Близнецы

Первым уроком у них значились чары у некоего профессора Ф. Флитвика. Причем и у Гарри, и у Дадли, как они выяснили, отобрав расписание второго у высокого морковно-рыжего парня. — Перси Уизли, мой староста, — пояснил Дадли, довольно потягиваясь. — Тут этих морковок — целый клан, представляешь? И даже близнецы есть, может, видел. — Не обратил внимание, — почесал нос Гарри. — Так, я пошел за учебниками, увидимся у кабинета. — Прикольно, нас заставили сразу все книги с собой взять. А впрочем — мне не тяжело, что там тех книг, — почесал затылок Дадли и поправил сумку у себя на боку. Гарри только покосился на него с усмешкой, не став напоминать, что так-то Дадли с восьми лет на бокс ходит, а потому ему тот вес и не ощутим почти. Впрочем, с учетом того, что Дадли, как и сам Гарри, выглядел той еще глистой в корсете… На ринге, те кто встречался с ним впервые (ведь даже в его весовой группе все выглядели намного массивнее), сперва громко смеялись — а потом очень недоуменно смотрели на счет.

***

Урок чар профессор — полугоблин, как успела рассказать Джемм — начал с переклички. Причем прочитав «Гарри Поттер» он запнулся, поднял глаза на Дадли, уже готового его поправить и уточнил: — Поттер-Эванс? — Спасибо, профессор, — во все свои двадцать шесть зубов улыбнулся тому Дадли. Гарри только кивнул, решив, что пока что профессор ему нравится. — Так, а теперь, — вышел из-за кафедры, закончив перекличку, профессор (и оказавшись ростом не выше метра, наверное), — поднимите руку те, кто пытался колдовать до Хогвартса. Гарри поднял руку, затем обернулся — так же сделали все. — Славно, славно. Опустите руки те, у кого заклинания вообще не получались, или получалось не то, что планировали. Часть детей руки опустила — все с Гриффиндора, как заметил Гарри. — Отлично, ребята, отлично. А теперь опустите руки те, кто не тренировал движения палочкой по руководству «Ваша первая ветка — или основы движений волшебной палочкой». Руку опустила только одна кудрявая девочка, сидевшая на первой парте. — Прекрасно! — хлопнул в ладони профессор. — Просто прекрасно! Тогда, чтобы не терять время, пока я буду разучивать с теми, кто самостоятельно не освоил руководство, основные движения, ваше задание — отработка Люмоса. Постарайтесь «почувствовать» заклинание и отрегулировать яркость его свечения в ту или иную сторону. — Почувствовать? — уточнил кто-то. — Первая глава вашего учебника, «Курсическая книга заговоров и заклинаний». Основа любой магии — энергия. Намерение, вербальная формула, движение палочкой и — приложенная к этому всему энергия, которую вы и пропускаете через себя. Намерение заставляет энергию двигаться по вашему телу. Слова заклинания — придают ей необходимый вектор, ведь магической теорией было подтверждено, что энергия, необходимая для заклинаний, различается своей стихийной основой в зависимости от желаемого результата. Движения палочкой — формируют из энергии уже конкретный результат. Но при этом мы, волшебники, можем на первом этапе — намерении — контролировать приложенные усилия, простыми словами — количество энергии. Стоит заметить, что не для всех заклинаний это будет иметь смысл, например, одной Алохоморой вы откроете только одну дверь, сколько бы энергии ни приложили при колдовстве. — Но Люмос от этого будет светиться ярче или тусклее, да? — прищурилась кудрявая девочка из Гриффиндора. — Все верно, мисс Грейнджер, — благосклонно кивнул профессор. — А теперь пересядьте: кто отрабатывал движения палочкой по руководству — ваш ряд левый. Все остальные — правый ряд для вас. И начинаем работать, дети. И без взрывов, пожалуйста. Но без взрыва не обошлось. И если бы только одного…

***

Вторым предметом была гербология. Но так как уроки в Хогвартсе внезапно длились аж по полтора часа, а чары еще и были сдвоенными, то формально пара была уже третьей — еще и после обеда. Гербология была совместная с Райвенкло, поэтому Гарри пришлось расстаться с Дадли, в расписании которого значилась какая-то трансфигурация. Проходила она в теплицах на улице и, как оказалось, означала буквально то как и называлась. А ведь Гарри даже на детских площадках никогда в песочнице не копался! Зато на этом уроке обошлось без взрывов. И он был не сдвоенный. Еще и последним за этот день, так что Гарри с чистой совестью пошел плутать по замку в поисках Дадли — и библиотеки. То, что ее месторасположение обещали показать на выходных, конечно, радовало, но как бы до них еще дожить, а домашку делать нужно уже сегодня. И даже пусть та пока не требовала ничего, кроме учебника (вроде как на первый взгляд), — все равно.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Петуния устало откинулась на кресле, помассировала виски. — Неужели все так грустно? — Отец подошел со спины, облокотился на спинку ее кресла одной рукой, чуть наклонился вперед. — Скорее, предсказуемо, но с горячим желанием запутать все следы, нагромоздив бессмысленных канцелярских конструкций. — Петуния вздохнула и вновь выпрямилась в кресле. Отложила в сторону бумаги из банка, которые до этого изучала, пододвинув вместо них к себе блокнот, и начала накидывать тезисы, с которыми завтра — или послезавтра, скорее всего послезавтра, да — пойдет выносить мозг гоблинам. — Ячейка Лили или наследство от отца Гарри? — Наследство. А вообще, пап, ты разве не планировал еще вчера домой вернуться? Мама-то уехала уже почти с неделю как, не пора ли?.. — Неужели ты родного отца выгонишь? Да и квартира в Лондоне нужна ведь, чтобы кто-то в ней жил, а не только клининг туда раз в месяц вызывать. — И поэтому ты там только ночуешь, а все остальное время собачишься с Верноном. — Твой Вернон только на ужин домой приезжает, так что не преувеличивай, милая. Хотя я до сих пор не понимаю, что ты в нем нашла. Не его же вес?.. — Папа! — Ладно, ладно, Петуния, не кипятись. Ты с детства у нас была искательницей кладов, вот и… — Мне не смешно. — Она обернулась к нему. Просто обернулась, спокойно, но папа поднял вверх руки. — Хорошо, закрыли тему, — и вот только теперь он действительно готов был прекратить. — Хотя Малфой как зять мне понравился бы больше, — но оставить последнее слово не за собой было выше его сил. — Малфой — чистокровный сноб, которому нужна была блондинистая кобыла ему под стать. Я для него слишком сквиб, расслабься. — Петуния все же слишком сильно была похожа на отца, чтобы промолчать. — Вчера ты произвела на него впечатление. — И еще большее произведу, когда до него дойдет, что я поимела его на деньги. Но это — совсем другая история. Тем более, что акции я уже скинула, его вина, что не следит за биржей. — Ладно, понял, что там с наследством Гарри? — Как мы и думали, — приняла капитуляцию отца Петуния, послушно меняя тему, — все одиннадцать лет гоблины старательно делали на нем деньги. Без выплаты депозитного процента, потому что тот не был предусмотрен договором. — А значит, они были в своем праве, пусть и с точки зрения управления финансами — это залет. — Ошибка Джеймса Поттера, под договором стоит его подпись. К слову — твоего же «ставленника». — Он был чистокровен и из достаточно древнего рода, это в нем было куда важнее финансовой грамотности. — Отсутствующей. — Про мертвых либо хорошо… — Либо правду, отец. Так что не выйдет. Не говоря уже о том, что все закончилось не просто его смертью — а еще и смертью Лили. Твоей дочери. — Петуния резала словами, ранила целенаправленно и не собиралась это скрывать. Впрочем, отец всегда умел держать удар. Поэтому он и не поморщился, встречая ее горящий взгляд. Лишь кивнул нарочито безразлично, принимая на себя все обвинения: высказанные и оставшиеся повисшими в воздухе. — Я ошибся в оценке происходящего. Слишком не хотел светиться в магическом мире, ведь были живы еще те, кто помнил фамилию Эванс, а оттого и Лили была записана как магглорожденная. Больше я такой ошибки не допущу. — Я не позволю. — Твое право, — склонил он голову. — У тебя замечательные сыновья, Петуния, и я горжусь такими внуками. Кстати, они уже прислали тебе письмо? — Да, написали, что пока обживаются в замке и подробно обо всем напишут уже в выходные. Тогда же и тебе с мамой отправят письмо. — Прекрасно, спасибо. Так что планируешь делать с гоблинами? — Сколько процентов в «Шлимонт» у нас? — Пятнадцать. — Отлично. И сколько раз ты подавал заявку на открытие отделения этого банка в Британии? — Коллекция из десяти разной степени витиеватости отказов хранится у меня в кабинете стопочкой в рамке. Сверху — с самым красивым почерком, где больше всего завитушек. — «Гарри Поттер» в нынешнем Магическом мире — растиражированный бренд. И пусть гоблины были в своем праве, это все частности. Обычные маги, если подать дело под нужным углом, расценят данный прецедент как кражу у сироты-героя. — А за молчание ты попросишь волшебным образом повлиять на успешное получение «Шлимонтом» лицензии, не так ли? — Более того, я даже не буду возражать, чтобы они и дальше делали деньги на наследстве Гарри, только с выплатой процента по депозиту. И не буду наглеть с процентом при этом, все для дорогих коллег-банкиров. — А еще не станешь задавать вопросы и по всему прочему наследству Поттеров, к которому Гарри теоретически может получить доступ после своих семнадцати? — Абсолютно так. Все равно те деньги могут в итоге Гарри и не достаться, так что и рассчитывать на них глупо. — Прекрасный план, — прикрыл глаза отец, еще раз прогоняя тот мысленно, оценивая с разных сторон и строя вероятности. — При наших вводных, лучший даже, я бы сказал. Гоблины будут скрежетать зубами, но утрутся. — И захотят отомстить. И здесь нам как никогда пригодится Малфой… Или кто-то вроде него из твоих партнеров-магов. — Новое отделение, еще и в новой для компании стране, вполне можно процента два-три вывести на местную биржу. Малфой не устоит, ведь в «Шлимонте» у него есть вклад, зато ни одного процента самого банка во владении. Я бы сам не устоял! — Отец хлопнул себя по бедру. — А Эвансы останутся в тени. Еще на некоторое время.