Наследие древних.

В последнее время меня преследуют кошмары. Один и тот же сон возвращается снова и снова, как заезженная пластинка, которую невозможно остановить. Сегодняшняя ночь не была исключением. Я оказалась в длинном, мрачном коридоре, где стены, украшенные тяжелыми бархатными драпировками, будто дышали стариной. Викторианский стиль давил своим величием, а тусклые лампы, излучающие едва заметный свет, не могли прогнать густую тьму, скапливающиеся в углах. На стенах висели портреты, но сколько бы я ни старалась всмотреться в лица, они оставались смазанными, словно нарочно спрятанными от меня. И вдруг, сквозь давящий полумрак, я услышала голос. Низкий и тревожный, он доносился откуда-то из глубины коридора, но мне он был незнаком. Сначала тихий шёпот, затем всё более настойчивый,  словно притягивающий меня. Я шагнула вперёд, решив отыскать его источник, но с каждым шагом коридор становился всё длиннее и темнее. Внезапно передо мной возникла фигура в длинной чёрной мантии. Она медленно повернулась ко мне, и её лицо скрывала тень. Губы двигались, но слова казались приглушенными, совсем неразборчивыми как если бы я стояла под водой. Моя кожа покрылась мурашками. Хотелось закричать, но мое горло будто сдавило, и я была не в силах издать и звука. Я сделала шаг назад, но что-то крепко схватило меня за лодыжку. Лозы, грубые и шершавые, как старые корни деревьев, быстро обвивали мою ногу, таща меня вниз. Я упала, чувствуя, как холодный пол обжигает в мою кожу. Лозы, словно живые, продолжали своё движение, стремительно ползли вверх по моему телу, окутывая всё крепче. Я дергалась, стараясь освободиться, но они уже обвили моё горло, перекрывая дыхание. Воздух с каждым мгновением становился всё более скудным, и перед глазами заплясали черные пятна. Лежа на полу, я из последних сил пыталась вырваться, но удушье становилось невыносимым. И вдруг, сквозь тяжёлую тишину, я снова услышала тот голос — ближе и яснее, чем прежде. Он звал меня, и в его тоне звучало что-то знакомое, неуловимо важное. Но прежде чем я смогла понять смысл его слов, всё вокруг оборвалось, и я резко проснулась. Сделав судорожный вдох, я поняла, что вся была в холодном поту, а сердце бешено колотилось в груди. Пытаясь унять дрожь, я глубоко дышала, вспоминая мамины слова о лекарствах, которые могли бы помочь успокоиться. Мой взгляд упал на браслет, который лежал рядом. В тусклом свете луны он казался единственным источником тепла и уюта в этом холодном мире. Не задумываясь, я схватила его и прижала к груди, ощущая, как он согревает и успокаивает меня. Камни на браслете мерцали таинственным светом, наполняя меня странным чувством безопасности. Я снова погрузилась в сон, на этот раз спокойный и глубокий. Браслет стал моим талисманом, оплотом спасения в пучине кошмаров. Но однажды, в спешке, я забыла снять его утром... Я осознала это только на уроке истории магии, когда меня внезапно прервала Гермиона: — Красивый браслет, — сказала она, указывая на мое запястье, — Где-то я ужи видела этот дизайн, — задумчиво добавила девушка. Слова Гермионы словно прорвали какую-то невидимую пелену, и я, наконец, заметила холодное серебро, обвивающее мою руку. Как я могла забыть снять его? Осознание нахлынуло волной, заставив меня внутренне вздрогнуть. Ну, конечно, ты его видела, ведь пару месяцев назад этот браслет украшал запястье самого нахального блондина в Хогвартсе. — Это подарок? — не унималась Гермиона. А можно ли считать подарком то, что ты упросила? — Можно и так сказать, — отмахиваясь от ее вопроса, я быстро добавила: — Кстати, ты записала прошлый материал? Кажется, у меня пробелы. Как говорится, вспомни черта. Стоило мне перенаправить внимание Гермионы на урок, как я тут же почувствовала на себе пристальный взгляд серых глаз. Малфой уже заметил свой браслет на моем запястье, и в его глазах промелькнуло ярко выраженное самодовольство. Не желая поддаваться его влиянию, я скорчила ему гримасу и продолжила писать конспект, но в голове крутился один и тот же вопрос: почему именно его браслет помогает мне избавиться от кошмаров? За этот урок я успела сделать две вещи: во-первых, я осознала, насколько сильно убаюкивающие здешние занятия по истории магии. Во-вторых, я успела незаметно снять браслет и спрятать его в карман, стараясь, чтобы никто не заметил, особенно Малфой. Однако он, был внимателен, и я ощутила на себе его взор. Он заметил, что браслет исчез с моего запястья, и его глаза на мгновение прищурились, выдавая вспышку любопытства или, может быть, недовольства. Я сделала вид, что не замечаю его реакции, и сосредоточилась на конспекте. Но мысли упорно возвращались к моему кошмару. Я пыталась его проанализировать, понять скрытые смыслы, но всё оказалось тщетно. Этот загадочный голос не давал мне покоя, словно он знал что-то важное, что ускользало от моего сознания. В перерыве между занятиями я прогуливалась по школе, надеясь скрыться от гнетущих мыслей, которые не давали мне покоя. Кошмары изрядно вымотали меня, и я чувствовала себя изнуренной. Ко мне подошел обеспокоенный Гарри. — Ты выглядишь уставшей. Всё в порядке? — спросил он, и в его голосе звучало подлинное участие — Да, всё хорошо, — ответила я, но даже мне самой было сложно поверить в эти слова. — Держи, подкрепись, — сказал Гарри, протягивая печенье. — Последнее время ты плохо питаешься. Его забота удивила меня, но в то же время согрела душу. Так он заметил… — Спасибо, — сказала я, принимая угощение, и села на скамейку, принявшись жевать печенье.   Гарри присел рядом, его глаза были полны беспокойства. — Может, расскажешь, что случилось? — предложил он, посмотрев на меня. Мне захотелось выговориться именно ему. Я поведала Гарри о кошмарах, которые мучают меня. Он слушал, не перебивая, с удивительной внимательностью, и я чувствовала, как тяжесть, что давила на грудь, начинает отступать. Его свет мягко окутывал меня, заставляя тягостные мысли отступать. На их место пришло спокойствие, которого мне так не хватало в последнее время. Как иронично, я искала место, где могла бы спрятаться, а судьба подкинула человека, чей свет укрывает меня лучше любого убежища. Доев печеньку, я глубоко выдохнула и откинулась назад, опираясь головой о холодную стену позади. Гарри оставался рядом, и его присутствие приносило мне редкое чувство безопасности. — Может, стоит сходить к мадам Помфри? — предложил он, его голос был полон заботы. — Не стоит, ты лечишь лучше любого лекарства, — проговорила я со вздохом облегчения, и только спустя мгновение поняла, как двусмысленно прозвучали мои слова. Когда я посмотрела на Гарри, его уши покраснели от смущения. Это выглядело так мило, что я не смогла сдержать смех. — Твой свет — лучшее лекарство, — добавила я уже весёлым тоном, подаваясь вперёд и всматриваясь в его глаза. Два глубоких озера, где мерцали искорки… и что-то ещё, что я пока не могла понять. На мгновение между нами повисла тишина. Я ощущала, как его взгляд проникает в самую глубину моей души, и это почему-то не пугало, а скорее успокаивало. — Если так, то я рад, — тихо ответил Гарри с теплом и искренней чуткостью. Я благодарно улыбнулась, и, откинувшись назад, почувствовала, как напряжение медленно покидает меня. Гарри последовал моему примеру, сев рядом так, что его плечо почти касалось моего. Его свет был похож на теплое одеяло, мягко укрывающее от всех тревог и сомнений, и в этой тишине, под его защитой, я вдруг ощутила, как веки становятся тяжелыми, а голова медленно склоняется на его плечо. Спокойствие, такое редкое в последнее время, окутало меня, и я незаметно для себя начала погружаться в сладкий, безмятежный сон. Пробуждение было резким, словно кто-то щелкнул пальцами. Я моргнула несколько раз, пытаясь понять, где нахожусь. Мои глаза медленно привыкали к окружающему свету, и через мгновение я осознала, что всё ещё сижу на скамейке в коридоре. Голова покоилась на плече Гарри, который, как и прежде, был рядом. Он сидел неподвижно, казалось, его присутствие охраняло мой покой, и от этого мне становилось еще теплее на душе. Я осторожно выпрямилась, стараясь не потревожить его, и бросила взгляд на его лицо. Гарри выглядел задумчивым, но, заметив мое пробуждение, его глаза сверкнули мягким светом, а уголки губ слегка приподнялись в приветливой улыбке. В конце коридора послышались знакомые голоса Гермионы и Рона. Их спор был столь оживленным, что эхом отдавался в стенах. Мы с Гарри перекинулись короткими взглядами, и, не произнеся ни слова, направились им навстречу. — Прекрасный день! — заметила Гермиона с легкой иронией в голосе. — Отличный, если тебя не разорвали на кусочки, — мрачно подхватил Рон. Гермиона и Рон направились во двор школы, продолжая обмениваться колкими замечаниями. Я и Гарри молча последовали за ними, обменявшись быстрым взором, полным недоумения. — Что случилось? — спросила я, пытаясь понять, о чём идёт речь. — На кусочки? — переспросил Гарри, удивленно посмотрев на Рона. — О чём ты, Рон? — Рональд потерял свою крысу, — объяснила Гермиона с ноткой раздражения в голосе.   — Я ничего не терял! Твой кот её убил! — вспылил Рон, бросив на Гермиону сердитый взгляд. — Чепуха, — холодно отозвалась Гермиона, вскидывая подбородок. Рон обернулся к нам, его взгляд умоляюще метался между мной и Гарри. — Джессика, Гарри, вы же видели, как этот зверь всегда косился на неё? Бедная Короста... Мы с Гарри изумленно переглянулись, явно не зная, как реагировать на эту ситуацию. Гермиона и Рон, тем временем, шли впереди, продолжая спорить с прежним пылом. — Надо было лучше смотреть за своим любимцем, — язвительно заметила Гермиона. — Твой кот её убил! — настаивал Рон, уже почти крича. — Не убивал! — отрезала Гермиона. Мы с Гарри, шагая позади, держались на приличном расстоянии от них. Их перепалка была настолько бурной и громкой, что Рон, покраснев от негодования за своего питомца, размахивал руками и искал, куда бы деть свою ярость. Гермиона же оставалась спокойной, её выражение лица не изменилось, несмотря на шквал эмоций вокруг. Поглощенные их бесконечными спорами, мы решили сменить обстановку и навестить Хагрида. Было любопытно узнать, как обстоят дела у гиппогрифа. Мы нашли великана у озера, где он стоял по колено в воде, задумчиво бросая камни, которые плавно скользили по спокойной поверхности. — Как дела, Хагрид? — первой заговорила Гермиона, ее голос был полон сочувствия. — Как всё прошло? — добавила я, присев на камень рядом с Гарри, чувствуя, как тревога нарастает. Хагрид, тяжело вздохнув, кинул ещё один камень в озеро, и тот разбил водную гладь, расходясь кругами. — Ну, сначала члены комиссии пытались выяснить, что вы там делали, — начал он, его голос звучал устало. — Потом я взял слово и сказал, что Клювокрыл — хороший гиппогриф и всегда чистит перья. Но потом Люциус Малфой взялся за слово и такого наговорил… «Клювокрыл — опасное существо, которое никого не щадит!» На лице Хагрида отразилась глубокая печаль, его плечи сгорбились под тяжестью несправедливости, а в глазах можно было прочитать безысходность. — А потом? — спросила Гермиона, не скрывая волнения. — Потом Люциус потребовал самого худшего, — с трудом продолжил Хагрид. — Они тебя не уволят? — встревоженно спросил Рон, его голос дрогнул. — Нет, не уволят… — Хагрид бросил ещё один камень, на этот раз рука его задрожала. — Но Клювокрыла решено казнить... —с этими словами слезы горько потекли по его лицу.