Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      В тот день, выйдя из гостеприимного коттеджа Батильды в удушающую летнюю жару, мы все трое задумчиво молчали. Что-то не давало мне покоя. На задворках сознания зудела какая-то мысль, но я никак не мог поймать мерзавку за хвост. Одно чётко понимал, что связано это ощущение сугубо со мной и больше ни на что не влияет. А по поводу полученной информации?.. Ну тут сказать можно было много чего, но вот был ли смысл просто сотрясать воздух?       Видимо, мысли у дураков сошлись, и мы с Младшим в один голос заявили: — Нам нужен Грин-де-Вальд.       Северус только хмыкнул: — Кто бы спорил. А как?       И опять мы все погрузились в раздумья. Первым выход из ситуации предложил Младший, видать, очень уж удачно в нём совпали моя склонность к рисковым авантюрам и умение Северуса ориентироваться в быстро меняющейся обстановке: — А пусть Адам его и того! — Чё-чё?       Северус явно не смог оценить всю красоту задумки нашего отпрыска.       А вот до меня смысл идеи «сынули» дошёл быстрее, и я тут же согласился: — А ведь точняк! Пусть-пусть! «Того»! — Так! Мне собирается кто-нибудь объяснять, что это за «того», и каким хер… местом тут опять этот похотливый кровосос зацепился?       Остановившись посреди дороги и накинув на нас чары отвлечения внимания, чуть вспылил мой зельевар: — С места не сойду, пока вы двое не объясните мне всё от и до! — Ну ты ещё ножкой топни!       Вернул тому Младший когда-то полученную от Северуса в свой адрес острòту. — Топну! Я тебе ща как ё… шлёпну! По заднице! — А мне пофигу! Я ж не ощущаю ничего. Так что мне больно не будет, пааапочка!       Последнее слово засранец просто-таки пропел.       Северус закаменел лицом, а я поманил мелкого в сторонку: — Я тебя предупреждал про намёки на наши с ним отношения?       Строго спросил я у своей младшей говнистой копии. — Да чё я не так опять сделал-то?! Я же… Ооо… я не это имел в виду!       Иллюзия внешности мальчика Гарри тут же, в соответствии с полученными…       Бля! Я теперь реально не понимаю, как иллюзия внешности Младшего подстраивается под нужные в ней изменения! Раньше очки просто считывали «показания» с тела, на котором находились. То есть с моего. И транслировали мои ощущения на внешний слой, то есть на видимую иллюзию. Если я краснел, плакал, получал синяк или царапину, всё это отражалось на иллюзии. А как теперь?       Магия, иначе и не скажешь! Но слава всем богам, что так оно и есть. Иначе нам было бы очень и очень несладко, если бы вместо мальчика мы заимели на выходе реальную куклу, с не выражающим эмоции лицом.       …В общем, в соответствии с полученным откуда-то приливом стыда, щёки иллюзорного лица Младшего заполыхали. Мне было приказано: — Стой здесь! Не подслушивай! Я перед ним извинюсь!       И тот ломанулся в сторону Северуса.

***

      Пока приносились извинения, я решил, и сам не теряя даром время, пообщаться со своим поверенным, до которого за эти дни так и не добрался, чтобы встретиться лично: — Привет, Ормок!       Нарочито радостно поздоровался я в магофон. — Ааа… Это ты, вечная головная боль гоблинской расы? Ну что? Рад небось? Подкинул мне дел, а сам? Отдыхаешь? — Вот и как тебе такие глупости в голову приходят только? Когда отдыхать-то? — А что? Тебе разве есть над чем работать? Ты же всё на меня сбросил! И комплекты чемпионов! И очки… — Очки вы сами придумали, я тут ни при чём! — Ну ещё бы! Ещё бы! Как только язык-то поворачивается скромных трудолюбивых гоблинов упрекать в желании заработать лишний кнатик?! Не придумай мы очки, ты бы так и прокакал миллионы галлеонов выгоды! Бестолковый человечишко. — Что, прям вот миллионы, Ормок? — Ну… Так что надо-то? Чего звонишь? Мешать мне работать?       Предпочёл перейти к делу мой ворчливый друг. — Да просто хотел поинтересоваться, как у тебя дела. — Считай, поинтересовался. Дальше что?       Не стал добрее он. — Ты знаешь, «дальше» я хотел бы попросить у тебя дать мне на недельку один из «чемпионских» комплектов. Протестировать, так сказать, в режиме близком к реальным условиям. Можно без оператора и без значка. Только камеры и монитор. Сохранность гарантирую. Могу сейчас забрать? — Фффх…       В трубке раздалось какое-то невнятное сопение.       Я решил уточнить: — Дорогой мой друг, это тебя твоя жадность за горло схватила своими цепкими лапками? — Да, «дорогой мой друг», ты угадал!       Передразнил меня Ормок, но всё же добавил: — Если гарантируешь сохранность и полную тайну, то можешь забрать прямо сейчас. Комплекты хранятся в моём кабинете. Но если хоть что-нибудь сломаешь — упаси тебя гоблина мать! — или засветишь перед народом изделие — я тебя… Не знаю, что я смогу тебе сделать из-за Грани, но что-нибудь точно сделаю! Потому что умирать один я не согласен! А директор банка меня точно прибьёт! — Не боись! Мы всё скрытно обтяпаем! Нам самим изделие светить не с руки! Жди, скоро будем!       Пообещал я и дал отбой.       Конечно, мы оба понимали, что со стороны Ормока все эти угрозы — простое ворчание. И что я могу комплект забрать без предупреждения и малейших последствий. Да и не один, если на то пошло. В конце концов, разработчик я, патент мой, львиная доля прибыли с производства и продаж тоже моя. Но! Во-первых, он прав в одном — «светить» этой новинкой перед магами откровенно рано. А во-вторых… Я всё так же стараюсь придерживаться столь замечательно себя зарекомендовавшего за эти годы «рецепта» поведения с гоблинами. И я прекрасно понимаю, что без двухсот миллилитров вежливости и ста миллилитров очарования мои три литра уверенности в себе и сто миллилитров наглости превратятся в откровенное хамство. Так что продолжаю улыбаться и быть вежливым. И мне нетрудно, и Ормоку приятно.

***

      Идея позаимствовать на время и испытать в деле комплект мобильных мини-камер скрытого наблюдения пришла мне в голову совершенно внезапно. Дело в том, что, пока я торчал один посередине дороги, я задумался…       Тут ко мне подошли Северус и Младший.       Я уточнил: — Помирились? Извинения принесены и приняты?       Оба кивнули, а я порадовал их сменой цели нашего путешествия: — Так, мы аппарируем в банк! Сейчас же. — Ооо как!       Ошалело протянул «сынуля», а мой зельевар только приподнял вопросительно бровь и чуть склонил голову.       Я счёл нужным пояснить: — Мы все идиоты!       Северус скептически приподнял вторую бровь, не забыв опустить первую — Обожаю, когда он так делает! — а Младший — Ну естественно! — возмутился: — Зачем сразу обобщать? Я не с вами вообще! — Угу. Не с нами он! А скажи мне, раз ты один тут такой умный, куда и зачем мы сейчас шли?       Поинтересовался я, ожидая, когда тот попадётся в мою ловушку. И Младший тут же оправдал ожидания, отрапортовав: — Мы идём к дому Дамблдоров, посмотреть, чем там занят Шеклболт. — Угу… Ну чё сказать? Молодчага!       Похвалил я того и уточнил: — А как? — Как идём? Пока так, а потом под невидимостью пойдём.       Ничуть не растерялся Младший.       Пришлось мне пояснить свои мысли: — Угу… Ну дойдём мы до дома Дамблдоров, и что? Ты думаешь, что мы вот так запросто туда проберёмся? Попадём на участок? Или вообще зайдём в дом, что ли? А даже если и так. Даже если и распутаю я кучу сигналок и охранок, которые там, я уверен, не могут не стоять — хотя мне откровенно западло делать это под палящим солнцем — то что? Часами будем смотреть, как Шеклболт спит, жрёт, срёт, дрочит? Да он может читать сидеть! А мы что? За плечом у него будем всё это время стоять?       Северус спорить не стал и сразу перешёл к конкретике: — Что ты предлагаешь?       Ну и я томить никого не стал и выложил идею: — Как я и сказал: аппарируем в банк, забираем у Ормока один «чемпионский» комплект, и я сажусь дорабатывать камеры. Бляаа… Нет, «милые мои лисята», вы как хотите, но мы — лохи! Так. Сев, держи его, все за мной! — Подожжж…

***

— …жди… Куда… А, вот куда. Гарри, что за резкость?       Внимательно уставился на меня Северус, оглядевшись и поняв, что переместились мы практически на ступени Гринготт’с.       Младший пакостливо пробурчал под нос: — Спешка нужна только при поносе. Ну и при ловле блох. Интересно, у него первое или второе?       Уже взбегая по ступеням величественного крыльца, я пригрозил болтуну: — Сейчас точно кто-то по заднице… А, тебя же бесполезно… Тогда без сладкого останешься! — Нет! Ну за что?! Прости!       С искренним испугом в голосе законючил тот, а я поторопил своё семейство: — Давайте-давайте, шевелим булками, шевелим! Сейчас я вам всё объяснять буду!       Недовольный Младший «булками» шевелил недовольно, а сдержанный Северус — сдержанно. Но тем не менее мы в достаточно бодром темпе продвигались к цели.       Сев вообще у меня молодец! Терпит, молчит, ни о чём не спрашивает. Куда веду — туда и идёт.       Торопливо, молча, со всё ещё недовольным — Младший — и бесстрастным — Северус — лицами мои спутники проследовали за мной через роскошный холл Гринготт’с, по извилистым длинными коридорами банка, к двери кабинета поверенного Рода Тодд. Пока мы шли, опять что-то скреблось у меня в мозгу, но так и не сумев вспомнить, я просто запретил себе обращать внимание на раздражающее чувство.       Постучав, я осчастливил сидящего за рабочим столом гоблина: — Здравствуй, Ормок! А вот и мы! — Угу… Приветствую несчастных, что вынуждены каждый день контактировать с этим чудовищем.       Нарочито безрадостно поздоровался гоблин с Северусом и Младшим.       Понятное дело, он просто кокетничал. Достанный мной из воистину волшебной моей сумки и тут же подаренный ему браслет-накопитель немедленно выправил настроение когтистой жадины, повысив градус его гостеприимства.       И теперь я объяснил всем троим, что мы достаточно сильно лажанулись.       Ладно, ПОЧТИ лажанулись! — Мы совершенно напрасно решили показать всем наши маго-технические новинки. То есть я хочу сказать, что магофон — это круто! Маленькие магические фотоаппаратики — тоже. Экраны, очки, трансляция соревнований — здорово, да! Но! Совершенно незачем раскрывать народу то, какими способами мы этого достигли. В конце концов, самая лучшая защита от подделок — невозможность получить оригинал для исследований. Ведь так? — Ну «так.»       Согласился со мной самым первым Ормок, а Северус того поддержал: — «Так». И как же ты хочешь этого добиться? — Я знаю!!! Я! Я знаю!       Младший аж чуть не подпрыгнул на стуле: — Надо сделать так, чтобы никто даже не понимал, каким образом достигнут нужный нам результат!       И тут Ормок с размаху треснул себе рукой по лбу: — Мать моя гоблинша! Невидимость! Про невидимость-то мы забыли!       Я просто демонстративно зааплодировал: — Всем спасибо, все молодцы! Да. Мы совершенно напрасно не вложили эту полезную функцию в наши следящие мобильные камеры. Нужно срочно разработать для них возможность становиться невидимыми. Срочно! Вот просто тупо — включились, взлетели, исчезли. Иначе скоро сами замаемся отгонять от лица и от дома чужие камеры. — Это точно! Это ж, Гарри, вещь! Камеры-то эти! Их народ раскупит влёт, а потом начнут друг за другом шпиёнить!!!       Поддержал мою идею Ормок, в котором очень заметна была борьба сожалений об упущенной выгоде от продаж камер с желанием сохранить в неприкосновенности свои тайны. Северус тоже задумался, а потом уточнил у меня: — И какие же твои действия? Гарри, ты же понимаешь, что со временем всё становится достоянием общественности? Любые тайны. Сейчас ты сделаешь камеры невидимыми, допустим. Допустим, так будет даже лучше: участники Турнира не будут отвлекаться на непонятные им новшества; камеры не будут им мешать, даже если подлетят очень близко. Никто не сможет сказать, что проиграл из-за того, что не вовремя отвлёкся на девайс или испугался его. Но ведь прогресс не стоит на месте, ты сам всегда это говоришь. Постепенно магглорождённые поймут, в чём там дело. И что? Как дальше? — Сев, ты конечно прав! Шило в мешке не утаишь, оно всё равно всплывёт наружу…       Эээ… Ну или как-то так. Не очень помню эту русскую пословицу. — Я не собираюсь вечно прятать новинки от общества магов. Но сейчас нам это необходимо сделать. Пока мы в уязвимом положении, и пока у нас много врагов. Так что сейчас я заберу все комплекты камер и буду ночь напролёт чертить руны и накладывать чары. Делать их невидимыми. А вот потом, когда я разработаю защиту периметра нашей территории от пересечения маго-техническими объектами… — А чёй-та только твоей территории? А для банка? Банку это в первую очередь надо! Денежки все страсть как любят! А чужие — так вообще!       Тут же возбудился Ормок и не дал мне закончить толком, принявшись пропихивать родное учреждение на первое место в очереди на техническое усовершенствование.       Я, естественно, отказывать не стал: — Да-да, друг мой корыстный, банк будет защищён от вторжения различных неживых объектов сразу после территорий Рода Тодд. И вот тогда эти камеры можно будет пустить и в продажу. Но не раньше!       Северус согласно кивнул, а Ормок радостно заёрзал в своём кресле и внёс ещё одно крайне дельное предложение: — Ага! А ещё ни в коем случае не надо будет невидимые комплекты продавать! А те камеры, что на продажу пойдут, надо будет обязательно зачаровать так, чтобы их нельзя было сделать невидимыми. А то и без нас найдутся умельцы! А нам это надо? Не надо! — Точно-точно! Вааще надо будет зачаровать на самоуничтожение при попытке вскрыть или наложить дополнительные чары или рунные цепочки!       Поддержал идею гоблина Младший.       Они с Ормоком понимающе переглянулись и, одинаково кровожадно оскалившись, «дали» друг другу «пять». — Вот именно!       Припечатал Ормок. — Ну раз всё так хорошо, раз мы так друг друга поняли, то давай, Ормок, я сейчас заберу те комплекты, что уже готовы, а когда доделают дозаказанные три, то… — Кхм-кхм… — Что?       Я с удивлением глянул на своего поверенного, что своим «кхм-кхм» внезапно очень напомнил мне одну министерскую дамочку. — Да тут… Ну понимаете… Вот ведь штука-то какая… Как бы это… — Ормок, не жмись, чё ты как Хагрид заговорил вдруг? Выкладывай всё как есть! — Готово всё. — Уже?       Я искренне удивился расторопности гоблинов: — Ничего себе! Мы только-только, считай, дозаказали три комплекта камер, а у вас уже всё готово! Да вы шустрее тараканов!       Северус скептически хмыкнул, а Ормок ещё чуть-чуть смутился, что придало сероватой гоблинской коже и вовсе непередаваемый оттенок: — Ну… Понимаешь, Гарри… Ну… Этомыдлясебясделали!       Северус хмыкнул ещё более скептически, а я начал понимать, что:       Чего-то я не понимаю. — Чего? Я не расслышал. Повтори, пожалуйста. — Ох!       Ормок тяжко вздохнул, сложил когтистые ручки на пузике и принялся объяснять: — Это мы изготовили для себя. Мы ведь не пойдём смотреть соревнования в Министерство или там в Косой. Понимаешь? А нам же тоже интересно. А так в главных пещерах установили бы экраны и смотрели бы. Нам ведь интересно! Вот и… Ну, короче говоря, вот поэтому у нас и есть уже четыре дополнительных комплекта камер.       Я задумался. Нет, я понимал, что гоблины тоже люди гоблинам, естественно, тоже интересно посмотреть, а — как ни крути — даже если они выйдут «в народ», чего никогда не бывало, то со своим росточком просто не увидят ничего в толпе магов-людей.       Но почему камеры? Нужны-то ведь просто ещё несколько экранов. Разве нет?       О чём я и спросил Ормока.       Выяснилось, что экраны у них тоже уже есть. Четыре. Как и дополнительных комплектов камер. Потому что к ним под землю сигнал от камер с поверхности не пробивался, мощности не хватало. Вот предприимчивые, но не совсем технически грамотные гоблы и придумали: запустить вокруг чемпионов по дополнительному комплекту камер, исключительно для себя. Они думали, что если сигнал не будет «делиться» на все экраны, установленные в магических локациях, а будет поступать только строго в пещеры — от одного комплекта на один определённый экран — то мощности сигнала будет достаточно.       Наивные! — Ох, Ормок…       Я только вздохнул и покачал головой: — …это не так делается. Вам нужен усилитель сигнала или ретрансляторы. — Ретре… чего? Ну мы ж не знали! А ты можешь?.. — Да я-то могу. А вы-то что раньше не сказали? — Нууу… Так ведь это ж… Ну мы ж без очков. — Не понял. Я тоже без очков. У нас вон только Младший в очках.       Меня прервал рассмеявшийся Северус: — Гарри, Ормок хочет сказать, что для гоблинской расы они предусмотрели бесплатный просмотр соревнований. Сразу с экрана. Для всех, а не только для тех, кто купил зачарованные очки, как они предложили сделать для магов. И теперь он переживает, что ты на него обидишься за то, что таким образом ты лишаешься некоторой суммы прибыли от продаж очков. Так, Ормок?       Тот только неверяще покрутил головой и покивал: — Северус очень умный!       Ну а то! Это ж МОЙ Северус, он вообще во всём самый лучший!       Пришлось напомнить, что, вообще-то, я в данном вопросе за прибылью не гнался, это раз. Два — для народа гоблинов я бы и так согласился организовать просмотр и совершенно бесплатный — Почему нет? — стоило только попросить. А три — делать надо всё совсем не так! Тем более участников теперь будет шесть, а не четыре.       Будет! Мы так решили, значит — так и будет!       Вволю посмеявшись над смущённым гоблином, я успокоил его, сказав, что ничуть не обижаюсь и налажу им трансляцию Турнира. Ормок растрогался и напоил нас чаем с гоблинскими вкусняшками. Правда, попробовать подземные деликатесы согласился только Младший. — А вообще, Ормок, вот вы, блин, подумали, как бы себя ощущал участник соревнований, вокруг которого летало бы шестьдесят камер! Шестьдесят! Ты только вдумайся! Даже вокруг свежей, смачной коровьей лепёхи столько мух не летает!       Ормок опять смутился, но уточнил, откуда мне-то знать, сколько вокруг кучи говна мух обычно летает.       Северус тоже хитро-гадостно на меня поглядывал. Зато Младший просто неприлично ржал. Ну и угощаться не забывал.       В итоге, попив чаю и забрав восемь комплектов камер и один монитор, мы отчалили домой. Но перед этим я клятвенно пообещал выделить до начала Турнира пару дней на то, чтобы исследовать пещеры и разработать приборы, которые помогут транслировать чёткую картинку и на подземные экраны.       В конце концов, гоблины мне ничего плохого не сделали, а наоборот, только помогли. Ну а то, что поначалу Ормок меня жёстко нае… обмануть с финансами попытался… Ну так ведь натура у гоблинов такая. Магов они не любят, а вот золото — очень даже. Но на них обижаться за это бессмысленно. Тем более по итогу я его «того», а не он меня!       А ещё мы решили, что церемонию выбора Кубком участников Турнира тоже стоит показать всем. И Ормок, счастливый тем, что теперь у гоблинов будет своя сеть кинотеатров — теперь ведь четыре экрана можно будет растащить на четыре разные пещеры — сказал, что один комплект камер и монитор мы можем смело забрать себе насовсем. Отказываться мы не стали.       Вежливость. Помним? Двести миллилитров.

***

      Вернувшись домой, Северуса мы с Младшим выгнали заниматься чем пожелает, а сами сели работать. Младшему я доверил рассчитывать длинную рунную цепочку, которую планировал затем нанести на стенки специального ящика, в котором камеры будут храниться, и в котором они будут видимы. Как только камера будет вылетать за пределы пространства, ограниченного с четырёх сторон поднимающимися в высоту на ярд проекциями боковых стенок ящика, она будет пропадать из виду. Вот над этим он и работал.       А я доводил до ума сами камеры. Сколько бы я их за ночь ни сделал, нам будет достаточно. По идее, нам хватило бы и одной, но лучше подстраховаться. Пусть зависнут в разных комнатах, на участке, ещё где-нибудь, где бывает Шеклболт.       Вдруг тот отличается какой-нибудь супермегачувствительностью к чужим взглядам? Ещё прихлопнет нашу шпионку. Или взорвёт… А будет камер много, так и ощущение взгляда «размажется». Всё же не один будет «взгляд», а тридцать — ну если я весь комплект за ночь обработаю — а столько не взорвёшь, если нет охоты под открытым небом ночевать.

***

      К утру комплект был-таки готов. Цепочка рун для невидимости оказалась достаточно проста, а прекрасно зная устройство камер, так как это всё же целиком моё детище, я столь же прекрасно всё успел.       А что ночь не поспал… Так ведь всего одну! Не впервой.       После завтрака Кричер, как наиболее технически подкованный и поднаторевший на стезе шпионажа домовик, был послан выпустить двадцать наших активированных мной уже невидимых шпионок вблизи участка Дамблдоров. Десяток мы решили оставить на другие операции и локации. Мы ведь за подробностями и красотами не гонимся, нам бы просто информацию собрать.       А Северус подсел ко мне поговорить: — Гарри, солнце моё… Нет! Не перебивай!!!       Я тут же захлопнул раскрытый было для шутки рот и тут же об этом пожалел: — Ммм… Жащем ты меня так напугал… ммм… йа йажык иж-жа тепя прьикущил… Ммм… больно!.. — Ну начинается! Я так и знал! Сейчас будет: подуй, поцелуй, пососи, ранку залижи… Тьфу! — А и пощелуй! Жмотри… к’ровь!.. Не жалко меня?.. — Слушай, вот давай с поцелуями с кровью мы погодим до прилёта МакДугана с книжкой по кровным ритуалам. А то нахимичим сейчас чего-нибудь, потом не разберёмся!       Я тут же представил, как несчастный Адам, в своей ипостаси милой летучей мышки, летит «через леса, через моря», тащит-надрывается, зажав в когтях, огромный древний фолиант в богатой золотой обложке, тяжеленный даже на вид. — Ой не могу! Ха-ха… — Ну что ты опять ржёшь? Ну, Гарри! Ты когда-нибудь можешь быть серьёзным? — Не сейчас, Сев! Ха-ха… Я представил… Ой, посмотри сам!       И я выпихнул выдуманную картинку на передний план мыслей. Северус заглянул мне в глаза, прошептал заклинание… Оценил визуал… Посмеялись вместе. — Но вообще, логично! Ты прав, с моей кровью лучше не шутить. Сев… Всё-таки ты самый умный! — Блядь, Гарри! Ты опять! Я же просил, давай серьёзно! — Всё! Я серьёзен, как никогда! — И я смотрю, у тебя уже всё прошло? Не болит? — Толку-то болеть, когда тебя никто не пожалеет!       Притворился я грустным. — Гарри! — Всё-всё! Я же сказал, я серьёзен. Что ты хотел, душа моя?       Северус сел напротив меня за кухонный стол и внимательно на меня посмотрел: — У меня два вопроса: первый — ты вчера так мне и не сказал что вы с Младшим задумали по поводу Грин-де-Вальда и МакДугана.       Я, решивший не сидеть на кухне просто так, а потратить время с пользой — то есть сожрать лишний бутербродик, — сейчас второпях проглотил откушенный кусок и поспешил ответить: — Ну ты же помнишь, кто у нас спец по проникновению в тюрьмы? — Кто? — Так Адам же! — Н-да?       Усомнился Северус. — Ну так да! Сев! Не заставляй меня думать о тебе плохо! Ты что, не помнишь?       Удивился я, а он вроде как смутился: — Нууу… Яааа… А что?       Я так и сел — образно, потому что я уже и так сидел — с открытым ртом: — Сев? Ты забыл, что МакДуган летал к Персивалю Дамблдору в Азкабан? — Ааа! К-хм… Вот ты о чём.       Но меня не могло сбить со следа его показное безразличие. Я прекрасно видел его бегающие глазки и чуть покрасневшие уши.       Чуть-чуть!       Всё же Северус умел прекрасно владеть собой и, если ему надо было, мог удержать лицо практически в любой ситуации. Это он со мной расслаблялся и позволял себе не контролировать некоторые проявления эмоций — да, скорее всего, не очень-то он и хотел их контролировать — но вот сейчас он очень хотел не показать мне своё смущение.       Почему? — Так ты забыл или нет?       Если я хотел добиться своего, то своротить меня с намеченного пути мог только асфальтоукладчик.       Северус внимательно и печально на меня посмотрел, тяжко вздохнул и признался: — Не то чтобы «забыл», но помню смутно. Я тогда немного… Переживал за тебя. Волновался. Ну и… Не рассчитал силы. — Напился?       Понял я, а он резко перевёл тему: — А что это мы всё обо мне да обо мне? Давай об Адаме! Как он доберётся до Грин-де-Вальда? — А тебе не наплевать? Пусть он сам придумает! Что мы-то за него будем думать?       Пожал я плечами. — И то дело…       Согласился Северус, но тут же обеспокоился: — А вдруг он не сможет? — Слушай, Сев! Адам же хвастался, что он супер-пупер менталист. Вот пусть если не самого «Гели», так хотя бы его воспоминания притащит! — А если самого «Гели» припрёт? Куда девать будем?       Я на мгновение задумался, но тут же предложил вариант: — Да вон рядом с Шеклболтом поселим! В террариум. — А не жалко? Мне его почему-то жальче, чем нашего вудуиста.       Северус подпёр щёку кулаком, как бабуля у окошка, замершая в ожидании новых поводов для сплетен о соседях. В этот момент он показался мне таким милым, домашним, расслабленным…       Ёпрст! Это я с недосыпа такой умилённый, что ли?       Но что-то мой зельевар во мне зацепил, мне тоже стало почему-то жаль «Гели». То ли из-за того, что мне так понравилась Грин-де-Вальдова внучатая тётушка, то ли потому, что тот по-доброму отнёсся к мальчику-сироте Тому, не обманул, учил, а потом не поддержал ученика в мерзкой идее раскола души. Конечно, Том был слишком юн, чтобы понимать, к чему подобное приведёт в итоге, и у него были свои резоны… Но Грин-де-Вальд мне импонировал, пожалуй, именно тем, что, будучи гораздо более искушённым в действительно тёмных искусствах, для себя подобный запасной план — создание крестража — даже не рассматривал.       Обдумав это всё, я махнул рукой:       Во всех смыслах. — Ладно, фиг с вами. Не будем «Гели» окаменять, сначала поговорим. Если Адам его целиком принесёт. Ты только об этом хотел со мной побеседовать, мой хороший, ммм?.. — Гааарри, я же просил! Посерьёзнее, пожалуйста. Я прекрасно понимаю, что с тобой любой разговор может за две фразы свестись к шуткам, а за две шутки к — постели, но давай обсудим серьёзные темы.       Строго попросил Северус. — Хорошо. Нам тоже нужно будет придумать какое-нибудь стоп-слово, чтобы я переставал шутить.       Предложил я шикарную интерпретацию известной БДСМ-идеи. — Однозначно! Вот вечером и займёмся. Если силы останутся. Но я сейчас вот ещё что хотел выяснить…       И он украл у меня с тарелки недоеденный кусочек булки с мясом: — Мы вчера расспросили Батильду про месторасположение дома Дамблдоров, так? — Так.       Согласился я, прицеливаясь к последнему оставшемуся бутерброду, поскольку у меня явно появился конкурент. — А зачем? Ведь наши домовики туда запросто шмыгают каждый день.       Спросил Северус и отправил в рот честно спёртый у меня кусок. — Ну во-первых, я хотел сам посмотреть систему защиты.       Принялся объяснять я. — Но не посмотрел.       Северус укоризненно на меня глянул, а я почувствовал себя ребёнком с СДВГ. — Эх… Но не посмотрел, отвлёкся на камеры, невидимость…       Признал я и пообещал: — Ну гляну завтра. Сам аппарирую и издалека оценю. — Ну хорошо.       Согласился он и уточнил: — А во-вторых будет? — Будет и «во-вторых», как не быть. Вот домовики-то «шмыгают», как ты выразился, а ты, душа моя, спроси у них, где этот дом, что они тебе ответят?       Северус настороженно склонил голову: — Что? — Что не знают. Они же не на адрес «шмыгают», а на ауру Шеклболта ориентируются. И про всяческие защитные чары людские они тоже тебе ничего не расскажут. Потому что просто не разбираются в этом. Равно как и маги не понимают, как можно колдовать щелчком пальцев, и зачем при этом нужна частичка магии хозяина эльфа или временного, так сказать, владельца, каковым я являюсь сейчас для Кричера.       Северус выслушал меня и покивал головой: — Понятно. То есть можно было попросить Симу, например, перенести кого-нибудь из нас к Шеклболту, посмотреть на защиту дома, а потом выяснить адрес? — Да, можно было и так.       Признал я, жуя бутерброд и стараясь не выпускать из рук остатки:       Я пока не готов ни с кем делиться мясом. Во всяком случае, не последним кусочком. — Но, Сев, мы же всё равно шли в гости к Батильде и не собирались скрывать, что заинтересованы в Дамблдоре и его истории. Так что поступили так, как было менее… Не знаю, как это выразить словами… Ну так мы не потревожили нашего вудуиста. Почему-то я склонен думать, что он гораздо более чувствителен к чужим аурам, нежели мы, простые европейцы. Может, конечно, так быть, что я его переоцениваю, но, сам понимаешь, что лучше перебздеть, чем недобдить. — Чего?.. — А… Это… В смысле, лучше перестраховаться. — Понятно.       Северус, о чём-то размышляя, потёр пальцы, а я залип на его руках. И почему-то только сейчас, видя перед собой эти длинные и такие чуткие пальцы, я поймал ту самую вчерашнюю мысль:       А ведь у меня вчера быль день-мать-его-рождения!       Я задумался было — Говорить или да и хуй-то с ним ну его? — но тут Северус пришёл в себя, стряхнул оцепенение и спросил: — Когда пойдём смотреть в монитор?       Момент был упущен, и я просто ответил: — Можно уже сейчас.       И мы пошли смотреть.

***

      Ничего сверхинтересного мы не увидели, увы.       Как я и предсказывал, и как подтвердилось за несколько следующих дней наблюдений, Кингсли Шеклболт спал, жрал, срал, дрочил и читал. Как бы смешно ни было, но его досуг я определил с точностью в сто процентов. Спал наш «шоколадный заяц», как дети малые с кристально-чистой совестью, по восемь-девять часов в сутки. Ложился ближе к утру, вставал после обеда.       Можно было бы поприкалываться, что тот живёт по часовым поясам своей родины, но разницы во времени между Лондоном и Бенином нет.       Кушал наш объект наблюдений плотно, трижды в день, если можно так сказать, потому что пара приёмов пищи приходилась на ночь. Какал регулярно, дрочил тоже — Зараза такая! Как же ж ему, суке, хорошо живётся! — а всё остальное время тот читал. Читал, выписывал, вычерчивал какие-то схемы и ритуальные круги ну или занимался прикладным творчеством народов Африки, как и докладывали ранее наши домовики, мастерил какие-то мешочки, складывал в них какие-то объедки. Очевидно, «ваял» знаменитые в узких кругах амулеты Гри-Гри. Нас это его творчество стало жутко напрягать. Ведь если вообще не понимаешь, как эта штука работает, то, естественно, не понимаешь, и как от неё защититься. Лично мне хотелось сжечь всё там к чертям собачьим вместе с Дамблдоровой залу… эээ… халупой.       Халупой, конечно. Это я просто слова перепутал. Хотя… И то, и другое сжечь точно не помешало бы. Прекрасная идея! Осталось только найти способ реализации.       Халупа, кстати, была реально халупой. Да, большой, но настолько заброшенной и пришедшей в запустение, что лично мне совершенно не было понятно, нахрена Аберфорт тридцать лет копил деньги.       Чтобы потом недвижимость, купленная на эти накопления, ветшала и приходила в полную негодность для проживания? Или чтобы было что братцу одолжить для неизвестных целей? Не понимаю я этих Дамблдоров. Никого из них.       Перед монитором мы посадили Кричера, как опять же самого морально устойчивого. Симе в смысле морали вообще теперь веры не было, не после содержимого её гардеробной.       Но это конечно же шутка.       Просто она слишком молоденькая, да и «девочка» она, незачем ей на забавы Шеклболта любоваться. Так что Тимми хлопотал по дому, а Симу я определил заниматься вышиванием.       О пропущенном дне рождения я больше и сам не вспоминал, и напоминать никому не стал.       Не то сейчас время, чтобы праздники праздновать, совсем не то. Так что как-нибудь потом. Как только, так сразу.

***

      Последующие четыре дня прошли весьма скучно, за исключением пары моментов: вызова Северуса к Дамблдору и реализации моей давней задумки по решению проблемы с одеждой при превращении меня красивого в волка.       Не менее, кстати, красивого.       Но обо всё по порядку.       Нет, Сима занималась скучным досугом средневековых принцесс не в назидание за приобретение развратных нарядов — в конце концов, она просто ничего подобного и предположить не могла — а потому, что я решил пойти по уже проторённому пути. Я подумал-подумал и додумался не обвешиваться с ног до головы различными амулетами — на мне их и так немало — а снова воспользоваться рунами. Придумал поступить с одеждой в целом так же, как с одеждой, меняющей размер. Вот Сима и сидела, вышивала просчитанные Младшим рунные цепочки на всём-всём-всём: на всём том миллионе закупленных нами оптом трусов/носков/маек и прочих нарядностей.       Но тут вставал вот какой вопрос: раньше одежда меняла размер, но она всё равно оставалась одеждой. А теперь её надо было или куда-то девать, или во что-то превращать. Превращать не получалось, хоть убей! Поэтому я решил её убирать. Обдумав, во что же можно прятать одежду, чтобы этот предмет не мешал волку, я отверг самую простую идею с ошейником.       Схватит меня кто-нибудь за этот ошейник и… Так и до смерти от удушения недалеко. На фиг, на фиг!       И придумал сделать так, чтобы одежда «убиралась» в два…       Не знаю, как это обозвать… Напульсника? Наруча? Ну с учётом того, что надеты они будут на мою волчью ипостась, то — налапника.       …наручи пусть будут. Всё же свою основную защитную функцию для передних лап они будут выполнять. То есть я, одетый мужчина, буду становиться волком, с наручами на передних лапах. В целом — неплохо. Но как всегда, не обошлось без неприятного момента. Надо было срочно убирать ранее внедрённые в моё тело руны, что, будучи нанесёнными за ухом, соединялись с рунами, нанесёнными на дужки очков. И скрытый смысл этой операции таков, что я лишаюсь любой возможности надеть очки и получить воспоминания Младшего или же поделиться своими. Хотя, конечно, после испытанного в прошлый и единственный раз приступа головной боли, я вряд ли захочу добровольно повторить этот опыт.       Но кто знает, какие неожиданности могут встретиться на жизненном пути? Так что зарекалась ворона говно не клевать, но жизнь может внести свои коррективы…       А ещё надо было наносить другие рунные ряды, но уже на волчьи лапы. А это наверняка будет несладко. Я ещё предыдущий раз — когда две недели с незаживающей раной маялся — неплохо помню.       Но выбора, собственно говоря, не было. Так что я, подговорил Младшего и, как только Северус отбыл «с отчётом» в Хогвартс, выдал «сынуле» серебряный скальпель, специальное зелье, бумажку с образцом скрипта и машинку для нанесения тату и заставил произвести все нужные операции. Как я и предполагал, приятно мне не было. Младшему тоже. Убирались предыдущие художества с тела тяжело. Руны, нанесённые зельем с металлическим порошком — да плюс ещё с алмазной пылью — ни в какую моё тельце покидать не желали. Приходилось резать до самых мышц. Слава всем богам, что мы успели убрать лужи натёкшей с меня кровищи до возвращения Северуса.       А то влетело бы нам!       Но мы всё успели! После срезания кусочков кожи за ушами человека, произвели над волком ту же операцию, что я — над Потти, когда надевал той уменьшающий ошейник. То есть выбрили полоску на каждой передней лапе, нанесли на полоску нужную часть рунной татуировки и… И пока на этом всё. Теперь буду ждать, когда заживут эти раны. А вот потом напялю красивые кожаные — из Васиной шкуры, с тремя вертикальными рядами острых металлических шипов — наручи, которые будут предохранять мои достаточно хрупкие волчьи лапы. На внутренней поверхности наручей тоже выгравированы руны. Скоро я смогу превращаться туда-сюда, не беспокоясь ни об одежде, ни о приличиях. А в волчьей ипостаси я, можно сказать, обзавёлся дополнительным оружием.       Когда я превратился в человека, меня ждал приятный сюрприз: раны за ушами уже затянулись — Тонюсенькой, но тем не менее! — кожицей. Плюсы волчьей регенерации. Хотел проверить, как после оборота будут выглядеть на лапах ранки от рун — Вдруг тоже подзажили уже? — но не успел. Вернулся мой любимый зельевар.

***

      Вернувшийся Северус добротой не лучился. Так что мы с Младшим заговорщически переглянулись и ещё раз молча, но очень дружно порадовались, что всё провернули в отсутствие того.       Ясное дело, у нас всё было оговорено заранее: что Дамблдору говорить, на что намекать, а о чём стараться даже не думать. Задача была — путать старого пи…       Вот теперь и непонятно, он вообще «пи» или вовсе даже нет?       Короче, надо было посеять в душе «Великого Светлого» если уж не страх, то хотя бы смятение. С чем Северус отлично, на мой взгляд, справился. А судить об этом я мог воочию, так как он отправился в Хогвартс «в сопровождении» аж целых двух мобильных камер. Невидимые летающие малышки были активированы им самим и настроены так, чтобы держались чуть позади, на метр правее и левее и на полметра выше его плеч.       В прямом эфире мы трансляцию не смотрели, так как устроили тут кровавую баню занимались всякими другими, тоже очень нужными делами. Но зато теперь мы все, включая домовиков, расселись удобно перед экраном и приготовились получать удовольствие от широкоформатной съёмки, получившейся при наложении картинок с двух камер.       Запись якобы отчёта якобы шпиона его пока ещё, к сожалению, не якобы хозяину получилась отлично! Трудно было переоценить разворачивающееся перед нами зрелище. Даже понимание того, что весь этот цирк и кривляния неслабо бьют по чувству собственного достоинства моего зельевара, не могло удержать нас временами от поистине гомерического хохота. В основном потому, что еженедельный отчёт в этот раз — совершенно не случайно, а очень даже запланированно — совпал с выходом первой статьи Риточки-егозы, посвящённой ожидаемому осенью Турниру Трёх — Но мы-то знаем, что шести! — Волшебников. Но и без газетной сенсации поводов злорадно поржать над Дамблдором Северус создал предостаточно.

***

      Он влетел в директорский кабинет чёрной молнией, в неподражаемом стиле Снейпа один точка ноль. Распахнувшаяся — явно пнутая ногой — дверь шандарахнулась ручкой об стену так, что, дремавший на своём насесте, весьма облезлый Фоукс с заполошным куриным воплем ёбнулся упал с насеста на стол, вспыхнул и сгорел.       Северус, не будь дурак, что называется — переобулся в прыжке: испуганно вскрикнув, изобразил на лице искреннее раскаяние; прижал руку к сердцу; метнулся к кучке слабо дымящегося пепла: — Альбус! Я так его напугал?! Ох, бедное существо! Прости, птичка! Прости!

*

      Я поставил запись на паузу и просто захлопал в ладоши. Северус довольно ухмыльнулся и склонил голову в поклоне, принимая заслуженную похвалу.       Дело в том, что бред это всё, что Фоукс — фамильяр Дамблдора. Феникс просто живёт в замке. Около восьми веков уже. Неизвестно, откуда волшебный птиц взялся, но вот как прибился, так и тусит. Непонятно, чем его привлёк Хогвартс вначале, ну а потом, вполне возможно, не обошлось без небольшой подстраховки со стороны директоров Хогвартса.       Но феникс — птица в хозяйстве крайне полезная, так что почему бы и нет?       Подстраховка же заключается в том, что надо просто подстеречь феникса в момент сгорания. С кем первым возродившийся после самосожжения птенец встретится взглядом, тот и сможет установить с волшебным птахом некую связь. Не фамильяр/хозяин, нет, но что-то наподобие более доброго отношения к этому человеку со стороны птицы, некой приязни.       Так что Северус не зря там кривлялся, за сиську сердце хватаясь, косил под испуганного дурачка. Мой хитрющий зельевар, пока размякший в тепле камина Альбус свой мосластый зад из мягкого кресла извлекал, в глазки-то птенчику новорождённому и заглянул! И имя новое дал, первым обратившись к волшебному существу, глядя тому в глаза.       Имя, конечно, не ахти какое — «Птичка», но… Лиха беда начало! Лет через несколько феникс ещё раз сгорит, вот тогда мы ему что-нибудь более звучное придумаем. А пока так, пока так…       Это, конечно, не особо важное событие, так — мелкая пакость. Но курочка по зёрнышку клюёт. Пакость здесь, две — там… А у Птички теперь с нашим недодиректором отношения будут хуже. Феникс может отказаться нести письмо или самого Дамблдора, куда тот попросит. Не даст слёз, зажилит пёрышки…       Мелочь, а как нам приятно!

*

      Я снова включил запись.       На экране монитора раздражённый Дамблдор хлопотал над птенцом, очевидно понимая, что в общем-то всё, поздняк метаться. Понятное дело, что претензий директор опередившему того зельевару никаких не предъявил, равно как и с полезным приобретением его не поздравил.       Не иначе, решил просто утаить свершившийся факт смены фениксова любимца. Конечно! Какой удар по престижу!       Наконец, тот отошёл от укутанного в гриффиндорской расцветки шарф новорождённого феникса и расстроенно плюхнулся в кресло у камина, приманив себе бокал и бутылку медовухи. Северусу не было предложено ни кресла, ни выпивки, но тут мы опять увидели, что называется, мгновенную карму. Отпивший сладкого напитка Дамблдор — В десять утра, на минуточку! — поставил бокал на маленький круглый столик у своего локтя и, игнорируя стоящего посредине кабинета Северуса, расправил свежую газету…       Миг и… Мат! Крик! Дамблдор вскакивает, задевает рукой полный бокал и стоящую рядом открытую бутылку; бутылка и бокал дружно опрокидываются в кресло; тонкостенный бокал естественно не выдерживает столкновения с тяжёлой винной бутылкой и бьётся; Дамблдор поворачивается посмотреть на масштаб катастрофы, запутывается в ночнушке мантии и — Это просто пиздец! Мне самому было больно на это смотреть! — плюхается боком в кресло, прямо в лужу медовухи, на осколки бокала и неразбившуюся, к его счастью, бутылку.       Как говорят в кино: стоп, снято!

*

      Мы с мрачным наслаждением посмотрели, как мадам Помфри поливала изрезанное тощее бедро Дамблдора зельями, что Северус делать категорически отказался, замотивировав отказ тем, что он не знает, как лечебные зелья могут прореагировать со сладким алкоголем, да и осколки надо доставать, а там бедренная артерия… А он ни разу не целитель… Мало ли?..       Но зато он взял на себя очистку кресла. И я прекрасно видел, как Северус накинул на спинку слабенькое ментальное внушение. Теперь всякий раз, как Дамблдор будет садиться в это кресло, тот будет вспоминать этот неприятный инцидент.       Так ему, козлу бородатому!       Газета была высушена, статья прочитана, и прихрамывающий директор заметался по кабинету, видимо обдумывая свои прибыли и убыли из-за непредвиденного и гораздо более раннего обнародования факта возрождения Турнира. — Директор, что Вы мечетесь, как в зад ужаленный?.. К-хм… извините, я не хотел Вам напоминать о случившемся.       Ой, не могу! «Не хотел» он! Как же! Можно подумать! — Помолчи, Северус! Я должен подумать… подумать…       Тот возобновил свои прихрамывания от письменного стола до витражного окна и обратно: — Я должен подумать… Опять вопиллеры… И ведь точно пришлют, спросят: почему, мол, не рассказал? Сошлюсь на запрет Фаджа. А кто пропи… проговорился? Наверняка ведь Фадж… А кто ещё? Ну точно эта сука! Больше-то некому. Вот ведь!.. Ладно… ладно… Сейчас схожу к засранцу. Так, Северус, что там у тебя? Сядь, не торчи, как ворона ощипанная.       Ах ты падла старая! Сам ты — петух недощипанный! Мой Сев — красавчег! — Новости есть?       Дамблдор осторожно присел на неповреждённое полужопие и выжидательно уставился на Северуса, который — маскировки ради — притащился снабдить «босса уровня» дезинформацией наряженным в свои привычные школьные одёжки, в те, что «чернее чёрной грифельной доски». — Альбус! Сколько ещё я должен это терпеть?!       Патетически воскликнул скромно усевшийся на стул для посетителей Северус, на что получил вполне ожидаемый, но оттого не менее хамский ответ: — Столько, сколько я скажу. И кстати, что за «это» ты там терпишь? — Всё! Всё это… Это просто отвратительно! — Хватит соплей, Северус! Докладывай чётче. Что ты там терпишь? Тодд домогается тебя? Если да, то это нормально. Ведь на то и был расчёт. Так что смотри, Северус! В твоих интересах сделать так, чтобы этот новоявленный лордик сосредоточился на тебе. А то ещё сделает что-нибудь моему т… мальчику. Гарри, в смысле.       Северус недовольно заворчал: — Малолетки Тодда не интересуют. Но я… Если бы не Ваш приказ, ноги бы моей там не было! — Но я очень рад, Северус, что ты понимаешь, что это действительно «приказ». Ты ведь понимаешь это, мальчик мой?       Вкрадчиво, но весьма угрожающе поинтересовался Дамблдор.       Северус «незаметно» передёрнулся, якобы демонстрируя испуг, и сбавил обороты, сделав вид, что пытается надавить на жалость: — Но директор. Этот Тодд… Он… он страшный. Пугающий!       Дамблдор всплеснул руками и тоже сделал вид, что уговаривает неуступчивого подчинённого: — Но, Северус, тут уж ничего не поделаешь, придётся потерпеть. Ведь никто, кроме тебя, не смог бы подойти на эту роль. Ты понимаешь, мальчик мой? Никто!       Правда, под нос себе тот пробормотал нечто не столь лестное для своего очередного «мальчика»: — Ведь, как выяснилось, вкус у Тодда ещё тот…       А вслух добавил: — Только ты для этого задания подходишь. Только ты! Так что остаётся только держаться.       И Дамблдор широко развёл руками, словно обнимая своей заботой несчастного жалобщика, заставив Северуса в очередной раз закатить глаза, якобы от предстоящих ему бедному мучений в обществе ненавистного Тодда, а на деле — поражаясь двуличию старика. — У тебя получается влиять на Гарри, Северус?       Перешёл Дамблдор к тому, что того действительно интересовало. — Нет, Тодд оказался достаточно внимательным опекуном. К мальчишке не подступиться. Да и… У меня мало незаполненного вниманием Тодда времени.       Северус демонстративно скривился. — Что ж, мальчик мой, тебе остаётся только терпеть. Только терпеть. И ещё больше стараться.       Северус опустил голову, очевидно не справившись с приливом злости в адрес противного старикашки, а тот похабно усмехнулся, пользуясь тем, что собеседник не видит.

*

      Но пусть тогда он эту ухмылку и не увидел, зато сейчас, в записи, прекрасно разглядел: — Видеть это не могу! Досматривайте без меня, я — в душ. Противно, словно в говне извалялся. Не представляю, как ещё год терпеть его рядом с собой. Рановато я что-то расслабился.       И Северус унёсся на второй этаж, а мы остались досматривать.

*

— Тодд снова собирается напасть на Кингсли. Прошлые неудачи его ничему не научили.       Сообщил экранный зельевар экранному директору. Тот самодовольно хмыкнул: — Ну-ну. Вот же тупица упрямый! И правда, ничему не учится. Неужели не понял ещё, что ничего не выгорит у него с такими-то примитивными методами? Вот болван! Привык переть в лоб, видимо, а на то, чтобы задуматься и сменить тактику, ума не хватает! Впрочем, мне же проще.       Дамблдор ещё повозмущался немножко, а затем Северус, видимо, решил убедить того в совершенно непроходимой тупости лорда Тодда и шокировал заявлением: — Тодд хочет Поттеру подарить голову Кингсли!       Старик аж свой дар пиздобольства красноречия потерял: — Чевооо? — Да-да. — Он совсем ебанулся, что ли, этот твой Тодд?! Что за… Откуда? Это что за замашки-то такие?.. такие… Дикарские! — Нууу… Тодд считает, что Кингсли, раз тот не совсем мнэээ… Ну… Не коренной англичанин… Понимете? — Угу. — Ну так значит, тот не умнее обезьяны. Охота за Кингсли — это для Тодда что-то вроде… Сафари. Понимаете? — Угу. — Вооот. А раз так, то бедняга Кингсли для него — трофей, типа. Вот. А раз так, то башка на стену и как так и надо. И Тодд не мой. Он скорее Ваш. — Ну… ну пиздееец!       Ошарашенный Дамблдор, очевидно совершенно забывшись, откинулся на своём директорском троне и взвизгнул, приложившись к жёсткому подлокотнику свежезалеченным бедром.       Видать, мадам Помфри не самые быстродействующие зелья и чары на его жопе использовала. Тоже небось хотела, чтоб помучился говнюк! — Вот сссука!       Проныл тот, поглаживая пострадавшее бедро. — Кто?       Индифферентно уточнил Северус. — Все! Жизнь! И Тодд твой! — Говорю же, он не м… — Хватит!!! Достаточно споров!       Устроившись поудобнее, постанывающий от новой боли Дамблдор перешёл на просительный тон: — Северус, мальчик мой, а нет ли у тебя с собой зелья какого-нибудь?       Злорадно блеснув в камеру глазами, Северус, выгребая из карманов фанфурики со всевозможным содержимым, уточнил: — Вам какого? У меня есть… к-хм… смазывающее, мышечный релаксант… Ну это Вам не надо. А вот ещё мазь от синяков и ушибов, кроветворное…       По мере перечисления глаза у Дамблдора округлялись всё сильнее. Он передёрнулся всем телом и уточнил: — Мне бы просто обезболивающее. И заживляющее не помешало бы. Ты же ведь такой специалист наипервейший, Северус. Твои-то зелья, мальчик мой, не в пример быстрее и лучше действуют. Есть, а?       Северус для вида ещё поперебирал флакончики, нашёл два пустых, демонстративно их встряхнул, посмотрел на просвет, потом спрятал все обратно в карман и с сожалением покачал головой, скорбно поджимая губы: — Нет, директор. Сегодня по дороге сюда я как раз выпил последние порции заживляющего и обезболивающего, а новая партия — у меня в лаборатории, в котле. Не разливал по флаконам ещё. Так что могу только кроветворное предложить. Хотите? — Ох, мальчик мой, жалость-то какая. Какая жалость. Ну, давай хоть кроветворное.       Северус передал тому флакон, и Дамблдор тут же его осушил: — Ну ты там держись, что ли.       Неловко добавил тот, возвращая пустой флакон. — А за Кингсли не переживай, мальчик мой дорогой, не переживай. Тот хорошо защищён.       Северус угрюмо угукнул, сидя с опущенной головой и разглядывая свои ладони, и не упустил случая ещё раз плаксиво пожаловаться: — Он защищён. А я?..       Дамблдор забегал взглядом по кабинету, и на несколько секунд между ними повисла неловкая тишина. Затем тот осторожно передвинулся, прочистил горло и спросил, сделав вид, что предыдущий вопрос собеседника был риторическим: — А как Гарри отнесся к этой идее Тодда? Ну… С головой, я имею в виду.       Северус в ответ буркнул: — Понятия не имею. Тодд только предложил тому и сразу увёл меня… к-хм… Ну… — Я понял!       Фальшиво-сердобольно оборвал Дамблдор сбивчивые объяснения Северуса: — Я понял, можешь не уточнять, мальчик мой! Не травмируй себя лишний раз воспоминаниями. И вообще… Старайся не думать об этом. — Угу. — И будь осторожен впредь, Северус. Зелья принимай обязательно! Нам ведь не нужно, чтобы тебя… Чтобы ты… Ну… В общем, принимай зелья, мальчик мой. — Я Вас понял, директор. Я могу идти?       Северус, играя желваками на челюсти, поднял на Дамблдора непроглядно чёрный взгляд.       Тот наверняка подумал, что его шпион страдает от душевных травм. А Сев разъярён, как пятиног в брачный период. — Иди, Северус, иди, мой мальчик. Береги себя. И это… Зелий мне пришли, будь уж так добр. А то что-то побаливает. Ох… — Пришлю. До свидания, директор. — До свидания, Северус, до свидания.

*

      Мой зельевар вышел из кабинета, очевидно специально захлопнув дверь прямо перед камерами. Артефакты, повисев какое-то время в воздухе, достаточно быстро сориентировались и выстроили новый алгоритм движения за управляющим объектом — то есть Северусом — с учётом обходного пути. Камеры медленно направились к открытому окну.       Но перед тем, как они не спеша покинули директорский кабинет, мы услышали тираду Дамблдора, полную злорадства: — Вот так-то оно, мальчик ты мой дорогой, за тылами своими не следить! Вот оно чем оборачивается, всё это ваше… Игрища эти ваши! Да я на фоне этого Тодда — просто-таки любящий отец!       Тот поёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, покряхтел и продолжил посмеиваясь: — Вот пусть Снейп посмотрит, какими люди-то бывают! Теперь поймёт, что это ж я к нему ещё неплохо отношусь. По крайней мере, после меня зелья пить не приходится! Вот пусть и оценит разницу, строптивец! Пусть задумается! Снейп не дурак, поймёт, что нужно служить преданно! А то ведь я могу приказ-то свой и продлить на весь учебный год!.. Хотя… Нет, тогда у него совсем времени на школу не останется. Но этот Тодд! Вот!.. Вот ведь зверюга озабоченная! Вот ведь агрессор половой! Извращенец! А голову?! На стену! Ишь, чего удумал!       И под самый конец бурчания старика услышали мы и кое-что, весьма нас всех напрягшее: — Ну ничего, ничего. Вот закончит Кингсли с эльфом работать, вот я и решу проблему с этим Тоддом. Да и не проблема это. Так, тьфу, проблемка. Вот не пропал бы тогда мой Добби, уже бы всё и было решено. Ну ничего, недолго ждать осталось. Три дня.       И камеры выпорхнули в приоткрытую створку.

***

— Ну и что мы с этим делать будем?       Задумчиво протянул Младший. В ответ раздался голос Северуса, спускающегося по лестнице: — Лично ты — ничего. А вот мы с Гарри должны проработать план действий. — Ну и какой же это будет план?       Младший обиженно насупился, сразу же замкнулся, закинув ногу на ногу и сложив руки на груди.       Ну просто ходячее наглядное пособие по психологии. — План в целом простой…       Не менее задумчиво, чем Младший, проговорил я: — …выкрасть Шеклболта, сжечь все его записи, эти стрёмные книжонки и не менее стрёмные штукенции, что он там понаделал.       Естественно, не могущий допустить подобного вандализма, Северус тут же вмешался: — Гарри, ну зачем сразу «сжечь»! Давайте заберём себе и поизучаем! Вдруг?.. Не знаю…       Я сыронизировал: — «Вдруг» что? Пробудится в ком-нибудь из нас талант к магии Вуду? Мне лично кажется, что таким надо родиться. А мы маленько цветом не вышли. Да и кто знает, что за смысл он вложил в эти свои изделия африканских народных промыслов? Вдруг они на медленное убийство нас же и настроены? — Ну хорошо, штучки-мешочки сжечь, а книжки-бумажки оставить. Ладно? Пожалуйста. — Ладно. Но фигулины эти самопальные точно сожгём!       Нехотя согласился я.       Ведь знает же, манипулятор со стажем, что я ему ни в чём отказать не могу! Вот хитрюга моя носатая! Люблю! — О, блин! Гарри! Убери это выражение со своей морды!       Завопил Младший, краснея и пряча лицо в ладонях: — У тебя сейчас слюни как у идиота потекут! Мы сейчас про план говорим, а не про то, как ты его обожаешь!       Я напрягся: — Я что, вслух это сказал?       Северус смущённо отвернулся и поспешно уселся в кресло, посильнее запахнув банный халат, в котором и спустился к нам, — Небывалый уровень расслабленности для такого закрытого человека, как мой Сев! — а Младший заржал надо мной: — Да говорю же! У тебя всё на роже написано! — Сев, солнце моё, унеси с кухни к себе в мастерскую все конфеты…       Младший, не дав мне закончить, тут же завопил: — Нет! Я больше не буду!       Северус — Такой весь розовенький после душа! Такой весь расслабленный… ммм… так бы… к-хм!.. — задумчиво разглядывал нашего сынулю: — Был бы ты человеком, я бы у тебя кровь на анализ взял. Что это за страсть к сладкому, интересно?.. — Сублимация! Сто процентов!       Пофигистично заявил Младший, поудобнее устраиваясь на диване, и ещё головой покивал для усиления эффекта. Северус, явно не совсем понимая, что тот имеет в виду, протянул: — Н-да?.. И что же ты в своей жизни заместил столь искренней любовью ко всевозможным десертам и конфетам? — Ха! А ты сам не догадываешься, что ли? У меня любовь к сладкому, у вас — к… к «сладенькому». Мне же нечем… Из-за конструктивного недостатка, так сказать, вот и кушаю углеводики, чтоб серотонин хотя бы так вырабатывался.       И Младший поиграл бровями в излюбленном стиле самого Северуса. Я только глаза закатил:       Да уж, воистину наш ребёнок! Ни фразы без подъёбки.       Северус на это предположение хмыкнул и задумчиво кивнул, а смутившийся от собственной откровенности Младший поспешил перевести тему: — Давайте лучше про план поговорим!       И я поспешил изложить намётки плана, пока тема разговора — И мои мысли заодно! — не свернули окончательно в сторону «сладенького»: — Как я и говорил: выкрасть Шеклболта; сжечь все его стрёмные штуки; записи и книги — к нам в библиотеку. Что ещё? Что-то же ещё… — Ещё — домовик.       Напомнил мне Младший. Северус тут же заинтересовался: — Какой домовик?       Пришлось пересказать ему вкратце то, что записали камеры после его ухода от Дамблдора. — Кстати, гениальный ход с твоей стороны — оставить камеры в кабинете. Так мы и не узнали бы часа «Икс».       Похвалил я своего зельевара, но он только отмахнулся: — Ерунда. Я предположил, что, если у камер задача — следовать за объектом, то они просто выберут другой путь и всё равно меня догонят. Окно было открыто, вот я и подумал, что они выберутся через него. А про время их непонятной акции мы и так узнали бы. Кстати, переключайте уже трансляцию обратно на дом Дамблдоров. — Уже. Значит так, господа заговорщики.       Я уселся в кресло напротив Северуса: — Домовик… Домовика по возможности спасти, если невозможно, то… Кричер? — Кричер всё понял, Гарри.       Сообразительный эльф Блэков согласно склонил голову, а я продолжил: — Провернуть дельце надо так, чтобы на нас никто и не подумал, но для этого у нас уже и так всё готово, стоит только дать отмашку Рите и предупредить Гиппократа. Будет нам статья с колдографиями замечательных лорда Тодда и его сына за работой. Никто не подкопается! — А можно я с вами?       Неуверенно спросил Младший.       Я аж опешил: — Конечно нет! Мы кому тут не так давно про бережное отношение к очкам распинались?! — Мне. Но я же всё равно как-то собираюсь участвовать в Турнире. Тебя самого не напрягает это противоречие? Там драконы, гриндилоу, акромантулы, соплехвосты… — Соплохвосты.       На автомате поправил я его, растерявшись от чужого напора и подбирая аргументы.       Но тут вмешался Северус: — Сынуля, ты не путай яйца с лёгкими. С драконами Гор договорится, на гриндилоу — тьфу! Плюнуть и растереть! Струя кипятка в морду, всего и делов! А когда в лабиринт пойдёшь… Не знаю… Ну например, Гарри вон запустит специально одну камеру из нашего набора, а ты возьмёшь и прикрепишь к ней очки. — На фига же, стесняюсь спросить?       Выпучил глаза Младший, а Северус свои в ответ закатил: — Ну что ж тут непонятного? Для сохранности! Чтобы не отобрали, не разбились, не потерялись, не сгорели в пламени соплех… Тьфу! Короче, ты понял. Понял же?       Подозрительно уточнил он. Младший согласно покивал, а Северус воодушевлённо продолжил: — Ну вот я и говорю: прикрепишь очки на камеру. Накинешь на эту конструкцию чары отвлечения внимания и привет! Камера рядом будет лететь, так что ты будешь в радиусе действия иллюзии, внешность твоя будет при тебе. А когда ты на кладбище перенесёшься, то камера полетит к Гарри. Отнесёт ему очки, чтоб были в сохранности. — А как мне на кладбище быть? Деревянненьким? — А Гарри тебе артефактик с простой иллюзией сваяет. Тебе ведь только внешность будет нужна. Аура уже нужна не будет. А смысл очков именно в том, что на них иллюзия ауры Гарри Поттера. Ну… Была когда-то. — Северус! Я конечно бешусь, когда твой оборотень начинает на тебя слюной от восторга капать, но вот сейчас я его понимаю! Ты, Северус, такой умный, шо просто пипец! — Ну спасибо. А вот интересно, кстати, когда мы тебе тело найдём, Гарри будет тебе не только отец, но и вожак?       Мы все задумались. Первым тишину разорвал Младший, которого идея беспрекословного подчинения, очевидно, ни разу не обрадовала: — А чей-та сразу вожак-то?.. Я уже взрослый почти, могу вообще самостоятельно жить! У меня вот даже и средства есть. — Мелкий! Не бузи! Никто тебя не будет заставлять делать то, что не совпадает с твоими жизненными ориентирами. — Да понятно.       Пробурчал он. А я задумался над действительно важной вещью: — Но Кодекс Рода Тодд я на досуге напишу. — Ага. И для главы рода там не забудь раздел написать, а то мало ли…       «Посоветовал» Младший с хитрой рожей. Я же шутку подхватил: — Ну естественно! Я же не вечный! А наследничек у меня… Звёзд с неба не хватает. — Что?.. Это я?.. Ах ты!..       В меня полетела диванная подушка.

***

      Так день и прошёл. До обеда мы многое успели, а после обеда засели обсуждать подробности. По итогам этих обсуждений кое-что поменялось.       Во-первых, Младшему всё же было разрешено идти с нами, но при условии не лезть на рожон, не геройствовать, держаться за нами и подчиняться любому нашему приказу.       Во-вторых, Рита и Гиппократ были предупреждены, что послезавтра и послепослезавтра они с утра и до вечера должны быть готовы в любой момент: Рита лететь в Мунго; Гиппократ стоять на стрёме у палаты Лонгботтомов, где мы будем обтяпывать свои делишки.       Ну то есть мы их будем обтяпывать не именно в палате, но алиби! Алиби!       Рита, ясное дело, была на всё согласная, та вообще за любой кипеж, кроме голодовки. А Гиппократ разбурчался, что, мол, он, самый тайный глава Отдела тайн и ведущий специалист госпиталя Святого Мунго, должен стоять на стрёме, пока все будут веселиться без него. Но, конечно, согласился.       Почему целых два дня готовности? А потому, что Дамблдор сказал: «Три дня». И фиг же знает, как он эти дни считал? Включая сегодняшний или только начиная с завтрашнего? Так что два дня.       Северус отправился доваривать особое укрепляющее зелье, которое придаёт любому физическому объекту — и живому, и неживому — стойкость к повреждениям. Любым, получаемым и от простых падений, и от разрушающих заклятий. Мы собирались перед вылазкой за Шеклболтом нанести зелье на марионетку и на очки, и три часа неразрушимости были бы им гарантированы. К сожалению, для использования в Турнире зелье не подойдёт, вода его запросто смоет, а огонь, что драконий, что от соплех… — Тьфу! Привязалось же! — от соплохвостов выжжет.       Я же, пока нечего было делать, а приходилось тупо ждать, сел поработать над локатором. Решил я сделать такой приборчик, чтобы легче было обнаружить на дне озера — в пещере Медальона — останки Регулуса. Ну или хотя бы просто все останки, что там будут лежать.       Может же быть так, что он там не один неживой труп? В смысле — спокойный. Не анимированный. Я считаю — вполне! Кто знает, сколько и кого погибло там за время существования этой пещеры? И все эти тела на дне. Почему? Ну потому, что инферналы же не голливудские зомби, через укус не размножаются. Каждый труп надо зачаровывать отдельно. Нет, есть конечно такие специалисты, что могут пачками тела обрабатывать, но тем не менее без участия некроманта инферналом никак не стать. Значит, Регулус Блэк просто труп. И он лежит на дне. Скорее всего в виде скелета, потому что лет прошло уже почти пятнадцать. Вряд ли на озере есть какие-нибудь чары стазиса.       Хотя кто его знает, Волдеморта этого. Но лучше бы действительно был скелет. Чище это. И более… Деперсонализированно, что ли? Ведь в черепе сложно видеть человека, череп — это просто кость.       Вот так я рассуждал, потихоньку рассчитывая прибор, а перед ужином Кричер позвал нас к монитору.

***

      С сомнением во взглядах мы любовались на то, как Шеклболт, отлетевший на метле достаточно глубоко в окружающий Годрикову Лощину лес, что-то там ищет. Потом, очевидно найдя подходящую каким-то его критериям поляну, он начал косить на ней траву чёрным матовым — явно ритуальным — серпом, чуть светящимся в темноте голубыми рунами. При этом он выводил какую-то странную гортанную тягучую мелодию. Траву вудуист доморощенный косил тоже не абы как, а кругами, начав от какой-то определённой точки и по спирали продвигаясь к центру поляны. Скосив всё, Шеклболт уселся в центре и начал… Молиться?.. Ну по крайней мере, это так выглядело: он встал на колени и запел, воздевая руки к небу, а потом долго кланялся, касаясь лбом земли.       А потом съеб… аппарировал оттуда! А наши бедные камеры зависли, не зная, что им делать и куда теперь лететь. — Мнэээ…       Проблеял я. Как-то на подобное мои девайсы не были рассчитаны. — Ну вот, видишь, Гарри? Ещё один косяк. Надо потом будет предусмотреть возврат камер к их ящику в случае потери объекта слежения.       Предложил Северус. Я же прохаживался от стены до стены, думая, что предпринять: — Так. Так-так-так. Подождите паниковать. Подождите. Давайте рассуждать логически. — Так кто ж против? Попытайся. Рассуди. И по-моему, паникуешь здесь только ты.       Лениво пробурчал Младший, недовольный переносом ужина на попозже. Я не стал обращать на юную язву внимания и продолжил: — Так. Поляну он явно готовит для чего-то. Предположим, что для ритуала. Так?       Спросил я у всех, включая мудрого Кричера. Он со мной первый и согласился: — Так, Гарри. — По крайней мере, очень похоже.       Тоже согласился Северус. — Значит, Шеклболт туда по-любому вернётся. Либо завтра, либо в день «Икс». Камеры наши там, значит, мы по-любому же это всё увидим. Вопрос! Как нам добраться до поляны?       Спросил я у всех сразу. И опять нас выручил Кричер: — Кричер знает. Если Гарри пошлёт Кричера следить за чёрным человеком, то Кричер дождётся, когда чёрный человек аппарирует, и пройдёт за ним по аппарационному следу. Кричер будет знать, как попасть на поляну. Кричер сможет перенести туда Гарри и остальных. — Прекрасно! Молодец, мой хитроумный друг!       Довольный Кричер даже, по-моему, улыбнулся стеснительно, так воодушевлённо я его похвалил. — Тогда, Кричер, ты завтра с полудня будешь караулить Шеклболта у дома Дамблдоров. Это тебе на весь день задание, потому как неизвестно, когда он решит поляну навестить. А на поляне ты… Я тебе ящичек дам, ты откроешь его, и камеры сами залетят внутрь. Но это только после того, как Шеклболт свои делишки там сделает. Принесёшь камеры в ящичке сюда.       Но Северус тут же возразил: — Зачем, Гарри? Пусть там и остаются. Думаю, самое интересное теперь будет на той поляне происходить. — Логично. Что-то я сглупил. Нервничаю.       Гордый предыдущей похвалой Кричер меня успокоил: — Гарри незачем нервничать. Даже если не получится сорвать ритуал, Кричер защитит Гарри и его семью. Тимми поможет Кричеру. И даже бестолковая модница Сима на что-нибудь сгодится. Кричер её учил.       Пообещал домовик. Тимми и Сима покивали головами. Они при «батьке» рот старались пореже раскрывать. Тимми-то по привычке ещё, видимо, не освоился, что может уже «разговаривать», а Сима… Что у этой хитрюги в её белокурой ушастой головёнке — я предпочитал не выяснять.

***

      На следующий день Шеклболт, сам того не зная, сильно сэкономил нам нервных клеток. Он, нагруженный, словно ослик афганских контрабандистов, посетил поляну утром, сразу после завтрака.       То есть по его личному времени «утром», а по общебританскому — после обеда.       Там он полил землю по границе поляны каким-то подозрительным зельем и попел ещё песен. Потом опять полил землю, на этот раз внутри очерченного зельем круга и уже ромом, не забывая употреблять напиток и по прямому назначению. Потом, собрав и уничтожив пустые котлы, ящики и бутылки, раскрошил целый ящичек сигар, выкурив одну напоследок. И свалил, пьянòй и накуренный.       Мы на всё это любовались на экране.       Кричер, естественно, перенёсся на таинственную поляну следом за «объектом», запомнив координаты. Там он, после ухода Шеклболта, воспользовался уже изготовленным Младшим ящичком, «отловил» наших невидимок, заменил на них на всякий случай накопители и забрал парочку, выпустив затем в дом Дамблдоров, чтобы мы не пропустили чего-нибудь нужного.       Затем уже я и Северус перенеслись Кричер-экспрессом на поляну, неожиданно для самой себя ставшую такой популярной в последнюю пару дней. Там мы изучили ориентиры и наметили позиции для каждого. Также мы нашли неподалёку крайне удачное местечко, куда мы всем скопом в нужное время аппарируем.       Мы были готовы, обсудили всё в мельчайших подробностях, продумали стратегию, расписали наши роли. Каждый знал, что должен делать он, кому из остальных должен помочь, если ситуация начнёт выходить из-под контроля. Я смастерил на коленке, что называется, антиаппарационный артефакт. Маломощный, но нам ведь нужно будет удержать только одного человека, так что достаточно. В пещере Гора и Васи была установлена большущая клетка, ждал своего постояльца пятизвёздочный отель «Бастилия».       Вечером к Шеклболту заявился Дамблдор и передал тому спящего домовика.       И вот тут-то вырисовалась некая проблемка… Судя по тому, что спать вудуист улёгся, как обычно, под утро, то ритуал будет проходить следующей ночью. А как нам ночью операцию в Мунго проводить? — Что делать будем?       Спросил я у традиционно уже собравшихся в гостиной домочадцев. — А что тут сделаешь… Я пошёл звонить Гиппократу, хоть магофоном лишний раз попользуюсь. Попрошу его наврать Августе что-нибудь…       Поднялся из кресла Северус. Младший бросил тому вслед: — Завтра новолуние!       Я искренне обрадовался: — Ну здорово! И выдумывать ничего не придётся! Почти. Напиз… Скажем, что мы в привязке к лунному циклу действуем. Так, милые мои! Все спать! Нам надо отдохнуть как следует, завтра всю ночь на ногах быть придётся.       Понятное дело, что спать по итогу пошли только мы Северусом — Ну и наверное, Рита и Гиппократ. — потому как Младшему оно не надо, а домовики… С ними вообще непонятно, как они спят.       Да и спят ли?..

***

      К следующей ночи всё было готово.       С наступлением темноты все трое домовиков получили инструкции и нужные артефакты и отправились на заранее выбранные места, дежурить вокруг поляны. Было договорено, что Северус перенесётся в точку нашей аппарации примерно к одиннадцати вечера. Его задачей было всячески то место закамуфлировать, чтобы потом мы случайными шумами и светом себя не выдали. Мы решили, что начнём захват ровно в полночь и делать будем всё по возможности быстро, так как зелье защитное на очках действует не так долго, как нам хотелось бы.       Но в десять вечера Шеклболт уже во всю собирался. Пришлось Северусу аппарировать вместе с ним, почти на час раньше предполагаемого. Приглядеть на всякий случай. А мы с Младшим пошли мазать тело марионетки и очки защитным зельем, затем я навесил на него пару щитовых артефактов, и в начале двенадцатого мы перенеслись в госпиталь.

***

      И тут нас ждал сюрприз.       Знаменитая чучелоносица Августа Лонгботтом качала права под дверями палаты своего сына и невестки. Смущённый Невилл торчал рядом, изо всех сил краснея, очевидно стыдясь бабкиного поведения.       На весь коридор разносился командирский басок Августы: — Я требую, чтобы, в случае успеха с моей невесткой, вы немедленно привели в норму и моего сына!       Гиппократ устало — очевидно, не в первый раз — возражал озлобленной старухе: — Мадам, мы же Вас предупреждали, что операция экспериментальная. Успех и вовсе не гарантирован… — Я же сказала, «в случае успеха»! Вы меня совсем не слушаете! Профаны!       Невилл поморщился на особенно громкий выпад своей бабули в адрес целителя. Я же церемониться не стал: — Приветствую, целитель Сметвик, мистер Лонгботтом. А что здесь делает посторонняя?       Увидевший нас Гиппократ обрадовался так искренне!       Видать, терпеть злобную бабку у него уже сил нет.       А сильно пожилая дамочка аж задохнулась от возмущения и закашлялась, поперхнувшись слюной: — Яаа?! Я — посторонняя?! Да ты!!! Да как ты смеешь, щенок?!       Проигнорировав взбешённую Августу, я обратился к Гиппократу: — Эта дама не является родственницей нашей больной. Выведите. Санитаров пригласите, что ли. Или мне самому её заткнуть и отправить куда-нибудь?       От столь неприкрытого хамства с моей стороны Августа пошла красными пятнами. Она просто хватала воздух раскрытым ртом, а я уже испугался, что у неё инсульт случится. — Что Вы, джентльмены, зачем же так радикально? Миссис Лонгботтом всё поняла и сейчас сама избавит нас от своего общества, ведь так?       Гиппократ посмотрел на Августу, та развернулась на каблуках и понеслась по коридору к выходу из отделения, даже забыв про внука. — А мне… Мне тоже уйти?       Тихо спросил грустный Невилл. — Нет, зачем же? Вы ведь — ближайший родственник Алисы Лонгботтом, имеете полное право первым узнать о результатах операции.       Успокоил я мальчишку. — Гарри, а ты со мной не побудешь?       Взволнованно попросил Младшего обрадованный Невилл. Тот весьма натурально потупился: — Прости, Нев, я должен ассистировать отцу. Мы вместе подготавливали этот эксперимент и проводили расчёты, я должен присутствовать, одному ему не справиться.       Невилл тут же испуганно закивал: — Ох, ну раз надо, значит надо! Я тогда сам. Не волнуйся. А это правда лишь эксперимент? А каковы шансы…       К концу фразы он почти шептал. Мне даже стало немножко стыдно:       Мальчик вот за мать переживает, а мы под видом «жутко сложной, не опробованной ранее операции» втихаря совсем другие тайные операции проворачиваем. Коммандос на полставки, блин.       Я постарался успокоить Невилла: — Не стоит так волноваться, мистер Лонгботтом, мы приложим все усилия, да и операция вовсе не столь экспериментальна, как сообщили Вашей… опекунше. Мы почти на сто процентов уверены в положительном результате.       Я осторожно похлопал его по плечу, но мои слова и действия произвели не совсем тот эффект, которого я ожидал — по щекам Невилла потекли слёзы. Он прошептал: — Верните мне, пожалуйста, маму.       Ну блин! Ну что ты будешь делать! — Обещаю!

***

      Все зашли в палату, в которой нас уже ожидала Рита. После того, как были сняты парочка совместных колдофото, Невиллу вручили стакан сока и настойчиво порекомендовали выпить. Естественно, там было снотворное, чтобы бедный парнишка все нервы себе ожиданием не измотал.       Уложив его на кушетку, Гиппократ тихо поинтересовался у меня: — Вам точно не нужна будет там помощь?       Мне теперь и этого успокаивать, что ли? — Точно, Гиппи, не переживай. Ты проследи, чтобы никто сюда не зашёл, да Риточку займи до нашего прихода. Ещё ведь понадобятся же снимки нас за работой, да и сцена счастливого воссоединения матери с сыном не помешает. Насочиняй ей, что мы, мол, отбыли ритуальную часть в особом месте силы проводить, а мы уж постараемся вернуться побыстрее. — Опять всё самое интересное и без меня.       Разворчался Гиппократ, по двадцатому, наверное, разу начиная своё нытьё, что ему страсть как скучно на его должностях. Но тут Младший внёс нотку рассудительности в этот бесполезный спор, кому в засадах сидеть, а кому — в тылу: — Но кому же ещё мы можем доверить прикрывать наши задницы, как не тебе? Ты же специалист… широкого профиля, так сказать. — Ты намекаешь, что я растолстел на спокойной научной работе?       Насупился Гиппократ. А я только всхрюкнул от смеха:       Какая-то абсолютно двусмысленная фраза, все, кому ни скажи, воспринимают её буквально и исключительно в негативном ключе.       Младший бесстрастно пояснил: — Я ни на что не намекаю, я прямо говорю, что нам необходима твоя помощь сегодня и как руководителя госпиталя, и как «тайнюка».       Гиппократ воспрянул было от тонкой лести, но Младший не был бы достойным воплощением своих отцов, если бы не добил целителя: — А ты всё о фигуре только и думаешь! Как баба, ей Мерлин!       Мы посмеялись, Гиппократ погрозил Младшему кулаком, затем они с Ритой заблокировали палату изнутри и уселись чаи гонять — доводить ширину профилей до совершенства, видимо — в ожидании нашего возвращения. А мы с Младшим под дезиллюминационными чарами покинули госпиталь и перенеслись на поляну.

***

      Нас встретил озабоченный Северус. Оказывается, пока мы там языками трепали, Шеклболт во всю готовился к зомбированию — ну или к ещё какому-то пакостному воздействию на мозги — несчастного домовика, потому как нормальные-то домовые эльфы людей убивать не могут.       По окружности поляны горели несколько десятков небольших дымных костерков, распространяющих тяжёлый травяной аромат и устилающих всё пространство в ограниченном ими круге смогом, в котором терялась чёткость восприятия. В центре лежал спящий домовик, а абсолютно обнажённый и разукрашенный полосами какой-то слегка фосфорисцирующей в темноте белой краски Шеклболт собирал всю ранее скошенную и уже неплохо просохшую на солнышке траву и вязал из неё вольтов. При этом он опять тянул ту странную заунывную мелодию, состоящую сплошь из гласных звуков. Перемотанные красными лентами пучки сена, являющие собой схематичные подобия человеческих фигур, укладывались им вокруг домовика, головами наружу. — Что будем делать?       Тихо спросил Северус и, не отрывая взгляда от разворачивающегося на поляне действа-злодейства, уточнил: — Кричер активирует антиаппарационный купол ровно в полночь, как договаривались. Мы будем ждать или поторопимся?       Я удивился: — Ты думаешь, что за оставшиеся десять минут Шеклболт может многое успеть? — А ты посмотри внимательно. По-моему, он уже успел немало.       Я присмотрелся к происходящему в круге костров и мне захотелось хорошенько протереть глаза. Я не понимал, мне это просто мерещится или происходит на самом деле. Дым мешал разглядеть как следует. Потрескивания веток в огне и шелест сгорающих трав, смешиваясь с песнопениями Шеклболта, мешали расслышать любые иные звуки, а потому, даже сориентироваться на слух я не мог, чтобы понять… Действительно ли вольты шевелятся, или это дым и отблески огня создают такое впечатление. Казалось, куколки ёрзали и подёргивались, словно желали перекатиться как следует с боку на бок, но то ли сил ещё не хватало, то ли травяные тельца затекли.       Рядом судорожно втянул воздух сквозь зубы Младший. Я прошептал: — Значит, мне не кажется…       Северус подтвердил мои опасения: — Если ты про шевелящихся куколок из сена, то, боюсь, у нас с тобой одна галлюцинация на двоих. — На троих.       Прошептал сбоку Младший. Северус не позволил нам поддаться мрачному очарованию момента: — Так и что делать будем?       Я решил всё-таки не ломать план: — Ждём полуночи и действуем, как решили раньше. Кричер активирует купол, я обездвиживаю Шеклболта, ты, Сев, бросаешь «Силенцио». Я аппарирую его в клетку, вы тем временем сжигаете тут всё к хренам собачьим! Я вернусь к вам, и если тут будет шевелиться хоть что-то, кроме нас и наших домовиков, я сожгу всё Адским Пламенем.       Северус мою идею поддержал: — Я бы советовал на всякий случай всё равно зачистить территорию огоньком.       Спорить я не стал: — Значит, так и сделаем. Всё. Все знают, что делать. Младший, ты стоишь за моей спиной и никуда не лезешь. Выдвигаемся.       И мы бесшумно пошли к краю поляны.

***

      Так всё и произошло. По большей части. Понятно, что без неожиданностей обойтись не могло.       Только не у нас!       Как только подвешенный Северусом «Темпус» показал полночь, я кожей ощутил срабатывание своего артефакта. Кричер не подвёл.       Наши с Северусом заклинания ударили в Шеклболта одновременно. Гортанное пение того оборвалось на высокой ноте и голозадый повелитель кукол рухнул носом в землю. Я действовал по плану: перепрыгнув через костёр, понёсся к неподвижному телу, не обращая внимания на уже усаживающихся куколок; подхватил темнокожую размалёванную тушу и аппарировал к пещере рептилий. — Васяааа!!! Смотри, кого я тебе принёс!!!       Завопил я со всей дури, зашвыривая лишённого магией веса Шеклболта в клетку и заращивая новыми металлическими прутами оставленный ранее «вход». После этого я отменил «Петрификус Тоталус», но «Силенцио» всё равно оставил на всякий случай. Пленник только и успел, что сесть и повернуться, очевидно отреагировав на раздавшееся из глубины пещеры драконье ворчание. Ну и ещё пару действий он успел осуществить, но это уже произошло, скорее, без контроля его сознания.       Вася не подвёл, выпучился изо всех сил. И теперь мы имели статую голого негра-зебра, сидящего в лужице собственных пищевых отходов и в первобытном ужасе пялящегося на любующихся им дракона и василиска. Те только знай принюхивались и облизывались. Правда, пришлось мне Шеклболта почистить.       А то представляю я, что тут через сутки на жаре будет. В конце концов, надо верно расставлять приоритеты, унижение врага — дело, конечно, важное, но устраивать из жилища сортир… Как там Сев, говорит? Некофо… чё-та там, короче. Никак не выучу это слово.       Заняло всё хорошо если две минуты, а то и того меньше.       Идеальная боевая операция! Горжусь собой!

***

      Вернувшись на поляну я застал странную картину: соломенные вольты ровным кругом болтались в воздухе, подвешенные явно «Левикорпусом»; наши домовики тушили костры, которые упорно не желали гаснуть; по поляне стелился удушливый туман, в котором, казалось, метались тени, и движения их один в один напоминали танец Шеклболта.       Но не это главное. На краю поляны — Видать, бежать попытался, хорошо хоть мой артефакт выдержал! — валялся замотанный верёвками, словно гусеница коконом своей паутины, домовик и злобно скалился, сверкая совершенно безумными, налитыми кровью глазами. При этом к его вискам скатывались крупные слезины, и он жалостливо скулил. Северус и Младший созерцали это явление в неком подобии транса, явно разрываясь между жалостью и пониманием того, что это искалеченное магией существо необходимо уничтожить. — Кричер мог бы посоветовать…       Я даже не заметил, как он подошёл ко мне и дотронулся ручкой до моей штанины. — И что бы ты посоветовал?       Склонился я к нему. — Это Линни, домовик из Хогвартса. Кричер видел Линни там. Глупого Линни ещё можно спасти. Надо отрубить Линни голову и возродить, как Гарри сделал для Милин.       Я обрадовался простоте решения: — Да не проблема!       И тут же трансфигурировал мачете из какой-то ветки. Но Кричер меня остановил: — Нет. Всё это должен делать человек, у которого нет ни одного эльфа. — Но у вас с Северусом есть Тимми и Сима…       Послышался неуверенный голос Младшего: — Значит, остаюсь только я?.. — Всё верно.       Подтвердил Кричер его вывод. — Давай!       И он без тени сомнений протянул руку к мачете. — Уверен?       На первый взгляд, он был настроен весьма решительно, но мне было сложно унять зародившееся где-то под рёбрами противное волнение. Преодолевая странное нежелание, я протянул ему мачете: — Ты хорошо понимаешь, что собираешься сделать? Ты ведь никогда никого не убивал… Ну… Лично, я имею в виду. Воспоминания это совсем не то… — А это и не убийство. Это просто временное исключение из жизни ради будущего спасения. Или ты сейчас подискутировать хочешь? Ну, давай, папаша, давай обсудим отрубание головы домовикам. Я не считаю, что я его убиваю, наоборот, спасаю. Это мир магии. Здесь не каждая лично отрубленная голова — убийство. А вот утверждение, что не каждое убийство — это лично отрубленная голова, подходит для любого из миров, согласен? — Пожалуй, да… — Тогда я пошёл. Кричер, показывай, что точно нужно сделать?       От тона, которым были произнесены эти в общем-то мудрые слова, я словно вернулся в те времена, когда только что созданный мальчик-марионетка при каждом удобном случае указывал мне на мою неправоту. Когда наше общение было вечными пикировками и болезненными подначками. И я понял, как же давно это было.       И как же я не хочу возвращаться в подобную атмосферу. Размяк?       Они отошли от меня, приблизившись к перемотанному верёвками эльфу, а я остался стоять посреди подвешенных кверху ногами соломенных вольтов, что вяло шевелились, пытаясь высвободиться.       Действительно, что на меня нашло? Что за чушь в голову пришла? «Убийство»… Как говорится, за что боролся, на то и напоролся. Получил ответочку. Чего я хотел? Понять, можно ли убийство назвать спасением? Можно ли считать убийцу спасителем? Почему нет? Может ведь быть у человека такая жизнь, что и убийце будешь благодарен… В конце концов, люди не первый век… Как там Младший сказал? «Дискутируют». Не первый век люди дискутируют, приемлема ли эвтаназия. Чего полез со своими советами непрошеными? Со своими опасениями? Он же не ребёнок, внешность обманчива. А по поводу «лично»… Тут он сто раз прав. Вот Добби, например, я убил. Да, меня там и близко не было, всё сделал Кричер. Но убил Добби именно я…       Я закрыл лицо ладонями и хорошенечко растёр, прогоняя странные мысли из головы. Наколдовал воды и умылся.       Наверное, это место так влияет, что всякая саморазрушительная белиберда в голову норовит пролезть.       На краю поляны Кричер показывал Младшему, как правильно наносить удар. Тимми притащил откуда-то из леса тонкий стволик дерева, и Младший рубил его, очевидно чтобы соизмерить силу удара, так как голову необходимо отделить чисто, с единственного удара. Второй попытки не будет, эльф просто погибнет. Я знаю, читал.       Сима подошла к ним и теперь стояла чуть в стороне, глядя на эти приготовления совершенно бесстрастно.       Один я дурак… Гермион Грейнджер сраный. Чего полез?!       Сейчас я искренне удивлялся себе.       Ко мне подошёл Северус и встал рядом, касаясь меня плечом. Мы смотрели на разворачивающееся перед нами действие и молчали. Северус не пытался остановить Младшего, не пытался затеять со мной разговор. Мне стало интересно: — Сев… А ты не считаешь, что это… Ну… Жестоко?..       Я проглотил слово «убийство», не хотелось больше позориться. — А ты, Гарри, ещё не понял, что жизнь вообще жестокая штука? Мы оба проходили через подобное и зачастую наши мотивы были куда более мелочны и эгоистичны.       Я тут же снова вспомнил проклятого Добби и своё облегчение и… — Да что скрывать?! Радость! — когда Кричер притащил башку того сумасшедшего эльфа, так много гадостей сделавшего мне в прошлой жизни.       Да уж… Мотивы были самые эгоистичные… И тогда я даже не задумался, что его ведь можно спасти. Кричер не предложил, а я был настолько зол на Добби за прошлое, что не стал искать альтернатив убийству. А ещё мне нужна была эльфячья башка для марионетки. Ну и кто тут у нас убийца? Надо будет Младшему конфет купить килограмм, в качестве извинения за идиотские слова.       Северус посмотрел на меня своими бездонными омутами и, очевидно, неправильно истолковал мою задумчивость: — Гарри, ты не защитишь его ото всех невзгод и тяжёлых выборов в жизни. Ты не убережёшь его ото всего. Ты можешь помочь ему, можешь направить, но всё остальное он, как и любой будущий мужчина, должен и будет делать сам. В частности и такое вот неприятное. Он растёт и становится сильным. — Да, Сев. Я понимаю. Он очень правильный получился. Умный. — Только обжора.       Наш тихий смех оборвался ударом мачете по тощей эльфийской шейке. Сима подняла с травы уже скукожившуюся потемневшую голову, завернула в чистую белую тряпочку и подала Младшему на вытянутых руках. Тот с лёгким поклоном принял подношение и сразу спрятал в свою сумочку, копию моей. — Ну что? Философская минутка закончена?       Спросил Младший, подходя к нам. Я хлопнул его по плечу, а он только закатил глаза, не став мне напоминать о нашей недавней короткой перепалке.       Сима собрала камеры в ящичек и аппарировала домой. Кричер и Тимми отправились в дом Дамблдоров — Не знаю, можно ли назвать это мародёрством? — забирать оставшиеся две камеры, книги, бумаги и жечь всё остальное. Сам дом решили не трогать. Всё равно у нас нет трупа, чтобы подбросить на пожарище, вместо «безвременно почившего» Шеклболта. Не озаботились ранее, а теперь не до того вроде как. Так что и смысла нет устраивать пожар. Тем более там маги вокруг, за пару минут потушат.       А мы втроём сошли с неприятной поляны. Честно говоря, у меня уже начала побаливать голова ото всех этих мельтешений, запаха трав, тяжёлых алкогольных испарений, поднимающихся от земли, а теперь ещё и смешивающихся с запахом крови. Выйдя за границу круга, очерченного ранее Шеклболтом с помощью пролитого зелья, мы дождались возвращения Тимми с ворохом непонятной зловещей фигни в ручках. Он «разгрузился» на поляне и отправился домой, а я в кои-то веки призвал палочку. Всё-таки Адское Пламя не та вещь, к которой можно отнестись наплевательски. Произнеся заклинание, я направил свою силу в артефакт и указал на поляну.       Из кончика моей палочки выскочил огненный волк…       И ещё один?..       Звери, будто играя, напрыгивая друг на друга, покусывая за холки, побежали вокруг поляны. За ними вились две цепочки огненных следов, словно вдавленных в почву. Своими стелющимися полыхающими хвостами они поджигали торчащие из земли остатки травяных стеблей, кусты, затесавшиеся по периметру поляны, кору на стволах близрастущих деревьев. Обежав круг, волки прыгнули в самый центр, в то место, над которым болтались в воздухе вольты, что сейчас извивались гораздо активнее, надеясь, видимо, вырваться и сбежать. Звери повернулись к нам. Они остановились точно напротив и — Я готов в этом поклясться! — осмысленно глядели нам в глаза: тот, что побольше, багрово-алый, с пылающей гривой — мне, а чуть более изящный, желто-оранжевый с белыми всполохами — Северусу.       Миг… И по поляне пронёсся дружный стон, а во все стороны брызнули тени. Точнее, попытались, но пламя по границе круга взметнулось выше деревьев и втянуло тени в себя. Стон повторился, но какой-то грустный, безнадёжный… Стена огня опала, и мы увидели, как пылающие вольты рухнули вниз, но, не долетев до земли, осыпались чёрным пеплом и белыми искрами. Волки прыгнули друг на друга, сшибаясь грудь в грудь, превратились в гигантский костёр, цветà их пламени смешались, переплелись и разошлись от центра поляны к краям. Втянули в себя огонь окружавший поляну и снова прошлись от краёв к центру вàлом пламени, оставляя после себя шибающее жаром выжженное пепелище. Там, превратившись опять в волков, повернулись и прыгнули на нас…       Секунда страха… Секунда сердца, подающего в никуда… И тонкая огненная струйка втянулась в мою палочку, а я разжал судорожно сжатые пальцы. Палочка выпала из моей ладони и покатилась по мшистой лесной земле. Она вся чуть дымилась. Ладонь покраснела, но не была обожжена. Вся почва на поляне спеклась в единую массу и напоминала собой быстро остывающее лавовое озерцо. Серый цвет догорающих углей затягивал поверхность, в трещинах светилось расплавленное жёлтое, а от поляны веяло запахом раскалённых камней. — Вот и всё. Пора.       Тихо произнёс Северус. Я повторил за ним: — Пора… — Пора…       Еле слышным эхом откликнулся Младший.

***

      Гиппократ не подал виду, а вот Риточка знатно прихренела с нашего закопчённого вида. Я, поддавшись на поляне очарованию момента, совершенно позабыл, что не помешало бы и почиститься. Младший, видимо, тоже. Так мы с ним и заявились в госпиталь, благо до палаты, где нас ждали, опять добирались под дезиллюминационными чарами.       Хотя, думаю, любой, кто встретил нас в коридорах, — ну или просто по ним прошёл сразу после нас — мог бы выследить наглых вторженцев по запаху.       Гиппократ долго и нарочито — специально для одной егозы — удивлялся действительно странному амбре: — Вы как будто у Флориана Фортескью фламбе жрали?.. А? Признавайтесь, негодяи! Чё нам не принесли?       Мы отнекивались, конечно, да и он прекрасно знал, чем мы были заняты, но всё равно то и дело с подозрением поводил носом. А я думал:       Как-то странно всё это. То, что творилось на чёртовой поляне. Включая волков. Ну предположим, первый — это я. А второй? Младший? Но ведь зверь смотрел на Северуса… Типа Адское Пламя приняло его анимагическую форму? А почему его? Вызывал-то я. И вообще, я думал, он вороном будет…       Плюнув на бессмысленные рассуждения, я всерьёз взялся за дело, тем более Младший уже всё подготовил: Алису налысо обрил, зелье в мисочку налил, схему татуировки ей на голову перевёл и копию передо мной расстелил на всякий случай. Чуть ли не машинку мне в руку вложил. Кстати, он мог бы и сам набить нужное, но у меня рука уже набита — извиняюсь за тавтологию — так что я бросил рефлексировать и принялся за работу.

***

      Через пару часов всё было готово.       Гиппократ смазал Алисе ранки заживляющим зельем — Надо будет не забыть спросить потом у Сева, что за зелье он Дамблдору подсунул. — а Рита ловко навертела той на голову яркую косынку и завязала каким-то хитрым кокетливым узелком.       Вряд ли хоть какая-нибудь женщина будет благодарна тем, кто поместит на первую полосу газет её портрет в лысом виде. А так… Мало ли? Вшей в больничке подцепила, вот и…       Шутка, конечно. Про вшей. Про газету — правда. Да и не стоит демонстрировать хоть кому-нибудь способ излечения.       Проделав все остальные необходимые ментальные манипуляции, я удостоверился, что всё прошло правильно, пациентка не спешит вернуться в прежнее «овощное» состояние и… Переложив Алису на чистую, незаляпанную кровью и зельем койку, мы привели пациентку в сознание.       Несколько минут потребовалось той, чтобы в ускоренном режиме усвоить воспоминания своего больного «я» за все проведённые в госпитале годы. Тем более разнообразием эти воспоминания не отличались. А потом Алиса вскочила, и только Гиппократ и успел её подхватить до падения на жёсткий плиточный пол: — Куда, куда Вы, милая моя?! Вам ещё отлёживаться и отлёживаться! То, что Вы так хорошо себя чувствуете, — это здорово, но поверьте, это только в Вашей голове! Тело слабо. Вы почти не двигались скоро тринадцать лет как! Лежите, милочка, лежите. Сейчас мы сыночка Вашего позовём, для газетки общее колдофото сделаем, и будете Вы с Невиллом общаться. Но лёжа. Всё пока лёжа. А потом мы Вам волосики вырастим зельицем специальным и домой отпустим.       Ворковал над Алисой Гиппократ, с поистине бесконечным терпением — свойственным, как мне кажется, больше психиатрам, чем начальникам Отделов тайн — устраивая ту в кровати, набрасывая одни за другими различные диагностические чары, подавая зелья, зеркало, первый носовой платок, второй носовой платок…       Спустя полчаса суеты и минут десять матов от пациентки в адрес своей «чудесной» свекровушки, мы все расселись по трансфигурированным стульям и принялись решать, что делать моей крёстной матери с её вновь обретённой жизнью. Что делать женщине, отставшей от этой самой жизни на почти тринадцать лет, в ближайшем будущем вдове, без источников заработка, но матери наследника Рода Лонгботтом. — Разводитесь, Алиса. Иначе брачная связь будет тянуть Вас обратно, в пучину безумия.       Посоветовал я, воспользовавшись своим положением её мозгоправа.       В прямом смысле, кстати. — Да. Обязательно. Я совершенно не желаю иметь ничего общего ни с этим мужчиной, ни с его матерью.       Энергично согласилась та, но тут же задумалась: — Правда, где нам жить до получения мной родительского наследства…       Гиппократ и тут поспешил утешить: — Не стоит переживать, Алиса. Мы будем только рады принять снова в наш дружный коллектив бывшего ведущего специалиста по тёмным чарам. Конечно, Ваши знания слегка устарели, но, я думаю, Вы вполне в состоянии нагнать необходимый материал в кратчайшие сроки. А уж аванс руководство выдаст, не переживайте.       И он подмигнул.       Алиса, прижав руки к груди, прочувствованно благодарила Гиппократа: — Ох, спасибо Вам! Я не подведу! Я обожала свою работу и конечно буду рада вернуться. Спасибо! Всем Вам спасибо! Вы столько для нас с Невиллом сделали!       А я в это время уговаривал Риту не писать в статье, что пришедшая в себя Алиса Лонгботтом планирует восстановиться на службе в госпитале имени Святого Мунго.       Во-первых, не в госпитале, а в Отделе тайн, естественно. А во-вторых… — Рита, ну Вы только представьте, сколько народу ломанётся в госпиталь, просто чтобы попялиться на воскресшую из практически мёртвых сенсацию! Они же неимоверно усложнят работу целителей! — Да?.. Ну ничего. Нагоню тайны, сгущу краски, и так замечательная сенсация получится. И ведь главное — никто и предположить не мог! А Вы — бац! Сенсация!       Угу… Я — «бац! Сенсация!» Домой хочу. Достали все.       Разбудили Невилла. Не стали ждать ещё полчаса, пока счастливые мать и сын прорыдаются, понаделали душещипательных колдофото и выгнали Риту. Теперь можно было поговорить без обиняков. Первое, о чём спросила Алиса, когда мы остались в узком кругу доверенных лиц, было: — А когда Вы будете приводить в себя моего мужа?       Я ответил честно: — Ооо… Мы, конечно, могли бы попытаться, но что-то мне не хочется. А Вам? Только честно?       Та замялась, но всё-таки ответила, подозреваю, действительно честно: — И мне не хочется. — Ну вот и договорились!       Подытожил я и встал: — Короче говоря, приходите в себя, Алиса, восстанавливайтесь, если что-то в Вашем выздоровлении пойдёт не так, Гиппократ мне тут же сообщит. Но я в результате уверен. Увидимся позже, приятно было познакомиться в здравом уме и твёрдой памяти, так сказать. Операция была пусть и несложной, но затратной по силам, нам всем нужно отдохнуть. И Вам тоже. До новых встреч.       И мы с Младшим бодро вымелись из палаты, оставив Невилла общаться с матерью, которой он по сути и не знал в активном состоянии.       Кстати, всё время разговора бедный пацан просто молча просидел рядом с матерью, держа ту за руку и поедая глазами. Попытался было поблагодарить нас с Младшим, но только покраснел и по-детски разрыдался.

***

             Дома я от перевозбуждения никак не мог успокоиться и улечься спать, потому занимался всякой ерундой. Скопировал и отправил Рите — Да, прямо среди ночи. Всё равно она небось статью кропает. — записи с визитом Дамблдора с усыплённым эльфом «в гости» к скоропостижно окаменевшему вудуисту. Потом кратенькую нарезку фрагментов ритуала с этим самым эльфом. Постарался выбрать особо красочные, где Шеклболт прыгал с ноги на на ногу, воинственно потрясая мудями, внушающего трепет размера.       Потом ко мне присоединился Северус. Я не стал поднимать почему-то смущающую меня тему Адских волков, но и без того нашлось о чём поговорить. Я пересказал ему, как удачно всё сложилось у пришедшей в себя Алисы, что нашлась сразу же и работа, и зарплата. А там банк Гринготт’с разморозит наследство её умерших родителей, которое ждало совершеннолетия Невилла. — Так что всё у неё неплохо. Без Августы они с сыном не пропадут.       Северус помолчал, а потом задал каверзный вопросец, порождённый его умением смотреть в суть проблемы: — Интересно, я вот всё думаю… Как ты считаешь, могло ли нападение на Алису быть как-то связано с тем, что она, как выяснилось, прекрасно разбиралась в тёмных чарах? — Ух ты! А слона-то я и не приметил! Ты хочешь намекнуть мне на то, что Дамблдор убрал неудобную крёстную, чтобы та раньше времени не заметила и не извлекла из меня как-нибудь его крестраж?       Он в задумчивости закусил губу: — Нет?       Я пожал плечами, рассеянно поглаживая его по бедру: — Ну почему же? Вполне может быть. Но это он ооочень заранее действовал, он же меня «осчастливил» в пятнадцать. — Ну да, очень заранее. Но зато, смотри, как удобно! Два Избранных, два сироты… Так может, пророчество вообще было фикцией и Дамблдор с самого начала готовился просто убрать и твоих родителей, и твою крёстную? То есть Лонгботтомов убрали бы именно как людей, имеющих отношение к Гарри Поттеру. А тут ещё и Невилл очень ко двору пришёлся. Не повезло парню не в то время родиться.       Я обалдел. Под таким углом я ситуацию никогда не рассматривал. — Эээ…       Северус оценил моё красноречие: — Слишком нагнетаю?       Да кто ж его знает, «слишком» или нет? — Нууу… С этим стариком ни в чём нельзя быть уверенным, но…       И я принялся рассуждать вслух: — …надо проверять. Сроки смотреть, что было раньше: пророчество или решение моих родителей, кто станет крёстными для их будущего ребёнка. Надо будет расспросить Алису. Только она может это всё рассказать. А вообще, знаешь, Сев, мне она показалась нормальной. В смысле, не такой, как мои родители. Что их связывало в таком случае?       Северус только пожал плечами: — А может всё и не так было. — А как?       Искренне заинтересовался я. — Может быть, нападение на Лонгботтомов Дамблдор сообразил организовать только тогда, когда осмотрел тебя после нападения на Поттеров. Вот осмотрел и понял, что в тебе крестраж Волдеморта. Вот, чтобы Алиса не поломала его игру, он её «и того», как Младший выражается. — Тоже вариант. Есть же у него падла одноногая, одноглазая. Боевая единица теперь, надеюсь, единственная. Удивительно, что Дамблдор их не сам оприходовал. А ведь мог бы и на Лонгботтомов «Миногу» наложить. — Да уж, действительно странно. Трата ресурсов.       Вставая, нехорошо усмехнулся Северус и протянул мне руку, тоже помогая встать: — Ладно, пойдём спать. Как там говорила твоя королева жаб? Утро вечера мудренее? — Принцесса-лягушка, придурок! — Сам такой! Кто последний в душ, тот — сверху. — Чего? Сверху? — Естественно! День трудный был, хочется отдохнуть… — Ах ты!..

***