Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      Новый учебный год для меня и моего низла начался замечательно: поездка на «Хогвартс-экспрессе»; фестралы, запряжённые в кареты; распределение первокурсников; праздничный пир; факультетские помещения — всё это было таким же, как и в прошлой жизни. То есть совсем не таким, но уже привычным с прошлого года и радующим. А вот дальше начались неприятности. У Сэра Севера — неожиданно — появилась поклонница. Как, впрочем — но уже вполне ожидаемо, — и у меня.       Но низлу повезло больше. Если моя «почитательница» была туповатой, приставучей и откровенно бесящей, то Миссис Норрис вела себя совершенно иначе. Эта киса, с чего-то вдруг решившаяся на активные действия, поступала достаточно деликатно и довольно грамотно. Она просто оттесняла низла от меня — ну или меня от низла, как уж получалось — и старалась за ним ухаживать. Морда у Сэра Севера в подобные моменты была такой, что хоть картину пиши. Было чётко видно — эта дама не в его вкусе. Хотя, стоит отдать должное его воспитанию и выдержке, откровенной агрессии он не проявлял, а просто старался всячески избегать общества своей поклонницы, из-за чего чаще стал проводить дневное время в спальне мальчиков второго курса «Пуффендуя». Теперь Сэр Север посещал со мной только: травологию, чары и зелья. Но после пар всегда встречал меня и присматривал, пока я занимался с нашим «цыплячьим» коллективом.       

***

      Кстати, по поводу «Клуба отработок». Организация разрослась. Первый курс «Слизерина» и «Пуффендуя» пришли в «Клуб» сразу, дружно и полным составом. С «Когтеврана» подтягивались один за другим, но постепенно тоже вступили все. А вот с «Гриффиндора»… Если сначала прибежали все, то потом почти так же быстро и убежали. Остались только двое. Но и так получилось, что к нашему коллективу добавился двадцать один человек. Мы с Драко, Сьюзен, Блейзом и Невиллом только за головы схватились. Долго думали, как лучше было бы организовать работу, чтобы никто никому не мешал.       В итоге было принято решение: второкурсники, уже намертво запомнившие все особенности нарезки ингредиентов и кучу сельскохозяйственных чар, теперь должны были сосредоточиться на теории. В этом году я привёз с собой в школу несколько простеньких настольных игр, которые смастерил летом на досуге. Игровые карточки и квесты должны были помочь моим подопечным лучше усвоить информацию по ЗоТИ, потому как в этом году с «преподавателем» по этой дисциплине было совсем всё печально. Хотя в качестве пособия, как делать не нужно, книги Златопуста Локонса, как и он сам, были идеальны.       Девчонки всё равно томно вздыхали по завитому пустомеле. Но радовало, что вздыхали они по нему не как по знатоку своего дела и сильномогучему борцу с тёмными тварями, а как по беспардонному вруну искусному писателю-фантасту и по — что уж отрицать — весьма привлекательному и более чем ухоженному метросексуалу. Видимо, «прививкой» от розовых очков послужил прошлогодний хвастун, который тоже тааак много о себе рассказывал, но ничему толком не научил.       Новеньких же мы поделили на группы, сделав в каждой ответственным второкурсника. Этот ответственный отчитывался уже непосредственно мне или четвёрке моих помощников, по-прежнему контролировавших работу на кухне и в теплице. И начались занятия. Все наши нововведения себя оправдали. Всех всё устраивало: первокурсники старались, второкурсники осваивались на руководящих ролях. Всё было… было бы просто замечательно, если бы… Если бы не двое оставшихся в «Клубе» гриффиндорцев. Никто не мог сказать, что это были умные, усидчивые и приятные ребятишки. Упёртые — да. Но милые… Это вряд ли.       Первый всюду мешался, ко всем лез, слепил глаза вспышкой своего старинного фотика. Легко догадаться, что это был не кто иной, как Колин-мать-его-Криви. Но на него мы особо не злились, на этого маггловского Маугли с его золотистыми кучеряшками и беззубой улыбкой невозможно было сердиться. Да и мальчишка был добрым, хоть и излишне приставучим. А вот вторая…       Я знаю, что нельзя так говорить про детей. Это очень плохо и неправильно. Но…       Но у меня просто руки чесались свернуть мелкой Уизли шею. Как же она меня заколебала, кто бы знал. Целыми днями, утрами и вечерами Джинни-в-её-мечтах-будущая-жена-героя-Уизли ходила за мной хвостом. Она пиздела и пиздела зудела и зудела назойливей любого комара. Она комментировала каждое моё действие. Она критиковала всех и вся, считая школьное окружение недостойным моей светозарной героической персоны. Я никуда не мог от неё спрятаться. Она наводилась на меня, как стрелка компаса — на северный полюс.       Жуть!       И Уизли-седьмая не затыкалась от слова «совсем». У меня просто не было времени для отдыха. Я не слышал её только на уроках и во сне. Всё: перемены, приёмы пищи, занятия в библиотеке, занятия в теплице «Клуба отработок», экскурсии и игры для первачков — всё проходило под её неумолкающий гундёж. Бесило это меня неимоверно. Но и прятаться целыми днями в общежитии «Пуффендуя» я не мог. Во-первых, дел хватало, а во-вторых… Ну не мог я — Взрослый мужчина! Целый оборотень! — позволить себя «сделать» какой-то сикалявке. Я выбрал борьбу, честное противостояние. Но спустя всего лишь неделю я заметил в себе вызванные нашим противостоянием изменения не в лучшую сторону — я стал агрессивным и несдержанным.       А «невеста» упорно продолжала своё разрушительное воздействие на мою психику. Кто бы только знал, как она меня бесила. А как мне было стыдно перед не менее заёбанными раздражёнными её замечаниями детьми!

***

      Очередная сцена состоялась в клубной теплице. Началось всё как обычно, а закончилось…       Впрочем, не буду торопить события.       Началось всё как обычно: Уизли-седьмая завела свою шарманку, а я, не отвлекаясь от столь медитативного занятия, как прополка зелёного лука, медленно продвигался вдоль грядки и думал о магических способах избавления от трупа о своём. — Гарри, я уверена, ты не должен этого делать. Это неподходящее занятие для победителя Того, Кого Нельзя Называть. Герою не нужно копаться в грязи! Пусть этим другие занимаются!..       Вышеозначенные «другие» скрипели зубами и продолжали заниматься делом, все как один посылая фамильные сглазы в спину рыжей невежи.       «В грязи». «Копаться».       И это при условии того, что всё делалось чарами. Нужно было только навести палочку точно на сорняк и скастовать «Левиосу». Были конечно и специализированные чары, но нам сказали пока что тренировать с первым курсом именно чары левитации.       Видимо, именно «Левиоса» была признана по итогам прошлого учебного года самой полезной. И преподаватели решили вбить эти чары в детские головы намертво, чтобы каждый первокурсник мог защититься от случайно забредшего в школу тролля или укротить цербера.       Планировалось, что мадам Стебль затем лично обучит молодняк сельскохозяйственным чарам, но чуть позже, когда первый курс более-менее научится владеть своими силами.       Ну да не о программе обучения речь, а о моей наглой, беспардонной, хамоватой, бесстыжей, невоспитанной… О фанатично преследующей меня Джинни-так-её-и-разэтак-Уизли, короче. — …Гарри, ты лучше присядь вот здесь, в сторонке, а они пусть сами всё делают. Ты не должен… Гарри! Ты меня совсем не слушаешь!       Да неужели?! Как только догадалась-то? Тебя попробуй не услышь.       После такого крика души рыжей, обычно я переставал заниматься сорняками — потому что невыносимо хотелось сменить «Левиосу» на «Бомбарду» или «Сектумсемпру», — замирал на месте и выслушивал молча поток сознания этой… этой девочки. Выслушивал абсолютно пофигистично, с крайне тупым выражением лица. Причём смотрел строго перед собой, чтобы случайно не сглазить «собеседницу» чем-нибудь неснимающимся.       Затем обычно следовало: — Ну, Гарри! Услышь меня наконец!..       Вот и в этот раз Уизлиха-младшая уже привычно возопила недовольной сиреной.       Какая-то первокурсница со «Слизерина», перехватила мой взгляд и вздрогнула.       Не ожидала, видимо, бедолага, что у вечно весёлого меня могут отражаться на лице и такие эмоции. А вот посмотрел бы я на тебя, деточка, если бы это тебе так мозг выедали!       Глупая рыжая девка лезла и лезла, совсем не видя берегов, а я вёл мысленный диалог то с её убогой матушкой, то со своим внутренним моралистом:       Что за поведение такое? Прёт, как дорожный каток! А где стеснение перед объектом своей страсти? Смущение где? Щёчки полыхающие, язык отнимающийся? Где вот это вот всё, я Вас спрашиваю, миссис Уизли? Вот кстати, про язык отнимающийся, это очень кстати сейчас было бы. Да и не только сейчас. Вообще. Наслать на неё проклятье немоты, что ли? Так ведь снимут в два счёта.       Джинни явно не понимала, что чем больше она говорила, тем больше усилий мне приходилось прилагать, чтобы не проклясть её прямо здесь чем-нибудь трудноснимаемым.       Как Вы, миссис Уизли, дочь единственную умудрились воспитать так, что у той изо всех более-менее полезных качеств имеется только настырность рекламного ролика?

***

      Но тут вдруг раздался звонкий мальчишечий голосок, прерывая мои кровожадные фантазии: — Джинни! Но ты не права! Гарри как герой может делать всё что хочет! И если он помогает таким неумехам, как мы, то значит, он именно этого и хочет. А значит — имеет полное право! И между прочим, то, что ты говоришь, звучит достаточно грубо.       Это попытался отстоять мою свободу действий наш второй проблемный «львёнок».       Ух ты ж, мой защитник! Давно ли сам-то стал таким деликатным?       Блейз и Невилл стояли в сторонке, откровенно ухмыляясь. Даже не старались делать вид, что делом заняты, а не просто наблюдают за очередным шоу с моим участием. Остальные члены ордена святых мучеников «Клуба отработок» тоже не отказывали себе в удовольствии и с интересом прислушивались к гриффиндорскому дуэту, что, не стесняясь, в полный голос обсуждал мою «геройскую» персону, вызывая у меня нервный тик.       Боже! И я уже почти три недели это слушаю! Каждый сраный день!!! За что?! — Может, стоит остановить их? Гарри же не нравится.       Взволнованно предложила Астория Гринграсс.       Но вредная падла Блейз порыв доброй девочки зарубил на корню: — Нам в это лучше не лезть. А то вдруг создадим ему ещё больше проблем нечаянно? Так что лучше не лезть. Сам справится. Гарри же всегда со всем справляется.       Вот вроде бы и польстил, и похвалил, но…       Но что-то мне подсказывает, что этот засранец просто рассчитывает снова увидеть проявление слизеринской части моей натуры. Впрочем, похуй плевать! Заебало Надоело мне уже всё это! Нет сил терпеть!       И я решился наконец действовать. Дело было в том, что относительно Колина у меня некоторое время назад уже созрел кое-какой план. И сейчас, раз уж он сам влез между молотом и наковальней, то есть между мной и моей самоназначенной невестой, представился неплохой шанс для реализации этого плана. А относительно Джинни… Относительно неё у меня просто кончилось терпение.       Аллес! Финиш! Финита! Пиздец всему!       Я выдохнул, сосчитал до двадцати и повернулся к спорящим «львятам». В идеале мне стоило сначала избавиться от менее проблемного, а это значило…       Ну что ж, начнём с демонстрации «кнута». — Друг мой гриффиндорский!       Обратился я к Колину, прервав их с Джинни спор на полуслове.       Тот удивлённо моргнул, а после тут же подскочил ко мне ближе. Мальчишка своей манерой поведения так напоминал в этот момент домового эльфа, что меня аж в дрожь бросило. — Колин, заранее прошу прощения, но я сейчас выскажусь. Скажу, возможно, резковато, но, поверь мне, так оно и есть на самом деле: ты очень сильно мешаешь своим товарищам. — Яйаа? М-мешаю?       Пролепетал тот, глядя на меня глазами новорождённого оленёнка: ноль понимания, но бездна внимания. — Да. Когда фотографируешь их везде и всюду. Это отвлекает, пугает и причиняет ущерб. — «Ущерб»?.. — Да, ущерб. И здоровью, и имуществу. Глазам больно от вспышки фотоаппарата, а от испуга твои невольные натурщики сажают кляксы, роняют вещи, пачкаются и так далее.       Я чётко отмечал, что, по мере произнесения мною фразы, в мальчишечьих глазах постепенно проклёвывалось понимание, переходившее в вину.       Да-да, мой милый, встреча с реальностью почти всегда напоминает лобовое столкновение малолитражки с гружёным тягачом-лесовозом. Тебе, с твоим деревенским детством, аналогии должны быть особенно понятны.       Градус восторга в адрес знаменитого меня, до этого разговора постоянно отражавшийся на улыбчивой моське Колина, сейчас тоже пошёл на убыль.       Ну да, сложно восхищаться тем, кто тебя ругает.       Но просто так обижать этот «комочек счастья», я не собирался. Только с пользой для хитроумного меня. Во-первых, не он здесь был главным злодеем, он был просто восторженным милым и безобидным дурачком. А во-вторых, от Колина могла быть громадная польза. Поэтому я душевно ему улыбнулся и протянул достанную из своей поясной сумки магическую колдокамеру нового поколения. За появление которой надо было сказать «спасибо» Зеркалу «Еиналеж». Понимание принципа работы Зеркала помогло мне заметно продвинуться в изготовлении артефактов так или иначе связанных с передачей изображения.       Пацан смотрел на камеру и удивлялся, а я развернул рекламную кампанию своей будущей продукции, не упустив при этом шанс маленько добавить мальчишке ответственности: — Эта камера очень дорогая, Колин, так как существует пока ещё в единственном экземпляре. Так что относись к этой вещи, пожалуйста, бережно. Вот смотри, видишь кнопочку? Это регулятор мощности вспышки. В этой модели вспышку можно совсем отключить, а можно сделать слабее. Так что, Колин, ты сможешь фотографировать, не отвлекая и не пугая. А если твоя жерт… модель твоя согласна будет попозировать, то просто включишь вспышку. Для портретных съёмок — самое то. Ты меня понял? — Это мне?!       Так. Он вообще меня слышал? Или как впечатлился на слове «дорогая», так и пропустил всё остальное мимо ушей? — Так, Колин, мне с какого места тебе повторить?       Вздохнув и смирившись, уточнил я, но Колин меня порадовал: — Нет-нет, Гарри, я всё услышал! Всё-всё! — Ну надеюсь.       С сомнением смерив его взглядом…       Блядь, какая радость! Я выше некоторых первокурсников! Вот оно — счастье!       В общем, глянув на Колина сверху вниз, я продолжил демонстрацию «пряника»: — Тогда, друг мой деятельный, смотри сюда. Видишь? Это рычажок, опустив который, ты сможешь делать простые маггловские фото с неподвижным изображением. И ты сможешь отправлять цветные фотографии домой, родителям и брату. — Правда? Можно? — Конечно! Как проявлять волшебные снимки я тебе покажу потом, когда целую плёнку наснимаешь. А с обычными ты и сам знаешь, как обращаться.       Колин стоял, прижав руки к сердцу и глядя на меня так, будто небожитель спустился с Небес к нему, простому смертному.       И не с пустыми руками, притом!       И я продолжил вербовку наивного магглорождённого в ряды своих миньонов: — Но, Колин! Это тебе не за «просто так», друг мой. Мне нужна твоя помощь.       Он посмотрел на меня так проникновенно, словно я и камера были любовью всей его жизни.       Нет, словно я — любовь, а камера — наше общее с ним дитя, которое я ему только что родил и теперь предлагаю взять на руки. Во! Точно! Страх и благоговение! Да мне стихи писать пора, по-моему. — Гарри! Я всегда тебе помогу! Что бы ты ни попросил. Всегда!       Выдохнул Колин, замирая от восторга. — Э нет!       Я даже для наглядности погрозил ему пальцем: — Мне такой жертвенности не надо. Достаточно простого «спасибо». Хотя… «Спасибо» может быть и большое. И меня действительно порадует твоё бережное отношение к камере. А по поводу помощи — это будет скорее задание. И я уверен, оно тебе самому понравится.       Я оценивающе посмотрел на столпившихся в сторонке перво- и второкурсников, краем глаза зацепив по-прежнему топтавшуюся неподалеку Уизли номер семь. Она была белее мела, а веснушки некрасивыми неровными пятнами выделялись на помертвевшем лице.       Что? Завидно? Герой твоего романа снизошёл с Небес к простому смертному, и это оказалась не ты, о «достойнейшая из достойных»? Или такая ревность всеобъемлющая сжирает?       Но честно говоря, мне совсем не хотелось знать, что творилось у неё в глупой рыжеволосой голове. Тогда мне ещё только предстояло узнать реальные объёмы ревности и патологического собственничества Джинни Уизли. Пока же я претворял в жизнь свой план по избавлению от сталкеров.

***

      Народ потихоньку забывал про сорняки и прочее, и подтягивался в сторону интересненького. И если первачки ещё пытались хоть как-то имитировать занятость, то мои однокурсники просто занимали места поудобнее, чтобы наблюдать за происходящим.       Наглые как голуби! Хоть чипсы им выдавай с газировкой, чтоб просмотр интересней был. — Астория, Луна, Джастин, можете подойти?       Названные девочки чуть озадаченно переглянулись и пошли ко мне. Джастин же рванул от грядки без малейшего сомнения.       Ничего удивительного, конечно. Много ль есть на свете садоводов-любителей среди аристократов? Нарцисса Малфой если только. Но у той для садоводства есть специальный инвентарь, домовики называется. — Колин, ребята… Я хочу, чтобы вы вместе создали за этот учебный год индивидуальные фотоальбомы для выпускников. — Чевооо?       Презрительно оттопырив нижнюю губку, протянула аристократка Астория. — А что это?       Напевно спросила Луна, Джастин вторил ей: — А как?..       Четвёрка будущих фотографов-дизайнеров заудивлялась и запереглядывалась. — Сейчас объясню. Колин хорош в фотографии, у Астории есть дар красноречия, у Луны — чувство прекрасного, и наконец Джастин знает Хогвартс, как свои пять пальцев. И именно он поможет Колину найти красивые места для съёмки. Также Джастин знаком почти со всеми выпускниками, ему не составит труда договориться, чтобы они попозировали Колину для своих же альбомов. Понимаете идею?       Дети снова переглянулись, и Астория подняла руку. — Да, Астория? — А чем здесь поможет мой дар красноречия?       Спросила уже совсем не столь негативно настроенная маленькая слизеринка.       Я взялся объяснять: — В альбоме не должны быть одни фотографии, это слишком скучно. А вот если будут ещё и подписи к ним… Понимаете? — Просто имена, места и даты?       Робко уточнила заинтересованная Луна. — Нет, не «просто», в том-то и дело. Сочините коротенькие смешные истории, какие-нибудь пожелания, напишите что-то близкое каждому выпускнику. Сочинительством займётся Астория, а написанное твоим, Луна, аккуратным красивым почерком это всё будет легкочитаемо.       До меня донёсся явственный всхлип моей «невесты», и я подвёл итог: — Я уверен, такое всем понравится. А вы как считаете?       Выбранная мной четвёрка снова переглянулась, и на детских лицах расцвели улыбки.       Ай да я! Кажется, Криви надёжно нейтрализован. Зуб даю, он теперь эти альбомы каждый год будет делать. Работа нашла исполнителя. — Но конечно же, это только в том случае, если вы сработаетесь…       Все четверо уверенно закивали головами.       Рано радуетесь, мои маленькие друзья. — …и если Колин прекратит мешаться под ногами и слепить всем глаза.       Луна стояла, загадочно улыбаясь. Астория слегка угрожающе мерила Колина взглядом. Джастин был откровенно рад сбежать от сорняков. По их лицам было понятно — ну без Луны, ясное дело, по её лицу хрен чё поймёшь, — что теперь неугомонного Колина будут держать в узде. В наморднике. На поводке. В бандаже.       Ой, это им рано пока. Но всё равно хорошо. Просто отлично. — Что ж, думаю, вас уже можно отпустить творить.       Я улыбнулся и отступил в сторону, пропуская креативную четвёрку к выходу из теплицы. Счастливые и загруженные мелкие под присмотром весьма крупного Джастина, возвышавшегося над троицей первокурсников на целую голову, двинули на волю, в пампасы. Упомянутый Джастин на выходе оглянулся и послал мне воздушный поцелуй полный благодарности взгляд.       Иди уж, агроном-нелюбитель. Чё человека зря мучить?.. А так — сплошная польза.       Джастин, стоило заметить, был прирождённым переговорщиком и дипломатом.       Жизнь, видать, непростая у титулованных особ. Раз они с малолетства научаются лавировать промеж чужих интересов. Стоит только на Драко посмотреть.       Всё это я перебирал в мыслях исключительно с одной целью — оттянуть грядущее неприятное объяснение с Уизли-седьмой.       

***

      Сцепив руки за спиной, наподобие гестаповца на допросе читающего лекцию профессора, я повернулся к предполагаемой жертве будущей жене героя и навис над ней, глядя прямо в глаза, чем заставил её заметно занервничать. Благо хоть в этом году в подобной позе я уже не выглядел нелепо: — А теперь — ты.       Я прищурился.       Она вздрогнула.       Я добавил в голос презрения и холодности: — Чего ты хочешь? — О чём ты, Гарри?       Понятно.       Моя «невеста», по всей видимости, решила следовать самой распространённой среди женщин стратегии, а именно — прикидываться ничего не понимающей, но искренней дурочкой. Конечно, любая девушка должна уметь в нужный момент состроить из себя наивную дуру. Я и сам(а) в первой жизни грешил(а) иногда подобным. Но исключительно чтобы побесить неприятного человека.       Ну потому что это же реально бесит!       Но! Сейчас перед Джинни Уизли был совсем не Гарри Поттер, не мальчик двенадцати лет. Так что на наивный взгляд и глупо приоткрытый рот я не повёлся, а с наслаждением приступил к моральному уничтожению противника: — Ты в нашем «Клубе» ничем не занимаешься, только унижаешь всех. Ты вечно советуешь мне не делать того, что делают все остальные — простые дети, недостойные, если послушать тебя, моего «героического» общества. Вот я и спрашиваю: зачем ты сюда пришла? Унижать своих и моих однокурсников?       По бегающим глазкам моей оппонентки было понятно, что она второпях просчитывала, какой вариант ответа был бы наиболее адекватно воспринят мной.       Вот сучка мелкая! Бесит! Всё меня в ней бесит! И эта её хитрожопость! — Я здесь только из-за тебя.       Она опустила глаза и сделала вид, будто это было признанием в чувствах.       А мне хотелось материться. Очень хотелось материться. Долго, громко и со вкусом. Нет, я всё понимал: девочкам нравятся мальчики, мальчикам нравятся девочки. Кому-то в первом классе, а кому-то ещё и в детском саду.       Но ведь это всё искренне. Это всё чувства, а не игра на публику, как у… у этой! Тут ведь компьютер в башке вместо чувств. Просчитала, выбрала лучшее, постаралась сыграть. Единственное — таланта пока что не хватает играть. Работу мысли всегда стоит прикрывать смущением. Это я как врун с многолетним стажем ответственно заявляю. Но я ведь тоже могу «глупого» из себя состроить. Лови «обратку», стервоза мелкая.       И я тут же принял вид лихой и придурковатый и подступил к ней с расспросами: — Я не понимаю. Объясни конкретней.       Явно не такой реакции на своё «откровенное» признание ожидала она от двенадцатилетнего пацана — очевидно, думала, что я покраснею и начну мямлить, — так что теперь покраснела уже сама от вполне настоящего стеснения и замямлила: — Ну… ну, Гарри… Ты… Я…       Хотела дурой прикинуться? Ну вот и прочувствуй каково оно, в дурацком-то положении.       Я не отказал себе в удовольствии ещё поунижать и поиздеваться: — Всё равно не понимаю, Джинни. Ты попонятней можешь?       Ещё сильнее стушевавшись, она выдавила: — Ты — герой.       Драко, стоявший в задних рядах любопытствовавших, звонко хлопнул себе по лбу, видимо не веря, что у кого-то могло хватить ума на полном серьёзе сказать мне подобное. Ну да, интересовалась бы «невеста» своим «женихом» по-настоящему, так уже знала бы, как я к своему «геройству» относился. — И что с того, Джинни? Мне тебе автограф дать?       Деловито уточнил я, вызывая смешки в толпе своей репликой. — Зачем?       Искренне удивилась моя оппонентка. — Не знаю, Джинни. Зачем-то же ты за мной таскаешься постоянно?       Она покраснела ещё жарче, а в толпе детишек послышались более уверенные смешки. А вот я смеяться не спешил. И не потому, что это низко, насмехаться над отвергнутой женщиной, а потому, что ожидал от неё какой-нибудь редкостной хрени.       И хрень не заставила себя долго ждать. Рыжая пигалица гордо вскинула голову, расправила плечики, выпячивая несуществующую пока грудь, и выдала хрень во всеуслышанье: — Мама мне говорила, что с героем рядом может быть только самая красивая. Поэтому я здесь. С тобой.       Я замер, переваривая чужую откровенность:       Вот это… Я не знаю… Самомнение? Ну хорошо, у младшей Уизлихи — самомнение, подкреплённое мамиными внушениями. А у старшей что?       Чисто по-родительски понять Молли было можно. Ведь я был самым завидным женихом магической Британии. Причём с этого года — дважды. Перешагнувшего порог двенадцатилетия Гарри Поттера признали годным для внесения в брачный рейтинг, и теперь я/Поттер размещался там на второй строке. Я/Тодд по-прежнему оккупировал вершину списков самых завидных холостяков туманного Альбиона.       Но с чего Уизлиха-старшая решила, что Гарри Поттер беспросветно туп и слеп? Или она всех мужчин одинаково, через призму своего подкаблучника, воспринимает?       Сьюзен не стерпела подобных намёков. Мне показалось, в теплице даже лук увял от того мороза, что ощущался в голосе нашей с Драко подруги: — А ты, значит, у нас и есть та «самая красивая»? — Да! — Давно такой хуйни не слышал.       Джинни вскинула на меня удивлённые глаза и возмутилась: — Это почему это?!       Упс… Я это вслух сказал? — Я что, вслух это сказал?       Обречённо уточнил я, ни к кому особо не обращаясь.       Окружавшие нас любопытные младшекурсники оживлённо закивали головами и зафыркали от едва сдерживаемого смеха. Я ведь действительно даже не понял, что заговорил вслух.       Драко протянул насмешливо: — Объяснишь ей, друг?       Я тяжко вздохнул и зарылся обеими руками в волосы:       А может… может, действительно, стоит просто объяснить? Может, поймёт? Может, мамины установки тоже не выдержат столкновения с реальностью? Как у Колина? — Объясню, что же делать, раз сама она не понимает, а мама ей правды не говорит. Раз и навсегда объясню, надеюсь.       Джинни переводила насторожённый взгляд с меня на Драко и обратно, а я вздохнул ещё разок и принялся терпеливо объяснять: — Прошу прощения за маты. Я буду использовать слово «глупость» вместо ху… Ну вы поняли. Так вот, Джинни. Это потому «глупость», что люди нравятся друг другу не за красоту. Да, на красивых обращают внимание в первую очередь, но красота не поможет это внимание удержать. Должны быть в человеке внутренние качества. А в тебе что есть, что могло бы понравиться? Не именно мне, любому. Что? Ты — лентяйка. Ты ничего в «Клубе» не делаешь. Ты — хамка. Думаю, пояснять излишне. Ты — лицемерка. Презирая всех вокруг, ты тем не менее общаешься с этими людьми. Ты навязчива. Ты ведёшь себя абсолютно бесстыдно, вешаясь на меня. И ты веришь, что девочка… девушка с такими качествами может по-настоящему заинтересовать собой кого-нибудь? Мы не будем сейчас говорить о внешней красоте, на это у каждого свой вкус, но с точки зрения личностных качеств ты, Джинни, полное д… Не в моём вкусе, короче. С таким отношением к людям, какое ты нам всем тут демонстрируешь, тебя будут в лучшем случае обходить стороной, в худшем — тоже только использовать.       Я вдохнул поглубже и завершил свою речь очень официально: — Короче, мисс Уизли, мнение Вашей матери ошибочно. Не в смысле Вашей красоты — тут, как я и сказал, вкус у каждого свой — а в том смысле, что рядом со мной должна быть именно самая красивая. Мне вообще не слишком важна красота внешняя, мне важны качества личности и ум. И вообще, признàюсь сразу — девушки меня интересуют только в качестве друзей. То есть лично Вы меня не интересуете вообще. Я никогда не буду с Вами как с парой, и я никогда не заинтересуюсь Вами как другом. Так что всего Вам самого доброго, прощайте. И да! Прошу дверью не хлопать.       Кажется, я неосознанно скопировал манеру общения Северуса. Жестоко. Ну может, дойдёт до неё?       Джинни — с глазами, полными слёз, — бросилась от меня, растолкала не успевших расступиться наших соклубников и выбежала из теплицы, со всей дури жахнув дверью. — Ну я же просил не хлопать. — Чувствую, тебе это ещё аукнется.       Покачал головой Драко.       

***

      Дети понемногу приходили в себя и расходились по теплице, снова принимаясь за прополку. Кто-то перешёптывался, а кто-то был задумчив.       Ко мне подошёл Блейз и встал рядом, сложив руки на груди: — Жестоко ты с ней. — А то я сам не понял!       Я шумно выдохнул, пытаясь замаскировать искреннее злорадство мнимым раскаянием, а Блейз уточнил: — Но справедливо. Не люблю я этих Уизли… Младшие — оба тупые. Про старших ничего сказать не могу. — Да мы с ними почти и не взаимодействуем, что тут скажешь?       К нам пробралась Сьюзен: — Спорим, от двух младших представителей рыжего семейства у нас всех ещё будут проблемы?       Блейз коротко хохотнул: — Да тут и спорить не надо.       А мне оставалось только подтвердить: — Не с кем просто. Все с тобой и так согласны, Сью.       Бойкая Лаванда тоже подобралась поближе к эпицентру зарождения сплетен. Она ободряюще похлопала меня по плечу и заявила: — Ничего, сообща мы с ней справимся. А ты, Гарри, не жалей…       И в мыслях не было! — …ты ей всё правильно сказал. А что жестоко… Так а она нас сколько носом в говно тыкала? Месяц целый! А про девушек ты ей круто сказанул. Всегда мечтала о друге гее. — Я к Вашим услугам, Миледи.       Склонившись в вежливом этикетном поклоне, я поцеловал ей шутливо ручку, а про себя только фыркнул от смеха в ответ на такую прямолинейную поддержку. Вся теплица потонула в детском смехе. Похоже было, что моё заявление не приняли всерьёз.       А жаль. Заранее от стольких невест проблем избавился бы!

***

      Ну и конечно же, стоило только нам закончить занятие и подальше отойти от теплицы, как в пределах видимости возник Уизли-шестой. Очевидно, вблизи мест, имевших отношение к «Клубу отработок», Ронни появляться не рисковал, помня о наложенном мной на него ограничении. Правда, сходу прописать мне прямой в челюсть не побоялся. Но вместо, наверняка, уже в красках им перед самим собой воображённого — и вполне возможно, предполагаемого большинством свидетелей нашего столкновения — моего упадания на бренную землю и хныканья от боли, неудачливый мстюн сам бухнулся на колени в грязь, схватившись за повреждённое запястье и скуля.       Ну а то, мальчик мой — бороды вот у меня нет, а то погладил бы на этих словах — чай, у меня челюсть-то покрепче твоих воробьиных косточек будет. Я б тебе посочувствовал, Ронни-пупс, всё ж таки это плохо — обижать тех, кто мельче тебя, но… Не я первый это начал. Так что запомни, Ронни: плохо обижать тех, кто мельче тебя. Никогда не угадаешь, как оно там на самом-то деле. Вдруг, как у Омара Хаяйма, — «видимость только одна»? А под «видимостью» здоровенный дядька-оборотень? Так-то. Будет тебе впредь наука.       Надо было видеть лица близнецов, которые шли следом за шестым своим братом то ли в качестве группы поддержки, то ли просто для ознакомления с реалиями школьной жизни. Прямо через фэйс у каждого, крупными буквами был написан любимый вопрос русских классиков: «Что делать?» Я понимал их дилемму: вроде брат пострадал, но вроде от самого себя; вроде сестру обидели, но… Они же не были глухими, как не были и кретинами. Они же тоже Джиннины причитания все эти недели слышали. Вот и стояли теперь в непонятках.       Я подвигал челюстью из стороны в сторону, как боксёры на ринге делают, потёр потихоньку наливавшийся синяк и повернулся к близнецам. Те шокированно пялились на меня. Я спокойно спросил: — Я так понимаю, ваша сестра наябедничала, что я грубо с ней, бедняжкой, обошёлся. Так?       Они переглянулись, и кто-то один неуверенно высказался: — Джинни, конечно, приставучая зараза, но мы…       Но я довольно грубо прервал их рассуждения: — Если вы правда считаете Джинни своей семьёй, то займитесь наконец её воспитанием!       Мне было что им сказать. Ну я и сказал: — Она маленькая девочка, а ведёт себя… Мешает как мне, так и моим товарищам. Лезет ко мне, словно озабоченная, потому что, видите ли, ей мама чего-то там наговорила! Я, что ли, по-вашему, должен это всё терпеть? Только потому, что в вашей семье девочек не умеют воспитывать? Мне в прошлом году хватило проблем с вашим младшеньким-идиотом, так теперь ещё нужно быть помягче с глупой выскочкой, возомнившей о себе Мордред знает что?!       Я нахмурился и подошёл ближе к опешившим близнецам: — Вы вроде ребята не тупые. Забирайте своего брата и уходите. Не хочу с вами ссориться. Но учтите! Терпеть я более не стану. Это ясно?       Те закивали, на том мы и расстались.       

***

      Ну и — конечно же! — на следующий день на уроке трансфигурации я потерял кучу баллов.       Ну почему бы и нет?       Из-за этого я ходил ещё более взвинченный.       А эта рыжая!..       А она продолжила за мной следить. Правда, теперь издалека.       Но так она хотя бы не мешает никому.       Так наивно подумал я, а на следующий день, придя в теплицу, увидел…

***

      Увидел, что наши грядки снова разорили. Это не мог быть Рон.       Значит — его сестрица, тут и записывающий артефакт не нужен, чтобы вычислить виновника. Виновницу. — Нелегка жизнь публичной личности, да, мистер Поттер?       Улыбаясь своей фирменной улыбочкой, риторически поинтересовался пробегавший мимо по своим таинственным светским нуждам Златопуст Локонс.       Я же в это время массировал виски, стоя на пороге снова подвергшейся нападению теплицы, и ждал, пока меня покинет особенно яркая жажда убийства.       Ничего не понимаю. Может, это из-за оборотничества меня так корёжит? Но ведь первый курс я как-то пережил без превращений в волка. А сейчас, в сентябре, спустя всего несколько недель после пары месяцев еженощных гуляний в волчьей шкуре, я чувствую себя куда хуже, чем в июне, после десяти месяцев школьного «воздержания». Что поменялось во мне?       Пока я размышлял, нынешний «преподаватель» ЗоТИ подобрался ко мне, протиснулся внутрь теплицы, походил, поглядел, поцокал языком, раза три поправил свой завитой и уложенный чуб, а я всё стоял и думал. Думал о том, что этот учебный год точно будет самым нервным годом в моей жизни. — Н-дааа…       Протянул явственно впечатлённый объёмом ущерба Локонс и глубокомысленно заявил: — Что ж, могу только посочувствовать. Порой фанаты, а особенно фанатки, бывают очень агрессивны, когда дело касается… ммм… скажем так, сговорчивости их кумиров. — Да что Вы говорите?!       Сарказм в моём голосе не заметил бы только полный идиот. Но это… этот… этот как раз таковым и был. Златокудрый пустозвон сокрушённо покачал головой: — Да-да! Представьте себе.       Я про себя закатил глаза, стараясь не распсиховаться ещё сильнее:       Господи, вот как мне приструнить их всех — и детей, и взрослых, — чтобы уже оставили меня в покое? Хотя бы на месяц!       А Локонс поспешил разлиться соловьём: — Нам с Вами очень тяжело, мистер Поттер. А ведь Вы ещё так малы. Ах-ах.       Он сокрушённо покачал головой, приложив ладони к щекам, и продолжил меня запугивать: — А ведь со временем ситуация только усложнится. Будет ещё сложнее. Уж поверьте мне, в Вас есть потенциал, что привлечёт к Вам внимание, порой не самое здоровое. — Н-да?       Ухмыльнулся я. Как ни странно, даже Локонс бесил меня меньше Уизли номер семь.       Никогда не подумал бы, что так может быть. — О, да, мистер Поттер. Поверьте. Но я, как ветеран публичности, могу дать Вам совет.       Он извлёк из кармана зеркальце и улыбнулся своему отражению. — Ну не знаю, профессор, думаю, у нас с Вами немного разные ситуации.       Не спешил я соглашаться на его дурацкие, как я был уверен, советы.       Локонс искренне удивился: — Ах, помилуйте, мистер Поттер! Какая же между нами разница? Я — герой, Вы… Ну Вы тоже почти герой. Я — признанный красавец, Вы… У Вас ещё всё впереди. Так что же между нами различного?       И он уставился на меня с искренним недоумением во взгляде. — Ну хотя бы то, что у Вас, сэээр, имеются поклонницы. И Ваши поклонницы одаривают Вас вниманием и чистой неземной любовью…       Мою язвительность в этой фразе, можно было, как мне казалось, даже потрогать руками, настолько она была явственно ощутима, но «красавцу и герою» чужой сарказм был, по всей видимости, до одного места. Он лишь довольно улыбнулся и кивнул, соглашаясь. — …а у меня же завёлся какой-то глупый вредитель.       Куколка Барби мужского пола спрятал зеркальце обратно в карман, осуждающе покачал своей завитой головкой, а потом вдруг самодовольно усмехнулся: — Ах мистер Поттер, примите бесплатный, но весьма ценный совет: не стоит недооценивать тех, кто испытывает к Вам чувства. Не стоит ими пренебрегать. Какие бы странные и даже разрушительные подчас формы не выбирали эти люди для проявления этих самых чувств. — Ну…       Я задумался на несколько секунд над действительно мудрым — что было крайне неожиданно — замечанием, но потом решил, что пора бы уже заканчивать этот странный разговор: — В любом случае спасибо за совет, профессор Локонс. — Да что там, можно просто Златопуст. Нам, красавцам и героям, надо держаться поближе друг к другу. Но это был ещё не совет, Гарри. Я ведь могу Вас так называть? — Да пожалуйста!       Сколько, блядь, угодно! Мне уже всё равно, чесслово! — Чудесно!       Мой собеседник радостно блеснул тренированной улыбкой и сложил руки перед грудью, соединив ладони в молитвенном жесте.       Я же чужого, столь явно выраженного, восторга не оценил и плюнулся кислотой, к сожалению только про себя:       Ну ты ещё в ладоши от восторга захлопай и на месте подпрыгни пару раз. Дитё великовозрастное, ей богу. Дурак дураком. — А вот теперь — совет!       И гордый собой изрёк Локонс. Именно «изрёк», словно открыл мне какой-то величайший секрет, неизменную истину Вселенной: — И совет мой таков, Гарри: перекиньте внимание нежелательного и излишне настойчивого поклонника на что-нибудь иное.       И я почти было его послал, но, уже открыв рот, замер, потому как осознал всю глубину житейской мудрости этого опытного Нарцисса: — Профессор!.. Вы — гений! Спасибо! Я искренне последую Вашему совету! — Да, я такой.       Снисходительно покивал он мне, внимательно следя, чтобы от излишне активных движений не растрепалась укладка, и расплылся в улыбке: — Не благодарите, Гарри! Обращайтесь если что. — Обязательно обращусь, Златопуст!       Заверил я своего «нового друга», почти счастливый оттого, что нашёл решение всему этому. Пусть и временное. И я даже процитировал ему его же: — «Нам, красавцам и героям, надо держаться поближе друг к другу».       Я даже не побрезговал на прощание пожать руку этому писаке. А отстранившись, поспешил к боковому входу в Хогвартс, где был удобный спуск в подземелья. О моих проблемах с чокнутой фанаткой знали все и искренне меня жалели. Поэтому Джемма разрешила мне иногда прятаться в гостиной «Слизерина». А сейчас мне как раз нужен был один слизеринец. Драко.

***

      Я бежал по коридорам подземелий и старался не думать, что в этой жизни «профессор» Локонс действительно посоветовал мне нечто полезное. Слишком уж противно было признавать, что я сам не додумался до элементарного, а теперь намерен воспользоваться советом «красавца и героя».

***

— Драко!       Влетел я в гостиную к «змеям», где ребятки сидели, что-то обсуждая.       Мой друг удивлённо воззрился на взбудораженного меня. — Драко! Мне нужна твоя помощь! А точнее — помощь твоего отца и его связей! — Это связано с этой рыжей гадиной?       Уточнил он серьёзным тоном. — Именно!       Истерично-радостно подтвердил я. — Нет-нет-нет, я не стану просить отца нанять киллера! У него репутация и так уже подмочена, сам знаешь. Ему нельзя ни в чём подобном «светиться». И сам не буду пытаться, действуя от его имени через отцовские связи, как ни проси!       Я подзавис и чуть не дал «леща» балбесу, за такую тупую идею.       Хотя… Не, пожалуй нет. Всё сразу всё поймут. — Драко, не веди себя как гриффиндорец! Если она умрёт, то все тут же подумают на меня. Мне и так от неё проблем достаточно, чтобы ещё с Авроратом разбираться. На фиг надо?       Присутствующие одобрительно покивали. — К тому же я барсук, а не гиена.       Добавился, а Драко заморгал непонимающе. — Эээ… А вот это ты к чему сейчас сказанул?       Поинтересовался Маркус, отрываясь от процесса полировки черенка своей квиддичной метлы. — Да к тому, что если Уизлиху убить, то придётся прятать тело и действовать по сценарию, типа: пропала/потерялась/сбежала к маме от позора. А так гиены свою добычу прячут, чтоб подзагнила. — Фууу…       Раздался многоголосый вой. — Вот-вот, именно что «фу». Вот и говорю — я не гиена, чтоб падаль про запас припрятывать.       Тут прозвучал трудно переоценимый комментарий от перманентно пофигистичного Эдриана Пьюси: — Ну ты же не собираешься её есть. Так почему бы и нет?       На пару мгновений в гостиной «Слизерина» установилась звонкая тишина, а потом несколько девочек сломя голову рванули в сторону туалетов.       Н-да… Надо мне с ним будет поговорить насчёт степени приемлемости шуток при детях.       Я прокашлялся и сказал уже спокойнее: — Эд, когда будешь в будущем так шутить, скажи, мол, я сейчас пошучу. Чтобы все желающие успели заткнуть уши.       Тот открыл было рот, но я вытянул руку вперёд ладонью и поспешил вмешаться: — Не-не-не! Не надо говорить, что это была не шутка. Вот просто… просто не надо!       Эдриан согласно кивнул, пакостливо ухмыляясь, а я перешёл к сути дела: — Так, посмеялись и хватит. Драко! Мне нужны связи твоего отца с каким-нибудь издательством! — А это-то тебе зачем?       Он опешил.       Джемма и некоторые другие старшекурсники, почуяв нечто интересное, стали подниматься с кресел и подходить к нам поближе, внимательно прислушиваясь к моей новой идее. Пришлось рассказывать. Честно и в подробностях. И я начал: — Не поверите! Мне только что Локонс дельную мысль подкинул! — Да ладно?!       Ужаснулся Драко. — Сам в шоке! Но не о нём самом сейчас речь. Мысль он высказал такую: нужно переключить внимание Уизли-седьмой на другой объект. Никого из парней подставлять я не хочу, но вот медийную личность, которая у нас в школе пиии…рисутствует, — самое оно! Как думаете?       И я обвёл всех собравшихся полным энтузиазма взглядом. — То есть ты хочешь «скинуть» Уизли на Локонса?       С сомнением в голосе уточнил Маркус. — Бинго!       Я с широкой — подозреваю, что немного сумасшедшей — улыбкой на лице показал ему сразу два больших пальца.       Ребята идею оценили, покивали, но кто-то не постеснялся уточнить: — Но как?       Я обрадованно перешёл к конкретике: — А вот тут мне помогут три фактора: бедность семьи Уизли, фанатская преданность Молли Уизли книгами Локонса и то, что Джинни — девочка!       Слизеринцы запереглядывались непонимающе. Драко тоже нахмурился было, но потом, довольно оскалившись, ткнул в моём направлении указательным пальцем и затряс им в воздухе. По его и без того хитрой роже расползлась пакостливая ухмылка, а в глазах отразились понимание и восторг: — Я понял! Я всё понял!       Народ заинтересованно загалдел и подвинулся ещё ближе. Никому не хотелось остаться без подробностей.       Драко продолжил: — Ты хочешь напечатать в газете статью о том, что только девочки могут что-то получить от Локонса, и за это им перепадёт некая сумма призовых денег? — Друг мой!       Я положил ему руки на плечи, слегка сжал пальцы и заглянул в глаза: — Я уже говорил, что обожаю, когда меня понимают с полуслова?       Драко сразу задрал нос:       Во всех смыслах. — Пару раз. Но можешь повторить ещё — мне нравится, когда меня хвалят.       Мне нетрудно, я повторю. — Драко! Я тебя обожаю!       Он довольно прижмурился, а я начал вещать на широкую аудиторию: — Слушайте все! План такой: я плачу издательству, чтобы они от имени Локонса организовали конкурс. Ну… Предположим… Кто больше всех соберёт за этот учебный год автографов любимого автора, с различными персональными пожеланиями. А так как книги этого писаки ориентированы на женскую аудиторию, то участвовать могут только девушки. А на прощальном пиру в конце года объявят победительницу. — А почему именно за учебный год-то?       Уточнил деловитый Маркус. — Но ведь «профессор» Пустомеля сейчас находится в школе и не может отлучаться. Значит, конкурс будет проводиться в стенах Хогвартса. И принять в нём участие смогут только девочки с первого по седьмой курс и… — А почему только девочки?       Спросил кто-то из задних рядов.       Я удивился, но не растерялся: — Ну пусть и преподавательницы участвуют.       Тот же голос спросил обиженно: — А почему только девочки и преподавательницы?       Тут уж я растерялся: — Ну… ну, пусть и парни участвуют. Если, конечно, хоть кому-то из них это покажется интересным.       Тот же голос хохотнул: — Покажется, даже не сомневайся!       Ужас! Кто же из мужской части школы настолько неразборчив?       Драко озвучил собственные выводы: — Чудная идея. Так мы обезопасим себя от двух проблем разом. И Уизли-седьмая, и Локонс будут ооочень заняты. — Именно, друг мой догадливый!       Похвалил я его и решительно добил окружающих: — Призовой фонд, так уж и быть, я выделю лично. Думаю, пять нулей будет достаточно привлекательно?       Гойл опешил: — И ты готов отдать Уизли столько денег?       Я склонил голову набок и с жалостью глянул на того: — Эх, друг мой наивный. В подобных конкурсах побеждает не тот, кто выполняет условия, а тот, кто заранее договорился. Так что призовые, даже если Джиневра сможет выморщить из этой пародии на мужчину самое большое количество неповторяющихся пожеланий в свой адрес, получит некая волшебница, пожелавшая остаться неизвестной. И эта добросердечная дама пожертвует свой выигрыш… Не знаю куда. В фонд помощи магам-сиротам, например. Да неважно куда, главное — Уизли хотя бы на время от меня отстанет. А то, что и денег не получит — это так… Приятный бонус. Для меня приятный, я имею в виду.       Грянул хохот. Меня хлопали по плечам, показывали большие пальцы, но…       Недолго. — Мистер Поттер, пять баллов с «Пуффендуя» за отвлечение целого факультета от подготовки домашнего задания!       От входа в гостиную к нам шёл Северус, а за его спиной развевались крылья тьмы.       Шучу. Мантия там его развевалась. Но как развевалась!       Народ заголосил несогласно. Никто не испугался и расходиться не собирался, от многих слышались смешки.       Маркус смело взял слово: — Декан Снейп, сэр, это не простое отвлечение, это был военный совет. — Н-да? И с кем воевать намереваетесь? С умственными инвалидами и детьми?       Меня аж передёрнуло от такой трактовки моей идеи. Как-то я с такой стороны на свой поступок не смотрел. Уже привычно опустив голову, извинился: — Извините, профессор.       Бля, по ходу, придётся придумывать какой-нибудь иной вариант. — Извиняю, мистер Поттер. И плюс двадцать пять баллов «Пуффендую» за оригинальный подход к одновременному решению двух проблем.       Я даже ушам не поверил сначала. А потом решил уточнить: — То есть… то есть можно? — Ну… В результате Ваших действий никто не пострадает, кроме, возможно, пары десятков преждевременно сточившихся перьев розового фламинго, что так любит использовать для своих автографов «профессор» Пуст… Локонс. Так что… Почему бы и нет? Дерзайте, мистер Поттер.       И Северус, красиво развернувшись, хлестнул мне по ногам полой мантии и величественно удалился.       Месяц ноги мыть не буду! Буду хранить след прикосновения одежд своего кумира! Шучу, конечно. От Локонса заразился, видимо, всей этой фанатской дребеденью. А моё прозвище для бестолкового преподавателя ЗоТИ Северусу, судя по его оговорке, тоже понравилось.       

***

      В итоге мы с Драко решили, что всё-таки лучше сначала было бы написать о моей идее Нарциссе, не сразу Люциусу напрямую писать. Потому что тот не был склонен к авантюрам. Особенно к авантюрам глупым и неприбыльным. Лорд Малфой всегда и во всём искал выгоду для Рода, а вот леди Малфой иногда и просто повеселиться любила. И убедить мужа затеять всю эту возню у неё получится куда лучше, чем у нас с Драко.       Уверен!       Через несколько дней издательский дом «Обскурус» в срочном порядке организовал всебританский магический конкурс на наибольшее количество именных пожеланий, полученных от кумира домохозяек Златопуста Локонса. Призовой фонд составил аж целых сто тысяч галлеонов.       И если у Джинни на первом месте оставался всегда только Мальчик, Который Выжил, то у её мамы на верхнюю ступень пьедестала, которую и без того занимал Локонс, добавилась ещё и сумма призовых. И мама-Молли направила кипучую энергию своей дочери в наиболее предпочтительное для их семейного бюджета русло. Единственным расстройством для меня служил тот факт, что администрация Хогвартса запретила разводить этот бедлам в школе на целый учебный год — Какая жалость! — и выделила на всё про всё только лишь жалкий месяц.       Увы, нет в мире совершенства.       Но с каким же потаённым наслаждением мы наблюдали, как Джинни — Каждый день! — в ряду других наивных и корыстных, ну или просто излишне любвеобильных, дурочек выстаивала длиннющие очереди за пожеланием и автографом.       Локонс установил свои правила: только одно пожелание за раз, причём он не несёт ответственности, если пожелание повторится; раздача автографов только четыре часа в день. Чтобы получить два пожелания за один день, нужно было снова вставать в очередь и надеяться, что за оставшееся время твоя очередь дойдёт. А ведь ученицам, и Джинни в их числе, ещё надо было писать эссе и читать материалы к урокам, а Локонсу… Хотя вряд ли «профессор» Пустомеля хоть как-то готовился к урокам. Но тем не менее мы обезвредили двух проблемных персонажей и обеспечили себе возможность дышать полной грудью. Жаль только, что так ненадолго.       Но хоть что-то.       К счастью, девочки-первокурсницы не интересовались особо ни книгами, ни денежными выигрышами. Поэтому мы смогли запросто повторить свой прошлый год, со всеми играми и всяческими развлечениями. Месяц выдался отличный. По крайней мере, у нас. А то, что и Локонс, и Джинни были по уши заняты… Так на то и был расчёт.       От этих двоих всё равно никакой пользы обществу, заняты они или без дела болтаются.       Горжусь собой!       

***