, сидящий за столом выше меня, монотонно постукивал пальцами по дереву, лениво оглядывая класс. Я повернулась и бросила на него раздраженный взгляд. На его самодовольном лице появилась дерзкая ухмылка, и он продолжил стучать, теперь уже не отрывая взгляда от моих глаз. Я фыркнула и отвернулась, пытаясь сосредоточиться на хрустальном шаре перед собой. Но, как только я взглянула в него, в прозрачной глубине шара отразилась всё та же насмешливая улыбка блондина. — Выйдите за пределы разумного! — оповестила профессор Трелони, ее голос прозвучал загадочно и проникновенно. — Чтобы читать будущее по хрустальному шару, распахните внутреннее око. Попробуйте! Мой разум и так сейчас далёк от активности, так что выйти за его пределы мне не составит труда. Рон уже установил связь с «внутренним оком», мирно посапывая на одной руке, а Гарри, хотя и смотрел на хрустальный шар, казалось, видел что-то далеко за его пределами. В его глазах отражалась глубокая печаль; голубые, как затянутое облаками небо перед бурей, они были полны тихой тревоги. Не успела я спросить, что так расстроило Гарри, как к нам внезапно подскочила профессор Трелони — в своей привычной ауре легкой хаотичности, в больших очках и с таинственным блеском в глазах. — И что же у нас здесь? — прошелестела она с многозначительной интонацией, склонившись над столом. Гарри быстро моргнул, словно очнувшись от своих мыслей, и сделал вид, будто погружен в изучение глубин хрустального шара. Рон, стряхнув сон, поднял голову и тоже уставился на шар, будто ожидал от него услышать какую-то дурацкую шутку. — Честно говоря, мне сложно сконцентрироваться, — призналась я. Профессор Трелони посмотрела на меня с понимающей мягкостью в глазах, словно могла видеть нечто большее, чем просто мои слова. — Дорогая, позволь мне взглянуть на твою руку, — сказала она с легкой загадочностью в голосе. Я нерешительно протянула ей ладонь, ощущая легкий трепет.   — Вижу, твоё сердце в смятении, деточка, — тихо произнесла профессор Трелони, повернув мою руку под другим углом. Её глаза сузились, словно она видела нечто, скрытое от моего взгляда. — Двое людей окружают тебя, их судьбы переплетены с твоей так тесно, что ни разорвать, ни избежать этого уже нельзя. Гарри внезапно выпрямился, напряженно вслушиваясь в каждое слово. Малфой, который до этого момента казался совершенно безучастным, теперь не отрывал цепкого взгляда от моей руки, словно ожидал увидеть там нечто судьбоносное. Профессор Трелони заговорщически взглянула на меня, издав тихое хмыканье, и продолжила изучать мою ладонь, ее голос опустился до едва слышного шепота.   — Хм-м, за одним следует смерть, ее шаги неумолимы. На другим же нависла тьма, готовая его поглотить. Меня охватило беспокойство, словно невидимые оковы начали медленно сжимать грудь. Она подняла на меня свой пристальный взгляд. — У тебя две дороги, и только тебе решать, по какой из них идти. Ты можешь принести свет в их тьму или сама утонуть в этом мраке, но будь осторожна: твой выбор определит не только твою судьбу, но и судьбы других. Слова профессора резонировали внутри, заставляя сердце биться быстрее, а в голове вспыхнуло множество вопросов. Однако вместо ответов, всё больше охватывал страх перед будущим, которое казалось неумолимо близким. Она отпустила мою руку и, повернувшись к ребятам рядом со мной, мягко спросила: — Ну, как у вас дела с хрустальным шаром? — Какое зловещее предсказание, — прошептал Рон, стараясь не привлекать внимания. Гарри напрягся, его взгляд стал серьезным, в глазах мелькнула тень беспокойства, как будто слова Трелони запали ему в душу. Малфой же, напротив, не показывал явного волнения, но его глаза сузились, выдав легкое беспокойство. Вокруг него витала аура настороженности, словно он размышлял над услышанным, хотя его лицо по-прежнему сохраняло привычное самодовольство. Я разглядывала свою ладонь и обдумывала услышанное. Мне предстояло спасти двоих, но не стать жертвой самой. Может кто-нибудь меня спасет? Неожиданно  Гермиона подала голос, хотя я даже не заметила её присутствия. Я, конечно, не настолько измучена, чтобы не увидеть человека рядом, и ее появление застало меня врасплох.   — Можно я, — произнесла она, глядя на хрустальный шар. — Кажется, это грим, возможно… Профессор Трелони не встревожил и даже не удивил ответ. Она посмотрела на Гермиону с мягким укором, словно объясняя что-то ребёнку: — Эх, моя дорогая! Как только вы вошли в мой класс я уже знала, что вы не обладаете способностью к прорицанию, — женщина взяла ладонь Гермионы, как и мою, и указала куда-то. — Вот видите, вот. Вы такая юная… но сердце ваше не способно на любовь. Душа сухая, как страницы учебников, к которым вы привязаны навсегда, — она похлопала ее по руки в ободряющем жесте. Малфой злорадно усмехнулся, довольный услышанным. Оскорбленная Гермиона хмыкнула, и резко поднявшись, вырвала руку из ладони профессора. Она схватила сумку, не забыв уронить ни в чем не повинный хрустальный шар. — А что я такого сказала? — недоумевала профессор. — Ничего, профессор, — весело ответил блондин. Все занятие я была поглощена мыслями о предсказании. Теперь точно кошмаров не избежать. Как только урок закончился, я вздохнула с облегчением. Мимо прошел Малфой, в своей наглой манере кинул на меня надменный взгляд.   — Над тобой нависла тень, Стоун. У-у-у! — произнес он, протянув руки в мою сторону, будто собирался напугать, и, не дождавшись моей реакции, вышел из класса. — Придурок, — одновременно произнесли мы с Роном. Мы дружно рассмеялись, покидая класс. На лестнице я заметила, что хрустальный шар, сброшенный Гермионой, лежит на полу. Я направилась к нему, но Гарри уже опередил меня. — Надо отнести его, — сказал Гарри, осторожно поднимая шар. — Я не пойду, — с легким налетом тревоги произнес Рон.   — Я с тобой, Гарри, — откликнулась я, решительно шагая к нему. — Хорошо, увидимся, — попрощавшись с рыжеволосым, Гарри обернулся ко мне. — Пошли. Мы направились в кабинет, который без учеников казался ещё более загадочным и мрачным. Если бы не желание узнать больше о пророчестве, я бы не заглянула сюда вновь. Гарри поставил шар на подставку, а я разглядывала травы, дымящиеся возле стола. Запах был мне знаком, но я никак не могла вспомнить, откуда именно. Кажется, я была на грани осознания, но встревоженный голос Гарри прервал мои размышления. — Джессика, смотри, — проговорил он, указывая на хрустальный шар, который начал светиться золотым светом. В его глубине отразилось какое-то лицо, и мы наклонились ближе, намереваясь рассмотреть его получше. Шепот… Опять. По телу разом пробежали мурашки, воспоминания о кошмаре мелькнули перед глазами, как вспышки света. Но шепот был обращен не ко мне. Он повторял одно имя: Гарри Поттер. Профессор резко схватила Гарри за плечо. От неожиданности я подпрыгнула на месте, и мы почти одновременно развернулись. — Профессор Трелони? — осторожно произнёс Гарри. Не только я испугалась — Гарри тоже был напуган. Мне удалось сдержать крик, а его лицо побледнело. Женщина заговорила не своим привычным тоном — голос стал ниже и зловеще прозвучал в тишине. — Он вернется сегодня. Я схватила Гарри за руку, немного оттягивая его от профессора. Он прикрыл меня собой, вставая напротив предсказательницы. — Простите? — переспросил Гарри, глядя на неё в растерянности. — Сегодня тот, кто предал своих друзей и совершил убийство, освободится. Невинная кровь прольётся. Слуга и его хозяин — Тёмный Лорд — соединятся вно-о-о-овь! С каждым её словом мороз по коже становился всё сильнее, и я крепче прижалась к Гарри. Профессор наконец отпустила его плечо и закашлялась, снова возвращаясь к своему обычному состоянию. Мы с Гарри отступили на пару шагов, не сводя с нее глаз. — О! Простите. Я что-то сказала? — спросила она своим привычным тоном.   — Нет, — синхронно ответили мы с Гарри. — Ничего, — добавил он, схватив меня за руку и потянув к выходу. Гарри крепко держал меня за запястье, пока мы не покинули крыло здания. Я остановилась и слегка потянула его за рукав, заставляя остановиться. — Что это было? — спросила я, глядя ему в глаза. — Она говорила о Сириусе Блэке, да? — Да, возможно… — Гарри выглядел задумчивым, его взгляд метался, словно он пытался собрать воедино услышанное. Он медленно отпустил мою руку, опираясь на перила. Не сразу, но я тоже облокотилась на холодный камень. Мы стояли в пустом коридоре, ведущим в восточное крыло. Волнение окутывало меня, заставляя голову тяжелеть от гнетущих мыслей. — Тебе нужно быть осторожным, — с беспокойством сказала я, смотря на Гарри. Он лишь улыбнулся, но улыбка вышла вымученной, хотя в его сапфировых глазах мерцали огоньки благодарности. Наступила тишина, и каждый из нас погрузился в свои мысли. Мне так и не удалось спросить профессора о моем предсказании. Но возвращаться обратно не хотелось — я все еще была слишком напугана произошедшим. Почему в предсказаниях никогда не говорят что-то хорошее? Обязательно нужно пугать? Через какое-то время мы направились в гостиную Гриффиндора. По дороге Гарри рассказал, что профессор Люпин забрал у него Карту Мародёров после его ночной вылазки. Карту, конечно, жаль, но бродить по школе, когда за тобой гонится убийца, — для этого нужно быть либо бесконечно смелым, либо совершенно безрассудным.