Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      Приходил в себя я долго. Сон совершенно не желал выпускать меня из своих мягких, но цепких лапок. Когда я смог наконец разлепить веки, то первое, о чём подумал, было отсутствие очков на лице. Подняв тяжёлую, словно набитую…       Ну да, опилками. Фух, кажись, проснулся, раз привычные шутейки в голову полезли.       В общем, осмотрелся: я находился в просторном светлом помещении немного казённого вида. Лежал я, как оказалось, на удобной односпальной кровати, на чистом, приятно пахнущем постельном белье, но — Чё за хуйня??? — полностью голый!       Не понял?!.       Зато сумка моя находилась на положенном той месте, на поясе.       Ващще не понял…       Тут я обратил наконец внимание ещё и на то, что выглядел я сейчас отнюдь не как мальчик Гарри.       Н-дааа… Вот это поворот.       Я решил воспользоваться сумкой, раз уж только та у меня и была, призвав бодрящее зелье.       Глядишь, прибавится понимания происходящего.       Но тут раздался негромкий мужской голос: — Не это ищете, мистер Поттер?       Я моргнул, чары отвлечения внимания спали, и обнаружилось, что в углу комнаты — скорее больничной палаты — на стуле рядом с небольшим столиком сидел тот самый мужчина, что запомнился мне по хогвартскому лазарету. Крупный, располагающей наружности, с пепельно-русыми волосами, с большими серыми глазами, всё ещё одетый в яркую мантию целителя. Сидел он уже вне радиуса действия на мою внешность очков, которые и крутил в пальцах, внимательно следя за мной.       Я опрокинул в рот флакон с зельем. Пока глотал — думал. Сначала культурно размышлял, потом разозлился:       Странно конечно, почему я взрослый. Хотя нет. Наверняка потому, что все резервы угрохал в перегруз заклятья. Просто ничего не осталось для поддержания личины вне радиуса действия очков. Вот же ж блядь! Ну что за люди, а? Вот стоит же тумбочка рядом! Сняли очки с мальчика — положите рядышком. Ну вот нахуя утаскивать хуй знает куда чужие вещи?!       В общем, понять меня было легко и простить поток матов тоже, я был крайне зол, потому что случилось то, чего я всеми силами избегал.       И ведь получалось же! До сих пор. Я не играл в квиддич, не влезал ни в какие аферы и драки. И вот поди ж ты!       Хотя стоило бы думать, наверное, о том, как буду объяснять произошедшую метаморфозу.       Но вновь раздавшийся голос незнакомца отвлёк меня от любых размышлений вообще: — Или правильнее будет Вас называть — лорд Тодд? Или стоит просто сразу вызвать авроров?       Уточнил он.       Ого! Меня назвали не мистером, не мастером, а именно лордом. Интересно… Это намёк?       В магической Британии пенитенциарная система к лордам была очень снисходительна и почти полностью состояла из всего-навсего списка разноразмерных штрафов. Самым страшным наказанием — за убийство равного по статусу вне рамок объявленной кровной мести — был домашний арест. То есть лордов ни в какой Азкабан не сажали. Статья за «пособничество Тёмному Лорду» было единственным исключением. Но за такое вообще предусмотрено было только одно наказание — пожизненный срок в Азкабане. За фальсификацию же национальных героев статьи не имелось. Так что повод, по которому меня можно было бы привлечь к ответственности по закону, отсутствовал в природе. Но я прекрасно понимал: был бы человек, а уж статья найдётся. Также я прекрасно понимал, что раз я — хотя бы пока — не окружён аврорами, значит — последует разговор. По крайней мере начнут с разговора.       Что ж…       Я был не против поболтать. Вызова авроров я не испугался. Незнакомец не производил впечатления человека, который стал бы привлекать посторонних для решения каких бы то ни было проблем. Так что я приподнялся на локте и спросил, не слишком-то страшась ответа: — И перед сколькими же я ммм… засветился? — Перед одним. Передо мной.       Ну вот! Всё как я и подумал. Любопытный мужик и абсолютно не стукач.       Я не сомневался, что он ответил честно, и задал ещё один животрепещущий вопрос: — Мы в Мунго? — Пока да.       Незнакомец положил очки на столик, оперся локтями об колени и наклонился вперёд, не сводя с меня взгляд: — Не поясните ситуацию? Или мне действительно вызывать представителей Аврората? — С Авроратом можно подождать. Ситуацию я поясню конечно — когда придумаю, что тут можно соврать, — но вначале ответьте Вы мне на один вопрос, хорошо?       Он кивнул, а я переполненным сарказмом тоном задал действительно интересовавший меня сейчас вопрос: — И как же я умудрился лишиться своего… ммм… облика?       Мой таинственный собеседник почему-то чуть смутился, как мне показалось, но ответил опять начистоту: — Коллега мой понял, что Ваши очки — это артефакт. И попросил разрешить ему полюбопытствовать. Всё-таки очки самого Гарри Поттера. Ну… — Блядь!       Кратко, но ёмко высказался я.       А вот поклонников-фетишистов я и не учёл. Интересно, а Локонс с такими сталкивался? Бляаа! О чём я думаю?!       Мужику в углу стало явно ещё неуютнее, но он повёл рассказ дальше: — В общем, очки я с Вас снял и из палаты вынес. — Меня???       Искренне поразился я. — Вы идиот? Конечно же очки!       Он глянул на меня так, что мне захотелось покраснеть.       Действительно «идиот». — Надеюсь, никто там ничего не разбирал?       Строго спросил я, стараясь отвлечь внимание так и не представившегося ещё собеседника от моего столь глупого высказывания. — Нет-нет, что Вы!       Незнакомец интенсивно замотал головой: — Нет! Мой коллега — он немного артефактор. Но именно что «немного». Он просто посмотрел. И то — только из моих рук! Ну и чары распознающие накладывал, конечно же. — «Конечно же».       Передразнил я его, мысленно ставя себе пометку, что нужно будет добавить маскирующие чары поверх всего того, что я на очки накрутил.       Ох, чувствую, летом я буду сильно занят! — И до чего же в итоге додумался Ваш коллега?       Мне и правда было интересно.       Незнакомец пожал широкими плечами: — Нууу… Мы пришли к выводу, что там у Ва… У Гарри Поттера там нечто вроде библиотеки. Уж очень много в этих очках информации хранится. — Угу. Библиотека.       Ну можно и так сказать. — Спасибо за откровенность.       Искренне поблагодарил я мужика и поторопил: — И что же дальше было? — А дальше я вернулся в палату, чтобы положить очки, а вместо Гарри Поттера тут были Вы.       Я даже хохотнул, так смешно мой собеседник округлил глаза, видимо пытаясь выразить свои впечатления от первой встречи с лордом Тоддом. — Представляю! — Сомневаюсь.       Он покачал головой и продолжил: — Я был в шоке, естественно. — «Естественно».       А кто бы не был? — А чего ж тогда-то авроров не вызвали? Герой пропал, вместо него — мужик незнакомый. Тайна какая-то. Вот пусть авроры и разбирались бы, нет?       Задал я вполне резонный, на мой взгляд, вопрос.       А мужик почему-то радостно подхватил: — Так ведь я люблю тайны! Потому я сел и стал думать.       И этот анонимный интриган замолчал, с крайне довольной рожей перенеся всё своё внимание на стоявший на столике рядом с ним графин.       Пока он наливал себе в высокий стакан какой-то розоватый напиток, я не выдержал и снова поторопил: — Ну, и до чего же додумались?       Мужик воздел палец к потолку, типа попросил меня подождать, а сам приложился к стакану. Отпив половину и довольно облизнувшись, он стал рассуждать вслух: — Додумался до того, что похитить мальчика из комнаты без окон…       Я покосился на большое окно, за которым ослепительно-жёлтое солнце заползало за горизонт, заливая палату последними лучами короткого зимнего дня. — Иллюзия. Проекция вида из окна приёмного покоя.       Пояснил он, совершенно верно истолковав мой взгляд, и продолжил: — Так вот, никто не смог бы похитить мальчика из комнаты без окон. Уйти сам и подменить себя посторонним мужчиной он тоже не смог бы. Ведь я и мой коллега стояли прямо за дверью. Да и смысл подбрасывать вместо парнишки взрослого мужика в изорванной в клочья детской одежде?       Чёрт! Точно! Одежду-то я в Хогвартсе носил простую. Потому и голый оказался. Ведь только сумка и была зачарована на подстройку размера.       А мужик продолжал рассказывать про приключения моего бессознательного тельца: — Так что я попытался Вас разбудить и расспросить. — Безрезультатно?       Предположил я. — Совершенно верно. Всё-таки истощение Ваше было настоящим. На основании этого факта я пришёл к выводу, что Вы и были тем Гарри Поттером, который приводил в себя детей и который заработал истощение.       Подтвердил мой всё ещё анонимный собеседник. — Так что я, извиняюсь, убрал с вас остатки одежды, запечатал палату и отправился наводить справки. Выяснил, кто Вы, лорд Тодд. А пять минут назад получил сигнал от чар, что сон Ваш стал поверхностным, а сердцебиение участилось. И пошёл встречать, так сказать. — Угу.       Я лёг обратно на подушку и задумался:       Довериться мне этому мужику или нет? Он вообще кто? — Кто Вы, если не секрет? Мне-то уже можно не представляться, наверное. — Можно. А я — Гиппократ Сметвик, глава отделения магической травмы и заместитель директора по целительской части госпиталя Святого Мунго. — Угу. Оч прятна.       Бормотнул я и задумался пуще прежнего:       С одной стороны, нахрена мне доктор? А с другой — мне любой сообщник будет полезен, тем более с должностями, тем более он уже и так наполовину в курсе моей тайны. Мне бы хоть одного помощника из людей, а то всех ресурсов моих — Кричер да гоблины. А мне ведь в большую политику ещё забираться, чтоб Дамблдора своротить. Да и не замечен Сметвик ни в каких аферах Дамблдора. Вроде бы. И что же, бля, делать-то? Рискнуть? Или стереть ему нахер память, да и всё?       Надо было бы хорошенько поразмыслить, но время явно поджимало.       А излишне любопытный Сметвик догадался, похоже, в каком направлении свернули под конец мои мыслишки — ну или просто надоело мужику сидеть в тишине и наблюдать, — но он поднялся и достал палочку: — Так Вы объясните ситуацию? Или я всё-таки вызываю авроров?       Этой вялой угрозы я уже совсем не испугался. Теперь я был просто-напросто уверен, что никого он не вызовет, потому что ему самому любопытно до трясучки. — Это был бы очень сложный рассказ, мистер Сметвик.       Протянул я и всё же решился, снимая с уха сигнальный артефакт:       А то так и без мочки можно остаться. — Ну хорошо! Вы владеете легилименцией? — Да.       Выдохнул он, а я понял, что верно определил степень испытываемого им любопытства и предложил, аккуратно садясь, стараясь прикрыть то, что ниже сумки, и опуская ноги на пол: — Тогда посмотрите сам, так будет проще.       Сметвик кивнул, решительно пересел на стул, стоявший рядом с кроватью, направил мне в лоб палочку, прошептал заклинание и уставился мне в глаза, всматриваясь в те воспоминания, которые я сам хотел показать и потому выталкивал на поверхность.

***

      Смотрел он долго, не меньше получаса, как мне показалось: у меня шея устала и голова заболела.       Сколько он там ещё? Я же только очнулся как-никак, а тут уже в мозгах копаются, пусть и с моего согласия.       Но тут явственно напуганный глава отделения магической травмы и даже целый замдиректора отпрянул, недоверчиво таращась снова забавно округлившимися глазами. Он встал, не отводя от меня взгляд, допятился до своего стула в углу и буквально рухнул на сиденье.       Я сразу же вернул на место серёжку и теперь спокойно смотрел на него, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, со щелчками позвонков и хрустом суставов разминая затёкшую шею, плечи, спину. Потом слазил в сумку за артефактным комплектом одежды и обуви. Оделся. — Ну и как? Вам, мистер Сметвик, всё понятно?       Поинтересовался я, вставая и разминая поясницу. Всё тело было странно затёкшим и каким-то деревянным, даже бодрящее зелье несильно помогло. — Более-менее.       Прохрипел он, высосал флакон чего-то — подозреваю, что успокоительного, — достанный из кармана лимонного-зелёной, как внутренности лайма, мантии, и запил остатками напитка из своего стакана.       Ну да, понятное дело. Для нормального человека мои семнадцать лет жизни за прошлого Гарри Поттера вряд ли можно охарактеризовать как просто «приключение». Да и в этой жизни со мной уже столько всякого интересного наприключаться успело.       Естественно, я всё показывал очень кратенько, только факты, безо всяких там раздумий и чувств, а то мы тут на сутки зависли бы, наверное — Ну что? Авроров будете вызывать?       С максимально безразличным видом спросил я, а он опять смутился: — Нет. Не думаю. Точно — нет.       Я почувствовал лёгкий прилив благодарности — спасибо, что не добавляешь проблем, — и мне захотелось его как-то подбодрить. Потому что смотрел Сметвик на меня по-прежнему с подозрением и вроде как даже опасался. Ну я и подбодрил — уж как смог, — пошутил типа: — Не стоит меня бояться. Пусть я оборотень, но ведь нормальный же человек. Ну в смысле — просто так кусаться не стану.       Он глянул на меня ещё более диким взглядом.       Н-да, наверное, я неправильно пошутил.       «Скорее всего».       О! Привет. Давно не слышались.       «Я бы тебе высказал…»       Позже, ладно? Я тут человека шокирую, не мешай, пожалуйста.       Василий на удивление послушно умолк, а я сосредоточился на бормотании своего собеседника. — Вы сын Смерти. Проживаете вторую жизнь.       Ну я не мог не прокомментировать:       Ну а что? Взбодрился, размялся как следует, проснулся окончательно. Как тут молчать? — Вообще-то, третью, и это только из тех, что я помню, а так-то «матушка» сказала, что около сотни тех было… Но кто считает! — О Мордредовы яйца… Тем более! Вы — хозяин дракона!       Информацию о василиске я предусмотрительно не стал демонстрировать, опасаясь совсем уж неадекватной реакции. Так что Вася пока что оставался исключительно моей тайной. — Вы оборотень, контролирующий свою трансформацию! Да ещё и лорд Рода.       Перечислив скороговоркой все мои «достижения», Сметвик вскочил со стула и нервно прошёлся туда-сюда по палате. — Вы ещё «мастер артефакторики» забыли добавить.       Скромно добавил я. — Тем более!       Вскинулся он.       Почему «тем более»? Чем мастер страшнее оборотня? Не понимаю. — Ну… Я даже не знаю, что тут сказать. У всех свои недостатки?       В очередной раз неловко съюморил я и попросил его передать мне очки.       После того, как он внёс те в пятиярдовую зону, в которой между моими татуировками за ушами и артефактом поддерживалась связь, я превратился в Гарри Поттера. Очки Сметвик немедленно уронил. Я в последний момент успел подхватить драгоценную вещицу у самого пола и пролевитировал к себе. — Извините…       Задушенно пробормотал он и обвиняюще ткнул в мою сторону пальцем: — …но ещё и вот это?       Я, с извинительной улыбкой на детской мордочке, только молча пожал плечами.       Опять убравшись в свой угол, видимо подальше от такого разного меня, Сметвик плюхнулся на стул и уставился напряжённым взглядом, за которым явно видна была усиленная работа мысли. Результаты этой работы не заставили себя ждать: — Так вот почему Вы превратились из Гарри в Вас! В Тодда. Это всё очки!       Я подтвердил: — Вы совершенно правы, мистер Сметвик. Это артефакт и там хранится очень много информации. Всё так и есть. — Понятно. И одежда!       Не слишком конкретно высказался он, опять тыча в меня пальцем, но я понял и не смог не похвастаться: — Ооо! «Одежда»! Да, этот комплект специальный. Тот, что порвался, был простой, мне же в школе нет нужды перевоплощаться, так что экономлю, можно сказать. Ох, знали бы Вы, как я над этой одеждой бился! Но вот…       Я гордо провёл обеими ладонями себе по груди и ниже, по бокам, демонстрируя прикид: — Всё увеличивается и уменьшается вместе со мной… с телом. Рад, что оценили.       Мой собеседник глянул на меня, как на дурака, своими круглыми глазами, но кивнул, а мне опять почему-то захотелось его успокоить. Что я и сделал. Но по всей видимости, опять не совсем удачно: — Не стоит так волноваться, мистер Сметвик. Мне лично Вы ничего плохого не сделали, а Смерти Вы не интересны. Ну по крайней мере пока. А так-то… Все там будем рано или поздно.       В голове у меня пару раз пфыкнуло уже привычно василисочьим смехом, и полный скепсиса змеиный голос прошипел:       «Да ты специалист в успокаивании, как я вижу… слышу».       Слышь молча! — А я и не волнуюсь.       Заявил тем не менее явственно взволнованный Сметвик и сразу добавил: — Я думаю.       Он растёр руками лицо, посмотрел в потолок, вздохнул…       Я терпеливо ждал итога чужих размышлений, сидя на стуле у кровати.       А потом он задал мне вопрос насквозь деловым тоном: — Я могу Вам чем-нибудь помочь?       Я сильно — Мягко говоря! — удивился: — О! А Вы… Вы хотите во всё это влезть? Оно Вам надо?       Сметвик уселся поудобнее, взглянул на меня, осёкся, «пожевал» губами и попросил: — А Вы… Ну… — Отключить иллюзию?       Понял я чужое затруднение. — Да!       Выдохнул он облегчённо.       Я принял вид Тодда, и Сметвик начал многословно объяснять свою жизненную позицию, что, как выяснилось, радикально изменилась под влиянием поступка моего младшего «я»: — Понимаете… Мне не даёт покоя совесть. Ведь я, занимающий не самые последние посты человек, совершенно ничего не предпринимал, чтобы хоть как-то повлиять на ситуацию.       Тут он слегка задумался и пробормотал, словно озвучивая и контраргументы тоже: — Хотя, с другой стороны, ранее — до появления Гарри Поттера в Хогвартсе — вроде как и не было особой нужды что-то предпринимать. Не было такого беспредела, понимаете?       Но — видимо, вспомнив то, что только что просмотрел у меня в башке — исправился: — Ну то есть был, но никто не знал. Лично я не знал. Вот и утешал себя тем, что ничего особо страшного не происходит. А Вы два дня назад…

***

      Дошло до меня мгновенно, и я некультурно завопил, перебивая: — «Два дня»?! Я тут целых два дня?!       Сметвик отшатнулся к спинке стула от моих вопля и резкого подскока со стула, сбился с мысли, заморгал по-совиному: — Эээ, да. А что?.. Ооо… О! Простите. Надо было Вам сразу сказать, да? Ну конечно «да». Прошу прощения. Да, прошло чуть меньше сорока восьми часов. — Бллл… Блин! Стоит поспешить.       И пока он моргал, я тем временем применил беспалочковые невербальные очищающие на тело, лицо, зубы и прочее.       Славься магия! Как же всё-таки удобно, блин! Сколько бы я сейчас в ванной проторчал?       Я разгладил складки и помятости на своей роже одежде, несколько месяцев пролежавшей в сумке без надобности, прошёлся пятернёй по очищенным чарами, а оттого слегка пушащимся волосам и уселся надевать ботинки: — Так что Вы хотели сказать про «два дня назад», мистер Сметвик?       Он даже не сразу понял, что я обращаюсь к нему. Сидел, словно заворожённый, наблюдая за моей суетой, и только прозвучавшее собственное имя заставило его встряхнуться и продолжить мысль: — Ааа? А! Да, два дня назад Вы… Вы показали нам всем пример. Во-первых, напомнили, что слепо доверять никому нельзя.       У меня реально чуть глаза не выпали, от столь странного вывода, сделанного из моих действий: — Чё? — Ну в том смысле, что о детях нужно заботиться.       Торопливо исправился Сметвик, очевидно осознав, что ляпнул что-то…       Что-то, о чём думал, но что наверняка не собирался так слёту озвучивать. — А во-вторых… Во-вторых, напомнили, что на значимых постах можно не только просто просиживать мантии, не решаясь нарушить существующий баланс политических и иных сил. Вы напомнили обо всём этом мне, взрослому человеку, уникальному специалисту, ответственному чину…       Что-то я его не совсем понимаю. Про какие он всё «чины», «посты» и «полномочия» упоминает? Много ли полномочий у целителя? Не спорю, Сметвик — глава отделения в Мунго. Да, он второе лицо после административного директора госпиталя, то есть по колдомедицине — первое. Но вот чтоб прям полномочия и чины? Не понимаю. Звёздная болезнь у мужика, что ли?       Собеседник же мой, не подозревая о чужих в свой адрес немного пренебрежительных мыслишках, продолжал: — …в конце концов просто взрослому, здоровому мужчине, который, зная о том, какой Альбус Дамблдор бессовестный интриган, так ничего и не сделал, чтобы организовать оппозицию.       Самокритика его показалась мне искренней, и опять захотелось утешить — бля, я его так усыновлю скоро — вроде как честного, пусть и немного самовлюблённого, целителя:       И вполне возможно даже, и правда уникального специалиста. — Успокойтесь, мистер Сметвик. Не думаю, что Вы смогли бы. Да и не стоит думать о бесполезном. А как сказал один маггловский мыслитель, «нет ничего более бесполезного, чем угрызения совести». Зачем страдать и мучиться тем, что уже не исправить? Давайте будем стремиться улучшить будущее.       Он интенсивно закивал головой, так, что даже причёска подрастрепалась: — Да. Замечательно сказано. Я согласен. Так я могу Вам чем-нибудь пригодиться?       Ну а то! Пригодишься. — Для начала просто введите меня в курс дел. С пострадавшими всё в порядке? — Абсолютно! Абсолютно. Можете ни о чём не волноваться. Все уже на ногах, все в прежних кондициях, магический резерв ни у кого не пострадал.       Заверил он меня, проникновенно прижимая ладонь к сердцу.       Я искренне обрадовался: — Прекрасно! А что там с виновницей окаменения детей? Если Вы знаете, конечно.       Сметвик опять кивнул размашисто, зачесал назад рассыпавшиеся по лбу волосы и ответил: — Вчера что-то там расследовали, а в обед сегодня уже провели экстренное заседание Визенгамота. Понятное дело, что единственную дочь своих прихвостней Дамблдор в обиду не дал. Мог бы, так и совсем без наказания отпустил бы наверное. Но тут вот какая заковырка случилась: девчонка себя почувствовала хуже, и мать притащила её к нам на обследование. И в процессе обследования выяснилось, что у неё идёт постоянная утечка магии из резерва. Вот так и совпало, что лорд Шаффик — это наш госпитальный директор-администратор, он обязан был присутствовать на заседании Визенгамота — захватил заключение специалистов с собой и огласил на суде. Вот и пришли все к компромиссу: поскольку девочку стоит наблюдать колдомедикам, то её и «уложили» к нам. А так как неопределённо долго в Мунго можно находиться только в… Ну грубо говоря, в психиатрии у Януса — у мистера Тикки, приятеля моего, — то… Сами понимаете. Этот компромисс всех устроил. И изоляция, вроде как наказание, и присмотр. — Ещё бы!       Я усмехнулся и кивнул: — Всё как я и предполагал. Глупо было бы всерьёз думать об Азкабане для одиннадцатилетки. — Глупо.       Согласился он.       Мне даже не было обидно, я-то знал, какое на самом деле жестокое наказание ожидало седьмую рыжую. — Но я действительно прошу Вас подумать о том, чем я мог бы Вам помогать. Если я Вам не буду обузой, конечно же.       Ещё раз напомнил мне о своём предложении Сметвик.       Конечно не будешь! Какая обуза?       При полном отсутствии людей, которые были бы посвящены в подробности моего существования единого в двух лицах, помощь не самого последнего персонажа всей этой истории не могла не быть полезной. А как — придумать можно было бы и позже. Поэтому я честно ответил, не став кокетничать и набивать себе цену: — Определённо. Думаю, связь с Вами мне как Гарри Поттеру будет хорошей помощью. Могу ли я к Вам обращаться, если мне понадобится проверка крови на зелья или что-нибудь подобное? Желательно притом, чтобы наше взаимодействие, то есть обращения Гарри Поттера в госпиталь Святого Мунго, привлекало как можно больше внимания. Это возможно? — Да, конечно.       Мой собеседник опять закивал интенсивно, а я запереживал, как у него с такой привычкой к концу дня голова не болит.       Хотя, может, и болит.       А он признался: — Но я не совсем понимаю, зачем Вам это? — Шумиха, мистер Сметвик. Огласка — это мой способ поколебать непоколебимый авторитет Дамблдора. А единственное, что лично я могу этой самой огласке придать, — это дурное обращение с национальным героем Британии. — Ааа! Поняаатно… Но Вы ведь оборотень, мистер Пот… Тодд…       Запутался он в моих личностях. — Лучше просто Гарольд, даже Гарри. — Очень приятно. Гиппократ. И на «ты». — Аналогично.       Мы пожали друг другу руки и перешли на новый формат общения: — Так я это к чему? Я не думаю, что на тебя, Гарри, зелья вообще действуют. Но…       И Гиппократ «завис». — «Но»?       Поторопил я его. — Но ты ведь при мне что-то употреблял. Как так?       Уставился он на меня горящими глазами. — Употреблял. Собственного производства зелья, сваренные по старинным рецептам, с добавлением крови, так сказать пациента.       Честно признался я в нарушении запрета Министерства Британии на практику магии крови. — Ааа! Индивидуальные! Тогда понятно.       Не стал меня критиковать за противозаконные действия Гиппократ, и я совсем обнаглел: — Но у меня всё равно есть пара моментов, которые хотелось бы прояснить. Могу я попросить тебя помочь мне с проверкой моего артефакта личины? — Конечно! Но… Как?       Я обрадовался, потому что мне сейчас предоставилась возможность наконец-то выяснить кое-что давно меня интересовавшее: — Я хочу проверить, изменяется ли у меня состав крови, когда я надеваю личину. Это важно. — Полная херня!       Уверенно заявил Гиппократ, но застеснялся и тут же перешёл на более формально-вежливые изъяснения: — Прошу прощения, в смысле. Ерунда это! Такого не может быть! — Ты уверен? — Ммм…       И я рассказал ему, что вообще заставило меня задаться подобным вопросом. Рассказал, как страдал от пубертата, нося очки. И подытожил: — Я воссоздал в этом артефакте ауру себя/человека. Человека подростка. Вот я и думаю: если мои реальные взрослые эмоции подвержены влиянию иллюзорной ауры подростка, то не может ли быть реальное тело оборотня подвержено влиянию иллюзорной внешности человека?       Гиппократ задумался: — Спорный вывод. Но никто и никогда не проводил исследований на тему влияния иллюзий внешности или иллюзий ауры на состав крови.       Я тут же высказал обоснованное сомнение: — Или проводил и решил не разглашать результаты. Как глубоко распространяется маскирующая, если это можно так назвать, функция моего творения? Разве тебе не было бы интересно это узнать, Гиппократ?       Подозреваю, что последнюю фразу я произнёс ничуть не хуже эталонного змея-искусителя, соблазняющего Еву.       

***

      Спустя час мы удивлённо смотрели на результат исследований: моя кровь, взятая на анализ у Гарри Поттера, не показывала никаких «пушистых» отклонений. Но стоило только «стать» Тоддом, как тут же проявлялось… Нечто. Не вирус ликантропии. Но некий участок ДНК, сходный с таковыми у волков. Похоже, это был именно ген оборотничества.       В итоге, загрузив материалом для исследований растерянно-восхищённого Гиппократа, с которым за это время мы вполне смогли найти общий язык, я засобирался обратно в Хогвартс. — Где, кстати, моё животное?       Не особо беспокоясь, поинтересовался я. — А! Так чёрного низла младший Малфой себе забрал. Сказал, присмотрит.       Я, честно говоря, именно этого и ожидал, и даже рассчитывал.       Спасибо, Драко! — Ладно, хорошо тут у тебя, но мне пора. Всего доброго, Гиппократ.       Попрощался я с новым знакомым. — Присылай патронуса, когда понадобится моя помощь. Я там, в воспоминаниях твоих, увидел, что, оказывается, можно и так зверюшку использовать.       Вот глазастый! А деловой-то какой, ужас просто. Сразу всё в дело тащит. — Да. Можно.       И я похвастался, не удержавшись, моим любимым профессором: — Это была идея Снейпа. В прошлом.       В общем, расстались мы довольные друг другом.

***

      Я под невидимостью перенёсся к главным воротам Хогвартса. У правого столба сидел на траве Сэр Север. Я сбросил чары, радостно улыбнулся и подхватил на руки моего мохнатого компаньона: — Привет, мой хороший! Ждал меня? Ну вот он я. Привет.       Мой низл теперь был одного размера с Живоглотом. А это значило, что магии в нём осталось меньше, чем было до окаменения. — Ну ничего, завтра заряжу тебе накопитель, будет получше.       Утешил я то ли Сэра Севера, то ли — что было более вероятно — себя самого.       «В этом животном магия иного плана, потусторонняя. Когда-нибудь запас кончится, это неизбежно. И ты ничего не можешь с этим поделать». — Это я и без тебя, Василий, знаю!       Прошипел я злобно, любой змее на зависть, и снова обратился к низлу: — Как там твоя подруга?       Секунду спустя я смог насладиться полным эмоций выражением звериной мордашки при слове «подруга». Я рассмеялся, прижал Сэра Севера к себе покрепче и медленным шагом пошёл к замку.       Было время ужина. Я подумал недолго и определился в порядке действий:       Значит, сейчас сразу всем и покажусь.       Ясное дело, я направился в Большой зал.

***

      Стоило мне переступить порог, как тут же воцарилась тишина. Все ученики обернулись ко мне, все учителя не отводили взглядов.       Луна и Астория послали мне по воздушному поцелую из-за столов своих факультетов, когда я поочерёдно встретился взглядом с каждой. Аргус Филч, с дружеским оскалом на чисто выбритом лице, помахал рукой с самого крайнего места за преподавательским столом.       Я только успел наклонить голову, здороваясь со взрослыми одним общим уважительным кивком, как младшекурсники всех факультетов радостно зашевелились. — Гарри!       Раздалось одновременно в нескольких местах.       Миссис Норрис, распушив хвост, рванула навстречу бывшему товарищу по несчастью; Джастин и Сьюзен уже выбирались из-за стола «Пуффендуя»; Колин забрался на лавку, махал и торопливо фотографировал; а я так и стоял на пороге, заранее смирившись с неизбежным.       Вася задумчиво констатировал очевидный факт:       «А ты пользуешься популярностью».       «Аз есьм маненько».       Ответил я змею фразочкой из старого фильма, а сам только покрепче прижал к себе Сэра Севера. Не был я пока готов расставаться с ним или выпускать из своего поля зрения.       А народ тем временем столпился вокруг меня.       Я поздоровался со всеми разом и вознамерился протиснуться к столу: — Всем привет, рад вас видеть, есть хочу.       Но не тут-то было! Началось оно. Неизбежное. — Ты чем думал, когда сразу после полученного проклятья геройствовать полез? Ты подумал о себе хоть немного?!       Слёту принялся ругать меня Габриэль.       Я покрепче прижал к себе Сера Севера одной рукой, а свободную выставил ладонью вперёд: — Так-так-так. Стоп-стоп-стоп, леди и джентльмены! Не наезжайте на только что вернувшегося из госпиталя бедного меня. Во-первых, я был уверен, что моих сил хватит. Во-вторых, я всё это начал, разве не логично было стоять до последнего, чтобы убедиться, что всё сработало? — Гарри! Ты такой идиот!       Совсем не аристократично высказался протолкавшийся через сокурсников Драко.       Пробравшаяся следом за ним Сьюзен врезалась мне в грудь, молча сжимая нас с низлом в общих объятьях. — О, привет, Сью! Я тоже по тебе соскучился!       Она не ответила, а я ощутил, что рубашка на свободном от Сэра Севера плече у меня как-то подозрительно потеплела: — Сью? Ты чего это там, плачешь, что ли? С чего вдруг? Я же живой-здоровый.       Выглядел я, не в пример Сьюзен кстати, вполне себе неплохо — так и не скажешь, что двое суток не жрамши, — а вот она… Наша с Драко подруга не радовала глаз ни цветом лица, ни своей милой детской полнотой. Как будто бы она несколько месяцев просидела на строгой диете.       Хотя… В чём-то оно ведь так и было. — Дурак!       Высказалась Сьюзен мне в плечо.       И я решил, что пора уже это прекращать. Я понимал, что они все волновались; что это просто таким образом выходил стресс и напряжённость; что они были подростками, которые просто стеснялись как-то иначе, нежели нарочитой грубостью, выражать свои чувства. Но слушать оскорбления, хоть и такие детские, в свой адрес было малоприятным занятием. Тем более, если учесть мой реальный возраст.       Они мне друзья конечно, «цыплятки» мои ненаглядные, но… но! — Мы так волновались!       Пробурчала мне в плечо Сьюзен, словно почувствовав перемену в моём настроении.       И остальные девчонки, как по команде, принялись шмыгать носами.       Я приобнял подругу, успокаивающе похлопывая по спине, и скептически поглядел на остальных девиц: — Так, дамы! Не сметь ныть, а то я от вас сейчас опять в Мунго сбегу. Всё хорошо, веселиться надо, а не плакать. Я жив, здоров. Немного голоден, правда, но это мелочи. Сью меня сейчас отпустит, и я хорошенько наж… наемся. Правда же, Сью?       Голос Северуса раздался за пределами окружившей меня толпы: — Сто пятьдесят баллов «Пуффендую», мистер Поттер. За своевременное принятие решений.                    Дети расступились, а я поднял взгляд, любуясь на так редко возникавший на вечно бесстрастном лице намёк на улыбку: — Эм… Спасибо, сэр. Не поможете мне угомонить этих плакс?       Он обвёл суровым взором шмыгавших носами на холостом, так сказать, ходу девчонок. Те особо вроде как и не ныли, но и подшмыгивать изредка не переставали, что давало равную возможность и прекратить, и продолжить, смотря какая возникла бы надобность. — Заканчивайте концерт, леди.       «Леди» поспешили закончить.       Ну ещё бы! Попробовали бы они только ослушаться. Это же Северус! Я же знаю кого и о чём стоит просить.       Теперь девчонки стояли, натянув на лица неуверенные улыбки. — Так-то лучше!       В один голос произнесли мы с Северусом.       Я улыбнулся — только я, а он, естественно, нет — и поблагодарил: — Спасибо, сэр.       Он кивнул, развернулся и пошёл обратно к преподавательскому столу. А я поспешил задать вопрос, который должен был по идее меня интересовать:       Пока никто не заметил, как я мечтательно пялюсь на притягательно таинственно развевающиеся полы чужой чёрной мантии. — К-хм. Ну так… И что тут у вас? Где эта «шутница» рыжая?       Хоть я/Гарольд уже всё знал от Гиппократа, но я/Гарри не спросить просто не мог, это было бы слишком подозрительно, поэтому спросил. — Ты не знаешь? Тебе не сказали?       Шмыгнула носом Сьюзен, наконец-то отстранившись и посмотрев на меня покрасневшими глазами с зарёванного, осунувшегося лица.       Я пожал плечами и изложил продиктованную мне Гиппократом «легенду»: — Так я только недавно проснулся. Привёл себя в порядок, лечащий врач оформил выписку, а больничный эльф аппарировал меня к воротам Хогвартса. Вот и всё. — Поттер!       Тут же рявкнул Драко, немедленно выковыривая меня из объятий нашей общей подруги и подтаскивая за руку к ближайшему столу, по абсолютной случайности оказавшемуся слизеринским: — Немедленно садись ужинать! «Слегка» он голоден. Ага, конечно! А то я не знаю, сколько ты обычно жрёшь за раз. Ты когда научишься думать о себе?!       Ответить я даже не успел, так как Драко продолжил: — Просто молчи. Я сам тебе всё расскажу.       Я кивнул и молча уставился на него. — Так, а вы идите отсюда все, пусть этот идиот геройского разлива нормально поест.       Окрысился мой друг на всё ещё торчавших вокруг нас членов «Клуба», которые после его окрика принялись делать вид, что высматривают себе свободные места и вот-вот уйдут. Вот прям щаз. Вот секундочку ещё и…       Я же прищурился и высказался: — Я просто герой, без идиота, пожалуйста. Спасибо за понимание. — Рот закрой и ешь!       И он пролевитировал мне на тарелку сразу три отбивных.       Вот это мне уже совсем не понравилось — не отбивные, а манера друга разговаривать со мной, — а потому я максимально спокойно и серьёзно посмотрел на него и так же произнёс: — Драко. Вспомни о своём воспитании. Прошу, достаточно оскорблений. Я понимаю, что вы переживали, но пойми и ты меня — мне неприятно слышать от друзей подобное в ответ на мою заботу.       Он моментально порозовел — как и почти все ошивавшиеся поблизости «цыплятки» — и склонил голову: — Извини. Прошу прощения, я действительно распустил язык.       Я лишь наклонил голову в знак того, что ситуация нашла решение.       Только сейчас я отпустил Сэра Севера. Тот уселся рядом на скамью и сунул мордочку на стол. Сердобольные слизеринки тут же налили моему низлу молока в блюдце и принялись складывать на тарелку кусочки мяса и курицы.       Везёт же! Как же я жрать хочу!       Я торопливо взялся за нож и вилку и, пока не начал есть, поторопил Драко: — Ну давай, друг, рассказывай.       Сьюзен уселась с другой стороны от меня, и занялась подкладыванием еды мне на тарелку.       Драко неаристократично пролез под столом и уселся напротив, подвинув кого-то из слизеринцев: — Вот тебе краткий отчёт: сегодня днём состоялось экстренное заседание Визенгамота. — Дядя Люциус сообщил?       Поинтересовался я чисто для проформы, потому как у Драко иных вариантов узнать новости, кроме письма от отца, и не было.       Он кивнул: — Конечно же суд не пошёл на то, чтобы посадить в тюрьму одиннадцатилетнюю девчонку, так что наказанием за прегрешения Уизли-младшей выбрали пожизненное содержание в Мунго, в отделении недугов от заклятий. — Жаль, что не Азкабан.       Высказалась Сьюзен.       Я улыбнулся главной пострадавшей и попытался её чуть утихомирить: — Да ладно, Сью, не надо быть такой кровожадной. Тебе не идёт. В психушке тоже несладко.       Но Сьюзен не пожелала так сразу успокаиваться: — А тебе самому не обидно разве? Ты, между прочим, тоже пострадал. — Главное — она теперь неопасна. И не достаёт меня своими нотациями. А уж где её держат, меня не очень волнует.       И я плотно занялся отбивными и прочим. — Кстати, отец написал, что её обследовали и…       И Драко умолк, позволяя мне и прислушивавшимся к нашему разговору слизеринцам мучиться от неизвестности.       Интриган малолетний!       Пришлось идти на поводу и обеспечивать поганцу минуту славы: — Иии?..       И друг не подвёл, раскололся, как гнилой орех, на мелкие кусочки, вываливая информацию: — И обследование показало, что она теряет магию. Так что ещё несколько месяцев и… Сами понимаете.       Все понимали, что и подтвердили кивками.

***

      В счастливом вкусовом коматозе я провёл никак не больше трёх минут, когда скрипучий и противный голос прошёлся по моим расслабленным нервам тупой ржавой пилой: — Мистер Поттер, мисс Боунс, у вашего факультета есть свой стол, потрудитесь пересесть туда.       Я поперхнулся и закашлялся, распахивая прикрытые, как оказалось, от наслаждения глаза:       Ну ёб Вашу-то мать, Мегера Горгоновна, какая неприятная встреча. Я тоже по Вам ни разу не скучал!       Кто-то протянул мне чашку с горячим, даже дымящимся ещё чаем.       Запить предлагаете? Какие добрые все. Сами-то пробовали кипятком отпиваться?       Но мы с подругой и рыпнуться не успели, как Северус возник за нашими спинами, словно из-под земли, и положил нам руки на плечи, не давая встать: — Мистер Поттер и мисс Боунс сегодня — гости нашего факультета, профессор МакГонагалл.       Я от такой неожиданности даже взял двумя руками протянутую мне чашку и замер, не понимая ситуацию полностью. Естественно, обжёг подушечки пальцев, зашипел…       Сьюзен торопливо вынула у меня из рук чашку и поставила на блюдце.       МакКошка мне в ответ тоже недовольно фыркнула, ничего не ответила, не имея права лезть в дела других деканов, но отошла от стола всего на шаг.       Сэр Север на всю эту суету даже единой капельки своего царственного внимания не обратил, продолжая ужинать со стоявших рядком на скамье тарелок.       В любом другом случае я поспешил бы последовать столь заразительному примеру, но сейчас рука Северуса грела — не «грела» — жгла! — мне плечо через все слои одежды. На ум лезла куча всевозможных вариантов продолжения ситуации, если бы мы были одни, если бы я был в своём виде, если бы…       «Это невыносимо!»       Буквально взмолился в моём сознании Вася, вырывая меня из эротических мечтаний.       Северус убрал руку, и меня затопило сожаление. — Кстати, отличная идея с гостями, сэр.       Раздался радостный голос Габриэля. — Джемма, а ты случайно не хочешь взамен побыть гостьей нашего факультета?       И тот протянул руку своей даме сердца, помогая выбраться из-за стола. — С радостью, Габи! А Вы не будете ли так добры, профессор МакГонагалл, не отвлекать детей от трапезы? Для некоторых первой за двое суток, между прочим.       Довольно-таки по-хамски высказалась Джемма.       В словах слизеринской старосты Фарли, обращённых — на минуточку! — к заместительнице директора МакГонагалл, явно слышалась издёвка. Я уткнулся в тарелку, но постепенно оформляющаяся мысль не давала насладиться трапезой в полном объёме:       Тут что-то происходит.       И «что-то» явно происходило. И вполне возможно, я сам додумался бы, что же именно. Но тут всё ещё топтавшиеся вокруг моего места за слизеринским столом перво-, второ- и третьекурсники разных факультетов решили демонстративно последовать примеру Джеммы и, радостно гомоня, группками и парами пошли усаживаться за столы, совершенно не обращая внимания на факультетскую принадлежность.       МакГонагалл развернулась и, прямая, как палка, вылетела из зала.       Я удивлённо смотрел вокруг, тем не менее не забывая жевать, только попросил тихонечко: — А теперь скажи мне, что вот это всё значит?       И я, мило оскалившись тут же насупившейся Сьюзен, некультурно обвёл вилкой зал.       Пока я старательно жевал кусок курицы, Драко, явно смутившийся, всё же ответил: — А это бойкот.       И он отвёл взгляд, потому что прекрасно знал, как я относился к подобным способам выражения общественностью своего «фи» ситуации или кому-то конкретному. Однажды у нас с ним зашёл разговор на эту тему, и я, неоднократно бывавший в прошлом жертвой бойкотов со стороны гриффиндорцев, да и школы в целом, высказался весьма резко.       Естественно, сейчас я тоже не мог смолчать: — Не одобряю.

***

      Весь следующий день я наблюдал, как мои товарищи по факультету игнорируют или огрызаются на слова мадам декана, а несчастная женщина отводит глаза и ничего детям не говорит. И так почти все ученики вели себя почти со всеми преподавателями. Единственное, что осталось без изменений, —это всеобщее отношение к Северусу. И было совершенно непонятно, в страхе или в уважении крылась причина. Скорее в том, что школьного зельевара, с его-то неоднозначным характером, изначально никто из учеников не воспринимал как возможного защитника. Кроме, конечно же, слизеринцев. Но те и в бойкоте участие принимали скорее на словах, чем на самом деле, будучи по большей части людьми, с детства понимающими тяжесть долгов и не страдающими излишним романтизмом.       В общем, моему возмущению не было предела:       Блядь! Меня не было два дня! На пятьдесят часов оставил стадо баранов школу без присмотра. И к чему я вернулся? Разброд и шатание! Какие-то заговоры против взрослых и бойкоты! Тьфу!       «И тебе никогда не хотелось их съесть?»       Вася!       «Как хочешь. Но было бы проще».       Я только вздохнул:       Боюсь, что намного.

***

      Вечером в гостиной нашего общежития, когда там присутствовали все «барсуки», я выступил с обращением к народу. За этот школьный год я/Гарри подрос ещё на пару дюймов, так что смотрелся пусть ещё не солидно, но уже и не комично. Сложив руки на груди, я вопросил: — У вас с мозгами всё хорошо?! Вы чего на мадам декана налетели, словно коршуны? Конечно, произошедшее нельзя считать ошибкой, но и вы ведёте себя откровенно дерьмово. Чего вы от неё хотите-то?! — Она даже моим родственникам не сообщила! Я молчу уже про врачей.       Выпалил Джастин.       Ну я тебе…       Хотя стоило признать, он как один из пострадавших имел право возмущаться. — Это правда. Она ничего не сообщила твоим, Джастин, родственникам — Кстати, не подскажешь, чем бы они тебе могли помочь? — и не вызвала врачей. Это все ваши претензии?       Я прищурился, осматривая народ. — А этого мало?!       Опять начал возмущаться эта скандальная личинка аристократа.       Ну я вам сейчас… — Катастрофически мало, честно говоря.       Ну я вам сейчас выскажу! — Да неужели?       Вот тебя, Джастин, точно проще было бы съесть!       «А я говорил!»       А я и не спорил!       И я заговорил: — Сколько лет декан Стебль заботилась о «Пуффендуе»? Сколько поддержки нам всем было оказано?! Она лично общалась с каждым и, несмотря на постоянную занятость, всегда была готова помочь, что бы ни произошло. А сейчас, когда она, по-вашему, оступилась, вы — даже не задумавшись о возможных причинах! — сразу записали её во враги? Где же ваша благодарность? То есть вы не готовы простить человеку, заботившемуся о вас на протяжении всех лет учёбы, один-единственный недочёт, который от этого человека даже не зависел, так, что ли, получается?       Конечно, я донёс бы всё до строптивых обиженных детей, чувствующих себя преданными, и просто силой убеждения. Уж в этом-то я был уверен. Но, честно признаться, не хотелось тратить кучу времени на ненужную дискуссию. А в том, что дискуссия разразится, я тоже был уверен. К сожалению, люди такие существа — были, есть и будут всегда, — что им буквально на физическом уровне доставляет удовольствие позалупаться спорить с кем-нибудь. Даже если сами не правы, даже если прекрасно это осознают, но… Их толпа, а я один. А в толпе каждому свойственно чувствовать мнимое превосходство. Поэтому я не побрезговал своим «тайным оружием», добавил магии в голос и продолжил воззвание к здравому смыслу и совести: — Мне напомнить тебе, Тонкс, сколько раз мадам декан прикрывала тебя, когда ты причиняла вред другим ученикам или наносила ущерб школьному имуществу своей неуклюжестью? Те ситуации были достаточно двусмысленными, но декан Стебль всегда выслушивала тебя и находила решение. И я уверен, не только с тобой так было. Да, Габи?       Дети и подростки переглядывались, опуская головы.       Хорошо, продолжу. — Наша декан одна из немногих, кто остаётся в этой чёртовой школе исключительно для того, чтобы у учеников, у вас, была хоть какая-то отдушина. Вы хоть знаете, что профессор Стебль с помощью зелий профессора Снейпа — с того самого момента, как мой низл окаменел, — всеми возможными способами старалась ускорить рост мандрагор? Потому что они оба понимали опасность произошедшего, и им было не наплевать на учеников! Они, предполагая, что судьбу животных вполне может разделить и кто-нибудь из вас, принялись за ту работу, которую могли выполнить. Или вы думаете, что мадам декан просто так в теплицах торчала? Разве ей только за одно это не стоило бы простить то, что она не сообщила родственникам Джастина, что тот подвергся действию неизвестного заклятья? — Нам было страшно.       Пискнула Сьюзен. — Да! Лежать там, всё слышать, всё видеть, всё чувствовать и не иметь возможности хоть что-то сделать!       Ой, да много ли ты пролежал-то просто так, Джастин? Нечего рефлексировать было, лучше бы нас с Драко слушал, да материал новый усваивал! Нет, ну точно этого стоило бы сожрать! Вот ведь… Как мы себя любим, да?       «Так может, сожрать?..»       Погодим пока. — Я знаю, Сью. Я вас понимаю. И я очень рад, что всё уже кончилось и вы не пострадали. Но если бы наша мадам декан и мадам Помфри не ослушались приказа директора, то все вы просто пролежали бы эти недели в лазарете под действием сонных чар. И сколько бы лично тебе сейчас пришлось нагонять учебного материала…       Я многозначительно посмотрел на подругу, которая нерешительно закусила губу и больше в перепалку лезть не спешила.       Джастин скорчил недовольную рожу, но тоже промолчал.       Но не промолчал кто-то другой: — А они ослушались?       Донёсся до нас голос из задних рядов.       Сьюзен молча кивнула, глядя в пол.       Джастин вздохнул и подтвердил: — Ну видимо, да. Гарри и Драко каждый день приходили к нам на несколько часов и читали пройденный материал, книги всякие, разговаривали.       Энтузиазма и дальше бойкотировать декана у засранца явственно поубавилось.       Я продолжил ругать этих любителей необоснованных бойкотов: — Именно для того, чтобы вы смогли пережить без потерь возможное нападение и окаменение, я просил вас всех не снимать браслеты. Эти накопители стали для тебя, Сью, и для тебя, Джастин, пусть и временным, но щитом.       Может и невоспитанно напрашиваться на благодарность, но пусть увидят, что некоторые не пиздят просто так, а делом помогают.       Из толпы действительно стали раздаваться благодарности в мой адрес. — Да-да, я хороший, я понял. Рад, что помог. Вот только, я уверен, вы не знаете, что это именно профессор Стебль бегала за всеми этими камушками и прòволочками, чтобы я смог сделать для вас артефакты-накопители. — А она бегала?       Прозвучал новый вопрос от того же индивида, но уже с куда меньшей агрессией. — Бегала. И покупала всё на свои собственные деньги, заметьте!       Ответил я этому «гласу народа» и подвёл итог: — Да, наша мадам декан не задавала вопросов, не выясняла, кто виноват. Но она и не делала вид, что всё в порядке. Она помогала вам, как могла. Просто человек не всегда может сказать хоть слово в свою защиту. А Вы даже спрашивать не стали, сразу обвинили её.       Осмотрев понуренные головы пристыженных пуффендуйцев, Габриэль кивнул за всех, признавая мою правоту: — Ты прав, Гарри. Мы должны были хотя бы спросить её и выслушать. А не… не вот так поступать.       Я решил попробовать создать задел на будущее, чтобы избежать в дальнейшем подобных ситуаций, а потому поделился с факультетом кусочком имевшихся у меня сведений: — Хорошо. Раз вы это признали, то слушайте факт: Дамблдор ещё зимой прошлого года наложил запрет на распространение внутренней информации за пределы Хогвартса. Как вы должны понимать, обращение за помощью в госпиталь Святого Мунго или в Аврорат подпадает под это определение. Равно как и извещение родственников пострадавшего, Джастин. — Но ведь по поводу посещений лазарета она директора ослушалась! Почему тут не могла?       Упрямо возразил этот упёртый кандидат на съедение.       У него что, какая-то врождённая сопротивляемость чарам внушения, что ли? — Чтоб ты знал — работники школы при найме на должность подписывают договор кровью. За любое нарушение последует весьма серьёзное наказание. После такого не всегда выживают даже.       Наконец-то на скептичной роже Джастина отразилось понимание.       Просто Тонкс нахмурилась и тоже призадумалась. Правда, не надолго. Свои «сырые» выводы та поспешила озвучить буквально через пару секунд: — Тогда… тогда, получается, что…       Я продолжил её рассуждения, перестав давить на детишек магически:       Достигнутого достаточно, дальше пусть размышляют собственными мозгами. У кого есть, конечно. — Получается, что вы накинулись с обвинениями на женщину, которая сделала всё возможное, чтобы хоть как-то вас защитить, в весьма узких рамках оставленной ей свободы действий. — Но они же взрослые!       Возмущённо пискнула Ханна. — И что?       Устало спросил я. — Они могут наплевать на все эти договора. Уволиться и тогда уже всё рассказать!       Госсспади! Ну откуда в такие годы такая наивность?       Я фыркнул: — Кто вам сказал, что взрослые могут на что-то плевать? Что могут делать что хотят? Вы считаете, что ли, что как только ВЫ станете взрослыми, то сразу обретёте свободу жить как хочется?       Ответом мне послужила напряжённо-недоумённая тишина. Сейчас, как никогда ранее, я осознал смысл высказывания «страна непуганых идиотов». Сейчас передо мной стоял целый факультет таковых. — Откуда же вы все взялись, такие наивные?       Риторически спросил я у потолка, закатывая глаза. Достал палочку и демонстративно набросил на гостиную купол чар от подслушивания, а заодно — но уже невербально и без палочки — чары конфиденциальности.       На фиг, на фиг. Разнесут по школе, что я тут кружок политического ликбеза веду. Оно мне надо? Абсолютно точно нет!       И принялся объяснять этим… этим простакам «за смысл жизни»: — В нашей стране есть только один по-настоящему свободный человек. Единственный, кто на самом деле может делать то, что ему захочется. Знаете, кто?       Все непонимающе запереглядывались. Кто поумнее — промолчали.       Сьюзен нахмурилась: — Кто же?       Я нарочито удивился: — Разве это не очевидно? Дамблдор. — Не понимаю… Почему ты так думаешь, Гарри?       Удивлённо уставилась на меня наша с Драко подруга.       Н-да. Мадам Боунс, Вы ещё худший воспитатель, чем я Вас считал.       Поругал я про себя Амелию и принялся наглядно загибать пальцы: — Директор единственной в стране школы. Почётный председатель единственной в стране Международной организации. Ну и — на закуску, так сказать — Верховный Чародей единственного в стране законодательного и судебного органа. Дамблдор собрал под собой три такие должности, что даже министр вынужден считаться с человеком, занимающим хотя бы одну из этих трёх. И не стоит забывать, что у этого крайне свободного человека очень много должников. Половина профессорского состава нашей школы входит в их число. Так я повторюсь: кто вам сказал, что быть взрослым, это значит — быть свободным?       Детишки приумолкли, отводя глаза, явно задумавшись о перспективах на не столь уж далёкое и, увы, не столь, как им казалось, радостно-беззаботное будущее. — Так что кончайте разводить этот бред и дайте декану Стебль хотя бы высказаться. Мне лично просто стыдно на это всё смотреть!       Габриэль отвернулся и проговорил куда-то в сторону: — Дай нам подумать.       Я кивнул.       Да, им сейчас было над чем подумать. Кто бы что ни говорил — и насколько бы это ни было правильным — но признавать собственную неправоту и исправлять ошибки всегда трудно и требует времени.       Позвав с собой Сэра Севера, я пошёл на выход из гостиной. Кому-то надо было подумать, а лично мне сейчас надо было прогуляться.

***

      За неплотно закрытым выходом из бочки, я наткнулся на декана Стебль. Она стояла, прислонясь к стене, и плакала, тихонько всхлипывая и прикрывая рот платочком. Как только я её «спалил», она развернулась, собираясь уйти, очевидно не желая — как и большинство из нас — показывать кому бы то ни было собственную душевную слабость. — Декан Стебль!       Укоризненно произнёс я.       Она остановилась спиной ко мне, вздохнула. — Стоит поговорить с ними.       Она издала ещё один тяжёлый вздох и повернулась ко мне. — Ты прав, Гарри. Прав.       Она достала палочку и быстренько привела лицо в порядок. Ещё раз вздохнула, вскинула голову и шагнула ко входу в общежитие.       Я улыбнулся ей и невежливо вошёл первым: — Думать потом будете! А сейчас…       Громко заявил я, привлекая всеобщее внимание, и добавил: — Эльфы Хогвартса, всем какао и пледы, пожалуйста.       Разновозрастные забастовщики заморгали удивлённо, а я подвёл мадам декана к её креслу. Та шла и пыталась вытереть слёзы, что совершенно не хотели останавливаться.       В итоге, усадив её, дав в руки кружку какао и накрыв плечи пледом, мы с Сэром Севером оставили их всех разговаривать, а сами пошли-таки прогуляться перед сном.

***

      Добравшись до нашего с Драко любимого тупичка, я с ногами забрался на широкий подоконник. Сэр Север улёгся у меня на коленях и, расслабленно поглаживая моего пушистика по голове, я уставился за окно, на лес и дворик Хогвартса, укрытые снегом и сумерками. Мне хотелось прояснить один момент у того, кто имел возможность взглянуть на вещи изнутри, так сказать:       Вася?       «Ммм?»       Слушай, а как ты думаешь, почему разокаменить Сью было сложнее всего? И почему меня так накрыло потом?       Василиск недовольно заворочался во мне — по крайней мере я именно так идентифицировал это ментальное ощущение — и разворчался:       «Я не думаю, я точно знаю. И я тебя за это очень хочу отругать! С твоей подругой всё дело было в том, что её заколдовывали одну. Остальных-то парами окаменяли. В паре на каждого приходилось по половине заклятья».       Ух ты! Ни за что бы не подумал.       Восхитился я простотой решения этой загадки, а Вася не упустил случай подпустить метафорического яда:       «Ага. Как я понял, у тебя вообще с «подумал» отношения нерегулярные».       В смысле?       Я сначала уточнил, а только потом понял, что только что предоставил соседу по организму удачную возможность потыкать меня носом в мои же просчёты.       И сосед не подвёл:       «В смысле — редко встречаетесь, пикси тебя закусай! Ты вот чем думал, когда выкладывался на все сто над этой девчонкой? Вот нафига? Там хватало народу! Зачем надо было геройствовать?»       Да я и не геройствовал вроде…       А я ведь действительно не геройствовал, просто действовал в расчёте на привычные объёмы доступной магии и накопител…       Ах ты ж блядь!       «Я?»       Да нет же!       «Да я знаю! Я же умный. Я же думаю, в отличие от некоторых! Это же ТЫ не подумал, что у тебя ещё резерв недавно был пустой и наполниться меньше чем за час просто не успел бы. Это ТЫ не подумал, что все твои накопители низлу под хвост вылетели! Не подумал?»       Уже не шипел, а прямо-таки рокотал Василий.       Не подумал.       Признался я, чувствуя раскаяние, и тут же заинтересовался:       А как же тогда я вообще справился?       «А это и не ты. Это я».       Буркнул Вася и замолчал, обиженно сопя, гоняя сквозняк где-то на периферии моего внутреннего слуха. Не знаю, как можно было бы иначе это обозначить.       Боясь нарваться на очередную нотацию и не желая как-то задеть столь, оказывается, самоотверженного змея, я осторожно уточнил:       Васенька, так ты, получается, мне своё отдал? Потому и молчал потом? Это из-за тебя я, значит, столько спал, чтобы восстановить и твоё, и моё?       «Чем-то недоволен?»       Явственно стесняясь просопел он.       Да нет, что ты! Спасибо. Большущее спасибо! С меня вкусняшки! Ну… Потом, когда расстанемся.       «Больше так не делай».       Пробурчал Вася, с довольством в голосе. Уж что-что, а пожрать он любил.       Не буду, мамочка!       Пообещал я, ухмыляясь.       «Был бы я твоей мамочкой — выдрал бы».       Беззлобно огрызнулся он.       Как хорошо, что ты мне не мамочка, Вася!       «Балбес».

***

— Чем занимаетесь, мистер Поттер?       Раздался голос Северуса за моим плечом.       «Ооой, вы посмотрите только, кто к нам пришёоол!»       Сссаткнисссь!!!       «Понял, понял. Умолкаю».       Подъёбка и смех в голосе чешуйчатого засранца бурлили и клокотали, перетекая друг в друга.       Я давно почуял запахи трав, которыми всегда пах Северус, а потому не вздрогнул от неожиданности, а лишь улыбнулся и повернулся к нему: — Даю факультету время помириться с деканом, сэр.       Сэр Север, до этого вполне мирно лежавший, поднял голову и недовольно уставился на «пришельца». Северус в ответ поднял бровь, словно интересуясь, чем тот недоволен, и смерил низла пронзительным взором.       Какие у этих двоих «высокие отношения», однако! — А Вы почему не там?       Вкрадчивым баритоном поинтересовался Северус. — А я ни с кем не ссорился, сэр. И ни на кого не обижался. — И почему же? У Вас есть некоторые основания для этого, как мне кажется.       Иронично заметил он. — Я так не считаю. Да и если бы я обижался на кого-нибудь всякий раз, когда пострадаю, у меня в итоге была бы очень одинокая жизнь, сэр.       Я взглянул в окно и добавил: — Но у меня отличная память, сэр. Хотя и достаточно избирательная. — И в чём же выражается избирательность Вашей памяти?       Мне одному это напоминает лёгкий флирт? Тьфу, я, наверное, с ума сошёл, раз предположил подобное. Он же видит перед собой всего лишь мальчишку. Жаль.       «Гарри! Не отвлекайся!»       И то правда.       Я поспешил вернуть всё внимание разговору и ответил: — В чём избирательность выражается? В том, что особенно хорошо я запоминаю тех, кто злоупотребил моим доверием и отходчивостью.       Мой собеседник хмыкнул и тихо перечислил своим ласкающим бархатным голосом: — Добр, как пуффендуец; умён, как когтевранец; хитёр, как слизеринец; храбр, как гриффиндорец. — Это комплимент, сэр?       Что я творю?!       «Да! Вот «что»? Озабоченный». — Это просто констатация факта, мистер Поттер. Вы очень разносторонняя личность. Кстати, до отбоя осталось пятнадцать минут.       Я улыбнулся, повесил Сэра Севера себе на плечи и слез с подоконника. Пора было идти обратно.       Тем более все эти разговоры ни к чему не приведут. Жаль, очень жаль. Какая-то прям пятиминутка сожалений. — И какой же из этого можно сделать вывод, сэр?       Отважился я напоследок «отбить подачу», пококетничать немножко. — Выводы делать пока рано, мистер Поттер.       Тут же метафорически приземлил меня на задницу Северус, обрубив полёт фантазии. — Но перспективы у Вас неплохие.       Или не обрубив?.. Это он мне сейчас что-то пообещал? Или я действительно озабоченный придурок в шкуре мелкого второкурсника?       «Озабоченный! Однозначно — озабоченный. Или пообещал».       Не сильно-то ты и помог!       Северус едва заметно усмехнулся, словно понимая, о чём я думаю — что было абсолютно исключено, — отступил в сторону, освобождая мне путь: — Приятного вечера, мистер Поттер. Надеюсь, конфликт в скорейшем времени будет исчерпан. — А?..       Какой такой «конфликт»? О чём это он?       «Да о конфликте факультета с деканом, идиот!»       Ааа! Спасибо, Вася. Да, чего-то я расслабился.       «Ага. Говорю же — как есть озабоченный!» — Да, сэр, я тоже на это надеюсь. Спокойной Вам ночи. — Спокойной.       И мы разошлись.

***

             Я набросил на нас с Сэром Севером чары отвлечения внимания, и мы пробрались в спальню. Я сел читать, а попутно гладил уютно мурчащего низла. Но сосредоточиться на чтении не получалось, и постепенно я переключился на размышления о своём пушистом компаньоне и его ближайшем будущем. И чувства мои на этот счёт были двоякими.       Нужно было бы быть полным идиотом, чтобы за все эти годы не понять — Сэр Север подселенец. Из… Оттуда же, откуда и я.       Не знаю, как это обозначить: из другой реальности или из параллельной вселенной; из прошлого или из предыдущего варианта настоящего. Не знаю.       Я примерно понимал, почему «матушка» не вселила его в его же собственное тело, как меня. Во-первых, Северус не был её дитя, и полагаю, она просто не могла бы сотворить такое с принадлежащим местному аналогу телом. А во-вторых, задачей моего компаньона, как я понял, было не заменить здешнего Северуса, а просто скрасить моё одиночество на первых порах, оказать поддержку. И когда я в своих рассуждениях доходил до этого момента, меня буквально начинало разрывать от противоречий. С одной стороны, я был рад, что Снейп один точка ноль не заменил здешнего. По многим причинам. И сложная история наших отношений в прошлой жизни не была самой главной из этого множества причин. Здешний был немного, но другим: мягче, гибче, добрее, не таким надломленным. Не хотел бы я никогда не увидеть этого Северуса в кресле-качалке с волчонком на коленях. Не хотел бы заменить этого Северуса тем, пусть и уже любящим меня. Но с другой стороны, за это мне было жутко стыдно перед тем Северусом. Перед Сэром Севером.       Но сейчас магии в моём компаньоне осталось почти столько же, сколько в обычном низле. А значит — вскоре мы расстанемся окончательно. И по этому поводу мои чувства тоже были двоякими. Я грустил, сожалел, но… Скорее как действительно о питомце, а не о человеке. Об очень умном питомце, с которым мы через многое прошли. А ещё… Мне опять было стыдно. Потому что я испытывал облегчение. Я понимал, что Сэр Север не выдержит, если я начну выстраивать отношения с этим Северусом. И я просто не мог его так…       Предать? Наверное.       Но я не мог без этого Северуса. Я успел его полюбить. Именно этого, а не память о Снейпе один точка ноль. И я хотел отношений. Ведь я человек. Ну не совсем, но всё-таки. И человеку никогда не будет достаточно в жизнь только низла, пусть тот даже будет самым-пресамым.       И что будет дальше? Скажи мне, пожалуйста, «матушка».       «Всё разрешится само в своё время».       И что мне делать?       «Жить».       Жить… Буду стараться.

***

      Сокурсники под предводительством Джастина — со слегка покрасневшими глазами — пришли укладываться после двух часов ночи. Благо что завтра была суббота.

***

      Утром стол «Пуффендуя» в Большом зале пустовал, как и место нашего декана за учительским столом. Я спокойно поел, ловя на себе удивлённые взгляды, а потом пошёл к Драко. — И где же все ваши?       Подвигаясь, чтобы освободить и мне местечко, спросил друг. — Мирились вчера. Теперь отсыпаются.       Коротко ответил я, усаживаясь на скамью. — А ты? — А я ни с кем не ссорился.       Драко понимающе усмехнулся и заявил: — Мы тоже.       Слизеринцы закивали согласно. — Ничуть не сомневался.       Усмехнулся я в ответ, выхватывая у друга из пальцев тост с малиновым вареньем.       Моё любимое!

***

      После ужина меня выловила декан Стебль и, смущённо улыбаясь, поблагодарила.       Я широко улыбнулся: — Понятия не имею, о чём Вы, мэм!       

***

      Постепенно учебный процесс и школьная жизнь пришли в норму. Я по-прежнему нянчился с перво- и второкурсниками. А наш «Клуб отработок» теперь стали посещать и более старшие курсы. Особенно удивили своим появлением Оливер Вуд, Седрик и Маркус.       Ладно Седрик и Маркус, но Оливер?! Что тут мог забыть этот помешанный на квиддиче?! — Меня Маркус позвал.       Смутившись, пояснил он, верно трактовав мой удивленный взгляд.       Я моргнул и посмотрел на усмехающегося Маркуса. — У нас экзамен по ЗоТИ, который будет принимать наш декан, а мой квиддичнутый друг после «уроков» Локонса ничегошеньки не соображает в темах, которые на этом экзамене будут. В гостиной «Гриффиндора» шумно, не позанимаешься, вот я и притащил его сюда. Ты малявок учишь лучше, чем все преподы ЗоТИ, которые у нас были. Поэтому подтяни уж и нас, будь так добр. — Да без проблем. Наверное.       Я подзавис, обдумывая, как бы получше всё организовать. Мои подопечные материал за свои курсы уже знали достаточно хорошо, даже Сьюзен, Джастин и фотокружок, хотя с теми я и занимался отдельно практикой. Так что время у меня было. — Драко, Блейз, побудете кураторами без меня? Я старшими займусь. — Конечно.

***

      В один из дней я наткнулся на зарёванную Сьюзен. Спросил, кто её обидел, и был вымочен слезами круче самого востребованного носового платка.       За тот период, что она пролежала в лазарете без движения, наша с Драко подруга, к сожалению, обзавелась определённым набором проблем со здоровьем и внешностью. С другими окаменевшими такого не случилось, хотя некоторые неприятные последствия тоже имелись. Но до окаменения Сьюзен — единственная изо всех пострадавших — была миленькой пампушкой с заметным детским жирком. И этот жирок повёл себя весьма неприятным образом — затвердел до состояния трупного воска. Пришлось мадам Помфри после пробуждения отпаивать её специальными зельями и проводить дополнительные процедуры, чтобы удалить это безобразие из организма. Бедная девочка страдала от интоксикации и всего остального, что сопровождает резкую потерю веса. Потому она так и выглядела, когда мы встретились после проведённой мной в Мунго пары дней.       Сейчас ситуация именно со здоровьем улучшилась, но кожа у Сьюзен по-прежнему висела складками. — Сью, тебе надо заниматься спортом. Это поможет, я точно знаю. — Как квиддич может мне помочь, Гарри?       Ах ты ж бля, я ж и забыл! Это же маги! У них же, у идиотов, кроме квиддича спорта нет. Ладно, помогу. Друзья для того и нужны. — Пойдём, Сью.       Так я и стал тренером для Сьюзен, мучая подругу трижды в неделю бегом и прыжками по лестнице Астрономической башни, приседаниями и отжиманиями в пустом классе.       Спустя пару недель в этом классе нас обнаружили Маркус Флинт и Оливер Вуд, ввалившиеся в незапертую дверь в весьма неоднозначном виде: взъерошенные, расхристанные, румяные.       О! А я подозревал!       В своей девичьей жизни я писал(а) фанфики по разным пейрингам, и по «ФлинтВуду» тоже. Но никак не думал я/Гарри, что это будет самая что ни на есть правда. — А мы тут это… А вы тут чего?       Ошалело уставился на нас Оливер. — Да, мы тут это… ЗоТИ повторять пришли.       Нашёлся Маркус. — Да что вы говорите!       Съязвила застеснявшаяся Сьюзен, совершенно не желавшая обзаводиться свидетелями и попросившая меня даже Драко не посвящать в то, чем мы в этом кабинете занимались.       Драко я конечно же всё рассказал — Ещё мне не хватало с единственным человеческим другом из-за глупой ревности поссориться! — а вот больше никому не говорил. Но эти двое клещами в нас впились, и пришлось объяснять аборигенам магического мира пользу дифференцированных физических нагрузок.       Следующее занятие я проводил уже для трёх квиддичистов и Сьюзен.       Через неделю на наши занятия была за шкирки притащена их капитаном вся квиддичная команда «Гриффиндора». Более деликатные Седрик и Маркус — как странно это звучит «деликатный Маркус Флинт» — своих подопечных не привели, но сами занимались с удовольствием. И как показало будущее: наглость — второе счастье.       Приход Оливера, Маркуса и Седрика сильно помог мне — я сбросил на них ведение тренировок. Но в отместку меня обязали посещать квиддичные матчи, которые раньше я игнорировал под любыми более-менее приличными и правдивыми предлогами.

***       

— Твоя идея, Гарри, очень помогла «грифам».       Грустно признал Седрик, сидя рядом со мной на трибуне факультета и глядя на квиддичное поле, где обнималась и вопила от радости гриффиндорская команда. — А мы с Маркусом… И вот результат. Гарри!       Он повернулся и схватил меня за руку: — Стань в следующем году нашим тренером! Пожалуйста!       Я чуть с лавки не слетел от неожиданности: — Седрик! Вот только давай без этого! Не-не-не! Мне «Клуба отработок» хватает! Нет! Давай ты как-нибудь сам. Я тебе расскажу, как тут всё работает, а ты уж муштруй своих, как Оливер. Вон, какая у него мор… лицо какое счастливое. — Ну ладно.       Опечаленно протянул он и руку мою отпустил весьма неохотно. — Кстати, мы с парнями так и будем посещать ваш «Клуб». Эти занятия оказались очень полезными. — Кстати, ты так и не сказал, каковы же результаты?       Чуть передразнил я Седрика. — «Превосходно» по ЗоТИ от Снейпа! И не только у меня. И у Оливера, и у Маркуса тоже!       Гордо заявил он и продолжил меня шокировать новостями: — Так что готовься, Маркус рвётся тебя на руках до поезда нести.       Я занервничал: — Это ещё зачем? Не надо мне такого! Меня от такого укачивает.       Мне почему-то вспомнился Васин кончик хвоста, крутящийся пропеллером перед моим лицом, и тошнота подобралась к горлу прямо тут же. Сглотнув обильно набежавшую слюну, я заканючил: — Ты же не позволишь им так со мной поступить? Ведь нет же, Сед? Ты же хороший друг? Ты поможешь мне смыться раньше? — Конееечно.       Покивал он головой, но мне почему-то очень не понравилась интонация.       

***

      Так и подкрался незаметно конец учебного года, за хлопотами, занятиями и тренировками.       День рождения Драко отметили всем «Клубом», пикником на берегу озера. Я подарил другу перо, которое не надо было макать в чернильницу, потому что резервуар с чернилами вставлялся внутрь и был зачарован на расширение пространства. Почему никто раньше до такого не додумался… Не знаю. Может, и додумались. В магазинах я не особо присматривался, а школьникам не покупали дорогих вещей.       Дети же, что не сломают, то потеряют.       Кстати, Сьюзен я на её будущий праздник подарил такое же, авансом. Полезная же вещь.       Сэр Север заметно переменился. Он стал сильнее ревновать меня к Северусу. Бывало так, что целыми днями он вёл себя менее осознанно и более агрессивно. И то, что я понимал подоплёку агресси, не делало эти вспышки более приятными. Он словно становился на какое-то время просто низлом. Я воспринимал эти моменты как сигналы о скором будущем и готовился проститься со своим…       Другом?

***

      А сейчас мы сидели за столами в Большом зале и наслаждались последним ужином в этом учебном году.       Сьюзен поедала отбивную и салат — по поводу правильного питания я тоже прочёл лекцию не желавшей опять пополнеть подруге — и разглядывала украшавшие Большой зал факультетские полотна, которые сегодня были зелёно-серебряными. — Жаль, конечно, что в этом году школьный Кубок не у нас, но я рада за Драко.       Вздохнула она, а я попробовал утешить: — Не расстраивайся, я постараюсь в следующем году не нарываться так сильно. — Только посмей ещё раз так сказать. Да даже подумать!       Гневно прищурилась Сьюзен.       Я только вздохнул и вернулся к еде, а она продолжила проезжаться мне по мозгам возмущаться: — Ты не нарывался. Ты всё делал правильно. Это всё вина МакКошки и Уизли-седьмой. Запомни это! И чтоб я больше ничего подобного от тебя не слышала. — Так точно, мисс Боунс! А Вы вот не желаете салатика? Такой вкууусный!       Нарочито подобострастно заулыбался я, и весь стол засмеялся.

***

      Закончив с горячим, я тяжко вздохнул, готовясь к неизбежному. На сегодня у меня и моих миньонов была запланирована некая акция. И я предполагал, что в итоге эта акция превратится в полноценный акт неповиновения. Так и вышло, но обо всём по порядку.       Я запланировал во время ужина вручить выпускникам те самые фотоальбомы, ради работы над которыми и был создан фотокружок. Тот, конечно, был создан по большей части ради того, чтобы Колин от меня отлип — процентов на девяносто пять, — но и ради альбомов тоже. Естественно, альбомы давно были готовы. Благодаря моему участию в фотосъёмках запоминающихся кадров запечатлено было даже больше нужного, да и времени с февраля по июнь имелось ровно столько же.       Ну… Перед смертью не надышишься. Пора! — Джастин. Альбомы здесь?       Обратился я к бывшему бузотёру. — Конечно! Мы сразу с собой принесли!       Хитро улыбнулся он.       Джастин сильно изменился с зимы, с того краткосрочного бойкота, затеянного, как выяснилось, именно им. Теперь его уже не хотелось обзывать личинкой аристократа, он стал гораздо приятнее в общении.       Наш стол заволновался на разные голоса: — Так вперёд!.. — О! Давайте-давайте!.. — Нам же хочется посмотреть и обсудить!.. — Да, дарите сейчас!..       А я только покачал головой и вздохнул:       Конечно, их-то дело только принести, а договариваться опять мне.       Но делать было нечего, я сам так решил, тем более это действительно было самое удобное время: выпускники все в одном месте и трезвые.       Ну почти.

***

      Я выбрался из-за стола и пошёл по центральному проходу, остановившись перед преподавательским столом, прямо перед Дамблдором: — Прошу прощения, директор, профессора, могу я к вам обратиться?       Декан Стебль заволновалась и, опережая открывшего было рот Дамблдора, спросила: — Что-то случилось, Гарри? — Ну если только хорошее.       Мило улыбнулся я мадам декану.       Та сразу же расслабилась, а я глубоко вздохнул и перешёл к реализации своего плана: — В начале этого учебного года мистеры Финч-Флетчли и Криви совместно с мисс Лавгуд и Гринграсс решили сделать нашим всеми уважаемым и любимым выпускникам подарок. В память о годах их учёбы в этой чудесной и «безопасной» школе.       Каюсь, от сарказма не удержался.       Северус излишне громко — так громко, что даже те, кто ещё не «грел» уши, прислушались — спросил у меня: — И Вы к этому конечно же не имеете никакого отношения, мистер Поттер?       Решил помочь мне? Усложнить задачу Дамблдору, если тот попробует присвоить моё нововведение? Спасибо, Северус.       Я залюбовался на изящно изогнутую бровь и чуть было не залип, но Василий вовремя меня одёрнул:       «Опять?!»       Это не я! Это всё он! Ох, не сбивал бы ты меня с умных мыслей, Северус! — Признаюсь, не без некоторого моего вынужденного участия идея смогла реализоваться. Да и подал идею я, сэр. Но всё остальное выполняли названные мной.       Дамблдор молча размышлял, явно понимая, что, поскольку «зачинщики» были во всеуслышание названы, не удастся выдать такую удачную идею за свою собственную.       Я же продолжил, откровенно имитируя велеречивость того и любовь к вуалированию всего и вся: — Несмотря на печальные события этой зимы, дети закончили в срок взятые на себя обязательства. И я прошу вас позволить этим талантливым младшекурсникам вручить на память нашим сегодняшним выпускникам толику волшебства Хогвартса, которую те смогут забрать с собой, чтобы в час печали или же радости вспоминать свои школьные годы…       Тут Дамблдор, видимо не вынеся столь явной конкуренции, перебил меня: — Конечно-конечно! Завтра, перед отбытием, вы сможете подарить эти альбомы… — Зачем же завтра?       С радостной улыбкой воскликнул я, в свою очередь перебивая того:       Ибо нехрен было мешать моему словоблудию! — Гарри прав, сейчас вручить было бы лучше всего.       Пропищал Флитвик в мою поддержку, а мадам Помфри высказалась совсем откровенно: — Истинно так! Завтра с похмелья им не до того будет. Да и на завтрак многие не пойдут.       Тут вступила мадам Хуч: — Действительно, директор Дамблдор, пока все заинтересованные лица тут, почему бы и не раздать альбомы? У ребят в этом году появились не самые приятные воспоминания, связанные с Большим залом, а мы это хоть немного, но исправим!       Тоненький такой намёк. Никто прям не понял ничего.       Дамблдор гневно прищурился, но продолжил сидеть с улыбкой на лице, не говоря ни да, ни нет. Очевидно, рассчитывал на то, что, не услышав явно выраженного разрешения, я смирюсь с поражением и уйду, поджав хвост.       Ага. Щаз!       Я просто не стал ждать «барского» дозволения и сделал вид, что не понял смысла повисшей напряжённой паузы. Оскалился ещё шире и, поблагодарив всех оптом, повернулся к залу и громко крикнул: — Ребята, несите альбомы!       За столами поднялся шум, заинтересовавшийся темой народ окончательно перестал жевать. Заранее проинструктированные мной восемь участников «Клуба отработок» — члены фотокружка и по одному помощнику с каждого факультета —тут же поднялись со своих мест и со стопками толстых альбомов в руках бодро направились ко мне. Достигнув передней части зала, встали парами, спинами к преподавателям.       Дамблдор наконец сообразил, как примазаться к чужой инициативе, и встал, явно собираясь выйти из-за стола: — Хорошо-хорошо, давайте вручим ваши подарки.       Тот явно не предполагал, что я предусмотрел и такой вариант развития событий. А я предусмотрел. — Приглашаются деканы факультетов, для вручения выпускникам памятных альбомов!       Провозгласил я громко.       Дамблдор зыркнул ещё менее добро, но был вынужден остаться и усесться обратно на свой трон. А вот деканы, наоборот, встали из-за стола и поспешили к нам. Не все, правда, делали это с радостными лицами. С Северусом всё было понятно — у того имидж — а вот бедная МакГонагалл…       Декан Стебль добралась до меня первой: — Ох, Гарри, чудная идея! Мы все с радостью примем участие!       Ну, положим, «с радостью» не все… — Спасибо! Счастлив, что вам нравится.       Поблагодарил скромный я.       Следом подошли и остальные: Флитвик был весь в предвкушении; Северус был, как всегда, невозмутим; ну а у МакГонагалл просто не оставалось выбора. Поэтому та, как и двое других деканов, встала за спинами пары учеников «Гриффиндора». А вот крошке Флитвику пришлось встать впереди своих учеников. — Думаю, дальше вы справитесь сами.       Вякнул я, намереваясь свалить, не тут-то было! Меня словно током пронзило, когда на плечо — Второй раз за чуть больше чем четыре месяца! Ох… — легла прохладная длиннопалая ладонь.       Ооо, Северус, что ж ты творишь!.. Я же… У меня же сейчас прямо тут… Это иллюзии моей двенадцать, а так-то я дяденька взрослый, неудобно может получиться.       «Ммм…»       А ты-то что стонешь?       «Стыдно мне, позорище моё озабоченное!»       А мне не стыдно! Пока. Мне хорошо.       Но тут рука с плеча пропала — Куда же ты?.. — зато над макушкой — Жаль, что я мелкий. Вот если бы над ухом… — раздался знакомый бархатистый баритон: — Куда это Вы, мистер Поттер? Ваша идея, Вам и воплощать.       Я посмотрел на тонкие, кривящиеся в ироничной усмешке губы, облизнулся и вздохнул. Рядом стояли члены фотокружка, деканы, перешёптывались ученики… А мне так хотелось, чтобы не было никого, кроме взрослого меня и Северуса.       «Опять?!»       Да всё, всё…       Я вздохнул ещё разок и поинтересовался: — Как вызывать будем?       Флитвик тут же высказался: — Начнём с тех, кто выиграл Кубок школы, и так и пойдём, по убыванию накопленных баллов.       Идею одобрили, и я начал вызывать выпускников. Те, не ожидавшие ничего подобного, выходили с горящими глазами, получали альбом и поздравления от меня и деканов и с улыбками возвращались на свои места. Смотрелась процедура торжественно, настроение у всех заметно изменилось.       Когда все альбомы были вручены, поганец-я произнёс коротенькую речь:       Уж добивать Дамблдора, так конкретно! Наотмашь! Чтоб авторитет вдребезги, как арбуз по асфальту! — Дорогие выпускники! Спасибо вам большое за то, что разделили с нами этот непростой год. Мы надеемся, что ваши дальнейшие судьбы будут наполнены успехами и радостью достижений. Мы желаем вам легко преодолевать невзгоды и радоваться каждому новому дню. А мы будем помнить и гордиться, что учились вместе с такими людьми! — Поздравляем с окончанием школы!       Нестройным хором повторили за мной ребята из «Клуба». Повернувшись к деканам, я поблагодарил и их: — Спасибо за участие в нашей затее!       Ребята снова хором повторили, а у меня сложилось впечатление, что они и во всём ином готовы следовать за мной.       Странное чувство. — Чем же Вы порадуете нас в следующем году, мистер Поттер?       Довольно усмехаясь, потёр ручки Флитвик. — Почти всю работу сделали ребята, сэр, я только вышел спросить разрешения на вручение. — Неправда!       Влез Колин. — Пока мы лежали в лазарете, Гарри продолжал фотографировать и писать пожелания. Мы ничего не изменяли и даже рисунки его сохранили!       И тут я реально обалдел:       Какие, нахрен, «рисунки»?! Да там же!.. Ой-ой! — В смысле — «даже рисунки сохранили»?! Габи, а ну открой!       Я рванул к Габриэлю, который уже просматривал свой альбом и во всю улыбался. — Колин!!! Я же рисовать не умею!       Пропищал я.       Не то чтобы я рисовал что-то…       Ну там похабное или… Не знаю. Нет. Но…       Я изображал маленькие головы разных монстриков, которые высказывали свои пожелания выпускникам. Получалось что-то похожее на маггловские стикеры. Иногда зарисовывал личные моменты: Габриэлю, например, я нарисовал Джемму, которая держала в руке флакон с успокоительным. Короче, я просто чирикал на автомате, чтобы поднять себе настроение, и сразу же забывал об этом. Кто же знал, что эти паршивцы сохранят мои «рисунки» и обклеют этими каракулями альбомы.       В зале вокруг тех, кто просматривал свои альбомы, начали возникать очаги смеха.       Ну конечно!       Минут через пять ржал уже весь зал.       Ай да и пусть! Пусть дети веселятся, мне не жалко.       Так весьма неоднозначный год закончился на хорошей ноте       

***