Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      После меня распределить оставалось совсем немного народа.       Помона Стебль задумчиво поглядывала на стол своего факультета и явно пыталась разглядеть меня за головами других детей. Потом всё закончилось, Филч дал свободу Миссис Норрис и уволок табурет и Шляпу. МакГонагалл вернулась за стол. Всё ещё озадаченный чем-то — хотя известно чем — Дамблдор пожелал всем приятного аппетита и забыл сказать свою речь из четырёх слов. И начался пир.       Для меня он начался несколько странно, но в общем-то логично. Если принять во внимание мои нынешние габариты, то и вполне ожидаемо. Стоило только появиться на столах еде, как девчонки постарше, из тех, что сидели ближе всего, тут же начали подкладывать мне самые аппетитные кусочки мяса.       Пока я в умилении хлопал ресничками, любуясь на вкусняшки в своей тарелке и размышляя, стоит ли шокировать народ своим аппетитом, парень, на вид пяти- или шестикурсник, опомнился и негромко завопил, останавливая сердобольных «барсучих»: — Так, это что тут происходит? Куда вы еду тащите? У вас там всё то же самое на вашей части стола! — Нам надо побольше. — Да, Габи! А ну-ка отдай отбивную!       «Габи» возмутился: — Это моя отбивная! Зачем тебе? — Габи! Ты посмотри, какой он маленький! — Да, Габи, посмотри!..       Заголосили старшекурсницы, продолжая передавать друг дружке по цепочке, уже с более отдалённых от нас концов стола, отбивные, рёбрышки и куриные голяшки. — Ему надо больше кушать!       Да я ж разве против? И вот ещё… Ага, да! Именно ту отбивную… Давайте её сюда, давайте! Мне ещё питомцу своему жратвы запасти надо, так что не жмитесь, товарищи. — Да-да, белковую пищу! Мясо! От мяса растут.       Парень — Габи — возмутился: — Девочки! Остановитесь! Вы так только хуже сделаете!       Кому это? Не мне точно! Только тем, кому не достанется.       Девицы растерялись: — Почему? — Да, почему?       Я тоже присоединил свой голос к девичьему хору: — Да, почему?       А парень — я разглядел на его мантии значок старосты — довольный бабьим всеобщим вниманием, завёл лекцию о правильном питании. А я повёл себя как известный кот. Нет, не Сэр Север, а Василий. Тот, который у Крылова, — «А Васька слушает, да ест». И хотя старосту я не слушал, но есть начал. Потом отложил в пакетик пару котлет для Сэра Севера, и опять жевал и думал: с некоторой даже горечью пытался понять, где ж такой правильный и заботливый парнишка был в моей прошлой жизни. Возможно, кстати, тут и был, просто на гриффиндорца Поттера его сфера ответственности не распространялась.       Ладно. Не о том думаю. Да и пора бы уже заканчивать этот цирк с кониной… Тьфу, с конями. Вот! У голодного оборотня все мысли только о мясе. Надеюсь, мне дадут пожрать нормально. Ну в смысле, в привычных мне объёмах?       Староста ЗОЖник словно прочитал мои мысли и выступление закруглил: — Вот так! Поэтому после длительного голодания нельзя сразу наедаться! Только хуже сделается.       Заключил он.       Чё?! — Ах! — Ой! — Гарри! Ты голодал?! — Бедненький!       Чё?! Н-да, парень… После твоего-то выступления, конечно, намного лучше сделалось.       Я аж есть перестал и замер, пристально глядя на старосту. Он тоже замер, глядя на меня. Очевидно, парень постепенно начинал понимать, что в чём-то сильно ошибся. Он заёрзал и смущённо отвёл взгляд. А я представил, какие глаза будут у этого старосты и моих «кормилиц», когда крошка Гарри без затруднений сожрёт всё, что они уже успели натащить, и добавки попросит. Аппетит-то у малыша в прямом смысле волчий.       Ладно, пошутили и хватить.       Я решил, что доем попозже, когда они хоть немного отвлекутся. А пока стоило остановить это безумие и внести ясность. Я встал — что при моём росте было трудно заметить — и обратился к ближнему кругу ближайшему окружению: — Девочки, спасибо вам большое за заботу, всё очень вкусно. И не стоит думать, что я голодал. Вы щёки мои видели? Я не худой, я просто маленький. Пока. Видимо, сам по себе такой. Ну или, может быть, не сам, а в последствии «Авады», не знаю. Но кушаю я хорошо! Я вам ещё докажу это. Всем докажу, мистер староста.       Девицы запищали что-то невнятное друг дружке на ухо. Совершенно сбитый с толку староста, похоже, набросил на себя «Отвод глаз», потому что словно бы делся куда-то. Кто-то потянулся погладить меня по голове, тут же сшибив очки в тарелку. Началась возня, взаимные шутливые упрёки. Очки сняли с горки котлет и рёбрышек, кто-то пока незнакомый протёр мой практически бесценный аксессуар салфеткой — Совсем глупые, что ли? А чары очищающие на что? — и вернул мне. А я, откровенно растерянный от всей этой движухи, просто тихо сидел и подъедал отбивную. Потом водрузил обратно на нос возвращённые очки и продолжил ужинать, не переставая хвалить себя. Причём сразу по двум пунктам: и за то, что не поленился довести до ума материальность иллюзии, и за то, что озаботился аккумулятором поддержания этой самой иллюзии при снятых очках.       Кто б знал, что эти «барсуки» такие тактильные и неуклюжие! Вот как жопой чуял! Пяти минут с распределения не прошло, а тут — бац! И сразу два косяка из списка вылезли. Хотя, пожалуй, даже три. Если судить по горе мяса на моей тарелке.       Тут мой «спаситель» решил-таки мне представиться: — Я, кстати, Габриэль Трумэн, староста факультета. — Угу.       Проурчал я сквозь кусок курицы и кивнул. — Первый курс!       Обратился он уже ко всем: — Я ваш староста Габриэль Трумэн. Со всеми вопросами можете подходить ко мне. Если вдруг не будете знать, что делать, — тем более! Не стесняйтесь. Помогу по мере сил. — Хорошо. — Ладно. — Спасибо.       Нестройным хором ответили детишки-первогодки и я в их числе.       Пока мелкие знакомились, а старшие улыбались и переглядывались, краснели и отворачивались, подмигивали друг другу, я аккуратно поджирал ту самую «белковую пищу», которую мне сначала в изобилии навалили на тарелку, а потом чуть не отобрали. И так увлёкся — жрать-то реально хотелось! — что не заметил, как постепенно старшеклассницы примолкли и, все как одна, замерли в позе «бабушка, кормящая внучка». То есть подперев рукой щёку и умилённо глядя на меня. Проглотив последний кусман, я отложил приборы, вытер рот салфеткой и поднял глаза.       Тут же раздались умильные вскрики старшекурсниц: — Ой, котик прям!       Угу. «Котик». Котика вы моего ещё не видели. Тоже тот ещё тигр. Хотя жрёт он конечно поменьше своего хозяина. — Мерлин, лапочка какая!.. — Господи, какой он милый! — Да, милашка!       В этой жизни мне конечно часто делали комплименты — Ещё бы! С такой-то внешностью! — так что ничего удивительного, что личина Гарри Поттера, созданная, что называется, «по образу и подобию», выглядела почти кукольной. Но восхищение собой я привык принимать в настоящем моём виде взрослого Гарольда Тодда и не от несовершеннолетней женской аудитории. Поэтому от такого обилия восторгов в адрес детской личины настоящий я непроизвольно смутился и растерялся, в ответ на что личина тут же порозовела щеками.       Это вообще отдельный рассказ получился бы, если бы я подробно изложил, чего мне стоило заставить личину не быть статичной, а отражать все реакции оригинала и ожидаемые последствия воздействий на настоящее тело. То есть проявлять физические реакции наподобие слёз из глаз, румянца, бледности, заспанной помятой рожи с заплывшим глазом и отпечатком подушки на щеке.       Это ж столько возни было! Столько времени потрачено! И похвастаться не перед кем. Один Ормок в курсе. Но да не о том сейчас речь.       И тут до боли знакомый голос рядом протянул: — Сочувствую.       Я вздрогнул. Честно говоря, я всё это время боялся увидеть именно этого человека и совершенно не был готов к тому, что мы так быстро встретимся. Я поднял взгляд и наконец разглядел как следует своего соседа через одного человека справа. Седрик Диггори. Тот сидел и сочувственно на меня смотрел. — А ты?..       Вежливо поинтересовался я, пряча от собеседника свою реакцию. — Я Седрик Диггори.       Я постарался улыбнуться в ответ, пожимая протянутую руку, и на кой-то фиг представился: — Гарри, приятно познакомиться. Так чему ты сочувствуешь, Седрик?       Надо отдать ему должное, Седрик был явно поумнее Габриэля. Тот сразу же что-то понял по моему отнюдь не смущённому и не расстроенному виду, сделал выводы и не стал продолжать свои ошибочные рассуждения, а просто уточнил у меня: — Я хотел посочувствовать тому, что тебя назвали… Ну… Короче, так, как девчонки тебя назвали. Мне казалось, что милым быть… Ну, можно сказать, не очень? Мужчина ведь должен быть мужественным. Или я не прав?       Наивные подростки с избытком тестостерона и с недостатком опыта.       С видом знатока жизни и женщин, что на моей детской роже наверняка смотрелось уморительно — кстати, надо бы получше следить за мимикой и стараться уже вживаться в роль одиннадцатилетки, — я ухмыльнулся и сказал: — Седрик. Я тебе открою тайну: миловидность — страшное оружие! Просто ею, как, в сущности, и любым оружием, надо уметь пользоваться.       Сидевшая всё это время рядом со мной тише мышки Сьюзен заметно погрустнела.       Надеюсь, это не оттого, что она поняла, что я не совсем наивный малыш? Надеюсь, она расстроилась просто из-за того, что опасается не вписаться в компанию детей гораздо более решительных, чем она сама. Надо бы помочь самоотверженной защитнице маленьких мальчиков.       Я улыбнулся ей и спросил: — Сью, ты какой сок будешь? — Что?       Переспросила Сьюзен растерянно, повернув ко мне своё пухлощёкое, миловидное личико.       Я повторил: — Какой сок тебе налить?       И, наклонившись поближе, шепнул: — Ты так отчаянно за меня заступалась, а я тебя не успел поблагодарить. Спасибо, Сью. И я хотел бы предложить тебе общаться с нами. Со мной и с Драко. Возможно в будущем мы сможем стать друзьями. Как ты на это смотришь?       Её пухленькие щёчки моментально покраснели. Окончательно растерявшись, она смотрела на меня и молчала.       Госссьпади! Ну не ребёнок, а пупсик просто! Если я выгляжу так же, то ничего удивительного, что старшекурсницы млеют. — Попробуем?       Сьюзен наконец смущённо улыбнулась и кивнула мне в ответ. — Ну вот и замечательно!       Подвёл я итог.       Но, как тут же выяснилось, расслабился я рано. Вышеупомянутые старшекурсницы влезли в наш междусобойчик: — А с нами? — Да, Гарри! С нами будешь общаться?       Я нарочито недоверчиво глянул на них искоса и заявил во весь голос, изо всех сил стараясь соответствовать образу мальчишки, измученного вниманием дам постарше: — Если не будете тискать. Я, может, и выгляжу мелким, но возраст у меня как у всех! — Ну блин.       Расстроенно протянула девушка со значком старосты на мантии. Все тут же повернулись на голос, и волосы жертвы всеобщего внимания вмиг порозовели от стеснения, как и щёки.       Ага, Нимфадора. И ты тут. Какая удача.       Просто Тонкс мне в своё время нравилась. Пусть та совершенно не разбиралась в людях — особенно в мужчинах, — но в целом человеком была хорошим. Буду надеяться, что в этот раз всё пойдёт иначе и в судьбе Нимфадоры тоже. А для этого стоит за учебный год отговорить ту идти в Аврорат. — Тонкс, даже не думай!       Пригрозил Габриэль. — Да ну тебя!       Нимфадора надулась и «пожелтела».       

***

      Так ужин и шёл: в шутках, безобидных подколах и, естественно, рассказах о лете. Сьюзен постепенно влилась в коллектив, с улыбкой принимая мои ухаживания. А я буквально затылком ощущал чужое пристальное внимание. Обернулся посмотреть. Оказалось, что это МакГонагалл меня взглядом сверлит.       И чего неймётся? Хотя я в общем-то, конечно, сам виноват. Знал же, что так будет.       Я решил, что, пока годиков мне всего-ничего, буду игнорировать главную гриффиндорку школы. А вот потом придётся начинать осаживать, если та сама не изменится. Хотя люди не меняются. Так что остаётся надеяться, что, если уж не отношение ко мне в целом, то хотя бы способ выражения своего недовольства МакГонагалл изменит.       Лишь бы не на «Круциатус».       Девушка-диско-шар…       Нет, она же не светится. Тогда — светофор? Нет, у неё цветов больше. Калейдоскоп? Но тот узоры складывает, а она просто цвет меняет… Вот же ж! Даже обзывание не подобрать! Блядь, о чём я думаю?!       В общем, Нимфадора тем временем, сочла нужным представиться: — Меня Тонкс зовут.       Конечно, я не промолчал: — Вот прямо «Тонкс»? Без имени?       Она запыхтела сразу, засопела, как разозлённый ёж. Но выдавила из себя тихо, явно только для моих ушей: — Я Нимфадора Тонкс, очень желательно звать просто Тонкс. — Гарри Поттер. Меня желательно звать просто Гарри. — Не любишь свою фамилию?       Ухмыльнулась Просто Тонкс.       Я в долгу не остался: — А ты — имя? — Эх, да.       Как-то так получилось, что мы одновременно вздохнули. Посмотрели друг на друга и рассмеялись. Сьюзен, растерявшись от нашего синхронного вздоха и смеха, спросила робко: — Гарри, а почему тебе не нравится твоя фамилия? — Ну…       Я замялся, а за нашим кусочком стола воцарилось переполненное любопытством молчание. А я просто не знал, как покороче и поприличнее выразить в разговоре с детьми претензии к собственным родителям. Да и стоило ли это делать вообще. Хотя, конечно, грех было бы не воспользоваться сложившейся ситуацией и не донести сразу до всех — включая подслушивающих преподавателей — свою аргументированную позицию.       Ну что ж, начнём с малого, с изменения точки зрения моего ближайшего окружения на героичность членов семьи Поттер. Всех. Включая меня самого.       Я почесал кончик носа и только собрался было начать, как Сьюзен спохватилась: — Прости, если это что-то личное. — Нет, никаких тайн здесь нет.       Успокоил я ту и начал сольное выступление: — Я рос и воспитывался в семье сестры моей матери. А мои родители в своё время успели им этак основательно нагадить в душу, что называется. Да так сильно постарались, что тётя и её муж до сих пор не доверяют магам. В их доме «Поттер» больше ругательство, нежели обращение. Видимо поэтому, я так и не начал уважать фамилию людей, которые настолько не умели вести себя в обществе, что оставили о себе дурную память на долгие годы и создали своему ребёнку проблемы.       После сброса такой информационной бомбы, я замолчал и скромненько приступил к десерту, делая вид, что в упор не замечаю только сильнее разгоревшиеся огоньки любопытства в чужих взглядах. Детишки поёрзали, подождали дальнейших объяснений, но задавать наводящие вопросы никто не решился. Так что, разочарованно повздыхав, мои соседи тоже занялись сладким.       Но Просто Тонкс, обдумав полученные сведения и сделав определённые — Совершенно притом неправильные! — выводы, нахмурилась: — Так у тебя плохие отношения с родственниками?       Ну блин! Я совсем не на такие вопросы рассчитывал, Нимфадора! Ты меня разочаровываешь. — Нет, всё хорошо. Меня они считают своим вторым ребёнком, просто с некоторыми… ммм… странностями. С особенностями. — И тебя не обижали? Даже в детстве? Ну в смысле, в ещё более раннем детстве.       С подозрением во взгляде принялась допытываться она.       Вот она, врождённая склонность к ведению допросов. Теперь понятно, почему Аврорат. По велению души, видимо. Ну или из-за излишнего любопытства. Но это всё не то. Не в ту сторону «копаешь», горе-дознаватель! — Нет! Ну неужели так трудно поверить, что никто меня не обижал, голодом не морил, и маленький я не поэтому.       А потому, что криворучка ленивая! — Я нормально ем!       Ага, может быть, может быть… Для здоровенного мужика, занимающегося тяжёлым физическим трудом.       Я поспешил исправиться, чтобы в будущем не возникло проблем, чтобы не стали от глистов лечить, например: — Я очень даже много ем! Просто почему-то я расту медленно. Не знаю, с чем это связано, но ведь и проверить невозможно, таких ситуаций, как у меня, в истории ещё не было.       Высказался я, но приставучая Нимфадора всё равно сочла необходимым уточнить: — А тебя мясом кормят? Не мучают?       Замучили прям всего! А что же, когда вы в детстве сказки про «Мальчика, Который Выжил» читали, не интересовало вас, хорошо ли питается герой-сирота после победы над злом? Хотя зря я это, конечно. Откуда бы у благополучных детей такие мысли? Просто задолбают ведь теперь вопросами.       Меня уже конкретно так зло разбирало и на собственную криворукость, и на абсолютно не те вопросы от Нимфадоры, на которые я рассчитывал. Мне нужно было, чтобы она пристала ко мне по поводу «плевка в душу» — Или как я там выразился? — от моих родителей их, ну и моим соответственно, родственникам. Тогда я для виду поломался бы, но потом выдал бы пару неприятных историй. Но видимо, стереотип, что Поттеры безгрешны, в голове Просто Тонкс был сильнее жажды свежих сплетен.       Тогда я попробовал хотя бы не упустить шанс накидать полный огород камней МакГонагалл и Дамблдору: — Прекрати, Тонкс! Я люблю своих родственников, а они любят меня. Не надо подозревать их во всяких гадостях. Я же сказал: мы быстро нашли общий язык. Моя тётя очень за меня переживает.       Ну тут уж Нимфадора не подвела и задала правильный вопрос: — Так значит, есть о чём переживать?       Я пожал плечами и с затаённым в душе азартом забросил наживку: — Она считает, что есть. Тётя ещё помнит, как школа изменила её сестру. И это одна из причин, почему меня не хотели отправлять учиться именно в Хогвартс. А профессор МакГонагалл только подлила масла в огонь.       Тут уж большая часть моих соседей совсем перестала притворяться, что не подслушивает наш с Просто Тонкс разговор, и на меня посыпались — Наконец-то нужные! — вопросы: — Как это? — Расскажи, Гарри! — Пожалуйста, расскажи нам!       Ну я рассказал. В красках и лицах повторил ситуацию с МакГи и «Гермионой Грейнджер, кстати». Народ возмущался и удивлялся; пацаны постарше ухмылялись; Грейнджер и Уизли-шестой обиженно-зло сопели за своим столом. До них явственно долетал мой звонкий мальчишечий голосок и взрывы негодования «барсуков». — Но ты сказал, что у твоей тёти была причина не хотеть отпускать тебя в Хогвартс и помимо отсутствия документов у МакГонагалл.       Уточнила пиявка по имени Нимфадора, на что тут же получила от Габриэля замечание: — Профессор МакГонагалл, Тонкс. — Конечно, Габи, конечно!       Сладко пропела она, но вслух не исправилась. — Конечно была.       Подтвердил я и радостно облил помоями профессоршу-кошку: — Тётя же помнила профессора МакГонагалл, могла бы и отпустить меня. Но… но именно та отвела маму первый раз в волшебный мир, и именно профессор МакГонагалл была деканом моих родителей целых семь лет. Та не могла не видеть, как меняется мама. Короче, в глазах моей семьи и моих заодно доверия эта женщина не достойна.       Со стороны Грейнджер раздался прямо-таки стон возмущения, который я своим волчьим слухом прекрасно уловил. Естественно, этой правильной зануде невыносимо было слышать, как какой-то шибздик хуесосит критикует целого профессора.       Да что там «профессора»! Целого декана факультета! Целую замдиректора!       Можно было только удивляться, как родителям девчонки — чудом каким-то, не иначе — удалось буквально на генетическом уровне привить своей дочери преклонение перед любыми авторитетами.       Нимфадора высказалась первой: — Это да, МакГон… Профессор МакГонагалл бывает несколько… ммм… предвзятой.       Своим высказывание Просто Тонкс заслужила строгий взгляд от Габриэля. — Ну что ты так на меня смотришь, Габи? Это же правда. — Правда. Но говорить об этом здесь…       Он обвёл стол преподавателей вороватым взглядом, так не сочетавшимся с остальной его внешностью и поведением, и, уткнувшись в тарелку, тихо закончил: — …не самая лучшая идея, Тонкс. К тому же ты староста, а какой пример подаешь первогодкам? Если начнутся такие разговоры… Декан Стебль нас не похвалит. Мало ли, кто как себя ведёт. — Прости, мамочка!       Нимфадора скорчила смешную рожицу, и все близсидящие рассмеялись. Неловкая, а местами и опасная тема снова плавно перетекла в весёлый и комфортный разговор.       

***

      После ужина мы всем факультетом пошли в общежитие. Младшими занимались не только старосты, но вообще все. Я удивлённо наблюдал, как двое, а то и трое ребят с курсов постарше шли группкой и отвечали на вопросы одного первокурсника или первокурсницы. И получалось это так комфортно, словно бы само по себе. Например, Сьюзен уже заливисто хохотала над шуткой кого-то из пятикурсников. Я же шёл между с Седриком и Габриэлем. Как-то так само собой получилось. — Удивлён?       Спросил меня наш староста, глядя на то, как я кручу головой, в попытке всё рассмотреть. — Немного. Не думал, что «Пуффендуй» действительно настолько дружный.       Честно ответил я.       Седрик улыбнулся и подколол меня: — Да, иногда сложившиеся стереотипы оказываются правдой.       Я тоже улыбнулся и спросил: — Значит, и стереотип, что «барсуки» всегда защищают свою семью, — правда?       Габриэль наградил меня серьёзным взглядом: — Поживёшь — увидишь. Но учти, что не всем стереотипам стоит и можно доверять. — Староста, я тому прямое подтверждение. Так что не волнуйся, сложившемуся общественному мнению я не склонен доверять.       Оба, что действительный староста, что будущий, напряглись, заслышав мой снисходительно-хулиганский тон.       Упс! Болван! Тебе — одиннадцать! Побольше дурости в суждениях!       Но резко переключаться со здравых взрослых рассуждений на детскую придурь я не стал, чтобы не насторожить парней ещё сильнее. Просто спокойно заверил: — Я не доставлю проблем, можешь не волноваться, Габриэль. Я не гриффиндорец, что бы там обо мне не писали в детских книжках.       Он посмотрел на меня серьёзно, переглянулся с Седриком и молча похлопал по плечу. Так серьёзные темы на сегодня окончательно сошли на нет.       Мы все, смеясь и шутя, дошли до входа в общежитие факультета. Новичкам показали правильную бочку и даже продемонстрировали, что именно с нами будет, если попытаться открыть не ту. Ну что сказать? «Барсуки» умеют развлекаться.       

***

      Общая гостиная факультета выглядела так, будто ты пришёл в гости в хоббичью норку. Да-да, в миллионе фанфиков об этом было написано. И чёрт возьми, так оно и было в действительности. Я, мужик за сорок, скалился радостно, словно дошкольник, понимая, что это нереально круто.       Как-то стрёмно прозвучал момент про сорокалетнего мужика… Ай, да и ладно! Не о том сейчас речь. На фиг всякие гостиные «Гриффиндора», «Слизерина» и прочих… Ха! Типа много их осталось!       В общем, у остальных трёх факультетов гостиные были, что называется, «ниачём». Просто комнаты в факультетских тонах. Ноль оригинальности, на мой взгляд. Про «Когтевран», правда, я не был в курсе.       Но это и не важно, вряд ли я к ним когда-нибудь захочу. Да и зачем бы мне? У меня есть хоббичья барсучья нора! Вот это, я понимаю, дом!       Вначале мы прослушали вступительную речь старосты; потом пришла декан и сказала пару слов о себе — всё это в приятной семейной атмосфере, за кружкой тёплого молока с печеньем. Потом первокурсников попросили рассказать о себе. Я по мере возможности помогал стесняющимся новичкам, а сам высказался последним и по минимуму. Стоило отдать должное деликатности «барсуков», с личными вопросами ко мне никто больше не лез. В целом я был очень доволен: коллектив подобрался спокойный.       Безо всяких там… Фанатов и фанатиков.       Потом откуда-то — видимо, из спален — вышел недовольный долгой разлукой Сэр Север, и мне пришлось уговаривать животинку простить его непутёвого хозяина.       В итоге по спальням-дортуарам все расходились крайне довольные своим поступлением на этот дружный факультет, а я — умилённо-расслабленным.       В спальне я извинился перед своим низлом заначенными за ужином котлетами. Подношение было принято благосклонно, на что я и рассчитывал. Вообще, я заранее приготовился к тому, что в Хогвартсе кормить низла придётся именно мне.       Не знаю, чем домовики кормят питомцев учеников, но не думаю, что едой с человеческого стола. Хотя… Объедками — вполне возможно. Но это же Сэр Север! Он же «сэр»! Будет он объедками питаться. Как бы не так!       Теперь оба моих зверя — и волк, и низл — были сыты, я был прощён, пацаны навосторгались вдоволь размерами и умом моего питомца, и мы сообща приступили к осмотру спальни. Поделили койко-места; разложили шмотки; опробовали банно-прачечный комплекс, то есть сходили посмотреть тубзики и душевые. Кто-то, действительно, просто посмотрел, ну а большинство и опробовать осмелилось. Потом закинули грязную одежду в стоящую у входа в душевую корзину. С любопытством пронаблюдали процесс исчезновения вещей. Глубокомысленно покивали головами — хотя подозреваю, что большинство при этом в тайне боялось ничего завтра не получить обратно, — но завалились спать, надеясь на лучшее.       А я сел писать подробный отчёт родственникам.

***

      Следующий день начался скучно для меня, но захватывающее для остальных первокурсников. Во-первых, проснулись мы от приятного перезвона будильных чар. Во-вторых, на сундуке у каждого стопочкой лежала идеально чистая и выглаженная одежда, что вчера на свой страх и риск была отправлена в стирку. У детишек прям камни с плеч свалились, что было видно по тому, с насколько явным облегчением те разулыбались. Пацаны, уже гораздо более радостные, понеслись умываться. Ну и я побрёл не спеша, зевая от скуки и спотыкаясь от лени.       По возвращении в дортуар обнаружилось, что за время нашего отсутствия все кровати были идеально ровно и аккуратно застелены ярко-жёлтыми покрывалами. Ну тут уж все ещё больше оживились.       Ну а чё? Халява! Ни тебе стирки, ни тебе уборки. Как говорил мифический еврей: «Шоб я так жил!»

***

      К Большому залу на завтрак шли медленно.       Ну то есть для меня шли медленно. Для остальных — нормально.       Мне же приходилось подстраиваться подо всех, а все, на мой взгляд, еле ползли. Плелись нога за ногу, развесив уши, и слушали старосту, который вещал им о «замысловатых» поворотах коридоров и основных ориентирах на пути к столовой. Я, полуприкрыв глаза, брёл в кучке первачков и зевал, буквально засыпая на ходу. Но не потому, что спать хотел. После превращения в оборотня мне было достаточно двух-трёх часов сна в сутки, редко больше, после каких-нибудь сильных нагрузок только если. Поэтому вчера, ясное дело, я не лёг вместе с малолетками. Точнее, лёг, но не спал. Я поступил так, как и положено взрослому мужчине, читал до пяти утра. Потом без проблем проснулся вместе со всеми в семь часов. А вот теперь тащился по коридору замка и зевал во всю пасть — то есть во весь рот конечно, — потому что мне было невыносимо.       Невыносимо скууучно!!!       Я оказался совершенно не готов к тому, что с поступлением в школу мой темп жизни, когда приходилось хвататься за всё и сразу, пойдёт по одному месту. Об этом я как-то не подумал.       Теперь мне придётся придумывать себе какие-нибудь занятия. И из списка этих занятий придётся исключить порыв провести всех этих малявок по замку, рассказывая им интересные исторические факты о каждом повороте коридора или классной комнате, статуе или картине.       Потому как я знал. Знал всё то, что сейчас им говорил Габриэль и ещё намного, намного больше. Я знал это из прошлой жизни, из своих ночных болтаний по замку да из не единожды читаной «Истории Хогвартса».       Кстати, Сэр Север не пожелал сидеть в «четырёх» факультетских стенах — не знаю, правда, можно ли сказать подобное о круглых помещениях — и всюду таскался на мне. Именно «на мне», а не «со мной». Низл висел на моих плечах наподобие воротника. Не знаю, удобно ли ему было висеть пузом на моей тощей шейке. Спасало то, что он был большой, а я маленький. Поэтому кое-как, но оба приспособились. Я старался не сутулиться и придерживал животное за передние и задние лапы, словно шарф за концы. А Сэр Север висел себе и по минимуму придерживался за меня когтями, за что я испытывал к нему искреннюю благодарность. Был бы я настоящим мальчиком, конечно ёбнулся бы! через полчаса уже свело бы мне и шею, и всё, что к ней прилагалось. А так…       Ну я же даже не взрослый мужик, я же — целый оборотень! Что мне какой-то низл, пусть и крупный?       Некоторые пуффендуйцы поудивлялись, естественно, как я из-за этакой туши ещё горб себе не заработал. Но сам я даже рад был этому неудобству.       По крайней мере, хоть какая-то нагрузка на тело, а то совсем разленюсь. Увааах… Как же, прости Господи, скууучно!       В очередной раз зевнув, я услышал обращённый ко мне вопрос старосты: — Кто-то тут сова, да, Гарри?       Я вздрогнул от неожиданности и попытался виновато улыбнуться.       Вот ведь зараза глазастая. Хотя, конечно, никому не понравится, когда его не слушают и откровенно зевают.       Но извиниться я не успел.       Видит бог — ах да, Мерлин — так вот, видит Мерлин, я сам шутить так над Габриэлем не стал бы. Ну просто потому, что я же, типа, маггловоспитанный. Но он сам виноват. А виноват, как известно, подставившийся. И в центре нашей кучки раздался чей-то звонкий голос: — Гарри Поттер — анимаг-сова???       Чё?!       Какое-то время пришлось потратить на успокаивание толпы. Как оно всегда и бывает, кто-то что-то недопонял, кто-то недорасслышал, ну а кто-то и откровенно похайпился за чужой счёт. В общем и целом, минут пять ушло на то, чтобы объяснить смысл выражения чистокровкам. Я не стал интересоваться, откуда сам наш староста это узнал, а Габриэль не стал докапываться — честь ему и хвала за это — и пенять мелкому мне на неуважение к старшекурснику нему, а просто с улыбкой идиота спросил у всех: — Кто ещё «сова»?       Пара человек в толпе развеселившихся первашей подняли руки. — Значит, за завтраком пьём бодрящий зелёный чай. Будем вас будить.       Подвёл итог наш староста, и мы поползли дальше.       Да если бы я был обычной «совой»!       Это ещё ладно, это ещё куда ни шло. Но мне же было охуеть как очень-очень скучно. А ещё мне было неуютно. И совесть мучала оттого, что вся моя кипучая изобретательская деятельность, работа над заказами, регулярно получаемыми через Ормока, и чтение кучи книг так кардинально сменились бездеятельностью и ничегонеделанием. Я чувствовал себя лентяем и мучился угрызениями совести, а главное — боялся перспектив. Потому что тут аж две беды меня подстерегали: сейчас мне было просто неприятно и неуютно, депрессия догоняла, а вот потом я мог бы и привыкнуть.       Вот чтоб такого — упаси бог и Мерлин — не случилось, я решил тренировать мозги, коли уж мне отсюда никуда не деться. Поэтому, пока другие занимались своими делами, а именно — запоминали дорогу к столовой, я проматывал в памяти прочитанный ночью материал по изготовлению кукол и думал, как же мне создать искусственный интеллект.       

***

      Завтрак прошёл без сенсаций. Покушал я на славу, котика своего тоже накормил, и побрели мы набираться знаний.       Первый урок у нас был у нашего же декана. В паре со «Слизерином».       Вообще, стоит упомянуть, что уроки в расписании стояли совсем не так, как в моей прошлой жизни. Неправильно они стояли. То есть и расписание поменялось, и факультеты в парах стояли совершенно разные. Больше всего предметов должны были посещать все четыре факультета вместе. В принципе это было логично и удобно, и сокращало трату времени преподавателей. Насколько я понимаю, так нам собирались начитывать лекции, если, конечно, меня не подводит логика и короткий опыт студенчества в первой жизни меня/девушки. Уроков в паре только с «Когтевраном» у нас не было совсем. Но были пары, где — на практических занятиях и контрольных — наш факультет должен был присутствовать в гордом одиночестве. Соответственно, были пары, и где «барсуки», «львы» и «змеи» должны были учиться втроём. А ещё имелись в выданном нам расписании и пары только со «львами» или только со «змеями». Видимо, так повлияло моё распределение. Теперь Дамблдору срочно надо было подружить меня с «Гриффиндором» и рассорить со «Слизерином». Но в принципе так было даже интереснее.

***

      Уже на выходе из Большого зала, идя рядом со Сьюзен, я выхватил из толпы детей бедного Драко, который весь завтрак промучился, пытаясь отвадить от себя многочисленных прилипал. Ради этого несчастный держал морду кирпичом и транслировал в окружающее пространство всю надменность и аристократичность, какие только смог в себе изыскать. Правда, отваживанию нежелательных элементов не очень способствовал сидевший на его плече артефактный крылатый змеёныш, на которого детишки засматривались чуть ли не больше, чем на самого Драко. Гадкий я искренне забавлялся, наблюдая за мучениями наследника лорда-блондинки.       Ничего удивительного не было в том, что, после такого начала утра, нам двоим Малфой-младший обрадовался так, словно усталый путник — оазису в пустыне. Мы вполне мирно и по-доброму подкололи друг друга: — Сочувствую, друг мой, сочувствую. Как же тебе тяжко. — Вот ты лучше заткнись сейчас! Если бы ты был наследником Поттеров, то понял бы, каково мне.       Сьюзен, по всей видимости, не очень понимала причину моего веселья, равно как и причину напряжённости Драко. Она явно хотела что-то у него спросить, но, наткнувшись на пристальный взгляд, застеснялась. И хотя потом всё же аккуратно вступила в беседу, но заговорила только со мной: — А я не очень понимаю, Гарри. Мне можно объяснить?       Очевидно, обращаться теперь напрямую к Драко она опасалась.       Ну я и объяснил: — Сьюзен, понимаешь, Драко ведь не просто ученик. Он — наследник семьи имеющей за плечами множество поколений и владеющей огромным состоянием. Так или иначе, но к нему будут стремиться втереться в доверие, манипулировать им, оказывать услуги, надеясь заиметь столь богатого должника. Понимаешь? — Ну… Да, наверное. — А каждый человек, тем или иным способом, защищает свои границы. Не правда ли? — Конечно.       Согласилась она, и я продолжил: — А самый простой способ защититься от подхалимов — это сразу же дать понять, что ты не расположен к контактам и цену себе прекрасно знаешь. Самые настырные и бессовестные, как и мнящие себя самыми хитрыми, так запросто, естественно, не отстанут. Но некоторые, те, что потрусливее, вполне. Как например, вон та шайка-лейка, что спят и видят, как бы присесть кому-нибудь на шею и ножки свесить.       Невоспитанно ткнул я пальцем в стайку второкурсников «Когтеврана» и «Слизерина», что шушукались в сторонке, оценивающе поглядывая на нас. — Поняаатно.       Протянула Сьюзен и обратилась уже напрямую к Драко: — А со мной тебе можно общаться? Я же племянница известной политической оппонентки твоего отца.       И она с несчастным видом уставилась на смущенного Драко. Он явно не желал откровенничать, но и оттолкнуть девочку позволить себе не мог. Как истинный сын своего скользкого отца, мой друг попытался выкрутиться: — Ну и что? Это наши родственники не ладят, а нам-то какое дело? Я тебя не обижал, ты меня тоже. Гарри принял тебя как подругу, а он слишком хорошо разбирается в людях, чтобы я мог не доверять его выбору. К тому же с тобой рядом очень комфортно, а мы, Малфои, всегда создаём себе наилучшие условия для жизни.       Сьюзен недоумевающе взглянула на меня, всем своим видом спрашивая: «И что это значит?»       Я «перевёл»: — Драко — «змея». Ты «барсук».       Брови нашей новой подружки были по-прежнему недоумённо нахмурены. — Ну что тут непонятного?       Закатил я глаза и разжевал совсем уж до крошечки: — Холоднокровная «змея» хочет под бочок к тёплому и мягкому «барсуку»!       Но Сьюзен всё ещё непонимающе хлопала ресницами: — Я всё равно не понимаю, Гарри. Ты ведь тоже «барсук»?       Я выставил руки вперёд и на шаг отстал от них: — Не-не-не, вы меня в свои игры не впутывайте!       Что я говорю! Им же всего по одиннадцать!       Ну по одиннадцать или не по одиннадцать, а похоже, смысл моей метафоры наконец-то дошёл до обоих. И теперь мы вдвоём с Сэром Севером наблюдали всю гамму смущения на лицах детишек. Мой питомец фыркнул и, закрыв глаза, продолжил спокойно дрыхнуть, свисая с моих плеч.

***

      К теплицам нас отвела староста девочек «Слизерина». Гербология прошла достаточно занудно. Работать с растениями я в общем-то любил, Петуния не дала бы соврать, но сейчас мы пока что просто записывали заклинания, которые потом начнём разучивать. Маги ведь не были дураками, чтобы в навозе и перегное руками ковыряться, у них для грязной работы всё уже было придумано тысячу лет назад, а то и все пять. И я точно знал, что потом на гербологии будет повеселее.       А уж на старших курсах, когда начнём проходить хищные растения, тогда и вовсе — ух! Ничего, подождём.

***

      Вторым уроком были чары для трёх факультетов сразу. К нашему дуэту «Слизерин» — «Пуффендуй» присоединился «Гриффиндор». Хотя скорее — если судить по дальнейшим событиям — противопоставился, а не «присоединился». Туда нас отвёл заёбанный жизнью запыхавшийся и опоздавший Перси Уизли.       В кабинете чар Сэр Север спокойно улёгся на лавку рядом со мной, предоставив мне возможность размять затёкшую шею. Возражений по поводу того, что я заявился на уроки с животным, не последовало ни от Стебль, ни от Флитвика. Правилами школы это было разрешено, потому что фамильяры — это не просто животные.       Да-да, именно фамильяры. Не простых же «сову, кошку или жабу» привозили дети в Хогвартс? Так-то на фига малолеткам питомцы в школе-интернате? Забот, что ли, мало?       Отнюдь не все совы у магов были простыми почтовыми, некоторым фамильярам-совам их хозяева тоже поручали доставлять особо важные письма. Фамильяры вообще всегда были помощниками. Они были в разы сообразительнее обычных животных, прекрасно понимали, как нужно себя вести, и никогда не мешали процессу обучения. Мы с Сэром Севером не проводили ритуал по установлению связи хозяин-фамильяр. Но только потому, что я не думал, что в этом была хоть какая-то нужда. Моя страшная «матушка» явно не первого попавшегося зверя мне подарила. Я всей отмеренной мне интуицией чувствовал, что мой низл был создан исключительно для меня.       Так что чем не фамильяр? Да и мог ли у него вообще быть хоть какой-то хозяин?       Но очевидно, не до всех магглорождённых была донесена сия по сути бытовая для магического мира информация.       Могу судить по себе в прошлой жизни.       Вот и сейчас гриффиндорцы активно пытались возмущаться. Особенно Грейнджер. У той, видимо, вообще пунктик какой-то образовался на мой счёт.       Ну пусть развлекается, мне-то что.       Я предположил, что урок чар для меня будет уже сложнее урока гербологии. Не в том смысле, что осталось нечто, непонятое мной в школьной программе первого курса, а в том, что… В общем, в прошлом потенциал мой хоть и был велик, но я мало себе представлял, как с ним управляться. Сейчас я, конечно, уже прекрасно освоился и знал, как показать абсолютно средний уровень силы. Вот только нулевой уровень знаний показывать будет очень непросто.       Но всё оказалось ровно наоборот. Знаний от нас не потребовалось, и даже движения палочкой мы сегодня не стали разучивать. В этот раз Флитвик решил начать с обучения контролю над силой заклинания.       Не знаю, с чем связаны такие изменения в программе. Возможно, с увеличением количества учеников, присутствующих на уроке. А возможно, это следствие внесённых мной в этот мир изменений. Кто знает.       Крошка профессор раздал нам ненадутые маггловские воздушные шары, по шарику на каждого. От нас требовалось простейшими чарами «Вентус» — слабенький поток воздуха — надуть шарик. Но это только на словах просто звучало. Ну или было простым на деле для мага хотя бы второго курса школы. А для первачков на первом уроке это был каторжный труд. Для некоторых даже чистокровных мажат выполнить задание было непосильной задачей. Рядом со мной, например, пыхтела над своим шариком Сьюзен. Очевидно было, что её чрезмерно правильная тётушка, в отличие от нормальных родителей Драко, до школы племянницу колдовать не учила и даже контролю не обучала.       Мымра! Взяла на себя опеку над племянницей, так выполняй свои обязанности нормально! Вот теперь сидит чистокровная девчонка, а умения у неё — как у магглорождённых оболтусов. Никакие. Что за радость выставить племянницу на посмешище? Что? Так много преступников в магическом мире? Времени совсем нет у начальницы Департамента охраны магического правопорядка? Как есть мымра!       Бухтел я про себя, злясь на Амелию Боунс. Я всегда считал так: правильность — это конечно хорошо, но иметь некоторое преимущество — ещё лучше. Пришлось мне, чтобы не смотреть на мучения своей новой подруги, продемонстрировать Флитвику успешно надутый шарик и поспешить Сьюзен на помощь. — Тебе помочь?       Мягко спросил я.       Она расстроенно смотрела на свою палочку и выданный профессором инвентарь и поджимала дрожащую нижнюю губу. — Да, пожалуйста. Я не понимаю, что я делаю не так. — Всё хорошо. Посмотри, у многих не получается.       Успокоил я её и, положив свои пальцы на пальцы Сьюзен, в которых была крепко-накрепко зажата палочка, погладил: — Не надо так, Сью. Немного хотя бы расслабь хватку. Палочка от тебя никуда не денется.       Сьюзен послушно расслабила руку, теперь просто аккуратно держа палочку. Я кивнул и улыбнулся, поощряя малявку за послушание. Драко, надувший свой шарик сразу следом за мной, сейчас тем не менее тоже внимательно следил за моими объяснениями. Я помог Сьюзен сделать нужный взмах, чуть подтолкнув её магию своей, и шарик наконец начал надуваться. Но наша новая подруга чрезмерно обрадовалась своему прогрессу, не удержала контроль над потоком воздуха, и ярко-розовый шарик лопнул от натуги, привлекая внимание профессора Флитвика. Тот подлетел к нам на своём чём-то — крошка полугоблин парил в центре аудитории на каком-то деревянном круге, похожем на щит, — выдал Сюьзен новый тёмно-синий шарик и отлетел обратно, следить за другими учениками, не преминув похвалить и наградить: — Ох, замечательно, мистер Поттер, замечательно! Пять баллов «Пуффендую». Пожалуйста, продолжайте.       Я поймал на себе злой взгляд Грейнджер.       Она что, ещё из-за МакКошки на меня злится? А! Я же совсем забыл о помешательстве «моей бывшей» на оценках и на том, чтобы быть во всём первой! Ну точно! Ну что могу сказать? Боюсь, не в этой жизни, дорогая.       Я хоть и не собирался блистать магическим потенциалом вровень с Дамблдором и знаниями магических наук, но и продлевать собственные мучения, строя из себя тупицу, тоже не собирался.       В этот раз Гарри Поттер будет пусть и не сильномогучим богатырём, но талантливым мальчиком, схватывающим объяснения преподавателей буквально на лету. Ну а раз так, то почему бы при этом не помочь парочке моих друзей развить свои потенциалы?       Так что в выбранную мной стратегию поведения вполне укладывался мой первым сданный алый — Всюду пропаганда! — шарик и наставления Сьюзен. А «Гермионе Грейнджер, кстати» придётся поумерить аппетиты. — Ну-ка, пробуй теперь сама.       Я положил перед Сьюзан сдутый шарик. Она кивнула, глубоко вздохнула и, сосредоточенно взмахнув палочкой, смогла в нужной степени тот надуть: плотненько, но не так, чтобы лопнул. Я, по уже сложившейся привычке, погладил её по руке и похвалил: — Умница!       И почему мы с ней так мало пересекались в прошлом? Такое упущение. Замечательный же ребёнок! Тихая, умненькая, а послушная какая! А, вспомнил! В прошлом мне не были нужны рядом послушные дети. Ну… Всё когда-то случается в первый раз, как говорится.       Драко сымитировал аплодисменты и, поздравляя меня с достижением моей «ученицы», уважительно заметил: — Да по тебе профессия учителя плачет. — Просто Сью сама по себе умница.       Похвалил я свою ученицу, а он согласился: — Это да. Поглядите туда.       И Драко кивком головы указал мне и раскрасневшейся от похвалы Сьюзен на детей с других факультетов, включая, между прочим, и «Слизерин». Невзирая на статус крови, весь первый курс дружно мучился с надуванием шариков. И у потомственных магов успехов было не больше, чем у впервые взявших в руки палочку. Мы переглянулись и удовлетворённо ухмыльнулись.       Блин, я так испорчу детей. Скромнее надо быть! Им. Мне уже поздно. И возможно, я подумаю над тем, чтобы простить Амелию Боунс. Здесь родителей распиздяев, оказывается, вся страна. Каждый первый. А Малфои, давшие своему наследнику дошкольное образование, просто статистическая погрешность, не иначе.       Так урок и пошёл дальше. Сэр Север тихо мурчал, лёжа на своём месте, тоже, видимо, хваля меня за педагогические способности. Шарики время от времени лопались. Я время от времени подсказывал ближайшим соседям, которые, глядя на успехи Сьюзен, тоже начали просить у меня помощи. Грейнджер время от времени постоянно злилась.       Особенно сильно та распсиховалась, когда «Пуффендую» начислили ещё десять баллов, потому что к концу первого из пары урока все, кто воспользовался моей скромной помощью, уже совершенно свободно могли надуть шарики. — Но это несправедливо! Они разговаривали во время урока и мешали другим ученикам, поэтому у нас ничего и не получилось!       Возмутилась Грейнджер.       «Барсуки» удивлённо запереглядывались, осматриваясь по сторонам, явно не понимая, как они могли бы помешать «грифам», которые сидели напротив, разделённые с нами достаточно большим пространством аудитории-амфитеатра. Нужно было бы воистину этого хотеть, чтобы услышать короткие тихие фразы, которыми я давал подсказки соседям.       Уизли номер шесть тут же поддакнул своей подружке «правдолюбке»: — Да, именно так, мы не могли скон… сконсет… скон-син-три-ра-ваца! Да!       Остальные гриффиндорцы тоже непонимающе переглядывались. Очевидно было, что даже они понимали, насколько бредовой выглядела претензия этой парочки. Но на конфронтацию с представителями своего факультета никто — вполне, кстати, ожидаемо — не пошёл. «Львята» пожали плечами и промолчали.       И то хлеб.       Я закатил глаза и, прежде, чем в аудитории разразилось полноценное противостояние факультетов, встал с места: — Извините, профессор Флитвик, мы больше так не будем.       Надо было видеть, сколько самодовольства было в этот миг в глазах Грейнджер!       Удавить на месте ссс… девочку! — Не стоит извиняться, мистер Поттер.       Крошка полугоблин недобро глянул на зловредную гриффиндорку и объявил для всех: — С этого дня я официально назначаю мистера Поттера моим помощником. Теперь во время уроков ему будет разрешено помогать в отработке заклинаний тем, кто попросит помощи. И говорить при этом вслух, естественно.       Я слегка склонил голову и поблагодарил за всё сразу: и за доверие, и за шпильку в адрес моей обидчицы: — Да, сэр, я Вас не подведу.       У «Гермионы Грейнджер, кстати» совсем некстати лопнул шарик. Да так громко!       Упс… Отсоси, сучка завистливая! — Но не спешите радоваться, мистер Поттер, Вы будете получать больший объём домашних заданий, чтобы я точно знал, что Вы правильно понимаете тему. — Конечно, сэр.       Грейнджер с громким стуком шваркнула об парту учебником.       Теперь-то что? Ааа! Точно! Ей же не только оценки, ей ещё и работы побольше подавай! Как же я забыл-то? Это ж её лозунг по жизни: «Свободу домовикам, я всё сделаю сама». Точно.       Вот так меня и припахали к работе. Хотя это было и неплохо, а наоборот, очень даже спасибо. Я ведь тут недавно, буквально пару часиков назад, жаловался, что скучно мне, вот и развлечение нашлось.

***

      На следующее утро мы бодро топали на завтрак в сопровождении Просто Тонкс. Перекусили, проснулись и побрели, уже под конвоем Габриэля, к кабинету трансфигурации. Здесь мы опять были в паре со «Слизерином».       Что же касается самого урока по этой дисциплине, то… Для определения происходившего там у меня нашлось только одно слово — «жесть». Конечно, я всегда знал, что МакГонагалл предвзята, но в этой жизни она била все рекорды Снейпа один точка ноль.       Началось с того, что профессорша докопалась до присутствия моего низла на уроке:       Морду Сэра Севера в этот момент надо было видеть! Он явно не ожидал ничего подобного. — Мистер Поттер! Это урок, а не развлекательное мероприятие. Почему Вы притащили с собой животное?       Я встал и попытался вякнуть что-то в свою защиту, хотя понимал прекрасно, что заранее обречён на провал:       А надо было думать, перед чьим носом дверь захлопывать! Пожинай урожай теперь. — Профессор, в правилах школы нет запрета на присутствие фамильяров на уроках. — То есть Вы хотите мне сказать, что запомнили весь свод правил Хогвартса?       Глянула МакГонагалл на меня поверх очков. — Да, профессор, сэр… Простите, мэм. — Минус пять баллов с «Пуффендуя», мистер П-поттер!       Буквально выплюнула она мою фамилию.       Из задних рядов раздался чей-то голос: — Пять баллов за малюсенькую оговорку? — Пять баллов — за ложь!       Гордо заявила МакГонагалл и призналась в собственном несовершенстве: — Даже я не помню наизусть весь свод правил школы!       Ну и дура! Повезло тебе, что твоей фанатки номер один сейчас тут нет, а то разочарованию Грейнджер в свежесотворённом кумире не было бы предела. Не так уж и велик этот пресловутый свод правил, чтобы после пары прочтений в тонюсенькой книжонке нельзя было бы свободно ориентироваться. Более чем уверен, Грейнджер ту уже ту всю вызубрила. — Садитесь, мистер Поттер.       Подвела профессор-кошка итог дискуссии.       Я спокойно уселся на своё место, рядом с Драко. Тот нахмурившись смотрел на профессоршу. Сьюзен со своей соседкой, что сидели впереди нас, обернулись взволнованные. Я улыбнулся и подмигнул девчушкам, за что моментально и поплатился. — Ещё минус пять баллов, мистер Поттер, за кривляние на уроке! — Да, профессор.       Я чуть не добавил к своему ответу: «Мне всё равно, а Вам приятно».       Короче, пара трансфигурации выдалась эпичной. Я уже даже дышать старался через раз. И чтобы не привлекать лишнее внимание нашей пида…гогини, хотя на самом деле, по большей части, чтобы не рассмеяться. Сам-то я, естественно, ни о чём не переживал, просто не хотелось провоцировать настоящий конфликт, «барсучков» было жалко. Мои однокурсники с каждым подходом МакГонагалл ко мне хмурились всё сильнее. Я буквально мог прочитать по лицам детские мысли:       «Вот сидит тихий умненький мальчик — из нас из всех самый мелкий, самый безобидно и по-детски выглядящий, самый мимимишный и утипусечный. И тут вдруг, буквально ни за что ни про что, с такого вот милашки злобная мегера старая карга вобла сушёная предвзятая, приставучая училка раз за разом снимает баллы, да ещё и вынуждает не пойми за что извиняться!»       В итоге МакГонагалл «порадовала» меня высказыванием, степень эпичности которого невозможно преуменьшить: — Слава — это ещё не всё, мистер Поттер.       Я еле удержался, чтобы не заржать в голос. Выражение морды моего низла, да и ситуация в целом, были…       Даже не знаю, как обозначить: комичными или?..       В общем, сюда, по-моему, как раз можно было применить выражение: «Было бы смешно, когда б не было так грустно». Но когда Сэр Север услышал этот комментарий, он — Совершенно точно! Я мог бы в этом даже поклясться! — хотел прикрыть лапой глаза.       Радовало меня только то, что пары у этой… ммм… несправедливой женщины будут у нас проходить лишь дважды в неделю, потерпеть два раза по два часа будет не так уж и сложно.

***

      Удар колокола оповестил нас об окончании самой напряжённой и конфликтной пары за день по — правда, пока из первокурсников об этом знал только я — самому занудному предмету в этой школе. Мы, мгновенно собрав манатки, ломанулись на выход. У всех в глазах горел излюбленный лозунг каждого уважающего себя революционера: «СВОБОДА!!!»       Ну а мне пришлось расстроить старосту, уже ждавшего нас в коридоре: — Габриэль, прости, я потерял все заработанные нами за сегодня баллы.       Покаянно признался я и выложил подробности. — Да уж. Странно это. Но ты, Гарри, не волнуйся, тебя никто ругать не будет. Но такое, честно говоря, впервые.       Он покачал головой, взъерошил себе волосы, пригладил, ещё раз покачал головой. Проведя таким образом то ли мозговой штурм, то ли сеанс расслабляющей терапии самому себе, Габриэль даже попытался пошутить: — Девчонки сказали, что тебе даже чихнуть нельзя было? — Напрасно шутишь, между прочим. Я действительно старался дышать пореже.       Он тяжко вздохнул: — Н-дааа… Странно. Но, зная характер старой пи… профессорши, могу сказать одно: ух и тяжело же тебе придётся. — Видимо, так. Ну ничего, потеряю тут — заработаю в другом месте. Разницы-то?       Я безразлично пожал плечами. — И про это уже слышал. Теперь ты помогаешь профессору Флитвику?       Я кивнул, а народ за моей спиной одобрительно загалдел. — Это хорошо.       Похвалил меня Габриэль и пояснил: — Профессор на каждом курсе выбирает одного человека, который помогает ему с практической частью. И за помощь щедро награждает. Ну ладно. Идёмте, отведу вас на историю. — А можно, Драко с нами? — Почему бы и нет?       Наш староста взлохматил нам с Драко причёски и повёл на следующий урок.       Так к «барсукам» и пристроился маленький белый «змей», что потом всюду ходил с нами. Сьюзен, по всей видимости вспоминая моё разъяснение поведения нашего друга-слизеринца, периодически заливалась краской, чем смущала в свою очередь уже самого Драко.

***

      Но в целом день не обошёлся без идиотизма. На выходе из аудитории, где привидение профессора Бинса, забившись в угол к доске, как можно дальше от меня, заунывно читало лекцию по истории магической Англии, меня плечом задел Уизли номер шесть. Ну как «задел»… Попытался. Столкнуть или уронить меня было почти нереально, масса тела, плотность мышц, сила… Всякая такая фигня. Итог был закономерен: он упал сам, запутавшись в собственных ногах, буквально отлетев от меня, словно мячик от стены.       Это с какой же силой ты на меня пёр, сучонок?! Лавры Тёмного Лорда покоя не дают? Решил довершить начатое Волдемортом? — Ого!       Драко аж присвистнул по-плебейски, глядя на то, как бедняжка Ронни трясёт головой, не понимая, что же с ним произошло.       Я же только хмыкнул: — Я же говорил: я сильнее, чем кажусь.       И я направился к стайке однокурсников, которые уже столпились вокруг нашего старосты. — Минус пять балов с «Пуффендуя», мистер Поттер! Когда Вы уже научитесь адекватному поведению? — Всего Вам самого доброго, профессор МакГонагалл.       Что ты только тут делала, кикимора!       С самой серьёзно-жалостливой — или, пожалуй даже, можно сказать, возвышенно-скорбной — рожей, на какую только был способен, я учтиво ей поклонился, придержав уже снова флегматично свисавшего с моей шеи низла за лапы, и пошёл дальше по своим делам. Не боялся бы Сэра Севера уронить, поясной поклон отвесил бы мымре. Как русский крепостной — капризной барыне. Стёб — это дело такое, тут важно, конечно, не переборщить, но иногда очень даже можно позволить себе поглумиться.       Кто-то из пацанов мне посочувствовал: — М-да, Гарри, у тебя стальные яй… нервы. Я ещё на первых минутах пары трансфигурации вчера чуть не психанул.       Я только пожал плечами и гордо заметил: — С баб… с женщинами не воюю.       Парнишки шутку оценили, и слегка нервный смех разнёсся эхом под сводами коридора.

***