Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      …Но не успел Северус опустить ногу, как я схватил его за локоть и дёрнул за собой, сам делая широкий шаг назад. Получилось, что я одновременно и развернул его к себе лицом, и оттащил от водо-жижи, которая, как мне показалось, всколыхнулась и хлюпнула с отчётливо различимым разочарованием. — Э, нет! Стоп-стоп-стоп! Подожди-ка, Сев. Ты куда это собрался?       Я частил так же, как частило моё сердце, колотясь где-то в горле от страха, вызванного чужими столь решительными, но явно не самыми обдуманными действиями. — Что значит «куда собрался»? Туда.       Северус ткнул пальцем себе за плечо, куда-то в маслянисто поблескивающее в темноте озеро. — И зачем же тебе «туда»?       Вкрадчиво и почти ласково спросил я его, уже совладав с первым испугом и готовясь приводить аргументированные доводы в споре, который сейчас последует. А чтобы быть уверенным, что спор последует, и фамилию Трелони иметь не надо, достаточно быть хотя бы шапочно знакомым с Северусом Снейпом. — Что значит «зачем»? Решили — делаем. Мы нахуя сюда припёрлись, позволь спросить?       Отмазался ответил он вопросом на вопрос. Северус стоял задрав подбородок и аж ногой притопывал, то есть всем своим видом выражал нетерпение. По одной только его позе было понятно, что ответа он явно не ждёт, а просто жаждет перейти к активным действиям. Но с ответами у меня трудностей не было, так что придётся ему меня выслушать: — Ты и сам отлично знаешь, зачем мы сюда, как ты выразился, «припёрлись», Сев! Но…       Договорить он мне не дал, прервав мою размеренную нотацию достаточно агрессивным высказыванием: — Знаю! Я — знаю. Потому и спрошу: в чём твоя проблема? Ты ведь тоже всё прекрасно знаешь.       Он смотрел мне в лицо требовательно. Глаза — широко распахнуты, и мне даже в достаточно скудном освещении пещеры было видно, что тёмная радужка затоплена ещё более тёмным зрачком. Губы плотно сжаты. Тонкие ноздри трепещут. Ни дать ни взять — голодный хищник, уловивший запах сладкой дичи.       Вот и про кого из нас двоих поговорка: сколько волка не корми, он всё равно в лес смотрит? Волк я, а в метафорический лес тянет его. Что это? Извечная мужская жажда сражений и самоутверждения? Не думал я, что обычно сдержанному и здравомыслящему Северусу это свойственно, да ещё и в таком объёме. Я, честно говоря, во всей этой затее сильно рассчитывал именно на его хладнокровие. А что в итоге? А в итоге мой зельевар сейчас адреналином так залит, что тот аж в глазах у него плещется. Согласиться на не особенно опасную — пусть даже и не слишком хорошо продуманную — аферу с выгулом дракона до ближайшей пещеры с инферналами — это одно. А на драйве лезть к этим инферналам в озеро — это совсем другое! Уровень опасности возрастает многократно! Но запал у Северуса по приходу к озеру не потух, а наоборот! Словно уже подгорать где-то начало.       Ну, Северус, ну, мой «мудрый» ворон… Ну я тебе сейчас устрою разбор полётов!       Ну я и устроил. Попытался, по крайней мере. — Я понимаю, Сев, что лучшая защита — это нападение. Но со мной такое не выгорит. Ты говоришь моя? Моя «проблема»? Ты уверен? Ты сам себя слышишь?       Но хотя первая его попытка продавить с наскока моё разумное сопротивление его самоубийственному порыву не выгорела, он тут же попробовал ещё раз, пытаясь задеть меня за живое и увести разговор в сторону: — Я — себя? Нет. Себя — не слышу. Потому что я не болтаю, а делаю! А вот ты — болтаешь. Стоишь и пиздишь почём зря. Пусти меня, и давай мы уже сделаем как решили!       Северус с силой рванул свою руку из моей хватки — Ну попытался… — но я не стал удерживать, а просто разжал пальцы, чем очень его удивил и отвлёк на долю секунды. Сам же я тем временем в два шага оказался у него за спиной, чуть присел, сомкнул кольцо рук поверх его предплечий и, приподняв, просто-напросто потащил подальше от кромки стрёмной воды.       Надеюсь, он не настолько хочет «искупаться», что сейчас врежет мне каблуком по голени. С таким рифлением подошвы, как у его бот… Могу и не удержать.       Но Северус, к счастью, столь радикальных мер по собственному освобождению предпринимать не стал. Видать, ещё не совсем в режим берсерка вошёл. Поэтому я даже смог на ходу прошипеть Гору: — Гор, прошу прощения за задержку, но нам надо кое-что обсудить! — Гор понимать человек. Человек человека хотеть стать чужая добыча. Человек человека — иметь пустую голову на тощей волосатой шее. — Типа того, мой понимающий товарищ.       И я потащил дальше чуть притихшего в моих руках от звуков парслтанга Северуса, а Гор плюхнулся бронированной жопой на гальку, слегка сотряся своим весом почву у меня под ногами.

***

      Поставив свою раздражённо пыхтящую ношу на невысокий плоский валун, я разжал объятья — хотя скорее тиски — обогнул его, опять становясь лицом к лицу, и снова попробовал заставить этого адреналинового наркомана прислушаться к голосу разума в моём лице: — «Как решили», говоришь? Но «мы» не решали, Сев. Именно «мы» не решали. Ты сам всё за нас обоих решил. Меня ты не то что не спросил, ты просто даже не соизволил поставить меня в известность о том, что собираешься предпринять. Ты сам всё решил и теперь прёшься в смертельную ловушку. Ничего тебя в этом не смущает?       К концу своей тирады я уже достаточно себя накрутил, чтобы сменить вкрадчивый тон на суровый. Северус молча — пока молча — слушал меня, сложив руки на груди, стиснув зубы до желваков на челюсти и сердито прищурившись.       Гор, единственное, кроме меня, разумное деликатное существо, так же молча пыхтел дымом в сторонке, созерцая озёрную гладь. Мог бы, так наверняка ещё и «блинчики» пускал бы, пока мы высирались друг на друга. Точнее, «высирался» — а если ещё точнее, то «усирался» — один я, приводя вполне разумные доводы. Северус же так и стоял, словно памятник какому-нибудь полководцу или монарху: непоколебимый, бесстрастный, суровый.       Типа, блядь, ни в чём не виноватый, ага!       Когда я высказался, он только покачал головой и, прикрыв глаза своей изящной, но сильной кистью, ругнулся сквозь зубы: — Дамблдора тебе в постель!       Я искренне не понял его реакции. Многого я ожидал в ответ, но уж не такого. — Чё?.. Ты же знаешь, что он не педик…       Пробормотал я самокритично. Северус не преминул тут же возвести мою самокритику в абсолют: — Так и ты не мужик. Ты даже не девчонка! Ты сейчас ведёшь себя как баба.       Желаешь подискутировать? Пожалуйста! Хочешь оскорблениями отвлечь меня от обсуждения своего поступка? Не выйдет! Я понял, что ты пытаешься провернуть, и я не позволю тебе втянуть меня в ссору, отвлекая от главного, от помощи тебе, мой милый, в осознании степени дурости твоего порыва влезть в эту сомнительную жидкость.       Это я столько всего подумал про себя, но высказался весьма кратко: — Почему? Аргументируй.       Ну он и аргументировал: — Да потому, что только бабы начинают выяснять отношения в самый неподходящий момент! А сейчас момент — самый неподходящий!       Теперь Северус отчитывал меня — Пытался… — на повышенных тонах, а я стоял молча, застыв каменным изваянием, совсем как он буквально минуту назад.       Терпение моё кончилось в тот момент, когда он передразнил меня противно писклявым голосом: — «Мы не решали!» «Ты сам всё за нас обоих решил!»       Я прищурился и строго переспросил, не поддаваясь на его провокацию: — А что, нет? Действительно, ты мне даже слова не сказал, а просто рванул в это чудо-озеро.       Но похоже, риска и приключений моему зельевару сегодня хотелось слишком сильно, раз он продолжил отстаивать свою в корне неверную точку зрения на произошедшее. Очевидно, напрасно я рассчитывал вывести его из, что называется, штопора. Северус, похоже, был уже весь там, в пылу сражения с инферналами.       Отвратительное состояние перед серьёзным боем!       И этот адреналиновый маньяк продолжал ёрничать, заводя сам себя, уже не имея сил остановиться: — А что тут, блядь, решать-то? Сделать шаг в воду и убежать побыстрее? Охуеть как много нужно для этого решать! Давай, блядь, порешаем! Гарри, ты согласен на то, что я сейчас сделаю шаг от берега? Может, ещё и протокол заседания подпишем?!       И вот тут я действительно разозлился и высказался жёстко: — Не передёргивай. И я не согласен!       Северус замер, словно влетев в стену на полном ходу. Подобного тона в свой адрес он никогда от меня не слышал. Кажется, это слегка его отрезвило. Он растерянно моргнул. Ещё раз… Огляделся. Опустил голову и спрыгнул с валуна. Я решил ковать железо, пока горячо: — Душа моя, я не согласен с тем, что опасные для тебя решения ты принимаешь сиюсекундно и не советуясь со мной. Тем более, Сев, ты явно не в самом трезвом состоянии рассудка. Нельзя сломя голову нестись в неизведанное и опасное место, принимая это решение под влиянием адреналина. Я понимаю, что тебе скучно живётся сейчас: одни интриги и никакой работы «в поле». Ты много тренируешься, ощущаешь себя сильным, но некуда применить эту силу. Но…       Я просто покачал головой. Северус слушал меня, и я решил использовать главный калибр: — В конце концов, страдает не тот, кто погиб, а тот, кто остался в живых. Не думаешь о себе, подумай обо мне.       Насколько я мог судить по внешнему виду и поведению, после моих достаточно жестоких слов с него наконец-то схлынула пелена азарта и нездорового возбуждения. Теперь можно было надеяться, что он воспримет мои претензии в правильном ключе.       Я попытался подойти к нему, но каждый раз, как я делал шаг вперёд, Северус отшагивал назад. Мой мозг быстро провёл параллели, и я начал именно с «шагов»: — Вот просто подумай. А если мало было бы одного шага? Ты успокоился бы? Сомневаюсь. В таком состоянии ты попёрся бы дальше. А что потом? Как тебя оттуда вытаскивать? Ты подумал? У нас не было ни малейшей договорённости, как действовать в этой ситуации. Да, шпион всегда работает один, ты так привык. Но это неправильно, соваться на адреналине во всякие ситуации, не обсудив с напарником схему действий. А если ты… Не знаю… Ногу подвернул бы? А если мертвяки эти совершенно незаметно могут подплывать? А вдруг там яма на дне? А вдруг это вообще не вода?!       Привёл я свой последний аргумент и наконец услышал ответ: — Да я тебе и так скажу, что это не вода. Это жидкое дерьмо с падалью. Боишься, что я провоняю?       Последнюю фразу Северус произносил уже с ухмылкой.       Ну да, извиняться — это не для нас. Ведь понимает, засранец мой, что кругом неправ, но переводит тему. Ну ладно. Я подожду…       А пока я принял предложенную им линию поведения — сделать вид, что этой размолвки и не было, что никто тут не собирался с бешеными глазами нырять к мертвякам на голом кураже. Я поддержал пикировку: — Конечно боюсь. Я тебе такую ванную дома забацал, а ты в какую-то лужу с… Как там? А! В лужу с «дерьмом и падалью» лезешь.       Я повторил свою попытку подойти, и на этот раз он смиренно позволил мне себя обнять. Я пробурчал ему куда-то в волосы за ухом: — Не этого я боюсь. А вдруг там правда не вода, а… Вдруг это нефть? Нам мертвяков жечь надо, а ты тоже весь в этой дряни. И что бы мы тогда делали?       Окончательно расслабившийся в моих руках Северус усмехнулся: — Ну уж тут ты переборщил. Откуда здесь нефти-то взяться?       Я удивился: — Как «откуда»? Но ведь на побережье Британии есть нефть! Я точно знаю! Я в начальной школе полезные ископаемые проходил!       Северус вполне по-доброму рассмеялся, уже без того едкого сарказма, что так и капал кислотой с его языка под воздействием адреналина: — Ой, я не могу, в начальной школе он проходил…       Но я не сдавался: — Ну а вдруг? Ты на эту жижу посмотри только! Это же точно не вода. — Но и не нефть.       Твёрдо заявил он и, слегка оттолкнувшись от моей груди обеими руками, снова сделал шаг назад. Я шагнул следом, продолжая наш странный вальс: — Ты уверен? — Уверен.       Усмехнулся Северус, делая ещё шаг от меня. Но я не отставал. Я шёл на него и доставал вопросами: — Почему? — Потому. Нефть всегда пахнет. Вот тебе здесь пахнет нефтью?       Спросил он, даже не пряча хитрую ухмылку. Я пожал плечами и расписался в собственном незнании:       Пусть поухмыляется, лишь бы к мертвякам не лез без подготовки. — Может, и пахнет, просто я об этом не знаю. А как она должна пахнуть? — А что? Об этом вам в начальной школе не рассказывали?       Ехидно изогнул он бровь, а я просто помотал головой. Он ещё шагнул назад, аккуратно, но быстро прощупывая почву под ногами на предмет неожиданных препятствий: — Ууу, неуч. Серой. Нефть, в основном, пахнет серой. Реже её запах напоминает бензин и прочие продукты нефтеперегонки. Но всегда это тяжёлые химические запахи. Или сера.       Я совсем не хотел показаться ему ещё глупее и зануднее, чем уже показал себя только что, но и не уточнить не мог: — А как пахнет сера? — Ууу! Неуч!       По-доброму пожурил он меня и снова осторожно шагнул назад. — Ты уже говорил. Повторяешься.       Отшутился я в ответ, делая пару крошечных шажков к нему, и сразу же пожаловался: — Ну вот как-то не приходилось мне во всех моих жизнях с нефтью сталкиваться. Сееев, скажи мне!       Я снова шагнул к нему. Таким образом мы уже достаточно далеко «отвальсировали» от того места на берегу, где остался ждать нас Гор. — Да скажу конечно. Сера пахнет тухлятиной. Вот тебе пахнет здесь тухлятиной?       И он выжидательно глянул на меня уже вполне нормального размера зрачками. Я старательно принюхался: тухлятиной не пахло, хотя должно было бы, учитывая обилие несвежего мяса, десятилетиями «хранившегося» — Или «обитавшего»? — в этом озере. — Ну… Нет. Только затхлым. Сыростью, плесенью, немножко водорослями… Всякое такое.       Признал наконец я очевидный — точнее носонюхный — факт. — Ну вот. Видишь?       Северус выразительно приподнял брови, прикрывая на миг глаза, и дёрнул плечом, отворачиваясь от меня и уже целенаправленно подходя к очередному валуну, крупнее того, на котором я заставил его в позе памятника ждать, пока схлынет драйв. — Это потому, что нефти здесь нет.       Подвёл итог он. — Ты уверен?       Всё-таки осмелился спросить я в последний — Честно-честно! — раз, скорчив максимально умильную рожу, чтобы он сразу же простил моё занудство.       Уже опять слегка раздражённый Северус вспрыгнул на камень и, воздев руки к потолку, «прокричал» шёпотом: — Да, я уверен! Нет здесь никакой нефти!       И опустив руки, сказал уже нормальным тоном: — Да успокойся же ты наконец! Вся нефть Британии — в Северном море.       Я опешил: — Ну так а мы где?       Он вздохнул и покачал головой: — Нет… Ну и неуч же мне достался! — Ну что сразу «неуч»… Я волнуюсь за тебя, а ты…       Забормотал я, пытаясь быстренько прикинуть про себя, где же ещё мы сейчас можем быть и как бы мне угадать. Но мой зельевар не дал своему неучу пасть в глубины словоблудия, оборвав решительно мой лепет: — Гарри! Давай мы сейчас сделаем уже, нахрен, всё то, что собирались! А потом, вечером, когда мы будем отмываться и пить вино в обустроенной тобой шикарной ванной, я расскажу тебе всё, что ты пожелаешь узнать: и где мы с тобой сейчас географически находимся; и почему я уверен, что мы не на побережье Сверного моря; и почему я уверен, что в озере не нефть; и почему… Не знаю, что ещё. Всё расскажу!       Раздражённо пригрозил пообещал он мне. — Точно?       Позволил себе усомниться я, но Северус заверил меня, слезая с камня: — Абсолютно! — Ну лааадно…       Протянул недоверчиво я и тут же, кривляясь, всплеснул руками: — Ух и умеешь же ты уговаривать, душа моя! Конечно-конечно! Мы всё обсудим дома: географию, геологию, историю, мать её ети! Но кое-что мы обсудим прямо сейчас, пока тебя опять не накрыло, мой тайный гриффиндорец, и ты не побежал опять нырять в дерьмо. Во всех смыслах. И впредь, Северус, я настаиваю! Мы всегда! Слышишь меня? Всегда! Будем заранее обсуждать наши действия в экстренной ситуации. Равноправие, слышал слово такое?       Как он сморщился, это надо было видеть! Но спустя полминуты тишины, с трудом, честно говоря, выдержанных мной, он проскрипел: — Извини. Ты полностью прав. Я… я поддался возбуждению момента. Не продумал отступление, пренебрёг мнением напарника. Но вечером я попытаюсь оправдаться. И нет! Не вот так, как ты сейчас подумал! А приведу доводы в свою защиту. — Хорошо.       Согласился я на «доводы», про себя крепко рассчитывая и на иные оправдания, пусть и тоже приносимые в устной форме.

***

      Пока шли обратно к заскучавшему дракону, мы быстро обсудили порядок действий на случай возникновения проблем с обитателями озера. Решили, что обвяжем Северуса верёвкой, чтобы я мог вытащить его, если он там — Не дай бог! — застрянет, провалится в подводную яму или ещё что-нибудь. — Ну неужели сложно было сразу поговорить?       Ворчал я, наколдовывая верёвку. И тут у меня возник ещё один весьма разумный вопрос, который я и поспешил озвучить: — Сев, а ты не скажешь мне, почему в озеро должен лезть именно ты? Я понял, почему ты сделал это. Потому, что тебе страсть как захотелось рискнуть собой и нарваться на неприятности, опробовать свои новые возможности и ввязаться в мордобой. Но это был азарт, а не расчёт…       Он перебил меня: — Ты неправ. Нет, в той части, где про азарт, — прав. А про расчёт — нет. Я в ванне, с вином объясню, хорошо? А то мы точно до утра тут проторчим. — «В ванне с вином», говоришь…       Нарочито мечтательно протянул я, делая верёвку потолще и проверяя на крепость, а Северус усмехнулся: — Ну чего к словам придираешься? Всё ведь понял!       Я согласно кивнул, удлинняя верёвку в два раза и снова пробуя своё изделие на разрыв: — Понял, понял. Просто так прозвучало заманчиво… Я запомню. Хорошо. Согласен. Объяснишь потом. «Торчать до утра» в горячем бассейне, с тобой под боком… Ммм! Это куда лучше, чем в этой… этой адовой луже.       Согласился я, наматывая ему на пояс верёвку в несколько витков и пытаясь сделать нечто наподобие альпинистской обвязки.       Не знаю, как это правильно называется. — Эй, Волчонок, мы пока ещё не в бассейне и даже не дома! Ты куда там полез?       Искренне заинтересовался Северус, когда я присел перед ним на корточки и попытался протянуть верёвку у него между ног. — Надо так сделать, я по телеку как-то раз, давно, видел. Ну чтобы тебе не было больно, если тащить придётся. Альпинисты так делают, чтобы нагрузку от рывка распределять. — Ты думаешь, если мне яйца этой верёвкой пережмёт, то мне не больно будет, что ли?       Полушутя возмутился он. — Ой всё! Молчи уже, шутник! Расставь ноги пошире, я тебе на ногах петли закреплю… Будет он тут умничать…       Ворчал я, закрепляя витки верёвки узлами.       За моей спиной, там, где занял позицию Гор, раздалось шумное копошение и шуршание гальки. Оглянувшись, я получил уникальную возможность наблюдать смущённого дракона. Тот от нас отвернулся. Естественно, отвернувшись, оказался к нам жо… хвостом. Но, видимо, предпринятого Гору показалось недостаточно, и тот попытался не только не смотреть, но ещё и не слушать. И захотел прикрыть уши, сунув голову под крыло. Но крыло дракона жёсткое. Поэтому крупная голова с шипами и рожками просто оттопырила кожистую перепонку. Если бы Гор при этом стоял к нам по-прежнему лиц… мордой, то да, тогда бы он ничего не видел. Но так как он предварительно отвернулся…       В общем, получилось крайне забавно: из-под неплотно прижатого к боку перепончатого драконьего крыла, из густой темноты под ним, на нас смотрели два алых, светящихся в этой самой темноте глаза. — Вот же ж!.. Вуайерист без опыта!..       Пробормотал я в растерянности. — Вставай с колен, не доводи животное.       Пропыхтел Северус, пытаясь скрыть смех. — Но надо ведь… Чтоб всё как следует…       Попытался возразить я, но без огонька. Сам понимал избыточность подобных приготовлений. — Перестань, Волчонок, тут тащить-то, если что, пару ярдов всего. Вставай. Давай уже… Пошёл я.       Он потянул меня за руку, поднимая и вручая мне конец верёвки. — Погоди! Я сейчас… Вот!       Я быстро завязал свободный конец верёвки петлёй и натянул себе на руку, над локтем. А кистью перехватил верёвку ниже и намотал пару раз на кулак. — Вот. Теперь точно не упущу.       Северус только фыркнул на это и заметил: — Вот только представь, как мы глупо будем выглядеть, если ничего из этого не пригодится? — Ничего-ничего. Лучше пере…       Привычно начал я, но был перебит: — Да-да, я помню твою любимую поговорку: лучше перебздеть, чем недобдить.       Я назидательно воздел указательный палец: — Именно! Ну всё вроде?..       Я осмотрел нас. — Да точно всё!       Опять фыркнул Северус и подёргал на пробу за верёвку. Вроде бы и правда откладывать дальше было некуда. Я риторически спросил: — Ну, погнали? — Погнали!       Согласился он, а я тут же вспомнил, что «гнать» рано ещё: — Стопэ! «Пузырь» обнови! — Точно!       Шлёпнул себе по лбу Северус и наколдовал мне и себе по свежему заклинанию головного пузыря. Ему оно вдвойне может пригодиться, не только от вони, но и если вдруг нырнёт ненароком в водо-жижу. — Теперь вроде всё…       Выдохнул я, а он согласно кивнул и принялся натягивать защитные перчатки. — Вот это я сейчас не понял… Почему у тебя варежки есть, а у меня нет?       С непониманием и завистью в голосе поинтересовался я, костеря себя про себя… В общем, ругая собственную безалаберность на чём свет стоит. Северус только пожал плечами, застёгивая рукава кожаной куртки поверх перчаток: — Я зельевар. У нас это что-то навроде профдеформации. Мы всегда с собой перчатки таскаем, мало ли что и где найти полезное можно. А ты привык небось всю зиму без перчаток бегать. Вот и сработал стереотип мышления. — Ну да…       Протянул я и додумался попросить: — Слушай, Сев, наколдуй мне хоть какие-нибудь. Не дай бог что — сотру же руки в мясо.       Он потянулся за палочкой и заодно поругал меня: — Вот где так ты умный, а где… Ты же понимаешь, что они будут просто кожаные, не зачарованные? — Понимаю конечно! Но хоть такие.       Через минуту я уже шевелил на пробу пальцами в новых перчатках грубой свиной кожи, трансфигурированных из гальки: — Ничё так. Жёстко, но в целом удобненько.       Я забрал себе палочку Северуса, чтобы тот не сломал и не утопил инструмент. Спрятал в нагрудный карман с расширением пространства. Заново обмотал ладонь верёвкой, уже поверх перчаток. Глянул в любимое лицо и выдохнул: — Ну теперь точно всё. Погнали!       И я повернулся к уже возвратившемуся на исходные позиции дракону: — Гор, прости за задержку, мы готовы!       Мелькнул ещё в моём похотливом умишке вопросик: занимаются ли дракон с василиском оральными ласками? И мелькнул даже довод в пользу положительного ответа:       Ну смутился же Гор чего-то, увидев меня, сидящего на корточках перед Северусом? Значит, догадался, что я мог бы делать в такой позе…       Но потом Гор вдохнул поглубже и вытянул шею в сторону озера, а Северус — Дубль два за сегодня! — шагнул в жижу…

***

      Мокрые, грязные, воняющие, закопчённые…       Теперь мы сидели над обрывом вдвоём, как вроде бы совсем недавно — А кажется, будто в другой жизни! — сидел я, и пытались надышаться чистым воздухом с лёгким медовым ароматом. В небе уже зажглись первые звёзды… Да, думаю, и вторые, и третьи тоже уже и зажглись, и вовсю сияли на небосклоне, всё-таки времени мы в этой пещере проторчали немало.       А уж сколько мы там оставили нервных клеток! Слава богу — живы! Он жив. Ну и я. Хотя что мне сделается?       Я вздрогнул… Да что там «вздрогнул»! передёрнулся всем телом, будто схватился за оголённый высоковольтный провод, только вони палёного не хватает…       Хотя почему «не хватает»? Воняет ещё как!       Мы молчали. Просто смотрели друг на друга. Просто ждали, пока тела покинет дрожь отходняка и заодно послеоргазменная вялость.       Но обо всём по порядку…

***

      В принципе, всё прошло очень быстро и штатно, если, конечно, можно так сказать о сжигании инферналов разумным драконом. Но на самом деле мы куда дольше возились с перепрятыванием лодки и промыванием мозгов Северусу, на предмет выполаскивания оттуда лишнего адреналина. А может, так только показалось, потому что в процессе некогда было размышлять вообще, нужно было только помнить, что нельзя ни попасть в склизкие руки мертвяков, ни подставиться под лавину драконьего пламени.       Как только Северус сделал первый шаг с берега в жидкое нечто, заменившее воду в испоганенном недобрым колдовством подземном озере, по поверхности этой жижи пробежала явственно различимая рябь. Казалось бы, ничего неожиданного. Вот только странность заключалась в том, что рябь распространилась не от подошвы ботинка Северуса, а пришла к берегу откуда-то из глубины, от дальних пределов, затерянных в темноте. Докатилась и тихонечко плеснула на гальку крошечной, но, определённо, заметной волной.       И вновь всё замерло…       Мы переглянулись, и я заметил тихо: — А когда здесь Гор топтался, всё было не так. Как с простой водой было.       Северус кивнул, посмотрел вдаль, снова взглянул на меня… Но мы оба понимали — смотри не смотри, а выход из положения только один. И он же — вход. Глубже. В озеро. И он сделал ещё шаг.       И снова его нога будто бы не в жидкость опустилась, а продавила подошвой какую-то монолитную черноту, гладкую матовость которой движения человека не потревожили совершенно. Но мне показалось, по пещере пролетел легчайший порыв ветра. Словно окружающее нас тёмное пространство осторожно вдохнуло, всколыхнув застоявшийся воздух подземелья. Мимо стоящего неподвижно Северуса прокатились одна за другой уже целых три маленьких волны и уже чуть громче плеснули на мелкие камни под моими ногами. И опять установилась гнетущая тишина. Только Гор шумно выдохнул и, снова набрав воздух, замер.       Северус сделал третий шаг…       Если первый шаг в жижу просто скрыл толстенный протектор его ботинок, наподобие туристических горных, то после второго эта неводà добралась до щиколоток. Теперь же он стоял в озере почти по середину голени — высокие голенища лишь на дюйм виднелись над неподвижной субстанцией. И если каждый сделанный в неизвестность шаг Северуса сопровождался неким движением загадочной жижи к берегу, то, как только замирала разумная приманка, замирала и поверхность озера.       Четвёртый шаг.       Тихий шорох и новый порыв ветерка. Словно сама пещерная глубь, не освещённая «Люмосами», сладострастно выдохнула в предвкушении очередной жертвы, что совсем скоро принесёт ей человеческая глупость.       Северус в жиже почти по колено. Он старался расставлять ноги пошире, после каждого шага принимая наиболее устойчивое положение. Я видел, что колени у него чуть согнуты, бёдра напряжены. Да и сам он весь напряжён, слегка наклонён вперёд, словно хищник перед броском.       И опять — тишина и неподвижность.       Пятый шаг.       Неводà скрыла ноги моего зельевара уже выше колен. Волны на её поверхности, подкатывающие к берегу издали, всё более различимы. Дыхание пещеры всё слышимей. Но вот Северус замер настороженно, и опять всё вокруг нас зависло в ожидании.       Шестой шаг.       Северус скрыт во тьме озера уже по середину бёдер. Когда Гор вытаскивал овцу, водоём не показался мне таким уж глубоким.       Или для разных «купальщиков» и условия разные? Или драконьи габариты меня сбили с толку?       Седьмой…       Он обернулся ко мне, и я даже на таком расстоянии, даже при достаточно скудном освещении понял, что в глазах моего любимого тёмно-шоколадной коричневинки нет и близко, всё сменила чернота зрачка. Это уже не азарт, не бравада, как в начале нашей эскапады, а страх.       Естественно, мы оба одели специальные защитные костюмы из василисочьей шкуры. Естественно, костюмы зачарованы ото всех возможных неприятностей, наподобие промокания, случайного попадания в огонь или в другую агрессивную среду, разрывов, но… Но мне тоже было страшно. Мне было так страшно смотреть на его исчезающие в этой жиже ноги, что я невольно сжимал крепче и крепче самодельную лонжу и даже намотал пару витков на руку, проведя через ладонь и дальше, вокруг согнутого локтя. Как наматывают свои лассо ковбои в тех фильмах, что так любит смотреть Дадли.       Не могу гарантировать, что это спасёт его, но, определённо, сильно поможет. Наверное, поможет… Надеюсь.       Восьмой шаг.       Жижа достигла Северусу паха. Я почувствовал самый идиотский на свете — из-за его неуместности и вообще абсурдности — приступ ревности. Я не желал, чтобы эта — пусть и не живая, но в чём-то определённо разумная — жижа касалась его там.       Ну идиот, что сказать… О чём думаю!       Но я был готов. Я был настороже. Верёвка, почти полностью натянутая, провисала только чуть-чуть. Я выбрал почти всю слабину спасательного троса и смог бы, не тратя времени, начать вытягивать Северуса.

***

      Я ничего не замечал, кроме ряби и волн, гипнотически шлёпающих об гальку всё чаще и слышнее. Я не знал, видит ли Северус хоть что-нибудь под водой: какое-нибудь движение или светлые пятна тел. Но я понимал, что сейчас не надо об этом думать. Чтобы не лишиться возможности позже расспросить его обо всём, сейчас отвлекаться было нельзя.       Но как бы я ни был сосредоточен, случилось всё совершенно неожиданно!       Вот Северус ещё стоит, а вот — взрыв!       Мне это показалось именно взрывом, настолько резко, одновременно, слаженно выметнулись из-под водо-жижи уже, как выяснилось, окружившие его мертвяки. С десяток — если не больше! — склизких тощих, так похожих на человеческие тел бесшумно выстрелили, как змеи из засады — без брызг, без всплесков — и молча навалились все разом, скрывая моего зельевара из виду сначала под собой, а потом и под сомкнувшейся над этой грудой тел поверхностью озера.       И я рванул верёвку изо всех сил, понимая, что каждая секунда на счету.       Потому что если на Северуса навалится ещё больше этой агрессивной биомассы, то никакой моей силы не хватит, чтобы вытащить его из этого блядского озера!       Я прекрасно это понимал. Я сделал первый шаг от озера.       Блядь, как же тяжело!       Казалось, что я слышал хруст собственных связок даже громче, чем скрип кожи костюма и перестук гальки под ногами. Было реально тяжело, но в голову почему-то так и лезли дурацкие мысли. Всякие: неуместные вопросы, смешные ответы на них, пошленькие шуточки, какие-то планы на будущее… Они пульсировали в мозгу в такт тяжким ударам сердца, которые я ощущал в заложенных от натуги ушах:       Почему не получается… Думать о возвышенном?.. О важном, блядь!..       Второй шаг.       Вот же лезет в башку… всякая хуетень! Мне же за это потом…       Я тянул и тянул. Был бы я просто человеком, уверен, ничего бы у меня не получилось: и Северуса упустил бы, и сам бы ушёл под воду. Но я человеком не был. Поэтому просто тянул изо всех сил.       …Перед самим собой… Стыдно будет!.. За дурацкие мысли…       Третий шаг.       Я намотал ещё виток уже выбранной верёвки себе на руку.       Четвёртый…       Я тянул, стараясь делать это как можно быстрее, разрывая верёвкой грубые кожаные перчатки, стирая в кровь ладони и пальцы, зарываясь ботинками в гальку, в попытках упереться в так и норовящие предательски укатиться из-под подошв камешки. Тянул, отклоняясь всем корпусом назад, пытаясь сам укрепиться, заякориться на берегу и вытянуть уже наконец свой ценный груз. А на ум так и лезла Российская средняя школа и картинки в конце учебника по русскому языку. Те самые «Бурлаки на Волге».       Но ведь уместная, сссука… Как же тяжело, блядь… Уместная картинка… Полезная картинка!       И действительно — полезная. Вспомнив эту репродукцию, я тут же развернулся, поднырнув под верёвку. Наклонился теперь вперёд, заведя ту себе на плечо, и пошёл. Попытался, по крайней мере.       Пятый шаг.       Каждый из них требовал неимоверных усилий!       Почему, чёрт возьми!.. В столь серьёзный и… ответственный момент… Не получается сосредоточиться… На единственно-важном деле?.. На единственно-важном… человеке?..       Думал я в такт тяжкому буханью сердца и…       Шестой шаг.       …и тянул.       Сзади послышался бурный всплеск и какое-то шипение, рычание, шебуршание… Оглядываться я не стал:       Пока рано! Он ещё… всё равно в жиже…       Но осознание того, что Северус уже показался из-под наполняющей озеро гадости, придало мне сил. Я зарычал, рванулся… И верёвка лопнула!       Вот просто — Сссука! — взяла и лопнула!!!

***

      Естественно, по инерции я рухнул с размаху на гальку, только и успев, что выставить вперёд руки и не врезаться в берег ещё и рожей, а не только коленями и уже и без того израненными ладонями. Но боли я почти не ощутил, всё перекрыл дикий всплеск адреналина. Ещё более мощный, чем тогда, когда Северуса утащили в жижу. Я буквально взвился над берегом, вскакивая на ноги прямо с колен, и рванул назад, к активно шевелящейся на мелководье груде живой мертвечины.       Северуса по-прежнему не было видно из-под инферналов. Но судя по тому, как то одно, то другое из мерзко урчащих умертвий отшатывалось назад, он брыкался изо всех сил. Я подскочил к этой куче и, схватив ближайшего мертвяка за что пришлось, отшвырнул куда-то в сторону, попутно ломая хрупкую тощенькую шейку. Схватил второго…       И тут меня ослепил блеск пламени.       Гор… Неужели ему уже есть кого жечь?..       Но отвлекаться было нельзя!       Ещё два инфернала были отодраны мною за шкирки то ли от тела моего зельевара, то ли от тел других умертвий, но из озера лезли всё новые и новые. И как нетрудно понять, они радостно присоединялись к той свалке немёртвой плоти, что шевелилась передо мной. И у меня не было ни малейшей идеи, как извлечь Северуса из-под этого кургана дохляков!       Проскочила в башке мысль, что было бы здорово, превратись я сейчас в того монстра, которого увидел во время ритуала усыновления.       Да уж, тот трёхметровый «красавчик» уж точно влёгкую раскидал бы эту кучу-малу.       Ещё одна сломанная шея, ещё три немёртвых тела, зашвырнутых обратно в озеро…       Как же мало! Как медленно!       Ещё струя яркого пламени и рёв дракона, потрясший, казалось, всю пещеру до основания, но не произведший ни малейшего впечатления на тупых мертвяков. Я ужаснулся, заметив краем глаза в свете потока огня Гора, что вся поверхность озера около меня шевелится, потому что состоит уже не из жижи, а из мокрых, покрытых этой мутно-прозрачной сероватой субстанцией голых тел.       Наш план трещал по швам!       Какого хуя мы не закинули в озеро Шеклболта!.. Да пусть бы сгорел на хрен! Утонул, блядь! Сбежал, ёб его! Насрать! Какого хуя я позволил ему лезть самому?! Идиот!!! Два идиота!!!       Я понял, что рычу. Мокрая, скользкая, под пальцами — противно-податливая, плоть всё не заканчивалась. Инферналы пёрли из озера и набрасывались — а получалось, что просто тупо наваливались — поверх уже копошащихся на берегу. Эти создания злого гения Волдеморта были настолько примитивны, что даже не пытались напасть на меня, обойдя с флангов вяло подёргивающуюся кучу своих собратьев. Они просто набрасывались на уже сбившихся в груду, в надежде ухватиться за добычу. Это поведение в корне отличалось от ранее продемонстрированного ими весьма грамотного скрытного овладения наживкой. А ещё они были медлительны. Что тоже не было похоже на тот, самый первый их рывок из-под воды.       Может, потому, что добыча уже в их власти?       Но я не собирался жаловаться! Равно как и отдавать им «добычу». Я «копал» сбоку кучи, понимая, что мне крайне повезёт, если они не утянули Северуса в центр, и он всё ещё здесь, передо мной.       Ещё четыре — Или пять?.. Или шесть?.. — тела были отшвырнуты мной, и — наконец-то! — я увидел руку Северуса. Я буквально взревел — По-моему, даже Гор на меня покосился. Потом уточню… — и принялся с удвоенным проворством отрывать лапы инферналов от одежды — Слава богу только одежды! Они не смогли порвать и прокусить! — моего зельевара. То, что иногда при этом одновременно лапа отрывалась и от тела мертвяка, было нам всем — Ну кроме мертвяков, конечно! — только на пользу. Хотя у безруких оставались ещё и головы с зубами, да и сами тела никуда не девались.       Стоит быть аккуратнее…       В нашу сторону, вдоль береговой линии, пронеслась ещё одна струя драконьего пламени. Гор осторожно поливал огнём поверхность озера. То, что инферналы были мокрыми, ничуть не мешало загораться тем частям их тел, что уже показались над поверхностью водо-жижи. Правда, дохляки, попавшие под убийственный выдох дракона, не вспыхивали сухими веточками, а словно оплавлялись, тлея медленно, чадя и наполняя пещеру клубами тяжёлого чёрного дыма.       Отлично! Разрешу Гору в награду спиздить какую-нибудь дичь, о которой ему мечтается… Но слоников всё равно жалко! Слоников нельзя!       Северус уже активно помогал мне, вовсю брыкаясь ногами и спихивая с себя костлявые серокожие трупы. Руками он прикрывал лицо и по возможности голову.       Капюшончики надо было приделать, придурки! Ну ничего! Вот выберемся отсюда, завалимся к мастеру…       С очередным рыком, клокочущим в глотке, я забурился в кучу, которая была уже выше моего роста. Я только представил себе на миг, что было бы, если бы они все целенаправленно навалились на Северуса, а не попàдали грудой, не пойми как, словно сбитые мячом кегли. Они просто раздавили бы его, да и любого другого, своей массой. Мой излишне услужливый извращённый мозг тут же подкинул картиночку, где мой зельевар, одетый в непроницаемый костюм и с воздушным пузырём на голове, умирает на мелководье, долгими часами мучаясь от многочисленных переломов и кровоизлияний, под весом елозящего на нём мёртвого мяса, не имея возможности милосердно захлебнуться.       От представленного ужаса мозги у меня наконец-то встали на место. Наверное потому, что уже не хватало ресурсов организма пугаться сильнее. Я зарычал и вытянул вперёд руки, волной магии, словно отвалом бульдозера, сталкивая обратно в озеро навалившихся друг на друга инферналов. Оставшихся я просто хватал и разрывал на части.       Очнулся я только тогда, когда понял, что Северус уже какое-то время меня зовёт: — …Гарри! Гарри! Да блядь, Гарри! Мать же твою!!! Гаррриии!!!       Он стоял на берегу… О да, он стоял на берегу, а я торчал почти по пояс в жиже и…       Что же я, мать мою, делаю?!       Очевидно, я рвал инферналов, опять забыв про магию, поддавшись злости и инстинктам оборотня. На руках у меня уже не были и намёка на перчатки, зато были волчьи когти, которыми я вовсю орудовал. А сзади меня на берег выбирались умертвия.       Блядь! Сам такой правильный, Севу нотации читаю! План! Отход! Договориться! А сам? Чуть не запорол всё!       Я бросил две половинки, причём продольные! инфернала — Ну хуй ли! Я старался! — и ломанулся на берег, запинаясь и оскальзываясь на всё ещё шевелящихся кусках тел — Или туш? — мертвяков, на вывалившихся кишках, мозгах, оторванных конечностях… Под ногами противно хлюпало, чавкало, хрипело и всё ещё ползло куда-то.       Бля! Как хорошо, что я в «Пузыре»! Ща бы точно блеванул!       Берег тоже был заляпан чем-то. Какой-то непонятной, блестящей в свете «Люмосов» чёрной субстанцией. Я не сразу понял, что это была сгустившаяся до невозможности кровь живых мертвяков. Раньше я её не видел, так как моё с ними сражение не располагало к обозреванию окрестностей. Да и всплеск моей жестокости произошёл тогда, когда я уже залез в озеро.       Да и хуй с ними!       Наконец-то, я, спотыкаясь, выбрался на берег. Больше всего мне сейчас хотелось обнять мокрого и грязного Северуса, пожирающего меня бешеным взглядом. Но за мной двигались инферналы. Тупые не тупые, но они расползались из кучи, следуя — словно стрелка компаса, наводящаяся на магнитный полюс — за учуянной однажды добычей. Я достал из кармана на груди волшебную палочку Северуса, скастовал на него мощное очищающее и, всунув палочку ему в одну руку, схватил за другую и потянул в сторону нашего гигантского живого огнемёта.       И мы побежали. Ну насколько возможно было бежать по вечно уезжающей из-под ног гальке.       Мельком я задумался над тем, что, если — какой-то лично мне непонятной злокозненной магией — среди этих бренных, но излишне живеньких останков затесался и Регулус Блэк, мне нестыдно будет признаться Кричеру, что я не выполнил своё обещание достать тело его хозяина, а попросту это самое тело уничтожил. Уничтожил и совесть меня не мучает. Жизни — своя и Северуса — мне в любом случае дороже всяких обещаний. А здесь речь на самом деле шла о выживании.       Мы тяжело плюхали рифлёными подошвами по камешкам, забирая наискосок, одновременно отдаляясь от кромки жижи и ползущих на берег инферналов, стараясь не просто бежать от озера, а забежать за спину Гору. Мы думали, что, добежав до дракона, сможем передохнуть или уж хотя бы отдышаться.

***

      Но не тут-то было!       Гор, довольный тем, что ему освободили наконец-то поле деятельности, чуть развернулся, окончательно становясь параллельно береговой линии. Дракон вдохнул поглубже, вытянул шею вперёд и, пригнув голову почти к самой земле, выдохнул. Гор держал долгий-долгий выдох, плавно ведя головой справа налево, разворачивая широкий огненный веер. Там, откуда уходил поток пламени, тут же начинали валить густые дымные клубы, расползаясь над озером, затемняя пространство. Света пяти «Люмосов» было явно недостаточно теперь.       Я швырнул к потолку ещё пять больших шаров света, а умничка Северус направил из палочки мощный поток воздуха, сдувая «Вентусом» чёрный дым в глубину пещеры.       Так мы и стали действовать: Северус работал ветродуем, я добивал точечными слабенькими «Бомбардами» тех инферналов, которые и после драконьего пламени, потеряв большую часть конечностей, а иногда и тела, всё ещё шевелились и стремились добраться до нас. Ну а Гор — с короткими перерывами на подышать и дать свеженьким умертвиям выбраться на берег — заливал полотнищами напалма пространство перед нами.       Сколько мы так «проработали», не могу сказать, но работы хватало всем троим. Гору пришлось медленно смещаться, потому что мертвяки перестали тупо переть на берег только в том месте, где вылезли вслед за мной. Те, которые так сделали, уже давно сгорели дотла и разлетелись по берегу кляксами кишок и багрово-чёрной густой крови. «Точка выхода» постепенно сдвинулась в нашу сторону, поближе, видимо, к живым разумным, что так неосмотрительно раздразнили обитателей озера, но не отдались им на растерзание. Через какое-то время мы уже стояли по бокам дракона, а тот начинал потихоньку пятиться к выходу из пещеры. И только я подумал, что пора на сегодня заканчивать, потому что конца-краю не видно размеренно лезущим из озера тварям, как Гор заявил, выплюнув последнюю тонкую струйку пламени:       — Человеки! Гор — всё!       «Всё», значит. Отбомбился наш Б-52. Ну что ж, всё, так всё. Все на выход, джентльмены. — Понял тебя, Гор. Отходи, мы прикроем. Сев, он всё! Теперь я жгу, а ты добивай. — Понял.       И мы предприняли стратегическое отступление.       Хоть что-то, бля, прошло сегодня по плану!       Да, отступление прошло по оговоренному ранее сценарию. Гор осторожно сдал назад, а мы, сойдясь перед ним, теперь уже справлялись сами. Я — залпами «Инсендио максима триа», а Северус — «Бомбардами». И у нас неплохо получалось, стоит отметить.

***

      Стоит ли говорить, что я отсосал ему прямо там? Так вот, да. Отсосал.       Мысль эта зародилась у меня где-то в процессе уже нашего взаимодействия на двоих. Пятясь вслед за Гором и поливая огнём всё ещё ползущие вслед за нами, чадящие мокрые тела, я понял, что мечтаю не просто закончить эту эскападу, не просто дождаться, когда мы наконец выберемся отсюда, а мечтаю о том, как сейчас рухну перед Северусом на колени.       Когда за его спиной смыкались каменные стены входа в чёртову пещеру, я смотрел только на него. Смотрел и предвкушал, как буду прикасаться, ощущать, чувствовать! Осознавать, что он живой. А стены сдвигались, обрубая шеи и руки, давя черепа и грудные клетки успевших протиснуться в щель инферналов… Это закрывался занавес на ту сцену, где мы воистину дали жару! Закончилось первое действие этого представления — смерть. А здесь и сейчас свершится второе — утверждение жизни.       Я жёг дотла огрызки вылезших «в люди», чрезмерно активных мертвяков уже на последних крохах терпения. Нет, на предпоследних. На последних вызвал Кричера и приказал забрать дуру овцу, очумело мечущуюся вдоль кромки подступающего в приливе моря. Самой последней, малюсенькой крошечки терпения хватило на то, чтобы сказать Гору: — Лети домой. Благодарю за помощь.       Мне кажется, Гор всё понял. Уж слишком вид у меня был бешеный.       Да и… Короче, он понял.       Но не сказав ни слова, дракон отвернулся к морю, вытянулся в струнку и развернул свои крылья, словно половинки натянутых на спицы огромных зонтов. Присел и, мощно толкнувшись — только камни из-под лап брызнули и покатились во все стороны — взмахнул крыльями, чуть не сшибая нас с Северусом с ног потоками плотного воздуха. И только мы его и видели. Видели бы. Если бы смотрели. Но мы не смотрели. Я — не смотрел. Я смотрел только на него. На моего единственного во всём белом свете.       Да, возможно, это было глупо. Конечно же, это было негигиенично. Однозначно, это было неэстетично. И это было неэротично. Никакой эротики. Никакой похоти. Жажда. Жажда жизни. Жить самому и понять, что жив он.       Мне никогда не нравилась боль. Не понимал я концепцию садо/мазо и, уверен, никогда и не пойму. Но сейчас вся та боль, все те мелкие и крупные неудобства, что я испытывал, стоя на коленях на обломках скал, были мне необходимы. Камни, режущие колени и голени. Острые змеиные чешуйки на костюме Северуса, что забирались мне под обломанные ногти и впивались в ссаженные верёвкой и обожжённые случайными языками пламени ладони. Эти же чешуйки, что тёрлись об мои щёки, царапая до крови. Всё это давало мне понять, что я жив.       Я жив. Тело моё живо. Я ощущаю. Я не стал одной из этих немёртвых тварей, подчинённых чужой злой волей. Я не стал. И он не стал. Он тоже жив. И я ощущаю его тело, его тепло.       Его член я вбирал в себя так глубоко, как только мог. Давился до слёз из глаз. До слёз, что щипали расцарапанные щёки, размывали в раздражённых дымом глазах последние очертания реальности. И эта боль тоже была мне необходима.       Его живое тело в моих руках, его тёплая кожа под моими пальцами, его каменный член в моём горле, его терпкий вкус на моём языке… Этот извечный контраст нежности кожи и твёрдости испытываемой страсти. Всё это служило лишь подтверждением того, что он — здесь. Со мной. Живой. Не утонул. Не остался навсегда в той страшной жиже. Не присоединился к остаткам немёртвого войска, затаившимся на дне озера до следующего нашего визита.       Я не чувствовал возбуждения — Наверное… Кажется… — Северус поначалу тоже. Но что-то такое он понял, заглянув мне в глаза… Хватило нам, как мне кажется, минуты. И когда он застонал громко, несдержанно, больно сжимая в кулаках мои волосы, мне очень странно было осознать, что и у меня в паху ощущается некий дискомфорт, излишняя влажность, которой вроде как не предполагалось… Я просто не почувствовал себя, настолько хотел прочувствовать его. До последней клеточки организма!       Когда я поднял голову, мы встретились взглядами. У него на лице застыло какое-то сложное выражение… — Ты чего? Я тебя напугал?       Я вполне допускал, что мой напор мог его… Скажем так — смутить. — Пока нет.       Криво ухмыльнулся он, осторожно проводя пальцами по моей щеке: — Но я боюсь того, что может последовать дальше.       Я искренне не понял: — «Дальше»? Что же, например?       Северус снова ухмыльнулся и скользнул пальцами с моей щеки на припухшие от экспресс-минета губы. Чувственно облизнулся, медля с ответом, и наконец выдал: — Да вот боюсь, что ты сейчас встанешь и прижмёшься ко мне. И будет у меня на Снейпе-младшем столько же, если не больше, царапин от твоих портков, сколько у тебя на щеках от моих.       И состроил «страшные» глаза.       Ржали мы долго. Я — сидя задницей на мелких, колких, ничуть не обкатанных морем обломках скал, а он — с расстёгнутыми кожаными штанами и ничем не прикрытым «хозяйством». С этой истерикой из нас выходило ещё остававшееся внутри, даже после такого фееричного оргазма, напряжение.       Встал я аккуратно, не прижимаясь и не царапая, помог ему застегнуться, мимоходом оценив наливающиеся багровым полосы на его теле и ногах, оставленные верёвкой: — Вот видишь! Пригодилась обвязка-то. А ты говорил, мол, глупо будем выглядеть. — Да уж. Ошибался, осознал. Так бы точно меня пополам этой верёвкой пере… перерезал? Перепилил? Пере…того, короче.       Согласился он, притягивая меня к себе и осторожно слизывая с моих щёк оставленную там слезами соль. Мы стояли у входа в пещеру, он — прислонясь спиной к камням, а я — прижавшись к нему. — Тебе не мокро?       Спросил шёпотом Северус, не прерывая своего занятия. — Может, и мокро… Но я ни за что на свете не хотел бы тебя останавливать…       Признался я, понимая, что сейчас моя воистину девчоночья сентиментальность просто зашкаливает. Но, честно говоря, мне было плевать. Я мог бы так стоять — В его руках… — ещё очень и очень долго. — А я не про себя говорю. Оглянись.       Смеясь прошептал он, чуть разжимая руки и давая мне повернуться.       Ну я и оглянулся. Мы стояли по колено в морской воде. Прилив вступал в силу. — Блядь!..       И я аппарировал нас наверх.       

***

      И теперь мы мокрые, грязные, воняющие, закопчённые сидели над обрывом вдвоём, как вроде бы совсем недавно, но — Определённо! — совсем в другой жизни сидел я один, и пытались надышаться друг другом и чистым воздухом, а на небосклоне уже вовсю сияли звёзды…

***