Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      «Настали летние каникулы».       Как потрясающе звучит, эх! Сколько счастья в одной фразе. Вот произнёс, и сразу же представляются жаркие прекрасные деньки, когда ты резвишься с друзьями на улице, не желая просиживать штаны в помещении. Упс… Это что-то из далёкого детства. Так, дубль два: вот произнёс, и сразу же представляются жаркие прекрасные деньки, когда?.. Когда ты лежишь на шезлонге под пальмой, у полосы прибоя, в руке коктейль и планшет, вдали только лазурная даль… Ну вот, это уже на что-то похоже!       Печально только было то, что всё это было «не про нашу честь», как говорится в одной известной пословице. Для меня летние каникулы уже второй год подряд становились каторгой — Галерами! — с дедлайном — тридцать первого августа. За два с небольшим месяца «отдыха» я должен был реализовать всё то, что успевал напридумывать за время учебного года. А так как задумывать по минимуму я никогда не умел, то и в этом году на горизонте у меня маячила целая туча дел.

***

      Но начать претворять в жизнь свои задумки я собирался завтра, а на самую первую ночь по возвращении из Хогвартса в Литтл-Уинджин у меня был запланирован раздел.       Нет, не имущества, раздел… разделение, лучше сказать, с василиском.       Но это были планы на ночь…       Бля, звучит-то как! «Планы на ночь». А всего-навсего — избавление от татуировки. Вообще, грустно жить, когда планы есть практически на каждую ночь, а до сих пор девственником по лесам бегаю. Н-да, это тоже звучит как-то… Ладно, рано паниковать, будет и на моей улице праздник, перевернётся грузовик с интимным лубрикантом апельсинами.       Так вот, это были планы на ночь. А пока был вечер, и я сейчас наслаждался стряпнёй Петунии и семейным ужином.       Естественно, родственникам про противостояние со своей психически неуравновешенной «невестой» я рассказывать не стал. Просто наврал, что в школе был карантин по одному заболеванию, и больше всего заразилось ребят с нашего факультета, потому и баллов заработать достаточно не получилось. И в этот раз Кубок Школы ушёл «Слизерину».       Петуния тут же распереживалась: почему я не писал об эпидемии и карантине в письмах — потому что придумал буквально только что, — а не потому ли я не писал, что сам заболел — ну если только на часик, — а не был ли я при смерти — ну… Вася же меня спас, — а потому не мог написать, ну и всё в таком роде. Пришлось долго и нудно успокаивать тётку, пока Дадли втихаря надо мной ржал.       Потихоньку Петуния успокоилась и перешла на вопросы об успеваемости. Тут уже я расслабился, а Дадли поднапрягся. Учился он неплохо, очень даже, но ведь лучше быть не может только тогда, когда в табеле только высшие баллы. Так что Дадли ещё было куда стремиться. А вот мне… Своего потолка я достиг. — Судя по табелю, Гарри, у тебя по-прежнему проблемы с профессором трансфигурации?       Мы с Петунией вздохнули в унисон, и я покаялся: — МакГонагалл буквально доводит меня до бешенства. Я конечно молчу, сдерживаюсь как могу, но за это только ещё больше получаю. Точнее, наоборот, теряю. — Ну… Глупо было надеяться, что на втором году обучения ситуация улучшится.       Петуния расстроенно покачала головой, а я попытался её утешить: — Да ладно, тётя, всё равно важны только оценки за экзамены в конце пятого и седьмого курсов, а их принимает министерская комиссия. — Я знаю, но это отвратительно — занижать оценки по предмету из личной неприязни к ученику.       Всем сердцем мечтая сменить наконец-то тему, я заметил: — Она не одна такая, таких учителей полно.       Дадли отчаянно закивал, торопливо дожёвывая канапе.       Петуния умилённо погладила сына по голове и спросила у меня: — И что ты намерен делать с таким положением вещей?       Я непритворно удивился: — А что я могу поделать? С таким её ко мне отношением — ничего, так что намерен и дальше игнорировать.       Ну и мстить немножко. — Тем более я тоже к ней предвзят, так что мы квиты.       Поставил я точку в этом обсуждении. Рассуждать о несправедливости и предвзятости людей можно без конца и без пользы. А вспоминать МакГонагалл ещё и на каникулах мне совершенно не хотелось. — В кого только ты такой спокойный и рассудительный?       Покачал головой Вернон. — В тебя, дядя!       Широко улыбнулся я и подмигнул ему.       Вернон шутку оценил, «чокнулся» своим бокалом бренди с моим яблочным соком, подмигнул мне и выпил. Утёр усы, закусил лимончиком и спохватился: — Ох! Совсем забыл сказать, в начале августа Мардж приедет на недельку.       Теперь настал черёд переглядываться мне с Петунией.       Да уж… Столько лет не виделись, вот бы и ещё столько же не видеться. Во избежание сюрпризов, так сказать. Сменили тему, называется.       В этой жизни я ничего не имел против сестры Вернона. Я ту просто-напросто ни разу не видел. Но это ничуть не мешало мне щедро одаривать Марджори Дарсли артефактами моего изготовления. Дистанционно, по почте. К каждому празднику. Украшения для самой Марджори, амулеты для дома, игрушки для её собачек. Петуния с радостью подписалась на роль передаточного звена, слала посылки от нас от всех и радовалась не меньше моего, что её золовка очень и очень загружена работой в своём собачьем питомнике. Потому что характер у Марджори был как у армейского сержанта.       В самый раз бульдогов дрессировать.       Понять это было можно. В пятнадцать лет оставшись сиротой, та была вынуждена выживать вдвоём с восемнадцатилетним братом, силой воли и чудотворного матерного слова вытаскивать оболтуса из дурных компаний, в которых деньги на жизнь добыть было проще и быстрее, чем заработать любым легальным образом. Ясное дело, что у прошедшей такую школу жизни женщины потом всю оставшуюся жизнь даже тараканы по дому будут исключительно строем и в ногу передвигаться. Но…       Понять можно, но не хотелось бы на собственном примере.       Оставалось надеяться, что мои артефакты сделали Марджори Дарсли терпимее к чужим плохим родословным недостаткам, и мы сможем какое-то время мирно сосуществовать на одной жилплощади.       Я тяжко вздохнул и, мысленно пожелав нам с Петунией удачи, вернулся к еде. Наши переглядывания и вздохи остались незамеченными дядей и Дадли.       Но до визита гостьи было ещё далека, а дел по горло имелось уже сейчас. Так что, усыпив родственников пораньше, я свалил порталом из шатра-палатки к себе в долину.

***

      И вот я/Гарольд стоял перед своим коттеджем, посреди большого верескового поля, в одних трусах — чисто на всякий случай, чтобы одежду не рвать — с артефактами-накопителями на руках и на шее и ждал, когда с меня «слезет» василиск. А он что-то не торопился со мной расставаться.       Между нами шёл оживлённый ментальный диалог:       Пора тебе, Василий, от меня «отлипнуть». Пора!       «Погоди! Не так же сразу! Дай подготовиться!»       К чему ты там готовиться собрался? У меня полный резерв. Даже если твоё «отклеивание» потребует дополнительных затрат, то я и к этому готов. Вон, все руки в браслетах-накопителях. Ещё и медальон на шее. Я готов! Вали.       И я зажмурился, раскинув руки в стороны, замер в позе знаменитой статуи, только не в хламиде, а в труселях.       Но вместо активных действий дождался от Васи только потока панического шелеста внутри моей черепушке:       «Вали»! Что значит «вали»? «Готов» он. А я не готов! Это, между прочим, будет первый раз, когда я на открытом пространстве окажусь после почти тысячелетия в застенках! Может быть, у меня эта… Как её?..»       Кто? Светобоязнь?       Опешил я, и вправду запереживав за питомца.       «Ну эта… Агорафобия, во!»       Нашёлся Вася с предлогом потянуть время.       Может быыыть.       Протянул я в сомнениях, а он обрадовался ещё заметнее:       «Вот! А ты сразу — «вали»… А вдруг я свалю, а у меня сразу приступ? Шок, ужас, паника…»       Я пожал плечами и философски заметил вслух: — Ну… Не проверишь — не узнаешь. Так что — вали! Вали, кому говорю?!       Я уже давно понял, что с ним стоит пожёстче.       Марджори на тебя нет!       Меня обдало сильным порывом горячего ветра, и рядом опустился Гор: — Человек ходить обратно!       Чё? Куда ход… Ааа! Типа «вернулся»? Ну да. — Да, Гор, я вернулся. Привет. Я скучал!       Я принялся чесать крошечные чешуйки над пыхающими дымком ноздрями на склонённой ко мне монструозной голове.       Насладившись нехитрой лаской дракон задал мне новый мозголомный вопрос: — Гор ловить еда?       Это я быстро расшифровал: — Ммм?.. Нет, сейчас вместе поохотимся. Только выгоню кое-кого. Вася, вали!       Но этот поганец затаился, хотя я ощущал, что он изо всех сил прислушивается и присматривается. — Человек говорить кто?       Гор непонимающе склонил голову на бок и принюхался. — Да с новым нашим соседом я говорю. Он стесняется, вот я и пытаюсь его… ммм…       «Послать!»       Вякнул вредным голоском мой последние мгновения внутренний василиск. — …подбодрить. Вали, Васька, не стесняйся.       Я наконец подобрал нужное слово, и, как всякий нормальный мужик, Васька в два счёта повёлся на слабо:       «Я не…» — …стесняюсь!!!       Змей вырвался из моего тела и, что называется — во всей своей красе, предстал пред нами.       Гор так и залип, любуясь на новое действующее лицо, а я поспешил его представить: — Это Гор, дракон породы украинский железнобрюх.       Тот как-то задумчиво кивнул, по-прежнему не сводя взгляд с василиска.       О'кееей… Надеюсь, он приглядывается не для того, чтобы решить, с какого места Ваську жарить, с головы или с хвоста. — Гор, знакомься — это Васька.       Без задней мысли брякнул я и, не успев увидеть реакцию Гора, услышал на ухом сердитое тихое шипение, наподобие свиста воздуха, выходящего из травящей шины: — Ничего я и не «Васька»! Я — Василий.       Н-да, что-то я совсем по-домашнему своего бывшего внутреннего змея представил, нехорошо получилось.       И я исправился:       Типа. — Хорошо. Гор, это василиск, его зовут Василий, он совсем древний…       Свист шины над ухом стал совсем ультразвуковым: — Ничего я не «древний»! Я змей в самом расцвете сил! — Блядь, да дай мне сказать!       Уже действительно раздражённо прервал я кокетничанье василиска и рубанул с плеча, образно говоря: — Короче! Эта капризная принцесса теперь будет жить с нами. Всё! Всем спасибо, все свободны. Дальше разбирайтесь сами. Надеюсь, вы сможете ужиться на МОЕЙ территории.       Намекнул я на то, кто в доме хозяин.       А то начнут тут ху… хвостами, в смысле, меряться и затопчут своего маленького хозяина невзначай. А так хоть совесть, может, кольнёт где-нибудь. Поопасятся совсем уж скандалить и разносить мне тут всё. — Вась… силий. Или мне к тебе теперь «Василиса» обращаться?       Раздражённо спросил я у него, и получил в ответ еле слышное: — Ты меня позоришь!       Ооо! Помню-помню, я своей маме в первой жизни тоже так говорил(а). Лет в четырнадцать, когда с подружками собиралась на прогулку в двадцатиградусный мороз в капроновых колготках и мини-юбке, а мама советовала всё же надеть шерстяные леггинсы.       Тем временем мой червяк-переросток свернулся кольцами, выставив себя в самом выгодном свете, глазки полуприкрыл, язычок раздвоенный так и мелькал в страшенной пасти…       Госссподи! Ваське, что ли Гор понравился? Да ну нах! Не может быть. Разные виды, все дела… Или… или может? Вот это да! — Василий. Где сделать тебе логово? Выбери, пожалуйста.       Максимально вежливо и сдержанно спросил я, чтобы — Не дай бог! — эту престарелую кокетку не оскорбить невзначай.       И не опозорить «деточку» перед кавалером. Бля, я с ума сойду! Как мне не заржать? — Я вести. Логово.       Твёрдо высказался Гор, по-прежнему плотоядно пялясь на Ваську.       На Василия. Надо привыкать. И кажется у них всё взаимно. Я в шоке!       Изначально мы договаривались с Вась… С Василием, что я сделаю ему вторую пещеру, но похоже было, что это уже никому не надо. — Очень мило с твоей стороны.       Нежно прошипел василиск дракону в ответ на гостеприимство, а я понял тех детей, что со звуками «буэээ» убегают от целующихся родителей или старших сестёр/братьев. — Василий идти.       Мотнул башкой в сторону гор…       Ха! Ну да, Гор мотнул башкой в сторону гор.       И я растерянно смотрел, как дракон и василиск, позабыв о моём существовании, выдвинулись в сторону пещеры, общаясь между собой. Причём Вась… силий извивался как… Очень хотелось сказать: как уж на горячей сковородке. Сам не видал таких зверств, но подозреваю, что эти откровенные виляния… Ну… Анатомически — хвостом…       Или правильнее сказать — телом? Но почему-то кажется, что именно жопой.       Пару минут понаблюдав сценку из жизни животных под названием: «Змей-искуситель за работой». Я решил наплевать на чужие отношения, обернулся чёрным дымом и на бреющем полёте рванул к пещере, улучшать жилищные условия для одной отдельно взятой эклектичной парочки. После сдерживания себя в течении стольких месяцев, мне хотелось беситься, шалить, летать, пугать василисков и драконов. И я не стал себе ни в чём отказывать.

***

      Утром я сел составлять расписание. Распланировал я свои каникулы следующим образом.       С раннего утра и до обеда я собирался отсутствовать, занимаясь своими делами, связанным с производством, с заказами и финансами.       Тётке навру, что хожу на дополнительные занятия для магглорождённых, по изучению традиций магического мира. По-моему, неплохо придумано. Правдоподобно.       Время с обеда до отбоя было помечено, как «семья». Я собирался быть на Прайвет драйв, у себя в мастерской-вигваме, общаясь с Дадли.       Ну и с Петунией, если она будет к нам залезать.       Вечером, когда уйдёт летняя жара — если таковая соизволит посетить этим летом туманный Альбион, — я собирался танцевать с мечом в тёткином саду. Мысли об увеличении собственного резерва плотно завладели моим разумом после истории с зарядкой накопителей и борьбы с проклятьем       Ну а примерно с полуночи — когда Дарсли засыпали, и мне уже можно было бы улизнуть к себе в коттедж — и часов до трёх-четырёх ночи я собирался носиться вместе с цербером, драконом и, возможно, Сэром Севером и Василием по лесу в волчьей шкуре. Прошлый год стал для меня очень морально тяжёлым. И эпопея с Уизли-седьмой не была тому главной причиной. Такой причиной была детская неуравновешенная аура. Видимо, такое «растрёпанное» состояние человеческой ипостаси достаточно сильно влияло и на пушистую составляющую моей личности. И волк — наверное, для защиты — то и дело порывалась выбраться наружу. Так что сейчас меня просто-напросто распирало от желания сорвать на ком-нибудь злость впиться в шею дичи зубами. Вчера ночью я знатно порезвился, сегодня хотелось повторить.       Надо будет посоветоваться с «матушкой». Может, и правда написать нормальную книгу исследований по ликантропии?       Пошутил я, абсолютно не рассчитывая на ответ, потому что уже несколько месяцев не слышал в своей голове иного голоса, кроме Васиного. Но тут меня ожидал сюрприз. Очередной в моей непростой жизни:       «Напиши. Только как издавать-то будешь? Анонимно и за свой счёт?»       О! Дражайшая «матушка»! Давненько Вы не напоминали о себе. Не поясните?       «У тебя ментальное пространство было заполнено одной рептилией, не припоминаешь, дитя?»       А! Точно! То-то Вас слышно не было, уважаемая родительница.       Я осознавал, что можно бы и поуважительнее быть со Смертью-то, но язык мой — враг мой. По-прежнему.       «Я конечно же могла бы вторгнуться в ваш тесный коллектив, но передо мной не стоит цель мучить тебя. А это было бы больно. Весьма».       Ну тогда спасибо за понимание. И извиняюсь.       «Твои извинения приняты».       Тогда будьте любезны, поясните мне по поводу моей такой интересной генетики, какую мы обнаружили недавно с одним моим приятелем? Как так получилось, что я, укушенный и заражённый вирусом, превратился вдруг из инфицированного в генетически изменённого?       «Из-за того, что в тебе был крестраж. Частица чужой души послужила энергией для изменений. И ты превратился в истинного оборотня. Это как раз тот случай, когда минус на минус дали плюс не только в математике, но и в реальной жизни. Теперь волчий ген от тебя будет передаваться по наследству».       Угу. Было бы ещё кому. Я как-то детишек заводить не планировал.       Проворчал я, думая в данный момент об одном желчном зельеваре.       «Ты в мире магии, дитя. Кровные ритуалы способны на многое».       Я поразмыслил и пришёл к выводу, что в принципе… Ну я не был бы против усыновить или удочерить какого-нибудь спиногрызика, если выдастся в будущем такая возможность. Лет через -дцать.       А раньше сказать нельзя было?       «Ты был слишком занят, чтобы задумываться ещё и на эту тему, это первое. Второе — «раньше» тебе твой Василий уже всё сказал».       Ну… «Сказал» — это слишком громко… громко сказано, м-да.       Я невольно поморщился от своих речевых оборотов.       Это же были просто его размышления. Да и василиск по оборотням явно не специалист, так что… Как оно там на самом деле, знать можете только Вы, мадам.       «Какая подозрительная вежливость. На «Вы», «мадам», «знать можете только Вы»… К чему бы это?»       Расту.       

***

      Согласно составленному мною же расписанию уже следующей ночью мы вместе с Потти и Гором носились по моему заповеднику и охотились на живность. Я выбрал себе молодую бойкую косулю.       Самое оно, чтобы насладиться хорошей охотой.       Моя безголовая трёхголовая псина пускала слюни на оленя, что бежал рядом с моей будущей добычей. Но именно что «пускала слюни», охотиться она как зареклась год назад, так с тех пор позволяла себе только, движухи и кипиша ради, погоняться за кем-нибудь рогатым без кровопролитных последствий.       А вот Гор мелочиться не стал. Схватил двух молодых буйволов — одного зубами, другого когтями — и понёс добычу в сторону своего логова.       Я настолько шокировался, что чуть добычу не упустил:       Это Гор за Вась… Тьфу! Да что ж я его всё «Васька» да «Васька»? Как прям из вредности! Обращался же я к нему раньше нормально, а теперь что?       Не хотелось верить, что я ревную своих питомцев друг к другу, но выходило, судя по всему, именно так.       А с другой стороны, имею право! Этот Васька у меня целого дракона увёл! Вот раньше Гор только меня любил, ну и Сэра Севера немножко, а теперь этого Ваську бычками угощает. Ууу! Предатели!       Бросив думать обо всяких рептилиях, я сосредоточился на охоте и полчаса спустя волчья часть моей натуры довольно порыкивала, наслаждаясь трапезой и свежими воспоминаниями о предшествовавшей погоне. Засыпал я в этот раз тоже волком.       Так организм требует, а кто я такой, чтобы себе отказывать?       Вот так и получилось, что с первыми лучами солнца, добравшимися до моих глаз, я уже был на ногах. Точнее, на лапах.       

***

       Во второй день летних каникул я планировал наведаться в госпиталь Святого Мунго и посмотреть на потерявших рассудок родителей Невилла. Я надеялся, что благодаря этому исследованию придумаю, как свою тупую марионетку переделать в умного дублёра Гарри Поттера.       А то, как вспомню, аж плохо становится. Сидит «Поттер» такой и смотрит в одну точку, явно всё видя, но ничего при этом не понимая. Бррр… Был бы человеком, точно слюна стекала бы по подбородку. А так — неоткуда в кукле слюне взяться. Короче… Не человек мой «Гарри», не человек, увы.       Причём совершенно не было понятно, почему оно так. Если наличие в кукле Философского Камня отвечало за человекоподобность, если можно так выразиться, то получалось, что разумности оно не давало нисколечко.       Как так?

***

      В больницу для магов я пришёл как Гарольд Тодд.       Гиппократ Сметвик очень удивился, когда увидел меня в своей приёмной, но тут же обрадовался и, можно сказать, встретил как долгожданного и дорогого гостя.       Я же впал в некоторе напряжение от чужой радостности в мой адрес:       Мало ли, что ему могло от меня понадобиться?       Впрочем, ничего особенного или конкретного Гиппократ от меня не хотел, просто пригласил поговорить поподробнее о моих приключениях в прошлой жизни.       Я занервничал ещё пуще:       С одной стороны, он всё равно уже кое-что обо мне знает. Но с другой — он знает именно «кое-что» и именно «обо мне». Ведь те воспоминания, которыми я его шокировал при нашей первой встрече, по факту не несли в себе никаких конкретных данных о будущем. А тут — поговорить. У кого б совета спросить?       «Можешь быть честным с ним, дитя. Человек этот — начальник Отдела тайн Министерства магии Британии. Работа целителем — это лишь дань его магическому дару».       Ааа! Так вот он о каких чинах и постах в нашу прошлую встречу всё поминал! Поняаатненько теперь, понятненько. Спасибо.       Поблагодарил удивлённый я «матушку» и, видимо находясь под впечатлением от полученной информации, случайно высказался вслух: — Какие интересные сведения. Какая передо мной, оказывается ТАЙНАЯ личность сидит.       Гиппократ подавился вдохом и поднял на меня шокированный взгляд: — Откуда узнал?       Это ж ведь я ещё и «тайная» голосом выделил, получается! Балбес.       Он явно пребывал в полном ахуе шоке от моей информированности. — «Матушка» сказала. Вот только что.       Не стал скрывать я источник столь специфических сведений. — Как это? — Мы… ммм… ну… Общаемся иногда.       Стеснительно пояснил я, понимая, что с людьми так нельзя.       Люди хрупкие. У них голова поломаться может.       Мой собеседник опять принял свойственный ему при удивлении чем-либо вид только что разбуженной совы. Поморгал округлившимися глазами, очевидно обдумывая мой ответ и встраивая в свою привычную картину мира возможность общения кого бы то ни было со Смертью. — Ааа. Поняаатненько теперь.       Гиппократ отрешённо покивал — скорее сам себе, чем мне — даже не догадываясь, что повторил мои же слова минутной давности. И пробормотал: — Ну да, ну да… Почему нет? Ты же, типа, её «дитя».       Мы посидели молча. Ему явно нужно было некоторое время, чтобы переварить только что узнанное и свыкнуться. Я же спокойно попивал ранее мне налитый гостеприимным хозяином чай. — Я не вижу больше татуировки змеи у тебя на шее.       Отстранённо заметил Гиппократ.       Я улыбнулся, заранее представив себе чужую реакцию на мой честный ответ, и огорошил его:       Пусть уж за один раз всё узнает, оптом, так сказать, шокируется. — Это была не татуировка. — А что?       Спросил он скорее из вежливости, нежели из реального интереса. Мозги моего приятеля явственно заняты были не поддержанием светской беседы. — Это был Василий. Василиск. Я его из Тайной комнаты Слизерина домой к себе забрал.       Честно ответил я.       Мы опять какое-то время посидели молча. Гиппократ просто смотрел на меня.       Видимо, думает, что я так по-идиотски пошутил. Ладно. Помолчим ещё.       Но вот случился момент осознания моим собеседником того факта, что в свете моих знакомств и семейной принадлежности, если можно так выразиться, и такое тоже вполне может иметь место в реальности. Вот он внимательно всмотрелся в моё лицо — я был абсолютно серьёзным, и в розыгрыше признаваться не собирался. И вот тут-то Гиппократ наконец окончательно осознал, что шуткой мои слова не были.       Мы ещё посидели в тишине. И ещё посидели в тишине.       Сколько ещё молчать будем?       Но тут он наконец отмер: — Кхм… Не хочешь к нам в Отдел? Поработать? — Гиппократ, ты, видимо, решил пошутить, чтобы хоть немного успокоиться? — В каком смысле?       Искренне не понял он.       Вроде как «искренне». Хотя с людьми занимающими такие должности надо держать ухо востро. — Да в таком. Ты действительно считаешь, что мне может тайн в жизни не хватать?       Пояснил я свою позицию по вопросу предложенного сомнительного трудоустройства. — М-да… Признаю, глупость сморозил.       Покачав головой, согласился он и, похоже, наконец вспомнил, что же хотел у меня узнать до того, как офигел от моего ответа на его простой и не слишком серьёзный вопрос: — Я вот чего у тебя спросить-то хотел. Раз уж ты так хорошо знаком с выпускниками, так, может, порекомендовал бы мне, кого можно взять в Отдел? — Смотря для какой работы. Если нужен боевик… Ну или как у вас там?.. Оперативник?       Гиппократ как-то неопределённо кивнул, а я продолжил: — Ну вот оперативником неплох был бы Габриэль Трумэн. Ну или координатором. А если логистик нужен, то — Джемма Фарли. Кстати, сам видел, как они в паре работают. Рекомендую. Секретарём я бы взял Перси Уизли… — Уизли?! После всего?!       Перебил меня удивлённый Гиппократ, а я только плечами пожал, подумаешь, мол: — Да, даже «после всего». Парень — гиперответственный. Интересы работодателя для него всегда будут на первом месте, даже выше, нежели интересы семьи. Персиваль — трудоголик. Лучше хватать его сейчас, пока он ещё не устроился в администрацию к Фаджу. Там его талант не оценят по достоинству, а работая на Отдел тайн, он ещё и возможность от родичей свалить приобретёт, как давно мечтал. Но это на твоё усмотрение, конечно же. Я просто описываю те качества выпускников, которые Хогвартс помог детям раскрыть в себе за годы учёбы в его «безопасных» стенах.       Он только хмыкнул скептически на последнюю мою фразу и протянул: — Допустим.       Ещё час мы посвятили обсуждению этого вопроса, а потом я попросился к Лонгботтомам.       Гиппократ в очередной раз шокированно посмотрел на меня, а я только бровь задрал в стиле Северуса: — Ну что ты так на меня смотришь? Мне для исследований надо. Куклу «оживлять» планирую. — Ты и над таким работаешь? — А я над всяким работаю. Ты вот знаешь, что я смог помочь Малфоям зачать ещё одного ребёнка?       Не смог удержаться и не прихвастнуть я. — Ооо! Об этом весь Отдел знает. У нас же тоже бывшие «упиванцы» работают. До сих пор к тебе рвутся, чтобы метку снять. Возьмешься? — За отдельную плату и по предварительной записи. А сейчас проводи меня, пожалуйста. Всё-таки мне правда надо на родителей Невилла глянуть.

***

      Пошли. Глянули.       Ну что сказать… Ритуал тут поможет. Переработать одну интересную ритуальную схемку из одной моей интересной книжечки — и только в путь, как говорится. Так а может, и куколке моей тоже того? Схему ритуальную на черепушке изобразить? Надо будет обдумать.       И я выдал вердикт Гиппократу: — Головы побрить. Я переработаю схему подходящего к этому случаю ритуала, и надо будет выколоть им эту фигуру на коже черепа татуировкой. Ясно дело, колоть надо будет не простой краской, а моим специальным зельем. И потом мы сможем откатить их ментальное состояние к тому виду, в котором их мозги были до издевательств «Круциатусом». Но, понятно…       Я запнулся, ловя за хвост очень-очень умную мысль, краешком зацепившую моё сознание: — Но понятно…       Повторил я и замолчал совсем, погрузившись в размышления:       А если так оно и есть? Но не слишком ли просто?.. — Что «понятно»?       Осторожно уточнил Гиппократ, насторожённо глядя на зависшего меня. — Я идиот! Вот что.       В сердцах высказался я.       Вот что в моей марионетке не так! Лонгботтомы-то живые! То есть не живые… Нет, живые конечно, я не так выразился!       Лонгботтомы были разумными. Относительно, конечно, но когда-то вполне себе. Поэтому татуировка ритуальной фигуры на них подействовала бы нужным образом. А кукла моя — неживой объект. Коли не коли, толку не было бы. Только личину на неё надеть и можно было.       Почему я всегда застреваю на чём-то столь очевидном? Потому что это «очевидное» столь огромно, что затмевает собой всё поле зрения? И я перестаю замечать огромное, сосредотачиваясь на решении мелких проблем? Наверное. — Так а про Лонгботтомов-то ты мне скажешь что-нибудь? Про тебя я уже понял — ты идиот.       Напомнил о себе Гиппократ.       Теперь уже не он, а я моргал, словно разбуженная не вовремя сова, вспоминая, на кой чёрт вообще сюда припёрся.       Лонгботтомы… А! Всё, вспомнил.       Я собрался, сконцентрировался и огласил окончательный вывод: — Скажу. Понятно, что за проведённые в госпитале годы воспоминания у них не сохранятся. Но зато полученные ранее знания будут свеженькими. Некоторая компенсация, своего рода. — То есть ты сможешь им помочь?       Уточнил Гиппократ. — Да, помочь могу, только не…       И тут…

***

— Правда?!       Воскликнул кто-то — так уж и «кто-то», голосок-то знакомый — у меня за спиной.       Я выдал — Естественно, про себя! — матерную тираду, на тему незапертых дверей и нарушения кое-кем часов посещения больных. — Вы правда можете помочь моим родителям?!       Невилл Лонгботтом подскочил ко мне, крепко хватаясь за рукав сюртука. — Молодой человек, успокойтесь. Ведите себя прилично.       Попытался оттянуть от меня мальца Гиппократ. — Оставь его, в нынешних обстоятельствах — нормальная реакция. Да, Н… — Молчать! Гарольд Тодд не знаком с этим мальчиком! — …молодой человек. Я могу вернуть Ваших родителей в то состояние, в котором они были до пыток, но!..       Я погрозил пальцем открывшему рот Невиллу, что явно собирался меня перебить: — Но! Этот процесс будет долгим. На подготовку и высчитывание правильной ритуальной схемы может потребоваться несколько месяцев. Затем, варка не самого дешёвого зелья. И я не могу сказать точно, что из этого всего выйдет. Вы меня услышали, молодой человек?       Он радостно закивал, не решаясь заговорить, и тут…       Да что ты будешь делать! Никогда ведь такого не было и вот опять!

***

— Кто Вы такой?!       В дверях палаты воздвиглась небезызвестная бабуля, в её извечной зелёной мантии и мехо-перьевом убого-смешном гарнитуре.       Я встал перед Августой, чуть склонил голову и представился, всеми силами внушая себе:       Не ржать! Я кому сказал, не ржать!!! — Гарольд Тодд, мэм, я… — Ооо, дааа! Наслышана. Вы тот, кто подарил Роду Малфой ещё одного ребёнка.       Я удивлённо поднял бровь. От количества яда в голосе старухи, мухи наверняка сдохли б на лету, если бы в госпитале допустили появление этих мерзких насекомых. Я нахмурился, отстранил от себя обескураженного Невилла и шагнул ближе к Августе, невежливо над ней нависнув. Мымра замерла с гордо задранной головой.       Я всегда ненавидел подобных личностей. Такие люди выдумывали себе свою собственную истину, а если кто-то с ними не соглашался, то очень быстро в их картине мира переходил в разряд злодеев. Та же Амелия Боунс, на минуточку, спокойно восприняла — Ну может, не совсем «спокойно», но восприняла же! — тот факт, что её Сьюзен подружилась с наследником Рода Малфой. И может, ей это не очень-то понравилось, но ради душевного комфорта своей единственной живой родственницы она помалкивала.       А тут… Вторая МакГонагалл, едрить её за ногу!       Так мы и стояли, меряясь, у кого хер длиннее нервы крепче.       Я начал первым: — У Вас какие-то претензии к моей крестнице? Или всё же ко мне? — Вы помогли Малфоям!       Озвучила Августа упрёк абсолютно в стиле Рона Уизли: «Это же Малфой!»       Я помолчал, пережидая порыв рассмеяться ей в лицо — уж больно удачным получилось сравнение — и спросил с нарочитым недоумением на лице: — Вы тоже из семьи Уизли? Говорят, их младший сын примерно так же относится к представителям древнейшего и благороднейшего Рода Малфой.       Мою собеседницу опять перекорёжило. Видимо, аристократическая спесь взбунтовалась оттого, что кто-то посмел причислить благородную мадам к семейству предателей крови. — Лонгботтом! Миссис Августа Лонгботтом.       Не став говорить, что мне приятно, я сразу перешёл к дальнейшим издевательствам над этой престарелой общипанной валькирией: — Ох, как же я Вас сразу-то не узнал!       И я красноречиво уставился в глаза чучелу грифа на её шляпе.       Невилл за моей спиной издал испуганный писк, а Гиппократ какой-то странный звук, наподобие хрюканья.       А я продолжил издевательства: — Так значит, миссис Лонгботтом, Ваши гриффиндорские убеждения настолько въелись в Вас, что своей важностью затмевают даже здоровье Вашего сына и счастье внука, я правильно понял?       И я мягко улыбнулся, любуясь, как вредная баба исходит желчью и алыми пятнами по костистому лицу, но презрительно молчит и надменно щурится.       Солнце моё, да я на разговорах с такими, как ты, свой характер выстроил. Меня злым прищуром уже лет тридцать как не смутить. Ты хоть усрись тут от злобы и обиды, но возможность твоего сына жить не в качестве комнатного растения зависит только от меня. — Если Вас не устраивает моя кандидатура, то можете подождать — ещё лет двенадцать — какого-нибудь другого специалиста. — Но таковой вряд ли найдётся.       Вклинился в наши с Августой «гляделки» Гиппократ, сразу чётко обозначив, на чье стороне он сам. — Значит, Вы нам не поможете.       Печально прошептал Невилл, опуская голову и бросая тоскливый взгляд на родителей, что лежали на своих койках, погружённые мною для осмотра в сон. — Ну почему же не помогу? Вам лично — помогу. Вы друг моего подопечного, и я Вам помогу.       Я отвернулся от подавившейся собственным возмущением пожилой мымры и обратился к уже снова пожиравшему меня глазами Невиллу: — Но только Вам! А не этой стар… даме.       У меня за спиной раздался возмущённый вздох, но я продолжил говорить, обращаясь исключительно к своему — Бля, это звучит… Н-да… — сокурснику: — Начну с Вашей матери. После того, как она очнётся, займусь Вашим отцом, договорились?       Невилл не успел согласиться, пришедшая в себя и переварившая оскорбление Августа созрела для ответной реакции: — Как Вы смеете подобным образом со мной разговаривать?!       Ударил её возмущённый возглас по моим нежным ушкам. Мы с Гиппократом синхронно поморщились, а Невилл даже не дёрнулся.       Привык, видимо, бедолага.       Я повернулся, принимая «огонь» на себя. Стоило дать Невиллу время переварить радостную новость и подготовиться к домашней истерике от бабули. А в том, что истерика будет, я не сомневался.       После того, что я ей сейчас выскажу, её успокоить, наверное, только «Авадой» можно будет.       Но молчать я не собирался. Во-первых, я не собирался прощать старой мегере наезд на себя любимого, а во-вторых, Невиллу помочь хотелось уже сейчас. И я заговорил: — Вас не научили в детстве манерам, мэм? Я ведь не с Вами разговаривал. С такими людьми как Вы, миссис Лонгботтом, я вообще стараюсь не разговаривать. Такие люди у меня вызывают только злость и отвращение. Но раз Вы так настаиваете, то сейчас я и с Вами поговорю. Вы не сумели воспитать сына, а теперь взялись за внука? Хотите и его рядом с родителями уложить?       Пока она, возмущённая донельзя, хватала воздух ртом, Гиппократ вмешался в наш обмен оскорблениями: — Что значит — «взялись за внука»? Как это «рядом с родителями уложить»?       Ну что ж, его вмешательство сейчас сослужит мне прекрасную службу.       Я кивнул в сторону Невилла: — А ты магическим зрением взгляни на мальчика, проверь состояние здоровья. У пацана совершенно ему неподходящая палочка. Все магические каналы перекрыты. А потом по всей Британии сплетни ходят, что бабушка не скрываясь удивляется, почему это с такими генами внучок у неё так слаб. Я ничего не присочинил, миссис Лонгботтом? Всё так?       Мне показалось, что Августу сейчас хватит удар, так сильно она покраснела. Дрожащей рукой она ослабила шейный платок и наконец захлопнула рот.       А тут и Гиппократ подоспел с полным возмущения комментарием: — Мерлин всесильный! До чего довели ребёнка!       Я глянул на окончательно стушевавшегося Невилла.       Ничего, Пупс, всех вылечим. И тебя вылечим. — Молодой человек, Вам придётся у нас задержаться. Недельки эдак на две.       Объявил он Лонгботтомам.       Тем лучше, всё не придётся Пупсу бабкины упрёки выслушивать.       И я поспешил смыться, чтобы самому не пасть жертвой лишившейся внука Августы. Изредка поскандалить приятно, но я свою норму на сегодня выполнил. — Ну, вы тут развлекайтесь, а я пошёл выстраивать нумерологические уравнения для ритуала. Всем доброго дня. Миссис Лонгботтом, неприятно было познакомиться. Невилл, до встречи.       Я похлопал Пупса по плечу и поспешил на выход.       Гиппократ кивнул мне на прощание и повернулся к своему новому пациенту: — Молодой человек, прошу проследовать за мной. Вы госпитализированы.       Я ещё расслышал тихий вопрос того и ответ Гиппократа: — Целитель Сметвик, а что со мной? — К счастью, пока ничего непоправимого.       

***

      Аппарировав домой, я сел в мастерской на стул и уставился на лежавшую в углу куклу «Гарри» и задумался:       А что конкретно делать-то? Ну выяснил я, что для того, чтобы поддерживать существование себя под личиной разумного существа, кукле изначально надо было быть разумным существом. Но добиться-то я этого по-прежнему не могу. Как? Вот как мне ЭТОМУ ума добавить? — Кричер не понимает, почему Гарри уже час смотрит на куклу, но ничего не делает.       Вывел меня из раздумий своим замечанием мой ушастый друг. — Понимаешь, друг мой Кричер…       Я чуть запнулся, а мистер Очевидность честно признался: — Кричер не понимает, Кричер ведь уже сказал Гарри об этом. — Да, извини. Я просто задумался. Ну вот смотри. Голову Добби мы в куклу поместили, магический запас создали. Так?       Кричер кивнул. — Вооот. И кукла у нас умеет теперь самостоятельно двигаться. Так?       Он снова кивнул. — Вооот. И двигается эта марионетка совершенно по-человечески. И видит, и слышит, и даже может повторить слова и фразы. И всё это благодаря Философскому Камню в ней. И общем-то, всё хорошо. Для деревяшки. Но не для того, чтобы ЭТО могло исполнять роль мальчика мага. Марионетка глупая. Кукла совершенно не реагирует на мои воспоминания, потому что их нечему осмыслить в этой пустой деревянной башке. Понимаешь?       Кричер поразмышлял буквально пару секунд и сразил меня наповал: — Аура разумного должна наложиться на ауру другого разумного?       Пиздец! Домовик и то сразу всё понял! Чё ж я у него раньше-то не проконсультировался? — Именно!       И я отвесил Кричеру восхищённый комплимент: — Ты гениален, мой маленький эльфийский друг. Я думаю, идеально было бы, если бы та аура, НА которую будет накладываться мною созданная, была слабее. Но как вообще сделать куклу разумным существом? Боюсь, это невозможно.       И я печально вздохнул. — Кричер подошёл бы. — В смысле?       Нахмурился я, пытаясь понять, к чему нас мог привести этот разговор. — Кричер — домовой эльф. Домовые эльфы сильны магически, но люди гораздо умнее.       Сомнительно… Это посмотреть ещё, кто из нас двоих… Ну ладно, пусть не «умнее», но… Более подкован в реалиях магического мира сейчас из нас двоих однозначно Кричер.       Мелькнула у меня самокритичная мысль, но я тут же сосредоточился вновь на его скрипучем голосе.       А он подытожил: — Если бы какой-нибудь домовой эльф оказался внутри этой куклы, всё получилось бы.       Я покачал головой и похлопал по сиденью соседнего стула, чтобы Кричер тоже присел. Подождав, пока он заберётся, я принялся объяснять свой взгляд на ситуацию: — Я не готов терять тебя как помощника на неопределённый срок. Точнее, на пару лет. К тому же — зачем тогда нужна была вся эта возня с куклой, если можно было просто обвешать домовика артефактами? — Зачем?       Не знаю, блядь! Захотелось мне. — Нууу… Хотя бы затем, что в конце «жизни» куклы-Гарри мне понадобится труп этого сàмого Гарри. Если уж не настоящий, то очень похожий на настоящий. И человеческий. — Разве это проблема?       Искренне не понял сидевший напротив меня маленький ушастый циник.       Пришлось мне признать, что: — Нууу… Нет, но…       Короче. Сейчас как никогда ранее чётко я понял, что последние два года маялся откровенной хуйнёй.       Все эти ухищрения никому не были нужны. Можно было действительно скрыть ауру Кричера артефактом, надеть на него очки и — voilà! — готов Гарри Поттер.       А уж вырастить тело «на убой» — вообще ерунда!       Мне же нужно было просто мёртвое тело, чтоб подбросить, а не полностью функциональное как Волдеморту, чтоб вселиться. Но теперь мне уже было откровенно жаль затраченных усилий. Да и хотелось всё же понять, смогу ли решить эту головоломку.       И я стал проговаривать вслух: — Если всё же взять за основу марионетку… Чтобы придать кукле разумность, надо… надо поместить внутрь разумное существо.       Кричер согласно кивнул, следуя за ходом моих рассуждений. — Но это невозможно сделать иначе, если не поместить в стазис…       Я завис, а мой маленький собеседник назвал вещи своими именами подсказал: — Кричера. Или любого другого домового эльфа. — Ну да.       Признал я и задумался.       А мой мудрый советчик сидел, подперев свою страшненькую голову, и смотрел, как я думаю. Потом осторожно спросил: — Гарри будет думать сам, или Кричер может подсказать? — А Крич… Тьфу. Ты можешь подсказать?       С надеждой во взоре уставился я на домовика, потому что…       Ну потому что заебался я думать над неразрешимыми проблемами. Который год подряд. Так что согласен на «подсказку из зала». Или это будет «звонок другу»?       Он кивнул важно: — Кричер может. Кокон Рождения подойдёт.       Во всех тех книгах, которые были мною прочитаны что в этой жизни, что в прошлой, я не встречал ни единого упоминания о таком виде стазиса. — Чего? Это что ещё за «Кокон Рождения»?       Приподнял я бровь в стиле Северуса. — Кричеру придется долго объяснять. Гарри хочет услышать полное описание или только то, как правильно нужно сделать Кокон?       Я ответил не задумываясь: — Давай с предисловием. Хотелось бы знать, на что подписываюсь. — Хорошо, тогда Кричер начинает.       Вот что я услышал.

***

      Домовые эльфы появляются в Роду двумя способами. Первый — естественный, но до крайности циничный. Примерно как разведение породистых животных. Сексуального влечения домовики не испытывают, вся их эмоциональная привязанность всегда направлена на хозяев и лишь немного на домовиков того же Рода, которому те принадлежат. Инстинкт размножения отсутствует напрочь, но физиологически возможность сохраняется. Так что при нужде хозяев в пополнении, те высчитывают наиболее благоприятную дату и дают указание домовикам совершить в это время половой акт. Естественно, с последствиями в виде зачатия новых домовят.       Второй способ был более магическим и не являлся размножением в чистом виде, скорее клонированием или по-простому — оживлением. Если домовой эльф, долгие годы служивший семье верой и правдой, состаривался и не мог больше качественно исполнять возложенные обязанности, то… Такому домовику отрубали голову. Смысл сего сомнительного действа заключался в возможности возвращения верного слуги к жизни.       Сам способ воскрешения одновременно был и прост, и сложен. Отрубленную голову домового эльфа помещали в резервуар заполненный пятью литрами крови немагического животного. Потом туда же добавляли яд василиска и молоко единорога.       На этом моменте у меня некультурно отвисла челюсть:       Ни хера се затраты на воскрешение простого — пусть даже и очень способного — домовика! А звезду с неба или билет на Марс никому не надо? Да где найдётся уникум, у которого будет в наличии и молоко единорога, что значит «жизнь», и яд василиска, что значит «смерть»… Бля. У меня есть. Ладно, что там дальше?       А дальше, когда все условия были соблюдены, образовывался некий магический кокон. Уже к концу первой недели в Коконе Рождения сканировался зародыш разумного существа. По правде говоря, только этот факт и имел значение для моих целей. Ну и ещё то, что домовик хоть и развивался до полноценного взрослого эльфа ровно за год с момента зарождения внутри Кокона, но после созревания мог находиться там ещё бесконечно долго, как бы в спящем режиме. До тех пор, пока проводивший ритуал не призвал бы «новорождённого». Ну и ещё достойным упоминания был тот факт, что сам Кокон Рождения настолько прочен, что даже «Авадой» не пробивается.       Мне конечно же очень понравились последние три пункта, но имелся, на мой взгляд, один маааленький нюансик, который я не понял из рассказа моего ушастого друга и поспешил выяснить: — А как же оторванная тобой голова Добби, которая служит магическим резервом марионетки? Он что, тоже родится заново?       Я нахмурился.       Такого нам не надо!       Мой консультант принялся обстоятельно пояснять бестолковому мне: — Гарри не понял Кричера. Память и жизнь головы несут в себе только тогда, когда эльфа обезглавил маг и с соблюдением некоторых условий. Кричер же просто казнил неправильного эльфа, и дух того эльфа растворился, а голова превратилась в камень. Гарри ведь сам видел. — Видел.       Признал Гар…       Тьфу ты! С этими домовиками с ума можно сойти при длительном общении! Уже сам о себе начинаешь говорить и думать в третьем лице. — Видел, видел.       Признал я.       Действительно, год назад я нехило так удивился, когда голова Добби — через примерно час после того, как я снял стазис, — превратилась прямо на моём столе в аккуратный камушек размером с кулак взрослого мужчины.       Угу…       Информацию я принял к сведению, но тут же задал самый животрепещущий вопрос: — Ну так и где же мы найдём голову ещё одного эльфа? Причём обезглавленного магом и правильно? У меня в кладовке отродясь ничего подобного не водилось.       Тут Кричер прикрыл своё страшненькое лицо ушами, а ножкой заводил по полу.       Ну ни дать, ни взять — малыш, который смущается признаться, что варенье спиз… съел без спроса. Что бы это значило? — Кричер может достать. Достойнейшая тётушка хозяюшки Вальбурги завещала голову эльфийки Милин Роду Блэк. А хозяюшка Вальбурга разрешит Кричеру взять для Гарри голову Милин. — А «достойнейшая тётушка хозяюшки Вальбурги» это случайно не та, которая выжгла из Рода моих родителей, а тем самым и меня заодно?       На пятом курсе прошлой моей жизни, я прикола ради заглянул в Гринготт’с, окончательно прояснить вопрос с наследством по отцовско-оленьей линии. Вот мне там письмецо от «дражайшей» бабушки Дореи, урождённой Блэк, и передали. Так себе вышло заочное знакомство с бабулей. Так что в этой жизни я с Ормоком даже не заговаривал о том, чтобы хоть как-то выйти на связь с управляющим капиталами Поттеров.       Кричер на мой вопрос распыхтелся, но привёл веские аргументы в защиту своей точки зрения: — Достойнейшая тётушка хозяюшки Вальбурги правильно поступила, изгнав из рода батюшку Гарри. Недостойный наследник Поттер оскорбил свой Род, без предупреждения разорвав предварительный договор с чистокровной ведьмой. А потом недостойный наследник Поттер унизил свой Род своими действиями ещё сильнее!       Тут мне стало интересно:       Это ж, получается, я многого не знаю о своем «замечательном» отце? — Это какими такими «своими действиями»? Расскажи мне, пожалуйста, Кричер. — Кричер расскажет, раз Гарри просит. Но Кричер не считает, что Гарри хоть в чём-то похож на недостойного наследника Поттера. — Спасибо, друг.       Поблагодарил я эльфа, окончательно засмущав.       Чуть отойдя от стеснения, он подкинул мне сведений о Джеймсе Поттере: — Недостойный наследник Поттер подлил своей наречённой зелье, выпив которое, та должна была воспылать плотской страстью к первому встречному, и аппарировал несчастную в маггловский Лондон. Истинное благо, что первым попавшимся оказался маг. Хоть и магглорождённый, но достойный. Бывшая наречённая недостойного наследника Поттера до сих пор живёт душа в душу со своим супругом. Но это не значит, что Род бывшей наречённой недостойного наследника Поттера простил подобный позор. И чтобы месть не перекинулась на весь Род Поттер, необходимо было отсечь от Рода совершившего столь ужасный поступок недостойного наследника, избранницу недостойного наследника и семя недостой… — Всё-всё-всё! Не продолжай, пожалуйста!       Перебил я переполненного пафосом и праведным возмущением болтунишку. Мне уже казалось, что в голове — сплошное эхо, и одни «недостойный наследник» перетекает в другого, другой — в следующего… Смысл фразы терялся в Кричеровых пространно-одинаковых определениях.       Как же тяжело общаться с домовиками! И даже не столько из-за того, что они не осознают себя как личность и не понимают концепцию «Я», сколько из-за того, что мелкие гуманоиды буквально переполнены гордостью за хозяйский род и обожают подпустить пафос и где можно, и не нужно бы. — Я всё понял, Кричер. Спасибо, что просветил. Я вообще-то и так знал, что батька мой тот ещё мудак был, но ты… Добавил красок к портрету, так сказать. Ладно. Но ты уверен, что Милин будет рада возродиться у такого, как я? Я ведь тоже отлучён от Рода Поттер.       Он напыжился пуще прежнего и ещё более пафосно заявил: — Гарри — достойнейший из достойных!       Бля, я больше не выдержу! — Стоп! Кричер, скажи просто: да или нет? — Кричер уверен — Милин будет рада. Род Тодд — досто… — Стоп! Достаточно, Кричер.       Видимо, в пику велеречивым словоизлияниям домовика я перешёл на короткие рубленые фразы: — Я тебя понял. Спасибо за комплимент. Убедил. Начнём сегодня же. Тащи голову. Я пошёл за ядом.       Он легко сориентировался и подхватил мой стиль: — Молоко? — В стазис-шкафу, в мастерской. — Яд? — Сейчас добуду свежий.       Он кивнул, а я продолжил диктовать указания: — Надо сцедить кровь. У оленей. У нескольких. Убивать незачем. — Кричер сделает.       Я улыбнулся: — Ну, тогда за дело, мой влюблённый друг!       Бедолага покраснел аки маков цвет, аж слёзы на глазах выступили: — Кричер не влюблён! Верность и любовь Кричера всегда принадлежали достойнейшей хозяюшке Вальбурге и достойнейшему наследнику Регулусу.       Я только вздрогнул и прижмурился под новым водопадом «достойнейших».       Вот кто, блядь, за язык тянул тебя, Гарольд? — Кричеру просто нравилось работать в паре с Милин. Пока Милин не передали дост… — Я понял! Я всё понял, Кричер! Пока Милин не ушла в Род Поттер в качестве приданого Дореи Блэк. Да? — Совершенно верно, Гарри.       И мы разошлись каждый по своим делам. Точнее я просто сбежал от Кричера. А Сэр Север так и остался сидеть в лаборатории, на третьем стуле.       

***

      Вася в конечном итоге отнёсся к донорству яда для рождения новой… Точнее, для возрождения старой эльфийской жизни с философским смирением. Сначала-то он сдуру поинтересовался, зачем мне его яд, и я начал с предыстории о способах эльфийского размножения. Примерно на середине он сам пасть открыл, подставляя железу, готовую прыснуть ядом, лишь бы только я заткнулся.       А я, между прочим, всё выслушал! До самого конца. Слабак!       Нацедив флакон яда, я пошёл в мастерскую. Там уже ждал меня Кричер с единорожьим молоком.

***

      Этим же вечером мы создали в теле марионетки резервуар, куда и влили очищенную от шерстинок и прочего растительного мусора оленью кровь и остальное добро. Кричер, когда я плюхнул в оленью кровь два флакона по десять миллилитров молока и яда, тааак на меня вылупился, что я сразу же догадался — это я опять умудрился какую-то ерунду сотворить.       Ну вроде за руки не хватает, значит — продолжаем.       Как я и сказал уже, куклу пришлось немного доработать. Я изменил внутреннее пространство торса марионетки таким образом, чтобы ничто не стесняло рост и развитие тельца будущей эльфийки, стараясь не думать о том, что выходит у меня беременная кукла.       Господи, это самое странное, что я когда-либо делал в своей жизни!       Думал я, вливая смесь из крови, яда и молока в грудную полость куклы.       Я переживал, что мог не уследить, и чудо-смесь будет подтекать из какой-нибудь незамеченной мною крохотной трещинки. Но сама смесь буквально на глазах превратилась в нечто вязкое, будто слайм, и закупорила все возможные трещинки и стыки. А когда голова эльфийки оказалась погружена в состав, и крышка заняла своё место, я с удивлением наблюдал, как та полностью слилась с стенками, превратив резервуар в нечто непроницаемое. Сразу после этого всё тело куклы покрылось тусклым сиреневым свечением. — Это так и должно быть?       Попробовал я уточнить у Кричера, но он только кивнул, не отрывая взгляда от «кокона»-марионетки.       Ага, потеряли мы Кричера. — Ну тогда через недельку продолжим эксперимент. А ты можешь побыть тут, если хочешь.       И я свалил. В этот раз Сэр Север торопливо ретировался вслед за мной.       

***

      В ожидании зарождения в Коконе разумной плесени жизни, я мог заняться другими не менее важными делами. Например, продумать и подготовить избавление от Сириуса. Стоило разузнать, имелись ли в магическом мире психлечебницы с жёстким режимом.       Сириус Блэк это не Джинни Уизли. Раз этот Колобок магического разлива от дедушки-Азкабана ушёл, так от бабушки-Мунго запросто уйдёт.       Так что я был уверен, что этому кадру для спокойной жизни вдали от крестника необходимы были стены повыше, а условия содержания пожёстче. К такому выводу я пришёл не на основании воспоминаний детства, хотя и там всякого хватало. Но нет. Меня очень насторожила история про подлитое моим папаней-оленем своей предполагаемой невесте зелье.       Задела, признаюсь, каждому неприятно осознавать, что генетика у него не ахти, но в неменьшей степени и насторожила.       Я точно знал, что сам Поттер пусть и был говнюком, но не особо хитрожопым. До такого способа компрометации неугодной невесты он вряд ли додумался бы. Лили Эванс тоже не предложила бы нечто настолько отвратительное сотворить с другой девушкой. Не потому, что и подумать не могла о таком варианте разрыва договора.       Нет, я не настолько хорошего мнения об этой особе.       Просто предложи Лили такое, и это никак не увязалось бы с выбранным ею для себя амплуа правильной и доброй девушки. Вряд ли она решилась бы настолько отойти от своего образа перед намеченным в будущие мужья Джеймсом и друзьями того. Значит, оставалась единственная кандидатура — тот самый Сириус Блэк, которому и однокурсника под укус оборотня подставить, и самого оборотня под уничтожение подвести ничего не стоило. Так что моего замечательного крёстного ждала одна дорога — обратно в изоляцию. Пусть не в Азкабан, но в специализированное заведение. Голову ему там вряд ли смогли бы на место вернуть, таких надежд я и не питал, но хотя бы я и все мои подопечные были бы избавлены от гриффиндурства в эксклюзивном исполнении экс-мародёра.       Обидно было только, что, даже когда Блэк будет отловлен и отправлен куда следует, Хогвартс всё равно останется в осаде дементоров.       Значит, буду учить детей «Патронусу».       А ещё было бы очень хорошо придумать, как настолько запугать Петтигрю, чтобы тот сам сбежал из-под крылышка Уизли. Кота-то у Грейнджер не будет. Если другого не купит, конечно.       Интересно, у учеников Хогвартса хоть один нормальный учебный год будет?       Ладно, пойду общаться с семьёй. Надо же следовать расписанию.       

***

      На следующий день я снова нанёс визит Гиппократу. Наша «милая» и для него весьма познавательная беседа состоялась в его кабинете главы отделения магической травмы. Он возвышался за своим письменным столом, а я устроился на стуле для посетителей.       Первым делом, я поинтересовался про психбольницы с тюремным режимом. Узнал. Самой суровой оказалось место с загадочным названием Чукотское Психиатрическое Отделение Контроля. — Контроля за чем?       Уточнил я. — В смысле? Поясни.       Подзавис Гиппократ. — Ну, после «Контроля» ещё какое-нибудь слово есть? — Нет, а что? Я не понимаю.       Растерялся он, а я хмыкнул: — Да на русском прикольная аббревиатура выходит. А можешь с ними связаться? — А тебе-то они зачем?       Искренне удивился мой собеседник.       Пришлось объяснить: — Не лично мне. Хочу сплавить «дорогого» крёстного на лечение. — Блэка, что ли? Зачем? Он же в Азкабане!.. Не?..       Опять превратился в разбуженную сову Гиппократ.       Я пожал плечами и попытался шокировать начальника Отдела тайн своим заявлением: — Скоро сбежит. — Да из Азкабана ещё никто не убегал!       Гордо мне ответил не пожелавший шокироваться Гиппократ.       Тут в кабинет через стену просочился патронус-канарейка и женским голосом произнёс: — Босс, из Азкабана сбежал Сириус Блэк. Мне поднимать оперативников на поиски?       И птичка осталась висеть в воздухе, помахивая крылышками, словно в ожидании ответа от начальства.       Ну это, ей-богу, какая-то магия, блядь! Идеальный тайминг! Такое вообще бывает?       Гиппократ наконец-то шокировался и секунд десять пытался справиться с удивлением. Затем, смерив меня тяжёлым взглядом, вздохнул смиренно, взмахнул палочкой и надиктовал ответ своему патронусу — забавно-толстому мопсу: — Нет, занимайтесь своими делами.       Серебристого цвета птичка упорхнула обратно в стену, а следом туда же потешно уковылял переваливаясь мопс. — Объяснишь?       Без надежды в голосе, зато с безмерной усталостью во взгляде спросил мой собеседник. — Нууу… В целом ситуация такая.       Решил я зайти издалека и принялся растолковывать: — Одна пьянчужка выдала пророчество о Тёмном Лорде и о том, кто того якобы победит. Под условия пророчества очень удачно подошёл я. Мои родители стали искать способ защититься. Нашли. Дерьмовый правда, «Фиделиус», но всё бы ничего! Да вот только хранителем тайны молодые придурки сделали человека, у которого анимагическая форма была крыса.       Гиппократ нахмурился, очевидно не особо понимая, к чему столь длинное предисловие. — Ну и? — «Ну и» этот крыс, а точнее — Питер Петтигрю, сам пришёл к Тёмному Лорду. Думаю, вполне может быть, что по указке Дамблдора, но точно не могу сказать. Ну и привёл этого идиота… Не Дамблдора, а другого идиота, Тёмного Лорда. — Ха. Ха.       Раздельно произнёс Гиппократ, уныло выслушав мою шутку.       Пришлось пообещать: — Ладно-ладно. Больше не буду.       Правда, нельзя было сказать, что моя манера изложения информации стала после этого обещания заметно серьёзнее. Но я продолжил: — Короче, Петтигрю привёл своего господина к Поттерам в дом, где, как всем уже больше десяти лет известно, Его Темнейшество убилось. Сириус, когда примчался к нам в ту ночь, вынес меня из дома, отдал Хагриду и понёсся мстить за своего двоюродного дядьку, по совместительству лучшего другана.       Я достал из кармана «Ежедневный Пророк» и протянул Гиппократу, свёрнутым той стороной вверх, где почти полным составом красовались на колдографии рыжеволосые Уизли, кроме Перси и Джинни. С девчонкой всё было понятно, а вот исчезновение третьего сына одиозного семейства меня взволновало.       Потом разберусь. — Смотри на плечо Рона, младшего.       Ткнул я пальцем в снимок и пояснил: — От Петтигрю же, якобы, остался только палец?       Мой собеседник молча кивнул, а я подытожил: — Ну вот. А у этой крысы как раз того самого пальца-то и нет. К тому же эта крыса у них двенадцать лет живёт. — То есть ты хочешь сказать, что Петтигрю жив?       Уточнил Гиппократ. — Не хотел бы, но ведь говорю же.       Вздохнул я и посоветовал: — Наведайся в Азкабан. Там узнаешь, что недавно тюрьму посещала комиссия во главе с министром Фаджем, который пришёл туда с этой газетой, а ушёл без. Оставил заключённому Блэку для ознакомления с последними новостями магической Британии. Мне продолжать?       Гиппократ побарабанил пальцами по столу и задумчиво протянул: — Не стоит. Я понял. Блэк сбежал. А как? Не понимаю… Только если он тоже анимаг. — Зришь в корень, друг мой.       Похвалил я его. — Угу. Благодарю. И теперь Блэк идёт за крысой? — Бинго! — Мы можем этому помешать?       Выделил Гиппократ голосом слово «можем» и выжидающе уставился на меня. — Не-а.       Совершенно серьёзно заявил я, глядя ему в глаза чуть прищурившись.       Он понимающе кивнул головой, а я предложил: — Не хочешь послушать ещё пару-тройку блядских историй? — «Блядских»? В каком смысле?       Уточнил мой собеседник, но я предпочёл не рушить интригу: — Ооо! Ты послушай и сам поймёшь «в каком».       Он тяжко вздохнул и протянул: — Нууу… Вываливая свои истории. Я морально готов.       Я мысленно потёр руки, тоже подготовившись. Но я, честно скажу, подготовился ржать над приятелем: — Ну, слушай. Первая новость: Сириус Блэк не первый, кто сбежал из тюрьмы. — А кто был первым?       Заморгал резко округлившимися глазами Гиппократ. — Барти Крауч-младший. — Блядь!       В сердцах выругался он, а я радостно улыбнулся, получив ожидаемую реакцию: — Ну? Теперь понимаешь, почему я эти новости так обозвал? — Теперь понимаю, юморист. Дальше?       Не разделил моего веселья приятель.       Ну и ладно, это ведь ещё не все новости, успею ещё насладиться.       И я продолжил: — А дальше — больше. Вторая новость: в этом году Дамблдор «попросит» Фаджа «одолжить» для защиты школы от беглого узника… Кого бы ты думал? — Да ну нах!..       Онемел Гиппократ. — Именно! Дементоров Азкабана! — Блядь!       Опять ожидаемо отреагировал он, а я уже откровенно заржал: — Ну? Что я говорил про новости? — Тьфу на тебя! Они, там в своём уме?! — Нет. Совершенно нет. Слушай дальше. — Это ещё не всё?!       Подобрался мой собеседник, окончательно превращаясь в серьёзного начальника серьёзного Отдела Министерства.       Я пожал плечами: — Я же сказал «пару-тройку». Пара была, а сейчас и до тройки добью — преподавателем ЗоТИ в этом году будет назначен некий Римус Люпин. Знаешь, чем он известен? — Бля… Ну, Гарри!       Я снова развеселился: — А чего я-то? Чего сразу я-то? Не я же это придумал, я просто рассказываю.       Гиппократ укоризненно покачал головой: — Смешно тебе? Ну ведь взрослый же мужик. Скажи лучше, что делать будем? — Ну что-что…       Я, честно признаться, не думал о таком. Про Сириуса вот подумал, а про прочих нет. Так что я стал импровизировать на ходу: — Если от оборотня мы ещё можем избавиться, то от дементоров — нет. Значит, с этими тварям придётся справляться на месте. А как…       Ну лично я знал только один способ, о чём и спросил:       Не напрямую, но… — Скажи мне, друг мой тайный, а что будет, если у меня… Ну у ТОГО меня…       Тут я всё-таки решил уточнить степень нашего взаимопонимания: — Ты понял, про кого я сейчас?.. — Да понял я, понял! У Гарри Поттера.       Нетерпеливо оборвал меня Гиппократ. — Вот как приятно с умным человеком поговорить. — Хватит лести, давай ближе к делу!       Уже почти рявкнул он: — Тише, тише, не рычи, а то ведь я и обидеться могу.       Не люблю я, когда на меня голос повышают. Особенно другие мужчины.       Гиппократ покрутил головой, разминая шею, и выдохнул, прижав руки с растопыренными пальцами к столешнице своего письменного стола: — Ладно. Ладно, извини. Я… Перегнул, признаю. Просто новости такие… Сам понимаешь. — Понимаю. Извинения приняты. Хорошо. Скажи мне как целитель. Что будет, если первогодки научатся «Патронусу»? — Это невозможно.       Покачал он головой, глядя на меня чуть ли не с жалостью.       Обидно, когда в тебя не верят. Но ничего, у меня будет время доказать всем, кто тут суперпедагог. — Хорошо. Скажи теоретически.       Якобы пошёл я на попятный. — Если хотя бы один первогодка сможет вызвать хотя бы просто серебристый туман из своей палочки, то после окончания Хогвартса его будут упрашивать пойти на службу в Аврорат. — Угу… А теперь скажи так, чтобы я понял.       Попросил я и пробурчал себе под нос: — Мне эти ваши Аврораты вообще ни о чём не говорят. — А ты не понял?       Удивился Гиппократ.       Я покачал головой, а он принялся объяснять: — Хорошо это будет. Хорошо для развития магического потенциала ребёнка. Каналы расширятся, потенциал раскачается, маг станет сильнее. — О'кей. Замётано. Обеспечу ДМП кадрами. — Ты чё, правда, собрался учить детей «Патронусу»?       Уставился он на меня недоверчиво.       Я пожал плечами: — Почему нет? Да я их чему угодно научу, лишь бы они нормально пережили этот год. Надо научить вызывать патронуса? Научу. Раскачать магический потенциал, ради выживания в самой безопасной школе страны? Раскачаю. Вы просто никогда не пробовали это делать.       Гиппократ чуть подумал и согласно кивнул: — Ну тоже верно. Я тебя понял, что от меня требуется? — На тебе — психушка. Я заплачу любую сумму, лишь бы упрятать Блэка туда. Необходимо, чтоб он сидел там и никуда не рыпался. Ну а смогут перевоспитать… Ну пусть попытаются хотя бы. Мне это не так уж и важно. — Хорошо. Ещё?       Он притянул к себе блокнот и, по всей видимости, приготовился записывать список моих просьб.       Ну раз мне ни в чём отказа нет, то…       И я огласил весь список, что называется: — Ещё мне нужно, чтобы ты был готов в любой момент схватить жопу в горсть и появиться со своим персоналом в Хогвартсе. С персоналом Мунго, я имею в виду, а не Отдела тайн. — И то хорошо.       Облегчённо выдохнул мой собеседник, у которого уже снова начали было округляться глаза. — Хотя…       Совредничал я, ухмыляясь, а Гиппократ только устало покачал головой и уточнил: — Зачем? — Если получится, хотелось бы инициировать проверку учеников. — Зачем?       Блядь, «зачем-зачем»! Да мало ли?       Возмутился я про себя, но мысль свою всё же пояснил: — Будем гадить Дамблдору по всем фронтам, когда вскроется, что в школе работал оборотень.       Он кивнул, чиркнув что-то в блокноте, а я продолжил: — А ещё я хочу, чтобы, когда Петтигрю сбежит из Хогвартса, напуганный появлением Блэка…       Тут я всерьёз задумался о том, чтобы взять у Петунии Живоглота напрокат на грядущий учебный год, но потом осознал, что ничто не мешает мне просто объяснить задачу Сэру Северу и доверить ему ответственную роль личного кошмара Коросты.       Главное, чтобы крыс сбежал из спальни гриффиндорских третьекурсников, а уж там-то мой компаньон его как следует… Того. — А он сбежит?       Деловито уточнил мой собеседник, напомнив тем самым о том, что я не один, не дома, что рано ещё зависать и что я не посвятил Гиппократа в свой план. Пришлось углубиться в детали канона и привнесённые мной изменения.

***

      Минутами, примерно, десятью позже я снова вернулся к тому, на чём мы остановились, и продолжил диктовать свои «хотелки»: — Так вот, я хочу, чтобы после окончательного бегства Петтигрю из Хогвартса твой Отдел за ним следил, но не мешал. — Я понял твою идею. Что ж… Поддерживаю. Мы тебе поможем. Интересная история получится, хотелось бы поучаствовать.       Ну что ж, тем лучше. Теперь я мог рассчитывать на поддержку целого Отдела тайн.       Неплохо. Да что там «неплохо», просто заеби… Отлично просто! Спасибо, «матушка», за вовремя данную подсказку!       «Пользуйся с умом, дитя».       Угу… Был бы ум. — Спасибо, друг.       Искренне поблагодарил я Гиппократа.       Он пожевал кончик красивого писчего пера, которым делал заметки, и спросил: — Гарри. Ты же понимаешь, что на две личины жить нельзя?       Я ухмыльнулся: — Естественно я думал об этом! Рано или поздно, но придётся всё закончить. Но сделаю я это на своих условиях и с максимальной выгодой для затеянного свержения Дамблдора с его трона.       Гиппократ ещё немного помусолил губами перо и озвучил вывод: — То есть ты воспользуешься народной любовью к Избранному? А перед этим постараешься максимально опорочить сложившийся в народе образ «Великого Светлого»?       Я ухмыльнулся шире прежнего: — Я уже говорил тебе, что с умным человеком очень приятно беседовать? — Говорил. А я говорил тебе не льстить понапрасну? — Говорил. На четвёртом курсе Гарри Поттер умрёт.

***

      Но до «умирания» Поттера оставалась ещё масса времени. Да и вообще, для начала стоило бы всё же тому хотя бы «родиться». Ради этого неделю спустя, вечером, перед очередной моей ночной прогулкой в волчьей шкуре, мы с Сэром Севером и Кричером опять собрались в мастерской. Я торжественно надел на марионетку очки. Кричер внимательно наблюдал за всем происходившим. Он же первым и подпрыгнул радостно, когда мальчик лет двенадцати — абсолютно голый, но в очках в явно излишне дорогой для ребёнка оправе — открыл невероятно зелёные глаза, поморгал, глядя в потолок, а потом повернул голову, осмотрел нашу разномастную троицу и заявил: — Ну и стрёмные у вас морды лиц.       Потом этот «ребёночек» сел и поморщился, оглядывая своё голое тельце.       Как-то не до нарядов было. Да и чего я там у себя не видел-то? А здесь у нас не холодно. Да и не болеют деревяшки ничем. Да и домовикам наплевать, в каком виде перед ними маги расхаживают. Да и… Как-то многовато я оправдываюсь за просто не надетые на куклу трусы. Нервничал, значит?       Сэр Север переводил взгляд с меня на «Поттера» и обратно и вид при этом имел весьма озадаченный.       А тем временем куклёнок — А как ещё называть мальчика-куклу? «Кукл», что ли? — похвалил себя:       Или всё-таки меня? Делал-то я. — Добротно, добротно. Я думал, будет хуже. И я не беременный!       Погрозил он мне кулачком.       Я фыркнул от смеха, но счёл нужным пусть не извиниться за собственные мысли, но изобразить что-то наподобие объяснений: — Ну кто же виноват, что очки всё, что мне в голову приходит, записывают. — Но я, блядь, не беременный, понял?! Трусы дай!       Сурово насупившись, приказал этот милаха.       Я трансфигурировал из воздуха простые белые боксеры и пролевитировал ему прямо в руки. — Понторез.       «Поблагодарил» меня «ребёночек». — Не без этого.       Согласился я, про себя признавая чужую правоту:       Чего выпендрился, правда?       Пока он натягивал трусы, я размышлял. Впечатления были двоякими: с одной стороны, я знал, что это я сам и есть, а с другой — было так странно видеть со стороны то, что ещё недавно видел исключительно в качестве собственного отражения в зеркале. А ещё странным было то, что, несмотря на откровенное хамство в мой адрес, я не злился на этого… этого…       Ёпрст! И как же его обозвать?       Решив не мудрствовать лукаво, я обозначил в своём сознании эту новую разумную единицу с внешностью мелкого меня как «Гарри Поттер». И смирился. Но всё же, про себя просто помирая от смеха, одёрнул «ребёнка»: — Не матерись. Ты в детском теле. Что обо мне люди подумают, если узнают, какой мой подопечный на самом деле матерщинник?       «Гарри» хмыкнул, закатив глаза: — Ой, иди ты!       Чудно поговорили.       Я хмыкнул неодобрительно и руки на груди сложил, наблюдая за поведением марионетки.       Он же изучающе уставился мне в лицо и аж перекривился весь.             Признался: — Не знаю, почему, но ты меня так бесишь, наставник.       Выделил он голосом последнее слово и добавил: — Особенно эта твоя физиономия.       Подождав, пока он аккуратно утвердится на ногах и начнёт разминаться, я преувеличенно самодовольно заявил: — Конечно тебя бесит! Я же взрослый. У меня потрясающие внешние данные. А самое главное — я не похож на Поттера.       Кажется, Сэр Север умудрился сделать жест рука-лицо без, собственно говоря, рук и лица.       Или мне всё-таки показалось? Ну а даже если и нет… Ну и что, что я взрослый. Что, уже и подразниться права не имею? Моё же собственное творение материт меня через слово, а я терпеть должен, что ли? Фиг! — Мы с тобой один человек, не забывай.       Одёрнул меня «Гарри». — Это ты не забывай. И поумерь свою непонятную и неуместную агрессию.       Одёрнул я его.       Он вздохнул, абсолютно моим жестом растёр лицо руками, проведя затем пальцами через пряди волос ото лба к затылку, и сказал: — Ты конечно прав. Я постараюсь сдерживаться.       И мы перешли к серьёзным темам. — Ладно, Гарри, шутки в сторону. Послушай, пожалуйста, план на лето. Ты будешь жить у Дарсли вместо меня. Кричер и Сэр Север остаются тебе в помощь. — А ты?       Уточнил мальчик-марионетка принцип разделения труда. — А я буду жить в коттедже, ночами выгуливать волка, днями работать и наносить визиты. На мне разработка прототипа магофона, испытания и, если всё будет работать, запуск в производство. Надо разобраться с Сириусом-беглым-ЗэКа-Блэком, навестить хотя бы пару раз крестницу, а то очень подозрительно моё отсутствие всегда, кроме лета.       Он задумался на пару секунд и наметил план работ для себя: — Тогда мне неси записи с броши Флитвика, что Ормок целый год коллекционировал, я прослушаю и рассортирую. И принеси мне газеты, буду делать подборку новостей для портретов Основателей. Ещё я займусь вычислениями схемы ритуальной фигуры для татуировки Алисы Лонгботтом. И проверю состав зелья, на всякий случай. — Ну вот и договорились.       Согласился я и заключил, думая, что больше ничего интересного меня сегодня не ожидает:       Наивный! — Завтрашний день тебе на обустройство, а мне на изготовление артефактов личины. А послезавтра с утра идём тебе за палочкой. — Договорились. А пожрать где взять? — Чёоо?       Я так и сел. Хорошо, не на пол. Удивлению моему не было предела: — Ты… ты же… Ты же деревянный! — И чё? Это ты меня оскорбил сейчас? Я не понял.       С постной рожей переспросил мелкий деревянный заранец.       А я сидел и только воздух ртом хватал: — Но… но ты же ненастоящий! Куда тебе еда? — А я знаю? Но жрать хочу. Так где взять? — Там…       И я в полном ахуе махнул рукой в сторону кухни.

***