Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      Северус, с бокалом вина в руке, расслабленно сидел перед камином, в своих покоях декана «Слизерина», и по уже устоявшейся привычке перебирал в памяти наиболее яркие моменты прошедшего учебного года и предшествовавшего тому лета. Моменты эти — что его уже ни в коей мере не удивляло — все как один напрямую или же косвенно были связаны с Гарри Поттером.       

***

      Да, началось всё с откровений. Ещё прошлым летом.       Тысяча девятьсот девяносто первый — девяносто второй учебный год, которого так ждали и так же боялись все адекватные преподаватели Хогвартса, наконец-то закончился. Проклятая побрякушка Фламеля…       «Хрен же знает, что с той сталось!»       Да и неинтересно это ему было. Год выдался тяжёлым. Впереди же Северуса ждали два с лишним месяца лета. В итоге конечно получилось как всегда: фактически находясь в отпуске, практически он не мог даже нормально выспаться, бегая по поручениям директора. Но к этому было не привыкать, этим его было уже не удивить. А вот удивило Северуса…       «Н-да. Кое-что было».       

***

      Одна из малых гостиных Малфой-мэнора, светлая, в пастельно-зелёных тонах комната, была наполнена гнетущей тишиной. Только что их покинул Гарольд Тодд со своим невероятным питомцем, оставив Малфоев и его, Северуса, сидеть в молчании, уставившись перед собой в никуда. Точнее было бы сказать, поражёнными выглядели только он сам и его друг Люциус. Нарцисса и Драко отнеслись к новости вполне спокойно, что не могло не навести на определённые мысли. — Давно знаете?       Спросил Северус, потирая виски. — С самого начала. Мне Гарри через своего учителя подарок передал и открытку.       Похвастался Драко, аккуратно забирая у матери из рук свою любимую младшую сестрёнку.       «Ну да, пацан не зря просил сестру».       Да, Драко попросил и получил. А когда получил, сам стал нянчиться. Особенно теперь, когда Лацерта начала хорошо спать и вести себя пусть и шумно, как любой ребёнок, но хотя бы не из-за младенческих недомоганий. — Я по поведению Драко всё поняла.       Пояснила Нарцисса, помогая сыну и поддерживая малышку, которая что-то там лепетала и со слюнявой улыбкой на личике тянула ручки к своему брату.       Что мальчик, что девочка были похожи на куколок, этакие милашки — платиновые блондины с серо-стальными глазами.       «Просто отрада для взглядов! Хотя волосы малышки уже сейчас подвиваются, явно кровь Блэков даёт о себе знать». — А я не заметил.       Люциус нахмурился, а после посмотрел на набалдашник своей трости, в форме головы дракона: — Это что, тоже артефакт? — Да, как и тот браслет, который Гарри мне сделал.       Улыбнулась Нарцисса, поворачиваясь к мужу, и добавила: — Я и подумать не могла, что ты сам не догадаешься. — Мне было не до того.       Люциус отвернулся, явственно стыдясь, что на осознание простого факта ему потребовался целый год.       Драко тихонечко фыркнул.       «Это у него от матери».       Лениво подумалось Северусу.       С недавних пор он стал замечать у крестника некоторые свойственные матери того особенности поведения, очевидно тем подсознательно копируемые. Он отметил также, что в школе поведение крестника сильно изменилось. Мальчик наконец-то утратил желание во всём копировать своего отца. Северус был на двести процентов уверен, что теперь Драко и сам отмечал — и искренне при этом веселился — у родителя те моменты, которые перенимать не стоило бы, но которые сам раньше столь слепо повторял.       «Я отвлёкся. Стоит подумать сейчас о другом мальчике».       Северус кивнул собственным мыслям и, поднявшись с кресла, заметил: — Теперь понятно, почему этот ребёнок совершенно не похож на своих родителей и обладает такими обширными познаниями.       Люциус хмыкнул и занудливо уточнил: — Я же говорил тебе, что Гарри — настоящий «змей»!       Настала очередь Северуса многозначительно хмыкать: — Да нет, ты ошибаешься, Люциус. Гарри Поттер не «змей». Он настоящий барсук. Если ты не понимаешь, о чём я, почитай про поведение этих животных. У тебя раскроются глаза.       

***

      Да, прошлый год оставлял желать лучшего. Следующий… следующий вселял некоторую надежду. По крайней мере, в Хогвартсе никто ничего не оставил на хранение. По крайней мере пока. Дамблдор заметно притих, ведя с кем-то ожесточённую переписку, так что можно было надеяться на более-менее спокойный год. Благо герой оказался лучше, чем все думали.       «Такой Поттер точно не станет лезть куда не следует».       Решили адекватные работники школы, за прошлый учебный год составив мнение об этом ученике, и стали неторопливо готовиться к будущим занятиям.       «Поттер не станет лезть куда не следует. С таким-то наставником — точно не станет! Уверен, Гарольд всё тому разложил по полочкам, всё разжевал».       Так решил Северус.       

***

      Филиус во время летнего отпуска постоянно пропадал в банке, то у отца, то у кузена. Сначала всё было как обычно. Филиус уже привык, что не может рассказать родственникам ничего из того, что происходит в Хогвартсе. Поэтому он просто жаловался на то, как же ему тяжело быть в Хогвартсе. Ну и ещё он мог выплакаться. Всё-таки, пусть он и наполовину человек, взрослел-то он как гоблин, поэтому сейчас Филиус Флитвик был всего лишь подростком. Подростком, попавшим по детской наивности на крючок к Дамблдору, которым раньше он искренне восхищался. Вот и остаётся теперь только хныкать на плече у своих родных, которые и помочь-то ничем не могут. Данные обеты не развеять просто так.       Но уже под конец отпуска всё внезапно изменилось. — Тролль?! Серьёзно?! Ах он бородатый сукин сын!       Филиус удивлённо смотрел на своего отца, который зло рычал, стуча кулаком по столу, и не верил тому, что слышал. — Откуда Вы, батюшка, знаете?       Осторожно уточнил он. — Один мой ВИП-клиент — наставник одного из «барсуков». Его подопечный всё в деталях рассказывает и показывает своему учителю. Так что мы теперь знаем, что там у вас происходит, Филли! Держи, я заказал у него эти артефакты. В том случае, если опасность будет угрожать непосредственно тебе, они защитят. Но всё равно не смей подставляться!       И Филиус наконец смог откровенно поговорить с родным чело… гоблином о самом тяжёлом времени своей жизни. Пусть кем-то посторонним раскрыты были события всего одного года, но даже этого ему хватило с лихвой, чтобы почувствовать себя намного лучше после разговора по душам с отцом.       Так что в школу преподаватель чар Филиус Флитвик возвращался отдохнувшим и, как говорится, во всеоружии.       

***

      Ормок же решил не говорить своему кузену Филиусу, что брошь-артефакт, которая была вручена своему сыну отцом того, помимо защитных функций имела ещё и записывающую.       «Мало ли, какие там были условия договора, меньше знает — крепче спит».       Так подумал Ормок и единственное, о чём предупредил кузена, что каждый месяц артефакт нужно подзаряжать.       Но теперь они с отцом и дядей могли быть уверены, что будут в курсе всего творящегося в школе. К сожалению, просматривать записи пока мог только Гарольд. Тот оставил Ормоку инструкцию, как заменить в артефакте накопители информации, что он и собирался сделать на Йоль, во время визита Филиуса в семью. А потом уже, на летних каникулах, Гарольд рассортирует все записи и передаст им.       

***

      Тысяча девятьсот девяносто второй — девяносто третий учебный год начался спокойно.       Гарри Поттер и его «Клуб» занялись первогодками, неплохо разгрузив старост и деканов. Даже с учётом того, что количество членов «Клуба» выросло, ребята всё равно прекрасно справлялись и с эссе, и с тестами, и с практикой. — Гарри в будущем может стать прекрасным учителем.       Как-то раз за обедом сказал Помоне Филиус, и она горделиво улыбнулась: — Конечно! Из мальчика выйдет отличный учитель.       Про себя же она подумала:       «Из него и декан вышел бы хороший, вот только совершенно не хотелось бы, чтоб и Гарри попал в кабалу. Пока нынешний директор жив, преподавательская деятельность никому не доставит должного удовольствия».       А в этом году в Хогвартсе было целых два персонажа, способных помотать нервы и преподавательскому составу, и ученикам. И были это: директор, конечно же, и очередной годичный «преподаватель» ЗоТИ Златопуст Локонс. — Северус, скажите честно, какое выражение лица будет смотреться более… ммм… по-профессорски, во время трапезы?       Донеслось до Помоны с той стороны, где сидел этот новый, с позволения сказать, преподаватель.       «Ооо! Вспомни… Ну в общем, вот и оно. Он».       Помона старалась не ругаться даже про себя. Всё-таки работа с детьми обязывала максимально соблюдать приличия, а жизнь в школе всегда была непростой. Привыкнув ругаться про себя, легко было бы выдать при случае и вслух парочку эпитетов. Так что нет, никаких ругательств, хотя порой её так и подмывало.       Филиус, сидевший рядом, подавился едой.       «Очевидно, тоже не может поверить тому, что только что услышал. Это ведь он тут самый младший по психологическому возрасту, а не… не этот».       Помона походя послала в коллегу — «В нормального коллегу, а не в… в этого!» — заклинание «Анапнео» и наклонилась посмотреть на нечто в яркой мантии, так же не совсем доверяя собственным ушам, ведь мало того, что этот горе-преподаватель спросил какую-то несусветную чушь, так ещё и — «Без разрешения!» — перешёл на неформальный стиль общения.       «Да ещё и с тем, к кому я сама, несмотря на своё старшинство, стараюсь обращаться исключительно уважительно!»       Честно признаться, Помона считала, что Северус Снейп недолюбливает каждого из своих коллег, поэтому навязывала тому своё общество строго по необходимости. К такому выводу она пришла потому, что за все годы их совместной работы видела у Снейпа на лице только три выражения. Нейтральное, когда вообще было непонятно, что же у зельевара на уме и в душе. Злое, тогда лучше было совсем не пытаться узнавать, почему тот злился, ибо абсолютно точно сие было бы чревато. Ну и ещё имелось в арсенале Снейпа зловредное выражение, появлявшееся тогда, когда тот был рад чьему-то конфузу.       Но сейчас, хоть на лице у профессора зельеварения и наличествовало нейтральное выражение, ничего хорошего сулить очередному «профессору» ЗоТИ это не могло. Так и оказалось. — С закрытым ртом, «профессор».       В своей презрительно-вежливой манере ответил Снейп, явственно выделив голосом кавычки на слове «профессор».       Но Локонс только звонко рассмеялся, очевидно приняв всё за шутку.       «Зря он это».       

***

      Северус закатил глаза, про себя считая до десяти.       За столом «барсуков» вздрогнул Гарри Поттер и повернул голову в сторону стола преподавателей. Северус заинтересованно приподнял бровь, увидев враждебность, промелькнувшую на мальчишечьем лице, когда тот посмотрел на смеявшегося «профессора» ЗоТИ.       «Хотя — неудивительно».       Действительно, ничего удивительного в ненависти Поттера к Локонсу не было. Ведь Поттеру в этом году пришлось сместить направленность занятий «Клуба отработок» в сторону защиты от тёмных искусств, потому что именно этот «преподаватель» данной дисциплины мешал учебному процессу больше всех предыдущих.       Северус пока не знал, получится ли у мальчишки учить и первый курс, и второй, но надеялся, что, если в учебниках встретится что-нибудь непонятное, тот придёт к нему, Северусу, и попросит помощи. Надеялся, потому что такому Поттеру хотелось помогать, даже несмотря на некоторое внешнее сходство того с родителями и нелюбовь Северуса к работе с детьми.       Он внимательно следил за мальчишкой и детской учебной организацией, прекрасно теперь понимая Гарольда в желании того взять мелкого Поттера в ученики. Тот был всегда спокойным, вёл себя со всеми сдержанно и учтиво, даже когда разговаривал с такими личностями, как МакГонагалл. — Гарри! Ты снова идёшь в «Клуб»? Зачем? Там же так скучно.       Северус моргнул. Рядом с Поттером верещала писклявым голоском младшая Уизли и дёргала того за рукав.       На лицо мальчишки мгновенно наползла тень, тот перевёл в раз похолодевший взгляд на лицо крикуньи и что-то коротко ответил, вызвав только ещё больше возмущения со стороны невоспитанной девицы. Но чем яростнее та пыталась что-то доказать, тем всё более холодным и отстранённым делалось лицо Поттера. — Ах, как я понимаю мистера Поттера! Фанаты бывают иногда такими… Утомляющими.       Вякнул где-то сбоку Локонс.       А Северус смотрел на столь непривычно выглядевшее кукольно-милое личико и думал:       «Во что же это может вылиться в дальнейшем?»       

***

— Директор! Да послушайте же Вы, что я говорю!       Помфри сорвалась на крик, очевидно будучи уже не в силах справляться с эмоциями. — Это не детская шалость! Нужно срочно распустить детей по домам и инициировать расследование! Если наложить это проклятье на человека — ребёнка! — то можно получить сквиба! — Полно тебе, Поппи.       Дамблдор, улыбаясь своей якобы добродушной улыбочкой, от которой наверняка уже всех воротило так же, как и Северуса, отмахнулся от медички: — Кому-то просто не понравились эти животные. Ты же сама понимаешь, что кошка Аргуса многих пугает. Да и низл мистера Поттера ещё с прошлого года умудрился зарекомендовать себя не самым добродушным животным. Вот кто-то и решил подшутить. — Невыносимое существо этот низл!       Вставила свои пять кнатов МакГонагалл. — Сдаётся мне, директор, что Вы прекрасно знаете имя этого «шутника» и просто не хотите разглашать.       Произнёс Северус, поймав себя на том, что, телом находясь в кабинете директора, мыслями постоянно возвращался к бледному мальчишке, который трясущимися руками трепетно прижимал к груди тельце своего окаменевшего четвероногого любимца.       Да, Северусу тоже не нравился этот чёртов низл, но он прекрасно понимал, что для мелкого Поттера этот Сэр Север — «Имечко, конечно!» — член семьи, а не просто питомец. Ведь тот даже в своём отношении к животным отличался от родителей, которые запросто избавлялись ото всего и вся, что считали лишним. Ему больше не хотелось не продолжать сравнивать Поттера с покойными родителями того, даже если все сравнения и были в пользу мальчишки. Но иногда это всё же случалось по въевшейся за десятилетие привычке. И когда он ловил себя на подобном, то сразу же одёргивал. Это было совершенно неправильно по отношению к Поттеру, который ещё в прошлом году доказал, что в свои одиннадцать уже стал сильной самостоятельной личностью, достойной уважения. И он никогда больше не хотел бы видеть того настолько сломленным.       

***

— Сколько?! — воскликнула Помфри, — Пятьдесят за полтора месяца?!       Он, Стебль и Помфри, находясь в теплицах, ломали головы над тем, как ускорить рост детёнышей мандрагоры.       Помона Стебль рассказала им, что Поттер заказал ей купить серебряную и золотую проволоку, какие-то поделочные камни и фурнитуру, а сам делал артефакты-накопители, которые раздавал перво- и второкурсникам из своего «Клуба».       Северус стоял поражённый, глядя в грядку перед собой. Он знал, что верно изготовить накопительный артефакт — так, чтобы вещь в точности выполняла все свои функции, — ученику мастера было бы совсем не просто. Да и ни один мастер не пошёл бы на такое бесплатно, потому что период восстановления после зарядки артефакта занимал порой несколько дней. А этот мальчишка — «Почти ребёнок! Да ещё и мелкий такой, только-только подрос ведь!» — не останавливаясь, делал и заряжал день за днём накопители и…       «Раздаёт — совершенно бесплатно! — своим приятелям, лишь бы был шанс защитить их!»       А то, что защита сработала, только что подтвердила Помфри, которая сейчас негодовала, размахивая руками: — Ты же должна понимать, что это плохо отразится на развитии его магического источника! Как только ты могла согласиться на такое, Помона, Мордред тебя раздери!       А Стебль оправдывалась: — Я просто не смогла ему отказать, Поппи. Он выглядел таким напуганным… Да честно-то сказать, я и подумать не могла, что у него что-то действительно получится. Думала, что это будет что-то вроде оберега, вот и согласилась, чтобы хоть как-то успокоить его. А когда открылось, что это качественные артефакты-накопители, было уже поздно ругаться. Всё уже… Ну… Случилось.       Вздохнула та.       Было заметно, что «мама-барсучиха» — как Северус иногда шутя называл про себя Стебль — и сама злилась, что пусть и искренней, но необдуманной помощью в приобретении материалов, загнала мальчишку — ещё даже не подростка! — в длительное непереходящее магическое истощение.       «Но что тут поделать? Во-первых, уже всё сделано; а во-вторых, один мальчик и пятьдесят детей…»       К сожалению, выбор был очевиден, и Северус это тоже понимал. Все это понимали. — Пятьдесят накопителей за полтора месяца. Насколько же велик его магический потенциал?        Чуть подуспокоившись, устало потёрла лицо руками Помфри. — Средний, Поппи. Лучше — для Вас же, в первую очередь — будет, если Вы это запомните.       Произнёс Северус, давая собеседницам почувствовать угрозу в своём голосе и нависая над теми. — Я и без Вас это понимаю, Северус!       Совершенно справедливо огрызнулась та. Ведь никому не понравится, когда им кто-то угрожает.       «Но она должна понять! Если Дамблдор узнает о таком таланте, то… В лучшем случае мальчишка умрёт, в худшем… Нет, я даже задумываться о подобном не буду. Средний потенциал. Абсолютный середнячок. Не более».       

***

      В первый день зимних каникул Северус с удивлением наблюдал, как все поголовно первые и вторые курсы трёх факультетов садились в кареты, везущие школьников к станции «Хогсмид», чтобы затем пересесть в поезд, что доставил бы их в Лондон. Остались лишь немногие младшекурсники «Гриффиндора», что не посещали «Клуб отработок», и… Уизли.       «Ну да».       В холле перед главными дверьми замка Северус выловил своего крестника из толпы и застыл ледяной скульптурой, услышав от того правдивый ответ на свой вопрос. Оказалось — «Поттер не хотел никем рисковать», и уговорил всех разъехаться на каникулы по домам. Никто не посмел ослушаться. Даже те, кто учились на «Гриффиндоре». Малышня пособирала вещички и уехала, нервно теребя полученные в подарок браслеты и подвески, которые даритель попросил не снимать ни при каких обстоятельствах.       Драко явно злился на себя, что был вынужден бросить друга одного, но Северус знал, как тот умел убеждать. Не зря договариваться о чём-либо всегда ходил именно Поттер. Сложно не согласиться, когда на тебя смотрят большущие зелёные глаза, блестящие от непролитых слёз.       

***

      Он следил за Поттером все праздники.       В основном мальчишка пропадал в больничном крыле, читая окаменевшим учебники и маггловские приключенческие романы. Раз в день тот заходил в теплицы — иногда сталкиваясь там с Северусом, который проверял саженцы мандрагор — и возвращался к своим подопечным и низлу. Иногда не приходил на ужин.       Стебль ходила какая-то растерянная. Как-то раз, спустя несколько дней от начала каникул, та пришла к нему в комнаты и, в волнении теребя край рукава, обратилась, когда он открыл дверь: — Профессор Снейп, могу ли я Вас попросить?       Северус удивлённо моргнул, совершенно не представляя, что же могло понадобиться от него декану «барсуков». Он отступил в сторону, пропуская ту в гостиную покоев декана «Слизерина», и указал на кресло. Стебль прошла и, сев, опять нервно затеребила рукав. — Я Вас слушаю, мадам. — Не могли бы Вы, пожалуйста, присмотреть за Гарри, пока меня не будет? Буквально дня три. — Он и Вас убедил уехать?       Северус даже единой мысли не допускал, что Стебль могла бы бросить ученика одного. Та кивнула, и Северус заметил, как плохо его гостья выглядела на самом деле. — Гарри сказал, что я устала и мне нужен отдых. Сказал, что сам присмотрит за ребятами в больничном крыле, и он…       Та замолчала, подняв лицо и быстро-быстро моргая, стараясь не дать пролиться подступившим слезам: — Мне он тоже подарил… Артефакт. Он сказал… Что по-понимает всё… И что всё… всё будет хорошо.       Его гостья говорила сбивчиво, но суть была ясна.       Северус не умел успокаивать плачущих женщин. Да и выражать поддержку было не особо в его стиле, поэтому он просто протянул той флакон «Умиротворяющего бальзама» и стал ждать, когда подействует успокоительное и отступит надвигающаяся истерика. Его собеседница благодарно кивнула, залпом осушая флакон. Они помолчали. — Я присмотрю за ним, Помона, можете не волноваться.       Как можно мягче сказал он. Даже перешёл на имя, чтобы хоть как-то поддержать свою позднюю гостью.       Та снова кивнула и поднялась, прощаясь.       А Северус ещё долго сидел перед камином и думал о том, что этот мальчишка был чересчур заботлив.       «Чересчур!»       Вот только почему-то хотелось тоже попасть в число тех, о ком тот так пёкся. Эти мысли смешили:       «Не хватало ещё мне, Северусу Снейпу, бывшему Пожирателю Смерти из ближнего круга Тёмного Лорда, мечтать быть под опекой двенадцатилетнего сопляка».       Но хотелось.       

***

      Своё обещание Северус исполнил. И в один из дней удивлённо наблюдал, как этот загадочный мальчишка направлялся к Филчу, держа в руках маленькую подарочную коробочку.       «Подарок? Даже завхозу?! А… а мне?..»       Как-то раз столкнувшись с ним во время ночного патрулирования коридоров замка, Аргус поведал Северусу, какой Поттер чуткий, добрый и отзывчивый. Он тогда мог лишь удивляться про себя:       «Вот это номер!»       На его памяти, только он сам смог установить какой-никакой нейтралитет с Филчем. А теперь наблюдал полное принятие со стороны старого сквиба и заботу о мальчишке.       «Поразительно!.. И ведь Поттер искренен».       Стараясь не думать о том, что подарка удостоился даже школьный завхоз, Северус вернулся в свои покои и, ненароком взглянув под ель, шокированно застыл, заметив то, чего видеть не хотел бы.       «Наверное. Нет. Не хотел бы. Ни при каких обстоятельствах».       Нет, как мастер зелий он — «Конечно же! » — мечтал обладать столь ценными сокровищами, но как циничный, умудрённый опытом человек…       «Быть кому-то должным, за столь щедрый дар?»       Это вызывало в нём физически ощутимую злость, аж вплоть до изжоги!       Вот и сошлись в его душе две противоположные эмоции в борьбе за право главенствовать, пока он вынимал из-под ёлки меньший из пары свёртков. В свёртке обнаружился флакон с прозрачным, чуть серебрящимся содержимым и привязанной карточкой:

Северус.

      Это шкура и яд василиска.       С Рождеством и наступающим днем рождения Вас.        P. S. Спешу Вам сообщить, что в уплату того мнимого долга, который Вы — зная Ваш нрав, я в этом уверен — уже на себя повесили, я попрошу у Вас только одно: когда придёт время, выслушайте меня, пожалуйста.       Он сжал флакон в руке и замахнулся, чтоб швырнуть об стену. Непримиримый мерзкий характер требовал немедленно избавиться от того, за что потребуют плату. Но зельевар в нем никогда не смог бы добровольно лишить себя чего-то столь ценного.       «Откуда этот неизвестный так хорошо меня знает? С чего так уверен, что я почувствую себя кому-то там за что-то должным?» — Да с чего бы?! Я ничего не просил!       Но неизвестный был абсолютно прав. Северус вздохнул. Он сидел и смотрел на записку, на ровный почерк самопишущего пера. Первой мыслью, которая посетила его голову, было:       «А не мистер ли Тодд проявляет ко мне интерес подобного рода?»       Северус ещё в прошлом году об этом подумал, но задавил дурацкую надежду мысль в зародыше. Хотя бы потому, что, для того, чтобы оставить подарок под елью в покоях декана факультета (любого), нужно самому находиться в Хогвартсе. Как минимум.       «А как максимум — иметь хорошие отношения с эльфами замка, раз те согласились прикрыть неизвестного дарителя. Но учителем тот быть не может: из «старожилов»… Тьфу-тьфу-тьфу, не дай Мерлин! А новых профессоров, с прошлого года, кроме как по ЗоТИ, не прибавилось, а «профессоров» Защиты не рассматриваем, они меняются каждый год, а то и дважды в год, а подарок мне дарят второй год подряд. Отсюда можно сделать весьма притянутый за уши вывод, что одаривает меня подобными сокровищами ученик, поступивший в прошлом году. Единственный ученик, кто мог бы такое учудить, — это Гарри Поттер. Но отсюда вытекает закономерный вопрос: зачем? Зачем он это делает? Или же он просто выполняет поручение своего наставника? Такое ведь тоже может быть. Да?»       

***

      В своих раздумьях Северус и не заметил, как кончились праздники, а Поттер стал странно спокоен.       «Будто бы нашёл решение и теперь движется в нужном направлении».       Это настораживало. Даже больше, чем подарки под собственной елью. Благодаря своему богатому опыту Северус знал: когда ребёнок шумит, кричит или плачет — это мелочи, но если тот резко успокаивается — жди беды.       

***

— Мне кажется, или мистер Поттер стал излишне тихим?       Нахмурившись, обратился к ней Флитвик. Помона кивнула. После каникул Гарри продолжил вести занятия в «Клубе», но был заметно более отстранённым. Тот также вернулся к своему очень вежливому стилю общения с Минервой МакГонагалл, и Помона не видела в этом ничего хорошего. Почему-то в её воображении всё это выглядело, словно Гарри к чему-то готовился. И то, к чему тот готовился; и то, что тот мог бы предпринять в качестве приготовлений, всё было явно слишком опасным для ребёнка.       Реакция Гарри на полученную валентинку для всех стала абсолютным шоком.       «Этот мальчик просто не мог позволить себе подобного! А раз так, раз это слишком странно… Не мог ли это и быть тот план, который он так долго готовил? И который так мастерски отыграл, выведя на чистую воду «шутницу»?»

***

      Северус поражённо застыл, поняв наконец, что Поттер с самого начала всё знал.       «Знал! И кто преступник, и что профессора не смогут помочь жертвам!»       И сейчас, глядя на злющего Люциуса, который поджидал деканов и виновную у входа в директорскую башню, Северус чуть ли не в ладоши хлопать хотел оттого, насколько же продуманным и идеально точным оказался план мальчишки, что учитывал и действия помощников, и привлечение посторонних. Он с потаённым наслаждением смотрел, как старый ублюдок напрасно пытался угомонить взбешённого Малфоя и одновременно судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Напрасно.       «Шах и мат, господин директор! Шах и мат!»       

***

      Амелия Боунс ещё с самых первых дней прошлого учебного года своей единственной племянницы знала о Гарри Поттере, наверное, даже больше, чем о своей подопечной. Та в каждом письме расписывала мальчика с самых удивительных сторон. И пусть рассказы о тролле или о цербере взволновали Амелию до предела, но без вещественных доказательств только лишь с голословными утверждениями детей, предпринять ничего не получилось бы. И Амелия искренне радовалась хотя бы тому, что у её малышки был такой защитник. Дружба же Сьюзен с отпрыском одиозного семейства Малфоев ей не нравилась, но, поскольку дурного влияния пока что заметно не было, она решила понаблюдать.       «И вот тебе на!»       И вот Поттер умудрился вызвать её в школу. А итог вызова оказался таков: тот самый неблагонадёжный отпрыск одиозного семейства вместе с героем рассказов Сьюзен подготовили всё и загнали Дамблдора в угол, не дав старикану даже шанса.       «Хитро!»

***

      В то время, как взрослые грызлись в директорском кабинете, в гостиной «барсуков» за головы хватались ученики, крича друг на друга почём зря. В этой «норе» ещё никогда не было так шумно. — Габи, неужели мы всё это так и оставим?! Они же явно замнут дело!       Причитал Седрик Диггори, меряя шагами комнату. — Ты думаешь, я этого не понимаю?       Устало огрызался староста факультета, пытаясь придумать хоть какой-нибудь способ, которым они могли бы вызвать в школу авроров. К несчастью, директор успел изолировать башню с совами. — Ты и без меня знаешь, Сед, что мы ничего не можем сделать.       Разочарованно сказал Габриэль. — Раньше мы не знали, кто нападал!       Возразил ему Седрик. — И что?       Он уставился на приятеля. На душе было мерзко от осознания собственной бесполезности и Габриэль вздохнул, припоминая: — Всё равно все наши попытки поговорить с родителями всегда заканчивались только недоумением с их стороны. Будто бы чары невнимания кто-то наложил!       А правдолюбец Седрик всё никак не мог уняться, всё требовал от него чего-то, настаивал: — Но сейчас-то мы все всё видели, Габи Неужели, ты думаешь, что теперь нас тоже никто не послушает?       Он усмехнулся наивности приятеля: — А ты думаешь, послушают? Да даже если и послушают, то как связаться? Совятня-то закрыта.       Седрик чуть ли не ногой топнул, по всей видимости от нежелания мириться с собственным бессилием: — Но нельзя же позволить жертве Гарри обесцениться?       Габриэль невольно усмехнулся, хотя ситуация была — серьёзнее некуда, но уж больно забавно выглядел приятель: взъерошенный, раскрасневшийся, с горящими глазами… — Да ты никак влюбился?..       Внезапно дошло до него, словно глаза только что раскрылись.       А у Седрика вся кровь будто бы разом от лица отхлынула, так тот побледнел. А потом глаза забегали, щёки опять зарумянились: — Я?..       И тут от входа в гостиную раздался бодрый голос того, кого они уже не чаяли и увидеть в лучшем случае в ближайшие несколько месяцев: — Народ! Я узнал, что это за проклятье. Из ребят всё это время высасывали силы. Они могут стать сквибами!       Все ошарашенно, не веря собственным глазам, уставились на Гарри Поттера, разговорчивого и ни разу не окаменевшего. — Габи, если ты ему хотя бы намекнёшь — ты мне больше не друг! Понял?       Прошипел Седрик не хуже иной гадюки.       Габриэль только руки поднял, сдаваясь: — Я — могила, Сед. Это только ваше дело. — Не забудь свои же слова!       

***

      Габриэль Трумэн ещё с прошлого года знал, что Гарри Поттер — невероятный ребёнок, которого не то что «Авада» не берёт, тот и от самой жуткой опасности простой «Левиосой» может избавиться. Лишь бы случай подвернулся. И вот этот невероятный ребёнок, едва оклемавшись от полученного проклятья, пришёл к ним за поддержкой. Потом. Потом они все вместе самозабвенно отругают Гарри за постоянную готовность того жертвовать своим здоровьем.       «Потом».       А сейчас самым важным было — подчиниться.       Габриэль раздал указания и побежал за Гарри, что резво нёсся вперёд, спеша выручать из беды своих товарищей.       В лазарете он заметил чужой тоскливый мимолётный взгляд в сторону самых первых жертв таинственного заклятья. Габриэль понял, что, будь на то воля Гарри, тот конечно же постарался бы расколдовать и низлов тоже, но… Неизвестно было, сколько им потребуется сил на то, чтобы хотя бы все люди очнулись.       Гарри расставил ребят и, объяснив, что и как делать, сам тоже встал в круг у койки Сьюзен Боунс. Сконцентрировался и ни на что больше не отвлекался. А Габриэль внимательно следил за всеми и объяснял новоприбывшим, что от тех требуется. Старшие курсы, с четвёртого по седьмой, заполняли больничное крыло. Помня слова Гарри, все сменялись, едва начав чувствовать слабость. Все неукоснительно следовали этому правилу и лишь удивлённо смотрели на самого Гарри, который так и стоял у постели своей подруги. — Вы тут что забыли? Мало ваша сестра натворила?       Окрысился слизеринец-пятикурсник на близнецов и Перси Уизли, не желая замечать сконфуженные лица троих братьев.       Гарри повернул голову в сторону разгорающегося конфликта, и всем вдруг резко расхотелось спорить. Не перед этим мальчиком.       

***

      В больничное крыло под предводительством Драко и лорда Малфоя буквально ворвались взрослые незнакомые маги. Ворвались и остановились, широко раскрытыми глазами смотря на происходящее. — Молодой человек, объясните же нам, что тут происходит?       Спросил у Маркуса крупный русоволосый мужчина с серыми глазами.       Маркус стоял привалившись к стене, но внимательно следил за процессом, как и другие уже уставшие старшекурсники. Он принялся объяснять незнакомцу: — Гарри сказал, что, пока взрослые там решают, кто прав, а кто нет, Сьюзен может остаться без магии, так как заклятье перешло с накопителя на её резерв. А чтобы вывести детей из состояния окаменения, нужно перегрузить заклятье. А для этого… — Лавгуд очнулась!       Раздался возглас Синди Доусон.       Внимательно слушавший Маркуса мужчина кивнул остальным, возможно своим подчинённым, чтобы, видимо, те осмотрели «оттаявшую». Через минуту пожилой целитель, который накладывал на Луну диагностические чары, поднял глаза на своего немногословного начальника: — Заклятье снято, магическому резерву девочки ничто не угрожает. Всё в норме.       Услышав подтверждение от специалиста, те, кто поделился магией с Луной, широко заулыбались.       «Мы сделали это! Мы сами! Доверившись нашему Гарри, мы смогли сделать то, что не смогли или скорее не решились сделать взрослые!»       Маркус был горд. Горд Гарри, собой, всеми остальными.       Те, кто ещё не чувствовал слабость, перешли от койки Луны к другим пострадавшим. Молчаливый сероглазый мужчина присоединился к тем, кто окружал койку Сьюзен Боунс. Остальные колдомедики поспешили тоже заняться делом.       Следующим пришедшим в себя стал Криви. С тем тоже всё было хорошо, лишь лёгкое физическое недомогание, вызванное длительным нахождением в одной позе.       «Да уж, чтобы этот шиложопый… Сколько? Пять недель в одной позе? Ещё бы он не занедомогал».       Пошутил про себя Маркус.       А Гарри всё стоял около Сьюзен. — Надо заняться низлами.       Пробормотал подошедший к Маркусу Диггори. — Точно! Будет Гарри приятный сюрприз.       Согласился он, и оба направились в сторону койки с двумя самыми первыми жертвами.       

***

      Драко не собирался оставаться в стороне от происходящего, он тоже встал к постели Сьюзен, чем, по всей видимости, приятно удивил своего отца, который и сам уже снимал перчатки, чтобы присоединиться к его крёстному. Тётя Сьюзен — которая появилась в Хогвартсе благодаря плану Гарри, чётко исполненному им, Драко, и которая сейчас стояла у койки своей племянницы — послала ему благодарно-удивлённый взгляд. — Гарри хотя бы отдыхал?       Спросил у него отец, наблюдая за своим подрагивающими пальцами. — Нет ещё. Стоит и не откликается.       Ответил вместо Драко капитан квиддичной команды «Пуффендуя» — «Диггори вроде бы?» — останавливаясь рядом с ними.       Отец покачал неодобрительно головой…       И тут Сьюзен пришла в себя!       Гарри развернулся и пошёл к койке Луны. Но увидев, что с той уже всё в порядке, затормозил, а потом грузно сел на свободную койку, тяжело дыша и осматриваясь. — Все очнулись?       Голос у того был непривычно сиплый. — Да!       Заверил Драко друга. — Хорошо. Это хорошо.       Гарри огляделся, слабо улыбнулся его отцу, поднялся и пошёл к койке с низлами.       Драко смотрел тому в след, не зная, что ему делать и стоит ли делать вообще хоть что-то. В теле разливалась усталость, словно после изматывающей квиддичной тренировки, и вставать и куда-то идти совершенно не хотелось. — Джордж, отойди уже. Достаточно с вас. Нам не нужны тут жертвы истощения, а то мадам Помфри меня съест.       Донёсся до Драко голос Гарри, и тот отодвинул от койки одного из рыжих близнецов. Стёр, не особо задумываясь, рукавом, побежавшую из носа струйку крови и завалился на койку, чуть — как ему показалось — не придавив собой низлов. Но видимо, Драко на что-то отвлекался, потому что те, как тут же выяснилось, уже могли двигаться и неуклюже отскочили в стороны. Филч тут же вцепился в свою Норрис, словно в величайшую драгоценность, а Сэр Север устроился рядом с хозяином и замурчал. — Я так скучал.       Пробормотал Гарри и засопел.       К нему поспешил тот самый русоволосый сероглазый здоровяк и начал накладывать чары, скупыми — явно наработанными годами опыта — взмахами волшебной палочки.       Постепенно радостные разговоры в лазарете стихали. Обращая внимание на спавшего Гарри, все потихонечку начали подниматься со своих мест, пробираясь на выход.

***

      Так и скопился народ у дверей, где в ожидании своего предводителя топтались работники госпиталя, выделявшиеся яркими, лимонно-салатового цвета мантиями. Как отметил Драко, школьники выглядели решительно, а вот целители — наоборот. — Хотя бы теперь вы заберёте пострадавших на обследование?       С презрением в голосе спросила Джемма. — А «теперь» в этом нет никакой нужды.       Ответил старосте факультета Драко всё тот же здоровяк, уже отошедший от Гарри, подчеркнув голосом слово «теперь», и заговорил хорошо поставленным приятным голосом: — Приветствую всех, разрешите представиться — Гиппократ Сметвик, глава отделения магической травмы и заместитель директора по целительской части госпиталя Святого Мунго. Так вот, позвольте пояснить: теперь с последствиями неподвижности легко справится многоуважаемая мадам Помфри и её помощники, эльфы больничного крыла. Пострадавшим нужен сеанс тонизирующего массажа и по парочке желудочных зелий. Вот и всё. Мои коллеги…       Тут здоровяк — «Сметвик!» — обернулся к целителям, повёл рукой, обратив на тех внимание Драко и остальных, и продолжил: — Мои коллеги продиагностировали пострадавших…       Коллеги Сметвика согласно закивали. — …и мы уверены, что через несколько часов дети будут на ногах.       В коридоре повисла тишина. Все были слегка уставшим и заторможенными, и умные вопросы не спешили приходить на ум.       Но тут Драко опомнился: — А Гарри?       Всё тот же Сметвик ответил и ему: — Мистер Поттер потратил гораздо больше магии, чем было бы разумно, но и с ним всё в порядке, я проверил лично. Его резерв опустошён, но без катастрофических последствий для организма. Нашему герою нужен лишь долгий крепкий сон. — А Вы что, не собираетесь даже его забрать в Мунго?!       Возмутился Драко от всей души и, копируя надменный тон матери, озвучил целителям ту истину, что буквально шокировала работников госпиталя: — Его, вообще-то, тоже только что прокляли!       

***

      В ограниченном со всех сторон белыми ширмами пространстве Поппи Помфри суетилась вокруг самой трудной пациентки.       Сьюзен Боунс попала к ней первой, а потому и пострадала от неподвижности сильнее остальных. В лёгких скопилось больше жидкости. А в силу конституции девочки возникла и ещё одна проблема: приятная детская пухлость превратилась в затвердевшие жиро-восковые скопления. Пока Сьюзен лежала, это было не заметно, но теперь, когда села… Так что сейчас Поппи лично хлопотала над девочкой, убирая из организма ненужное специальными медицинскими заклинаниями: и жидкость из лёгких, и прочие некрасивости.       И всё это время Сьюзен порывалась что-то донести до неё. — Сейчас, милая, скажешь через минуточку, будет уже легче.       Через пару минут пациентка высказалась тихим слабым голосом: — А Гарри помогут?       На этот вопрос ответить было легко, что Поппи тут же и сделала: — Гарри просто понаблюдают в госпитале Мунго. Он очень сильный мальчик, не переживай, с ним всё будет в порядке.       Следующий вопрос не заставил себя ждать: — А где моя тётя? Куда она ушла?       На это ответить тоже было просто. Амелия Боунс, нашипев на целителей, испарилась из лазарета сразу же, как только Сьюзен пришла в себя. В принципе, Поппи представляла объём работы, ожидавший эту даму в связи со вскрывшимися событиями в школе. — Не волнуйся, детка, твоя тётушка сейчас на работе, у неё очень много дел в связи со всем этим. Сама понимаешь. Как только мадам Боунс освободится, так сразу же и получишь от неё весточку.       Сьюзен кивнула и просто-таки завалила Поппи, делавшую теперь той массаж, вопросами: — А нас точно вылечили? — Совершенно точно!       Уверила она пациентку и не смогла не улыбнуться. — Мы теперь не умрём? — Только через много-много лет, милая.       А вот следующий вопрос поверг Поппи в недоумение: — Нам не сотрут память?       Она так и села. В буквальном смысле. Приостановив свои манипуляции, присела на краешек койки: — «Сотрут память»? С чего ты это взяла, милая? — Уизли так сказала. Она пришла в самый первый день после случившегося, пока Вы ещё не догадались накладывать на меня сонные чары. Пришла и столько гадостей наговорила.       Из глаз Сьюзен скатилось по слезинке, а Поппи, размышляя о случившемся, уже механически накапывала в стакан с водой успокаивающее зелье. Протянув лекарство своей пациентке, она всё же решилась выяснить кое-что, хотя и понимала, что Сьюзен неприятно — «И это мягко говоря!» — вспоминать о таком: — Сьюзен, детка, а что конкретно тебе говорила Джинни Уизли?       Та выпила воду с зельем, с помощью Поппи утёрла со щёк влагу и, чуть шмыгая носом, разоткровенничалась: — Она говорила, что ей за всё это ничего не сделают, потому что она будущая жена героя; что ей вообще никакого наказания никогда ни за что не будет. А если я кому-нибудь расскажу, что она мне призналась, то она подстережёт и сотрёт мне память.       Сьюзен рвано выдохнула и спросила, умоляюще заглядывая Поппи в глаза: — Она ведь не сможет этого сделать? — Нет, милая, не сможет. Можешь быть спокойна.       И заверила свою маленькую испуганную пациентку, хотя сама и не была убеждена в подобном исходе: — Она понесёт тяжкое наказание.       Сьюзен облегчённо выдохнула и робко улыбнулась, а Поппи рискнула задать ещё пару вопросов: — А Джинни не рассказывала, кто научил её этому заклятью и зачем оно? — Нет, говорила только, что это специальное заклятье, для наказания нахалок, которые тянут руки к чужим женихам.       На этих словах та опустила голову и пожала плечами: — Сказала, что свадьба — дело решённое, и Гарри всё равно будет её мужем. И мне показалось… Нет, наверное, всё же просто показалось. — Пожалуйста, расскажи всё, даже если не уверена.       Подбодрила ту Поппи, и Сьюзен, помешкав, ответила: — Мне показалось, что Уизли не знала, как именно должно было подействовать заклятье. Она словно не понимала, что сделала. — Почему же, Сьюззи, тебе так показалось?       Ласково уточнила Поппи и почувствовала отвращение к самой себе:       «Мерлин, Поппи Помфри! Ты выпытываешь у ребёнка травмирующую информацию и ради чего? Ты всё равно ничего не сможешь сделать, даже передать воспоминания об этом разговоре тёте девочки. Так зачем?»       Но она не могла просто отступиться, так и не узнав подробностей.       «А вдруг когда-нибудь это поможет доискаться правды?»       Утешив себя таким образом, Поппи повторила вопрос: — Так почему же, детка?       Сьюзен, на которую то ли подействовало успокоительное, то ли просто та перестала бояться мести поганки Уизли, уже гораздо спокойнее ответила: — Когда она меня увидела, то так внимательно оглядывала. Заглянула в глаза даже. И у неё на лице было столько любопытства. Прежде чем заговорить со мной, она всё повторяла: «Ну надо же!», «Ну ничего себе!», «Откуда только узнала?..» А потом, кажется, догадалась, что я её слышу, и начала высказывать все те гадости. А может, просто захотела поиздеваться над кем-нибудь, и ей неважно было, слышу я её или нет. — Может…       Задумчиво протянула Поппи.       

***

— Так, а сегодня мы с вами займёмся астрономией. А потом Драко прочитает вам всем историю о принцессе, которая решила хорошенечко поспать. Так сказать, от души. И для этого её фея-крёстная усыпила всех, кто мог бы потревожить сон принцессы, а сама превратилась в страшного дракона, охранявшего покои своей подопечной.       Анонсировал мальчишка Поттер программу на день окаменевшим ученикам, а Северус крался в кабинет Помфри.       «Аки тать в нощи, прям. Смешно, блядь. Я — взрослый человек! Подслушиваю разговоры второкурсников. До чего ты докатился, Ужас Подземелий»       В следующий раз, когда Северус на цыпочках пробирался мимо огороженных ширмами коек в дальней части лазарета, сказка была уже, по всей видимости, дочитана, а его крестник улыбаясь, разговаривал со своими окаменевшими друзьями.       «По сути, сам с собой. А вот поди ж ты!»       Северусу нравилось, в какую сторону меняется Драко под влиянием своего друга.       «Вот ведь!.. Герррой!»       

***

      На тайном собрании старших курсов «Пуффендуя» было решено приглядывать за Поттером и стараться не выпускать того из виду. Сообща придумали командировать в детский «Клуб отработок» нескольких старшекурсников из тех, кто был мало-мальски к тому близок. Миссию по подбору таковых торжественно возложили на него.       Честно говоря, Седрик не слишком обрадовался поначалу, но конечно же отнёсся к поручению со всей ответственностью и уговорил ещё двух капитанов квиддичных команд взять на себя обязательства по присмотру за героем. «Командированные» думали, что им придётся нянчиться с малышнёй, но вместо того испытали на собственном опыте, каково это — быть под опекой Избранного. И во многом только благодаря занятиям в «Клубе отработок» горе-надзиратели смогли сдать экзамен у самого сурового профессора Хогвартса. И не просто сдать, а сдать на «Превосходно»! А команда «Гриффиндора» выиграла Кубок Хогвартса по квиддичу. В этом тоже была «вина» Гарри, который показал и рассказал, как тренируются маггловские спортсмены.       «И если бы у меня было столько же наглости, как у засранца Вуда, то ещё неизвестно, кто бы сейчас держал в руках кубок!»       Но Седрик и слизеринец Маркус Флинт просто занимались с Гарри сами, а вот Оливер Вуд не постеснялся притащить всю свою команду на занятия к Избранному. Да и муштровать своих ребят стал «по-поттеровски».       «Ну ничего, отыграемся!»

***

      Габриэль и другие выпускники со смехом листали свои альбомы. Рассматривали фотографии и рисунки, читали подписи. Всё это было…       «Так… Хорошо?»       Даже слишком хорошо. Габриэль смотрел на нарисованные прикольные мордочки и думал, что не хочет выпускаться. Что хочет и в следующем году учиться здесь, веселиться вместе с остальными и…       «И ждать, что же ещё придумает этот невероятный пацан».

***

      В день окончания учебного года жителей Хогсмида — не всех, конечно, но тех, кто жили в непосредственной близости от железнодорожной станции — ожидало необычное зрелище. Впереди вереницы запряжённых невидимыми для большинства фестралами шествовала колонна парней выпускников, которые на плечах тащили пять сидений. На сиденьях гордо ехали пятеро детишек помладше. Точнее, гордо ехали, смеялись и махали прохожим только четверо: две миленькие девочки, пепельные блондинки; один такой же очаровательный смешной живчик-блондинчик, но золотого колера; шатен покрупнее и явно постарше. А вот четвёртый, очаровательный мальчик с яркими зелёными глазищами, которого ничуть не портили очки в сверкающей металлической оправе, прижимал к груди чёрного низла и упрашивал ребят поставить его на землю.       Но процессия веселящихся парней к несерьёзным мольбам мальчишки не прислушивалась, и тому только и оставалось, что вздыхать, прижимать покрепче своего питомца и пытаться получить удовольствие от поездки, старательно пряча улыбку.

***

      «Веселятся. Радуются».       Думал Альбус, наблюдая из окна кабинета отбытие от ворот Хогвартса колонны выпускников с их почётной ношей.       Альбусу же было совсем не до веселья. Ему пришлось подсуетиться и поднять кое-какие свои связи, чтобы замять случившееся в школе. Хорошо, что навыки его работы с чужой памятью безупречны и в освежении не нуждаются. А уж сколько ему пришлось выслушать от тех, кто понял, что у них появился крошечный шансик потыкать его носом в ту кучу, что образовалась у него под носом стараниями бестолковой мелюзги.       «Где, в какой именно момент всё пошло наперекосяк? Герой вырос совсем не таким, каким я ожидал его увидеть. В мальчишке всё не так! Не таким, ох не таким он должен был быть! Что там случилось? В какой момент времени? У этих Дарсли не мог вырасти такой… такой лидер. Мальчишка должен был быть тихим, недолюбленным и желающим добиться признания. А что выросло?»       В итоге длительных размышлений Альбус пришёл к выводу, что необходимо усилить влияние на Поттера людей морально недосформировавшихся: без чёткого ритма жизни, без моральных устоев, с размытыми понятиями о допустимом.       «Чтобы мальчишка не понимал, что происходит, что можно, а что нельзя, за что накажут, а за что будут хвалить. Надо расшатывать. И психику, и моральные устои. Иначе я не сподвигну его ни на какие «подвиги», и прощай репутация героя. А моё будущее тело должно иметь политический вес. Я слишком привык править, слишком привык диктовать свою волю. Если не будет таких возможностей, туго мне придётся. Конечно же только поначалу, ведь это буду я, а я всё смогу повернуть себе на пользу, но зачем усложнять себе будущее, если можно без спешки и нервотрёпки организовать всё уже сейчас?»       И Альбус приступил к организации нужных условий существования для героя. А кто может повлиять на сироту, как не друг погибших родителей?       «Лучший друг! Безвинно пострадавший!»       И Альбус решил, что настала пора извлечь из загашника Сириуса Блэка. Уж тот-то был идеальным вариантом расшатывания чьей угодно психики. Безумие Блэков в Сириусе кипело и прорывалось наружу жгучими протуберанцами, словно вспышки на Солнце, выжигая и корёжа всё и всех, до чего и до кого дотягивалось.       «Да, Блэк — лучший вариант. К Уизли Поттера не пошлёшь, уж точно не сейчас, когда Молли лично хочет свернуть шею своему несбывшемуся зятю. Кстати, стоило бы сказать ему спасибо, сильно помог мне разобраться с Джинни. И в моменте, и раз и навсегда. Решено. Сириус Блэк сбежит из Азкабана».              

***