Неправильный Поттер. Пуффендуй

             

***

      Судя по всему, ночью я случайно задремал. Потому что сейчас наглые солнечные лучи светили мне в лицо, пронизывая насквозь веки, окрашивая мир в алые тона.       Солнышко… У меня в чулане…       С трудом подняв непривычно тяжёлую голову, я приоткрыл один глаз. Подо мной обнаружилось в несколько раз сложенное покрывало, мягкое и тёплое. Я находился в небольшой, абсолютно пустой комнате со скошенным сероватым, давно не беленным потолком. Стены — с невнятного цвета обоями с истёршимся рисунком. Пошарпанный пол с кое-где торчащими шляпки гвоздей. Большущее, приоткрытое по летнему времени окно, которое давно следовало бы помыть. И единственная дверь, очевидно перекрывавшая мне путь к свободе. Что я делал бы со своей свободой, проснись я не в этой комнатке, а в Запретном лесу, я предпочёл не задумываться.       Н-да, стрёмное местечко. И куда же это меня занесло?       Я открыл второй глаз и тут же понял первое: я всё ещё был щенком. Тут же я понял и второе:       Как же мне, блядь, нос этот мешает! Как звери вообще умудряются что-то разглядеть вокруг себя, когда собственный шнобель перекрывает чуть ли не половину поля зрения?       Навязчиво казалось, что я страдаю от сходящегося косоглазия. Почти сразу я понял и третье:       Я всё ещё щенок. А на дворе уже утро. Петуния наверняка уже заглянула ко мне в чулан.       Я заскулил тоненько, потому что захотелось заплакать от обиды. Я ведь только-только наладил потихоньку отношения с роднёй, они буквально пару дней назад перестали смотреть на меня, как на неразорвавшийся снаряд времён Второй Мировой, который в любую секунду рванёт с непредсказуемыми последствиями. Я закончил год на одни «А+», я был тихим и послушным, я так старался, я…       А теперь? Всё зря?       Я сразу попытался превратиться обратно. Вспомнил прочитанную однажды книжку-руководство по анимагии и сделал всё так, как описывали там обратное превращение: представил себя в человеческом теле, сосредоточился на превращении, напрягся… И ничего не получилось. Я повторил. И ещё. И ещё… Даже после десятого раза ничего у меня не получилось. Заплакать захотелось ещё сильнее. Стало очевидно, что, невзирая на мои желания, мне придётся провести в этом месте какое-то время.       Полежав с закрытыми глазами и пожалев как следует себя, я решил проверить, как там обстояли дела с крестражем. Заранее предвидя связанные с непривычной физиологией мучения, я вздохнул и попробовал сесть. В три приёма удалось. При этом с меня сползло что-то тёплое, чем я был прикрыт сверху.       Старое махровое полотенце? Похоже.       Стараясь не отвлекаться и не потерять равновесие, что было очень трудно, кое-как извернувшись, я активировал магическое зрение и поглядел одним глазом себе куда-то промеж передних лап. Носом я при этом почти упирался в подстилку. Шею сводило, видно было отвратительно, я только и разглядел, что краешек тёмно-серого пятна. Если ориентироваться на то, что перед моей вылазкой в ночной лес эта дрянь была густо-чёрного цвета, то прогресс был очевиден.       Перейдя на обычное зрение, я аккуратно улёгся, стараясь не обращать внимания на собственный нос. Подумав немного, пришёл к выводу, что причиной того, почему я не в состоянии принять человеческий облик, мог являться процесс распада крестража. Постепенно становилось голодно. Я решил попробовать привлечь внимание своего…       Хозяина? Ну получается, что так. Фу.       Я окончательно выполз из-под полотенца и, утвердившись на четырёх толстеньких, но слабых лапках, стал спускаться с подстилки на пол. Шагнул, тут же потерял равновесие и скатился вниз, больно ударившись об пол. От досады даже взвыл:       Да что ж я слабый-то такой?! Тридцать семь лет, считай, живу — ну по крайней мере полных лет в тех двух последних жизнях, что я помню, — а всё слабаком оказываюсь! Да что за карма у меня такая?!       С трудом забрался обратно на подстилку, уложил на лапы тяжёлую голову, прикрыл глаза, чтобы не видеть этот проклятущий нос и принялся мечтать о любви думать.       Совершенно очевидно было, что ОН принёс меня к себе домой. Тут мои мысли свернули как раз таки в сторону любви:       Я так и буду, как влюблённая девчонка, произносить вместо его имени «ОН»? С придыханием и исключительно заглавными буквами? Да, конечно, я здесь только ради него. Ну и ещё ради каких-то там заданий от «матушки», но это сущие мелочи, право слово. Но пора бы уже определиться, как я буду называть мужчину всей моей… А! Сорян! Всех. Мужчину всех моих жизней. Всех двух и этой третьей. Ну так как?             Сложный вопрос.       Ясное дело, что называть мне ЕГО — Ну вот опять! — хотелось исключительно по имени, и да, с придыханием, и держась за руки, целуясь…       Так! А ну-ка стоп!       В общем, порассуждав, я решил называть Северуса по имени.       Вот просто — Северус. Да. Чудесно!       Но тут я вспомнил, что через несколько лет мне предстояло у НЕ… У Северуса учиться. Высока была бы вероятность, привыкнув за несколько лет называть его про себя по имени, ляпнуть такое и в школе. И ещё неизвестно, что было бы хуже: назвать его так в лицо, или брякнуть «Северус» при ком-нибудь наподобие МакГонагалл, а то и Дамблдора. Подумав ещё, я решил как можно реже произносить про себя его имя, а заставлять себя употреблять уважительное «профессор Снейп».       Да, так будет правильнее всего. А придыхания и поцелуи… Потом. Если в этот раз я всё сделаю правильно — а я буду очень стараться! — то будут и придыхания, и поцелуи, и… и любовь. Надеюсь.       Придя к таким умным и полезным выводам, я понял, что просто не смогу про себя постоянно произносить это нудное и долгое «профессор Снейп».       Вот просто не смогу! И не хочу! Короче, быть Северусу Северусом.       Ещё я понял, что лежать мне больше не хочется, а хочется жрать, причём очень. И я решил всё-таки сходить на разведку.       Я свалился слез с подстилки и осознал, что далеко я, к сожалению, не уйду. Просто не смогу. Сделав несколько шагов к двери, заваливаясь то в одну, то в другую стороны, я решил передохнуть. Кое-как утвердив свой толстенький щенячий задок на полу, с трудом удерживая вместе разъезжающиеся передние лапы, я, возмущённо пискнув рыкнув, шлёпнул ударил по полу лапой. Контроль над телом занимал всё моё внимание, поэтому я не сразу заметил вошедшего в комнату Северуса. — Развлекаешься?       Запрокинув голову, я, влекомый тяжестью, тут же завалился назад, пузом кверху, и так и замер, смотря в ЕГО его улыбающееся лицо. Да уж, в прошлой жизни я ни разу не слышал, чтобы профессор Снейп — Да ну нах! Северус! — разговаривал с кем-нибудь так ласково. Оказалось, он умеет улыбаться.       Мне тут же стало обидно. Ведь единственное, чего в свой адрес регулярно удостаивался я все шесть прошлых лет учёбы в Хогвартсе, — это саркастичные усмешки и недобрые оскалы, а тут — улыбка. Это что же получается, профессор? Вас умиляют котики-щеночки? Да неее… Бред. Ведь бред? — Ну раз ты проснулся, значит пора есть.       И не дожидаясь, пока я сменю позу с «лежачего не бьют» на «кто у нас такой хороший мальчик», он быстрым движением подхватил меня под мышки и поднял. Держал продуманно, так, чтобы если что, не быть цапнутым.       Меня терзают смутные сомнения… Помню, одна знакомая из первой жизни рассказывала мне, что на курсах кинологов их специально учили брать щенков в руки так, чтобы осмотреть и не быть покусанными. Профессор, а Вы, случаем, свою боязнь оборотней не лечили кинологией? Не удивлюсь, если меня скоро начнут учить сидеть и подавать голос.       Я висел… висел… висел и ощущал всей своей крошечной тушкой чужой внимательный взгляд. — Значит, ты у нас мальчик.       Я аж икнул от возмущения:       Кто «мальчик»? Я «мальчик»? Сам ты «мальчик»! Я тебя на одиннадцать с половиной лет старше! Только что посчитал! Побольше уважения! Тягает он меня за шкирку, понимаешь ли.       А потом до меня дошло, что он имел в виду, и я… Не то чтобы я был так уж против что-нибудь ему показать…       Да даже если и всё, но не так же! Пусти, Северус. Пусти! Ты себя ведёшь, как… как педо-зоо-гомо-фил какой-то, вот!       Я задёргался в его руке, чем вызвал ещё одну улыбку: — А у тебя очень неспокойный характер, как я погляжу.       «Неспокойный»?! Посмотрел бы я на тебя в таком положении! Пусти, кому говорю? Я кричать буду! Уже кричу! Произвол! Домогаются! Спасите!       Я вякнул пару раз для порядка и затих, ожидая реакции. — Ну? Успокоился?       Спросил он и аккуратно поставил меня на пол, а я тут же плюхнулся на задницу. — Как же мне тебя назвать?       Акелла! Ну или Белый Клык… Нет, похоже на Хадридова Клыка. Точно Акелла. А чё? Мне нравится! — Будешь Волчонком.       Чёоо? Капитан Очевидность. А как же Акелла? Неее, мне не нравится! Это я сейчас «Волчонок», а когда подрасту? «Волком» стану, что ли? Неее! Хочу быть Акеллой! Хочу! — Не пищи, Волчонок.       Не Волчонок я! И я не пищу! Я рычу! Ты плохо слышишь, что ли? — Ешь.       Северус поставил передо мной миску с негустой молочной кашей: — Думаю, мясо тебе ещё рано. Ешь кашу.       Лааадно. Думаю, на полный желудок я облом с именем легче перенесу.       Стараясь удержать на весу голову, я стал медленно и аккуратно наклоняться вперёд, жрать-то хотелось и даже очень. Но — то ли я в целом стоял неустойчиво, то ли ещё какая причина была — голова перевесила-таки тело. Морда оказалась в миске с кашей, а жопа хвост — в воздухе.       Боги, — кто там ответственный за щенков? — прошу, пожалуйста, пусть этот гад ползучий, никогда не узнает, что щенок, которого он подобрал, — Гарри Поттер. По сравнению с этим купанием в каше, то, что я сейчас не только ребёнок, а ещё и щенок, вообще можно за унижение не считать.       Сверху от Северуса послышался насмешливый «хмык», и на мой многострадальный зад надавила его рука, помогая обрести баланс. Позориться ещё больше было уже некуда, поэтому я решил просто не обращать внимания, а то так и голодным было недолго остаться. Я фыркнул пару раз, чтоб кашу из ноздрей выдуть, и стал жрать есть взахлёб.       Как вообще собаки едят? Открывают пасть и лакают? Неее, это кошки так молоко пьют. С мясом понятно, кусок схватил и проглотил, а кашу жидкую? Быстро заглатывают? Или всасывать как-то надо? Да это же без тренировок фиг сделаешь!       Вот у меня и не получалось. Каша была где угодно, но только не в желудке. Я умудрился обляпать всю морду, на лапы и на пол тоже попало, но нормально поесть у меня не выходило никак, что расстраивало до такой степени, что хотелось выть. Что я и сделал, вытащив голову из тарелки и плюхнувшись на жопку.       Мой временный хозяин вздохнул, осматривая «зону поражения» моей аккуратности. — Мне тебя ещё и с ложечки кормить?       Нет, блядь! Нож с вилкой и салфетку выдать! Чего ты ожидал? Мне/щенку от силы недели три. Об аккуратности тут только мечтать ещё месяца четыре минимум.       Я потряс головой, ещё дальше раскидывая ошмётки каши.       Вот тебе! Это за «мальчика»! Потом ещё за «Волчонка» получишь.       Мой любимый профессор вздохнул, забрал миску и быстрым шагом удалился. А я остался сидеть, рыдая в душе от жалости к себе и лапой пытаясь собрать с морды остатки еды и слизнуть, пока никто меня за подобным занятием не видит. Но это тоже плохо получалось.       Вот почему нет оборотней-кошек?! Я хоть умываться умел бы.       Как я ни изгалялся, как ни изворачивался, так и не смог даже нормально лапой по морде провести. Зато в процессе ещё пару раз завалился на бок.       Ну что это такое?! Тьфу ты!       В сердцах сплюнул я обиженно и лёг на прохладный пол, положив голову на вытянутые вперёд лапы. Послышались шаги, дверь открылась. С трудом повернув голову в ту сторону, я завилял хвостом, сам того совершенно не желая.       Фу! Нельзя! Фу, кому говорю?! Это что за щенячьи нежности?! Ты волк или кто?!       Я попытался лапой придавить предателя, но вместо этого снова перевернулся на спину.       Да за что мне это?! — Теперь понимаю, почему тебя так легко схватили.       Усмехнулся Северус, но в голосе издёвки вроде не слышалось.       Впрочем, мне всё равно было пока не до чужих насмешек. Прилагая массу усилий, я старался перевернуться, возмущенно покряхтывая в процессе. Хозяина дома я всеми силами старался игнорировать.       Понимает он, видите ли. Я, между прочим, четверых уложил!       Меня подтолкнули под бок, помогая перевернуться. Счастливый, я сразу плюхнул свой тяжёлый зад на пол и постарался сильно не задирать голову. Сверху снова послышалось насмешливое хмыкание, и у меня перед носом возникла бутылка с соской.       Какой позор!       Я почти прослезился от такого кошмара наяву. Но гордость гордостью, а кушать хочется, поэтому, запихав эту самую гордость куда подальше, я послушно присосался к бутылочке. Та была достаточно большой — как для человеческих младенцев, — и всё съесть у меня не вышло. Оставив где-то одну треть, я выпустил соску из пасти:       Как же тяжело быть щенком. Надеюсь, на этом всё? Северус, я так устал.       Меня аккуратно подхватили на руки и положили обратно на сложенное покрывало.       Спасибо, мой самый любимый професс…       На этой доброй мысли я просто уснул.       

***

      В следующий раз я проснулся от ощущения чьего-то очень пристального взгляда. Кое-как разлепив глаза, поднял голову. За время сна та легче не стала, а это значило, что я всё ещё был щенком. Горестно вздохнув, я стал искать источник своих непонятных ощущений.       На подоконнике сидел большущий чёрный кот с очень пронзительным взором. Глаза у животного были совершенно несвойственного котам цвета — тёмно-карие. Совсем как человеческие. Мы долго смотрели друг на друга. Кошак — хотя, пожалуй, низл, уж очень большим тот был — не спешил спускаться с подоконника, а я совершенно не стремился вставать с тёплой лежанки и подбегать к окну.       Я не дурак, это слишком трудное для меня приключение.       И тут случилось то, чего я совершенно не ожидал. Хотя на самом-то деле даже странно, что этого так долго не происходило.       Мне приспичило в туалет!       Вот мне, блядь, вчерашнего позора не хватило! Теперь ещё и это? Ну за что?! За что? И что делать-то???       Я вскочил и…       Хотел бы я сказать: «заметался», но… Не с моей теперешней грациозностью.       Я скатился с пледа, снова потеряв равновесие, но быстро — по моим теперешним меркам — сумел подняться, уселся и жалостливо завыл своим тонюсеньким голосочком, пытаясь дозваться Северуса.       Ну что же делать? Мне срочно надо! Срочно! Не гадить же на пол?       Низл продолжал невозмутимо сидеть на подоконнике, внимательно наблюдая за моими страданиями. А я, торопливо перебирая короткими лапками, поспешил к двери, заваливаясь то в одну, то в другую сторону. Но как только в коридоре послышались шаги Северуса, низл поднялся и грациозно прыгнул куда-то там, за окно, куда именно мне с пола было совсем не видно.       На пороге стоял мой теперешний хозяин и смотрел на своего свеженайденного домашнего зверька.       Пусти, мне в туалет надо!       Я попытался проскочить мимо, но Северус меня перехватил, и закрыл дверь буквально перед моим носом.       Только этого мне не хватало! Как тебе, бля, показать, что я хочу в туалет?! — Почему ты воешь?       Непонимающе спросил Северус.       Ссать хочу!       Я от досады снова завыл, и завертел тяжёлой головой, для равновесия перебирая лапами, выбирая местечко, куда пристроиться, потому что терпеть с каждой секундой становилось всё трудней.       Что делать?!       К счастью, мой человеческий мозг хоть и находился сейчас в щенячьей головёнке, но соображал по-человечески быстро, так что я стал демонстративно скрести лапой по полу.       Северус буквально пару секунд посмотрел на моё занятие, а потом взмахнул палочкой, и в углу появился мелкий лоток с песком.       Я поспешил туда, кое-как залез, на радостях даже не упав, и…       Кааайф…       Прилагая максимум усилий, чтобы не завалиться и не обляпаться самому, я старался не задумываться о том, что у меня были зрители. Это совершенно не радовало, но…       Пока я щенок мне плевать. Главное — чтобы потом никто не прознал.       Северус надолго со мной не остался. К тому моменту, как я покинул лоток, его уже не было в комнате. Своего низла он так и не хватился. Видимо, тому было позволено бродить везде и на улице в том числе.       Вообще, интересно, зачем он меня подобрал? Что, ему одного питомца мало? К тому же с его работой заботиться о маленьком животном будет очень сложно. Так зачем ему такие хлопоты? Надеюсь, меня приютили не для того, чтобы через месяц разобрать на ингредиенты для зелий? Не хотелось бы. Я ещё так молод! Даже переспать ни с кем не сподобился. Ладно, не о том сейчас думать надо.       Я покачал своей тяжёлой щенячьей головой и поковылял к лежанке. Конечно, я когда-то мечтал жить с профессором Снейпом…       Нет, жить вместе я мечтал как раз таки с Северусом. Мечтал, но уж точно не так. Поэтому стоит подумать, как поскорее принять обратно свой человеческий облик и вернуться к Дарсли.       При мысли о родственниках снова захотелось душераздирающе завыть.       Они же наверняка вообще не знают, что и думать. Даже если не учитывать наши снова испорченные моей пропажей отношения, им сейчас не позавидуешь: ночью из запертого изнутри дома, пропал ребёнок. А мне ведь всего шесть!       И тут мне стало так… Грустно, страшно, тяжело. Навалилось сразу всё: запоздалый страх за свою жизнь, волнение за Дарсли, опасения перед будущим, ужас перед своей новой звериной сущностью и ещё миллион всяких-разных больших и маленьких страхов. Меня затрясло. Я заскулил тоненько, почти засвистел на грани с ультразвуком.       А всё этот проклятый крестраж! Надеюсь, как только эта дрянь рассосётся, так я сразу смогу очеловечиться и вернуться к родственникам. Петуния меня убьёт! А если они вызвали полицию?..       Я запищал ещё пуще. Кажется, даже по слезинке из глаз выкатилось.       И тут!..       Если бы я не был только что с горшка, то напрудил бы под себя.       Вот точно!       В голове раздался тихий безэмоциональный голос:       «Ты прав, дитя. Крестраж слишком долго паразитировал на тебе, поэтому, чтобы от того избавиться, понадобится некоторое время».       Ааа!!! Кто?.. Ты… ты! Это ты?       «Я».       Ты, б!.. Ты можешь со мной разговаривать?!       «Немного, но теперь да».       Ну ты!.. Ну!.. О таком заранее предупреждать надо, «матушка», если не хотите своего ребёнка идиотом сделать!       «…»       Ну конечно, кто станет извиняться, дураков нет.       Потом до меня дошёл смысл сказанного и я поинтересовался:       Теперь? В смысле — когда крестраж на меня не влияет, да?       «Нет».       А как тогда?       «…»       Ау? Смерть, ты где?       «…»       Чудно поговорили!       

***

             Вернулся Северус и покормил меня, снова из бутылочки. После еды сил на размышления у меня не осталось, так что я опять бессовестно заснул.       Через какое-то время, которое я продрых, дверь в мою комнату снова открылась, и влетело кресло-качалка с пледом и книгой. За креслом летел журнальный столик, а ещё — большая кружка и блюдо с печеньем. Я удивлённо вылупился на летящую мебель. Качалка опустилась в метре от моей подстилки, рядом встал столик, на который приземлились кружка и блюдо. Я икнул от удивления и повернулся на звук закрывающейся двери.       Хозяин дома — и мой пока тоже, — без своих многослойных мрачных одежд, в простых домашних брюках и рубашке жизнерадостного серого цвета, прошёл к креслу и, взяв плед и книгу, стал устраиваться с удобством. Укрыл ноги пледом, раскрыл книгу и, легонько раскачиваясь, погрузился в чтение, время от времени отпивая из кружки и заедая печеньицем.       А я от удивления стал осматривать кресло. Посмотрел с одной стороны. Подумал:       Это что за старческие повадки в двадцать шесть?       Потом встал, обошёл на почтительном расстоянии, чтобы не угодить случайно — с моими-то изяществом и элегантностью движений — под… ну под…       Как эта хуйня называется, на которой кресло качается? Не знаю.       В общем, обошёл аккуратно, чтобы посмотреть с другой стороны. Сел, поднял голову, чтобы теперь посмотреть на внимательно следившего за мной Северуса.       Вид у меня явно был весьма озадаченный, потому что на его лице снова появилась улыбка: — Ты очень странный волк, ты это знаешь, Волчонок?       Раздался его насмешливый голос, и ласковые пальцы скользнули по моей голове.       Я фыркнул:       А то, бля! Это потому, что я человек. И когда… ммм… я приду в себя, назовём это так, меня ожидают крупные неприятности.       Я опять вспомнил Петунию и Вернона и заскулил.       Северус осторожно поднял меня под пузо и уложил себе на колени, продолжив гладить. Я зажмурился, прижимая куда-то там свои крошечные уши и помахивая непослушным хвостом.       Всё-таки это очень приятно, когда тебя гладят по голове.       Мне стоило бы полежать здесь, в уюте, и подумать, как я собирался жить дальше весь из себя такой пушисто-проблемный. Ведь даже без учёта скандала — И это в лучшем случае! В худшем будет допрос в полиции! — который абсолютно точно ожидал меня у Дарсли, мне/оборотню теперь пришлось бы как-то выживать в человеческом обществе. Стоило бы подумать. Но я только полежал. Как лёг — так сразу мысли стали вялыми и тягучими. В итоге оказалось, руки у Северуса достаточно нежные, чтобы усыпить маленького бестолкового оборотня.       

***

      В этот раз я проснулся уже ближе к вечеру, когда мой добрый — надеюсь, временный — хозяин ткнул мне соску прямо в пасть. Покормив, он снял меня со своих тёплых коленей и переложил на лежанку. Я поднял голову и посмотрел на своего будущего партнёра преподавателя сонными глазами. Северус снова погладил меня по голове и пошёл к выходу. Я фыркнул и положил голову на лапы, готовясь снова уснуть.       Но не тут-то было!       Сначала мне опять приспичило в туалет и теперь уже не только пописать. Пока я там крутился, вертелся, суетился, падал и раскорячивался, прошло, наверное, не меньше получаса. По крайней мере, мне показалось именно так.       Когда уставший от активных телодвижений я выбрался из лотка, от раскрытого окна послышался голос Северуса. Странно, но мне было отчётливо слышно каждое слово:       Это у меня теперь и слух собачий? Волчий то есть? Ну логично. — Люциус? Здравствуй. Что-то случилось?       О! Мой любимый сиятельный лорд в гости пожаловал! — Здравствуй, Северус. Нет, всё по-прежнему. Поговорим?       Вот кто бы что ни говорил, и какую бы херню сам лорд-блондинка не вытворял в прошлый раз, но всё равно уважаю засранца! Конечно, сволочь он первостатейная и интриган каких поискать, но если сравнивать с тем же Дамблдором, то Люциуса можно даже считать… Ну не невинным ангелочком, конечно, но… Не знаю, вот просто симпатичен он мне чем-то. Может, подружиться в этой жизни с его семейством? Может, сумею направить Драко «на путь истинный»? Надо обдумать.       Дверь в дом закрылась, и я больше не мог слышать их разговор через окно. А интересно было до крайности, с чем же именно пришёл к своему другу в гости мой любимый лордик. Я снова поднялся на вялые от усталости лапы и шатаясь поплёлся поспешил к выходу.       А вдруг мне повезёт, и дверь откроется?       Дошёл. Поскрёб дверь. Та не открылась.       Не повезло.       Я вздохнул:       Да уж, нелегка щенячья участь.       Вдруг ручка двери резко опустилась вниз, и передо мной в открывшемся дверном проёме возник огромный чёрный низл. Тот самый, что раньше наблюдал за мной с подоконника. Я испуганно икнул и шлёпнулся на жопку. Страшно было даже представить, что этому монстру громадному от меня крошечного может быть нужно. А низл просто перепрыгнул через меня и направился к подоконнику. А дверь осталась открытой.       Фух… Есть меня не будут. По крайней мере пока. Это радует.       С первого этажа послышался голос Люциуса, и я поспешил выкатиться из комнаты и подкрасться к первой ступени лестницы.

***

— Север, ты уверен, что вообще возможно найти молочные зубы оборотня? Я поставил цену в пять тысяч галлеонов за один зуб — и… Ничего.       Мне сначала даже показалось, что я что-то неправильно расслышал, хотя голос лорда-блондинки не был слишком уж приглушённым. Просто сама фраза была странной. — А я тебя предупреждал, что это будет практически невыполнимой миссией. Эти зубки редки почти так же, как кровь или яд василиска.       Северус замолчал, а я тем временем медленно подкрадывался к перилам, чтобы иметь возможность глянуть вниз.       Вдруг что-нибудь сумею разглядеть? — Теперь-то уж точно.       Невесело заключил он. — Ты тоже что-то знаешь?       С нескрываемым любопытством в голосе спросил Люциус. — Что значит «тоже»?       Вопросом на вопрос ответил хозяин дома, но гость заупрямился: — Нет-нет-нет! Ты первый рассказываешь! — Ладно.       Северус шумно вздохнул и начал рассказывать: — Ничего определённого я не знаю, но поспрашивал вчера в Лютном. Сивый пропал куда-то пару месяцев назад. Очевидно, залёг на дно где-нибудь в лесах. А кроме этого урода, сам знаешь, детей никто не обращал, а значит — молочных зубок и близко не видал. А найти Сивого… В Запретном лесу, например… — Ну да.       Согласился его собеседник, и Северус продолжил: — В Гренландском «заповеднике» оборотней-малышей отродясь не бывало, сам понимаешь. Так что, Люц, тебе надо в Азии или в Северной Америке искать. Выставляй запрос на заграничные аукционы редкостей. Есть же в мире истинные оборотни, точно есть. Как раз в тех регионах. Живут спокойно, образуют пары, рожают себе подобных, там и зубки молочные проще купить.       Люциус — вроде бы Люциус — вздохнул, а потом звонко, но невесело хохотнул: — А Сивый теперь действительно «залёг». Навсегда. — Что ты имеешь в виду?       Северус насторожился, а кто-то из них двоих — опять Люциус? — опять вздохнул: — А он мёртв. Сдох, собака.       Я от удивления замер с открытой пастью:       Это кто же такой сильный и отчаянный нашёлся, кто умудрился ухайдакать этого мудака?       Снизу послышалось звяканье посуды. Видимо, друзья «чаи» гоняли. Голова моя между близко друг к дружке расположенных балясин никак не пролезала, а настаивать я побоялся, не хотелось свалиться вниз, случайно потеряв равновесие. Так что ориентировался я исключительно на слух. — Уверен?       Если судить по голосу, то Северус нахмурился, о чём-то задумавшись, а Люциус протянул укоризненно: — Конечно же «уверен». В ином случае не стал бы говорить. Вот даже не знаю: радоваться или расстраиваться.       И кто-то — скорее всего, опять Люциус — опять тяжко вздохнул. И опять раздался тихий перезвон фарфора.       Спустя минуту позвякиваний, шебуршаний и вздохов — Не-не! Ничего такого! Они просто пили. Возможно даже, действительно чай, — Люциус продолжил пересказывать свежие сплетни: — Я сегодня с утра был в Министерстве и там случайно услышал разговор авроров.       Северус хмыкнул насмешливо и весело пробурчал: — Так уж и «случайно», так уж и «услышал». Скорее — повезло подслушать.       Люциус не стал комментировать чужое высказывание, а просто продолжил говорить: — Так вот. Сегодня рано утром жители Хогсмида тушили близко подобравшийся к домам лесной пожар и обнаружили остатки нескольких оборотней. — Останки.       Автоматически исправил того Северус, но Люциус только усмехнулся: — Да нет, друг мой, как раз «остатки». Те служители порядка шептались, что не совсем понятно даже, сколько там оборотней было изначально. — Тогда как поняли, что там Сивый? Среди этих… Среди остатков?       Уточнил Северус, а Люциус поделился с затаённой радостью в голосе: — А ему, похоже, башку взрывом оторвало. В кустах валялась, даже не обгорела, пожар ветром в другую сторону погнало. А вот тело с трудом опознали, тело как раз обгорело сильно. Но это точно он! К тому же ещё минимум трое охотников из его стаи были сожжены заживо. — «Минимум»? А что тоже есть сомнения? — О! Ещё какие.       Друзья помолчали, слышно было только звяканье. Подозреваю, что не ложечек об чашки, а всё же кубиков льда об стенки стаканов. — А рядом, знаешь, что лежало?       Я вылупился в пустоту перед собой, не веря собственной догадке, а Северус поторопил друга: — Я слушаю. — А рядом лежала тяпка.       И тут раздался бархатистый мужской смех. Я не мог предположить, кому конкретно из выпивающих беседующих этажом ниже мужчин вдруг ни с того ни с сего стало весело, потому что ни настоящего смеха лорда-блондинки, ни — Тем более! — смеха Ужаса Подземелий никогда раньше не слышал. Но смех был очень…       Короче — очень!       И мне захотелось…       Божечка, ну пусть это будет смех Северуса! Иначе мне будет очень сложно определиться с объектом симпатий!       Конечно, с объектом симпатий мне несложно было определиться, я уже давно определился, но мне явно было бы завидно, что мой объект смеётся не так. Но похоже, бог услышал мой призыв, и я с радостью сделал вывод, что смеялся именно Северус. Потому что он весело уточнил: — Люци, друг, а я и не догадывался, что ты знаешь, что такое тяпка. — Ха-ха. Юморист. Я уточнил у нашего общего знакомого из Отдела тайн, к которому я пошёл сразу же после, чтобы прояснить картину. — Я так и знал, что лордам не до тяпок!       Подстебнул Северус друга.       Тот сделал вид, что не расслышал: — Короче! Рядом с телами валялась почти не обгоревшая маггловская садовая тяпка, Север. С вырезанными на черенке рунами. — Аху… Ах, как интересно!       Восхитился Северус.       Действительно «интересно». Хотел бы я услышать хоть один матюг в исполнении строгого Ужаса Подземелий. Ой! Им-то, наверное, не это интересно. А вот мне только это, потому что про эти тяпки ваши я знаю больше, чем весь Отдел тайн хоть когда-нибудь узнает. Потому что я знаю автора изделия. И он меня прекрасно знает. Мы с моим внутренним бомбистом «я» вообще прекрасно знакомы. — Ну а то! Очень интересно!       И Люциус продолжил вываливать на друга интригующие новости: — После проведения следственного эксперимента эту… ммм… эту вещь отправили как раз в Отдел тайн. — Тяпку?       Насмешливо переспросил Северус.       А я про себя грустно вздохнул:       Мне-то эта тяпочка так понравилась, так понравилась! Надо будет тяпку себе купить и руны повторить. Даже две надо будет купить, а то тётечка моя мне… Ух! За инвентарь утерянный — по попе, по попе! — Смеёшься? Зря. Я тоже поначалу не принял эти сплетни всерьёз.       Признался Люциус и заговорщическим тоном стал рассказывать дальше: — Но я заинтересовался. Говорю же: я пошёл в Отдел тайн и расспросил нашего с тобой общего знакомого. Тот не пожадничал и продемонстрировал мне удар этой вещицей. Разнесло три тренировочных манекена Академии авроров! Одним ударом, Север! А манекен для тренировок курсантов Аврората таким образом зачарован, чтобы пережить «Бомбарду»! «Тайнюки» теперь бьются с Авроратом за право обладания этой… этой штучкой. Аврорат требует поставить им такие тяпки на вооружение в ближайшие же сроки. А «тайнюков», сам понимаешь, жаба душит новеньким делиться, им лишь бы разобрать на части да изучать сто лет.       Мне аж поплохело от таких новостей:       Это что же? Они, выходит, разобрались с тяпкой и теперь будут «автора» искать? А я… А отпечатки пальцев?! Ой, бляаа…       Но потом я вспомнил, что это же маги, они же идиоты не имеют представления об отпечатках пальцев. И я успокоился. А потом даже прикинул, что если Аврорат так заинтересован в тяпках — Забавно звучит, кстати! — то я смогу сделать много очень хорошо продаваемых артефактов.       Вот и заработок наметился!       Северус откашлялся и протянул: — То есть ты намекаешь, что у нас завёлся новый мастер артефакторики? — Нууу… Ты же знаешь, Север, что в Британии очень мало мастеров. Все бегут за границу.       Вздохнул Люциус, а Северус едко заметил: — Не могу их винить за это. — Я понимаю. Если бы не… кхм… не обстоятельства, ты бы тоже уже давно сбежал. — Одним из первых!       Подтвердил хозяин дома слова своего гостя.       Они замолчали. Я же лежал у лестницы и обдумывал услышанное. Благодаря этому разговору я кое-что для себя понял, и намечающиеся перспективы меня радовали. Оставалось только дождаться, когда я вернусь в своё человеческое тело. — Кстати, что от тебя требует Дамблдор?       Поинтересовался Люциус с очередным вздохом, а Северус ответил: — Пока ничего сверхъестественного. Мне сегодня даже отгул взять позволили по состоянию здоровья.       Ааа! Так вот ты чего дома-то весь день. Это ты, значит, чтобы со мной возиться, даже отгул попросил? Спасибо, Северус!       Поблагодарил про себя я, а он уже раздражённо добавил: — Но я уверен, это только пока. Думаю, стоит только мальчишке Поттеров появиться в школе, как на мои плечи ляжет непосильный груз.       Ой-ой, профессор! За что ж Вы так меня не любите?       Люциус попытался его успокоить: — Мне кажется, не стоит раньше времени волноваться об этом. Всегда есть шанс, что ребёнок будет отличаться от родителей. — Вот на этой весёлой ноте давай и закончим обсуждение всех этих людей. Я всячески стараюсь не думать ни о Поттерах, ни об их ребёнке, ни — тем более! — о Дамблдоре. Устал.       Закрыл тему Северус, а его визави согласился: — Хорошо, эту тему я больше не поднимаю. Вернёмся к зубам. Если у меня получится найти эти треклятые молочные зубки, ты сможешь сварить то зелье? — Конечно смогу! Да, это будет сложно, но выполнимо. Драко совсем плохо?       Кто-то из мужчин тяжело вздохнул. Скорее всего, Люциус. По крайней мере, дальше раздался печальный голос именно лорда-блондинки: — Он очень слаб. Врачи говорят, что либо он сам это переборет — что маловероятно, ты же помнишь, каким он слабеньким родился, — либо… либо умрёт. Нарцисса до сих пор винит себя в том, что он родился раньше срока.       Я удивлённо икнул:       В смысле «умрёт»? Драко Малфой — и «умрёт»? Да чёрта с два! Я же помню, что уже на нашем первом курсе этот засранец был живее всех живых!       Я действительно был уверен, что Драко выкарабкается. Этот пацан, хоть и очень любил ныть, был намного сильнее, чем могло показаться на первый взгляд.       Фыркнув, я пошёл обратно в «свою» комнату.       Считаю, информации мне на сегодня достаточно. Лучше воспользуюсь возможностью и посплю спокойно подумаю о тех артефактах, которые мне сейчас будут необходимы.       

***

      Я зашёл обратно в комнату и упёрся передними лапками в дверь, чтобы закрыть. Не стоило палиться перед Северусом. Вот только ни силушки, ни веса в щенячьем тельце попросту не имелось. Я пыжился и так, и этак, но у меня ничего не получалось. Только пукнул пару раз.       Вдруг надо мной нависла тень. Я замер. Поднялась громадная, по сравнению со мной, лапа, толкнула дверь, и с тихим щелчком та закрылась.       Я обернулся, внимательно рассматривая странного низла. А животное с таким же любопытством рассматривало меня. Вдруг низл раскрыл пасть и…       Мамочки!!! Он меня загрызёт!!!       Но нет, тот схватил меня не за шею, как мне от ужаса показалось, а просто подхватил за шкирку.       Фух! Повезло!       Но мне от страха так поплохело, что я чуть не описался. Никогда не думал, что буду так сильно бояться простого домашнего питомца, пусть и такого большущего.       Зверюга меня поднял и аккуратно перенёс на мою лежанку, опустил и сел рядом, наблюдая за моими дальнейшими действиями. Я, конечно, знал, что низлы очень умные магические животные, но этот был даже слишком умный.       И откуда ты такой взялся? В прошлом я не помню никаких чёрных низлов у того Снейпа. Да вообще ни у кого в моём окружении такого питомца не было. У Поттеров был один, но рыжий. Да и где тот теперь… Так откуда появился этот? И почему у животного такие странные глаза? Совершенно не кошачий цвет. Такие тёмные, почти как его черная шерсть. Странно всё это.       Смерть, а ты знаешь, откуда этот зверь взялся?       Тишина.       Смерть?       Снова тишина.       А говорила, что может теперь со мной разговаривать.       «Могу».       Ай блядь!       «М?»       Извиняюсь. Просто непривычно слышать чужой голос у себя в голове.       Я задумался. Из нашего общения я понял, что Смерть никогда не врёт. Если невозможно сказать правду, то она просто промолчит. Это я уже неоднократно проверил на себе. Так что что-то тут с этим зверем явно было непросто.       Странно всё это. Ведь обычный низл. Ну крупный, но и только. Ну и глаза странные, но и всё! Чего секреты-то разводить? Или не всё?.. Ладно, со временем всё равно узнаю.       Низл положил голову на мою лежанку, продолжая за мной следить. Я аккуратно придвинулся и лизнул его в нос:       Спасибо, странный зверь. Ты мне очень помог. Уже целых три раза.       Выражение усатой морды на миг стало… стало непонятным, как будто бы зверь…       Удивился?       Потом низл встал, фыркнул и пошёл не оглядываясь к окну. Запрыгнул на подоконник и был таков.       Я вздохнул, глядя низлу вслед:       Ушёл. Хорошо ему. Ну да, поздний вечер — время для прогулок. А я… Сколько мне ещё куковать «в гостях»? Мне же даже пообщаться не с кем. А меня, между прочим, ждут. А то и ищут. С полицией.       И я снова тоненько заскулил.

***

      Пришёл Северус. Покормил меня и снова оставил одного.       Нет, Северус, так волков не воспитывают. Нас социализировать надо, а то злобными хищниками вырастем. Общение, слышал о таком?       Чтобы не расстраиваться, я стал думать об артефактах:       В первую очередь, рискну предположить, мне придётся сменить стёкла в очках на простые. Скорее всего, после смены сущности у меня будет прекрасное зрение. Кто-нибудь видел близорукого волка? Вот то-то же. И вполне возможно, это изменение будет не единственным в моём новом теле.       А может, сказать, что почему-то зрение исправилось? И на хуй эти очки? Точно, так и скажу! Когда тётка с дядькой наорутся всласть за моё шляние неизвестно где. Охохонюшки. Что ж мне делать-то? Как объясняться?       Я попытался придумать, как можно объяснить исчезновение из закрытого дома. Но кроме правды — то есть, кроме аппарации, — ничего мне в голову не приходило. И тут… Наверное, по цепочке ассоциаций, я припомнил, что как раз весной первого класса я перенёсся на крышу школьной столовой, когда испугался огромной бродячей псины, рывшейся в мусорном баке у той самой столовой.       Вот! Чудесное объяснение!       Дальше я припомнил книжку про партизан, читаную ещё в начальной школе первой жизни. Там меня очень впечатлила одна фраза мастера тайных операций: «Лучшая ложь — это правда, сказанная ироничным тоном».       Не совсем мой случай, но почему бы не сказать именно правду? Что я аппарировал. И что очутившись в лесу, наткнулся на стаю оборотней. А потом… Ну а потом просто не мог аппарировать обратно. Ведь не мог? Не мог. И какая разница почему.       Вот так и сложился черновик моих объяснений для Вернона и Петунии. Как придумать объяснение без магии, я не представлял совершенно.       Видимо, придётся дядьке самому изворачиваться, если они всё же заявили в полицию. Эх… Как же не хотелось бы портить отношения.       Поразмышляв ещё, я понял, что мне придётся маскировать новую ауру, не один же я такой умелец с магическим зрением.       И это только первостепенная необходимость, наверняка прибавится что-нибудь ещё.       А потом я заснул.       

***

      Следующие несколько дней проходили по одному и тому же сценарию. Рано утром Северус меня кормил, потом он, по всей видимости, отправлялся в Хогвартс. Вплоть до самого обеда я был предоставлен самому себе. Зачастую в это время рядом со мной отирался чёрный низл. Потом тот уходил гулять, а у меня был обед. Очевидно, ради меня Северус выкраивал время на визит домой.       Приятно, чёрт побери!       После обеда он опять отбывал, а я опять засыпал. А уже ближе к вечеру в «мою» комнату приходил мой любимый — Я абсолютно серьёзен! — хозяин и либо читал, либо что-то писал в блокноте, а я играл тренировал координацию, суетясь вокруг него. А потом усталого меня наш с низлом хозяин укладывал себе на колени и гладил, а усталый я сладко дрых. В такие моменты в душе мне было стыдно перед моим четвероногим приятелем, уходившим из комнаты каждый раз, когда туда входил Северус. Мне казалось, что я воровал у низла внимание нашего человека, ранее безраздельно принадлежавшее тому одному.       Но может, низл не тактильный вообще? А Северус — наоборот. Или они поругались? Ну… Как могут поругаться человек с животным.       Похоже было, что на самом деле что-то из перечисленного правда. Низл как будто бы даже сознательно избегал встреч с нашим хозяином: не крутился поблизости, когда тот играл отдыхал со мной, не сидел на подоконнике, не… Ничего «не». Как только на лестничной площадке перед «моей» комнатой раздавались шаги хозяина дома, низл не торопясь — но и не задерживаясь — уходил через открытое окно на улицу. Всегда.       Или это ревность? Тогда, котик, спешу тебя утешить, я здесь задерживаться не планирую. Свалю… Как только, так сразу.       Так и шли дни, в играх тренировках и размышлениях. Я начал больше двигаться. Северус принёс мне маленький мяч для игр тренировок, и я по несколько раз в день старательно гонял тот по полу туда-сюда. Это было нелегко, зато координация движений у меня постепенно улучшалась. Крестраж день ото дня становился всё светлее и светлее. Это тоже не могло не радовать. А когда неделю спустя передо мной опять была поставлена миска с кашей, я уже смог поесть сам, и почти всё попало мне в живот.       Мне есть чем гордиться. Я почти взрослый волк! Самостоятельный. Только вот так и озвереть можно… Или озвèриться? Короче, утратить человечность! Во!

***

      И в ночь после победы над кашей, ровно неделю спустя с моего вселения в дом Северуса Снейпа, посреди безмятежного щенячьего сна меня пронзило болью. Всё тело горело, словно в огне. Я не заметил даже, как скатился с лежанки на прохладный пол и распластался там… То есть распластался бы. Если б мог. Но кости ломило, все суставы выкручивало до такой степени, что я слышал хруст. Хотелось вопить в голос от боли, но сжав зубы до такой степени, что челюсть свело, я старался не проронить ни звука. Пальцы скрючивало, но тупые щенячьи коготки могли только бессильно скрести по доскам пола, что я и делал, непроизвольно стёсывая кожу на подушечках в кровь.       Буквально день назад я был уверен, что боль перевоплощения не столь уж и страшна, как может показаться.       Глупец! Какой же я глупец! Молодой и самонадеянный.       Сейчас я как никогда ранее сочувствовал Люпину.

***

      Спустя какое-то время, которое лично мне показалось вечностью, боль сошла на нет, оставив после себя ноющие кости. По щекам текли слёзы, а сам я, хрипло дышащий и покрытый холодной испариной, лежал на хорошо изученном за предыдущие дни полу, радуясь, что наконец-то этот ад закончился. — Мяу.       Ко мне подошёл низл, внимательно осматривая моё голое человеческое тельце. Я перевёл на животное затуманенный слезами взгляд, выдохнул и попытался пошевелиться. В теле присутствовала остаточная ломота, но боли не было. Как не было и времени. Пока Северус не проснулся, надо было бежать. А в том, что он проснётся, я был уверен: не мог человек, отвечающий за несколько десятков детей и подростков, не наложить сигнальные чары на спальню ребёнка, пусть и волчьего. Так что стоило пошевеливаться.       Я упёрся руками в пол и тут же снова зашипел от боли. Но в этот раз боль пришла не изнутри организма. В ладони что-то впилось. Я присмотрелся, чему темнота помехой на удивление не стала — маленькие, полупрозрачные, молочно-белые…       Те самые пресловутые молочные зубки оборотня!       Я хрипло рассмеялся:       А вот и стартовый, так сказать, капитал. Ну и сколько же из меня их выпало?       Бесшумно шевеля губами, я считал, торопливо собирая своё богатство в ладошку, и как Скрудж МакДак, радовался своим будущим капиталам:       Один, два, три… — двадцать семь… — тридцать два… Ого!.. Тридцать восемь! Неплохо! Совсем неплохо! В ближайшее время у меня появится достаточно денег, чтобы я смог купить себе всё необходимое для работы! — Мяурр!       Поторопил меня низл.       Я сжал в кулаке зубки и с трудом встал. Ходить на двух ногах было жутко непривычно, тяжело, но возможно. Чёрная зверюга запрыгнула на подоконник и повернулась ко мне. Магия бурлила в теле, требуя выхода, тем не менее прыгать со второго этажа мне совершенно не хотелось. Особенно голышом. Голышом на улицу вообще не особо хотелось, но выбора-то не было. Зная по прошлой жизни профессора Снейпа, я был уверен, на территории и этого Северуса ни о какой свободной трансгрессии и речи идти не могла.       Даже пробовать не стоит, если не хочу бежать от разозлённого хозяина, сверкая голым детским задом.       Я вздохнул и поспешил залезть на подоконник, собираясь использовать не опробованный ещё, абсолютно «свежий» навык, которому невольно научился за эти дни от Волдеморта, впитав его крестраж. А именно — полёт без метлы.       Низл ловко перепрыгнул на толстый сук росшего рядом с окном дерева и снова посмотрел на меня. За окном стояла глубокая ночь. Темно было, хоть глаз выколи. Но не для меня теперь. Я даже не рассчитывал, что вместе с ликантропией приобрету и такую полезную вещь, как ночное зрение. Хотя стоило бы подумать. Как-то же оборотни бегали ночами по лесам.       Уже обожаю быть оборотнем!       Из глубин дома послышалось какое-то копошение, скрип пружин матраса, шаги… Мой бывший хозяин «волчонка» явно проснулся и встал. И я, не раздумывая дольше, перепрыгнул с подоконника на такую удобную ветку дерева: — Прощай, котик!       Прохрипел я отвыкшим от разговоров горлом.       Но «котик» явно не собирался со мной прощаться. Низл встал на задние лапы — Почти сравнявшись при этом со мной в росте, но кого это волнует? — передними оперся об меня и, просительно мявкнув, заглянул мне в глаза. — Ты… ты со мной хочешь? А как же твой хозяин?       Я растерялся. Но тут в коридоре вспыхнул свет, подсветив жёлтым щель между полом и дверью в мою бывшую комнату, и я, не раздумывая более ни секунды, подхватил так удобно стоявшего «котика» под передние лапы, крякнув слегка от натуги. Обернувшись до половины тела чёрным дымом, я поспешил убраться с чужой территории прочь. Моего магического запаса хватило бы и на то, чтобы перелететь весь наш остров за раз, вот я и рванул со всей молодецкой дури вперёд и вверх.       Низл то ли высоты боялся — Вряд ли возможно, конечно, но чем чёрт не шутит? — то ли так не любил скорость, что вонзил мне в плечи и живот все имевшиеся когти, приклеиваясь — от испуга, видимо — намертво. Было больно, но далеко не так, как превращаться из волка в человека.       Жаль, конечно, улетать не попрощавшись, но… Как бы это можно было провернуть?       Задерживаться в любом виде — хоть волчонком, а уж тем более ребёнком — было опасно, так что…

***

      Я нёсся домой, в свой уютный чулан, благо из прошлого бытия Поттером помнил, в каком направлении надо лететь, чтобы напрямую добраться до Литтл-Уинджина.       А всё благодаря чему? Правильно, подростковым гормонам и глупости.       Во время летних каникул после четвёртого курса, я повадился ездить сюда, к этому дому. Часами стоял напротив под Мантией-Невидимкой и мечтал, пялился на окна. Убеждал себя, что это я так слежу за двойным агентом, пытаюсь предотвратить предательство интересов «светлой» стороны, держу руку на пульсе, так сказать, а не — Ни в коем случае! — просто шпионю за Северусом.       Обманывать себя несложно, если всем сердцем желаешь обмануться. Это давно уже классик сформулировал. Странно, что он так и не поймал меня на сталкерстве. Хотя…       Может быть потому, что родство со Смертью и высокий магический потенциал — к семнадцати годам я вполне мог посоперничать с тем же Дамблдором или Тёмным Лордом — давали мне преимущество, которым я пользовался не задумываясь. Выражалось это в том, что лично меня под Мантией-Невидимкой никто и никогда засечь не мог: ни Дамблдор, ни Грюм, ни Крауч-младший с глазом Грюма. Мне всегда приходилось самому привлекать к себе внимание, выдавать своё присутствие шорохами, звуком шагов и тому подобными мелочами.       Мы летели; внизу мелькали дома, дороги и сады; мысли мои плавно скользнули от прошлого к настоящему. Я задумался, куда же мне теперь расходовать все свои резервы, что Смерть так предусмотрительно оставила на том же уровне.       Ну ничего, много — не мало, займусь созданием супер-пупер тяпок.       Низл подал голос: — Мррраууу…       Я вздрогнул, выныривая из раздумий, удивлённо замечая, что начал замерзать. Удивительным было то, что замерзать я начал только сейчас, хотя летели мы уже давненько, минут, думается, сорок-пятьдесят.       Хотя чему удивляюсь, у оборотней же температура тела выше, чем у людей. По крайней мере у Джейкоба Блэка было так. Ой, это не та книжка.       Невербально я наложил и на себя, и на животину согревающие чары. Низл снова притих, уложив голову мне на плечо, но хватку так и не ослабил.       Не очень-то приятно, между прочим! — Потерпи, скоро прилетим.       Прохрипел я, постепенно снижаясь. — Мрф…       Вот и поговорили. Огонь собеседник!       А вот как мне вписать в «легенду» присутствие этого зверя, стоило бы подумать уже сейчас.       Эх… Что-нибудь придумаю. Только бы в полицию не заявили!       

***