Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      Придя после ужина в гостиную факультета, я как паук засел в углу помещения. На мой выбор локации повлияли два фактора: первое, удобство наблюдения. Я видел всех, приглядывал за тусующимися в общей комнате учениками и потихонечку подколдовывал, создавал этакий вайб спокойствия и умиротворённости. Навевал сонливость и расслабленность, чем я, собственно говоря, занимаюсь каждый вечер, начиная с сентября первого курса. Вторым фактором — сегодня очень для моей попы значимым — послужило наличие в этом углу большого, удобного кресла.       Обычно в нём сидела наша декан, когда приходила провести вечерок в компании своих подопечных. Бывало такое чаще всего зимой, когда вторые — а может и первые — по важности подопечные Помоны Спраут находились в состоянии покоя. То есть вся тепличная зелень замирала в ожидании весны. А сейчас, в начале марта, декана даже вечером в праздности было не застать, в теплицах вовсю проклёвывались семена, почковались тентакулы, соки бурлили под тонкой, упругой кожицей, стволы наливались…       Бля… по-моему, куда-то не туда мыслишки у меня свернули…       Я поёрзал в кресле, на сиденье которого ещё в начале своего бдения предусмотрительно наложил чары комфорта, и понял, что от мыслей о тонкой кожице, бурлении соков и наливании стволов у меня самого очень даже налилось и взбурлило кое-где. И это я не про понос с бурлением в кишках говорю.       Хотя вот про кишку… Ой, всё! Не надо торопить события! Не стоит отвлекаться, а то не уснут как следует мои софакультетники, и фиг я прошмыгну незаметно на выход из общежития.       Стойко игнорируя зарождающуюся эрекцию, я продолжил нагнетать релакс. Первый курс и второй уже расползлись по спальням. Мои сокурсники и четвёртый с шестым курсы тоже особо не упорствовали, а почувствовав сонливость, сопротивляться желанию лечь пораньше не стали. И только пяти- и семикурсники всё ещё продолжали сидеть над учебниками… Времени было почти одиннадцать вечера, то есть, по меркам шестнадцати-семнадцатилетних оболтусов, — самое то, чтобы сесть за уроки.       Так мы и сидели: я нервничал, что они не идут спать, от нервов — ёрзал, от ёрзанья — возбуждался, от возбуждения нервничал ещё сильнее… Замкнутый круг! Они читали, пытались что-то учить, зевали и тёрли глаза, злились, вставали походить по комнате, чтобы сбросить сонную одурь, бесили меня, я ёрзал, заставлял шевелиться пробку, она задевала что-то там внутри… В общем дальше всё понятно. Я даже не понимал, что меня заводило сильнее: физические ощущения или мысли о том, что — буквально через час или чуть больше — будет вытворять со мной мой профессор.       А интересно, как это всё будет? А где? А мы успеем дойти до спальни или начнём прямо в гостиной? Там, кстати, тоже есть шикарное кресло… А стол в мастерской — куда как массивнее, чем письменный стол в покоях Сева… Надо будет звукоизоляцию не забыть наложить! А то Потти примчится тут же, начнёт в дом проситься, а нам сегодня точно не до неё будет…       Тут, ёрзнув особенно интенсивно, я получил через всё тело разряд, сродни мягкому электрическому, что, прокатившись по нервным узлам, заставил моё дыхание участиться и чуть закатиться глаза. В брюках уже во всю шло шевеление, а идиоты старшекурсники никак не могли отправиться на боковую!       Я психанул, наслал на гостиную более сильный аналог полога спокойствия, и ожидая, пока чары наконец подействуют на всех, отправился в душ. Подготовиться к свиданию.       Или это не свидание?       

***

      Мои соседи по спальне уже сладко дрыхли. У них режим, они благодаря мне уже привыкли вовремя ложиться и хорошо высыпаться.       Не боясь быть случайно застигнутым зловредным Джастином кем-нибудь, я разделся и зашёл в самую дальнюю душевую кабинку. Тщательно, но быстро помывшись ароматным мылом — специально приберегал для подобного случая — я завис под приятно-тёплыми струями. Рука сама потянулась к показанному Севом шарику… Нащупав его, я попробовал… Ну что-то я попробовал, не было у меня цели вынуть пробку или ещё как-то вмешиваться в процесс… Так… По мелочи… Покачал шарик из стороны в сторону, прислушался к ощущениям, представил, каково будет почувствовать в себе не бездушную металлическую штуковину, а живое… горячее…       Стон вырвался сам собой, эхом разлетелся по гулкой душевой… Я ещё пошевелил пробку, сжался на пробу вокруг неё, провёл пальцем по коже под шариком… Воспоминания о том, как ощущался в этом месте язык Северуса, прихлынули горячим румянцем к щекам и груди…       Думаю, стоит немного подготовиться…       Ещё минута игр с пробкой, покачиваний, попыток присесть и одновременно сжать её, надавливаний на шарик… Вся эта странно выглядящая со стороны зарядка окончательно утвердила меня в мысли, что подготовиться ко встрече ещё как стОит. Я прекрасно понимал, что не продержусь и пары минут. С такой подготовкой, до первого оргазма — рукой подать. Не то чтобы я боялся прослыть скорострелом…       Уж не с моей звериной скоростью восстановления и выносливостью!       …но хотелось бы растянуть удовольствие…       Как там Сев сказал? Я не очень-то запомнил, не о том думал, но кое-что в головушке осталось… что-то про то, что оргазм быстротечен, поэтому стоит научиться получать удовольствие и от процесса по его достижению… Вроде как…       Короче! Я не смог удержаться и не подрочить.       Намылив ладони, я провёл себе по груди… по животу… скользнул между ягодиц… воспоминания о произошедшем в подземельях пару часов назад, подстёгивали мою фантазию, толкали под руку… Ладони спустились к гениталиям, но хотелось себя чуть подразнить… Одной рукой я сжал мошонку, а второй опять потянулся к шарику…       

***

      В душе я провёл ещё минут десять и на смывание с себя мыла потратил большую часть из этого времени. Потому как надавливания на шарик, попытка чуть увеличить пробку в объёме и длине и воспоминания о низком раскатистом «Гарррии», в исполнении моего любимого профессора, привели к тому, что мне понадобилось буквально несколько секунд достаточно жёстких рывков пульсирующего от бешеного прилива крови члена, и оргазм унёс меня из факультетской душевой в заоблачную высь. А инстинктивное сжатие моей наполненной дырочки вокруг увеличенной мною пробки добавило к высоте взлёта ещё пару сотен метров.       Придя в себя, уже стоя под достаточно прохладными струями, я размышлял:       Уменьшать пробку обратно или оставить так? С одной стороны хорошая растяжка ещё никому не мешала, а с другой… Я же сейчас опять возбудюсь! Возбужусь… возбуждусь… Блядь, так уменьшать или нет?       Так ничего и не решив, я вылез из-под душа и пошлёпал в спальню. Тихое сопение и посвистывание — справа, смешной писклявый храп — слева… На моей застланной жёлтым покрывалом кровати развалился Сэр Север.       А с этим что делать? Теперь он, конечно, не будет мне мешать, кусать и отвлекать, но… Может, тоже усыпить? Чтоб не шлялся по замку, когда хозяин далеко? От греха подальше, так сказать?       В итоге я накинул на нашу спальню сонные чары, а на свою кровать — полог невнимания.       Одевшись и попросив замок скрыть меня, я вышел в гостиную, посмотреть, как там обстановка, есть ли подвижки в сторону превращения общежития в сонное царство. И таки да!!!       Йессс!!!       Гостиная была пуста. Ну почти пуста. На диване перед камином Седрик Диггори сладко спал, по-детски сложив ладошки под щекой и поджав к животу согнутые колени.       Интересно, если его таким сфотографировать, у него поклонниц убавится или наоборот? С одной стороны, эротики тут ноль, а с другой — милота необыкновенная.       Но Седрик меня мало интересовал и с точки зрения сексуальности, и с точки зрения умильности. Так что я просто встал посередине помещения и выпустил свою магию во все стороны, вложив посыл на прекрасный отдых, хорошее настроение по пробуждении и добрые сны для каждого. И со спокойной совестью — напоследок сняв с бедного Седрика ботинки и прикрыв его пледом — свалил в туман.       Путь мой лежал известно куда.       

***

      Очки я, пользуясь своей невидимостью, снял ещё в коридоре.       Незачем раздражать почём зря моего ворона.       Дверь в комнаты декана «змеиного» факультета я открыл сам. Северус встретил меня в гостиной. Совершенно спокойный, расслабленный… Такой… такой весь… Он сидел в своём кресле, у пылающего камина и читал; рядом, на столике, два бокала красного вина дожидались, очевидно, нас с ним. На моём зельеваре были надеты те самые атласные чёрные брюки и атласная же, тон в тон, рубашка. Закатанные рукава и на удивление глубоко расстёгнутый и распахнутый ворот обнажали до локтей его руки и длинную шею, ключицы и гладкую безволосую грудь…       Он напоминал то ли классического киношного вампира, то ли загадочного тёмного мага с обложек дамских романчиков. У меня мелькнула мысль, что ему не хватает-таки татуировки… Даже не особенно отличающийся эстетикой и чёткостью исполнения рисунок Тёмной Метки прекрасно вписался бы в этот образ мрачного мачо…       А если бы это были драконы, обвивающие его руки… Ммм! Прелесть! Интересно, он согласился бы на подобное? Или у него дурные ассоциации с тату? Надо узнать…       Он взглянул на меня, молча отложил книгу и приглашающе повёл рукой в сторону столика с бокалами. Я так же молча подошёл к нему, но не стал садиться в кресло, а устроился у его ног. Как ранее сегодня вечером… Он передал мне мой бокал, мы тихонько соприкоснулись их запотевшими бочкАми, издав почти неслышный тонкий звон… Так мы и сидели какое-то время, в тишине, нарушаемой только треском дров в камине и тихим плеском вина в бокалах… Не хотелось прерывать столь волшебную атмосферу, даже ради всего того, что ждало нас сегодня ночью.       Я откинул голову Северусу на колени, и он тут же зарылся пальцами в пряди… Постепенно атмосфера в комнате тяжелела и нагревалась… Во всех смыслах. Возможно, выпитое вино придавало мне смелости и нетерпения, возможно, давление пробки — так и не уменьшенной кстати — на то самое, моё любимое, местечко… — Сев… — Да, мой хороший?       Я впал в растерянность…       Это он меня сейчас так назвал просто «потому что» или со смыслом? Эх! Я просто спрошу. Ну не разбираюсь я в этом! Я ж три раза от нуля до… нет, не до ста за две секунды, как тачка там какая-то, «Демон», что ли? И не до ста лет… Я все разы и до двадцати-то не доживал. Так что буду задавать вопросы… Стыдные, смущающие… и возбуждающие. — Сев… А… а мы всегда будем… ну… только так, как сегодня? В смысле… — Я понял тебя. Не суетись. Это вполне ожидаемый вопрос. Думаю, не всегда… Тебе ведь хочется и другого? — Ну ты не подумай, я не против! Тем более, ты не слишком углубился в… Ну… Я, честно сказать, как-то к боли не очень… Когда просто сильно… ну куснуть, щипнуть, шлёпнуть вот как ты, я не против, ты не подумай, мне понравилось, я просто не очень ориентируюсь в этом всём… вот… А если там плётки какие-нибудь… не хотелось бы… — Ха-ха-ха… Не обижайся, я не над тобой смеюсь… Над плётками в целом. Представил просто. Нет, Гарри, я не люблю боль, как и ты. Сильные ощущения приемлемы, но вот лишняя болезненность совершенно ни к чему. Этого дерьма и в жизни хватает. Тем более тебе… Я сегодня постарался показать тебе те отношения, которые дают мне почувствовать контроль над ситуацией. Это, в общем-то, не совсем к сексуальной сфере жизни относится. Это просто возможность осознать, что всё, абсолютно всё контролируется мною. Никаких неожиданностей не произойдёт. Своего рода успокоение… — Ну если принять во внимание ту специфичную деятельность, ради которой Дамблдор тебя и держит на коротком поводке, то там, конечно тебя ждали бы сплошные сюрпризы и ничего зависящего от тебя. — Именно. Да и у нашего бородатого старца внезапная психологическая встряска кадрового состава — излюбленный приём. А у тебя картина абсолютно противоположная… Всё на тебе. Вся ответственность. И никакой возможности переложить хоть часть на чужие плечи. Поэтому я счёл возможным преподнести тебе мой сюрприз в подобном формате… — Мне понравилось. Нет, правда понравилось. Это действительно было… это было так, будто… будто я плыву по течению и ни на что не могу повлиять. Это было как избавление от груза… Единственное, я не применил эту ситуацию на всю жизнь вообще, только… Только на то, что происходило тогда между нами. Но и то легче стало. — Для подобного нужен опыт. И умение абстрагироваться от конкретных обстоятельств. Это приходит с возрастом, малыш… — Суммарно, я — старше тебя! — Вот ты правильно отметил — суммарно! А я пусть и младше, но последовательно. У тебя отсутствует опыт действий в виде именно взрослого человека. — Ну не совсем так. Я эти годы, до Хогвартса, вполне себе действовал как взрослый. — Да. Не спорю. Но последовательности всё равно не было. Тебя сразу… нет, не так. Тебя прогнали дважды по одному пути, от рождения до ранней-ранней молодости — и то! в телах разного пола, что исключило повтор опыта — а потом, предварительно зашвырнув в малолетку, тут же заставили быть взрослым, сильным мужчиной. Ты хочешь мне сказать, что при таком пути развития личности, у тебя нет перекосов в восприятии себя? — Сееев… ты такой ууумный! — Подлиза! — Это да… это я могу… высунуть язычок? — Так! Ты вино своё допил? — Да. Кстати, очень понравилось, спасибо. — Я рад. Теперь ты меня пригласишь в гости? Или передумал, может быть? Ммм? — Ты с ума сошёл? Я так готовился! — Готовился?.. И как же?..       Вкрадчиво проговорил Северус, отставляя свой опустевший бокал и наклоняясь вперёд, ближе ко мне. — Эээ…       Дилемма… Рассказать, как дрочил в душе? Сказать, что пробку увеличил? Или отделаться сообщением об усыплённом факультете и душистом мыле для душа? — Ааа… может, мы уже ко мне пойдём? — Так всё-таки приглашаешь?       Так же вкрадчиво произнёс он, заглядывая мне в глаза и проводя языком по губам. — Д-да.       У меня аж дыхание перехватило от восторга. — Ну, тогда веди. Твой шкаф — в спальне.       И тут я вспомнил, что на счёт «готовился» это я себе польстил. Вот Северус — готовился. Вино нам открыл, разговором мою нервозность понизил, а предвкушение повысил… А я нет, я только с пробкой забавлялся.       Бляааа… Как стыдно! Сразу такое явное подтверждение правильности точки зрения Северуса на мою взрослость и зрелость. А ведь ещё и женщина бывшая… Ну почти женщина.       Но угрызаться совестью можно было долго, а вот делать что-то было надо… — Душа моя, а ты не мог бы минуточек десять ещё почитать, а я… Ну там… Я же с сентября дома-то не был… Там, наверное, не прибрано… Я бы вот быстренько шмыг-шмыг по хозяйству, а ты уж потом… А? — Да, конечно. Тебе хватит этого времени? — Ну, давай пятнадцать минут ты мне дашь, и приходи, ладно?       И я понёсся в спальню Северуса, переноситься в свой дом.       

***

      Вывалившись из пАрного шкафа-артефакта, стоящего в прихожей моего дома в долине за Красным Скалистым Пиком, я дурным голосом завопил: — Кричеррр!!! — Кричер тут, чего изволит хозяин Гарри? — Крич! Ко мне через пятнадцать минут гость придёт! А у меня пиздец! То есть — ни выпить, ни закусить! И где брать среди ночи??? А постельное у нас где? А ещё ванну бы… наверное… ту, большую, на втором этаже. А ещё… — Хозяин напрасно нервничает. Кричер сейчас всё добудет и накроет стол. — Не! Стол не надо! — Тогда Кричер накроет два столика: в гостиной и… в спальне? — Да! Да, так будет лучше! Ты добудь огневиски, только, смотри, чтоб самый лучший! Вина красного пару бутылок… Что-нибудь на закуску: фрукты… Ну я не знаю, мясо какое-нибудь из холодильника порежь!.. — Кричер всё понял, Кричер в этом разбирается, Кричера хозяюшка Вальбурга учила. — Ну заебись! В смысле — здорово! Ты иди, а я тут тогда всё… А! И Потти усыпи покрепче, а то начнёт ломиться. А! И Гора с Васей усыпи, а то подглядывать припрутся, извращенцы престарелые! — Кричер боится, что на дракона и василиска у старого Кричера может не хватить сил. — Ладно, тогда ты — Потти, а я — тех двоих.       Кричер с хлопком исчез, я тоже задерживаться не стал и аппарировал к пещере Гора. Не разбираясь особо, где там чей хвост и пасть, я, ввалив в сонные чары половину своего резерва, метнулся обратно в дом, по пути заглянув в будку Потти. Цербериха сопела на своей лежанке и даже не отреагировала на моё появление.       Зашибись! Вот и пусть дрыхнут, а то знаю я их! Ни минуты покоя не будет! С этой поиграть срочно потребуется, а те два ещё и советы начнут давать в процессе! А вообще, надо мне зонт купить. Типа как у Хагрида, только не розовый, а радужный. И нет, не свою ориентацию подчёркивать! Просто я сегодня как Оле-Лукойе, на всех хорошие сны наслал. Ради собственной выгоды, конечно, но всё же…       Дальше я ураганом пронёсся по дому, проверяя комнаты на предмет излишней запылённости и иных неприятных неожиданностей. Но — стоит отдать Кричеру должное — всюду было идеально чисто, все вещи были на своих местах, свежий воздух благоухал ненавязчивым ароматом луговых цветов…       …наверное, похоже, по крайней мере… Я же не Сев, это он всё знает, что чем пахнет…       Я набрал воды в ванну-бассейн, сделанную мной по принципу хогвартской ванной старост, поменял бельё на свежий комплект тёмно-зелёного атласа. С минуту поразмыслил: достаточно ли это по-мужски, или меня опять будут дразнить… В итоге плюнул, оставил как есть, а тут уже и Кричер рядом появился и принялся щелчками пальцев и пассами своих ручек накрывать столик у камина, раскладывая по тарелкам канапе, нарезки, пирожные…       В последний момент сообразил и рванул в гардеробную, переодеваться. Разделся в рекордные сроки и нарядился в простые, неартефактные, чёрные брюки и белую рубашку. Ни белья, ни носков надевать не стал.       …всё равно снимать, а мне мучайся опять с поиском эротичных способов… Нетушки!       Постоял, подумал… Вспомнил наряд Северуса… Побежал в спальню, щупать постельное бельё… Пощупал. Оценил. Поднапрягся и сменил ткань своей одежды на атлас… Ну по крайней мере, на нечто, сильно напоминающее его на ощупь.       А ничё так… приятненько… скользит везде… как будто гладит… А если брюки чуть посвободнее сделать?.. Ооо! Класс! Так приятно! Так вот чего народ так от шёлка прётся! А я-то думал: «Понты…» Не, ну понты, конечно, но приятные… Так. Всё. Я готов. Вдох-выдох… вдооох-выыыдох…       Почти успокоившийся, я спустился вниз и принялся ждать. Минуту спустя из шкафа выступил Северус.       

***

      Первым делом он оценил мой прикид, пробежавшись по мне взглядом от лохматой макушки, до голых пяток… Ухмыльнулся. Чуть прикрыл одобрительно веки. Заинтересованно оглядевшись по сторонам, спросил: — Покажешь дом?       Я кивнул, и мы пошли осматривать моё творение. Стандартная холостяцкая берлога без вычурности и пафоса. Это у Малфоев в каждой комнатке на стенах штук по десять картин, мебель вся уставлена статуэтками, вазочками, фигурками… Да, конечно, у них всё подобрано со вкусом и согласно историческим эпохам, но… В масштабах и ценах, свойственных Малфой-мэнору, простая атрибутика для создания уюта приобрела совершенно иной смысл и является отдельной статусной статьёй. Так как белое золото, платина, слоновая кость и возраст в несколько сотен лет стали неотъемлемой частью любого элемента декора в их доме. У меня же всё куда проще: функциональная мебель; однотонные, но ворсистые ковры; несколько деревянных статуэток, сделанных и подаренных мне Дадли, и моей работы артефакты.       Попутно я рассказывал ему, как создавал свой коттедж. Сколько возился с библиотекой. Показал ему с террасы, где примерно находится пещера моих рептилий, показал будку со спящей Потти… В общем, всё показал, только спальню оставил на потом. Северус, если и понял, не стал уточнять, а вот в мастерских и библиотеке — что было вполне ожидаемо — задержался. За время экскурсии по дому, от его молчаливого одобрения и скупых похвал я совсем пришёл в себя и перестал мандражировать. И в гостиную я спускался уже в слегка приподнятом состоянии настроении… Я — в настроении, а член — в состоянии. От моей беготни и нервозности зашевелилась пробка, а с ней и ещё один главный герой сегодняшнего вечера.       Хотя неизвестно ещё, дойдёт ли у нас дело до возврата любезности, так сказать, мне Севом. Но я, честно говоря, готов и обойтись. И так много новых впечатлений, ощущений и тому подобного. Возможно, для одной ночи будет и перебор… Посмотрим, чего загадывать-то… Как пойдёт, как говорится…       А «пошло» у нас хорошо…       

***

      Наш первый раз… наши первые несколько раз я запомнил надолго. Точнее, запомнил-то я эту ночь навсегда, понятное дело, но важнее была не последовательность действий, и даже не ощущения… И основное, что я помнил, — это не удовольствие, не то, как и когда я окончательно поборол остатки своего смущения, не то, как преображался Северус в процессе… Самым важным было то, что изменилось во мне в ту ночь, потому что таким я теперь и буду до конца жизни.       

***

      Выносливости моему зельевару всё-таки не хватило, он просто отключился от усталости. Буквально пять минут назад мы с ним нежились в объятиях друг друга, совершенно не задумываясь о времени, а когда я отлучился принести нам по чашечке кофе, обнаружил его спящим. Ничего удивительного. Вечер и ночь выдались достаточно непростыми, во многих аспектах. И это не только безудержная страсть, но и анализ моих внутренних психологических проблем. Ко всем тем детишкам, с которыми Северус вынужден нянчиться, сегодня прибавился ещё один…       Надеюсь, самый любимый и важный.       Так что моему мудрому ворону стоит дать отдохнуть перед тем, как он вынужден будет вернуться к своим обязанностям декана, преподавателя, штатного зельевара и прочая, и прочая, как говорится.       Я перенёс Северуса в спальню, до которой мы так и не добрались, уж больно удобным оказался диван в гостиной для подобного нашему времяпрепровождения, и уж очень плавно каждый наш раз перетекал в следующий. Аккуратно уложив его на так и не испробованные нами тёмно-зелёные атласные простыни, я устроился рядом. Ведь то, что я его уложил в постель, ещё не значит, что собираюсь оставить одного.       Ещё чего! Я слишком жаден, чтобы выпустить его из своих рук! А уж тратить на сон последний оставшийся час вообще кощунство!       Расслабленный, безмятежно спящий Северус — слишком редкое явление. Мне хотелось наблюдать за ним, мирно сопящим в моих объятиях, и это я и делал, сам себе со стыдливой гордостью признаваясь, что мне, однозначно, после сегодняшней ночи есть чем гордиться!       

***

      Утро пришло как-то слишком неожиданно.       Уже совсем скоро надо будет идти в общежитие, чтобы никто не заметил моего отсутствия. К тому же сегодня обычный рабочий день. Пусть уроки и у хороших преподавателей, но это не значит, что мне позволено их прогуливать. Поэтому, собрав волю в кулак, я осторожно, чтобы не потревожить Северуса, поднялся с постели. Улыбнулся, чувствуя тяжесть в мышцах и лёгкую ломоту в пояснице, напоминающие о том, что мы творили этой ночью. С удовольствием потянувшись, встряхнулся всем телом, словно сбрасывая с себя непривычные ощущения, и обернулся…       Время ещё есть… Пусть поспит…       Северус завозился под моим взглядом, но не проснулся, а лишь повернулся во сне на спину, сбрасывая одеяло, коим был укрыт, и оголяя грудь и плечи. Я с полным внутренним довольством рассматривал его тело, его светлую кожу, усеянную моими отметинами. Сегодня ночью я не был столь же осторожен и терпелив, как тогда, когда мы жили вместе. Я жадно брал всё, что он мне так охотно отдавал, и наслаждался этим как мог… И вот итог: неисчислимые следы проявления моей любви, разбросанные по всему телу моей пары.       Вот этим точно можно гордиться!       Я самодовольно усмехнулся и пошёл принимать душ. Почему-то не хотелось пользоваться очищающими чарами даже для того, чтобы продлить совместное пребывание в постели. Хотелось ощутить на теле настоящую воду. Настоящую, горячую, ласковую… Как и всё то, что было между нами.       Стоя под бьющими по спине и плечам струями, я размышлял, почему же Северус здесь так сладко спит, что даже путешествие из гостиной в спальню его никак не потревожило.       Может, на него так влияет аура моего дома? Ведь по факту это, можно смело сказать, самое безопасное место в мире для нас двоих.       Тут я фыркнул от смеха, вспомнив, как Потти, бедняжка, привыкала жить рядом с самым опасным существом в округе. И выбрала она на этот «пост» отнюдь не дракона, а меня.       Вот видимо, потому Сев и дрыхнет беспробудно, что самое опасное существо в округе он покорил и от… Кхм… Покорил, в общем… Неоднократно…       Я тихо посмеялся над своими ассоциациями и, закончив принимать водные процедуры, заглянул тихонечко в спальню… Северус так и не открыл глаз.       Время ещё позволяло, и я решил заняться некоторыми делами. Например, сходил в библиотеку и достал из «благотворительного сундука» необходимые близнецам книги. Заодно и захватил список всех имеющихся в моём собрании книг по зельям. Потом быстро сварганил нам завтрак, а то что-то кушать так хотелось!.. Хотя я и подкреплялся в течении ночи бутербродиком-другим, когда вспоминал про них, конечно…       И когда кофе был разлит по чашкам, а я хотел было уже идти будить своего зельевара, тот сам спустился, опередив меня.       Я с удовольствием рассматривал его томного — после явно слишком короткого сна, — с ещё влажными после быстрого душа волосами. Смотрел и пытался побороть желание опять укутать его одеялом и утащить на второй этаж, в свою спальню, досыпать. Послать по всем известным некультурным направлениям этот Хогвартс с его Основателями, с их не в меру похотливыми сыновьями, с профессорами, с учёбой, с тайнами, проблемами, недиректором Дамблдором — последним особенно — и просто никуда не идти…       Вот только кто бы мне позволил… — С добрым утром!       Широко улыбаясь поприветствовал я своего любимого, подходя и нежно целуя. — Утро добрым не бывает…       Проворчал он, силясь наконец проснуться. — Даже сегодняшнее? — Даже. Ведь оно, по сути, уже закончилось. — И не поспоришь. Проходи, садись. Завтракать будешь? Или — только кофе? — Кофе. Завтракать придётся в Большом зале…       Вялый Северус уселся за стол и, отпивая кофе по глоточку, ожидая, пока он подействует, стал — чтобы хоть как-то отогнать не желающую отгоняться сонливость — осматривать кухню.       

***

      Вчера мы просто прошлись по дому, а в кухне я ему показал только самое важное, что в какой-то мере касалось нашего вчерашнего времяпрепровождения, и то уже после «обзорной экскурсии». Да и не было у него особого желания всё изучать и рассматривать, и я его очень понимал, у самого другим голова была занята. А вот сегодня… Тем более кухня — это мой самый тёплый обжитой уголок. Она просторная, с массивной деревянной мебелью, со множеством кухонных шкафов и с маггловской техникой с виду, а по сути — с артефактами моего производства, чьё внешнее и внутреннее устройства были скопированы с той техники, которой я пользовал(а)сь в позапрошлой, допоттеровской жизни. Изменять уже имеющееся намного проще, чем создавать новое с нуля. Да и зачем? Ведь уже существуют придуманные обычными людьми печи, плиты, холодильники и прочие приблуды, облегчающие жизнь своих владельцев. Потому я просто внаглую передрал дизайн и «внутренности» с маггловской техники, улучшил по мере надобности, а электрическую и прочую начинку заменил на накопители, руны и всякое такое… В итоге у меня на кухне были все те приспособления, которые привычны мне, а не то, чем пользуются домохозяйки в волшебных домах.       Хотя это уже не факт, потому как мы с Ормоком и эти мои «изобретения» уже несколько лет как продаём. А раз продаём, значит — они пользуются спросом. Так что, вполне возможно, сейчас на большей части магических кухонь стоят не древние чугунные дровяные печи, а произведённые по моим чертежам компактные артефактные духовки и вполне себе современные магические плиты. Наподобие, например, маггловской индукционной панели, для которой мы тоже не поленились и придумали — я, а Ормок добавил украшательных финтифлюшек и запустил в производство — целую линейку красивенной, стильной посуды.       Естественно, всё это было и у меня на кухне, так что создавалось впечатление, что я просто пользуюсь привычными мне плитой, духовкой, посудомойкой, кофемашиной, соковыжималкой, блендером, мясорубкой, тостером… Ну и прочей хренью, которую я создал больше по приколу, нежели в реальной надежде заработать что-нибудь на продажах. Но раз Ормок морочится с этим, значит, как я и говорил, — всё не зря. Но самым важным на моей кухне — как и у любого порядочного маггла — был холодильник стазис-шкаф!       А ещё, внутри высокой стеклянной перегородки между кухонной и столовой зонами, была маленькая теплица. Открываешь стеклянную дверь и попадаешь в этакий прозрачный шкаф, где вместо полок — подвесные стеклянные же ящички, с растущими в специальном прозрачном зелье пряностями и травами. И эстетика, и польза. И в чай можно положить, и в салат, и так пожевать. Я же всё-таки волк, мы это иногда любим. А снаружи смотрится как высокая, в потолок, и тонкая ледяная плита, поставленная вертикально, с вмерзшими в неё растениями. Красота!       Вот такое у меня кухонное хозяйство. Любому домовику на зависть… И сразу понятно, как я люблю расширенные пространства создавать.       

***

      Пока Северус осматривал всё это великолепие, я поставил перед ним чашку кофе, а в центр стола — тарелку бутербродов, несильно уступающих по размерам Хагридовским, с бужениной и укропчиком сверху.       Ммм! Вкуснятина! — Угощайся. Оленина. — Тоже сам добыл? — Естественно. Я просто не могу не воспользоваться своими запасами. — Помню-помню… Ммм!.. Обалдеть!       Он втянул дразнящий аромат мяса, свежего хлеба и зелени, затрепетал своими тонко вырезанными ноздрями, сглотнул голодную слюну: — Ну-ка, дай-ка мне тарелочку, перекушу перед завтраком…       Ну конечно, мой мистер аккуратность. Тарелочку под бутерброд, приборчики. Обожаю его!       Пока Северус, ножом и вилкой, виртуозно разделывал бутерброд со шматком сочного оленьего окорока, я успел сожрать все остальные и сыто откинулся на спинку стула. — Фух! Обожаю мясо! — Да, ты прав, очень вкусно. Да и школьное питание уже приелось, а тут, у тебя в шкафчике, — такое разнообразие! А ещё и травы! Спасибо за такой вкусный завтрак. — На здоровье…       Я, довольный и слегка смущённый комплиментом, чуть склонил голову, «занавесившись» слегка ещё влажными волосами. Но тут взгляд мой упал на приготовленный список. Я протянул Северусу пергамент. — Вот, кстати, держи. Это список всех книг по зельям, которые имеются в моей библиотеке. Те, что в наличии в двух экземплярах, отмечены галочкой. Выбери, пожалуйста, какие из них ещё могут пригодиться неугомонным близнецам.       Северус слегка скептически приподнял бровь, развернул свиток и стал вчитываться, быстро пробегаясь по строчкам. Но чем дольше просматривал, тем сильнее у него округлялись глаза.       Да-да, я прекрасно знаю, насколько непростая у меня собрана коллекция. За большинство экземпляров из моего собрания, я мог бы от Министерства получить пожизненное в Азкабане, а от завистников очередную «Аваду» в лоб. А на подпольном гоблинском аукционе редкостей — нереальную по количеству нолей сумму. Но я ничего продавать не собираюсь! Пусть будут, и пусть Северус ими в своё удовольствие пользуется. — И что?.. Вот это вот всё и правда есть в наличии? — Конечно, душа моя. У тебя будет целое лето на то, чтобы ознакомиться с ними.       Он вздохнул. На лице его так явно читалось разочарование тем, что до лета ещё ого-го сколько времени, что я не мог не подсластить пилюлю, как говорится: — Мой мудрый ворон, ты же можешь изучить список и составить себе план захвата мира… — Не понял?.. — Шучу. Я к тому веду, что книги из моей библиотеки вполне можно выносить. Кроме совсем уж компрометирующих, так сказать. Но те вполне себе удобно читать на библиотечном балкончике, я там обустроил чудное местечко. Единственное, я бы не советовал приходить сюда без меня… Не в том плане, что я не хочу, чтобы ты сюда без меня ходил, просто это может быть опасно. — Я помню. Твой домашний зоопарк: цербер, дракон и василиск… — Ну да. — Но вообще, мне очень у тебя понравилось. Я не имею в виду то, что было между нами… Это… Ты сам понимаешь… — Понимаю… Это… Ну в общем, понимаю… — Кхм… н-да…       Мы оба застеснялись и чуть порозовели щеками, неловко откашливаясь и прячась за чашками с последними глотками кофе. Было очень странно при свете раннего утра сидеть за столом и обсуждать те безумства, что мы творили ещё пару часов назад… Потом мы встретились случайно взглядами и зависли на несколько секунд, молча разглядывая друг друга… Руки наши словно сами потянулись через стол, и встретившись посередине, переплелись пальцами. Посидев так, поглаживая тихонечко пальцы друг друга, мы — с совершенно одинаковым вздохом — расцепились, и я встал. — Надо посуду помыть… — У тебя очень спокойно…       Одновременно заговорили мы и рассмеялись. Напряжение спало, осталась только тихая нежность. Я шагнул к Северусу, мы просто обнялись, и он положил мне голову на плечо, щекоча шею своим дыханием… — Всё было идеально. — Да… И будет всегда… — Да…       Он уселся обратно на свой стул. — А спокойно тебе, Сев, потому, наверное, что здесь антиаппарационный купол. — Н-да? И в чём тут логика? Можно подумать, аппарация — это как маггловское шоссе. Нет машин — нет шума, так, что ли? — Н-да… что-то я ляпнул не подумав… Тогда не знаю… — Зато я знаю. Спокойно потому, что ты со мной. Нечего больше искать, ждать… — Кхм… Сев… Я… — Так что там с посудой? — А! Да всё уже…       Две наши чашки, две тарелки и приборы мгновенно очистились и разлетелись по своим местам. — А зачем тебе тогда посудомоечная машина? Это же посудомоечная машина, я верно понял? — Да, она… Не знаю, зачем… Мне так привычнее?..       Неуверенно ответил я. — Не проще ли делать так, как ты сделал сейчас? — Нууу… А вдруг я к старости ослабну настолько, что не смогу посуду за гостями помыть? — Гарри, не заставляй меня сомневаться в здравости твоего рассудка. — Ну… ну… А вдруг спешить буду? — Просто признай, что это абсолютно бесполезная даже для первокурсника Хога, владеющего элементарным «Тергео», маггловская фигня. — Но… а вдруг ребёнку надо будет помыть посуду? — Два вопроса: откуда у тебя здесь возьмётся ребёнок, и как он умудрится засрать столько посуды, чтобы не смочь её перемыть руками? Ведь, учти, что твой гипотетический ребёнок должен быть уже в том возрасте, когда он может оставаться один дома и пачкать посуду. — Ой, всё! Я дурак, отстань только! — Тем более, у тебя есть домовой эльф! — Так я же говорил, он не эльф! — Странно… А кто? — А тебе не пора уже, а, Сев? — Ещё минутка есть в запасе. Очень хочется узнать, кто же такой Кричер. — Вот ты язва ядовитая! Я тебя ночью так… так… Ты должен быть добрый и ласковый, а ты — точно такой же злюка! — Не вижу связи. — Зато я вижу! Связь вижу. А вот результата не вижу! Кричер — эльф! Но он не просто прислуга, а скорее друг. И он со мной только до тех пор, пока у нас с ним есть общие цели. Но скоро он и его невеста, та, что в кукле зреет, вернутся к Блэкам и будут ждать нового главу Рода. Так что не стоит так уж сильно привыкать к его заботе. К тому же ему это тоже жизнь упрощает. — Угу… На два щелчка пальцами… — Ладно! Ладно! Сглупил я! Но стиральная машина — штука полезная! — Ну тут я спорить не буду. — Ну и идём, а то могут возникнуть ненужные вопросы… — Ну, идём… — Сев… — Да? — А ты совсем против детей?.. — А откуда им у нас взяться? — Ну… — Мне стоит готовиться к какой-нибудь истории в духе Идиота МакДугана? — Нет! Нет, что ты, ты же всё про меня знаешь… Но в жизни ведь всякое бывает… Мало ли. — Всякое. Но пока мне вполне достаточно дикого количества болванов, что я имею несчастье наблюдать ежедневно в своём классе. — Но а в целом?.. — В целом — не знаю. Пока вряд ли.       Северус ушёл первым, а я аппарировал к пещере Гора и Васи, снять с них свои чары. На обратном пути проделал то же самое с Потти, взял новый блокнот для записей и с чистой совестью шагнул в шкаф.       

***

      Вышел уже в спальне Северуса.       Тот был в гостиной. Уже причёсанный, переодетый, застёгнутый на множество пуговиц своего сюртука и мантии. Строгий. Отстранённый. Холодный. Учитель.       Когда только успел? Меня не было буквально минуту…       Благо хоть выглядел он вполне бодро, невзирая на то, что поспал от силы час.       Видимо, уже и зелье бодрящее успел принять.       А вот я так почему-то и не ощущал ни сонливости, ни усталости. Да и на душе было удивительно спокойно. Интересно даже стало, сколько это спокойствие продлится. Боюсь, что до первой встречи с друзьями, если они — не дай Мерлин — что-нибудь заподозрят. С сожалением я покинул покои декана «Слизерина» и поспешил в общежитие «Пуффендуя».       

***

      Так и получилось со Сьюзен и Драко, как я боялся, но я сам виноват. Уроки сегодня проходили для меня очень легко, я даже не ожидал, что они так быстро пронесутся. И не мимо меня, потому что я «клевал носом» или просто спал. Нет, отнюдь. Я был очень даже бодр на протяжении всего учебного времени. Даже похоже, слишком бодр, чем и вызвал к себе повышенное внимание. Обычно я веду себя несколько спокойней. Я и сам это понимал, но абсолютно ничего не мог с собой поделать. Да и друзья мои — ребятки достаточно смышлёные. Особенно Сьюзен. А поэтому, после уроков меня «выловили» и утащили в тупик, так полюбившийся нам с Драко ещё на первом курсе.       Драко же первый и потребовал: — Рассказывай! — Вы о чём?       Попытался прикинуться дураком я, состроив растерянную моську. — Гарри!.. — Я за него!       Сьюзен покраснела, но всё же спросила. — У вас же… Ну… что-то было, да?       Ну что ж, сам виноват. Нечего было носиться как в жопу ужаленный… Кхм… да… И улыбаться надо было меньше! — Сью, у нас раньше тоже «что-то было».       Начал я врать с честными глазами, но эта следовательница потомственная была слишком проницательна. — Ты вчера вечером странно себя вёл, всё время как-то ёрзал и постоянно кастовал «Темпус». А ещё ты наложил на нас всех сонные чары. Я теперь знаю, как они ощущаются, после того раза, когда мы к Основателям ходили, и ты всех усыпил. Вот так-то! Теперь я точно знаю, когда меня усыпляют! Так что, Гарри, даже не думай меня обманывать!       И она посуровее нахмурилась, давая мне понять, что просто так не отступит. А Драко, будущий наследный подкаблучник подпевала белобрысый, стоял и кивал.       Вот и что мне с ними делать? Сам виноват… — Было, признаю.       Парочка довольно заулыбалась, и, переглянувшись, они собрались было начать расспросы, но тут я их осадил. Возможно, излишне строго, но…       Вот уж совсем не горю желанием с кем бы то ни было обсуждать подробности своей интимной жизни. Тем более жизни с Севом! — Я сейчас вам всё в подробностях расскажу!       У Драко, наивного мальчишки, загорелись глазки, а вот Сьюзен, умная девочка, неверяще уставилась на меня, подозрительно прищурившись: — С чего бы такая сговорчивость? И зачем прям в подробностях? — Ну какие же могут быть секреты от лучших друзей? Сейчас я вам всё расскажу, а потом вы, когда случится ваш первый раз, всё точно так же подробно мне изложите. Причём, я уверен, вам будет ровно в два раза проще… Или, наоборот, сложнее в два раза? — Почему проще? — Почему сложнее?       Спросили они одновременно, загоняя себя в расставленную мной ловушку.       Эх, дети… — В два раза потому, что, я уверен, ваш первый раз будет друг с другом…       Сьюзен мгновенно залилась таким румянцем, что у неё, по-моему, даже слёзы на глазах выступили. А Драко, некрасиво расцветившись пятнами, через пару секунд побледнел и поднял на меня испуганный взгляд. — …а вот проще или труднее вам будет об этом рассказывать, я не знаю. С одной стороны, вас же двое там будет, так что каждый сможет рассказать только половину, за себя. А вот с другой стороны, рассказывать о своём первом опыте в присутствии того, с кем… — Гарри! Не надо! Прости! Прости, пожалуйста! Я… никогда…       Сьюзен закрыла лицо руками и таки заплакала, низко опустив голову и повторяя: — Прости! Прости… я не думала… не подумала…       Драко бросил на пол свою сумку и обнял осторожно за плечи плачущую девушку, но на меня смотрел не зло, а виновато. — И-извини нас, Гарри…       Ну что ж, значит у меня хорошие друзья, просто ещё по-детски глупенькие. — Да ничего, ребята, вы меня тоже простите. Переборщил…       Сьюзен утирала слёзы поданным Драко платком и смотрела на меня глазами оставшегося без работы домовика: — Да нет, ты прав… Это непозволительно. — Просто не забывайте, что я взрослый человек, а вы… В конце концов, это просто неэтично, слышать от меня подобное. Но здесь дело даже не в этом… Подробности этой части моей жизни строго мои. И никому, никогда я хвастаться и рассказывать не буду…       Они помаленьку пришли в себя: Сьюзен успокоилась, а Драко перестал корить себя за ошибку и пытливо уточнил, притом с полного согласия нашей подруги: — Но тебе понравилось?       По-моему, слишком быстро они оклемались! — Да, всё было великолепно.       Как такое вообще могло бы не понравиться?!       И пусть произошедшее было не самым ординарным и поначалу более чем смущающим, но оно того, несомненно, стоило. Вдвойне даже. И в качестве незабываемого первого опыта, и в качестве принятия самого себя тем, кем я являюсь…       Хотя, честно признаться, это было совершенно нелёгким занятием…       

***

      Закончив с экскурсией по моему коттеджу, мы устроились на диване в гостиной, напротив камина, и принялись дегустировать закуски, раздобытые Кричером. — А ты, мой драгоценный, шикарно подготовился за пятнадцать-то минут… Или у тебя тут где-то склад деликатесов? — А! Я же тебе не показал! Давай-ка, вернёмся на кухню…       И я потащил его смотреть мою гордость, тот самый стазис-шкаф. «Моя прелесть» внешне идентична холодильнику SBS Матовый, серо-стального — как и большая часть кухонного интерьера — цвета. Обе стороны зачарованы на расширение пространства. Справа — обычные полки, для сохранения приготовленной — и даже горячей — еды и просто продуктов. Эта половина была почти пуста, потому что последние месяцы я нечасто дома питался. А вот левая половина… Она представляла собой вход в целую комнатку, где ровными рядами, рассортированные в абсолютном порядке, свисали с перекладин копчёные, вяленые и сырые окорока, рёбрышки, тушки, языки, голяшки, шматы мякоти и прочие вкусняшки, честно мною добытые и доведённые «до ума» в свободное время Кричером. Моя добыча, то есть краса и гордость любого мужика!       Ещё бы я успевал это всё есть… Ну если бы жил тут, то и успевал бы. А так… — Ох ты ж мой добытчик, посмотрите на него! — Да, мясо это моя слабость, можно сказать. Я сначала тёте с охоты куски притаскивал. Я ж, хоть и растущий организм был, всё сожрать не мог. А когда свой дом отстроил, то и себе стал оставлять достаточно вкусного. Ну и вот результат: до такой степени наоставлял, что свободного места уже и не осталось. Потти, даже в своём уменьшенном виде, больше любит охотиться на безмерно расплодившихся кроликов, да и корм я для неё специальный у гоблинов покупаю, а Гор и Вася и сами справляются. Вот! Теперь точно всё показал. — Кроме спальни… — Кроме спальни… — Но мы её попозже посмотрим… — Д-да… я тоже так подумал… — А Кричер молодец… Мясо мясом, но где-то же он и всё остальное среди ночи достал. Вот хитрюга! — Сказал, что хозяюшка Вальбурга его научила, понимаешь ли… — Я бы предположил, что скорее хозяин Орион… Но это не наше дело. Но он прекрасно всё организовал, поблагодари его потом от меня. — Конечно. Слушай, а если он так хорош, так может, заберём сразу Симу и этого второго, забыл, как его… — Тимми… — Ага, вот его. Пусть Кричер их обучит. — Слушай, если Тимми без языка, это же не значит, что он и без мозгов. Ты же видел, он прекрасно справляется со своими обязанностями. Всю неделю, что мы жили у меня, он организовывал наш быт. Разве были у тебя претензии? — Нет… нет, не было… А слушай… я вот и внимания не обратил, что он не разговаривает… А давай я ему какой-нибудь ментальный артефакт забацаю, и он сможет… Ну что-нибудь сможет: или вслух мысли свои проговаривать, или транслировать ментально тоже… Надо подумать. — Подумай. Только не забудь, что у нас блоки окклюментивные стоят… — Да, проблема… или нет… Подумаю. Потом… — Верно, «потом», а сейчас иди ко мне… Надо кое-что проверить… Как ты считаешь? — Да, профессор… Согласен с Вами, сэр. Очень надо проверить… — Подожди. Сядь сюда. Послушай… — А почему не «малыш»? — Послушай, сказал! Ты, и правда, как малыш, куда торопишься-то вечно? — Всё-всё! Слушаю… — Гарри… «профессор» и «малыш» — это… Это отдельная сфера нашей жизни. Не стоит шутить на эту тему. Никогда. Даже упоминать без нужды не стоит. Только если ты хочешь… начать. Но если начинаешь, то рассчитывай, что нужно время и условия, чтобы дойти до логического завершения. Понимаешь? — Понимаю. Я ещё тогда понял. Просто я не думал, что мне нельзя начинать это… — Можно. Конечно, можно! Это ведь и для тебя, не только для меня. Извини, я неправильно понял тебя. Просто я не думал, что ты так быстро примешь условия… — Я принял, профессор, сэр… — Что ж… прекрасно… Тогда раздевайся.       Наконец-то!..       Я поднялся с дивана, глядя ему в глаза, ища в их черноте указание, куда мне встать, чтобы ему было лучше меня видно. — Подойди к камину… Огонь чудесно сочетается с твоей загорелой кожей, мой прекрасный…       Как мало надо человеку, чтоб самооценка тут же поползла по стенке вверх, от плинтуса к потолочному карнизу… Но шутки в сторону…       Я сосредоточился на своих ощущениях… Мне очень нужно было вернуть то состояние, в которое я провалился днём, но совершенно не хотелось опять преодолевать все те психологические барьеры, что в прошлый раз…       Но как тогда опять погрузится в это… в эту радость подчинения?.. Когда просто делаешь то, что ОН приказывает?.. — Почему ты заставляешь меня ждать?       Мурашки испуга пробежались по спине. Пальцы чуть дрогнули. Я всё так же смотрел ему в глаза и ждал более точных указаний…       Что он хочет, чтобы я расстегнул?.. Рубашку? Брюки? А рубашку снять или, как днём, оставить?.. Сколько всего мы делаем не задумываясь, не ожидая чужих указаний… — Я спросил тебя: почему ты заставляешь меня ждать?..       Вкрадчиво прозвучало в комнате… А мне показалось, что волосы на голове у меня встали дыбом от этого почти шёпота… И я ответил почему-то тоже шепотом: — Н-но, сэр… я не знаю, с чего начать, сэр…       Он, с довольной улыбкой, прячущейся в уголках рта, чуть склонил голову к плечу, ещё раз оценивающе оглядел меня… Самый кончик языка мелькнул промеж капризно изогнутых губ, будто змея попробовала воздух… А пробовать было что. Воздух этот уже вовсю наполнялся нашими феромонами…       Или что там человеки выделяют, чтоб партнёра привлечь? Не знаю… Но что-то тут в воздухе точно витает! — Ты ждёшь моих указаний, малыш? — Да, сэр… — Молодец, мой послушный волчонок. Начни с рубашки…       Я расстегнул первую пуговицу… Вскоре пуговицы кончились, как и отмеренная мне самостоятельность. Я опять застыл в нерешительности, не зная, вытаскивать её из брюк или переключиться на них… — Рукава… — …да, сэр… — Рубашку до конца… — …да… — Теперь сними её…       Я не спеша снял рубашку, уронил на пол, подальше от камина. Он смотрел на меня, а в глазах его отражались всполохи огня… Он напоминал Дьявола из Преисподней, не злого, нет, но того, который заморочит, сведёт с ума, увлечёт за собой и заберёт всего тебя себе… — Какой у меня красивый мальчик… Повернись…       Я повернулся боком, не отрывая взгляда от моего профессора… — Спиной… — … да, сэр… — Сними брюки…       Атласная ткань легко скользнула вниз по ногам, и я вышагнул из брюк… — Наклонись…       Стыдно… стыдно… — Прогнись посильнее, ты же у меня послушный волчонок?.. — …да, сэр… — Вот и постарайся, а то мне плохо видно…       Краска бросилась мне в лицо…       Или это просто потому, что я наклонился?.. — Проведи руками по ягодицам… Раздвинь… Ты не стараешься!       О господи! О боже… Как стыдно! Он смотрит прямо туда!..       Но невзирая на стыд, который я испытывал, предатель-член всё креп. — Молодец, малыш… Вот так и стой…       О боже! Нет! Пожалуйста, нет!.. я со стыда сгорю! Почему так? Почему не как днём? Почему ещё стыдно? Я не хочу стыдиться, я хочу просто хотеть отдаться ему! Целиком, со всеми моими чувствами и ощущениями! — Ты меня стесняешься? — Да! — «Да, сэр!» Или мне отшлёпать тебя?       Не знаю… может, и отшлёпать… — Почему ты стесняешься? — … — Отвечай!       Хлёсткий приказ, отданный низким рычащим голосом, запустил по мне волну жара… Прокатившись по телу, он осел где-то на щеках… — …я… я не знаю, сэр… — Отвечай честно! Ты хочешь, чтобы я на тебя смотрел? — …но… я… не там… — Ты везде красивый, мой малыш… Ты такой соблазнительный… Ты бы себя только видел… Такое тело… такая мощь… Ты как сжатая пружина… Как зверь перед прыжком…       Он говорил и говорил… рассказывал, как я красив, рассказывал это всё не мне, блин, а моей заднице, да что там заднице! Я так и стоял, раздвинув ягодицы руками! Пальцы уже дрожали от напряжения, как и ноги, и плечи… Поясница опять начинала затекать… Капелька пота скользнула с виска и упала на пол… — …мускулы натянуты под бронзовой кожей… и этот блестящий серебристый шарик… как вишенка на торте, посреди твоего роскошного тела… Я сегодня весь вечер мечтал, как я выну из тебя пробку. Потяну за этот самый шарик… Потяну, и она мееедленно выйдет из тебя… А твоя дырочка останется чуть раскрытой… Такая соблазнительная… Припухшая… Покрасневшая… Такая манящая… Жаждущая… Ты попытаешься сжать её… Ведь попытаешься? — Д-да! Да, сэр!       Я уже чуть не плакал! Не понимаю, почему. Мне хотелось, чтобы он поскорее… Всё поскорее! Сделал всё это! Разрешил бы, в конце концов, сменить позу моему уставшему телу, пылающему и покрывающемуся бисеринками пота от жара близкого камина и стыда; разрешил бы перестать мне испытывать этот самый обжигающий стыд, от моей полной, откровенной раскрытости; разрешил бы ощутить на самом деле всё то, о чём он говорит… — А что будет потом? — …потом?.. когда, сэр?.. — Когда ты попытаешься подразнить меня, сожмёшь свою растянутую дырочку… А у тебя не получится… ты расстроишься или попросишь меня поласкать тебя? — …попрошу… — Отвечай чётче! — Да, сэр! Я… я попрошу Вас… поласкать меня… — Как ты хочешь, чтобы я тебя поласкал, мой красивый послушный волчонок? Расскажи мне, что же ты хочешь, чтобы я с тобой сделал? Ты хочешь, чтобы я смочил свой палец слюной и провёл нежно-нежно по твоей горящей от желания и от моей особой смазки дырочке? Хочешь, чтобы я остудил её жар? Расскажи мне. И подробно! — …я… я хотел бы… чтобы Вы, сэр, погладили, наверное… погладили пальцами… меня… там… — Где, мой хороший? Я же попросил: подробно. Не заставляй меня повторять! — Я понял, сэр! Я… я сейчас расскажу…       Я стоял нагнувшись, по-прежнему раздвигая руками ягодицы, пальцы скользили по вспотевшей коже. По ногам, по груди, по бокам скатывались капельки пота, щекоча кожу… Я просто не брался даже представить, какой степени откровенности зрелище сейчас являю глазам моего профессора.       И он ещё хочет послушать, как именно я желаю, чтобы он меня ласкал? Я сгорю со стыда! Но я не могу отказать. В этот раз я сам всё это затеял… — …я хочу… сэр… я хочу…       …я зажмурился изо всех сил. Так долго копившаяся влага брызнула из глаз и тоже закапала на пол, присоединяясь к капелькам моего пота… — …я хочу, чтобы Вы, сэр, сначала ласкали меня своими пальцами…       …голос у меня дрожал, говорил я невнятно, с трудом заставляя себя произносить все эти такие стыдные вещи… — …длинными, умелыми пальцами… Просто… просто гладили бы там… вокруг… снаружи трогали… Я бы пытался сжаться, а Вы… Вы шлёпнули бы меня и запретили так делать… Потом Вы добавили бы своей слюны и… и растягивали бы меня… сначала одним пальцем… Нет! Нет, сначала Вы просто кружили бы по своей слюне пальцами по… моей… по отверстию… да, а потом… потом, наверное, добавил бы той смазки… и…       …я говорил и сбивался, возвращался на одно-два действия назад… Мне не хватало сосредоточенности… Я и представлял себе эту соблазнительную картину — себя на диване, лежащего поперёк бёдер Северуса, задницей точно на его коленях… Я словно чувствовал своим членом нежный, скользящий материал его брюк, жёсткость его тела, прохладу его рук на моих ягодицах… между моих ягодиц… И в то же время я никак не мог забыть, перестать представлять, как я выгляжу со стороны… жгучий стыд опалял щёки и глаза, мне хотелось одновременно и говорить, и прикусить свой болтливый язык и провалиться на месте!.. но и замолчать я не мог… — …и тогда Вы ввели бы мне палец в… в отверстие… а потом… Добавили бы второй палец… и вошли бы ещё глубже… Да, туда где… там где… где так приятно делается, когда Вы меня там трогаете… А потом… а потом… три, наверное… три пальца я бы захотел… — Ты попросил бы меня, засунуть в тебя целых три пальца? — Да, профессор, сэр! — И как бы ты меня попросил? — Я… я бы… сказал… профессор, пожалуйста… пожалуйста, три пальца… дайте мне три Ваших пальца… — …куда, малыш?.. — …в… в меня… в мою… в мою дырочку…       О, бля! Я сказал это, сказал это стыдное, возбуждающее слово! О да! Я смог!       Слёзы капали как-то сами по себе, но я не плакал… Слова лились из меня вместе с солёными каплями, всё легче и легче. Мне уже очень хотелось всего того, что я так, наверное, бездарно и безыскусно пытался описывать. — Я бы… я бы попросил Вас, сэр, поласкать мою… мою дырочку, а потом… три пальца… или… или даже четыре… а потом я хотел бы… хотел бы получить туда… в… в меня… в мою дырочку Ваш член! Сэр… яа… я…       Я просто задыхался от слёз, от возбуждения, от наплыва чувств… — Тише, мой хороший, тише… Ты хочешь всего этого, малыш? — Больше всего на свете, профессор, сэр!.. — Тогда я разрешаю тебе убрать руки от твой прекрасной задницы. Выпрямись. Повернись ко мне лицом.       Я с выдохом облегчения попытался выпрямиться и чуть не упал. Кровь от головы отлила, член высвободился из плена моего же тела, где он был зажат между животом и бёдрами… Ощущения нахлынули… Меня повело в сторону… — Иди сюда. Быстро! На колени!       Я хотел опуститься вначале на колени и уже потом доползти до него, но… — Ко мне на колени. Ты ведь так хотел, м?       И он похлопал ладонью по своим коленям. Я сделал неуверенный шаг… другой… третий… и дойдя до дивана остановился, пережидая головокружение… Я уже в красках представлял себе тот отдых на его коленях, все те ласки, что я просил его мне подарить…       …и он обязательно сейчас их мне даст… Я в этом просто уверен! — Мой малыш так возбуждён…       Он оценивающе присматривался к моему гордо торчащему органу. — Ещё шажок, мой хороший, и я вознагражу тебя за твою откровенность. Подойди.       Он расставил шире ноги и потянул меня за руку. И таки да, мой последний неловкий шаг был вознаграждён. Он так нежно проскользил своими прохладными руками по моей буквально пылающей коже… Оказывается, я весь горел! Его руки ощущались просто ледяными… — Мой красивый малыш… так ждал, терпел… ты молодец, тебе понравилось?       Понравилось ли мне? Что из? Поза? Разговор? И я понял, что не могу сказать, что не понравилось… — Я не знаю, профессор… — Ничего, скоро оценишь… Я хочу взять в рот твой член. Хочу помочь тебе. Чтобы тебе проще было дождаться, когда же я наконец окажусь в тебе.       У меня перехватило дыхание, а на глазах опять выступили слёзы, на этот раз от благодарности, что мне ничего не пришлось решать. Он не просил от меня согласия, он просто ставил меня в известность. Я смог только кивнуть…       …и тут же мой член попал сначала в его холодные руки. А потом, когда он — очевидно нарочно — несколько раз прошёлся по нему сверху-донизу, оголяя головку… Когда подержал, крепко сжимая, поочерёдно обернув каждой своей холодной ладонью, остудил… Вот потом он заглотил его сразу до самого горла… Я вскрикнул от контраста его обжигающего рта и моей уже заметно остывшей плоти. А он стал действовать просто и быстро. Его волосы, то и дело, щекотали мне бёдра, щетина задевала поджавшиеся яички, нос упирался в лобок… Все эти его абсолютно бесстыдные хлюпанья, причмокивания…       Я стоял, не зная, куда деть руки, смотрел на втягивающиеся до ямок его щёки, ощущал головкой стенку его горла… Потом я понял, что пальцы его добрались именно туда, куда я так хотел их заполучить всего пару минут назад… Одну из моих многострадальных ягодиц он опять сильно оттянул в сторону, а прохладные пальцы заскользили вокруг шарика… Он чуть потянул за него, пробка только-только начала раздвигать вход в моё тело, как мой профессор, наоборот, надавил на неё и прошёлся кончиком пробки по тому самому заветному местечку, дал мне то, чего так хотелось, о чём мечталось и в душевой, и стоя у раскалённого камина… И я пропал…       

***

      Пока он держал мой орган во рту, чуть проходясь нежно языком и сглатывая, я ещё стоял как-то, но когда он — с последним развратным «чпоком» — выпустил меня из горячего плена своих умелых губ, я понял, что не удержусь на ногах, трясущихся от усталости и нахлынувшей неги. — Ну, а теперь — на колени.       Он откинулся на спинку, явно предлагая реализовать то, что мне так чётко виделось ранее…       Я, несмело поглядывая на него, постарался как можно аккуратнее разместиться именно так, как мне хотелось… И пусть сейчас мне даже нежные прикосновения атласа доставляли лишь не самые приятные ощущения, но ведь когда-нибудь будет иначе. Когда он достанет из меня эту чёртову…       …хотя почему «чёртову»? Замечательную пробку!       Когда реализует всё то, о чём я ему так коряво и торопливо рассказывал… Я с удивлением и даже некоторым страхом почувствовал, что я опять возбуждаюсь.       Бля, это точно весна! Да что ж это!.. Я ж и в дУше…       Мои суматошные размышления были прерваны шлепком по ягодицам… — По-моему, мой волчонок где-то не со мной? О чём ты думаешь, мой хороший?       Слово «волчонок» отозвалось где-то в глубине каким-то… дрожанием…       Ой, что-то мне это напоминает… ой, как бы мы не переборщили с двусмысленностями… — Я… сэр, я удивился, что… кажется… я опять… — Тебя возбуждают наши игры. Разве это плохо, мой замечательный? Ты молод и полон сил… Ничего удивительного, мой волк…       Я чуть не заскулил… не я… что-то во мне хотело заскулить тоненько, завертеть задом, оттопыривая повыше, чуть удобнее опереться на колени… Потоптаться, переминаясь с лапы на лапу, подставляясь… Отвести в сторону хвост… Прогнуться посильнее…       Ну нет же! Не надо, пожалуйста! Чёртовы шутки про хвост! Блядь! Только не сейчас! Только не сейчас! — …сэр, не надо! Я… мне кажется, я могу не сдержаться и… — И обернуться, малыш? — Да! Я не хочу сейчас! — Ты долго не давал свободы своему зверю… — Да… но… — Тот случай в Мунго не в счёт. Вот видишь, мой хороший, что бывает, когда забываешь о своей сути… Ты постоянно называешь себя оборотнем, но так запросто пренебрегаешь нуждами своей половины… Ты последнее время постоянно дразнил волка, но не давал ему воли… Он, как мог, брал своё, однако очевидно, что этого недостаточно…       Блядь, как ни стыдно признать, но он прав. Я действительно… Что? Плохой хозяин? Как это назвать? — И что делать, Сев? — Думаю, Гарри, тебе просто надо максимально… Как бы ни смешно это звучало, но расслабиться. Постарайся… попытайся слиться с ним сознанием… Не знаю, уговори, пообещай, что потом будет его очередь… — Что? Сев! Как ты это себе представляешь?! — Нууу… пару раз представлял, каюсь, грешен. — Но!.. но это же… — А что? Только шутить на эту тему можешь? Себя, мой милый, надо принимать полностью. Не только с особыми сексуальными и эмоциональными потребностями, но и с разделённостью на зверя и человека. Точнее, без разделённости. А ты, сколько бы ни прожил уже оборотнем, а похоже, всё воспринимаешь его как нечто отдельное. Пользуешься слухом, нюхом, регенерацией, потенцией, в конце концов! Чем там ещё? А зверя боишься… Да-да, не отрицай! Не боялся бы, не пришлось бы тебя так «раскачивать» вечером! Ты боишься его силы, отказываешься признавать за ним разумность. Ведь он это ты! Всё, что в голове у тебя, есть и у него! Он умный, он всё понимает!       Мне опять захотелось завертеть жопой и поднырнуть под руку Северуса, чтобы меня потрепали за ушко…       Ёб… нет слов! И что мне с этим делать? — Сев! Перестань его хвалить! — Вот балбес! Да пойми ты! Вы — единое целое! — Но как?! Ты вообще представляешь себе?! Ты что, с ним?! Это… ну… — Я не «с ним»! Я с тобой! И «это… ну…» тоже! Ты себя ведёшь ничуть не лучше Люпина, в какой-то мере! — Фууух! Слушай… давай успокоимся… и вообще, как-то не слишком удобно спорить на повышенных тонах с человеком, у которого задом кверху на коленях лежишь… — Давай успокоимся. — Вот. Успокоились. — И что теперь? Всё заново? — Что заново? — Гарри… Ох, ты такой… — Умный? Красивый? Соблазнительный? — Всё, кроме первого. Ты — балбес! — Ну хоть не Шарик… — Это ты по-русски? — Да, есть там одна шутка… неважно… Так почему я балбес? — Ты не понимаешь, чем мы тут с тобой… точнее, чем я с тобой занимаюсь? — …эээ… Ну я думал, что к сексу всё идёт, нет? — Такими темпами и не дойдёт, блядь! — Ой, Сев, ты опять матюгнулся… я тебя чем-то разозлил? — Да не ты… ситуация. Гарри, ты не понял, что всеми этими… Как сказать… постановками, сценами я пытаюсь тебя расслабить? — Ну, ничего себе! Да я только напрягаюсь, бля! Я там у камина плакал от стыда! Хороша расслабуха! — А потом?       Это «а потом» он произнёс так вкрадчиво, с таким смыслом… Что не задуматься я не мог. А подумав, понял, что да, действительно… Я — в итоге этих очень напряжных ситуаций — понимая, что от меня ничего не зависит и иного выхода просто нет! Нет выхода потому, что — откажись я играть по его правилам — всё!.. Всё сразу закончится!       А я не могу без него!       …да, я действительно расслабляюсь и отпускаю себя на чужую волю. — Так это так делается? Через… через стыд? — У кого как… главное — результат. — У меня через стыд? — Да. По причине твоей неискушённости. — А… а потом? Ну когда я искусюсь? Искус… как? — Когда станешь более искушённым… — Во-во! Вот тогда, как? — К тому времени, я надеюсь, ты сам всё поймёшь и научишься просто… входить в это состояние, передавать мне бразды правления, так сказать. Тебе ведь это нравится? — Ты же знаешь. — Значит, научишься. — Но а сейчас? Только так? — Да. Но это ненадолго. Просто ты всё время почему-то сопротивляешься до последнего. — Знаешь… а это наверное потому, что я боюсь… ты прав, я боюсь отпустить себя. Я всё время боюсь, что зверь… — Ой, вот заладил-то! Ну ведь выяснили уже вечером! — Да, но тогда он не лез к нам третьим! — Он не третий! Он — второй! — А я тогда какой? — И ты — второй! — Вот посмотрю я на тебя, когда под тобой, прямо в процессе, один «второй» в другого превратится! — Конечно! Если ты будешь продолжать так его давить, он вырвется. А ты расслабься, в конце-то концов! Я думал, мне будет сложно, но ты — это нечто! Ходячий комплекс! То хер мне раздавить боялся, теперь зоофилией пугаешь! Ну сколько можно? Знаешь, что? — Что?! — На-ка, виски выпей! Кричер! — Ммм!!!       Я только и успел, что уткнуться мигом полыхнувшей рожей в сложенные лодочкой ладони и промычать в них же.       Вот Кричер меня ещё в такой позе не наблюдал! Для домовых эльфов сегодня вечер бесплатного человеческого мужского стриптиза в моём исполнении, что ли? А звезду не поставили в известность?       Но если Северус ждал, что я повторю оборот, как у него в кабинете, то… Что-то мне и в голову не пришло. — Чего изволит гость хозяина Гарри? — Огневиски. Три стакана. Со льдом. И пару бутылок оставь на столике, пожалуйста.       Звякнуло стекло, лёд; булькнула жидкость; потянуло запахом костра; раздался хлопок эльфийской трансгрессии… и шлепок по моей многострадальной заднице. — Пей! — Почему три стакана? — Хагрида ждём. — Кха-кха-кха!!! Кха! Кха! Ты што?.. — Что-что! Для тебя два, чтоб опьянел побыстрее! Давай! Первый — залпом, потом беседовать будем, ну? — Сев, нельзя так шутить! Я поперхнуться мог и всё! Алкоголем очень опасно давиться! — Умный какой! Так не давись, а пей. Вот ты говоришь, что волк твой — третий, ну вот и пей за вас двоих. — Но… — Давай-давай! Ну? — Ой… ну, не торопи хоть…       

***

      Спустя примерно час шуток и явного спаивания меня, я понял, что да, всё было не зря… Мир воспринимался немного иначе…       Как-то… более цинично, что ли? Как-то намного проще…       Всё это время Северус рассказывал мне о том, как он, каждое утро нашей совместной недели, «встречался» с моим волком. И постепенно мне становилось всё стыднее. Нет, не из-за развязности действий моего зверя, не из-за красочных описаний Северуса, но из-за собственной недальновидности. Я, и правда, не считался с тем, что я не человек. Всё свои желания побегать, порезвиться, погулять я сдерживал. Я резко отсекал это от себя и списывал на потребности животной половины, всё время откладывал нужды якобы зверя. Мол, потом побегаешь, летом, сейчас занят я…       Страшно представить, к чему это могло бы привести. Ведь ещё перед зимними каникулами я ходил злой, как… Ну да, как волк. Пил успокоительное по три флакона за раз, и ничего не помогало… Потом были каникулы, игры в снегу. Мне стало легче и лучше, и я опять забыл про полнолуния, отдых и всё тому подобное. Потом я отделал Люпина, и мне ещё чутка полегчало. Потом рядом появился Сев, и… и тут моя животная половинка нашла способ — в обход глупого, закомплексованного человеческого сознания — как получить необходимую нам обоим… — да нет, мне — разрядку.       Да уж. Я чуть не повторил жалкую судьбу Люпина. А ведь как гордился собой! Я — царь зверей! А он — фу, шавка, тряпка… Стыдно…       Внутри теплело. И я не был уверен, что это происходило только под действием огневиски. Ощущение напоминало мех, только гладил он меня как будто бы изнутри черепа… странно… очень странно… Но так тепло и спокойно… — Да уж… знаешь, Сев, а у меня, оказывается, большие проблемы с принятием себя… — Так у тебя и жизнь… не сахар, мягко говоря. Это тебе кажется, что ты самый сильный и всё вывезешь, а проблемы… они точат нас изнутри… — А ты опять меня спасаешь. Теперь от самого себя… — Малыш, ты напился. — Но Вы, профессор, вроде как этого и хотели добиться, нет? — Ну посмотрим… я сейчас тебе покажу, чего я хотел… Но я тебе запрещаю бояться! Запрещаю думать вообще! Понял? — …не очень… но я постараюсь, сэр… — Делай всё то, что захочется сделать. Не задумывайся, как это выглядит, я настаиваю. Не заставляй меня повторять приказ.       Последняя фраза явно несла в себе угрозу, и что-то во мне испугалось, съёжилось… А у меня из глотки… из горла? вырвался тонкий звук… напоминающий тихий разочарованный щенячий вой. — Молодец, малыш. Ничего не стесняйся. Ничего не бойся.       И я таки оттопырил задницу…       

***

      Наш первый раз… наши первые несколько раз я запомнил навсегда… И то ощущение полной внутренней свободы, что я тогда обрёл, теперь тоже навсегда со мной. А в ту ночь… Если мне хотелось, я кусал его. Если мне требовалось, то скулил и подмахивал. Если я нуждался, то срывался на бешеные толчки. И не переживал ни об остроте зубов, ни о немужественности подобного поведения, ни о своей силе. И ничем я ему не навредил.       

***

      …на мою оттопыренную задницу наконец-то легла его прохладная ладонь и начала неторопливо гладить. Я наслаждался каждым прохладным касанием. Я как будто стал ещё горячее, не то от выпитого, не то от… от того, что грело меня изнутри…       Я запустил когти в диван, а сам втихаря пытался так подстроиться под движения его ладони, чтобы освободить не слишком удобно прижатый, уже опять заинтересованно расправляющийся свой неугомонный орган. Сверху послышалось тихое бархатное хмыкание и ладонь скользнула с ягодиц под живот…       Какое облегчение!       Он медленно водил по моему члену, от самых яичек до головки, иногда прерывая эти размеренные движения для того, чтобы перебрать своими чудесными длинными пальцами мою мошонку, а иногда, наоборот, сдвигал кожицу вперёд и, сжав кулак, дарил мне странные, приглушённые ласки, заставляющие прислушиваться к собственным ощущениям.       Сверху раздался перезвяк кубиков льда об стенки бокала…       Я попытался представить, насколько пошло это выглядит со стороны: полностью одетый он расслабленно попивает виски и, как бы не сильно-то и интересуясь процессом, поглаживает по гениталиям полностью обнажённого меня, лежащего поперёк его колен… И опять противоречивые чувства захлестнули с головой: захотелось и подсмотреть со стороны за такой сценой, и вильнуть задом, привлекая внимание к позабытой вроде бы пробке, и всё равно немножко хотелось уткнуться носом в диван, чтобы как бы не со мной всё это непотребство происходило.       Подсмотреть… потом… попрошу воспоминания.       Но в исполнении остальных двух желаний я себе не отказал. Уткнулся лбом в диван. Даже зажмурился. Но и задом вильнул. — Молодец, малыш… будь откровеннее…       Его рука прошлась по моему члену, отпустила и тут же оказалась сверху, перехватывая движение, через обласканные яйца по расселине между ягодиц… к заветному шарику! Поиграв с шариком, покружив смоченными слюной пальцами…       О, да… ещё… всё так, как мне и хотелось!..       …он стал потихоньку вытягивать её… Моё тело расступалось с каждым разом всё охотнее. Бёдра задирались выше, стремясь продлить контакт… После какого-то копошения сверху, смазки явно прибавилось, и движения постороннего предмета во мне стали доставлять ещё больше удовольствия. Оставив пробку на середине её пути, он пробежался ласкающими движениями пальцев по растянутому вокруг неё моему отверстию…       У меня из горла вырвался низкий рык. Это было бесподобно! Это ощущение растянутости и наполненности. Эти нежные касания! Я потёрся грудью об диван… кожа сиденья зацепила соски… захотелось ещё… грубоватые ласки моего профессора сейчас были бы как нельзя более кстати…       Я поднялся на локтях и посмотрел на него: — Могу я попросить Вас, сэр, взять меня? Сейчас…       Голос мой дрожал… точнее, возбуждение дрожало в груди и пережимало горло, но и только. Я сам был полон желания. — Ммм… Мой малыш осмелел… можешь попросить… — Тогда я прошу Вас, сэр… возьмите меня… трахните меня, сэр… я очень хочу этого… — Какой ты у меня смелый! Я горжусь тобой, мой отчаянный волчонок… подставляй свой роскошный зад, я сейчас избавлю тебя от этой штуки внутри и заменю её кое-чем получше. Ты ведь этого хочешь? — …очень хочу, сэр…       У меня всё внутри замирало от предвкушения и моей действительно отчаянной храбрости, сердце колотилось в два раза быстрее… Или мне так казалось? Или это два сердца в моей груди стучали наперегонки, пытаясь догнать друг друга, слить своё биение…       Я склонил голову на согнутые руки, ожидая, когда он меня освободит… освободит для себя… Даже дыхание перехватило от вожделения, когда я представил себе, как он заполнит меня… До предела… Своей плотью…       Последний раз нырнув в моё тело, металлическая штуковина покинула меня, напоследок подразнив последовательной сменой тепла внутри на холод остывшей верхней части и опять пройдясь теплом по колечку мышц…       Интересно… а пальцы? Он поласкает меня пальцами? Или сразу… ммм… — Мне сделать всё так, как ты описывал, или ты передумал? Скажи, волчонок, как тебе сейчас хочется, м? — Я… Как описывал, пожалуйста, сэр… — Как пожелаешь… Но знай, что ты можешь просить меня о чём угодно… — Да, профессор, сэр…       Он втянул воздух сквозь сжатые зубы, и я получил лёгкий шлепок по только что покинутой пробкой дырочке! Больно не было, но остротЫ, определённо, добавилось. Тем резче я прочувствовал ласковые движения его пальцев по моему отверстию. Он нырял внутрь — неглубоко — и поглаживал… Растягивал в стороны, совсем несильно… Дразнил, щекотал… И вдруг его палец оказался так глубоко, куда пробка достала считанные разы! Прошёлся подушечкой по тому самому!..       Меня окатило жаром, яички поджались, а разнеженные мышцы ануса сжались вокруг его пальца… — …ещё… — Ещё, сэр!        И очередной шлепок промеж ягодиц.       У меня закатились глаза, а горло свело спазмом… Через несколько секунд я смог с шумом втянуть в себя воздух, а он — уже двумя пальцами — опять дотронулся…       Кожа дивана скрипнула под в очередной раз заострившимися моими когтями, но я уже ничего не боялся: ни навредить, ни превратиться. Я понимал, что мне настолько всеобъемлюще хорошо, что это не может быть чувством только половины меня.       Уже три пальца нырнули внутрь, а из горла вырвалось буквально рыдание: — Сейчас… с-сэр… — На колени!       Я кое-как сгрёбся и встал на диване на колени. Северус молча ухмыльнулся, оценив размер мокрых пятен на атласе своих брюк: под ремнём — его, на бедре — раза в три больше — моё. Стыдно не было. Была даже какая-то гордость: «Вот, видишь, как я тебя хочу!» Он расстегнул ширинку… Я смотрел то на его пальцы, занятые пряжкой ремня и пуговицами, то ему в лицо. Он оценивал моё внимание и только довольно улыбался уголком рта. Сняв брюки, не вставая, только подняв бёдра, он принялся за рубашку, а я невольно потянулся рукой к его члену… — Вы позволите, сэр?.. — Недолго.       Я не знал, что делать… хотелось просто накинуться, рухнуть коршуном на добычу, просто лечь обратно на диван, надеваясь ртом на его ствол, заглатывая так же глубоко и резко, как он мне в начале этой прекрасной ночи… Но в то же время хотелось и ощутить в руке ту мощь, что сейчас ворвётся в моё тело, прикуёт к себе, сделает нас единым целым, пусть и на несколько минут… Я сгрёб аккуратно его мошонку… Откинув в сторону рубашку, он раздвинул ноги ещё шире, давая мне доступ… Я перебирал в руке бархатистые тяжёленькие шарики и млел от ощущений… Сегодня всё было совсем иначе, не так как в те разы до… Как-то острее…       Такая нежная кожа… такая приятная тяжесть… точно мне по ладони…       Я оставил яички и поднялся вверх по толстенькому нежно-розовому члену, идеально сочетающемуся с его белоснежной кожей… Пальцы приятно ощутили объём и длину…       Это всё сейчас будет во мне…       Пальцы на ногах поджались от нетерпения… Я посмотрел ему в глаза и облизнулся жадно… Дышать почему-то получалось только ртом. Губы безбожно сохли, хотелось непрестанно смачивать их языком, но и язык уже тоже был горячим и сухим… В ушах стучало и шумело… сердце колотилось как бешеное… — Мой малыш готов, как я погляжу. Ну что, мне трахнуть тебя? — Да, сэр.       Твёрдо ответил я, глядя в его опять расползшиеся на всю радужку зрачки. Он тоже облизнулся, глядя на меня с ничуть не меньшим желанием, чуть приподнялся, выставляясь вперёд и вверх, одну руку подал мне, а второй взялся за свой член и отогнул его от живота. Похоть так и плескалась через край в каждом слове его следующей фразы: — Ну что ж, мой смелый волчонок, я так давно мечтал оказаться внутри тебя… Я жду…       И опять мгновение невесомости, те самые пресловутые «бабочки в животе»… От откровенности фразы, от желания во взгляде и похоти на лице… Дыхание сбилось, в ушах зашумело ещё сильнее… Я оперся о протянутую мне руку, как был на коленях, так и двинулся к нему. — Лучше на корточках…       Я и сам понимал, что да, так будет пусть не удобнее, но лучше… Он сполз чуть ниже по спинке дивана, а я оседлал его… Он держал меня и держал свой член, направляя в меня, а я медленно опускался… Вот его плоть встретилась с моей…       Почему прикосновения разных частей тела так отличаются?..       Я бы ни за что не спутал эту нежную твёрдость головки даже с самым мягким касанием его пальцев… Он чуть покачал рукой свой член, проходясь туда-сюда по моему отверстию…       Так мягко… так приятно…       Он приставил головку к раскрытому входу в моё тело и… Я медленно опустился на него…       Я был слишком хорошо растянут для каких бы то ни было неприятных ощущений… Была наполненность и приятное распирание… Было чувство принадлежности и какого-то пройденного этапа… Но где-то там… в голове… на заднем фоне… далеко… А здесь и сейчас у меня яйца поджимались от мысли, что: вот оно! Он во мне! Я столько лет шёл к этому! И момент меня не разочаровал! — Малыш… тебе хорошо? — Дааа… — Тебе всё нравится? — Очень… — Тогда двигайся, мой хороший…       Он чуть напряг бёдра и достал до того местечка… Я задохнулся от восторга… — Двигайся…       И я попытался двинуться… То, что это не самая удобная — хотя и крайне эротичная и откровенная — поза, я понял почти сразу, но мне очень хотелось, чтобы наш первый раз был именно таким… не знаю, почему… Я смотрел в его глаза и видел, как там, при каждом моём движении, вспыхивают искры похоти и страсти…       Возможно, это были просто отблески огня в камине, но так ли это важно?.. Точно не для меня…       Я двигался на нём, с каждым подъёмом почти целиком выпуская его из себя и потом с наслаждением опускаясь до самого основания, каждый раз задевая внутри тот узелок удовольствия… Эти медленные подъёмы, глубокие и резкие почти падения вниз, достаточно редкие движения вряд ли могли привести нас к оргазму, но мне надо было просто почувствовать это… Как я принадлежу ему… Я сжимал его член в себе, но из его губ вырывались только ещё более сладкие низкие стоны… Я был просто счастлив оттого, что могу позволить себе быть собой и наслаждаться… Дарить наслаждение любимому человеку… Северусу…       В очередной раз доведя себя до дрожи в бёдрах от усталости, я всё же решил, что, пожалуй, можно и прийти к финалу… Я встал на колени и потянулся к нему за поцелуем… Он даже говорить ничего не стал, а тут же обняв меня за шею, притянул к себе, впиваясь резким поцелуем-укусом мне в губы и потом сразу же прикусывая нижнюю…       Он жадно втягивал в себя мои губы и язык, сам врывался мне в рот глубоко-глубоко, как будто пытался проверить, как же там помещаются его пальцы и член… А спустя минуту уже я держал его голову двумя руками и так же глубоко целовал, пил, дышал им… Ласкал своим языком его рот, а он точно так же крепко держал меня за ягодицы и буквально натягивал на себя, резко, зло… Он рычал, а я расплывался в довольном оскале от его укусов, потому что мне так нравился такой он… перевозбуждённый; кусающий мои губы; жадно, с прищуром, смотрящий мне прямо в глаза. — Наигрался?.. — Да… — Понравилось? — Очень! Но мало! — Ночь длинная…       И он взял просто какой-то сумасшедший темп, не переставая хрипло порыкивать на выдохах, подбадривая скорее самого себя, потому что я ему был откровенно не помощник, я просто замер и наслаждался каждым движением в себе, которое приносило мне острый укол удовольствия, разливающийся по телу тёплой волной… И когда эти волны догнали одна другую, слившись в единое тёплое море, я понял, что всё… Этот рык уже не из его горла вырвался, а из моего… Это я пометил сейчас его грудь блестящими перламутрово-прозрачными капельками, переливающимися — как и его глаза — от огненных бликов…       Он больно впился сильными пальцами мне в ягодицы, растянул в стороны, будто хотел ворваться ещё глубже, и с не менее звериным чем мой рыком, вдавил в меня свои бёдра и член… Я ощущал как он конвульсивно сокращается во мне… Никакого тепла, как пишут в дурацких романчиках, естественно, никакой «обжёгшей изнутри спермы», но я чувствовал себя… другим…       …помеченным? Наверное…       Но мне было мало…       

***

      Отделавшись кое-как от одних излишне любопытных подростков, я прислонился спиной к прохладной каменной стене и постоял так минутку, чтобы прийти в себя.       А то нахлынули, понимаешь ли, воспоминания…       Как бы плохо я теперь, после инцидента с Драко, не относился к МакДугану-младшему, но кое в чём он всё-таки прав, либидо у истинных оборотней — ого-го! Прошедшая ночь меня не только не утомила, а вроде как, наоборот, зарядила энергией, а воспоминания так и подталкивают к повторению.       Взяв себя в руки, я поспешил на поиски других, не менее любопытных подростков, благо найти их было несложно. Где ещё быть двум пытливым умам, как не в библиотеке, тем более если у них чётко обозначен лимит времени для «работы над ошибками», и им необходимы полнейшая тишина и большой запас книг. Понятное дело, ни первого, ни второго не было в нашем «Клубе». Так что с библиотеки я и начал свои поиски, и не прогадал. «Двое из ларца, одинаковы с лица» сидели в святая святых любого учебного заведения, за самым дальним столом, и, склонившись над тетрадью с расчётами, что-то тихо обсуждали, ни на кого не обращая внимание.       Через два стола от них, точно так же целиком сосредоточенная на своей работе, сидела, обложившись книгами, Грейнджер и что-то крайне внимательно читала. Проходя мимо, я из любопытства прочёл названия некоторых книг и удивлённо приподнял бровь. Девушка последовала моему совету и выбрала труды разных авторов на одну и ту же тему. Сейчас она сидела и изучала одну из выбранных книг, скрупулёзно выписывая что-то в тетрадь. В данный момент предметом её столь горячего интереса были — кто бы мог подумать? — оборотни.       Вот вроде бы уже всё оговорено, вот чего ей неймётся?       Я замедлился и прочитал то, что она вписывала в свою тетрадь:«меры борьбы», «способы отпугивания», «меры предосторожности», «как вычислить»…       Эк её проняло-то!..       Она была так погружена в работу, что не почувствовала ни постороннего присутствия рядом с собой, ни моего интереса к её исследованию. Ну а раз так, то я решил побыстрее свалить подальше, пока — не дай бог — она не начала меня расспрашивать. Меня, честно говоря, не радует столь явный интерес к теме оборотней. Но зато, может быть, хоть в этот раз ГАВНЭ обойдёт школу стороной. Я, по крайней мере, на это искренне надеюсь. А то и грустно, и смешно вспоминать, как в прошлом бедные эльфы впадали в истерику, стоило только им завидеть где-нибудь эту юную защитницу прав всяческих магических меньшинств.       Ох, как вспомню… и домовиков жаль, и ржать пробирает.       Подсев к близнецам, увлечённо обсуждающим совместимость одних нужных в их творении ингредиентов с другим, я тоже остался совершенно незамеченным.       На минуточку! Я уже чересчур большой, чтобы моё появление рядом можно было не заметить! Ничего не понимаю…       Очки теперь работали исправно, и моя личина развивалась соответственно возрасту и количеству сожранного. Слишком странно выглядело бы, если бы было иначе. Если бы я продолжал есть как… ну примерно, как оборотень и оставался бы при этом мальчиком-дюймовчиком… Ну или «спальчиком». Про глистов и в магическом мире знают. Так что я теперь был намного крупнее не только себя на первом курсе — где я выглядел максимум лет на девять, из-за ошибки в прогнозе развития собственной ауры — но и себя из прошлой жизни. Не заметить меня было трудно…       

***

      Раз уж речь зашла о внешнем виде, не могу удержаться и не похвастаться: в этот раз я «получился» намного привлекательнее себя прошлого. Хотя, если припомнить, тот Гарри Поттер тоже никогда уродливым не был. Но он был очень мелким. Очень малому проценту женщин нравится, когда кавалер ниже неё ростом. Да и зачастую к этому приходят уже в более-менее зрелом возрасте, а вот девчонкам подавай «военных красивых, здоровенных». Так что…       Первым, понятное дело, и тогда, и сейчас в школьном рейтинге красавцОв шёл Седрик, вторым в прошлом стал Драко, а я тогда был где-то месте на десятом. И то больше не благодаря внешности, а благодаря своей геройской славе. И нет, меня это никак не задевало. Меньше проблем было, тогда-то мне было совсем не до свиданий. В этот же раз я смело мог похвастаться тем, что уже сейчас ничуть не уступаю Диггори в привлекательности. И несмотря на то, что мне всего тринадцать — как я и говорил, личина развивается соответственно моему аппетиту — мальчик я крупненький. Благодаря мне, нашему старосте и моим отменным сонным чарам «Пуффендуй» теперь славится не только «усидчивостью и дружелюбием», но и обилием «красавчиков».       Боюсь, что в следующем году влюблённые однокурсницы станут наглее смелее.       Это я пока успешно делаю вид, что в упор не вижу их томные взоры, не понимаю намёки, не секу завуалированные приглашения и совершенно искренне не люблю «вот именно это» угощение, так что «спасибо, но нет, лучше угости Джастина, Питера, Майкла…» А предполагаемый «Тремудрый Турнир» — или как там его обозвать правильно? — возведёт эту проблему в абсолют… Н-да уж…       Но да ладно, отвлёкся, похвалил себя, а теперь пора к делу.       

***

— Ребята, я понимаю, что вы очень заняты, но могли бы хоть кивнуть…       Я довольно ухмыльнулся, глядя, как слаженно близнецы вздрогнули и отшатнулись от меня. — О! Какая реакция… Я тоже очень рад вас видеть! — Тьфу ты… — Поттер!.. — Не пугай так!       Привычно заканчивая друг за другом фразы, зашипели братцы на меня. Я тихо рассмеялся, чувствуя тепло на душе. Пусть у нас сейчас не такие близкие отношения, как были в прошлом, но пока меня это вполне устраивает.       По крайней мере… Как там говорится? «Ещё не вечер»? Может, у меня получится то, что так и не получилось в прошлой жизни, стать с ними настоящей семьёй. Вот только как? Надо будет спросить у вампирюги. Что-то мне подсказывает, что ребятам могло бы понравиться бегать в волчьих шкурах. Хотя, конечно, не факт… В любом случае без их желания я ничего делать не буду. — Как работается? Всё получается? — Да если бы!       Фред скорчил недовольную рожу, а Джордж горестно вздохнул: — Снейп оказался прав, мы бы взорвали всё к чертям! — Профессор Снейп.       Поправил я Джорджа. Они непонимающе на меня уставились. Пришлось пояснить мысль: — Ребят, постарайтесь даже в разговорах между собой называть его максимально уважительно. Ведь профессор Снейп как-никак взял вас в личные ученики, можно сказать. Так что не стоит проявлять к нему неуважение, тем более в подобной малости…       Братья озадаченно переглянулись: — В ученики?.. — Да ну… — …об этом и речи не шло… — Личная лаборатория, личный запас ингредиентов, личное кураторство над проектом и помощь в патентовании… Ребят, включите голову…       Вот вроде бы озвучил, огласил — как говорится — весь список, перечислил доводы в пользу своей теории… Ну дальше-то должны сами понять! Но вот поди ж ты, сидят и непонимающе хлопают ресницами, благо хоть не взлетают, как в песне.       Чё-та меня на советский кинематограф с российской эстрадой так и тянет…       Наконец, спустя несколько минут, они осознали! Я прям видел работу шестерёнок в их головах и то, как идентично у них на лицах проявляется понимание, а потом и удивление, граничащее с шоком. Это было забавно. Я не смог не оскалиться в широкой, весёлой улыбке. — Лучше поздно, чем никогда… — Но… — …как же… — …а ты?       Не понял… — А что я?        Спросил я, глядя то на одного растерянного рыжика, то на другого. — Ну это же ты… — …его ученик! — Я? — Ну да… — …разве нет? — Нет, я и зелья — несовместимые вещи, ребят. К тому же у меня уже есть учитель… — Но почему тогда… — …ты постоянно с ним? — Отработки же он тебе назначает… — …хотя ты не нарушаешь правила. — Так почему же ты постоянно с ним?       Я отвёл глаза, раздумывая, как лучше ответить. По факту мы с ними сейчас не настолько дружны, как в прошлой жизни. И практика уже доказала, что те, кого я знал, в этот раз — из-за некоторых мелких изменений — вполне могут вести себя совершенно иначе. Посему, правду я им не могу сказать.       Даже в шутку. Не могу. Не должен. Не имею права. Очень хочется довериться и пошутить как обычно, как привык, но это слишком большой риск, и я на него не пойду. — Я учусь артефакторике, для этого мне нужно сдать на «превосходно» высшие зелья, профессор Снейп — мастер зелий. К тому же он близко знаком с моим учителем. Тем более, он единственный зельевар, находящийся в шаговой доступности, поэтому я хожу к нему на «отработки»…       Парни переглянулись. Уверен, они почувствовали мои метания, у них хорошие эмпатические способности, но решили не лезть. Фред перевёл тему на какую-то ерунду, за что я был им — двоим сразу — премного благодарен. В любом взаимодействии необходимо доверие, но именно с этими близнецами Уизли я ещё не слишком хорошо знаком. Так что не сейчас…       В итоге тихого разговора, нами было принято решение отправиться в клуб. Мне не хотелось светить своими книгами перед посторонними, коих в вотчине мадам Пинс — до одного места. Как я и сказал чуть ранее: из-за некоторых мелких изменений, кажущиеся знакомыми и положительно ко мне настроенными люди вполне могут вести себя совершенно иным образом. А у меня нет желания отчитываться перед Дамблдором, откуда у Гарри Поттера вдруг взялись такие книги. Утрирую конечно, но мало ли…       Поэтому мы, провожаемые долгим взглядом Грейнджер, ретировались в помещение «Клуба отработок», где я и передал близнецам книги. Братья тут же отправились штудировать литературу, а я занялся привычной помощью первым и вторым курсам. И всё бы хорошо, но я явственно ощущал на себе весь вечер взгляд Седрика. В какой-то момент он так меня достал, что я уже был готов подойти и спросить, что, мать его ети, ему от меня надо?       Кое-как дотерпев до окончания занятий в клубе, я всё же решил внести ясность в происходящее. Он ушёл чуть раньше, но я без труда выследил его по запаху и нашёл в одном из малоиспользуемых коридоров, ведущих к Большому залу. Как водится, я подобрал для своего появления самый «удачный» момент: вышел из-за поворота как раз тогда, когда наш всеми любимый староста позволил себе то, что именно от него, казалось бы, никто не мог ожидать… — Блядь!..       Рявкнул Седрик и ударил по стене кулаком, из которого торчал скомканный пергамент. — Да что б тебя!..       Просто великолепно, ничего не скажешь! Седрик и мат? Эта «сладкая булочка», это олицетворение понимания и дружбы позволило себе ругательное слово? Мне точно не послышалось? Может, прошедшая бурная ночь наконец дала мне по мозгам, и у меня теперь слуховые галлюцинации? Скорее я поверю в галлюцинации у себя, чем в маты от Седрика Диггори, потому что второго просто не может быть.       Я от удивления аж икнул, застыв на месте и шокированно рассматривая парня.       Икающий оборотень, спешите видеть, только сегодня и только у нас! Почти столь же редкое зрелище, как икающий гоблин!       Седрик резко обернулся, и мы застыли почти в полной тишине. Он испуганно смотрел на меня, я в шоке смотрел на него. Хотя вроде бы в целом удивляться-то и нечему… Любой человек не может всегда быть «своим в доску» для всех и каждого и абсолютно всем нравиться. Это утомляет. Даже если по большей части ты на самом деле такой и есть, отдушина должна быть у каждого. Да и довести можно каждого. Просто это было слишком неожиданно…       Но всё равно…       Он первым взял себя в руки и обратился ко мне: — Слушай, ты бы не мог… Ну… — А? — Оставить это, ну… — Что?.. — Не говори об этом никому…       Он явно собирался пуститься в долгие объяснения, но я фыркнул от смеха и поднял руку, останавливая напряжённого парня: — Да кто мне поверит-то!       Седрик облегчённо выдохнул и, прислонившись к стене, сполз на пол. Я покачал головой и пошёл к нему, сел рядом. Он смотрел перед собой, сжимая пергамент в краснеющем содранными костяшками кулаке. Допытываться, что именно смогло до такой степени вывести его из себя, я не собирался. Если бы он хотел поделиться, уже сам бы всё мне рассказал, а лезть в чужую душу я не хочу и не буду. — Как рука?       Я кивнул на чуть кровящие костяшки. — Болит…       Как-то безжизненно-равнодушно ответил он. Я достал из своей заветной сумочки баночку заживляющей мази и протянул ему. — Держи.       Седрик покорно принял её, открыл и стал наносить на костяшки и пальцы. Отдал мне, поблагодарил. Я упаковал мазь обратно. Мы снова посидели в тишине, глядя в одну сторону. — Спрашивать не будешь? — Мне, конечно, любопытно, что же послужило причиной тому, что ты проявил свою человечность, но лезть с расспросами не буду…       Он нахмурился: — Человечность? — А что, скажешь, нет? — Поясни, я не понимаю… — Всё ты понимаешь… Тяжело быть хорошим для всех, да, Седрик?       Я усмехнулся, посмотрев прямо парню в глаза. Он в ответ зло прищурился: — Я не лицемер! — Нет, не лицемер, но и не такой хороший парень, каким усиленно себя выставляешь…       Он промолчал, не став спорить. Мы посидели в тишине ещё минут десять, потом потихоньку он закопошился, поблагодарил меня за мазь и за участие, и мы отправились в Большой зал ужинать.       Этот инцидент совместно было решено забыть, как совершенно ничем не примечательный. Седрик был мне благодарен, ну и хорошо. Жаль, конечно, что не удалось узнать, почему он на меня так пялился. Но атмосфера явно не располагала к расспросам…       Ладно, когда-нибудь потом…       

***

      После ужина я завалился на свою кровать, по привычке дожидаясь, когда мои однокурсники наконец приготовятся ко сну. Так как делать мне было совершенно нечего, а Сэр Север спокойно дрых, свернувшись калачиком, у меня под боком, я не смог удержаться от того, чтобы не окунутся снова в воспоминания о минувшей ночи, где анальная пробка для меня оказалась очень даже интересным и приятным сюрпризом…       И да! Ещё каким сексуальным!       …но не единственным. Северус подготовил кое-что поистине захватывающее дух…       

***

      Мы нежно целовались… Я гладил его лоб, скулы… Целовал прикрытые веки, уголки рта… Разглаживал морщинку между бровей… Наслаждался тем, как его ресницы щекочут мне пальцы… — Не хочешь слезть с меня? — Не-а… тебе тяжело? — Знаешь, как говорят: своя ноша не тянет… — Тогда давай ещё так побудем…       Он по-прежнему был во мне… Я попробовал сжаться… — Хитрец…       Засмеялся Северус, тем самым своим настоящим смехом, который для меня пока неоценимая редкость: — Хочешь сразу и второй раз? — А что? Ты устал? — Ты думаешь, я позволил бы себе так тебя разочаровать? — Надеюсь, что нет…       Прошептал я ему в губы… — Ты совершенно прав… Но если хочешь побыстрее, то сделай ещё так, мой хороший… Сожми меня своей дырочкой…       Меня просто прострелило возбуждением, аж глаза закатились, и захотелось запрокинуть голову или уронить ему на плечо… Член — мой уже — дёрнулся и выпустил из себя капельку спермы, затерявшуюся тут же в его черных волосках, дорожкой спускающихся почти от пупка к лобку… — Как прикажете… — Тогда — приказываю… — Поговори со мной… — Думаю, тебе сейчас хочется услышать о том, как мне приятно, когда ты сжимаешь меня в себе? — Ммм… да… — Это действительно очень приятно… В тебе так горячо, так тесно… Ты такой… Сожмись на моём члене, если хочешь ещё на мне поскакать, мой хороший… Хочешь? — …дааа… очень… — Давай же, чувствуешь? Я почти готов… Я очень хочу трахнуть своего волчонка… ещё разок, по своей же сперме… Я поставлю тебя на этот диван, и ты будешь наслаждаться, получая мой член в себя… Так глубоко, как только будет возможно… Я буду держать тебя за волосы одной рукой, а другой — буду ласкать твой член… Ведь тебе понравилось, как я ласкал тебя, когда ты лежал у меня на коленях?.. — …да… — И я буду входить в тебя так глубоко, как только смогу… Глубоко… так, как тебе нравится, шлёпая каждый раз своими яйцами по твоим… Хочешь?.. — … да… да… сейчас уже можно?.. Он же уже такой твёрдый… — Для тебя — всё что угодно… Слезай аккуратно… сожмись, чтобы всё осталось в тебе… Ты же хочешь, чтобы было именно так, как я обещал?.. — Да! Да, пожалуйста!.. — Какой ты у меня нетерпеливый…       Я аккуратно снялся с его уже снова твёрдого члена и встал на колени на диван, ожидая продолжения. Но он не торопился в меня входить. Его руки скользили по моей спине, а я стоял, держась за спинку и сжимаясь изо всех сил, боясь потерять из себя хоть капельку той самой нашей будущей смазки… — Ноги шире… прогнись…       Сама мысль о предстоящем акте заводила меня до безумия, я очень этого хотел. И хотел потом сделать то же самое с ним. Это было ооочень горячо! И подобные разговорчики, и звучащие в них обещания, и его бархатный раскатистый баритон, которым он околдовывал меня, рассказывая все эти непристойности.       Он гладил мою спину, бока, ощупывал и мял мышцы, кайфовал… Он откровенно сообщал мне об этом, рассказывая, какое у меня красивое тело, как он горд, что всё это только для него… А его уже полностью эрегированный член скользил по моей промежности, дразня и возбуждая ещё сильнее…       Хотя куда уж ещё-то…       Его чуть прохладные ладони, нагревшиеся от тепла моего тела, плавно спустились со спины на ягодицы и теперь он мял их, месил… А я сжимался, ожидая, когда же он сотворит со мной всё обещанное. Вот он с силой развёл мои половинки в стороны… Я ощутил лёгкую щекотку, а он тут же провёл пальцем снизу вверх, ловя стекающую сперму и возвращая назад. Он словно любовался проделанной работой.       Неужели моя мысль о том, что я помечен им, помечен изнутри… Эта же мысль пришла в голову и ему?..       Но не успел я додумать, как ощутил давление на свою сжатую дырочку. В этот раз не было никаких ласк, не было даже предупреждения, он просто чуть раздвинул мои ягодицы и плавно вошёл в меня до самого основания, как и обещал, шлёпнув своей мошонкой, прижавшись лобком к моей промежности… — Чувствуешь, мой хороший? Хочешь ещё глубже?.. — Да!..       …и понеслось… Может быть, это и было больно. Может, потом я пожалею, но точно не сейчас. Он делал всё так, как описал мне до этого: он держал меня крепко за волосы, так, что мне приходилось почти касаться затылком спины… Я хватал воздух широко распахнутым ртом, а мой зад таранил его член, что стал, по моим ощущениям, ещё больше. Или это так сказывалось отсутствие дополнительной смазки, не знаю… Он трахал меня по своей же сперме, всё, как и обещал… То отвешивал звонкие шлепки, то резкими, рваными движениями дрочил мне…       Кончилось всё — с моей стороны — очень внезапно… Я на миг представил, как глубоко сейчас мог бы войти мне прямо в горло его член, вздумай он как-нибудь вдруг раздвоиться и поиметь меня с двух сторон… Вот встать передо мной на этот самый диван, близко-близко, прямо-таки нависнуть над моим лицом сверху, вставить мне до самых гланд, перекрыть кислород, жёстко, грубо, не нежничая, оттрахать в глотку глубоко, шлёпая яйцами по подбородку…       Так совпало, что именно в этот момент он в очередной раз вдвинулся в меня до упора, действительно шлёпнув мошонкой по мошонке, а его рука на моём члене как-то так прошлась по головке… И… я даже не со стоном, а просто с выдохом как-то по-звериному выгнул спину и кончил ему на руку…       Он даже не замедлился ни на секунду, просто выпустил мои волосы, выдоил из меня весь оргазм до последней капельки, а потом взял обеими руками за бока и продолжил в том же темпе… Он продолжал размеренно трахать меня… и ещё… и ещё…       Я просто уронил голову на скрещенные перед собой руки и полностью отдался процессу…       Господи, он железный что ли? Я, конечно, не жалуюсь, но… Как так-то? Разве… Я думал(а), когда фанфики читал(а), что бред это всё девиц неудовлетворённых, а он… Хотя зельевар же… может… молоко единорога так на потенцию влияет?.. — По-моему, ты отвлёкся, мой драгоценный… Ты устал?.. — Н-неет…       Очень неудобно было разговаривать в ритме врезающегося в меня члена… — Неужели… тебе не нравится… как я исполняю… обещанное?.. Твоя попа мне… кажется, рада… разве нет?.. — Д-да… — А вот твои мозги… О чём ты думаешь… мой хороший?       Он вошёл в меня до упора и замер, медленно добрался через спину и бока, не отрывая ладони от моего тела, до груди и прищипнул соски… Так, как мне и мечталось, чуть грубовато, оттянул, прокрутил, отпустил… И снова…       Его голос полился мне в уши словно горячий тягучий мёд: — Надеюсь, ты отвлёкся, мечтая о том, как будешь на моём месте? Ты же хочешь оказаться на моём месте? Хочешь, чтобы я так же прогибался под тобой и стонал, пока ты брал бы меня, а? Хочешь? Хочешь так же доставать своим членом мне до того самого приятного местечка? Хочешь смотреть, как твоя головка сначала раздвинет края, а потом провалится туда, как моя задница жадно втянет в себя твой член целиком? Я могу тебе это всё дать, мой хороший, ты готов? Ты меня хочешь? Хочешь трахнуть как следует своего профессора, до моих сладких стонов?       И он снова сорвался в быстрый темп, а я уже чуть не хныкал от разочарования… Я понимал, что уже опять возбуждён, но не понимал, чего я хочу. — Так хочешь? Отвечай! — …остановись…       Он замер войдя в меня до основания: — Что? — Говорить неудобно… — Говори…       Он опять стал двигаться во мне медленно, входить и выходить, гладя пальцами края отверстия вокруг своего члена… Отвлекало это ничуть не меньше, но хотя бы прикусить язык было невозможно. — Я жду… говори… — Я… я боюсь, что не сдержусь, а тебя же и растянуть ещё… вот… — Ммм… Зря боишься. Я готов. Я ведь такой умный. Ты сам всё время так говоришь… Мой сюрприз ещё не совсем себя исчерпал… я, правда, вряд ли могу так быстро изобразить хвост, но… — Что?! Ты?.. ты тоже?.. У тебя там… — Да, мой сладкий.       

***

      Для меня эта ночь слилась в непрерывную череду взлётов и… нет, не падений, а новых взлётов: от вершин возбуждения, к оргазму, а потом опять к возбуждению… Отдыха не было, но и не требовалось… Хотелось просто брать короткую паузу и сменять страсть на нежность, не отдыхая, а медленно возбуждаясь в процессе.       

***