Наследие древних.

После случившегося я в смятении покинула кабинет по Защите от Тёмных Искусств, но не только меня терзали гнетущие мысли. Гарри всю дорогу не проронил ни слова. Потянув его за рукав, я вынудила его остановиться и вынырнуть не из самых радушных мыслей. Я посмотрела в эти два океана, где волнами бились беспокойство с уверенностью, и сказала: — Страх — не порок. Он раскрывает тебе твои слабости. Познав их, человек становится не только сильнее, но и добрее, — сказала я больше себе, чем ему. На месте тревоги выросла надежда. Складка между бровей разгладилась, а взгляд снова приобрел искренний свет. И почему-то мне стало легче. Я всё ещё боялась, но страх уже не сковывал меня. Он открыл было рот в надежде что-то сказать, но я спешно его перебила: — Пошли быстрее, мы отстаем, — и быстрым шагом направилась к Рону и Гермионе. Мы дружной компанией отправились в своё крыло. Рон откашлялся, намереваясь сказать то, что беспокоило не только его одного. — Эм… А что это была за тень? — с тревогой спросил рыжеволосый. Гарри кинул на него слегка раздражённый и обеспокоенный взгляд. Гермиона лишь неодобрительно охнула, но в глазах виднелся интерес. Я выдохнула, понимая, что такой яркий или тёмный инцидент не пройдёт мимо. Но рассказывать про магию я боялась. И чтобы им не врать я сказала правду, ну часть правды. — Это то, из-за чего я покинула Японию, — тихо проговорила я. — То есть… — но Рону не позволили задать еще один вопрос. Легкий удар в бок от Гермионы и взгляд Гарри заставили его отбросить расспросы. Они понимали, что эта не та тема, о которой мне сейчас хотелось говорить. И я им была благодарна. Солнце перешагнуло линию горизонта, уступив место темному полотну. Я облегченно выдохнула, если каждый учебный день будет сопровождаться таким обилием экшена, боюсь, я буду похожа на вымученную панду. То же с синяками и желанием где-нибудь упасть и не шевелиться. Наконец моя голова коснулась подушки, и я закрыла глаза. Но моему мозгу не терпелось повторить все произошедшие события перед глазами. Как кинолента, они сменяли кадр за кадром, а навязчивые мысли устроили вечеринку в моей голове. Дошло до такого абсурда: а что было бы, если на Хогвартс напала гигантская сова с палочкой? Тогда палочка бы ей бесполезна — она не сможет сказать заклинания. А профессор Снейп умеет вязать? Если да, то это будет та ещё картина — угрюмый Снейп вяжет себе шарф. А что, если мандрагоры устроят концерт? Вот это точно будет мозговыносящее шоу. Мои любимые неадекватные мысли перед сном. Почему они активируются именно тогда, когда нужно спать? Такое ощущение, что кто-то намеренно врубает рычаг с надписью «лютый бред, который хранится у тебя в голове, и ждем моменты утопить тебя в нем». Я глубоко выдохнула и не заметила, как поток ереси унес меня в царство Морфея. Меня разбудил настойчивый свет, что так отчаянно бродил по моему лицу. Я зажмурилась, пытаясь спрятаться от утренних лучей, но поняла, что спать дальше нет смысла. День уже начался. Нас собрали возле входа в школу. Толпа стояла в жутком нетерпении, готовая вот-вот бросится и побежать. Мисс МакГонагалл, стоя рядом с Филчем на лестнице, уверенным голосом объявила: — Запомните. Визиты в Хогсмид — это ваша привилегия. Если ваше поведение будет отрицательно влиять на учёбу, вы будете лишены этой привилегии. Я отошла в дальний коридор. Разрешения от родителей еще не пришло, так что меня все равно не допустят. Я не была расстроена, наоборот, хотелось найти самое неприметное место и потренироваться, а то не хочется снести кому-то голову взмахом руки. Забрела в самую отдаленную часть школы, и моему взору открылся потрясающий вид на горы и раскинувшийся лес. Вдохнув чистый свежий воздух, я попыталась вспомнить наставления сенсея Танака. Он был единственным человеком, знавшим про мою силу, не считая директора. Нужно концентрироваться на внутренней энергии и направлять её через тело. Найти ту призрачную гармонию, что так давно меня покинула. Я закрыла глаза и медленно начала погружаться в состояние медитации. Слова учителя всплыли в сознании мягким, назидательным тоном: "Настоящая гармония — это согласие сердца, разума и души". Я почувствовала, как магия медленно растекается по венам, как её нити неторопливо окутывают меня, позволяя насладиться ласковыми прикосновениями. Но внезапно перед моими глазами вспыхнул образ тени, тянущей ко мне руки, и о былом спокойствии можно было забыть. Сердце забилось в надежде покинуть бренное тело, магия хлынула волной, обжигая пространство и оставляя после себя рубцы. Резко распахнув глаза, я попыталась успокоиться, сосредоточиться на чем угодно, только не на тени. Сзади послышались медленные шаги, я стремительно обернулась в страхе быть пойманной.  Но опасения быстро покинули меня. Перед до мной, заведя руки за спиной, стоял профессор Дамблдор. — Красивый вид, — сказал директор, смотря на действительно потрясающий пейзаж. — Природа — искусный художник. — Да… — выдохнула я, устремляя свой взор на горы. — Вы задумывались, почему птицы летают? — с легкой улыбкой спросил волшебник. От такого резкого поворота, я немного опешила и не сразу ответила. — Эм… Потому что у них есть крылья? — в сомнении сказала я. — Верно, — ответил Дамблдор с задумчивым видом. — Но не только поэтому. Птицы летают, потому что они верят в свой полет. А знаете почему они не боятся упасть? — Нет, — тихо произнесла я, смотря на волшебника. — Потому что они не задумываются о страхе. Вера в собственные возможности — это то, что позволяет нам преодолевать преграды. Это что, буревестник? — воскликнул Дамблдор, указывая куда-то. Я резко обернулась, но там ничего ни оказалось. И как я могла попасться на такой дешевый фокус? Я развернулась, намереваясь сказать, что это детский трюк. Но профессора не оказалось на месте, я хмыкнула себе под нос. После этого короткого, но важного разговора, я ощутила, как в душе загорается фитиль надежды, а тревога, смешанная со страхом, уступила место безмятежности. Родители были правы: он действительно мудрый человек. Его слова еще долго крутились в мой голове. Прогуливаясь по школе, я наткнулась на Гарри, сидящего с грустным видом на скамейке. Значит, он тоже не смог пойти в Хогсмид. В голове родилась интереснейшая мысль. Я подкралась сзади и резко схватила его за плечо. — Бу-у-у! Он вздрогнул и резко вскочил на ноги, очки немного сползли на переносицу. Гарри оглянулся и встретился со мной взглядом, на его лице отразилось мгновение удивления. Мой смех разнесся по открытому пространству. Темноволосый парень улыбнулся, расслабившись. — Ты меня напугала, — сказал Гарри, садясь обратно на скамейку. — Почему ты не в Хогсмиде? — Разрешение еще не привезли, — усаживаясь рядом с ним, ответила я. — Я так понимаю, тебе его не дали? — Угу, — угрюмо отозвался Гарри, смотря куда-то вдаль. Чтобы отвлечь его от грустных мыслей, мне пришла в голову идея спросить про свет. Вот только как задать вопрос так, чтобы не выглядеть умалишенной? Несмело я начала: — Ты знаешь про твой… Как же сказать про свет, который чувствую только я? — Про... твою ауру? — нерешительно проговорила я. Что за бред я несу?! Он посмотрел на меня с откровенным недоумением. Я бы тоже так смотрела, но еще посоветовала бы принести смирительную рубашку. Гарри с минуту ничего не говорил. Я чувствовала себя полной дурой. Сглотнув и, попыталась сказать, чтоб он не парился. Но меня остановил его серьезный тон. — Ты про то, что оставила мне мама? И тут меня осенило, почему я раньше не догадалась? Ведь знала его историю. Этот свет — это сила материнской любви. Такой светлой и искренней силой может обладать только мать, защищающая своего ребенка. Гарри внимательно наблюдал за мной, как мои брови поднимаются, как рот слегка приоткрыт, как удивления сменяется пониманием. — Точно! — сказал я, громко и быстро. Но тут же сбросила рвение, вспомнив, что это может ранить его. — Так ты можешь его чувствовать? — удивленно спросил Гарри. — Я намного чувствительнее, чем ты думаешь, — ответила я. Как двусмысленно это прозвучало. — Так вот почему ты странно реагировала на наше прикосновения, — сказал Гарри, его голос звучал с ноткой удивления и осознания. Боже, по моему лицу так легко было понять, что я думала?! — Просто не каждый день видишь, как кто-то светится в прямом смысле, — заметила я. Он искренне рассмеялся, а грусть, что была его частым гостем сегодня, покинула его. Далее мы непринужденно беседовали, я рассказала несколько забавных историй из моей жизни. Например, что я умею ездить на велосипеде, да-да, представьте себе. Когда мы с мамой гуляли по парку, я увидела, как мальчик рассекает пространство на двухколесном изобретении магглов, и загорелась идеей научиться ездить. Мне купили велосипед, он достался мне через кровь, пот и несколько оживлённых дискуссий с бабушкой, которая, в отличие от моих родителей, была против этой затеи. Аргументировала своё недовольство только одной фразой: "На кой тебе велосипед, если будешь летать на метле?" Но мой аргумент нельзя было крыть: "Надо!" Я упорно стояла на своём, пока она не сдалась и сама не купила мне велик. Я так гордилась собой, что смогла одержать победу, над как папа говорил, "гестапо", что меня можно было вместо лампочки ставить. Но тут не обошлось без подвоха, она купила велик без боковых колесиков. Так что я падала больше раз чем, шерсти у нашего облезлого кота. Набив себе не один синяк, я все же научилась ездить. И намерено наворачивала круги перед окном бабушки, на что она мне говорила: «упертая как мать!» Но в глазах виднелась гордость. Она была суровой женщиной, а после смерти дедушки так вообще закрылась в себе. Стала больше сил и времени отдавать семье, дому. Но я знала, что это ее способ пережить потерю. Теперь каждое лето я катаюсь на велосипеде. Если мне захочется очистить мысли, то мой железный конь всегда со мной. Время за разговором пролетело незаметно, с Гарри мне действительно приятно проводить время, такое редко случалось в прошлой школе. Эти простые разговоры приносили больше уюта, чем одеяло в холодную ночь. Хогвартс начали заполнять оживленный голоса других учеников.